Текст книги "Деф (СИ)"

Автор книги: Алексей Лазученков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Не позже десяти! – Крикнул он через открытую дверь.

– Ладно! – Я отмахнулся от выпорхнувшей пичуги. – Давай лети назад! Тебе на улицу нельзя.

"Она полетит с тобой". Сказала девочка. ""Она улетит". Возразил я. "Не улетит. Ее тебе подарили, значит, она будет рядом". "На улице ее кошки сожрут". "Не сожрут. Я прослежу". "Тогда невидимой ее сделай, иначе ребята расспросами замучают". "Хорошо".

Я выскочил на улицу.

Встречались мы в условленном месте, то есть рядом с детской площадкой. В качестве наблюдательного пункта я избрал раскидистое дерево, в тени которого на лавочке любят отдыхать молодые мамаши. Есть у меня на одной из веток любимый сучок, на стул с подлокотниками похожий. Свесишь ноги и сидишь, красота.

Во двор вбежал Пашка-диггер, или, как его называли ребята с соседней улицы, Пашка-помойка. Он спотыкался и размахивал включенным фонарем, хотя было светло. Глаза его очумело блуждали.

– Ребята! – Издали завопил он. – Ребята! Я клад нашел!

"Ты чего?" Недовольной кошкой зашипели у меня в голове. "Я тебя еле поймала. Не еле, конечно, но не падай больше".

Так и есть. Самые худшие предположения сбылись.

Когда Пашка нашел клад в последний раз, весь дом три недели жил без горячей воды, а нас месяц ловили страшные бородатые мужики и, издали грозя разводными ключами, хрипло орали о запрете посещений водораспределительных колодцев и срывания резьб на штуцерах.

Зато в предпоследний раз Пашка действительно нашел клад. Это было в начале мая. Им оказалась нычка моего нижнего соседа. "Дядя Крутой", или "Мерседес", серьезно болеет артритом, и его пальцы вечно растопырены в виде веера, однако это не помешало ему перед своим очередным арестом спрятать энное количество наличности за канализационную трубу местной водосети. Наш двор гулял неделю, а на вторую "Дядя Крутой" вышел на свободу за отсутствием улик. Весь следующий день он с ружьем охотился по туннелям за Пашкой-диггером, и в итоге, дом опять остался без воды. В общем, с Пашкой не соскучишься, и уж тем более, если он опять что-то "нашел".

– Ребята!.. Там такое!.. Я нашел такую!.. – Задыхаясь, частил Пашка.

– Что "такую"? – Настя подозрительно прищурилась. – Кого это ты нашел?

– Дыру я нашел! Иду я по третьему нижнему и вдруг вижу – из-за трубы глаза горят!

– Свят-свят! – Богобоязненный Митька перекрестился.

Он происходил из верующей семьи и постоянно пытался наставить нас на путь истинный. Канализацию он считал обиталищем злых духов, а в метро ездил лишь в исключительных случаях. Зато авиатранспортом он и родители пользовались безбоязненно, постоянно летая в паломнические поездки. Вот такой перекос отношения к строению мира. Несмотря на юный возраст, Митька пользовался в доме всеобщим уважением, а местный забулдыга Матвеич частенько подсаживался к нему поговорить о смысле жизни.

– Ну да! – Радостно подтвердил Пашка-диггер. – Что твои плошки светятся! Не иначе, думаю, кошка. Я туда р-раз фонарем, глядь, она, паршивка!

Мы облегченно перевели дух. Мы знаем десятки жутких историй о семейках-людоедах, крысах мутантах, маньяках-расчленителях и беглых крокодилах, обитающих в московских подземельях. Причем их неутомимым распространителем и ярым идейным приверженцем выступает как раз Пашка-помойка. Наберется в диггерском клубе страшилок, вывалит их на ночь глядя, а мы потом предков пугаем, когда по Пашкиному совету кастрюли с водой водружаем на крышки унитазов. А как же, вдруг кто вылезет?

– Кошка поморгала на меня, испуганно так. – Воодушевленно рассказывал Пашка. Деф презрительно фыркнула. "Ты чего?" Нетерпеливо поинтересовался я. Истории Пашка рассказывал интересные, я не хотел пропустить. "Кошки не умеют испуганно моргать". С осознанием собственного превосходства, сказала Деф. "Откуда ты знаешь?" Заступился я за товарища. "Много у тебя кошек было?" Деф вновь презрительно фыркнула, но промолчала. Пашка взмахнул фонарем, мы отскочили.

– А потом ка-а-ак прыгнет! Я гляжу – нет ее! Туда-сюда посветил и вижу... Она, родимая! Она самая!

Он сделал эффектную паузу минуты две длинной, по крайней мере, так мне показалось.

– Кошка? – Не утерпел Кузька, самый младший в нашей компании.

Злые языки утверждают, будто родители назвали его в честь сказочного персонажа, домовенка из мультфильма. Не знаю, вряд ли у кого хватит духа так издеваться над своим ребенком, но, если честно, чем-то наш Кузька в свои нынешние младые годы действительно очень походил на кукольного тезку. Может, невероятно обстоятельным, каким-то очень житейским взглядом на вещи. Именно Кузька был лучшим другом Пашки, и они замечательно дополняли друг друга, однако сейчас диггер обиделся на приятеля.

– Сам ты кошка. – Оскорблено сказал он. – Причем тут кошка? Я ведь совсем не о ней рассказываю.

– А о чем же? – Изумились мы хором.

Пашка-диггер обиделся еще больше.

– Про дыру я говорю. Кошка тут вообще не причем, вернее, причем, но совсем чуть-чуть. Она просто навела меня, понятно вам? Я фонарем-то посветил, а там дыра, ход подземный в трещине виднеется. Я сразу понял, как дело было. При прокладке подземного коллектора произвели плановый выем грунта, заложили плиты, необходимые коммуникации и совершили засыпку.

Я уважительно посмотрел на Пашку. Не только страшилок он в клубе набрался, вон какими фразами сыплет. Чем-то Деф напоминает.

– А потом, в процессе подмыва грунтовыми и дождевыми водами, – продолжил Пашка научное изложение природных катаклизмов, – часть грунта, образовавшая перемычку между новой трассой и древним ходом, обвалилась, в результате чего между ними открылось сообщение.

– Чего открылось? – Настороженно переспросил Колька и опасливо отодвинулся.

Его можно понять. Именно ему по ошибке крутил уши здоровенный монтер Федя, а потом "Мерседес" метал кредитками на манер сюрикенов. А на самом деле, все тот же Пашка-помойка, в угаре примерного горожанина, в абсолютно непонятном всем порыве долга перед обществом, взял, да и закрыл колодезный люк над сидящим внизу коммунальным рабочим Федей, в профессиональных кругах имеющего кличку Федот-стрелец за привычку стрелять сигареты. Предполагаю, Пашка-диггер совершил сей отважный поступок в попытке не выпустить на улицы очередного канализационного монстра. А "Дядя Крутой" поставил сверху шестисотый мерседес. Почему монтер не стал искать иных путей к спасению, история умалчивает, но он решил выбираться тем путем, каким в ловушку и попал. Подозреваю, основная причина опять-таки в Пашке, который накануне во всю глотку кричал во дворе, будто под землей объявился гигантский питон. Спустя час героических усилий Федя оторвал у мерседеса выхлопную трубу и отвинтил заднее колесо. Разъяренный владелец машины явился на подмостки драмы в заключительной сцене, когда сыплющая витиеватыми профессиональными выражениями жертва вылезала в образовавшуюся щель. Далее произошел неизбежный конфликт интересов трудящихся и эксплуататоров.

В итоге "Дядя Крутой" понес не только моральный и материальный, но и физический урон, усугубленный применением газового пистолета. Ха, нашел чем пугать нашего сантехника, да его пистолет перед канализацией, все равно, что зажигалка против гаубицы.

Колька в описываемые события попал случайно. Полуслепая, но чрезвычайно политически активная баба Вера ошибочно опознала в нем террориста, задраившего люк, и честно выдала для самосуда.

Мы не оставили происшествие без внимания. На следующее утро Федот-стрелец обнаружил в лифте пачку Мальборо с набитой в сигареты серой. До работы он не дошел, взяв бюллетень по причине нервного расстройства. А у тачки "Мерседеса" четыре ночи напролет выла сигнализация. Если мы дежурили по очереди, "Дядя Крутой" в конце напоминал издыхающего зомби.

Баба Вера тоже не осталась обделена вниманием. Когда в ее квартиру ворвались Омоновцы, уверенные, будто штурмуют наркопритон, они застали полит информационную сходку коммунистов нашего двора и повязали всех без разбора. Теперь деды ходят, гордо задрав волосатые носы, и считают себя идейными революционерами, павшими от политической тирании. А баба Вера проповедует перед магазином о начале кровавых репрессий. С тех пор Колька и шарахается от Пашки как от зачумленного. В общем, так и живем.

– Дыра открылась, вот такая! – Пашка воодушевленно махнул фонарем, демонстрируя размеры. Так как все находились в радиусе недосягаемости, никто не испугался. Ну, если чуть-чуть. Кто-нибудь. Говорю же, Деф веры нет, самому крутиться приходится. Девочка в моей голове презрительно фыркнула. – Туннель круглый, стены, будто циркулем провели. Я как увидел, мне аж плохо стало, честное слово!

– А почему ты решил, что там клад? – Осторожно спросил я. Возникли у меня смутные предположения в свете предыдущих событий, если честно.

– А что там еще может быть? – Чистосердечно удивился Пашка. – Такие ходы так просто не строят, это ясно, как дважды два. Если не клад, так тайна какая-нибудь откроется, однозначно. Берем ломы, лопаты, фонари и айда со мной. Прибыль делим поровну.

Что мне в Пашке-диггере нравится, это широта души. Честно скажу, без последней фразы зажечь нас на подвиги ему было бы не просто.

– Я знаю, где взять лом. – В деловом ключе заговорил Колька. – В дворницкой. Еще я видел там метлу.

– Зачем нам метла? – Растерялся я.

– Следы заметать. – Важно объяснил Колька. – Чтобы не поймали. Может, там еще одна нычка лежит.

Я облизнулся.

– Господь не велит брать чужое. – Митька с важным видом поднял палец к листве. – Грех есть воровство и стяжательство.

– А никто ничего воровать не собирается. – Справедливо возразил Пашка. – Мы просто идем на разведку, ведь так, ребята?

Мы нестройным хором выразили согласие. Настя промолчала, я заметил, но молчание, есть знак согласия, любимая поговорка маньячилл, по крайней мере, в Пашкиных рассказах. Деф вновь презрительно фыркнула. Может, она вросла в образ женщины Кошки? Так та больше говорила "Мяу", насколько помню фильм. Не знаю почему, но девочка рассерженно зашипела. Я задумался.

Очнулся, когда Кузька колдовал над пудовым висячим замком. Вот какие преимущества, если старший брат хулиган. Вскоре дужка лязгнула, дверь со скрипом отворилась, я схватил метлу, Колька лопату, маленькому взломщику для разностороннего развития личности доверили тащить лом. Настя не взяла ничего, она даже внутрь не стала входить, и лишь презрительно хмыкала, скрестив руки на груди. А Пашка продолжал смертоубийственно размахивать фонарем и руководить. Ради справедливости я доверил свой фонарь Насте, правда, лишь с третьего раза, причем каждую мою попытку Деф с чрезвычайным удовольствием комментировала, вот взять хотя бы последнюю. "Дамы и господа!" Надрывалась она. "На ваших глазах, безнадежно влюбленный кавалер пытается покорить даму своего сердца, одаривая ее фонарем, как символом пламенной любви!" "Да отстань ты!" Отвечал я, красный от злости. "Ничего не дама она моя. Просто там темно будет". "Однако дама не желает его брать!" Не унималась зловредная космическая девчонка. "И в мягкой форме посылает кавалера идти подальше!" "Что ты выдумываешь?" Возмущался я. "Ничего она меня не посылает!" "Посылает! Я же вижу". "Не посылает!" "Посылает".

– Леха, ты чего? – С опаской спросил Колька. – Опять застыл и глаза крабиком выпучил. Что-то часто с тобой такое случаться стало. Может, тебе к доктору надо?

"Надо". Подтвердила Деф. Змеюка. "Чтобы порядок в голове навел". "Да отстань ты!" Заорал я мысленно. Настя осторожно взяла мой фонарь и отошла, с подозрением поглядывая на меня.

Кузька ковырнул замок второй раз, и дверь приняла прежний неприступный вид. Я тщательно помахал метлой, заметая следы преступления. На дороге ждал Митька с обличительно нацеленным в нас пальцем.

– Это не воровство. – Поспешно сказал Пашка. – Это заимствование. Мы обязательно все вернем, слово даю.

– Заимствование? – Митька задумался.

– Ты с нами? – Напрямую спросил его Пашка.

– Я?! – Более резкого перехода с возвышенных теологических размышлений к грубой прозе жизни я еще не видел. – Да ни в жисть!

– Ты же сам говорил, в канализации злые духи обитают. – Я покачал головой. – И кто нас от них защитит, если не ты?

–Где готовность к духовному подвигу? – Подхватила Настя. – Где способность к сподвижничеству?

– Да? – Митька нерешительно посмотрел на нее. Настя сделала умоляющее лицо.

Так и вышло, что за кладом мы пошли в полном командном составе.

Пашка-диггер посветил фонарем.

– Здесь. – Шепотом произнес он.

Мы осторожно заглянули за метровую трубу. Там не было ничего, кроме паутины. У меня мороз продрал по коже, откуда она взялась под землей? Изделие мохнатых многоногих вызвало нехорошие ассоциации не только у меня.

– Я рассказывал вам, – пробормотал Пашка, – про паука мутанта, сбежавшего из лаборатории?

Он взял лопату, с опаской пошевелил белесое покрывало.

Наше гробовое молчание Пашка принял за готовность внимать.

– Однажды в военной лаборатории, – замогильным голосом заговорил он, – изучали воздействие радиации на различные формы жизни...

– Нашел место и время! – Не выдержала Настя. Дрожащий луч ее фонаря порождал на стене столь жуткие тени, что мне хотелось зажмуриться от страха. Деф тихонько хихикала. – А про твою историю фильм сняли. Ты бы еще про Фредди Крюггера рассказал.

– А хотите? – Оживился Пашка-помойка. – Из какой серии?

– Из серии расчленения болтунов! – В сердцах проговорила Настя.

Мне стало совсем нехорошо. Говорить такие вещи, особенно здесь и сейчас, означает лишний раз испытывать судьбу на прочность, как говорится, провоцировать ее на неприятности.

– Да перестаньте вы! – Я подпрыгнул от испуга, не узнав Кольку, настолько изменился его голос. – Будете препираться, я щас домой пойду.

– Я тоже. – Плаксиво протянул Кузька. – Я тоже домой пойду...

– Мы все домой пойдем. – Чужим от волнения голосом сказал я. На миг мне почудилось, будто кто-то произнес мои слова вместо меня.

Наступила неестественная тишина. Я слышал, как шумела и булькала в трубах вода, а где-то далеко-далеко, едва слышно хохотала Деф.

– Леха, это ты, что ли? – С дрожью в голосе проговорил Пашка.

Я прокашлялся.

– Ну, я, разумеется. Кто же еще?

Послышались вздохи облегчения.

– Показывай свою дыру, и пойдем отсюда. – Агрессивно произнесла Настя. – Сколько можно сидеть в этой выгребной яме.

– Это не выгребная яма! – Обиженно завопил Пашка-диггер. – Это сеть городских подземных коммуникаций! Имеющая, между прочим, особо значимое стратегическое значение!

Стены завибрировали от нарастающего гула. Мы присели. "Обвал!" Молнией проскочило у меня в голове. "Доорался, совсем как я тогда, в челноке! Меня-то Деф спасет, а как остальные?"

– Обвал! – Закричал я. – Спасайся, кто может!

Кто-то куда-то побежал, с грохотом свалился и предсмертно завизжал. Крик подхватили на разные голоса. Гул постепенно затих. Пронесло. Я выглянул из-за трубы и увидел белые от ужаса глаза Пашки.

– Психи. – Дрожащим голосом сказал он. – Это самосвал проехал. Правда, непонятно, почему его так хорошо слышно на этой глубине. Наверное, звук по трубам прошел.

Смех в моей голове зазвучал как-то по-особенному подленько. Я насупился, поняв, откуда несостоявшийся обвал родом.

– Сам ты самосвал. – Возразил вылезший невесть откуда Колька. – Ты крик слышал?

– Думаете, съели?! – Ужаснулся я.

Мне вспомнились виденные фильмы ужасов, все два. Именно так один за другим гибли их герои, лишь изредка успевая издать предсмертный крик.

– Кого еще съели? Вы спятили, что ли? – Возмутилась Настя.

– Вообще-то. – Я прокашлялся. – Я думал, съели тебя.

– Нет, Леха, – с угрозой начала Настя, взвешивая в руке фонарь. – Я, конечно, знала, что ты придурок. Но до такой...

– Тихо! – Вдруг заорал Колька. – Тихо! Слушайте!

У меня вновь душа ушла в пятки. В наставшей тишине я расслышал хрюканье и стоны Деф. Похоже, смеяться она уже не могла.

– Никто из нас не выйдет отсюда. – Замогильным голосом произнес я ключевую фразу всех ужастиков и с запозданием вспомнил, что произносила ее, как правило, следующая жертва.

– Тихо, говорю! – Повторил Колька. – Слышишь?

– Чу, слышишь? – Меня разобрало, и я не мог остановиться. – Не пенье ли русалок звучит средь гула вздымающихся валов? Или то печальные духи поют погребальную песнь над бледными утопленниками, покоящимися в гуще водорослей?

Все настолько ошалели, что никто не посмел прервать монолог. Лишь Настя чуть погодя прокомментировала немного дрожащим голосом:

– Все. Спятил окончательно.

– Классику надо читать. – Обиженно ответил я.

– Кузьма, это ты? – Спросил Пашка и посветил под трубу.

Пропавшая и давно съеденная жертва подземных людоедов лежала, закрыв голову руками, и не подавала признаков жизни.

– Готов. – Прошептал Колька. – Замочили.

Он подошел к распростертому телу, нагнулся и неожиданно для всех заорал дурным голосом. Все шарахнулись кто куда, и лишь теснота, и запутанность пространства помешала нам разбежаться в радиусе десяти километров от эпицентра. А доныне бездыханный Кузьма внезапно ожил, вскочил на четвереньки и помчался прочь. С колокольным звоном врезался макушкой в водопроводную трубу, после чего сел и фальцетом присоединился к оглашенному ору Кольки.

– Живой... – Потрясенно пробормотал Пашка и почему-то облизнулся.

Я нащупал в темноте Настину ладонь, сжал.

– Ты чего?! – Агрессивно прошипела она. Вот оно, всеобщее воспитание в духе эмансипации.

– Это чтобы ты вдруг не потерялась. Тем более, – я постарался придать голосу мужественности, – если что случится, буду тебя защищать.

– Тоже мне, защитник нашелся. – Презрительно произнесла Настя, но руку не отняла.

Всхлипывающая жертва канализационных аборигенов перебралась в арьергард. Митька осенил нас крестом, и мы по очереди протиснулись в щель. Прыгать пришлось метра на полтора вниз и это с учетом подобия ступеней из глыб обвалившегося внутрь бетона. Перед нами предстал закругляющийся вдаль коридор, одна сторона плавно уходила налево и поворачивала по часовой стрелке, вторая направо и против нее.

– Налево, или направо? – Вопросил Пашка-диггер и почесал затылок.

– Налево, – Предложил Колька. Я поддержал.

– Все бы вам, мужчинам, налево пойти. – Презрительно заметила Настя.

Я выпятил грудь, как, никак, мужчиной назвали. Колька тоже приосанился.

– Пойдем направо. – Твердо сказала Настя.

– Так, голосование. – Взбодрился Пашка-диггер. – Оно всегда должно быть. Не важно, куда идти, налево, или направо, или, к примеру, кого первого есть будем.

– Чего будем? – Кузька аж рот открыл. Деф в ожидании новых событий, прилегла перед телевизором, где в прямом эфире транслировалось наше приключение, и с интересом болтала в воздухе ногами. А что, по-другому объяснить не могу, по крайней мере, я чувствовал именно так.

– Так всегда бывает. – Авторитетно сообщил Пашка. – Если завалило группу людей и выбраться нет возможности, они голосуют, ну, или тянут жребий, к примеру, кого первого съесть, чтобы выжили остальные.

– Ты, Пашка, в своих туннелях когда-нибудь совсем спятишь. – Уверенно произнесла Настя. – И станешь таким же, как вон... – Она посмотрела на меня. Я насупился.

– Да я проголодался просто. – Пашка смутился.

– Ты действительно, за аппетитом следи. – Недовольно проворчал я. – Всех дам нам тут перепугаешь.

– Ты про кого? – Настя изумленно огляделась. – Про пауков и мокриц? Где тут дамы, кроме меня?

– Да есть еще. – Неохотно промолвил я. – Не то, чтобы дамы...

Деф изумленно привстала с персидского ковра, а дальше я не помню. Когда я пришел в себя, Кузька шептался с Пашкой, Колька распускал хвост перед бурно дышащей Настей, а Митька крутил головой, с интересом следя за остальными, точно зритель на телешоу. Вот ведь, Дом два, прямо. Что случилась то? Я прокашлялся.

– А, очнулся! – Настя обвиняюще ткнула в меня пальцем, ее глаза странно блестели, зрачки пульсировали. Что тут было? Я поежился. – Ну, и кто я? – Потребовала Настя, гордо приняв передо мной позу манекенщицы. Я закашлялся. – Ты, это... – Неопределенно начал я, но тут меня толкнул в бок Пашка. Спас прямо. – Ты не обращай внимания. – Прошептал он. – Тут газы болотного происхождения. У Насти временная потеря ориентации. С рассудком вместе. Не важно. Будет что говорить, соглашайся.

– Да как соглашаться? – Шепотом не согласился я. – Она, вон, на кусок бетона залезла, щас свалится, и чего?

– Не свалится. – Прошептал Пашка. – Она вокруг лома недавно такие кульбиты творила, мама моя.

– Это как? – Я расстроился, что не увидел.

– Видишь, лом вертикально промеж кусков бетона воткнут? – Прошептал Пашка. Я кивнул. – Вот вокруг него Настя такое отплясывала, е-мое. Стриптизерши отдыхают.

– Она что, раздевалась, что ли?! – У меня глаза на лоб полезли.

– Не. Но крутилась вокруг лома, мама дорогая. Я две видюхи снял, жаль, освещение не очень.

– Крутяк. – Прошептал я. – Дашь копию потом.

"Я тебе сколько угодно копий скину". Довольным голосом сказала Деф. "В любом ракурсе". Вот как так? Только про нее забудешь, подумаешь, все хорошо, а тут опять она. "Что происходит-то?" С недоумением вопросил я. "А то и происходит, дорогой Алексей Батькович". Ехидно проговорила девочка в моей голове. "Кое-кто меня мокрицей назвал. И пауком". "Так она же не нарочно". Заступился я. "Так и я случайно". Легкомысленно заметила она. "Что случайно?" Я заподозрил нехорошее. "Ввела кое-кому малю-юсенькую дозу химического соединения с весьма интересными побочными действиями". "Ты с ума сошла?!" Перепугался я. "А нечего меня мокрицей называть". Злопамятно прошипела Деф. "И пауком, к тому же. И вообще, скажи спасибо, что я ее афродизиаками не накачала. Вот потеха бы началась". "Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя с головой совсем плохо?" Разозлился я. "Нет". Девочка искренне удивилась. "Параметры в норме. А что?" "Ничего. Ты говорила, не можешь биологические вещества делать. И как так?" "Химический синтез я производить могу. Это другое". Я задумался. Не дай Бог, Деф окончательно свихнется, отравительница из нее получится, Медичи будут вздрагивать от ужаса, нервно покуривая в сторонке. "А со мной что было?" Вспомнил я. "Ты бы мешать начал". Я почувствовал, как Деф скромно потупилась, поковыряла ковер носком туфельки. "Вот я и..." "Что, и?" Я сурово нахмурился. "Немножко тебя отключила. Совсем чуть-чуть. Капельку". Я покрутил головой, открыл, закрыл рот, у меня прямо дыхание сперло от наглости ее такой. Я вдохнул, выдохнул, старательно, по слогам, подумал: "Верни. Настю. В нормальное. Состояние". Девочка с орбиты беспечно махнула обнаженной рукой, окруженной едва видной прозрачной тканью. " "Отходняк начнется, сама очухается". "Ты где таких слов набралась?" Грозно прикрикнул я. "Из телевизионных каналов". Она застенчиво улыбнулась. "Тут столько всего интересного показывают. Вот, кстати, смотри, и у вас начинается".

Гордо вышагивавшая фирменным подиумным шагом Настя стала путаться в ногах, остановилась, недоуменно поднесла руки к лицу. Растерянно оглянулась. Мы зааплодировали.

– Браво! – Восторженно завопил Колька. Один Кузька не понимал, что происходит, и растерянно хлопал глазами, переводя взгляд с одного на другого. Настя ошеломленно присела на кусок бетона.

– Что со мной было? – Тихим голосом спросила она.

– Это был крутяк! – Восторженно проорал Колька. Я поморщился, подошел к Насте.

– Тебе лучше? – Мягко спросил я.

– А? – Она потерянно оглянулась, радостно улыбнулась, ухватила меня за руки. – Я тебя помню. Ты странный парень со сдвинутой крышей.

– Да, это я. – Я широко улыбнулся. – Я тот парень, кто позаботится о тебе. – Я опять улыбнулся и коротко глянул на потолок. "Попробуешь влезть, обижу". Пригрозил я. Деф удивленно хмыкнула. "Что мне там надо? Общайтесь".

Я присел рядом с Настей. Мы продолжали держаться за руки.

– Как ты? – Спросил я, продолжая улыбаться. Колька деликатно кашлянул.

– Тут, Насть, – начал он. – Такая интересная ситуевина проклевывается...

Я прервал его сердитым взглядом.

– Ситуевина проклюнулась, это да. – Заговорил я. – Большая. У нас к тебе вопрос. У тебя все нормально?

– Все нормально? – Настя слабо заполошилась. Я рассерженно рыкнул на Кольку, пытавшегося взять Настю за руку, он разобижено отступил и Деф довольно хрюкнула. Смотрит отношения в прямом эфире, мать ее, калькулятор-переросток, да еще и лбами сталкивает для визуального эффекта. Устроила себе интерактивный театр, понимаешь. "Долго она овощем будет?!" Заорал я на Деф. "Да все уже..." Недовольно забубнила она, что-то делая. "Сама бы в течении получаса полностью в себя пришла. Вот, получай. Готово".

Настя выдернула руки из моих, отстранилась.

– Ты чего? – Подозрительно спросила она у меня. – Что тебе надо?

– Ничего не надо. – Я поднял ладони, успокаивая. – Все нормально.

Настя поднялась, причем помог ей встать улыбающийся до ушей Колька. Я насупился. Вот Деф змея, и тут нагадила.

– Что стоим? – Громко спросила Настя, обведя нас строгим взором. Мы молчали. – Идем. – Она отняла у Митьки фонарь, посветила вдоль коридора. – Идем направо.

Возразить ей никто не посмел, и все послушно отправились следом. Вот что значит, замашки лидера – хоть в неизвестность во тьму, хоть на баррикады. Ей бы еще волосы в баранку на голове скрутить, подумалось мне неизвестно почему. Я потряс головой. Опять Деф мысль навеяла, наверняка. Надо с ней что-то делать. Психоматрица небесной девчонки, думаю, примерно моего возраста и совершенно не понятно, как подействовало на ее неокрепшую психику столкновение с современным телевидением. Вернее, почему не понятно? Очень даже понятно. С ума она сходит потихоньку, вот что. Одно дело, привыкать к телевизору постепенно, с младых ногтей и под чутким руководством взрослых, и совсем другое, вывалить все каналы разом, как ушат кипятка, на голову. Так мозги закипеть могут, что, похоже, у Деф и произошло. Один Дом два до смертоубийства довести может, почему их не перестреляли еще, не понимаю, наверное, охрана хорошая. Не дай Бог, Деф на них обозлится, не так пару построят, или обидят понравившегося ей героя, она там такое в прямом эфире устроит, мама дорогая. Я взялся за голову. Что делать? Надо срочно ее в телевизоре ограничивать, решительно подумал я. "Еще чего!" Услышал я в голове возмущенный голос. "Не хочу! Мне нравится". "Сколько каналов ты смотришь?" Строго вопросил я. "Немного. Чуть-чуть совсем". "Сколько именно?" Не унимался я. "Пятьсот тридцать два". Неохотно сообщила девочка. Я присвистнул, причем вслух, отчего шедшая впереди Настя споткнулась и встревожено оглянулась на меня. Шедший рядом с ней Колька обернулся и скорчил свирепую рожу. Я пожал плечами. Отелло, блин, у меня такие проблемы намечаются, их заморочки перед моими, детский лепет просто.

"Значит так, Деф." Сурово мысленно заговорил я. "Слушай меня внимательно. Ты больше не будешь смотреть все подряд". "Я и не смотрю все подряд". Возмутилась она. "Только фильмы и передачи всякие интересные. Особенно те, что в прямом эфире. Хотя очень мало их, на самом деле, в прямом эфире транслируют". "Не перебивай". Я сдвинул брови еще суровее. "Отныне ты будешь смотреть лишь те каналы, фильмы и передачи, где стоит пометка "двенадцать плюс". Другие тебе смотреть нельзя". "Да как так?!" С болью в голосе завопила Деф. "А как же мой Сереня Пызнарь?" "У него девушка есть!" Возмущенно рявкнул я. Добралась-таки. Совершенно случайно его знаю, честное слово, и смотрел-то передачу один раз. Или два. В крайнем случае, семь. "Он мне нравится". Заныла Деф. "А девушка у него пока есть. С ней еще что-нибудь и случиться может. Подавится, например". "А ну, что я сказал!" Грозно прикрикнул я, выпучив глаза для пущей наглядности. Шедший рядом Митька случайно глянул на меня, ойкнул и спрятался за идущего сзади Пашку. "Исполняю". Пробурчала разобиженная девочка. "Сколько осталось каналов?" Строго спросил я. "Двадцать два". Угрюмо сказала она. "Покажешь мне список, я проверю". И добавил поспешно: "Покажешь, когда домой придем". Как бы ни воспользовалась случаем и подлянку в процессе показа не подстроила, я ее знаю. "Принято". Крайне недовольным голосом ответила девочка. Я облегченно вздохнул. Сколько человек я в "Доме два" от смерти спас, и не сосчитать. "Максимум, пятерых". Небрежно заметила Деф. "Вот после голосования могло быть куда больше". "А ну, цыц!" Гневно прикрикнул я. "Чтобы не смела больше их включать! Ясно тебе?" "Ясно". Обиженно буркнула девочка. "Исполнено уже, что орать-то?" "То-то же". Я попытался сдвинуть брови и выяснил, дальше их сдвигать уже некуда. Огляделся, поняв, что впереди никого нет. Оглянулся. Ребята тесной кучкой стояли метрах в пяти позади и тихо переговаривались, тревожно глядя на меня. Я растерялся.

– Вы чего?

Вперед вышел Колька, прокашлялся.

– Ты, Леха, как себя чувствуешь? – Спросил он.

– Нормально чувствую. – Я, признаться, опешил. – Как всегда.

– Вот то-то, и оно... – Колька многозначительно замолчал.

– Да что такое-то? – Недоуменно вскричал я. Ребята попятились. Колька остался стоять, но заметил движение позади и явно почувствовал себя неуютно. "Давай, зарычи на них". Подзадорила меня Деф. Я раздраженно отмахнулся, причем от глубины обуреваемых чувств, проделал жест и в реальности. Колька шагнул назад.

– Да в порядке я! – В отчаянии возопил я.

Колька шагнул назад еще раз и с видом копейщика перед приближающейся конницей, выставил перед собой лопату. Ребята синхронно, будто годами тренировались, повторили его жест. Настя, словно снайпер, целила в меня ломом, Пашка-диггер, точно гранату, взвешивал в руке изрядный кусок бетона, найденный невесть где, даже мелкий Кузька с грозным видом тыкал перед собой непонятно когда потерянной мной метлой. Один только Митька ни чем не целился, а что-то неразборчиво бормотал и с важным видом размашисто осенял меня крестами. Может, действительно, зарычать, подумал я. Деф одобрительно закивала. Ага, а мне потом камнем в голову прилетит, вон, как Пашка нехорошо щурится. "Не прилетит". Деловым тоном сказала моя защитница. "Я отведу в сторону, и рикошет устрою, долго потом кидаться не сможет". "Да иди ты!" Обозлено мысленно выкрикнул я. "Если бы не ты, я бы с ребятами не рассорился! Это твоя вина!" Наверное, что-то отразилось на моем лице, так как ребята попятились, а Пашка-диггер поднял руку в замахе. "Давай, кидай". Ласково замурлыкала Деф. "Сейчас кому-то такое бо-бо будет". Я обиженно махнул рукой, отчего ребята отшатнулись, а самоубийца Пашка реально чуть камень не кинул, повернулся и уныло побрел прочь, в темноту. Вскоре свет от фонарей скрылся за поворотом, стихли и голоса. Некоторое время я упрямо шел вперед, несмотря на царившую вокруг непроглядную тьму, потом все же остановился. "И что теперь?" Вопросил я в темноту. Молчание. "Деф?" В ответ тишина. Я обеспокоился не на шутку. "Деф, елки-палки! Если ты сейчас продолжишь молчать, я сяду прямо тут и больше с места не сдвинусь! Так и сдохну тут от старости!" Деф не отвечала. Я плюнул и уселся на холодный бетонный пол, глядя перед собой ничего не видящими глазами. Страшно было, жуть, но обида была сильнее. И на вредную и коварную космическую девчонку, и на предателей ребят, и на весь мир сразу. Захотелось, чтобы и вправду выполз крокодил и меня сожрал. От такой мысли у меня душа в пятки ушла. "Ты чего?" Испугалась Деф. "Пошутила я! Успокойся сейчас же! Не то..." Она не договорила, а на меня вдруг такое блаженство напало, словами не описать. Я закрыл глаза и развел руки в стороны в позе тибетских монахов. Вот она, Нирвана, момент полного Просветления. Вершина состояния Дзен. Сколько я так просидел, не знаю, пришел в себя, когда сквозь закрытые веки замерцал свет. Я не двигался, мне было хорошо, и плевать на все вокруг.