Текст книги "Деф (СИ)"

Автор книги: Алексей Лазученков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– А вот и нет. – Вслух упрямо сказал я.– Не попрошу. Не хочу.

"А что хочешь?" Чувствовалось, Деф потеряла терпение окончательно.

– Домой хочу.

"Исполняю".

Земля пестрой лентой рванула подо мной, заревел разрываемый воздух. Практически сразу наступила тишина, зато вокруг засияло огнем. Стало тепло, потом жарко. Я забеспокоился. "Мне жарко". "Не ной. В безопасных пределах". "Не в безопасных. Жарко мне". "Хорошо". Стало нестерпимо холодно. "Мне холодно!" Мысленно завопил я. "Холодно!" "Никак тебе не угодить". Вредным голосом сказала Деф. "То жарко тебе, то холодно. Определись уже". "Двадцать четыре градуса хочу!" Закричал я. "По Цельсию", добавил я поспешно. "Исполняю". Я услышал, как девочка разочарованно вздохнула. Змеюка, все никак экспонаты не забудет. Что бы спросить такое? "Что вокруг меня светится?" Придумал я. "Плазма". Коротко ответила Деф. "Офигеть. А это опасно?" "Для тебя, нет. Для насекомых всяких, да. Для птиц, тоже". Девочка подумала. "Для самолетов. Вертолетов. Мостов, домов и теплоходов. Автомобилей..." "Причем тут автомобили? Ты меня над автотрассой несешь, что ли? Почему мне не видно ничего? Видеть хочу". "Исполняю". Недовольно проворчала она.

Подо мной скользили облака, сверху простиралось темно-синее небо, вдали сиял закат, красота. Я оглянулся. За мной, будто за кометой, тянулся огромный снежно-белый хвост, он казался бесконечным и, расширяясь и бледнея, терялся за горизонтом. Я икнул. «Это что?» Я показал назад. «Инверсионный след». Равнодушно сказала Деф. «Дым откуда?!» Я поспешно захлопал себя по невидимым рукам, ногам. "Я что, горю?! " «Да не ори ты. Это не дым. Это пар. Частицы воды попадают в зону горячего и холодного воздуха, образуя облакоподобное соединение». «Это твое соединение на меня как указкой показывает». Сварливо заявил я. «Где скрытность?» Девочка что-то невнятно пробубнила, и белоснежный кипящий котел за мной стал стремительно отставать, расплываясь в воздухе. «Что ты сказала?» Подозрительно поинтересовался я. «Исполняю, говорю». Повышенным тоном произнесла Деф. «То-то». Я успокоился. «Долго еще лететь?» «Нет». «А сколько?» Я не унимался. «Четырнадцать минут». «А что так долго? Мне скучно». По-моему, девочка заскрежетала зубами. Облака внизу заскользили много быстрее. «Пять минут устроит?» Спросила она сквозь зубы. «Не знаю». Капризно протянул я. «Быстрее можно?» «Можно». Деф зарычала. «Ты чего?» Забеспокоился я. «Ничего!» Девочка, наконец, взорвалась. «Я тебе не такси! Я выполняю защитные функции! В мои задачи входит вмешательство в случае агрессии против объекта, и пассивное наблюдение в остальных. И никак не доставка из пункта А в пункт Б!» «Твоя идея была отправить меня фиг знает куда». Возмутился я. «Если бы не ты, я сейчас спокойно дома бы сидел, или с Колькой в приставку резался, а не по небу летал. Ты накосячила, ты и исправляй». «Вот и исправляю. Иначе ты пешком бы до дома топал». «Вот и исправляй. И не потопал бы я никуда, сел бы в лесу на пенек, медведи бы меня и сожрали». «Не сожрали, я им не дам». «Тогда с голоду сдох». «Не сдох. Я тебе питательный раствор в кровеносную систему вспрыснула бы». «А я бы его не взял». «А я бы не спросила». «А я бы не дал». «А я бы не спросила». «Ты это говорила уже». «От повторения смысл не изменился». «Изменился». «Не изменился». Я надулся и замолчал.

Облака подо мной сменились пестрым покрывалом лесов, полей, иногда появлялись реки, озера. Пятна городов попадались все чаще, я различал даже отдельные крошечные домики, хотя, скорее всего, мог разглядеть только самые большие их них. Нитки дорог виднелись хорошо, но машины на них я рассмотреть не мог, сколько ни пытался. Вновь начались облака, а потом я вдруг оказался стоящим на крыше своего дома. Я растерянно огляделся.

"И как мне теперь с крыши спуститься?" Спросил я. "Откуда я знаю? Я доставила тебя по нужным координатам. Дальше сам". "А тебя не смущает, что я живу одиннадцатью этажами ниже?" "Нет. Не смущает". "Вот же ты..." Я остановился. "Что ты сказал?" С любопытством поинтересовалась Деф. "Ничего". Я раздумывал, если спрыгну, она успеет меня подхватить, или нет? Боязно как-то, может из вредности и опоздать. Я подошел к краю крыши, посмотрел вниз, плюнул. Шестнадцать этажей, с учетом чердака семнадцать. Далековато лететь, вон плевок, сколько падал, я состариться успел, ну как, состариться, на несколько секунд, однозначно. "Тьфу, на тебя". Сказал я Деф и плюнул вниз еще раз, для наглядности. "Вот сломаю шею, ты будешь виновата". "Не сломаешь. Моя реакция много больше твоей". "Видел я твою реакцию, чуть в водопаде не утонул. Опомнилась, когда я уже пузыри из жо... этой самой, пускал". "Я достала тебя из воды, когда показания твоего организма стали приближаться к критическим. Ты не пострадал. И вообще..." Она замолчала. "Что, вообще? " Недовольно спросил я. Девочка молчала. "Что, вообще? " Повышенным тоном повторил я.

«Крикун ты трусливый, вот ты кто». Выдала Деф и презрительно фыркнула. От такой наглости я потерял дар речи. Молча, повернулся и пошел искать выход на чердак. Побродил меж вентиляционных отверстий в полу чердака, послушал разговоры. Как обычно, политика и про Зинку, которая своего мужа до ручки довела. Страшно повыл в особо понравившуюся трубу. Разговоры заинтригованно стихли, однако продолжение я разыгрывать не стал, пошел искать выход из чердака. Нашел крошечную, рассчитанную на лилипута, дверцу и задумался, не под гномов ли ее делали? Вот как наш взрослый сантехник Федя через нее полезет? Нет, не зря на Рен тиви пугают заговором зеленых человечков, коли, под них на чердаках дверцы делают для спокойного выхода с летающих тарелочек. С этими мыслями я спустился по ступенькам и уперся в железную решетку, перегораживающую лестницу. «И как теперь?» Мысленно воззвал я. В ответ тишина. Вот ведь зараза, высадила на крышу, как спецназ какой, и думай, что делать. «Решетку открой». Попросил я. «Тебе надо, ты и открывай». Ответила Деф. Нет, ну не грымза, а? Однако обострять я не стал, пока не время. «Как я ее открою?» Миролюбиво спросил я. «Она на замок закрыта, а ключа у меня нет». Сволочь орбитальная, хотел добавить я, но не стал. Я мальчик вежливый, в порядочной семье воспитанный, я ей потом, дома, все выскажу. «Не откроешь». Подтвердила девочка. «И?» Не дождавшись продолжения, спросил я. "Что, "и"?" В свою очередь, спросила она. Я разозлился. «Ты мне мозг не засоряй, тебе вопрос задали, не прикидывайся». «Какой вопрос?» Очень натурально удивилась Деф. "Мне сказали, "и". Даже не попросили. Даже не спросили. Мол, дорогая, скажи, пожалуйста. Нет. Просто сказали "и". И что я должна предпринять на это твое "и"?" Я похлопал глазами, переваривая. Вот ведь... «Решетку открой». Попросил я. А что, женщинам нужно уступать. В конце концов, кто умнее, тот первый и сойдет с тропы, это я про горных баранов говорю, в нашем случае, про горную овцу. Я ей потом устрою, попробует меня еще раз на какую авантюру подбить, как же. «Ты что улыбаешься?» Подозрительно спросила девочка. «А? Что?» Я пришел в себя. «О тебе подумал, дорогая». «Да?» Она, похоже, не поверила. «А почему выражение лица такое глупое?» «Это потому, что о тебе думал, дорогая». Я вновь широко улыбнулся. С искусственным разумом только так действовать нужно, в разрез штампов и логики. Походу, Деф заклинило не на шутку, так как пауза затянулась. «Хорошо, дорогой». Наконец сказала она. Металлические прутья решетки раздвинулись. Я с опаской их потрогал. «Не бойся, дорогой, я подержу. Проходи, милый». Однако, это перебор, обеспокоено думал я, пробираясь сквозь преграду. Милый, поди ж ты. А в следующий раз что будет? Почеши спинку? Сделай массаж? Блин, как хорошо, что она на орбите, а не тут, рядом.

Я успел сделать несколько шагов вниз по лестнице, как распахнулась дверь на этаж и на лестничную клетку, хрипя и перхая, вывалилась Правая рука. Следом, радостно гогоча, вышла и Левая. А за своими двумя руками появился и он сам. Федя. Да, вот такой у нас затейник сантехник, назвал сына Федором, соответственно, Федоровичем, мы же называем ласково: Федя, чтоб ему в унитазе утонуть. Я понял, что попал. А потом расправил плечи и лучезарно улыбнулся. «Деф, прием». Старательно подумал я. «Сейчас понадобится твое участие. Прием». «Прием чего?» Ответила девочка. «Ты не принимаешь лекарств. Отбой». Вот ведь зараза. А если моей жизни сейчас конец придет, ей это наплевать. Ну, не конец, конечно, но когда я со второго этажа плевал Феде на спину, я не думал, что попаду. И, тем более, что он в последний момент посмотрит вверх. Жестяка. И меня срисовал, и плевок по всей ро... лицу получил. Нет, конечно, заслуженно получил, мстя моя такая была, долго напрашивался. И вот теперь, все, сошлись звезды, и случится баттл тысячелетия.

– Оп-па. – Федя щербато улыбнулся. – Кто тут есть?

– И тебе не хворать. – С достоинством произнес я.

Правая рука перестал кашлять и вместе с Левой воззрился на меня, а я на них. Немигающий взгляд Сильвестра я разучивал перед зеркалом не один час, однозначно, должен сработать. Однако, что-то пошло не так, не под тем углом тренировался, подумал я, потому как Правая рука взяла меня за шкирку, а Левая подставила мне под нос воняющий дымом кулак.

– Глаз или нос? – Гундося, вопросила Левая рука, очевидно, мучил насморк. Я поспешно вспоминал, что полагается говорить главному герою в подобном случае, и ничего припомнить не мог. Вот ведь.

– Буду говорить с главным. – Наконец вспомнил я. – Есть важная информация.

– А? – Глазки Феди забегали. – Не мы ту точилу взяли, не гони пургу.

– Ну и хорошо. – Миролюбиво сказал я и просочился между его руками. Вернее, попытался, но не вышло. Опять меня взяли за шкирку и пнули пониже спины, профилактики ради, я думаю. "Деф, прием". Забормотал я усердно. "Требуется твоя помощь. Прием". "Прием". Ответила она. "Моя помощь не требуется. Все стабильно. Отбой". "Да как стабильно?!" Мысленно заорал я. "Меня сейчас убивать будут!" "Не убивать. Так, немного поколотят, делов". "Чего?!" Я подумал, что ослышался. "Ты же мой защитник. И ты не будешь меня защищать?" "Буду. Когда моя помощь понадобится". "А сейчас что? Мне будут цветы дарить?" Ну, если фингалы уравнять с фиалками, то да".

Я растолкал руки Феди, чем несказанно их удивил, и уселся на бетонный пол. "Сволочь, ты, Деф". Печально подумал я. "Меня сейчас убивать будут, а тебе по фиг". "Если будут убивать, я вмешаюсь". Сказала девочка. "Если нет, извини". Я засмеялся, вживую, вслух. "Ладно, Деф", подумал я с непонятным удовольствием, "смотри". Я поднял вверх средний палец.

– Вот тут я вас всех видел. – Громко сообщил я. Однако ничего не прилетело. Вместо этого раздался оскорбленный рев трех глоток сразу и короткое совещание, возникшее следом.

Троица пришла к некоему согласию, понял я, когда меня рывком подняли на ноги и представили перед горящими праведной местью очами Феди.

– Ну что, верблюд, – очень ласково проговорил он и я понял, сейчас будут бить. А как же поговорить? – Доплевался?

Я кивнул головой, скорбно вздохнул. Неожиданно для себя улыбнулся и подмигнул.

– А здорово я тогда попал? – Весело сказал я.

Федя оскалился и махнул кулачищем. Я зажмурился. Нет, можно было, конечно, попытаться пригнуться или закрыться руками, продлить, так сказать мучения. Но я уж очень сильно хотел, потом, когда выйду из больницы и вновь научусь говорить, раз за разом выносить мозг Деф, постоянным: "А я тебе говорил". Поэтому я лишь закрыл глаза и приготовился очнуться эдак часа через два. Раздался дикий вой. Я зажмурился еще сильнее. Вой не прекращался, к нему присоединился хохот. Я открыл один глаз. Не знаю, почему у меня привычка такая, сначала один глаз открывать, может, не так страшно, когда лишь половину информации получаю? Не знаю. Федя сидел на полу и орал, баюкая правую руку. Его подельники дико ржали, очевидно, принимая поведение атамана за особо злокозненный способ моего морального унижения. Я все понял и приободрился. Вмешалась Деф таки, не бросила на растерзание.

– Больно? – Участливо спросил я. Федя не ответил, продолжая скорбно выть, раскачиваясь на манер индуистского шамана. Или чукотского? Не суть. Я подбоченился, подмигнул переставшим хохотать подельникам. До них, наконец, дошло, что происходит явно не то. Что именно не то, Правая и Левая рука не поняли, но принялись грозно сопеть, с враждебностью глядя на меня.

– Кто следующий хочет попробовать? Ты? – Я ткнул пальцем в Правого. Он засопел еще громче. – А, может, ты? – Я ткнул в Левого. – Давайте, попробуйте меня ударить. Кто первый?

Правая рука размял плечи, смерил меня глазами, выбирая цель, и саданул мне под дых, в последний момент, очевидно, передумав бить в лицо. Ну да, наглядный пример у нас под ногами с горестными стонами кулак укачивает, будто спать укладывает. Я отлетел к стене и сполз на бетонный пол. "Ты что творишь?!" Просипел я мысленно. Вслух я заговорить не смог, даже если бы и попытался. "Больно же! Ты почему меня не защитила?!" "А надо было?" Изумилась Деф так искренне, что я злобно заскрежетал зубами. "Ты ведь сам этого захотел". "Сволочь! Больно как". "Кто сволочь?" Нехорошим голосом поинтересовалась девочка. "Кто, кто". Проворчал я. Дышать вроде помаленьку стало получаться. "Длинный этот. Кто же еще?" "Ну да". Согласилась Деф. "Действительно, кто же еще". "Ты, Деф, давай прекращай". Строго подумал я, кое-как поднимаясь на ноги. "Ты давай защищай меня без всяких там. Как охотников в речке топить, это, пожалуйста, а как от шпаны защитить, так в кусты". "Какие кусты?" С любопытством спросила она. "Такие, какие. Ты от вопроса не увиливай". Еще строже подумал я. "Взялась защищать, так защищай. И не обращай внимания, что я им говорю. Ты свое дело делай". "Ладно", с сомнением протянула Деф. "Если ты так хочешь..." "Хочу". "Хорошо. Милый". Я обозлено заскрипел зубами. Сколько можно, и не надоест ей никак издеваться надо мной.

Правая рука мой гневный вид, несомненно, принял на свой счет. Он насупился и махнул кулаком, целясь мне в челюсть. Я зажмурился. Вот не могу я спокойно на такое смотреть, и все тут, да и доверия к Деф у меня маловато. Да что маловато, если честно, вообще нет, так что раздавшиеся горестные вопли, обрадовали меня несказанно. Я облегченно перевел дух, открыл глаза, увидел ожидаемую картину. Правая рука присоединился к Феде, и теперь они вдвоем заботились об травмированных конечностях, правда, каждый о своей. Левая рука непонимающе переводил взгляд с одного подельника на другого, и такая обида в его глазах читалась, не описать словами. Я потер щеку, недоуменно пожал плечами.

– И не ударил вовсе. – Поведал я. – Притворяется, не иначе.

– А я вас за корешей держал... – Обиженно прогундел Левая рука, горестно махнул и пошел прочь.

– Э, э! – Обеспокоился я. – Ты куда? А меня поучить? Двинуть разок по сопатке? Э, ты куда?

Левая рука остановился, посмотрел на корешей предателей, целеустремленно подошел ко мне и врезал под дых. Я бы тоже по лицу поостерегся, мало ли, а сюда и опыт положительный имеется. Я опять отлетел к стене и сполз на пол. Да что ж такое, больно то как! "Сволочь!" Заорал я мысленно. "Еще какая". Обеспокоенно подтвердила Деф. "Как он тебя стукнул сильно. Однозначно, негодяй". "Ты чего..." Второй раз получилось, определенно, больнее. Или обида на подлых друзей придала спарринг-партнеру дополнительные силы, или второе попадание в одно и то же место расстроило организм сильнее. Какое предположение правильное, меня в данный момент интересовало меньше всего, больше всего меня заботила подстава со стороны Деф. "Ты чего ему не помешала?!" Закричал я мысленно. "Договорились же!" "О чем?" Не поняла девочка. "Ты меня защищать должна была". Я был вне себя от злости. "А ты что?" "А я что?" Очень правдоподобно удивилась Деф. От такой наглости я даже растерялся. "Ты сам его попросил". Сказала она. "Зачем я мешать буду? Может быть, ты мазохист, может, тебе нравится?"

Я похлопал глазами. Посмотрел на двух горюющих подельников и пошел прочь. "Ты обиделся?" С любопытством поинтересовалась девочка. Я молчал. "Ну, прости". Я шагал по коридору к лифту с гордо поднятой головой. "Ну, прости". Заныла она. "Я больше не буду. Честно-честно". У дверей лифта с насупленным видом стоял Левая рука. Я встал рядом. Бывший спарринг-партнер недобро покосился на меня, но промолчал. Молчал и я. "Ну, прости". В голос ныла Деф. "Хочешь, я ему руку сломаю?" Она с надеждой прислушалась. "А хочешь, сразу две? В двух местах каждую? Или в трех?" Я закашлялся. Левая рука посмотрел на меня еще недружелюбнее. Приехал лифт, мы зашли внутрь, нажали каждый на свой этаж. Внезапно сосед по лифту выпучил глаза и истошно заорал, вцепившись в свою руку. "Ты что творишь?!" Завопил я мысленно. "Сейчас буду ему руку ломать". Деловито сообщила девочка. "Сначала правую. Вот только не знаю, как думаешь, закрытый перелом сделать, или открытый?" "Не смей никакой делать!" Рявкнул я. "Оставь его в покое щас же!" "Ну, если ты так хочешь..." Неуверенно протянула Деф. "Да! Я так хочу!" "Хорошо, милый, пусть будет так, как ты хочешь". Кротким голосом сказала она. Сосед по лифту перестал орать и, тяжело дыша, уставился на меня. Не знаю, какое выражение было у меня на лице, очень уж меня Деф разозлила, но из лифта на своем этаже он выскочил сломя голову. "Мир?" Ласковым голоском предложила девочка. "Мир". Проворчал я. Ну ее, в самом деле, начнет всем встречным конечности ломать, с нее станется.

Я вошел в квартиру, посмотрел на стену и хлопнул себя по лбу.

– Е, мое! – В панике воскликнул я. – А велосипед!

"Бежать надо!" Мысленно воззвал я. "Быстрее, пока не поздно! Пока его в гараже кто-нибудь не нашел". "Поздно". Строгим тоном сказала Деф. "В гараже твоего велосипеда нет". "Как, нет?!" В отчаянье возопил я. "Так, нет". Холодно ответила она. "Напомнить, как кто-то шумел, хотя его просили внимание не привлекать?" Я обессилено опустился на лавочку. Такое глубокое отчаянье я сегодня переживал, пожалуй, впервые. Даже, когда в колодец провалился, даже, когда в водопаде тонул. Да что говорить, когда Федькину компанию встретил и напрочь про Деф забыл, и то легче было. "Не переживай". Примирительно сказала она. "Завтра утром найдем твой велосипед. Обещаю". "Обещаешь?" Я ухватился за ее слова, как утопающий за соломинку. "Обещаю". Важно произнесла девочка. "А сейчас иди руки мыть. И есть". "Какая может быть еда?" Попытался протестовать я, но Деф была непреклонна. "Такая еда. Нужная для твоего организма. А не будешь слушаться, никакого тебе завтра велосипеда". И я поплелся. А что делать? Но не успел я пройти и двух шагов, как девочка очень ласково спросила: "Ничего не забыл?" Я насторожился. "Что еще?" "Ничего больше не забыл?" Еще ласковее спросила она. "Чего забыл?" Переспросил я недоуменно. "Или кого?!" Грозно рявкнула Деф. "А?" Я постоял, затем вновь хлопнул себя по лбу. Эдак и отбить его не долго. "Птичка из Эдема!" Мысленно воскликнул я. "Вот, вот". Подтвердила девочка. "Никакой ответственности. Доверили ему беззащитное живое существо, и пожалуйста. Где оно?" Я оглядел свои плечи. Когда я ее последний раз видел-то? Вроде в челноке она у меня на плече сидела. Перед тем, как... "Что рот открыл?" Как-то очень по-доброму поинтересовалась Деф, и я понял, тут, скорее, надо исходить от обратного, не добрая она сейчас. "Я..." Протянул я беспомощно. Наступила глубокая тишина. "Ладно, живи". Великодушно разрешила девочка. "Вот она". Передо мной возникла птичка, повисшая в воздухе с мирно сложенными крыльями и поджатыми лапками. Она с любопытством блестела маленькими глазками. Я облегченно выдохнул. Птичку будто подкинули, и она взлетела, трепеща крылышками и радостно свистя. Ее перышки рассыпали в свете лампы разноцветные искры, а хвост полыхал длинными радужными переливами. Очень красиво. Открылась дверь, выглянул деда и удивленно воззрился на летающее чудо.

– Ух, ты. – Восхитился он. – Это что ж за невидаль такая?

– Да вот, подарили. – Я скинул кроссовки, одел тапочки. Совсем забыл. Умотала меня сегодня Деф, что и говорить.

– Это где же такие водятся? – Деда с любопытством глядел на меня.

Я смешался.

– Так, это... К Кольке старший брат приехал. Из командировки. Издалека. Вот он и подарил.

– У Кольки брат есть? – Изумился деда. – Вот не знал.

– Так, это... Троюродный. Да.

– И чего это он тебе такую красоту вдруг подарил? Небось, тоже друг твой самый лучший?

– Э... Так не мне он ее подарил. – Нашелся я. – Он Кольке ее подарил. А Колька мне.

– М-да? – Деда смотрел крайне недоверчиво.

– Ну да. – Подтвердил я как можно увереннее.

– Загадит тут все. – Деда печально вздохнул.

– Не, не загадит. – Я довольно заулыбался. – У нее так пищеварительный тракт устроен, что...

Я замолчал.

– Как устроен? – Ласково спросил деда.

Я прокашлялся.

– Ест она мало, потому как маленькая совсем. Вот и пищеварительный тракт у нее так устроен. Маленький.

– А, – неопределенно протянул деда. – Тогда понятно. А кормить ее, чем надобно, ты спросил?

– Э... – Затянул я по новой. – Так ведь, это... Фрукты там всякие, виноград поклюет, водички попьет...

– Ну, ежели водички попьет, тогда ладно. – Согласился деда. – И во фруктах полезные микроэлементы имеются, да.

– Во-во, – обрадовался я. – Тем и кормить надо, так он и сказал.

– Кто, он? – Не понял деда.

– Ну, он. Брат Кольки.

– А звать-то его как? – Не унимался деда. Вот ведь въедливый.

– Э... Федькой. Федей его звать.

– Это как сына нашего сантехника? – Уточнил деда. Вот же пристал.

– Ну да. Как его.

– И сколько же лет ему?

– Деда! – Негодующе возопил я. – Я есть хочу! Мне руки мыть надо!

– Ну, иди, раз надо. – Согласился деда.

Я пулей убежал в ванную.

"А врать ты не умеешь". С удовлетворением произнесла Деф.

Во всем у меня деда неординарный. И кушать я могу, когда хочу и что хочу, тут надо добавить, что найду, но принцип ясен. Одно меня не устраивает и сколько я не бился и спорил, результат ноль. Не дает мне деда есть там, я где хочу, не разрешает есть в моей комнате, хоть тресни. Только на кухне и только за обеденным столом. Да, очередной бзик и, как все дедовы бзики, непробиваем. Поэтому я сидел за неизменно разложенным обеденным столом на шесть человек, и жадно поглощал чудовищную гору еды. Это зловредная Деф настояла на обширном увеличении меню. Видишь ли, необходимо пополнить в организме запас того и сего. А если я пытался возражать, встречный аргумент выводился один, причем с пушечной логикой дипломатии канонерок. Тогда завтра я отправляюсь на поиски своего велосипеда один. А мои обличительные мысли о прямой взаимосвязи поступков Деф и последовавших затем событиях в расчет не принимались, ну вот никак.

Мысленное общение мне нравилось все больше и больше. Я мог ожесточенно спорить с вредной космической девчонкой и одновременно поглощать выставленные ей в качестве заложников продукты. Скрипнула дверь, вошел деда. Я мимоходом задумался. А ведь у нас дома все двери скрипят, а смазывать мне их деда не дает. Была как-то у меня попытка убрать протяжный скрип петель двери своей комнаты. Долго он ворчал и сетовал на старческие причуды, позволяемые в его возрасте. А масленку у меня отобрал.

– Славная пташка. – Произнес деда, войдя на кухню. Как, кухню. Четырнадцать квадратных метров, скорее, столовая. Птичка из Эдема сидела на дедовом плече и клевала из его ладони.

– Соскучилась по нормальной пищи? – Ласково приговаривал деда с непонятной улыбкой на лице. Видел я у него подобное выражение, но лишь раз. Шли мы по улице, и вдруг деда застыл, глядя в сторону. Я посмотрел. Там, еле шевеля ногами и опираясь на клюку, ковыляла древняя старушка, лет, наверное, за девяносто. Я требовательно подергал деду за рукав. Мал я тогда был, только после больницы, после аварии говорил плохо.

– Кто она? – Спросил я, и мне почудилось, будто через мои глаза, как сквозь бойницы, смотрит кто-то, бесконечно мудрый и бесконечно старый.

– Кто она? – Деда заперхал, то ли засмеялся, то ли закашлял, то ли заплакал. – Она... Человек, проживший долгую и счастливую жизнь.

Деда отвернулся и больше мы в тот день не говорили, сколько я не пытался. Доктор велел нам больше общаться для улучшения функции речи, что я и делал. Деда нет.

И вот сейчас в точности такое выражение на дедовом лице. Я испугался.

– Хорошая пичуга. – Сказал я, дабы хоть что-то сказать. Деда вздрогнул, втянул голову в плечи, его взгляд угас.

– Хорошая пичуга. – Согласился он.

– А хочешь, – меня озарило, – я подарю ее тебе?

Деда окинул меня странным взглядом. Напрягся, будто хотел гаркнуть, но вдруг как-то весь поник. Он медленно подошел и потрепал меня по вихрам.

– Эх, внучек. – Он улыбнулся. – Ты живи, радуйся. За меня не беспокойся. Все хорошо.

"Ну да, хорошо". Думал я, ожесточенно перемалывая зубами очередной продукт. "Не похоже, как-то".

– Ладно, деда, я побежал. – Проговорил я с набитым ртом, вскочил со стула, сунул пустую тарелку в посудомоечную машину. Народ мы с дедой вольный и независимый, потому посуду мыть никто не хочет, а положить в агрегат и достать, это можно, суверенитет не ущемляет. Чашку я ополоснул сам и убрал, она у меня одна и понадобиться может в любой момент вне режима работы посудомойки. – Спасибо, все очень вкусно, как всегда. – Неожиданно для себя я приподнялся на мысках, чмокнул деду в щетинистую щеку и шмыгнул в свою комнату.

"Бе-бе-бе, телячьи нежности". Противным голосом пропела Деф. "Ты давай, это". Я нахмурился, самому неловко стало. "Ты давай, того самого. Не дразнись, давай". "А то что?" Тут же спросила она. "Поцелуешь?" "Тьфу, на тебя". Обиделся я. "Верблюд". Деф тоже, похоже, обиделась. "Ты чего?" Растерялся я. "Ничего". Гордо ответила она. "Ну и ладно тогда". "Ну и ладно". "Вот и хорошо". "Вот и хорошо". Я замолчал. Давно понял, если Деф заупрямилась, переспорить ее невозможно. И ладно, и не хотелось вовсе.

Я свалился на любимый диван, цапнул пульт, включил телек, пощелкал каналами. "Слышь, Деф?" В ответ надменное молчание. "Ладно тебе, хорош дуться. Ты первая начала". "Верблюд". Я растеряно повертел головой. Вот ведь. И не денешься от нее никуда, вечно теперь со мной будет. Это даже не жена, там из дома сбежать можно, если что. Вон у нас сосед, дядя Степа. Пилила его женка двадцать лет, пилила, да в одночасье взяла, да и перепилила. Собрал он втихую пылившийся в течении двадцати лет рюкзак, снял со стены гитару и рванул с какой-то рыжей шалавой в Крым на ПМЖ. По крайней мере, так тетя Валя говорила, жена его коварно преданная. А мне-то как бежать? Вдруг лет эдак через двадцать характер у Деф окончательно испортится, что тогда? Я глубоко задумался. И расплылся в блаженной улыбке. "Ты чего?" Подозрительно спросила девочка. Почуяла. Вот ведь у них, у женщин, чуйка на подобные вещи работает. "Слушай, Деф". Я старался говорить как можно спокойнее. "А вот если, к примеру, я случайно косточек от винограда наглотаюсь, и у меня аппендицит вырежут, что тогда? Вроде там ты сидишь?" "Я на орбите сижу!" Возмущенно рявкнула Деф. "А вовсе не в твоих кишках!" "И все-таки?" Как можно миролюбивее спросил я. "Глотай, что хочешь и сколько хочешь, мне все равно". Ледяным голосом произнесла она. "Да?" С надеждой проговорил я. "Да. Выкину все на фиг". "То есть? Опешил я. "То и есть". Вредным голосом передразнила девчонка. "Не будет у тебя воспаления аппендикса. Я не допущу". Я пригорюнился. А свобода была столь близко. И чего, спрашивается, она разозлилась так? Странно. "Вот ты говоришь, жди двенадцать часов". Завел я разговор. "Ничего я не говорю". Тут же откликнулась Деф. "Я молчу, в отличие от всяких болтунов. И верблюдов". "Да что ты разошлась-то?" Растерялся я окончательно. "Ну, хочешь, я у тебя прощение попрошу?" "Хочу". Надменно заявила она. "Э-э-э..." Я почесал затылок, соображая. "Прости меня, Деф, пожалуйста". "Я больше так не буду". Строго сказала девочка. "Повтори". "Чего?" Я растерялся. "Скажи: "я больше так не буду"". Медленно, словно учительница на диктанте, произнесла Деф. Я возмутился. "Не стану я такое говорить". "Почему?" "Потому. А вдруг я, это... Ты вон, постоянно мне говоришь: "больше не буду, больше не буду", а сама вон, постоянно гадости подстраиваешь". "Какие такие гадости?" Она очень правдоподобно изумилась. "Кто? Я?" "А то я? По чьей милости мне весь живот отбили?" "А нечего плеваться направо и налево. Верблюд". "Ну, знаешь..." Я умолк и принялся яростно перещелкивать каналы. Достала. "Я, между прочим, когда тебя колотили, снижала силу ударов до легко переносимого значения". Печально сказала девочка. "А ты, вместо спасибо, обзываешься". Мне стало стыдно. "Снижала она". Проворчал я по инерции и потер живот. Не болит, но обидно. "Хорошо. Ваши извинения приняты". Величественно произнесла Деф. "Мир?" Сварливо спросил я. "Мир". Подтвердила она.

В наших взаимоотношениях наступила счастливая пауза. Я бездумно переключал каналы, Деф молчала. Жизнь налаживалась.

"Вот ты говоришь, жди двенадцать часов." Ни с того, ни с сего произнесла она. От неожиданности я подпрыгнул на диване. "Что ты хотел сказать?" "Я?" "Ты". Я подумал, посмотрел на часы. "Я хотел спросить. Я до двенадцати ночи, получается, свободен? Так?" "Так". Мне показалось, Деф подозрительно прищурилась. глядя на меня. "Тогда, можно я пойду к Кольке в приставку поиграю? Мне деда до десяти гулять разрешает. Он такой. Демократичный". Что я делаю, с тоской подумал я. Отпрашиваюсь у компьютерной девчонки, с висящего фиг знает, где спутника. Докатился. "Хорошо". Важно сказала та. "Но чтобы в десять вечера, максимум, в одиннадцать, был дома". "Да, мамочка". Пропищал я тоненьким голосом. "И игрушки я сам соберу". "Какие игрушки? И не мамочка я тебе". Ого, а Деф то смутилась, я по голосу почуял. Чудненько, надо будет ее почаще так называть. А то разошлась. "Чтобы был дома". Прямо домомучительница из мультика.

Я достал телефон.

– Колян, привет. Что делаешь? Как, собираетесь? А меня чего не позвали? В смысле, абонент, не абонент? А, ну да... – Я недовольно покосился на потолок. Можно подумать, связь организовать не могла. Кое-кто пренебрежительно хмыкнул. И хмыкает еще, вот ведь... – С Пашкой-диггером? Он что, не в канализации уже? Что он сказал? Опять? Ёлы, палы, мы от последнего раза в себя не пришли, только к дому воду подключили. Да, я с вами. Есть фонарь. Ладно. Адиос.

Деф недовольно засопела. Разбираться, отчего и почему, я не стал, быстренько снял с полки аккумуляторный фонарь, проверил заряд.

– Деда, я гулять! – Завопил я, напяливая кроссовки.