Текст книги "Квартирный вопрос (сборник)"

Автор книги: Алексей Толкачев

Соавторы: Наталья Болдырева,Иван Наумов,Светлана Тулина,Максим Тихомиров,Алекс де Клемешье,Евгений Лобачев,Сергей Васильев,Игорь Евсеев,Эльвира Вашкевич,Андрей Силенгинский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Начнем с того, что фирма «ЗемСтрой» не занимается выпуском и оснащением шагающих домов. Вы вправе спросить, почему такая, не побоюсь этого слова, солидная фирма, как наша, осталась в стороне от, казалось бы, столь перспективного направления в современном строительстве. И я вам отвечу. Основой нашего процветания является стабильность. Это не значит, что мы отказываемся от новаторства. Напротив! Мы всецело приветствуем его. Но все новшества проходят у нас многочисленные испытания. Только после всесторонних проверок и установления безусловной безопасности для жизни и здоровья человека, мы принимаем новшества к реализации в наших проектах.

– Не следует ли из ваших слов, что испытания шагающих домов вы проводите прямо сейчас?

– Именно так! На данном этапе уже можно делать предварительные выводы о перспективах шагающих домов, об их нише в общей системе домостроения. Остаются неисследованными лишь незначительные частности, которые не могут в целом повлиять на наше решение. А именно: будем мы строить такие дома или не будем.

– Так каков ваш ответ?

– Нет, не будем. Рассмотрим ситуацию на рынке. Дома массовой застройки, как и раньше, составляют основную долю во всей системе домостроения. Что отличает их от остальных? Вовсе не конструктивные особенности, как можно подумать. Нет. Основная их характеристика – дешевизна. Планировки таких домов – стандартные. Квартиры-ячейки все одинаковые, снабженные простейшей моделью двери. Жители таких домов зачастую не знают, в каком районе Земли находится их дом. Им это и не нужно. Какая разница, что за стенами, если человек никогда не покидает их? Если, пользуясь дверью, попадает сразу из своей квартиры-ячейки на место службы или на массовое мероприятие? Причем, чем дальше находятся точки входа-выхода, тем большая получается экономия энергоресурсов.

Именно такие дома предпочитает строить «ЗемСтрой». Конечно, некоторая часть домов относится к так называемой элитной застройке. Но чем она, по сути, отличается от массовой? Только планировками, более комфортными условиями проживания, неким дополнительным пакетом услуг. Например, обязательными видовыми окнами в каждом помещении, исключая помещения санобработки. Но ведь каждый вправе украсить свое жилье согласно личным вкусам: нарисовать на стенах что ему вздумается, повесить собственные картины или распылить обои. Это не возбраняется. Наоборот, это приветствуется! Самовыражение людей – важная составляющая любого психологического тренинга.

– Хотелось бы вернуться к шагающим домам и указать их место в современном мире.

– На мой взгляд, ажиотаж, поднятый вокруг шагающих домов, искусственен и не связан с действительными потребностями общества. Да, это шаг от современного, не побоюсь этого слова, закостеневшего состояния в отрасли. Но куда сделан этот шаг? Вперед? Нет. Скорее, вбок. По сути, это побочный побег на древе градостроительства. Он интересен своей необычностью, оригинальностью и непривычностью. Им можно восхищаться, можно презрительно отворачиваться, но разовьется ли из него крепкий ствол, противостоящий натиску жизни, или побег зачахнет – покажет только время. На мой взгляд, есть тенденции к вырождению идеи шагающих домов.

– В чем они проявляются на данном этапе? Судя по отзывам информагентств, эти дома приобретают всё большую популярность.

– Это взгляд стороннего наблюдателя, искусственно поддерживаемый производителями шагающих домов. Я же говорю с точки зрения специалиста, постоянного отслеживающего тенденции рынка. Собственно, в этом и заключается моя работа.

Так вот. Шагающие дома перестали пользоваться популярностью у покупателей. Наметился явный спад в продажах. С чем это связано? С несоответствием запросов и цены. По сути, покупатель за бульшие деньги получает то же, что он и так бы имел, купив стационарный дом за гораздо меньшую сумму. Единственное отличие – в психологической составляющей. Являться владельцем шагающего дома престижно и модно. И эта идея лоббируется производителями шагающих домов, имеющими поддержку в правительстве. Иначе никто бы и не стал покупать их продукцию.

Кроме того, я считаю сам термин «шагающий» неправильным и не отражающим сути движения дома. На самом деле дома движутся на тщательно сбалансированной гусеничной подвеске – попросту говоря, ползут. Но никто же не станет покупать «ползающий» дом! Правильный термин ассоциируется с неприятными существами: змеями, червяками… Довольно неприятно чувствовать себя в большом червяке, особенно, если этот червяк пытается с тобой общаться, не всегда понимает твои желания и доставляет тебе разные неудобства. А их немало. Но, как вы понимаете, продать что-то, рекламируя его недостатки, невозможно в принципе. Поэтому недостатки, заложенные еще на стадии проектирования, тщательно замалчиваются. Их как бы не существует. Конечно, если дотошный покупатель начнет спрашивать, ему честно всё объяснят и предупредят, как поступать в той или иной ситуации. Но покупатель же не имеет ни малейшего понятия, о чем спросить!

– В чем же вы видите недостатки шагающих домов?

– Главный недостаток один. Именно тот, который отличает дома подобного типа от всех остальных, – их мобильность. Да-да! То, что ставилось разработчиками во главу угла и рекламировалось как последнее слово техники, на самом деле принесло жителям таких домов изрядные неудобства.

– Не остановитесь на них подробнее?

– Охотно. Первое неудобство: чтобы воспользоваться дверью, необходимо остановить дом. Причем желательно заложить остановку в программу. Иначе придется воспользоваться аварийным отключением, что зачастую чревато сбоем во всем программном комплексе. Из кранов с холодной водой может политься горячая; возможны резкие перепады напряжения и выход из строя бытовой техники, электромагнитные импульсы, стирающие оперативную память… И так далее, и тому подобное.

Второе неудобство – движение. Дом перемещается по пересеченной местности, и это ощущается. Людей с чувствительным вестибулярным аппаратом попросту укачивает. Согласитесь сами, постоянно принимать таблетки от морской болезни не очень полезно для здоровья.

Третье – управление домом. Шагающий дом требует постоянного внимания. Даже поставленный на автоматический режим, программный комплекс управления будет постоянно запрашивать владельца дома о том, что ему делать. Куда шагать? Обойти препятствие или повернуть назад? Какой выбрать путь следования? Даже если вы предварительно запрограммировали нужный маршрут, сверяясь со спутниковой картой, не факт, что ситуация не изменится и препятствие вдруг не возникнет на вашем пути.

– Это данные испытателей домов?

– По большей части – да. Получив такие неутешительные выводы, руководство нашей компании решило непосредственно поучаствовать в каком-либо этапе испытания. В частности, мне пришлось провести двое суток в шагающем доме. Впечатления, скажу я вам, неоднозначные.

– Поделитесь ими с нашими читателями!

– Войдя в дом через стандартную дверь, я, согласно инструкции пользователя, назвался. Причем назвался полным именем – для того чтобы дом запомнил меня и обращался ко мне так, как мне хочется. В любой момент обращение можно поменять, но по указанию владельца дома. Однако дом, вопреки инструкции, сразу же назвал меня, не побоюсь этого слова, Рафиком, что вызвало во мне внутренний протест. В той же инструкции настоятельно советовалось не вступать с домом в пререкания, а попытаться либо перепрограммировать его, либо вызвать мастера по устранению технических накладок.

В задачи испытания перепрограммирование, а тем более вызов техника, не входили, поэтому я решил не обращать внимания на столь панибратское обращение. Далее инструкцией предписывался запуск дома. С этим я справился легко, хотя дом и брюзжал, что я мог бы выбрать и более легкий маршрут следования. Тем не менее он подчинился и начал двигаться с заданной скоростью в заданном направлении.

Направление было задано так, чтобы испытать дом на как можно большем количестве вариантов пересеченной местности. Нам предстояло двигаться через поля, леса, ручьи, болота, осыпи, овраги, лощины, холмы и т. п.

Дом двигался достаточно равномерно, послушно демонстрируя на двух экранах окружающие виды, создавая полный эффект присутствия. Насладившись видами, я решил подкрепиться, о чем тут же сообщил дому. Дом отреагировал несколько странно, сначала заявив, что у него нет продуктов. Когда я возразил, сказав, что сам присутствовал при погрузке, дом ответил, что он этого не видел и все происходило без его ведома. Так что брать на себя ответственность за приготовление пищи из «непонятно чего» для столь ценного человека он не может. Единственное, что он может гарантировать, – включение плиты на достаточную мощность. Но чтобы я не забывал о технике безопасности. И тут же вывесил передо мной инструкцию, где было много-много запретного и мало-мало разрешенного. Например, разрешалось петь в душе, но не громко и только тогда, когда льется вода.

Итак, готовить пришлось самому – одновременно контролируя маршрут, так как дом все время норовил куда-нибудь свернуть, оправдываясь тем, что «там вид лучше, а проходимость вообще идеальная». От душа я отказался, так как в этот момент не смог бы наблюдать за движением. Посочувствовав, дом зашел в реку и предложил открыть аварийный шлюз, чтобы я мог вымыться прямо на контрольном посту. Я благоразумно отказался, ссылаясь на запрет пользоваться природными материалами.

В конечном итоге я так и не понял, кто кого испытывал: я – дом или дом – меня. Возможно, для кого-то такое поведение его жилища – самое то. Но я к таким экстремалам не отношусь. Большинство людей – тоже. Люди начнут отказываться от шагающих домов.

– Вы не прогнозируете обвал в отрасли вследствие массовых отказов?

– Заверяю вас, массовых отказов всё же не будет. Будет постепенное, равномерное снижение спроса вплоть до единичных покупок. Какие это может иметь последствия для отрасли? На самом деле – никаких. Некоторая часть участников рынка вернется к традиционному строительству. Другая, самая упорная или глупая, будет продолжать строить шагающие дома, постепенно исправляя допущенные ошибки.

Да, разумеется, все недостатки можно устранить: развить программный комплекс, сделав его более гибким; установить новое оборудование, которое компенсирует эффект непрерывного движения; научиться выходить из дверей на ходу, выключить передающие камеры и включить видовые окна… И что мы получим в итоге? Дорогой благоустроенный дом, находящийся неизвестно где. А теперь вспомните, что я вам рассказывал в начале нашей беседы о современном домостроении. Шагающий дом практически перестанет отличаться от обычного стационарного элитного дома. Живя в таком доме, вы уже не будете ощущать то, что он идет.

– Передвижение шагающих домов – их главное и основное отличие от стационарных, разве не так?

– Так. И мы вправе спросить: а на самом ли деле идут сейчас шагающие дома? Нет-нет, успокойтесь! Независимыми экспертами полностью подтвержден факт перемещения домов в пространстве в соответствии с неровностями рельефа. Однако ни один эксперт не задался вопросом, куда именно движутся дома. С какой целью? И куда они в конечном итоге придут?

На этой оптимистичной ноте наш корреспондент и закончил интервью с Рафаилом Альбертовичем.

Энергетика и общество

Расфокусированный

Вчерашняя авария в системе энергоснабжения привела не только к различным поломкам бытовой техники, отключению электроприборов и отсутствию связи между гражданами. Сбой в системе энергоснабжения привел поистине к вопиющему случаю.

В квартире гражданки П. отключился свет. Через некоторое время энергоснабжение восстановилось. Каково же было удивление гражданки П., когда она увидела полупрозрачный силуэт мужчины! На естественный вопрос «кто вы?» посетитель объявил, что он тут живет, а она, «курва этакая», не желает признавать собственного мужа. Если учесть, что говорилось это писклявым голосом, совершенно непохожим на привычный для нее тембр мужа, то реакция женщины оказалась вполне ожидаема. Гражданка П. схватила первый подвернувшийся под руку предмет (это оказалась тяжелая ваза) и обрушила его на голову нарушителя спокойствия.

Как и следовало ожидать, эффективность удара оказалась близкой к нулю: ваза прошла сквозь полупрозрачного мужа, ударилась о металлическую стойку стеллажа и разбилась. Часть мелких осколков тем не менее застряла внутри полупрозрачного тела. Муж покрутил пальцем в районе головы, пробурчал что-то об уничтожении личной собственности и попытался выковырять осколки из своего тела.

Происшествие можно было бы считать простой бытовой ссорой, если бы через несколько секунд из двери не вышел второй гражданин П., тоже полупрозрачный. Огорошив жену теми же словами про «курву», но с дополнительным настойчивым пожеланием видеть первого гражданина П. в гробу, второй гражданин вызвал у жены припадок неконтролируемого визга.

Словно в ответ на это, из двери вышел третий гражданин П. Повторив в общих чертах слова второго гражданина П., только с указанием количества «непонятных мужиков», третий гражданин вызвал обморок у гражданки П. Оставшись втроем, граждане П. начали выяснение отношений между собой, безуспешно пытаясь причинить друг другу какие-либо повреждения.

Через некоторое время гражданка П. пришла в сознание и вызвала сотрудников службы наведения порядка и бригаду техников. Наряду службы не удалось успокоить разбушевавшихся граждан П., желающих выяснить, кто из них находится в квартире по праву, а кто просто зашел в гости. Не удалось доставить их и в отделение – не только в связи с полупрозрачностью, но и по причине невозможности воспользоваться дверью.

Техники же, не обращая внимания на перепалку, установили следующее.

Сбой в электроснабжении произошел в момент перехода гражданина П. с работы домой. В квартире гражданина П. стоит дверь не только простейшей модели, но и облегченного варианта – без дополнительных аккумуляторов. В результате не сработал защитный контур и произошла расфокусировка в точке выхода. Гражданина П. передало по частям, с потерей плотности каждого экземпляра. Следует отметить, что все три части были одинаково доставлены в место назначения, хотя и с задержкой во времени.

Таким образом, дверь оказалась исправной, так что претензии гражданки П. к поставщику дверей оказались неправомерными. По понятным причинам претензии самого гражданина П. по факту уменьшения плотности тела не могут быть предъявлены до момента обретения им целостности и полагающейся плотности.

Сейчас проводятся исследования с целью воссоединения независимых частей гражданина П. Остается надеяться, что наши физики решат эту нетривиальную задачу в ближайшее время, так как психологическое состояние гражданки П. близко к критическому.

Ян Разливинский
Дождь из лягушек

1

Девушки со мной на улице не заговаривают – видимо, ввиду полного отсутствия черт, привлекающих прекрасный пол. Так было всегда. Это такая же незыблемая константа, как скорость света. Я давно привык, что заинтересованные взгляды достаются другим, и даже – при желании – могу отыскать в таком положении вещей нечто позитивное. Можно, скажем, спокойно дремать на парковой скамье и быть уверенным, что твою релаксацию никто никогда не прервет. Хилое, кстати сказать, утешение…

– Извините… – выдохнул над ухом дрогнувший девичий голосок.

Открыв глаза, я извинил: девушка того стоила. В памяти сразу же всплыло почти забытое определение из эпохи юности – «шикарная девчонка».

– Извините, – осторожно повторила девушка, – вы не знаете, что случилось?

Я зачем-то посмотрел на часы. Они показывали 12:20. Чёрт! Лучше бы она спросила дорогу или попросила закурить, чем вот так предоставлять бесплатную возможность почувствовать себя полным идиотом.

Я не сразу понял, насколько продолжительным было мое молчание. Девушка, неуверенно кивнув, побрела прочь, оставив немого дурака прохлаждаться на скамье.

– Э… Подождите! А что случилось-то? – теперь я решил продемонстрировать чудеса коммуникабельности.

Она обернулась, задумчиво покусывая губу. Ну да, стоит ли метать бисер…

– Вы ничего не заметили? – тихий голос доплыл через зеленый сумрак, как сквозь воду.

Голос девушки, которой достаточно говорить негромко.

И я, конечно же, услышал. Только что я должен был заметить? Что она сменила туфли или перекрасила волосы?

– Совсем ничего?

Очевидно, со мной только так и можно общаться – посредством методичного повторения одних и тех же фраз. Тогда я воспринимаю.

Я встал и честно огляделся вокруг. Парк был тих и пустынен, и маньяки, буде они здесь водились, точили ножи вдали от нас. Хотя, конечно, имелась какая-то странность в окружающем пейзаже…

– Ну посмотрите же! – девушка начала не на шутку волноваться.

В ее глазах даже блеснули слезы. Сказать по правде, она здорово отвлекала, эта девушка. Если б ее не было, я, может, быстрее бы понял, «что случилось».

– Никого ведь нет! – выпалила она в отчаянии.

Я перестал озираться. Я подошел к девушке. Я заглянул в глаза. От незнакомки приятно пахло духами, и она не выглядела сумасшедшей.

– То есть?

– Никого нет, понимаете, никого! – снова выкрикнула несумасшедшая девушка и бросилась ко мне.

Я едва успел расправить грудь и принять на нее рыдающую незнакомку. Мысли брызнули сворой мартовских котов, оставляя после себя пустую крышу рассудка. Крыша потихоньку заскрипела, намереваясь отправиться в дальнюю командировку. Нужно… нужно было что-то сделать. Вначале – хотя бы сказать, насколько мне близки ее переживания.

«Ну что же вы…» – хотел ласково и ободряюще прошептать я. Хотел, а вместо этого неуверенно пробормотал:

– Перестаньте, успокойтесь! Тут рядом, на Ломоносовской, есть кафешка. Неплохая кафешка, там всегда очень прилично кормят…

Мои слова повергли девушку в пучину отчаяния. Я не припомню случая, чтобы простое предложение испить кофею вызвало столь бурную реакцию. Но, поскольку «нет» не прозвучало, у меня хватило сообразительности осторожно выпростаться из цепких объятий королевы красоты и аккуратно, за локоток, повести ее в сторону северного выхода. Не дай бог, нас кто-нибудь увидит – чисто дружинник с раскаявшейся хулиганкой!

– Попьем кофейку… Вы всё расскажете… Может, я чем-нибудь помогу… – ворковал я на ходу, заполняя паузы между всхлипываниями.

– А кто… кто вам сварит кофе? Ведь никого нет!

Я и сам видел, что аллея парка была пустой. И вообще было чересчур тихо – тихо удручающе, я бы сказал… Шелест деревьев, еще несколько минут назад казавшийся убаюкивающе спокойным, теперь воспринимался как зловещий шепот. И ветерок сделался каким-то неприятно прохладным – причем не из-за смены погоды…

Э, девушка-то была права!.. А если не права, то ее психоз оказался на редкость заразным.

И тут наваждение кончилось: с аллейки, идущей перпендикулярно к нашей, послышался слабый перестук шагов. Всё ближе и ближе.

– Ну? – с воодушевлением и почти натуральной бодростью вопросил я.

Девушка посмотрела на меня с радостным изумлением. Действительно, братцы-кролики, что за ерунда? Находимся в центре города, на дворе белый день, а мы ведем себя как два психопата из романов Кинга или Кунца!

Я еще успел подумать, что сейчас всё прояснится и она уйдет от меня (может, на радостях чмокнув в щеку), бесшабашно помахивая своим ридикюльчиком на длинном ремне.

И тут из-за поворота вывернула рыжая собака больших размеров и неопределенной породы. Покосившись грустными глазами на нас, почтительно закаменевших, она, не останавливаясь, прочапала мимо. Мы провожали собачень взглядами до тех пор, пока она, сделав «пи-пи» у фонаря, не свернула в кусты. Наверное, так смотрели приверженцы Мессии, когда Он гулял по галилейским водам.

– Вот, – тем не менее сказал я. – Собака…

С такой интонацией обычно говорят: «Ну что ты, дружок, еще не всё потеряно!» И девушка с надеждой повторила:

– Собака.

2

Нам (мне, по крайней мере, точно) казалось в тот миг, что, выйди мы за пределы заколдованного парка – и темная магия потеряет силу. Мы вышли – и первое, что я увидел, это пустые столики уличного кафе. На одном, словно насмешка, стояли три дымящиеся чашечки, а на спинке стульчика висел оранжевый пакет с рекламой «Кэмела».

Я посмотрел вправо и влево. В обе стороны Ломоносовская просматривалась великолепно – хоть стреляй из пушки, никого не заденешь.

Тогда я посмотрел вверх, словно над нами мог висеть организатор всего этого безобразия, надувая щеки и зажав рот ладошками, чтобы не расхохотаться. Высоко в небе застыли стрелки перистых облаков, и ни ковра-самолета, ни гаденыша, который парил бы сам по себе, не наблюдалось. Даже голубей – и тех не было. Просто небо и просто облака.

– И что мы теперь будем делать? – почти спокойно спросила девушка.

Мне ее «мы», несмотря ни на что, очень даже понравилось.

– Ты думаешь, по всему городу так? Может, объявили эвакуацию, а мы не слышали?

– Очень остроумно! Я прошла по нескольким улицам – и нигде не души. Зашла к Маше, подруге, – ее нет. Дома у себя была – тоже никого…

– А позвонить?..

– Связь не работает.

– Ты понимаешь, что такого не может быть?

Она кивнула.

– Может, всё это снится?

– Кому из нас? Лично мне – нет, – и чуть повела головой.

Я проследил за этим движением и рассмотрел на загорелом предплечье темное пятнышко свежего синяка. Бедняга уже попробовала определить свое местоположение между явью и сном.

– Да я так… Бред какой-то! Неужели никого?

Я не тугодум. Просто есть вещи, в которые ни под каким видом нельзя верить. В то, что теплое пиво в жару намного вкуснее холодного. В то, что бедным быть гораздо приятнее, чем богатым. В то, что ты остался один в огромном городе – как Калле в старой сказке, очутившийся однажды в обезлюдевшем мире.

– Ты помнишь сказку про Калле? «Калле один на свете»?

– Да, мультик видела. Только пацан-то в конце концов проснулся.

– Всему найдется разумное объяснение, – успокоил я то ли ее, то ли себя, – Чудес не бывает. Призраки – это электромагнитные сгустки; драконы – сохранившиеся динозавры; а лешие – снежные люди, которые, в свою очередь, не что иное, как близкие родственники человека, быть может, даже неандертальцы… Тебя как зовут? – неожиданно для самого себя закончил я.

Девушка изумленно на меня воззрилась. Видимо, знакомство с таким типом, как я, в ее планы не входило; и я вновь вспомнил, что девушки со мной на улицах, увы, не заговаривают…

– Я могу называть тебя Евой, – приободрил я ее.

– Лучше Надеждой – я к этому как-то больше привыкла…

3

Спустя пару часов мы вышли на окраину города. Несколько раз видели голубей и несколько раз – кошек, но ни разу – человека. Мы заходили в подъезды, поднимались на этажи, стучали и звонили. Но везде за аккуратно запертыми дверями жила одна лишь тишина.

Я редко бывал в этой части, но сейчас мы меньше всего боялись заблудиться. Мы наугад выбирали улицы, иногда выходили на одну и ту же дважды и продолжали двигаться вперед. Наконец слева потянулся пыльный бетонный забор, за которым громоздились здания темно-красного кирпича – городской хлебокомбинат. Собственно, насколько я помнил, это и было краем географии: дальше был всего один квартал довоенной постройки, где двух– и трехэтажки чередовались с частными домами. Потом город заканчивался.

Ворота на проходной были гостеприимно сдвинуты в сторону, но мы не стали заходить на территорию – и так было понятно, что здесь никого нет.

– Есть хочется, – сказала в пространство Надежда.

Комбинат не работал, но хлебный дух по-прежнему растекался по всему кварталу. Вдохнув полной грудью, я сразу вспомнил, что весь мой сегодняшний рацион состоял из глазуньи на завтрак и кофе на обед.

– У меня есть бутерброды. И вино.

– Смешно, – сказала Надежда и потянула меня куда-то через дорогу. – А я думаю, что это у него в пакете такого ценного! Выброси. Ты что, забыл? Калле один на свете.

Через дорогу обнаружился одноэтажный кирпичный домик с вывеской «Колобок. Фирменный магазин».

– Ну, ты чего?

Я пожал плечами. Все происходящее, несмотря на чрезмерную правдоподобность, вновь показалось странным сном, но ведь даже во сне надлежало держаться определенных нравственных норм.

– Пошли-пошли!

Магазинчик оказался маленьким и уютным. Наверное, лет сто назад так выглядели лавочки купцов в деревнях: гирлянды сушек и баранок, пирамиды из печенья, стеллажи с хлебом. По стенам, вперемешку с инструкциями и выписками из каких-то постановлений, висели выполненные в желто-оранжевой гамме плакаты всё с теми же сушками и караваями.

Надежда уверенно зашла за прилавок и, скрестив руки на невеликой своей груди, вопросила голосом матерой продавщицы, которую, видит бог, так достали все эти суетливые покупатели:

– Чего хотите-та? Беритя поскорей!

Я захотел большую шоколадку (каюсь, с детства люблю сладкое) и пригоршню какого-то симпатичного печенья – для начала. В задней комнате (судя по всему, бытовке) отыскался водопровод. Холодная вода не шла, а из крана с горячей еле-еле текла холодная. Я нацедил чайник, но оказалось, что зря: электричество исчезло вместе с людьми. Тогда вернулся в торговый зал и снял с полки бутылку «Фанты».

– Света нет, – сказал я.

Надежда сдержанно кивнула, продолжая сервировать прилавок. В меню преобладали хлебобулочные изделия и сладости.

– Может, пойдем в другой магазин? – раздухарился я.

– А, ладно! Перекусим здесь, поужинаем там… Какая разница-то? – небрежно отмахнулась Надя.

Мы, словно сговорившись, обходили обсуждение той невероятной ситуации, в которой оказались, – наверное, потому, что, несмотря на все очевидные доказательства, разум отказывался верить в столь чудовищный факт – что мы одни во всем городе. Почему именно мы? Почему именно в этом городе? Что, в конце концов, случилось?! Я почувствовал, как заколотилось сердце, и поспешил переключиться на другие мысли. Может, это трусость, но лучше взяться за проблему чуть позже. У нас же нет никаких фактов на руках – ровным счетом никаких фактов!

– Давай обедать, – сказала Надежда.

Но нашему обеду суждено было превратиться в ужин. Мы сидели недолго – минут десять, не больше, – однако свет за окнами стал заметно меркнуть. Словно темная туча медленно наползала на солнце, но я-то помнил, что небо всё время оставалось безоблачным. Может, что-то с часами?

– Сколько на твоих?

– Четыре часа.

Странно, на моих тоже. Я подошел к окну. Небо и в самом деле темнело, причем без посредства каких-либо туч. В зените оно уже налилось фиолетовой синюшностью, а над зданиями хлебокомбината, загораживающими вид на горизонт, вставало оранжевое зарево. Зарево заката.

– Гроза будет?

– Посмотри-ка лучше сама!

Забыв о еде, мы стояли и смотрели, как за считанные минуты на город спускалась ночь, как гасла, сползая за горизонт, заря и загорались редкие тусклые звезды. В каком-то ужастике был эпизод с ускоренной сменой времени. Никогда не думал, что увижу всё это воочию.

В подсобке отыскались две свечи. Желтоватый свет озарил помещение, раскидав тени по углам; тени эти с каждой минутой становились всё гуще и гуще, всё четче обрисовывая круг света.

– Что будем делать дальше? – спросила Надежда.

В другой ситуации мне бы, наверное, понравилось, что во мне видят руководящую силу.

– Думаю, самым разумным будет поискать машину и, если к утру ничего не изменится, отправляться в Хворовск.

– Я не помню, чтобы нам встречались машины.

– Это еще ни о чем не говорит. Мы же не были в центре и у вокзала.

– Ты умеешь управлять электричкой?

– Не охлаждай мой пыл. Нам надо добраться до людей, чего бы нам это ни стоило.

– А если и в Хворовске никого нет?

– Тогда до Екатеринбурга.

– А если…

– Никаких «если»!.. – оборвал ее я с такой решительностью, словно сто тысяч могли в одночасье провалиться сквозь землю, а вот миллион – уже ни за что.

Я хотел было уже развить свой план, как со стороны двери послышался какой-то скрип. Надя округлила глаза. Нам бы обрадоваться, а мне, напротив, стало не по себе. Вымерший город, ночь, пульсирующий круг света – и легкий шорох в темноте.

– Тс-с…

– Да это, наверное, собака, – привстал я.

Входная дверь дрогнула снова, а потом приоткрылась – совсем немного, но рывком: так обычно протискиваются кошки. Пламя свечи испуганно дернулось навстречу сквозняку.

В дверной проем просунулась голова – действительно на кошачьем уровне и размером с кошачью. Только вначале мы увидели не голову, а усы – два длинных тараканьих уса, жестких и гибких, как стальная проволока.

Я так и замер, не завершив подъем.

– Замри, – тихонько, одними губами прошипел я, хотя это, собственно, и не требовалось – Надя окаменела, задохнувшись немым криком ужаса.

Существо втиснуло в щель голову с черными пуговками глаз и часть длинной шеи, оставив лапы снаружи, и тупо замерло, защемленное дверью. Ту часть, что мы могли видеть, покрывала редкая зеленовато-белесая щетина.

Я пошарил под прилавком, нащупал широкий нож, которым делят на половинки буханки.

Голова неловко дернулась влево-вправо, пытаясь выбраться из дверного зажима. Появилась лапа – тонкая, голая, с тремя коготками. Скребнула порог и вновь пропала. Существо обреченно застыло, и лишь усы беспрестанно двигались, ощупывая пространство вокруг. Потом оно дало задний ход, и дверь захлопнулась.

Я наконец-то выдохнул и плюхнулся на стул.

– Вот, это как раз одна из гипотез, – деревянными губами вымолвил я. – Нас перенесли на другую планету.

4

Я забаррикадировал дверь стеллажом, а потом мы еще и в подсобку передислоцировались: там на двери имелся внутренний запор.

– Понимаешь, это действительно невероятно, но многое объясняет. И то, что остались только мы, и отсутствие электричества, и то, что быстро стемнело…

– И Луны нет, – вторила Надежда, зябко передергивая плечами (ночь и в самом деле обещала быть не по-летнему холодной).

– Это тоже, – согласился я.

Хотелось говорить аргументированно и уверенно, хотя какие тут могут быть аргументы! Сплошные «в некотором царстве»…

– Фантасты о подобном уже писали и не раз: всемогущие пришельцы берут нескольких землян и переносят на другую планету. Это, понимаешь, эксперимент такой: наблюдать за нашей реакцией, поступками… Кинемся мы набивать карманы деньгами, или передеремся меж собой, или… влюбимся.

– Счас! – фыркнула Надежда. – А зачем им это?

– Ну, в основном, чтобы узнать, готовы ли мы, как представители земной цивилизации, вступить в контакт или же недостойны.

– А я с такими скотами ни за что бы не стала контактировать! – громко высказала свою точку зрения Надежда, демонстративно глядя в потолок. – Эй, слышали?

– Чем они провинились?

– А мы – чем? Что за эксперименты такие? Нам не до Хворовска надо добраться, а до этих зеленых, слышишь, Толик!