Текст книги "Первый разведвзвод"

Автор книги: Алексей Кейзаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Операция «РВ-1»

Вокруг густая темнота. Мы идем тихонько, потому что нас могут увидеть. Да и кто знает, откуда может появиться вор.

Ручей перепрыгиваем по одному. И тут случилось непредвиденное. Федя плохо рассчитал и шлепнулся в воду. Я как командир сразу же делаю вывод: разведвзводовцы должны ежедневно тренироваться в прыжках в длину да, пожалуй, и в высоту…

Федя что-то бубнит под нос и наконец останавливается:

– У меня насморк…

Да, у него насморк. Но не срывать же операцию из-за этого.

– Рядовой Лебедев, не пищать!

Снова движемся. Темнота уже не кажется такой густой. В разрывах туч мигают далекие звезды, где-то там плывет очередной «Космос». А тут, на земле, мы – разведвзводовцы – должны ловить какого-то вора. Ну и жизнь! Скорей бы стать взрослым, чтобы приняться за настоящее…

Еще раз останавливаемся, и я перечисляю обязанности каждого.

Невдалеке смутно чернеет, словно большой бурт, сарай тетки Авдули. Мы по одному, согнувшись, продвигаемся к углу. Хорошо, что и плетень туда ведет, и нас не так легко заметить.

Гулко стучит сердце. Страшновато, но никому не признаюсь, чтобы не испортить все дело… Бурт темным пятном расплывается вдали, и не понять, есть там кто или никого нет.

Тишина необыкновенная. Будто все живое сговорилось против нас и замерло. Лишь в другом конце деревни забрехала собака и тут же умолкла.

– Рядовой Лебедев, ко мне, – передаю шепотом по цепочке.

Федя дрожит. Это я почувствовал, когда положил руку на его плечо.

– По-пластунски вперед, в разведку.

– У меня насморк, – как о самом приятном напоминает он. – А если чихну?

Командир не отменяет приказ, но тут я заколебался. Мастерски налаженная операция могла провалиться.

– Разрешите мне, товарищ лейтенант, – говорит Олег.

Я улыбаюсь, но вместо бурного восторга сухо бросаю:

– Выполняйте, Звонцов!

Олег шагнул вперед и как сквозь землю провалился.

Проходит минута-вторая. Но вот в кустах заскрипел коростель, ему ответил другой. Не могли обождать, противные… А может, это лучше для разведки?

Олег появился внезапно. Мы невольно отшатнулись, но через мгновение обступили Звонцова.

– Там кто-то есть. И грызет морковку…

Это сообщение поражает нас: вор лакомится морковкой. Ну, постой же!.. А может, он не один и потому такой смелый?

– Точно слышал, что грызет?

– Ну вот еще, – обиженно шепчет Олег. – Стану я обманывать.

Да, Звонцов не станет обманывать, не такой он человек.

– Проверить оружие!

Каждый осматривает свою булаву, закрепляет ее ремешками на запястье, а Федя проверяет еще и петлю на веревке.

– Вперед!

Ползем по-пластунски. Земля еще теплая от солнца, а по спине все равно гуляет противный холодок. И мы еще больше прижимаемся к земле. Лицо царапает старая трава, руки то и дело скользят. Но – все внимание на бурт. А он растет и растет. Вдруг я замираю на месте. Человек! Он согнулся, видимо, выбирает морковку. И правда: хрупает, да так аппетитно…

Делаю знак рукой. Славка с Олегом заползают с противоположной стороны. Мы с Федей ползем прямо на вора. А тот и не догадывается, что происходит вокруг его.

До бурта шагов десять. Чувствую, что и Олег со Славкой уже отрезали пути отступления.

– В ат-таку-у! – заикнулся я.

Но оттуда уже раздалось «ура-а!», и мы с Федей мчимся к бурту.

А вор так испугался, что никак не разогнется. И даже заикается с перепугу:

– Б-бе-э-э…

На бегу включаю фонарик и…

Авдулина рябая коза жмурится от яркого света, подмигивает нам желтыми глазами…

Так было вначале. Через минуту она, выставив косые, в зазубринах, рога, пошла на меня. Что мне было делать? Я, конечно, отступил, чтобы дать возможность ребятам броситься в наступление. Олег так и сделал, и вскоре коза была на веревке.

– Повели прямо в суд! – скалит щербатые зубы Федя и почему-то уже не шмыгает носом. Видно, боевая операция подействовала…

– Замолчи ты! – Мне, как командиру, было не по себе от такого результата операции.

Козу хотели отвести в Авдулин двор. Но Олег Звонцов высказал гениальную мысль, и мы все обрадовались. Особенно я, потому что операция «РВ-1» выглядела совсем по-иному.

Рогатый вор упрямился, мотал головою, старался боднуть Федю. Тогда мы сделали так: за один конец веревки взялся я, за второй – Федя. Когда коза бросалась на него, я натягивал свой конец, когда хотела поддеть меня на рога – Федя дергал за свой конец. И булавы нам пригодились: Славка с Олегом не давали вору топтаться на месте.

Председатель колхоза еще не спал. А когда мы заявили, что вор пойман, он снял очки и удивленно посмотрел на нас:

– Ну и молодцы! Не думал, что вы такие отважные.

А как он хохотал, когда увидел козу! И посоветовал привязать козу у бурта – как вещественное доказательство.

Мы снова ссоримся

Случай с козой всех нас как-то сблизил. Даже Федя забыл, что я когда-то защищал Микиту Силивонца и Наташку. Мы все в это время жили одним: как смыть наговор.

Но вот снова потянулись обычные школьные дни, и все полетело вверх тормашками. А началось из-за Феди. Нет, вернее из-за меня… Хотя – кто его знает, из-за кого.

Не любит Федя Лебедев русский язык. Учить-заучивать – не его забота. Вот переписать готовенькое – пожалуйста. Конечно, если бы не ставили двоек да потом не пропесочивали на совете отряда, Федя и не переписывал бы. Но Иван Макарович двойки ставит безжалостно, а за двойки пионерский актив прорабатывает как следует. Но и это не все: тот же самый Иван Макарович обязательно еще и отцу Фединому нажалуется. А потом каждому понятно, что будет. Поневоле надо тянуться нашему Феде.

Вот поэтому он каждый день говорит мне:

– Дай переписать.

Ну и перепишет. Откровенно говоря, мне, как командиру разведвзвода, неудобно. Да что поделаешь: дружба.

На диктантах, правда, он действует по-своему. Ну, вполне самостоятельно. Надо, к примеру, написать слово «заяц», а он пишет – «зайка». Потому что не знает, что писать – «я», «е» или «и». А если не может придумать замены, то просто опускает трудное слово. Пропуск – не грубая ошибка.

Я уговаривал его, ругал, даже грозился, что разоблачу, а он свое:

– Дай переписать.

Сегодня я тоже дал ему свою тетрадку. Он переписал и сидит себе этаким примерненьким учеником.

– Лебедев, к доске! – Иван Макарович щурится и по всем карманам ищет очки. – Посмотрим, как ты сегодня подготовился.

Федя заговорщицки подмигивает мне и поднимается с места.

– Упражнение 576. Надо вставить пропущенные буквы, – я начал читать с чувством, с интонацией: «У нас каждый трудится и должен трудиться. Мы пришли в школу учиться, и каждый старательно учится…»

– Постой, постой, – недоумевает старый учитель. – Какую часть речи мы изучаем?

Федя – весь внимание, чтобы услышать, что я подскажу.

– Глагол, – наконец повторяет за мной.

В классе засмеялись.

– Глагол, говоришь? – Иван Макарович очень близко подходит к Феде, а поэтому снимает очки. – Ну хорошо. Расскажи о правописании безударных личных окончаний глагола.

Федя тайком моргает мне, угрожающе хмурится, сжимает кулак. А что я могу сделать? Я о таком еще и сам не слышал никогда. Мы только начали имя прилагательное. А я, чтобы проучить Федю, специально выполнил это упражнение. Специально даже вызубрил параграф… Я отворачиваюсь. А в классе шум, хохот.

Сухощавое лицо Ивана Макаровича покраснело.

– Снова разыгрывать? Ну, это в последний раз! – Он хватает со стола журнал и быстро выходит из класса.

Федя стоит сам не свой, морщит лоб, хлопает глазами и никак не может понять, что все-таки произошло.

И вдруг он шагнул ко мне.

– Дай тетрадь!

Молча сую злополучную тетрадку.

– Хлопцы, какое упражнение на дом?

– Триста девяносто первое!

– Та-ак! Сам выполнил, а мне другое подсунул? – Он безжалостно мнет тетрадку и швыряет мне прямо в лицо. – Предатель!

Я сжимаю кулаки, бросаюсь к нему. И попадаю… прямо в Олеговы объятия. А Славка уже держит Федю, который тоже рвется ко мне.

Я все-таки вырвался бы из Олеговых рук и показал бы Феде, где раки зимуют, но в класс вошел директор.

Что мне было делать? И я рассказал, как задумал проучить Федю.

Снова смеялись шестиклассники, смеялся и директор.

Только Федя молчал. Ни слова не сказал. Будто онемел.

– Ну, я вижу, – сказал директор, – тут все ясно и понятно. А вы сами на совете отряда обсудите, как помочь Лебедеву. Вам виднее все-таки…

А совет отряда решил просто: раз я, Пальчиков, подвел друга, значит, мне и шефствовать над Лебедевым.

– Зачем мне предатель! – отрезал Федя.

С ним никто и не собирался спорить. Не до него было. Совет отряда беспокоился о сборе металлолома. Наш класс меньше всех собрал. И поэтому приняли еще одно решение – ответственный за это мероприятие Лебедев.

– Ну и помогли вы мне! – Федя в сердцах нахлобучил кепку. – Большое спасибо!

– А нечего с тобой церемониться, – сказала Лина Говорюхина. – Каждый отстающий в учебе обязан участвовать в общественной жизни.

Конечно, наша Лина права. Только от этого не легче ни мне, ни Феде.

Федя упрямо отмалчивался, когда я приходил помочь. Зайду к нему, а он отвернется и молчит. Ну и черт с ним! Не мне двойки.

Но вот что удивительно. Иван Макарович каждый день его вызывал, и Федя каждый раз отвечал. Отвечал на тройки, значит, все же знал…

Хуже было с металлоломом. Наш отряд по-прежнему сидел в калоше. Даже четвертый класс нас, шестиклассников, обогнал.

Снова Микита Силивонец

И я решил тайно помочь Феде.

– Ребята, – сказал я своим хлопцам, – рядовой Лебедев попал в беду. Мы – одновзводовцы, и помочь товарищу – наш долг.

Ну, сказал точно так, как сказала бы Лина Говорюхина.

– Да что ты нам мораль читаешь! – отозвался вдруг самый тихий из нас Олег.

– Рядовой Звонцов. Когда командир говорит, остальные слушают.

– Ну вот, опять…

– Раз надо помочь – поможем, – попросту согласился Славка. – Что тут долго говорить.

Я и сам бы не стал долго говорить. Но за язык так и тянет. Понимаете, если ты начальник, то тебе хочется прочесть мораль. Будто ты один знаешь, а все никогда об этом и не слышали. Я давно уже примечаю это. Был хлопец как хлопец, а выберут хотя бы звеньевым – и начинает, вроде учителя, читать наставления… Думаю, что и вы замечали это же самое. И почему такое бывает?..

– За дело, хлопцы!

Да, дело у нас вовсе не спорилось. Все закоулки облазили, исходили все обочины дорог. А собрали… двадцать один килограмм. Курам на смех!

И тут я с горя решил пойти к Миките Силивонцу. Ребята отговаривали:

– Не даст! Чтобы такой жмот дал?

– Да еще припомнит «полицая». Ну, как мы его дразнили.

Я же думал иначе.

Наташа ходила в наш садик? Ходила. Хоть немного, а все-таки…

Кто спас Микиту, ну, тогда в люпине? Ну, если не жизнь спас, то спас от увечья. Опять – я…

Ну и что, если из-за Наташки он был пьян? Главное, что несчастья не случилось!

И вот мы втроем бежим на выгон.

– Ух! – первым останавливается Славка. – Я запыхался…

Мы тоже переходим на шаг. Но чем ближе кузница, тем короче наши шаги. Мне уже расхотелось идти туда. Но и возвращаться стыдно: засмеют хлопцы.

– Гляди, с полным!

От Микитова колодца через улицу с ведром воды идет старый Антип. И хотя я не верю ни в какие приметы, да и сам Олег не верит, а все-таки шагаем веселей.

Наковальня звонко поет в осенние дни. Кажется, ее можно услышать за километр. Ну, а сегодня за сто метров она прямо-таки глушит нас. Значит, не в духе Силивонец.

Первым в черную дыру кузни заглядываю я. Толстый железный прут раскален добела. Микита молотком плещет его, потом плоский конец загибает под прямым углом. Все это он делает ритмично, будто машина.

Увидев меня, Микита еще раз ударил по пруту и сунул его в железную бочку. Вода свистнула, будто не хотела ссориться с железом, а потом все-таки заворчала, зашипела.

– Здорово! – похвалил я кузнеца.

– Чего?

– Здорово, говорю, куете!

– Чего пришли сюда? – спросил он, вытирая руки о фартук.

– Да нам, Микит Яковлич, – начал я глотать слоги. – Металлолома…

Его хмурый взгляд переходит то на Славку, то на Олега. И снова упирается в меня.

– Для вас нету у меня металлолома, – сказал Микита и взял новый прут. Измерил его линейкой, почему-то качнул головой и сунул в горн. А правая рука уже схватила коромысло кузнечного меха. Над горном взлетело несколько искр. А через минуту уже целый рой золотистых искринок вился в кузнице. Даже лицо Микиты посветлело.

– Так мы же Наташку глядели, – пришел мне на помощь Славка.

– А Ленька Пальчиков вас в люпине… – добавил Олег.

Вот этого, видно, не следовало бы говорить. Правая рука вдруг замерла, соскользнула с коромысла, и оно поплыло куда-то к стене. Кузнечный мех тяжело вздохнул и затих. Искры уже не взлетали над горном. А те, что вились, быстро гасли. В кузнице потемнело. Потемнело и лицо Микиты Силивонца.

– Вон, сопляки! – глухо донеслось из темноты.

Мы не побежали, как бывало, а молча поплелись на дорогу. Старались не смотреть друг другу в глаза. Смотрели под ноги. Потому ни разу и не споткнулись, хотя возле кузницы Микиты Силивонца валялось много ржавых обрубков железа.

Мы молчали. Было почему-то стыдно и вместе с тем обидно.

Молчала и наковальня. Долго молчала. А потом снова посыпались звонкие и глухие удары.

– Вот тебе и с полным, – тихо промолвил Славка.

Олег не ответил. Да и Славка больше не сказал ни слова. И я тоже промолчал.

Операция «РВ-2»

Феди нет дома. Это и лучше. Без него начинали – без него и кончим.

– Хлопцы, надо отомстить «полицаю», – говорю я.

– А как ты отомстишь? – вяло отзывается Олег.

– А-а, – махнул рукою Славка – что связываться с таким…

– Да вы что, струсили?

– Тоже скажет! Да мы хоть в огонь, хоть в воду.

– Вот-вот. Именно в воду. – Я многозначительно замолкаю.

И хлопцы молчат. Видно, они не поняли моего намека. Вообще-то Славка с Олегом тугодумы. Федя быстрее бы догадался…

Да ну его, этого Федю! Раз не хочет принять мою помощь по русскому, без него и тут обойдусь. Кстати, это будет для него сюрпризом. Да, да. Он же терпеть не может Микиту-полицая.

– Взвод, слушай боевой приказ! Сегодня в двадцать два ноль-ноль всем быть на сборном.

Пояснять, где сборный пункт, не надо. Все знают: баня. Пояснять пришлось другое…

Ночь тихая, светлая. Не везет… Но не отменять же боевую операцию из-за какой-то недогадливой луны!

Хотя операция и боевая, а мы без оружия. Оружие мы возьмем у противника. Это уже решено. Правда, были споры. Олег отказывался участвовать в операции. Да и Славка колебался. Но для того я и командир, чтобы меня слушались.

Огородами мы крадемся на выгон. В руках – корзинки. И больше ничего. А луна, будто нарочно, стала среди неба и светит во всю свою лунную мощь. Что ей, луне, до операции «РВ-2»?

Чуть было не выдал нас Федин Жучок. Он залаял и бросился прямо к нам. Но в это время раздался свист Феди. Жучок, недовольно повизгивая, побежал во двор. Хорошо, что Федя не подался сюда. Пришлось бы объяснять ему операцию. А согласился бы? Он в последнее время вовсе перестал подчиняться мне как командиру разведвзвода. И я уже думаю обсудить поведение рядового Лебедева.

И только я подумал об этом, как Жучок опять бросился к нам. Снова залаял. Но я тихонько окликнул его. Он подбежал, лизнул прямо в щеку.

Мы поднялись и, пригибаясь, побежали к кузнице. Жучок увязался за нами. Пришлось запустить палкой. Он взвизгнул, обиженно заскулил.

И все-таки неплохо, что ночь лунная. Каждый кусок железа как на ладони. Мы осторожно складываем железяки в корзинки.

– Рядовой Дергачев! – шепчу на ухо Славке. – Почему лемех не берешь?

– Да он же новый, – возражает Славка.

– Ну и что с того? Выполняй приказание командира!

– Есть, – вяло отзывается Славка и осторожно, беззвучно кладет в корзину лемех.

Снова прибежал Жучок. Вот назола! То вертится под ногами, то за кузницу забежит.

– Пошли, хлопцы.

Легко дать команду. А попробуй тащить корзину железных обрезков! Хорошо, что я взял меньшую. Вот Олегу труднее приходится. Но он, как всегда, тихонько, без слов делает дело. Только сопит наш Олег Звонцов. Ну и фамилия – противоположная характеру…

Тихо в деревне – деревня спит. Рано у нас ложатся спать, когда наступает время уборки картошки. Некоторые даже свет не зажигают… Темными провалами со стороны улицы чернеют окна и в хате Микиты Силивонца.

Хорошо, что он не держит собаки, а то бы она подняла вой. Мы осторожно крадемся в тени забора. Вот и колодец. Я заглянул в него: из темноты пахнуло сыростью.

– Взвод, подготовиться! – передаю шепотом команду Славке, тот – Олегу.

Я достаю обрубок железа из корзинки. Он холодный, тяжелый и почему-то скользкий. Приподнимаю руку над срубом…

– Получай, жадина-полицай!

Звучный плеск воды нарушает ночную тишину. Плохо: может услышать Силивонец. А что, если вытряхнуть всю корзину?

С трудом приподнимаю свой груз на старый сруб, чуть наклоняю. В колодце раздается целый гром. Звенят, ударяясь друг о друга, железяки, бухают всплески. От страха мы присели за сруб колодца, замерли.

Снова тишина. Только, повизгивая, опять бежит к нам Жучок. Подбежал и тут же, к моей радости, бросился назад, за угол забора.

И вдруг оттуда выскакивает человек. Это был Федя.

– Хороши друзья! – громко говорит он. – Так вот почему наш отряд так много собирает металлолома!

– Тш-ш! – грозно предупреждаю я.

Но Федя не подчиняется.

– Вам-то что, вы не отвечаете за металлолом.

– Да замолчи ты! – Славка силой пригибает Федю к земле, а мы подползаем к нему. – Понимаешь, Микита днем не дал нам этих железяк. Так мы их в колодец бросим…

Федя протянул руку к Олеговой корзине.

– Ого-о, да тут же килограммов двадцать!

– Звонцов, – вмешиваюсь я, – выполняй операцию!

Олег оглядывается, приподнимается и молча идет к колодцу.

Громом гремит – ухает железо и вода.

– Да вы с ума сошли! Что вы делаете?! – Федя вскочил на ноги. – Дядька Микита! Дядька-а…

Я бросаюсь на Федю, зажимаю рот. Он выкручивается, норовит укусить меня за руку. Подбегает Славка, и мы вдвоем валим его на землю. В тот же момент я срываю Славкину кепку, прикрываю рот Феде.

– Рядовой Дергачев, – приказываю я, – охранять предателя!

Федя все еще пробует вырваться, но Славка прочно уселся на нем. Так и надо: раз захотел предать, пусть пеняет сам на себя. Ишь ты, Микиты-полицая ему жалко. А может, не Микиты? Он всегда ненавидел его и даже внучку ненавидел. Жалко ему этих железяк, которые бросаем в колодец. Да мы, если возьмемся как следует, целую гору такого добра раздобудем…

Кепка, видно, чуть сползла с его рта, и он приглушенно шепчет:

– Колодец испортите. Не одного его колодец. Дед Антип воду берет.

Чудак-человек этот Федя. Будто мы не думали об этом. Да мы же специально пришли испортить колодец. Ну, насолить Миките-полицаю. И про деда Антипа думали. Будем помогать ему. По-тимуровски помогать: воду таскать из другого колодца. А то мы в последнее время не разведвзвод, а черт знает что. Ничего не делаем.

Я не отвечаю Лебедеву. О чем говорить с предателем? Мы начинаем второй этап операции «РВ-2». Вместе с Олегом срываем плашки сруба и бросаем их в черную дыру колодца. Гулко ухают плашки.

– Дядька Микита! – вдруг взвыл Федя и выскользнул из-под Славки. – Дядька-а!

Я опять бегу к нему. Сами собой сжимаются кулаки. Сейчас так влеплю! Но проклятый Жучок хватает меня за штаны, и я падаю. А собака черным клубком подкатывается к Славке.

– Что случилось? – Белый, как статуя, в воротах появляется сам Микита Силивонец. – Чего орешь?

Мы бросаемся врассыпную. Я споткнулся и упал. По-пластунски скользнул в тень забора. И вовремя.

Как раз в ту же минуту вспыхнули окна в доме Микиты.

И я увидел Федю. Наш предатель остался там же, у колодца. Микита держит его за плечо. А может, тормошит, чтобы узнать, в чем дело. Но Сапун и тут остается Сапуном – ничего больше не спрашивает.

Федя тоже молчит. Стоит тебе! Хотел Микиту – получил…

Наконец Микита увидел колодец. Вернее, то, что осталось от наземного сруба.

– Ты, сопляк? – изо всей силы тряхнул он Федю за плечо.

Федя молчит.

– Ты разрушил колодец?

И тут я даже не поверил своим ушам:

– Я… разрушил. Я! За металлолом!

Силивонец минуту молчал.

– Вот оно что! – Он с силой толкнул Федю к колодцу.

Сейчас утопит. Утопит ни за что ни про что. Предал же партизанский лагерь. Что ему какой-то Федя Лебедев?

– Стойте! – крикнул я. – Это не он сделал!

Микита вздрогнул, обернулся и опустил руку.

– Ага-а, – протяжно прохрипел он. – Хорошо-о!

Я будто не своими ногами ковыляю к нему. Ноет ушибленное колено. Но я изо всех сил стараюсь держаться прямо.

– Это я сделал.

– Зачем?

– За металлолом! – говорю очень громко, почти кричу. – Мы к вам по-доброму, а вы…

– Та-ак… Мстите, значится…

– Нет, – сказал я твердо. – Выполняем операцию «РВ-2».

– Операцию?! – Он вдруг понурил голову, потом часто закивал косматой головой. – Хороша операция.

И ушел, чуть сутулый, в одном белье. А мы еще с минуту стояли и не верили, что он ушел…

Славка с Олегом сидели на нашей лавочке.

– Ох и трусы! – смеется Славка. – Видно, в лес от Микиты драпанули. А мы – сразу на огороды.

– Микита поймал, – промямлил я.

– Поймал?! – хлопцы аж подскочили на лавочке. – А что теперь будет?

Никто из нас не знал, что будет завтра…