Текст книги "Глава клана (СИ)"

Автор книги: Алексей Широков

Соавторы: Александр Шапочкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Так вот реакция на новости была такая, словно ничего особенного в Москве не произошло. Какая-либо месть была строжайше запрещена, как и любые контакты с кланами нашего города. А ведь мой дед, старик-предатель, явно давший понять, что я действительно прямой наследник последнего Главы, был личностью среди Бажовых популярной! Вот только принимаемые им решения касательно всего Большого Клана зачастую входили в жёсткую конфронтацию с мнением Совета.

И когда его не стало, в Совете началась бурная подковёрная возня за главенство. Формально Старейшины были равны, но, как говорится, некоторые ровнее. Те из них, что вышли из крупных ипокатастим, не желали видеть себя рядовыми советниками, а хотели единолично влиять на судьбу клана. Но и в прямую конфронтацию вступать не стремились, понимая, что применение силы станет последним днём Бажовых.

В итоге случившееся в Москве осталось без ответа. Старейшины просто не могли решить, кто именно должен отомстить за уничтожение главной ветви. Ведь это было фактически признание мстителя наследником со всеми вытекающими из этого последствиями. Каждый пытался продвинуть свою кандидатуру, другие же этому противостояли, накладывая вето и всячески мешая. И в результате общее решение так и не было найдено, до того момента, пока не объявился я.

Со стороны это могло показаться бредом, но, по словам Марфы, вполне соответствовало духу Бажовых. Отдельные ипокатастимы были, по сути, полностью самостоятельными кланами, которые не ждали подачек от Совета. Но и вмешиваться в свои дела особо не давали. И уж тем более их мало волновало, что там происходит у других. Не лезут на чужую территорию – и ладно.

Однако лет десять назад в Совете наконец выкристаллизовались четыре центра силы. Ими стали новгородцы, казанцы, сибиряки и сыктывкарцы. Последние, правда, оказались самыми слабыми и сохранили лишь локальное влияние, но и это уже был большой шаг к консолидации клана. А делать что-то надо было. Всё чаще мелкие ипокатастимы сталкивались с вырождением эго, да и в крупных эта проблема уже встала в полный рост, и, по сути, на кону оказалось существование Бажовых как клана.

Началась борьба за место Главы клана и продолжилась последние двенадцать лет. Не то чтобы Старейшины не понимали важность появления единого вождя. Просто за прошедшее время без объединяющего действия общепризнанного Главы слишком много разногласий накопилось между ипокатастимами, чтобы те же новгородцы признали над собой казанцев. Сыктывкарцы – ростовчан или мурманских, да и кандидатура лидера Тайного Порода устраивала далеко не всех. И опять всем участникам было не до Москвы.

К тому же вновь набирала популярность идея полного объединения клана. Это в прошлом стратегия рассечения и рассеивания клана, наследие кочевых эпох, пришедшее из глубины веков, способствовала выживанию зеленоглазых. «Не клади все яйца в одну корзину!» и тому подобные мудрости, гласящие, что куда лучше разделиться, чтобы, случись что, часть клана бы выжила!

Однако в нынешнюю эпоху Полисы стали не просто местами коллективной защиты и экономическими центрами, но ещё и культурными, научными и промышленными гигантами, а будущее виделось не за кланами как некоей воинской общностью, но за финансовыми, торговыми и производственными корпорациями, в которые, существуя в тепличных условиях коллективно защищаемых городов, начали превращаться крупнейшие игроки.

А Бажовы, тут Марфа от меня даже не скрывала. Мы тупо вымираем, хоть нас ещё и довольно много! Ипокатастимы просто не могут численно сравниться с настоящими кланами, быстро вырабатывая ресурс родной крови в каждом поколении. А смешивание с простецами и другими кланами ведёт к появлению слабосилков, а то и вовсе аспектников, к тому же даже у зеленоглазых родителей начали рождаться дети с другим цветом эго.

Необходимость назрела, но действительно объединить людей мог только настоящий Глава Клана. Это не функция Совета Старейшин, которые вроде бы должны работать сообща, но как выборные делегаты от разных групп обязаны тянуть общее одеяло на себя, отстаивая интересы своих ипокатастим.

Так что под нынешнюю ситуацию скорее подходила притча про отца, заставившего сыновей сломать вначале хворостинки, а затем попытаться то же самое сделать с веником, и ни у кого не получилось. Ну а ещё встал вопрос Полиса, где мог бы разместиться объединённый клан, Тайный не подходил по многим причинам, начиная от размеров, заканчивая полной оторванностью от цивилизации. Вот тут и началась настоящая заруба. Которой и в подмётки не годился вопрос, кто же в результате будет главным! Потому что никто не хотел съезжать со своих насиженных и обжитых мест, где родились и умерли их отцы, деды и прадеды!

Ну а аргументов «за» хватало у любой стороны. Как и против, ведь привыкшим к теплу не хотелось жить холодном Новгороде, Архангельске, Муромске или Сыктывкаре – да и между ними самими была разница в культуре и, соответственно, в образе жизни.

Многие терпеть не могли казанян как народность. Слишком те много соседям крови попили, да и что это за жизнь такая, если ты по их законам либо гость, либо человек второго сорта, если, конечно, собрался жить в их Полисе? А потому Казань также для большинства была неприемлемым выбором.

Ростов-на-Дону – по климату вроде бы идеальный вариант, да только Полис этот жутко перенаселён для своих размеров, да и жить под землёй, а именно там расположено большинство жилых уровней, вряд ли кто захочет. К тому же он ведёт откровенно жвачную политику соглашательства и уступок с со всеми соседями, кроме южных, и если бы не Москва, его земли давно подмял бы под себя Киев. А вот с мелкими полисами Кавказа у него уже который век непрекращающаяся жуткая война, из-за которой плодородные земли между ним и горами фактически обезлюдели.

То, что могло бы быть житницей, превратилось в рассадник нежити. Но даже засилье мертвецов не прекратило противостояния между «казаками», по-нашему, эгоистами и характерниками, то бишь печатниками, а именно так в Ростове величали одарённых, и гордыми горными кланами, задавить которых в одиночку у этого крупного Полиса всё никак не получалось.

Стать же топливом для этой войны никому, кроме ростовских Бажовых, не хотелось. Да и те, по словам Марфы, устали и были истощены. К тому же из-за горного хребта, перекрывающего путь на юг (хотя туда и была проложена парочка рельсовых дорог Перевозчиков), место это было тупиковое.

И тут в Холмгарёре вдруг из газет узнают, что в Москве тоже есть Бажовы! Точнее, один я! А Марфа была уверена, что якобы «купцы», привезшие новость, здесь ни при чём. Всё дело в прогремевшей во всей московской прессе новости о том, что в Полисе второй раз за сто лет появился новый настоящий клан! А не какие-нибудь изверги! Да ещё какой, Бажовы, «Зеленоглазые Бестии»! Когда после экзаменов я был признан самим Князем, эту тему долго мусолили. Вот тётка и считала, что новгородцы ещё тогда, в июле, узнали обо мне из прессы.

Только они знают, с какой целью появились здесь по мою душу. Может, просто помочь, а может, предъявить права и взять под крыло… с разнообразными последующими вариантами. Однако Москва, которой из-за решения прошлого Совета Старейшин долгое время сторонились, наверное, – самый удобный полис для воссоединения Большого Клана. Не моё мнение, а Марфы, успевшей с помощью Ольги и новых друзей познакомиться с нашей ситуацией. Правда, не повезло им, что я под крылом Ланских оказался, но это другая история.

Так что не стоит думать, что нынешние Старейшины менее хитры, чем предыдущие. Или, что они глупее, чем холмгарёрцы или моя тётка. Так что Ольга Васильевна как моя опекун, посвящённая в некоторые вопросы, и настаивала на «демонстрации тамги». И что бы о себе, то бишь о клане Бажовых, напомнить, и чтобы опять же меня «всякие разные» из других кланов не особо трогали и не пытались втихаря крутить в своих интригах.

Кстати, тамгу на своих одеждах тётка Марфа себе перешила. Раньше у неё было отражённое относительно моего и наклонённое на сорок пять градусов зелёное крылышко. А сейчас она носит такое же, как у меня. Поднятое вертикально и правильно повёрнутое.

Правда, значит это, как оказалась, что она просто связана именно со мной и окончательно покинула свою ипокатастиму. А вовсе не то, что она взяла и вошла в мой мини-клан.

А так… У нас с тёткой вообще странные отношения!

Я стараюсь, но конкретно мною она всегда недовольна. «Приемлемо», произнесённое через губу, – лучшая похвальба. Затрещины, подзатыльники и оскорбления – естественная часть любой тренировки. В то время как ту же Алёну она разве что не облизывает, правда, пока я занят, гоняет как сидорову козу!

Был бы я домашним ребёнком – непременно обиделся бы и заподозрил, что меня за что-то ненавидят. Но я прошёл школу Нахаловки, да и отец о воспитании будущих наёмников много рассказывал. Хотя, оказывается, он был чародеем, но вряд ли врал.

Поэтому я прекрасно видел, как старается конкретно для меня эта женщина. Тянет не только того, на кого было указано сверху, но и его, то бишь мою, учебную руку. А ещё и Алёнку, которая, в отличие от остальных её учеников, совершенно не желает учиться не только драться, но и вообще быть чародейкой.

– И всё равно, – не согласился я с Громовым. – Ламашова – клёвая тётка. Хотел бы я, чтобы она была у нас с сентября. Вместо Мистериона. Может быть, и Леночка бы осталась жива.

Громов промолчал, но в итоге всё-таки пожал плечами. В его понимании, если учиться, то у лучшего. Если тренироваться, то с более сильным. Если любить, то Княгиню…

Но в этот момент я случайно поймал брошенный на меня взгляд, и в нём мне померещилась обида и затаённая боль, так что я оборвал собственные мысли. А ведь всего лишь гильдейская девушка Суханова в совместных спаррингах всегда разделывала гордого Громова под орех! Не могло ли там быть каких-нибудь чувств? Ведь если вспомнить, когда всё было неясно, а я уже вышел из Сеченовской больницы, он обязательно при каждой встрече интересовался именно её здоровьем.

А не того же Алтынова, от которого тоже периодически отгребал. Естественно когда Золотой мальчик соизволил потренироваться с нами в своё свободное время.

Тем более что, несмотря на невозможность реализовать все свои амбиции в родном клане, Никита был если и не свободен в выборе спутницы жизни, то уж своих наложниц вполне мог подбирать самостоятельно. Что было бы невозможно, родись он воздушником в старшей семье главной ветви… Так не была ли одна серая, угукающая мышка чем-то значимым для него?

«Вот ж, блин! Чужая душа – реально потёмки!» – подумал я, вовсе не собираясь лезть в память и теребить приятеля, а вместо этого произнёс.

– Когда у вас возобновление миссий назначено?

– Середина марта, – ответил парень, открывая дверь в госпиталь и пропуская меня перед собой.

– А у нас – апрель, – хмыкнул я. – Наставница говорит, что сразу набьём необходимое количество и вернёмся к тренировкам.

– Наша намерена сделать то же самое, – кивнул Громов, а дальше мы попали в лапы к чаровникам, сразу приметившим как ожоги Никиты, так и наши окровавленные бинты.

Точнее, не настоящему персоналу, а будущим выпускникам этого года Сеченовки, входящим в руки, учащиеся в нашей Академии. Во втором полугодии, когда раскочегариваются первокурсники, их всегда присылают на практику. В противном случае госпиталь просто не справлялся бы с сезонным наплывом пациентов, в то время как у настоящих лекарей имелись более серьёзные дела, нежели лечить порезы и ожоги.

– Письмо пришло? – показательно незаинтересованно спросил Громов, когда мы, освободившись, вышли на крыльцо кампусного медицинского учреждения.

– Хельга рассказала? – не очень вежливо ответил я вопросом на вопрос.

– Да, – кивнул парень. – Испереживалась вся за тебя. Дура…

– Да ладно тебе, – нахмурился я.

– И ты дурак, – отмахнулся Никита. – Влюблённый и везучий.

– Я тебе щас в морду дам, – честно предупредил я его.

– Так ведь в том-то и дело, что дашь. Убедился уже, – усмехнулся парень. – Потому и завидую. Сколько там, три недели прошло, как твоя наставница объявилась? А ты уже меня превзошёл… Эх. Я до этого два месяца каноё… в общем, неважно!

– А почему твой клан своего наставника как репетитора к тебе не приставил? – поинтересовался я. – Разрешено ведь!

– Олег Юрьевич меня и Хельгу Александровну тренировать будет, – ответил Громов, потерев шею. – Из того, что она мне рассказывала о твоей тётке, ясно, что они одного поля ягодки. Только её он любит как дочь, а меня…

Да… Хельга недавно нарвалась на Марфу тоже Александровну. По моей вине причём. Слишком долго, почти две недели, мы не виделись наедине, а мне, словно наркоману, один раз попробовавшему алхимическую дурь, хотелось снова её поцеловать. Ну я и сбежал с одной из пар. С лекции по «Холмгарёрскому праву», зная, что у девушки окно в школьных занятиях. В результате мы были застигнуты врасплох на месте преступления и подвергнуты наказанию. Совместной тренировке. Не спаррингу, а тому издевательству над организмом, которое тётка Марфа зовёт физическим развитием.

С тех пор Хельга её очень уважает… её как учителя вообще уважают все, кто хоть раз бывал на тренировке, а особенно наша шестьдесят первая. А с другой стороны, боится. Особенно после чисто «женского» разговора, который провела с ней Бажова. В котором и рассказала о предстоящей мне дуэли со второкурсником. И что со мной станется, если она и дальше будет мешать мне тренироваться.

В общем, запугала она мою подружку знатно. Однако хоть открыто я с тех пор с ней так и не встречался, наркотиком, похоже, это было не только для меня, но и для неё. Так что тайные свидания в безлюдных углах возле школьной ограды на совпадающих переменах только участились. Поговорить у нас вдоволь из-за спешки не получалось, но эти встречи стали только ещё слаще, желаннее и волнительней.

И даже приятно было слышать, что Хельга волнуется за меня. Хотя воспоминания о том, насколько мягка была её небольшая, прижимающаяся ко мне через одежду грудь, начисто выметали из моей головы любые другие.

А ведь я мог похвастаться тем, что уже не мальчик и женскую грудь, Алёнкину, естественно, трогаю ежедневно! Да и вообще, много чего с ней делаю, ибо ночует она у меня. Правда, в последние полторы недели к тому моменту, как мы вечером оказываемся в общей спальне, сил на большее, нежели обнять друг друга и заснуть, у нас нет. К тому же ещё ночью меня насильно поднимают, и начинаются всё те же мытарства.

Считая и утренний салат в первом антракте. Правда, теперь я знаю, зачем и почему меня им кормят. Этот завтрак вовсе не для того, чтобы набить желудок перед боевой частью. А затем, чтобы приучить меня есть… именно траву!

В прямом смысле! За стеной, в Запретной Зоне, как, впрочем, и в Зелёной, зачастую не бывает съедобного мяса. Всё отравлено стихиями, и есть пойманных животных нельзя! ИРП же, которые можно унести с собой, ограничены размерами и весом, к тому же, возможно, придётся бросить вещмешок в бою или при отступлении. По тем же причинам отучают меня от соли, чтобы не привередничал, если что.

Зачастую именно трава и листья – единственный источник пиши! Ведь главное – вернуться в Полис, а там, если и будет дизентерия, чаровники разберутся. Но растительную ему чародею, выросшему в городе, нужно ещё научиться жевать! И понимать необходимость регулярного питания, а не просто жрать от безысходности, когда совсем припрёт. Уже захомячив и извергнув наружу кучу якобы питательной, вкусной, но заражённой стихиями дичи.

– Завтра в Храм едем, – наконец, после длительного молчания произнёс я. – Письмо пришло вчера. И Марфа Александровна, и Ольга Васильевна считают, что, если вы, а особенно Хельга будете присутствовать… Это мне поможет.

– И ты ей об этом не сказал? – возмутился Громов.

– А ты хотел бы, чтобы девушка, которая тебе нравится, – рявкнул я на идиота, – и которой нравишься ты… Видела как тебя убивают?

– Дурак! – опять повторил, пожав плечами Никита. – Она будущая чаро…

– Знаю… и всё равно.

– Мы будем, – жёстко отрезал приятель. – А дурак не потому, что оберегаешь её, а потому что думаешь, что можешь проиграть какому-то там второкурснику!

На этом мы и расстались. А когда я уже подходил к коттеджу Ольги Васильевны, передо мной возник один из чародеев, работающих в службе безопасности Академии. Просто спрыгнул откуда-то сверху, то ли с дерева, то ли с какой-то крыши, а может быть, и вообще прилетел.

– Антон Бажов? – поинтересовался он.

– Да, – подтвердил я.

– Следуйте за мной, – произнёс мужчина, – вас спрашивают посетители нашей Академии.

Я удивился, но послушно пошёл за ним. Откровенно же поразился я, когда на общественной стоянке возле древнего пассажирского дымовика обнаружил группу из двадцати шести человек с многочисленными баулами. Дружно повернувшихся при моём появлении, после чего у двух десятков взрослых мужчин и женщин зелёные глаза засияли изумрудным огнём.

Уже зная правила клана, я тоже активировал зенки. И тогда вышедший чуть вперёд старик опустился на одно колено, а все остальные, в том числе и шестеро детишек мал мала меньше, прервав разговоры, дружно глубоко поклонились.

Глава 5

– Здраве буде, Княже! Бажовы мы: кровь от крови, кость от кости, плоть от плоти, живицей общей с тобой связаны… – мужчина лет шестидесяти, стоявший передо мной на колене, не говорил таким вот извращённым по современным меркам старым языком, а тупо зачитывал слова гоминиума, ритуальной клятвы верности.

Незнакомец, по сути, с ходу поставил меня в положение, при котором я и рта открыть не мог, потому как это было бы даже не просто оскорбление! Перебив его сейчас, задав вопрос или вообще вякнув, я унизил бы его, пошедшего на подобный шаг, получив настоящего кровника, но не в одном лице, судя по всему, а в двадцати шести! Которые к тому же могут свершить месть прямо здесь и сейчас!

И мать-перемать! Как же мне повезло с Ольгой Васильевной, которая подобные правила буквально вбивала в меня с самого начала своего опекунства! С этими кланами и их древними традициями измазаться можно в любой момент. Нет правила договариваться перед церемонией гоминимума, как я делал с Елизаветой!

Скажем так, разговоры с зеленоглазой женщиной на эту тему с моей стороны – жест доброй воли! В первую очередь по той причине, что она вообще считала, что вместе с детьми имеет право вступить прямиком в главную ветвь, и надо было её немного осадить, как из-за определённой паранойи (частично обоснованной, как оказалось), так и просто в качестве профилактики. Не то чтобы я не признавал их семью родственниками по крови, но всё же для пребывания в одной ветви подобной близости недостаточно!

Взять, например, Алёну. Она у меня в главной ветви и когда-нибудь станет матерью-основательницей вторичной семьи. А всё потому, что она моя и только моя женщина! Официальная наложница, все права на которую имею только я и больше никто, причём включая и её саму. Кроме, быть может, моей будущей жены. Но и та не может её просто так наказать, выгнать или убить, не испросив на то моего позволения.

А кто мне была Лиза, седьмая вода на киселе. Не мать, не сестра, не тётка и даже не двоюродная или троюродная кровь! Так что занять какое-либо место в главной ветви она могла бы только одним-единственным способом. При этом пусть баба она красивая, но по возрасту годится мне в матери! Но даже если закрыть на это глаза, всё равно «прелести», что скрываются под платьем у родительницы трёх чужих детей, меня не интересует даже в качестве безумного эксперимента.

Так что в тот раз я почти уговаривал Елизавету дать мне гоминиум, в первую очередь, чтобы не ставить женщину перед прямым ультиматумом, а в случае отказа и вовсе указывать на дверь. А так, если кто-то решил дать гоминиум другому чародею, это его личное дело! Любой человек, теоретически даже простец, может вдруг взять и попроситься – главное, чтобы на нём не висело других препятствующих клятв или каких-нибудь долгов.

В общем, их дело заявить, а моё – молча выслушать. Куда будут попроситься, на каких условиях, что пообещают, ну и так далее. А там – буду уже решать: принимать этих людей или завернуть, сославшись на то, что вступление в клан временно невозможно. По техническим, так сказать, причинам.

Потому как, с одной стороны, вешать кучу народу себе на шею в моём иждивенческом положении под крылышком Ольги Васильевны – глупость несусветная. А своего у меня ничего, собственно, и нет! Ни кола ни двора, как говорят посадские. Ну не считать же за частную собственность тайный схрон Бажовых в катакомбах под Полисом!

А с другой стороны, вот он, шанс! Начать хоть что-то собой представлять, а не оставаться всеобщим посмешищем как Глава Клана, в котором состоит студент-недоучка с висящими на шее беззащитными бабами и детишками.

Нет, случись что, уверен, и Марфа и Ольга Васильевна впишутся. Вот только Кня’жина, пусть и Регент-опекун, но всё же Ланская, а одноглазая Бажова вовсе не спешит терять свою независимость и вешать на себя какие-либо обещания, ну, кроме как обучать меня, естественно.

Всё это мгновенно пронеслось у меня в голове, в то время как старик продолжал:

– …Потому кровью своей связанные на верность тебе, Княже, присягаем! – он сделал паузу. – Возьми же нас под руку свою, как и детей наших в ветвь ипокатастимы твоей побочную. Жизни наши твоими будут, верность наша с тобою пребудет, а затем и с детьми твоими, и внуками! Всё, что имеем, и скарб, и злато-серебро тебе в руки передаём, лишь изволения твоего и покровительства просим! Как есть – так я сказал!

– Ты сказал – я услышал! – по завершении его речи ответил я ритуальной и пока что ни к чему не обязывающей фразой.

Она как бы говорила присутствующим, что решение я ещё не принял, но ни в коем случае не отказываюсь и тем более не оскорбляю просящих. Просто для ответа мне нужно время, и если они разумные люди, то должны не просто понять, но и оценить отсутствие горячности и юношеской поспешности.

– Демьян Игнатьевич, – я чуть было не вздрогнул от раздавшегося за спиной голоса тётки Марфы и тем не менее медленно обернулся, посмотрев на ухмыляющуюся чародейку. – А не поспешил ли ты в этот раз? Что бы делал, если бы мальчишка вообще старым законам обучен бы не был?

– Рад видеть тебя, Марфа Александровна, – ответил ей поднявшийся с колена мужчина. – Вот уж кого-кого, а тебя здесь увидеть не ждал…

– Пердуны из Совета постарались, – отмахнулась слегка нахмурившаяся женщина, поблескивая единственным светящимся глазом. – Учу тут я бестолочь эту малолетнюю. В общем, та ещё история… потом расскажу.

– Ну а по вопросу твоему – нет. Не поспешил, – отрицательно покачал головой старик и тихо хмыкнул, никак не отреагировав на «бестолочь», видимо, характер женщины был ему хорошо знаком. – Знал, что Князь, в Москве объявившийся, молод и не обучен. Но коль он даже этого не знал бы – так зачем он вообще такой нужен?

– Хм… Какая-то извращённая логика в подобном утверждении всё же присутствует… – фыркнула женщина становясь рядом со мной.

– Тётка, ты знаешь их? – спросил я, глядя, как зеленоглазые вытаскивают из дымовика всё новые и новые мешки и баулы.

– В общем-то, да, – пожала плечами одноглазая Охотница. – Случалось.

– Бажовы-Васильевичи мы, – усмехнувшись, произнёс старик. – Бродячая Ипокатастима, отделившаяся от вашей, Княже, ветви около ста пятидесяти лет назад. Искатели, разведчики и хранители.

– А также контрабандисты, – добавила Марфа.

– Не без этого. Но что нам законы чужих городов, если нашими домами всю жизнь были древние подземелья да руины? – легко согласился мужчина, а затем с лёгкой подколкой в голосе добавил: – Ведь честно полученное там нужно ещё уметь сбыть. А когда кто-то желает поиметь у нас это бесплатно – так и мы не дриады из Ирия и живицей не кормимся! Как думаешь, Княже?

– Думаю, мне слегка по барабану. Не наркотой или людьми торговали – и ладно, – пожал я плечами. – И да, решения я пока не принял. А потому давайте пока просто «Антон». Всё же я намного младше вас.

– А ты говоришь, балбес! – захохотал старик и протянул мне ладонь. – Тогда давай знакомиться. Демьян Игнатьевич. Глава ипокатастимы Бажовых-Васильевичей.

– Антон Бажов, – ответил я, отвечая «приветствием равного», то есть прихватив его руку за предплечье и пожав именно его. – Если я правильно понимаю текущую ситуацию, Глава московской ипокатастимы. Хотя привык думать о «нас» как о единственном и неповторимом клане.

– Так что тебя, Антон, останавливает от того, чтобы принять нашу просьбу? – заинтересованно и слегка по-свойски спросил Демьян.

– Так у меня ничего, собственно, нет, практически ничего, – развёл я руками, грустно ухмыльнувшись и размышляя над тем, как быстро Бажовы-Васильевичи сбегут после подобной новости. – Ни денег, ни собственности, ни своего жилья. А вот, кстати! Прошу любить и жаловать, Ольга Васильевна Ланская. Моя опе… приёмная мать и официальный Регент клана Бажовых перед Советом Московских Кланов. А заодно Кня’жина Московского Полиса и известная в нём учёная.

Действительно, в этот момент из высокого прыжка, которым разом перемахнула закрытые ворота, не затрудняя себя пользованием калитки, неподалёку приземлилась Ольга. Выпрямившись, с удивлением осмотрела толпу зеленоглазых возле большого дымовика, где уже высилась приличная гора мешков, сумок и объёмистых баулов. Покачав головой, женщина быстрым шагом направилась прямо к нам.

Всего несколько минут ушло на то, чтобы познакомить Кня’жину с Демьяном, а заодно ввести опекуншу в курс дела. И, признаться, я даже немного удивился тому, как легко она это восприняла.

– Вот видишь, Демьян Ингатьевич, – хмыкнула тётка, возвращаясь к прерванному разговору. – Простых вещей он не знает! Так, повторюсь, не поторопился ли ты?

– Марфа, не говори глупостей, – процедила Ольга Васильевна, потерев переносицу. – Антон не знает о подобных взаимоотношениях в кланах, потому как я его этому ещё не учила. Необходимости такой не было!

– Ну так подобному и научить незазорно, – усмехнулся старик, хлопнув меня по плечу. – Запомни, молодой Князь, не Глава кормит, поит и обеспечивает клан! Наоборот! Клан занимается этим для себя и для Главы! Нет у тебя такой задачи заботиться о пропитании, жилье и лишней копеечки для казны. Для этого есть Старейшины! Твоя же задача – быть для своих подопечных объединяющим звеном, лидером и человеком, за которым остальные будут тянуться. А покуда ты юн – учиться, учиться и ещё раз учиться. А все остальные проблемы оставь тем, кто может их решить!

– То есть…

– То есть твои родственники не пришли на всё готовое, – произнесла Ольга Васильевна. – Они здесь, чтобы стать частью твоего клана, но вовсе не за тем, чтобы ты нянчился с ними, как с маленькими. Зная твоё прошлое, я понимаю, как трудно тебе поверить в подобное, касательно фактически незнакомых людей. Но именно так, а не иначе работают чародейские кланы. И именно этим они отличаются от других человеческих объединений.

– Понятно… – протянул я, глядя на ухмыляющихся взрослых. – Буду иметь в виду…

– Почему бы нам не пройти в наш дом и там спокойно не обсудить все вопросы? – предложила Кня’жина. – Заодно, познакомитесь с другими подопечными Антона.

– Хорошая мысль, – кивнул Демьян Игнатьевич. – Сейчас, только распоряжусь, чтобы начали вещи к бывшему Особняку Фроловых переносить, и можем идти.

– А что там? – тут же поинтересовалась Ольга.

– Так купили мы его у прошлых хозяев, – ответил старик, словно в этом не было ничего этакого.

Женщины только понимающе кивнули, а вот я слегка залип, глядя на быстро раздающего приказы Главу Бажовых-Васильевичей. А в голове со скрипом вертелись шестерёнки, я пытался осознать, как можно просто взять и купить огромное поместье неподалёку от Тимирязьевской академии. Огромный красивый дом с колоннами, окружённый садами, мимо которого я нередко проезжал на своём пароцикле. Да одна земля там стоила целое состояние, не говоря уж о том, как кто-то в здравом уме мог бы согласиться взять, да и продать такую-то красоту.

– Антон, не смотри на меня так! – покачал головой Демьян. – Ты, наверное, не очень сейчас понимаешь, но мы ипокатастима охотников за артефактами былых эпох. Мы не бедствуем от слова «совсем». И вовсе не от плохой жизни решили пойти к тебе под руку. А потому что хотим эту жизнь немного поменять.

– Я настаиваю, чтобы дети пошли с нами, – произнесла Ольга, глядя на мелких, активно помогавших старшим зеленоглазым. – Там их накормят, они смогут привести себя в порядок после дороги и отдохнуть, пока родители готовят им новое жильё.

– Спасибо, – кивнул старик. – Хорошая идея.

– У вас много вещей, – неуверенно произнёс я, разглядывая кучу баулов, а затем посмотрел на Ольгу Васильевну. – Может, заказ в Академии на помощь в переноске разметим? Чтобы туда-сюда людям не бегать? Ну, раз есть, чем заплатить!

– Ну вот, Марфа! А ты говоришь, балбес! – засмеялся Демьян, легонько хлопнув меня по спине. – Решение своё он ещё не принял, а как настоящий Князь о нас уже заботится!

* * *

Надо ли говорить, что к вечеру Бажовы-Васильевичи окончательно стали ещё одной побочной ветвью просто Бажовых? Раз пошла такая пьянка, то и я не ломался, уподобляясь наивной посадской девочке-простецу в её первый раз, соблазнённой тремя незнакомыми чародеями. В конце концов, большинство придуманных мною минусов развеялось как дым под напором непривычной реальности.

Не Глава заботится о клане, а клан о нём, к тому же он сам решал свои проблемы, позволяя лидеру не сосредотачиваться на рутине. Признаться, мне трудно было принять подобную концепцию общественных отношений, потому как я привык к тому, что тот, кто командует, и несёт непосредственную ответственность за благополучие доверившихся ему людей.

Однако мне на пальцах объяснили, что Князь Клана не лидер какого-нибудь отряда наёмников или директор предприятия простецов. А члены его не серая безынициативная масса или наёмный персонал, которому, в общем-то, плевать на судьбу конторы, главное – чтобы платили зарплату. Здесь все именно заботятся о так называемой «Большой семье». Главное, не впасть в обратную крайность. Что, как я понял, случилось с моим дедом, в результате чего в его клане созрел заговор недовольных жизнью предателей.

Новая побочная ветвь моего клана, оказывается, состояла не из двадцати шести плюс Демьян, а из двадцати девяти человек. Ещё двое, семья: мужчина и женщина, – в данный момент занимались охраной привезённого имущества и техники на временно снятом для этого складе при таганских лабазах. Да и прибыли в Полис Бажовы не сегодня, как мне подумалось, а позавчера, потратив это время на прохождение грузами таможни, организационные вопросы и покупку особняка близь Тимирязевской Академии.