Текст книги "Глава клана (СИ)"

Автор книги: Алексей Широков

Соавторы: Александр Шапочкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Наш старый директор, любитель белого, а также тёплых халатов и зипунов даже в жаркую летнюю пору, оказался не просто эксцентричным стариканом, а дедушкой с придурью. Во всяком случае, он чуть было не вылетел тогда со своего места в нашей Академии, до хрипоты утверждая, что Аватара просто взяла и убилась об самых младших Котелковых. И вообще, она ещё вернётся, а эти дети – избранные!

В общем, нёс тогда узкоглазый старик полную чушь и проявил благоразумие, резко заткнувшись, только когда кресло под ним ощутимо закачалось. Естественно, никто в Москве не поверил в стариковские байки, однако жёлтая пресса какое-то время трезвонила о заявлениях Бояра, в одних изданиях утверждая, что это всё правда и дети должны стать нашими героями, а в других – высмеивая старческое слабоумие директора. Как оказалось, имевшего какие-то дальние родственные связи с Котелковыми.

Судьба же Аватары выяснилась чуть позже. Её, оказывается, убил один из Морозовых с братом нынешнего Главы Клана Алтыновых, тела которых также были найдены в особняке. Точнее, чародели даже не убили, а сделали единственное возможное в данной ситуации: ценой своих жизней загнали супер-чудовище в искусственно созданный мини-прорыв, ведущий на план Жизни. Следы от которого также были найдены в полуразрушенном доме наравне с кучей трупов и двумя младенцами.

Сдохни эта тварь в черте города, как утверждал в те годы Бояр, и филиал Бездны с ходячими мертвецами в западном секторе Москвы был бы обеспечен. Впрочем, поняв свой промах, директор более никогда не поднимал тему Котелковых, старательно отыгрывая политические и прочие очки, потерянные после странных заявлений. И вот близнецы, о которых уже все забыли, вдруг ни с того, ни с сего по прошествии половины учебного года появляются на территории Тимирязевки, а гордо улыбающийся Бояр носится с ними как с писаной торбой. Так что, естественно, народ быстренько раскопал ту старую историю, и поползли разные слухи.

Причём, кажется, три дня назад, возвращаясь со свидания с Хельгой, я их даже встречал. Как раз в сопровождении почтенного директора. Маленькие для своего возраста, хиленькие, щупленькие и какие-то заморенные, лохматые и, кстати, тоже беловолосые мальчик и девочка. С постоянно светящимися красными радужками и ромбовидными, похожими на кошачьи, вращающимися вокруг своей оси зрачками, что было отличительной чертой Гончаровых-Котелковых. Этакий взбесившийся в аномалии компас, а не глаза.

Правда, последний факт я слегка додумал по рассказам Нинки. Дети в мою сторону не смотрели, а то, скорее всего, испугались бы, потому как это обычная реакция непривычных к подобному незнакомцев на мои изумрудные зенки-фонарики. Да и я, соответственно, в ночную пору видел всё, хотя и как ярким днём, но всё же исключительно в зелёном спектре, так что если белый цвет был мне ясен, то вот остальные колеры не различались.

Отсидев «Тактику малых групп», а затем поломав голову на «Высшей алгебраторике», моём, наверное, самом нелюбимом предмете во всей Академии… Хоть преподом и была милая девушка-кудесница, совсем недавно закончившая свой профильный ВУЗ и сменившая на этой должности ушедшего в прошлом году древнего, намного превосходящего возрастом нашего директора Золотых дел анжинерного мастера.

Так вот, пусть она и заявляла, что у меня к числометрике настоящий талант, я в себе такового не ощущал! Мучился над вычислениями каждый урок и вообще страдал, получая, правда, при этом высшие балы. Что, видимо, было прощальным даром, хотя скорее всё же проклятием от моей настоящей матушки.

Ведь откровенно отстающих тянули на «удочку»! И больше не трогали, разрешая по завершении первого семестра более не посещать этот курс. В то время как остальным в зависимости от успеваемости предстояло пахать над цифрами ещё как минимум два года. Совесть же, комиссарский статус, а также тот факт, что проживаю я с Ольгой Васильевной, не позволяли филонить даже на столь ненавистном предмете, расстраивая опекуншу. А мог бы уже освободиться и тренироваться в освободившееся время в своё удовольствие!

В любом случае закончился и этот сеанс пыток. После чего, пообедав совместно с девочками в «Берёзке», а заодно выяснив для себя, что «Берёзовый сок» не давят из опилок или поленьев, а делают надрез на живом дереве, вставляют желобок или трубку, и жидкость сама стекает в ёмкость из-за некоего корневого давления, переоделся и засел в нашей аудитории шестьдесят первой учебной руки. Дожидаясь безрадостных новостей о дальнейшей судьбе и тихо рассказывая приехавшей сегодня Машке последние новости Тимирязевки.

Забавно было видеть, как морщится блондинистая красавица при одном только упоминании о Котелковых. Всё же правильно воспитанные клановые безродных, или, как их уничижительно называли, извергов, очень не любили. А эти ещё со своим изначальным кланом разошлись ну очень и очень нехорошо. Масла в огонь подливало и то, что Гончаровой в девичестве была прабабка самой Сердцезаровой, пусть она сама «жизнюк»: от милых пяточек и до очаровательной макушки.

Вообще, я, конечно, привык считать, что дети и тем более младенцы безвинны. И не должны нести ответственности за грехи предков. Однако клановая позиция Машуни заключалась в том, что были бы они безвинны, носили бы фамилию Гончаровых. А оставаясь Котелковыми, демонстрируют всем, что убеждены в правоте своих предков и в том, что их поступки были оправданны.

Никто бы в нормальном клане, а Гончаровых она знала неплохо, не отказался бы вернуть сирот-несмышлёнышей в лоно рода ещё двенадцать лет назад. Однако этого не произошло по непонятной никому причине. Да и сейчас, оказавшись в Академии, пусть у нас Гончаровы, входящие в Морозовскую фракцию, и не учатся, можно было бы подойти к любым представителям давным-давно мирно разошедшихся с тем кланом Горшковых. Коих у нас учится много. Да мало ли ещё к кому: к той же Алине Звёздной, чья мамка, оказывается, урождённая Гончарова. Но прошло уже три дня, а близнецы-Котелковы так и не почесались, бегая то за Бояром, то прямиком к Бояру в кабинет.

Между тем Дашку, Борислава, как, собственно, и меня, тема несостоявшихся героев полиса не волновала от слова совсем. Да, я прислушивался, но в плане общего сбора информации, в то время как Светлова, севшая рядом со мной по правую руку, всё косилась и бросала на меня непонятные взгляда. А Николич, только войдя в аудиторию, тупо развалился на задней парте и уже вовсю дрых, и только его уже пятеро серых кукол-клонов, голых, но незнакомых мне девиц, судя по всему, делали за бывшего белградца его домашние задания.

– А у него так мозги не поедут? – шепнул я вздрогнувшей Дарье, мотнув головой в сторону нашего кукловода.

– А у него они есть? – скептически спросила в ответ язва и почему-то придвинулась чуть ближе ко мне на общей лавке. – Со второго класса подобного органа у него замечено мною не было!

– Он что? – удивился я, а Дашка ещё чуть-чуть придвинулась, вроде как устраиваясь поудобнее. – Подглядывал в смысле?

– Не, – внезапно мило улыбнулась Белоснежка, и её красивые глаза затуманились явно приятными воспоминаниями. – Это был милый, но очень хмурый мальчик, за которым всегда бегали то дымные щенки, то котята… но чаще всего это были мужчина и женщина с неясными, немного размытыми лицами. Либо одна девушка…

– Родители и сестра? – угадал я, и Светлова просто кивнула.

– На самом деле эпопею с женским полом он начал где-то в четвёртом классе, – вздохнула Даша. – Над ним тогда старшеклассники жестоко «подшутили». Поймали всё ещё плохо разговаривавшего по-московски мальчика, раздели догола, да и закинули в раздевалку, где в этот момент переодевались старшеклассницы. И понеслось…

– Вот же уроды, – крякнул я. – Небось, у нас ещё учатся?

– Не, после выпуска перевелись, – мотнула белым потоком волос Светлова.

– А почему ты говоришь, что мозгов замечено не было…

– Я всё слышу! – громко сообщил нам проснувшийся Борислав. – Тот день был лучшим в моей жизни! Хоть и болезненным, до тех пор пока девушки не разобрались, кто виноват…

– Да потому что у вас, мужиков, их просто нет от рождения! – почти крикнула на меня Дарья, демонстративно отодвигаясь. – Или вы ими не умеете пользоваться и намёков не понимаете!

– Абсолютно согласна! – громко заявила тётка Марфа, врываясь в нашу аудиторию под моим изумлённым взглядом. – Замечательно сказано, Светлова, хвалю…

– Э-э-э… спасибо… – выдавила удивлённая Белоснежка, рассматривая внезапную посетительницу.

– Я Марфа Александровна Бажова. Клан, думаю, во всяком случае, для вас в отдельном представлении не нуждается. Сами уже должны догадаться, – провозгласила моя родственница, зажигая свой единственный глаз и хлопая ладонью по учительскому столу. – С сегодняшнего дня я постоянная наставница вашей шестьдесят первой учебной руки. Официальное представление завершено – а теперь встали и на выход! Не знаю, как вас учили раньше, но начнём с нуля. Сердцезарова, тебя это тоже касается! Мне плевать, что ты чаровница. С завтрашнего дня отказываешься от всех своих курсов, которые выпадают на практику здесь, в этой Академии, и в частности от полевой медицины… И чтобы как штык на каждом занятии! Всему, чему нужно по лекарской теме, я сама тебя научу! Николич!

Взметнувшийся огненный протуберанец, прошедшийся по всей аудитории, разметал дымных клонов неизвестных красавиц и, подхватив, выкинул вновь притворяющегося уснувшим парня из помещения через всё ещё открытую дверь. Я, зная характер тётки Марфы, с места перепрыгнув через парту, ибо был зажат между Машкой и Дашкой, и поспешил следом, услышав за спиной:

– Шевелим ленивыми булками, барышни! Вас с сегодняшнего дня ждёт обязательная программа, которая начнётся с десятикилометрового забега вдоль ближайшей паромобильной трассы! Обо всём остальном поговорим, когда дойдёте до кондиции и сможете нормально воспринимать информацию. И да, все ваши игрища в миссии отменяются вплоть до апреля месяца!

– Это что за Уроборос в юбке? – ошарашенный подобным подходом, поинтересовался догнавший меня Борислав. – Пусть даже и носит штаны…

– Родственница. Почти что тёща, вот на блины приехала и решила остаться, – огрызнулся я, не сбиваясь с бега, а затем, вздохнув и немного успокоившись, нормально пояснил: – Наставница это моя от клана… который, оказывается, живёт и очень даже процветает! Короче, не спрашивай! Сам в шоке!

И да, я был в курсе, что тётка Марфа фактически прихватизировала мою Алёнку. Но сделать ничего не мог – правила клана! У каждого одарённого Бажова должен быть соответствующий родитель, а я сам сделал свою наложницу таковой.

Тем более что пока я занят в Академии, женщина собралась её воспитывать, приняв в штыки и назвав «блажью» желание девушки быть одарённой-домохозяйкой или тем более прислугой. Одно дело служить Полису, если не хочет, никто её заставлять не будет, тем более что: «Академиев она не кончала!» Но себя, если нужно, меня и, самое главное, своих детей Алёнка как женщина-Бажова просто обязана уметь защитить. Да так, чтобы ворогу до самой его смерти икалось, когда он, если выживет, будет только вспоминать встречу с ней!

Ну а нашим ночным отношениям Марфа не препятствовала, а наоборот, была всеми конечностями за их продолжение и развитие. В частности, потому что подобная «секс-терапия», по её словам, отвлекает меня от идеи наведаться к каким-нибудь шюшкам-простецам, только и мечтающим, что залететь от чародея. А Ольге, то бишь Алёнке правильный мужик своим «думающим» детородным органом регулярно будет прочищать мозги, и она не сделает какую-нибудь глупость, залетев от первого встречного красавчика на стороне! Зато её ядро, которое теперь будут развивать, по полной программе насытится «правильной» мужской, да к тому же бета-стихийной живицей. И её дети, от кого бы они ни были, будут ну очень сильны и чрезвычайно зеленоглазы!

Короче, клановые и их заморочки. Тем более, женщины, для которых, похоже, интимных тем просто не существует!

Глава 4

Плавно скользнув в сторону, я ушёл от искрящейся разрядами руки, пробившей воздух в том месте, где только что была моя спина, и, пугнув Громова огненным протуберанцем, успел развернуться. В первую очередь, чтобы не дать электрическому мальчику вновь сбежать! Для чего просто идеально подходил изуродованный мною же самопальный «Рывок». Или «Пушечный выстрел», как мы стали называть эту технику скоростного сближения.

Появилась с недавнего времени у Никиты и привычка к постоянным тактическим перемещениям и отступлениям на чародейской скорости. Это, может, и было залогом победы над другими. Однако на меня такое больше не действовало.

Метнуться к противнику, нанести несколько своих «шокирующих» ударов, а дальше разорвать дистанцию. Бросить ножи, стрельнуть электрическим болтом, мгновенно зайти сбоку или в тыл, а то и вовсе устроить побегушки по полигону, но ещё лучше между деревьями, дожидаясь выгодного момента для новой атаки.

А ведь он ещё не освоил хождение по горизонтальным поверхностям. Вследствие чего выплетаемая им паутина перемещений должна была значительно усложниться! Впрочем, я также не мог похвастаться прогрессом в этой сложной для освоения технике. Так что гордиться мне здесь было нечем.

Уже находясь в полёте, я крутанулся, завертев тело волчком, уходя от трёх уже летящих в меня метательных ножей и взмахом руки отбивая четвёртый. После чего хлопком вырвавшегося на свободу эго опалив под собой землю, изменил положение и вложил накопившуюся инерцию в резкий удар ногой.

Правильно выполненный «Пушечный выстрел» намного превосходил теперь среднюю чародейскую скорость! Так что Громов уже не успевал уклониться. И тем не менее он защитился. Приняв атаку на мягкий блок обоими предплечьями и заодно подав в руки новую порцию шокового заряда. Воздух затрещал от зелёного пламени, пожирающего чужую живицу.

Последовал быстрый обмен ударами, где защитой как у меня, так и у моего противника, служили мягкие отводы. Клановые стили рукопашного боя Громовых и Бажовых были совершенно не похожи, однако на нашем, что уж скрывать, очень низком уровне жёсткий блок непременно означал пропущенную атаку. Именно так, ранее Никитос делал мой «Шаолинь», в то время как я всё никак не мог уловить причину своих неудач.

Три недели прошло с тех пор, как тётка Марфа плотно взялась за мои тренировки. Три недели усердной работы – и вот результат! Я опять ни в чем не уступаю, а то даже и превосхожу Громова. Но знал бы кто, каких трудов мне это стоило!

В рукопашке теперь у нас, в общем-то, паритет. Потому он и не стремится ввязываться в ближний бой. Ведь мне помогает чуть-чуть развившееся эго Бажовых. Зелёный огонь, который я научился быстро выпускать из любой точки тела, очень эффективно сжигает чужую живицу.

Так что я не осторожничал и не опасался шоковых касаний Громова, когда парализовать тело могло не только от его удара, но и от случайных касаний. Вот он и не лез, не пытался задавить меня голой скоростью и техникой, как раньше.

Впрочем, как и предупреждала тётка Марфа, наше пламя не было этаким «супер-эго» даже у обладателя бета-стихии! А тут мы оба были таковыми! Так что бегающие по телу Никиты молнии не менее эффективно защищали его от довольно болезненных ожогов, нежели огонь спасал меня от поражения током. Жаль только, что у нашего кланового эго, кроме термического воздействия и выжигания чужой живицы, вообще нет дополнительных эффектов. Вроде того же шокера, как у побочной электрической ветви Громовых, или «Липкой тьмы» Звёздных.

Присев, пропуская над собой резкий взмах ноги и уже складывая цепочку ручных печатей, я отпрыгнул назад, хлопком выпуская живицу. Полыхнувшая зелёная вспышка заставила моего противника чуть отступить, чтобы защититься, ибо пассивно столь мощный жар молнии сдержать было нельзя. А через мгновение в Громова уже, ревя от ярости, летел зелёный огненный шар сантиметров сорока в диаметре, оплетаемый белой змеящейся спиралью.

Однако радоваться было ещё очень рано. В чарах и ручных печатях Никита меня в значительной мере превосходил. Он-то учился складывать фиги с самого детства, так что проделывал это на огромной скорости. Поэтому я не стоял на месте и не ждал результатов, а сразу сорвался в бег. И даже не удивился, когда из клубящегося и брызгающегося огнём взрыва в меня одна за другой полетели молнии.

«Электрические болты» пусть и являлись заклинаниями схожего с «Огненным шаром» типа и сложности, однако чары эти не объёмного действия и могли поразить максимум стоящих вплотную людей. Однако обладали более высокой скоростью, так что и увернуться от них было сложнее. Один только недостаток: на печати «Фокусатор» и ощущениях от присутствия противника точной стрельбы не добьёшься!

А вот обзора в облаке бушующего взрыва, который Громов, принял на быстро активированный «Щит», у него сейчас и не было. К тому же, когда, сбрасывая с себя напряжением эго огоньки зелёного пламени, он вылетел из него, не дожидаясь окончания эффекта заклинания, видно было, что он немного, но подкоптился.

Вряд ли огненный шар пробил его защиту. Скорее всего, забыв об эффекте быстрого пожирания чужой живицы, Никита по привычке отпустил напитку, чтобы самому атаковать меня чарами. Вот ему в итоге и перепало.

Мы бежали, то ли догоняя друг друга, то ли наоборот, убегая, по широкому кругу, забрасывая противника ножами, раз за разом срывая то мои, то его попытки атаковать или отступить. К счастью, Громов не Ефимова!

Тренировочные спарринги, на которые в том числе напирала, в отличие от Мистериона, тётка Марфа, ясно дали понять, что прикасаться к метательному железу этой девушке давать нельзя! Пусть даже первое, чему с самого вводного занятия Бажова-старшая и начала нас обучать, было стандартное укрепление своего тела с помощью эго. Ну и, конечно же, защита лица и особенно глаз, потому как их восстановление – дело небыстрое и недешёвое. А если человек может попасть с двадцати шагов ножом в брошенную пятикопеечную монету, то с какой стати он будет целиться исключительно в тело?

И всё равно после боёв с красноволосой, даже оканчивающихся победой над девушкой, мало кто обходился без порезов и колотых ран. А уж одёжка и вовсе страдала регулярно. В общем-то, прямой приказ Машуне как штык быть на любой нашей тренировки понятен. Столько практики на реальных пациентах, в том числе, кстати, и на себе самой она бы у себя в Сеченовской Академии точно не получила!

А уж когда тётка Марфа совместно с пришедшей посмотреть на наши занятия Ольгой Васильевной научила её чарами избавляться от шрамов, оставшихся от свежезалеченных медицинскими заклинаниями ран, все три наши красавицы буквально визжали от восторга. Странно, но цепочки были вроде бы простые, ментальные установки и правила подачи живицы в ручные печати уяснил даже я, осталось только заняться да отработать недельки за две-три практики. Однако по какой-то причине в Сеченовке этому не учили, а зарубцевавшуюся плоть, если она не застарелая, конечно, как шрамы на лице моей бажовской наставницы, убирали исключительно алхимическими средствами.

Другими словами, устрой я подобную перестрелку с Ниной, быть бы мне уже дикой-образой! Животное это такое, монстр вроде, весь иглами утыканный. Его ещё посадские йожегом кличут. Страшная, говорят, скотина, а уж наглая так и вовсе до жути!

Но Никита в вопросах метательного оружия Ефимовой уступал, так что я всё же поймал момент и прямо с ходу попробовал провернуть правильный «Бажовский рывок». Ощущения, кстати, от него были совершенно иными, нежели от моего «выстрела». Ты так же резко и быстро двигался в нужном направлении, однако всегда присутствовало чувство, что к тебе привязана верёвка, и, куда ты захочешь, туда она тебя и дёрнет.

Вот и здесь так получилось. Не зная разницы в техниках, Громов не стал тратить время, а решил понтануться перед приятелем. Сложил серию печатей и, исчезнув во вспышке, с возникшей тут же жужжащей электрической дугой в мгновение перенёсся метров на двадцать в сторону. Где я на него, собственно, тут же и налетел, банально изменив направление движения.

То ли парень подустал после переноса. Всё-таки он пока что единственный из наших товарищей (как минимум из знакомых мне первокурсников), кто вообще продемонстрировал телепортацию. То ли просто удивился, когда я, только что бывший прямо перед ним, вроде бы ушёл, и тут же вновь оказался перед носом.

В общем, он допустил ошибку и вместо защиты сразу же атаковал прямо в мой удар. Чуть надавив, я левой рукой прошёл его защиту и ухватил Никиту за шею, тут же выпуская на его голову зелёное пламя.

Естественно, калечить я его не собирался, а тем более убивать, да и защищало его собственное эго, а потому огонь не жёг, хотя, если постараться, врагу бы не поздоровилось. Однако глазки я ему ослепил. А дальше просто скользнул за спину и взял приятеля на удушающий рычагом его собственного плеча. Можно сказать, школьная классика быстрой нейтрализации противника стоя.

– Кхе-кхе… Блин, – пробормотал Никита, когда я привёл его в чувство, потому как держать пришлось, естественно, до тех пор, пока он не начал «засыпать». – Вот это уже было опасно! А если бы я не защитился? Ты ж мне всю морду прожог… Кхе…

– Не прожог бы, – покачал я головой. – Пламя бы тебя не тронуло – я ж не идиот всё-таки. Я только обозначил твой промах, ну и слегка ослепил, чтобы на удушающий взять. Ладно, пошли, что ли, в госпиталь?

– Ага, – хмыкнул Громов.

Ну да, именно что в госпиталь. По мере того как шло время, и бежали песочные часы, отсчитывающие дни до окончания первого курса, мы учились и постигали новые чародейские искусства. А простой спарринг, где можно было отделаться синяками, ну, максимум заработать перелом, уступал место настоящим боям. Таким вот, как наш, сегодняшний. С оружием, эго и чарами.

А всё потому, что нам нужно было тренироваться, чтобы становиться сильнее и лучше. К тому же немаловажно было отрабатывать свои умения не просто на полигоне, уничтожая столбики, а на живых сопротивляющихся партнёрах. Так что разнообразные ранения вплоть до достаточно серьёзных стали обычным делом, а госпиталь был переполнен, как никогда.

Это третий и выше курсы всё реже и реже попадали в его стены после своих сражений. Мастерство отрабатывалось не только в атаках, но и в защите! А бой самых старших учеников и вовсе мог длиться часами и закончиться ничьей по той причине, что кто-то куда-то торопится, или противникам надоело, и они пошли посидеть в «Берёзке».

Мы же «криворукие желторотики», как обзывала первый-второй курсы тётка Марфа, регулярно огребали по случайности или неосторожности. Ломались, обжигались, обмораживались, порой народ даже терял глаза и конечности. А уж сломанные пальцы и трещины в рёбрах, как и выбитые зубы, были обычным делом.

С глазами, как и говорилось – были проблемы. Особенно у тех, кто, как и я обладал чудо-зенками. Их не имплантировали, а выращивали заново при помощи специальных довольно сложных чар и эликсиров. Однако процесс этот был вовсе не быстрый, так что и среди моих однокурсников уже появились первые «Марфы Александровны». Благо раны наши были нанесены не монстрами, и всё было поправимо, причём усилиями академического госпиталя.

А вот с ногами и руками – тут как повезёт! В простейшем случае, когда конечность просто отсекло, и она валяется рядом, особых проблем не было. Ну, если не считать таковыми сложную операцию, при которой сращиваются не только кости мышцы и кожа, но и энергоканалы, и пару неделек безделья на больничной койке.

Однако если, не обязательно конечность, пусть даже ухо, уничтожено, то тут два варианта. Либо остаться калекой, а иногда и покинуть профессию. Либо попробовать себя в ином качестве, например, кудесника. Там и однорукому вполне можно устроиться.

А когда есть деньги, тебе могут пересадить подходящую часть тела простеца. Только так можно со временем восстановить свои энергоканалы, потому как от чародея к чародею пересадка всегда ведёт к отторжению. Даже среди близких клановых родственников. А виновата в том живица, которой пропитывается тело, и которая у каждого человека чуть-чуть иная.

Вот и сегодня мы не обошлись без травм. У меня была пара чувствительных порезов, а у Никиты – колотая рана на бедре, последствие моего удачно прилетевшего ножа, а так же лёгкая степень поджаренности после неудачно заблокированного огненного шара.

Зато тренировка получилась что надо и пошла на пользу обоим. А всё остальное – ерунда! Одежда отстирается и заштопается, тренировочная форма для того и существует, чтобы студенты портили её, а не свою повседневную. Ну, разве что волосы у Громова припеклись, однако над подобным не парятся даже девчонки с их роскошными причёсками.

Зелье для ускоренного роста не такое уж и дорогое, да и купить его можно прямо в лавке при нашей Академии. Главное, как я случайно узнал в «Берёзке», подслушав разговор каких-то хохотушек с третьего курса, за причинным местом следить! А то и там косы заплетать можно будет! Хотя, думаю, это такой женский юмор для своего, лишённого мужчин круга! Ну, или я чего-то не понимаю, и не зря даже на территории кампуса имеется аж целых три салона красоты, посещаемых в основном нашими студентками.

– Как ты меня после перемещения-то догнал? – поинтересовался Никита, когда мы кое-как замотали раны сразу же пропитавшимися кровью бинтами, причем сделали это прямо поверх одежды, ибо в холодную пору при возможности срочно посетить чаровников рекомендовалось делать это именно так, а не лезть грязными руками, и вошли на территорию кампуса. – Что-то клановое?

– Угу, – ответил я, и приятель понимающе кивнул, мол: «Я так и подумал!»

У Бажовых, как и у любого другого клана, чётко прослеживался выпестованный веками практики общий рисунок боя. И если те же Громовы, что в воздушной, что в электрической ветви, обладали множеством чар, позволяющих выйти из боя, сбежать, чтобы потом вновь нанести быстрый и сокрушительный удар, нашей стезёй было преследование цели.

Видел я показательный бой между Марфой и Игнатом Ланским. Последние по природе своей, как и Громовы, бойцы средней дистанции. Но Бажова буквально вцепилась в своего противника, не отпуская его и гоняя по всему полигону и окрестностям. Это, конечно, не был односторонний поединок, но условия всё же диктовала одноглазая Охотница на чудовищ, просто в силу особенностей нашего клана.

Та же огненная телепортация, столь поразившая меня во время сражения в канализации, как, кстати, и оба варианта «Мисахики», была сплавом на границе эго и чар. В какой-то мере высшим пилотажем, но не конкретного освоившего их бойца, а самого клана, владевшего чем-то подобным.

Полагаю, то, что продемонстрировал сегодня Никита, было таким же достижением, но уже побочной ветви Громовых, клана, развивающего сразу два стихийных наследия. Вообще, я тут выяснил, что мой приятель – действительно настоящий двоюродный брат Хельги. А не просто условный кузен без указания степени родства, как я, признаться, думал.

Просто так работает их клановое эго: в любой ветви ребёнок может родиться как электрическим, так и воздушным, и никогда не бывает смесков. Ну а если женщина понесёт двойню, то один будет одной стихии, а второй абсолютно точно – другой. Так и получилось у Хельгиного деда. Старший был отправлен в побочную ветвь, войдя в старшую семью, а младший со временем стал Главой Клана, заменив отца, когда ещё даже не старик решил отойти от дел.

Вот, кстати, ещё один пример того, чем клановые отличаются от многих бесклановых. За формальную власть там не держатся. Зачастую, если сын или дочь выросли и показали себя готовыми, родители с радостью отдают им первенство, предпочитая руководить и направлять из тени. Ну и Совет Старейшин, или, как называет их тётка Марфа, «Старых Пердунов», не почётный орган для заслуженных пенсионеров, а, можно сказать, законодательная власть в клане. В то время как Глава – исполнительная. Хоть и с правом посылать иногда всех несогласных на мужской детородный орган.

– Завидую я тебе… – произнёс вдруг Никита.

– С чего бы это? – удивлённо посмотрел на него я.

– Так твоя Марфа Александровна ж твою группу ведёт! – с чувством сказал парень.

– Так у тебя Ламашова, Юлия Андреевна! – удивился я. – Не менее крутая баба! Она тоже Аватару завалила! Кстати, часто в последнюю пару недель дома у Ольги Васильевны бывает, хоть раньше вообще ни разу не видел.

– Так отпинала нашу наставницу Марфа Александровна, – криво усмехнулся Никита. – Не знаю уж, чего у них там случилось, но теперь они подруги и ваша часто к нам на тренировки заходит.

Да, с приходом Бажовой в Академии произошли интересные изменения. Пусть Княжеский Стол негодовал, но на некоторое время во всех группах первого курса наложили мораторий на исполнение миссий. После чего наставники дружно погнали контингент на усиленные тренировки. Вроде бы после этого Марфу чинуши хотели даже с должности снять, но тут моя опекунша собралась и поехала скандалить прямиком к своему братцу.

А у Князя здесь дочка учится! Её, конечно, вряд ли на что-то опасное подписывают, но всё же. Так что все обитатели кабинетов, требовавшие, чтобы дети гробились, но городские миссии исполняли, быстро получили по шее. Добрый дедушка Бояр, естественно, поддержал данное начинание.

Поднятая волна дошла и до Морозовской Академии. И там тоже вдруг резко озаботились в первую очередь усиленными тренировками. Хотя раньше соревновались с Тимирязевкой в количестве выполненных миссий.

Ну и понятно, что в политическом смысле многие господа, считавшие, что я единственный случайно выживший, дружно сбледнули с лица, просто обнаружив ещё одну чародейку Бажову в Москве. А потом, когда начали целенаправленно рыть в нужном направлении, которое после уничтожения моего клана их не интересовало, вдруг наткнулись на целую орду «Зеленоглазых Бестий», раскиданных по разным полисам. Вот тут уже некоторым и вовсе поплохело.

Ольга Васильевна потом мне объяснила, что отправление в наш полис моей наставницы служило, скорее всего, двум целям: во-первых, это, конечно, моё обучение, а во-вторых, явная демонстрация тамги. Но всё же ни тётке, ни тем более мне или Ланской не была понятна логика, которой руководствовался Совет Старейшин Большого Клана Бажовых. В новгородской брошюре писалось, что предпринимались попытки выяснить судьбу московской ипокатастимы, а Марфа утверждала, что всё было не совсем так.

Новость об уничтожении семьи моей матери достаточно быстро достигла Уральских гор, где располагался небольшой тайный полис, построенный на месте Изначального Селения моего клана, в котором живут исключительно зеленоглазыми. Именно там, на родине Марфы, и заседает Совет Старейшин, а сама она в ту пору, будучи двадцатилетней девушкой, входила в почётную гвардию нашего клана и как раз охраняла покой многомудрых старцев.