Текст книги "Глава клана (СИ)"

Автор книги: Алексей Широков

Соавторы: Александр Шапочкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Как вывод, к которому мы пришли: если сны женщины были о её реальном прошлом, то многое вставало на свои места. Скорее всего, резонирующая печать, вызвавшая у нас – зеленоглазых – тремор ядра, расшатала живицу Елизаветы, и непривычный, неровный ток её к мозгу как-то повлиял на установки, оставленные гипнотизёром. Плюс Ольга призналась, что, услышав про «Игнис», волнуясь за меня, использовала последовательно два особых алхимических снадобья, чтобы выяснить у Бажовой подробности, а затем затереть следы о себе в памяти. Так что есть вероятность, что зелья смешавшись, добили гипноз, и он «пополз», позволяя прошлой личности, запрятанной далеко в подсознании, начать прорываться на поверхность. В частности, в снах.

В общем-то, это объясняло многие моменты в ранней истории, рассказанной Елизаветой. Освещая вопросы о покалеченной девушке Кате, которой, судя по всему, никогда не существовало и которой Золотниковы по какой-то причине позволяли учить ребёнка клановым премудростям Бажовых. О том, почему красивая женщина была вначале презираемой рабыней, зачастую выполнявшей чёрную работу, но при этом состояла в личном гареме самого Главы клана. А затем вдруг ни с того ни с сего была отдана на поругание всем желающим, но при этом по ней совершенно нельзя было сказать, будто она привычна к тяжёлому труду или замучена жестоким отношением, что раньше вызывало определённые подозрения Ольги Васильевны. Ну и то, что её старшая дочь Катя, хоть и видно, что испытывала к ней определённую любовь, до сих пор посматривала на женщину с некоторым удивлением и неверием, а Юра, вроде как отобранный ещё во младенчестве, знал о ней и относился с презрением.

Но самое главное, это отвечало на вопрос: как она, проведшая всю сознательную жизнь в заточении, смогла вывести детей из небоскрёба, а затем ещё и добраться до нас! Трудно поверить, что бесправная рабыня способна сделать нечто подобное и остаться в живых. А довольно-таки уважаемая в клане куртизанка, которую никто не держит и которая знакома с Полисом – совсем другое дело! Никто просто не обратил внимания на то, что она делает, пока не стало слишком поздно!

Одно непонятно: как клановые евгеники позволили родиться явно незапланированному и непросчитанному ими Славику, оказавшемуся чистокровным Бажовым, пусть и плодом инбридинга! Впрочем, как я думаю, если бы у нас было больше информации, и этот факт получил бы своё объяснение.

Естественно, этими мыслями и выводами мы с Елизаветой Всеволодовной не поделились. Женщина и так была в шоке и ужасе от того, что прошлое из снов может быть её реальной жизнью, о чём она догадалась сама. А вот то, что её память подделана, объяснить пришлось, уж больно она зациклилась на том, что я непременно вот-вот умру, если каким-то чудом не завладею «Игнисом».

Так что сейчас она была в таком состоянии, что Ольга Васильевна даже приставила к ней постоянное наблюдение, небезосновательно опасаясь, что та наложит на себя руки. Тем более что, пусть Храмы Древа в последние лет сто активно не одобряют как обычные, бытовые, так и ритуальные самоубийства для одарённых, какого-либо реального табу так и не было установлено. В отличие от простецов, сводить счёты с жизнью которым было строжайше запрещено ещё при Князе Горохе из-за настоящих эпидемий массовых самоубийств в особо тяжёлые годы.

Впрочем, проблемы членов моего собственного маленького клана, хоть и были важны, но не отменяли моих собственных! И их было также немало. Начиная от того, что моих родителей, оказывается, убили, в то время как считалось, что они погибли при несчастном случае, заканчивая тем фактом, что часть сознательной жизни мною как-то манипулировала группа свихнувшихся стариков, исполняя страстное желание одного из них заполучить в свои руки таинственный артефакт старшей семьи всех Бажовых, называемый «Игнисом».

Может быть, потому что трактирщик и Надворный Советник были вполне довольны своей новой жизнью, они особо не лезли в мою, а потихоньку реализовывали свои планы, удерживая особо ретивого дружка от активных действий. В конце концов, как я понял, только «Уважаемый колбасник с Калашного ряда» так и не получил от предательства того, чего страстно желал. Один из бравой клики предателей вообще сдох во время бойни, ещё двое преставились в следующие пятнадцать лет. Чем жил и о чём мечтал бывший Бажов, принявший кличку Скоморошка, не знал никто.

Впрочем, этого человека вообще остальные предатели считали немного двинутым на голову и не совсем понимали мотивы, побудившие его примкнуть к их заговору. Хотя шпион и соглядатай он был отменный. К тому же именно он вновь нашёл мою мать и навёл на нашу семью остальных экс-Бажовых. О «странностях» же его говорило хотя бы то, что Скоморошка оказался, пожалуй, единственным чародеем за всю историю Полиса, умудрившимся случайно погибнуть под тяжёлыми цилиндрическими колёсами медленного парового дорогоукладчика примерно год назад.

Непосредственный исполнитель убийства моих родителей, некто Батурин, хотя спланировал катастрофу и всё организовал Окин, как и мечтал, пробился в лидеры одной из наёмничьих Ассоциаций. Этот погиб тихо и мирно на одной из тёмных улочек Дна. Пусть он и был чародеем, но это не спасло его от «случайного падения на нож». Почти сорок раз. Спиной. Трактирщик Качарин, постоянно расширявший сеть принадлежавших ему забегаловок и клепавший артефакты теперь исключительно для себя, тоже не жаловался, медленно обрастая огромной семьёй, в которой он безраздельно правил.

Семён Бажов же, освободившись от сдерживающего его амбиции клана, отныне стремился к вершинам полисной власти в Москве. Как минимум к тому максимуму, что был доступен для простецов. На свою беду, он уже был одарённым, пусть и катастрофически слабым, а не являлся ни простецом, ни феноменом вроде Клары, так что не мог усилиться, съев хрустальное яблоко с чужим извлечённым ядром. Этот жуткий ритуал с хрустальными деревьями душ, жертвой которого я чуть было не стал в прошлом году, оказывается, до сих пор практиковался Бажовыми, разделявшими очень древнюю и ортодоксальную веру в Древо. Так что найденные мною в катакомбах плоды, были, скорее всего, извлечены в связи с особой нуждой из умирающих бойцов, но к деятельности «Садовников» это никак не относилось.

Так вот, как выяснилось, в случае Семёна Бажова, разделившего проклятие всех слабых одарённых со времён самой Эпохи Сказок, поедание хрустального яблочка не добавляло сил уже существующему ядру и не прививало чужую живицу или «эго». Подобное действие приводило только к страшной, долгой и мучительной смерти. Чем, кстати, ранее некоторые кланы пользовались, устраивая публичные казни кровников, жизнь которых казалась им важнее столь ценного плода.

Вместо того чтобы стать могущественным чародеем, что оказалось невозможным, он вынужден был довольствоваться доступным. Предатель нашёл и убил некоего чиновника четырнадцатого ранга Окина Виталия Юрьевича, очень похожего на него человека, разве что не отличавшегося особой статью. А затем занял его место и там уже развернулся во всю ширь своего незаурядного ума, плетя интриги и ползя вверх по карьерной лестнице.

Только вынужденный притворяться простецом Божиевым Всеволод Бажов, с помощью приятелей ставший хозяином колбасной лавки, не стремился к чему-то большему и не успокаивался. Он страстно желал обладать «Игнисом», вот только у моего деда, которого он убил в спину во время его боя с врагами, этого артефакта при себе не оказалось. Как не было его и в здании, принадлежавшем тогда Бажовым. Его, кстати, можно было не искать. Оно рухнуло после жуткого разноцветного пожара, возникшего в ходе штурма аккурат к концу той самой страшной для клана ночи.

Собственно, то, что будущий Божиев не нашёл проклятый артефакт, по факту спасло жизнь моей мамки. А потом случился мой отец, оказавшийся на самом деле нехилым чародеем из клана Карбазовых, с которым от предателей сбежала моя мать. Но если остальным предателям на девчонку, которая нужна служила только для того, чтобы проникнуть в закрытый и спрятанный родовой Посад Бажовых, было наплевать (всё равно она почти ничего не знала и не могла им сделать). То вот Всеволод, грезивший, что именно там мои дед и прадед перед отправлением клана в Москву спрятали злосчастный «Игнис», остался с носом! И очень долгое время не мог успокоиться, будоража приятелей, которые его откровенно боялись, а также тратя заработанные ими деньги на бесплотные поиски.

Затем нас нашёл Скоморошка. Родителей убили, но и тут всё оказалось не слава Древу, и я как наследник был какой-то бракованный и вроде даже не чародей. Узнав эту новость, Божиев в ярости хотел собственноручно меня прикончить. Однако Окин его успокоил, заверив взбешённого родственника, что если они не будут торопиться с выводами, а просто начнут постепенно реализовывать его очередной план, то, вполне возможно, всё ещё сложится хорошо. И как в воду глядел, я внезапно пробудил ядро, попал в чародейскую школу, а затем и вовсе стал полноценным Бажовым.

И у них к этому времени всё было уже подготовлено. Роли расписаны, а главная актриса по отмашке выпущена на сцену. Вот только предатель Божиев не мог больше ждать! Сразу после падения клана он умудрился переспать с сифилитичкой, каким-то образом попавшей до этого под воздействие духов из плана смерти, и долгое время даже не подозревал о своей страшной болезни, успевшей войти в необратимую стадию. Но вот сейчас, с возрастом, она вдруг резко начала прогрессировать, и он буквально помешался на «Игнисе», считая, что это единственное его спасение! К вере в это в поражённом инфекцией и безумием разуме со временем добавилось ещё и бессмертие, а также всевластие и непобедимость.

Кстати, маленькому Славику, которому досталось от отца этакое наследство, можно сказать, дважды повезло. Путрайдизомнит – оставалось только надеяться, что я правильно запомнил название, – в его возрасте ещё можно было не просто ввести в ремиссию, но и попытаться излечить. Вот только для этого помимо лекарственно-алхимической терапии нужна была насыщенная более мощной, чем у отца, живицей кровь кланового родственника, да ещё и той же, что и у него, группы. Так что я и глазом не успел моргнуть, как из меня выкачали литров пять и предложили, как восстановлюсь, приходить ещё!

Впрочем, лечение Славки – самая маленькая из моих нынешних неприятностей. И иголки в венах, и донорство с принудительной накачкой живицей выходящей крови можно перетерпеть. А вот то, что после смерти Мистериона нашу группу хотели расформировать на усиление, было очень и очень нехорошо. Привык я и к Нинке, и к Машке, да и с Бориславом мне было удобно, а Дашку, когда она молчала, вполне можно потерпеть. И даже любоваться Белоснежкой, правда, желательно издалека и так, чтобы она не видела. А то и в глаз реально получить, дабы появившийся вследствие этого фонарь ещё лучше освещал для тебя её миниатюрную фигуру!

Но, как говорится, хорошо иметь влиятельных друзей и родственников! Пусть даже неродных. Ольга Васильевна подсуетилась, и нашей группе был назначен временный наставник, а решение о расформировании отложено. Некий Игнат Ланский… кстати, не кто иной, как родной отец нашей Клары. В общем-то, хороший мужик, правда, куда более требовательный, чем Мистерион, и имевший совершенно другой стиль, что в преподавании, что в работе на миссиях. А вот жил он, кстати, не с нами, а получил место в коттедже-четырёхсемейнике для молодых преподавателей.

А самая запара состояла в том, что примерно с неделю назад мне пришло третье из Храмовых писем-вызовов на дуэль, которые я без ущерба для себя мог проигнорировать. Так что до часа «икс» осталось не так уж и много времени, а я чувствовал, что совершенно не готов. Более того, как уже говорил, у меня, после того как я посмотрел бой настоящего реального Бажова, словно начался регресс! Ничего из того, что я увидел, повторить хоть на каком-то уровне совершенно не получалось, и в то же время всё, что я уже умел, словно сломалось и никак не хотело работать как раньше!

Разве что вот этот протуберанец проклятый! И вроде бы получился, но силы огненного эго он с собой словно не нес! Так что работал словно для вида, зато та же «Мисахика», которая у меня вроде бы неплохо выходила порой даже без печатей, кажется, ослабла, и я совершенно не понимал почему. Ольга Васильевна тоже… и обследовала меня, и пыталась что-то найти в книгах, и лично помочь, но всё было без толку. Так что сейчас она в спешном порядке искала нового репетитора со схожими параметрами «эго», готового помочь. Вот только, несмотря на её статус и возможности, процесс этот был не из лёгких. А я, честно говоря, уже… в, общем-то, и не надеялся. Особенно вспоминая её другого ученика, который, вместо того чтобы учить меня, попытался угробить.

– Ну и что это за убогий балет я только что наблюдала? – произнёс за моей спиной незнакомый женский голос, вырывая из медитации, в которую я, честно говоря, так и не смог войти.

Вскочив, я обернулся и увидел перед собой относительно легко одетую в явно дорожные вещи русоволосую женщину чуть старше Ольги Васильевны. С зелёными глазами. Точнее, глазом, так как правый бык скрыт под повязкой, в то время как лицо пересекали три очень нехороших белоснежных, чуть рваных шрама.

– Вы Бажова? – спросил я, но она только хмыкнула, отбрасывая в сторону дорожный мешок.

– Ну-ка защищайся! – И в следующее мгновение меня атаковали.

Первый удар я более-менее заблокировал рукой, а вот следующий… нет, меня явно не били в полную силу, пусть и приложило по челюсти неожиданно и довольно чувствительно. Я же постарался разорвать дистанцию и отпрыгнул назад, вот только сразу же попал в полыхнувшее словно из-под земли пламя.

Приготовившись заорать от боли, я вдруг понял, что оно не обожгло, а кувырком подбросило в воздух, затем женщина, до которой от меня было метра три, с шагом вперёд ударила рукой с раскрытой ладонью по воздуху. Единственное, что я успел заметить, – мгновенно протянувшиеся ко мне струи будто смазанного огня. Меня как тараном в грудь ударило! Последний раз я так летал, когда на первом физическом занятии с МакПрохором меня со всей дури лягнула Дашка. Вот только с тех пор я кое-чему научился и, сгруппировавшись, не упал на спину, а в несколько фляков погасил инерцию.

Чтобы тут быть сбитым с ног и уткнуться носом в землю, получив знатный подзатыльник от как-то оказавшейся рядом дамочки.

– Отвратительно! Просто отвратительно! – произнесла она и приказала: – Ну-ка встал! Всё заново.

А так как я не поспешил выполнить приказ незнакомки, вокруг моей талии словно ткань обилось зелёное пламя, и я рывком, раскрученный, был подброшен в воздух. Совершив несколько оборотов, к своему удивлению, приземлился прямо на ноги, чтобы быть мгновенно атакованным.

Ситуация повторилась, и мне даже удалось защититься от нескольких ударов, прежде чем я понял, что передо мной уже никого нет, а затем со спины в голову прилетел удар ногой, отправивший меня в новый полёт. Вот только в следующую секунду я будто завяз в образовавшейся в воздухе зелёной спирали, а затем меня с ускорением выплюнуло, раскрутив, в другую сторону.

В этот раз приземлился я не так удачно, но на землю не упал, потому как меня пендалем поставили на ноги и отвесили очередной подзатыльник.

– Нет, господа присяжные-заседатели, – произнесла она, тяжело выдохнув. – Это реально за гранью добра и зла. Ещё раз!

В зелёной вспышке она перенеслась, чтобы оказаться передо мной, но продолжения не последовало, потому как её руку жёстко заблокировала появившаяся рядом Ольга Васильевна, со светящимися золотом руками женщины застыли друг напротив друга. Признаться, я даже не заметил, откуда, собственно, появилась моя опекунша, а пока приходил в себя, она заговорила:

– Вы кто такая?! – Ланская, судя по голосу, была в ярости, но её оппонент и глазом не моргнула.

– Я-то? Решением Совета Старых Пердунов большого клана мастер-наставник вот этого вот природного недоразумения, имеющего ещё на что-то какие-то претензии, – ответила она с ухмылкой, и зелёный глаз незнакомки засиял знакомым светом. – Бажова, Марфа Александровна. Красавица и охотница на чудовищ. А ты, милочка, собственно, кто такая будешь?

– А я мать этого молодого человека, – гордо ответила опекунша, и я с удивлением уставился в её спину, потому как, честно говоря, был шокирован ответом даже больше, чем новостью, что кто-то назначил мне наставника. – Кня’жина Москвы, Ольга Васильевна Ланская! Учёный исследователь, изобретатель, алхимик и много чего ещё!

– Ха!.. Упс, – чуть смутилась женщина, но титул Ольги, судя по всему, впечатления на неё не произвёл. – Я что? Ошиблась? Точно ошиблась, ни один Бажов не может быть подобный неумехой и тюфяком. Но на всякий случай спрошу. Эй, парень, ты Антон Бажов или нет?

– Антон… – выдавил я, продолжая пялиться на свою опекуншу.

– Х-м… так, – Бажова, крякнув, почесала затылок, распушив собранные в длинный конский хвост русые волосы. – Похоже… Кое о чём меня не предупредили. Думаю, нам надо с тобой поговорить, милочка.

– Согласна, – холодно ответила Ланская.

– И да, это… – Марфа ткнула большим пальцем куда-то в сторону. – Тут на деревьях мужики какие-то тусовались. Надо бы их тогда освободить, а то жалко будет, если яйца себе отморозят…

Глава 2

– Проходите, – подчёркнуто холодно и не очень-то и гостеприимно произнесла Кня’жина, открывая дверь в свой дом.

– Что ты, милочка, только после тебя! – хмыкнула Бажова, криво улыбнувшись.

Ольга Васильевна на это ничего не ответила, только чуть приподняла бровь, бросив быстрый взгляд на свою спутницу. Не то чтобы Ланская уделяла особое внимание древним традициям и устоям, но в дом, где живут чародеи, действительно принято было входить после хозяев. В то время как пропускать гостя вперёд – банальная вежливость простецов, на пороге жилища которых вряд ли возьмёт, да и сработает механическая ловушка или какая особо хитрая защитная печать.

Так что, не размениваясь на препирательства, женщина просто прошла вперёд, на ходу отодвинув в сторону поспешившую поприветствовать вернувшуюся начальницу Клару. А последовавшая за ней одноглазая ещё и мимоходом сунула в руки слегка опешившей служанке свой довольно тяжёлый вещмешок со словами: «Кинь где-нибудь в углу. Только внутрь не залезай – откусит любопытный нос!»

Следуя за Ланской в её кабинет, Марфа удивлённо проводила взглядом быстро проскользнувшую мимо, вежливо поприветствовавшую их красивую молодую девушку с зелёными глазами и неяркими, но всё же узнаваемыми чертами её клана. А ещё от молодки прямо-таки пыхало мощной, вообще никак не контролируемой и не сдерживаемой, но родной живицей.

За руку девица вела золотоволосого мальчика лет шести, чем-то очень недовольного и полностью проигнорировавшего как хозяйку дома, так и гостью, а за ними тихой мышкой следовала девочка чуть постарше с робким взглядом и испуганным личиком. Намётанный глаз охотницы за чудовищами тут же отметил, что в детях также присутствовала кровь Бажовых.

Вот только из-за абсолютно нехарактерной внешности трудно оказалось понять, были ли они смесками-полукровками, уродившимися похожими на других родственников, или всё же являлись удалёнными квартеронами. Во всяком случае, если пацан, судя по всему, носил явные черты какого-то неизвестного Марфе клана, то другой ребёнок, не имевший ярких признаков, больше походил на обычного простеца. Охотница за чудовищами, скорее всего, и сочла бы её за выбракованного в этом поколении носителя крови, если бы не всё ещё слабое, но вполне нормальное для возраста девочки давление бесконтрольной живицы, которое женщина прочувствовала, когда та проходила мимо.

А вообще, живущие в этом доме люди всё больше и больше удивляли Бажову. Начиная с её будущего ученика, практически не развитого и ничего не умеющего ленивого полукровки. Этакой «паршивой овцы» в стаде Бажовых. Ознакомившись с присланными из Совета документами, Марфа долго плевалась от предстоящей ей работёнки, а затем ещё некоторое время испытывала острое желание как следует вымыться, столько откровенной грязи содержала в себе биография этого недоросля. Будь это один из её собственных ныне покойных сыновей, Бажова собственными руками задушила бы его только за малую часть того, что успел наворотить за свою недолгую жизнь этот малолетний подонок! Более того, ещё и живущий, как в Ирии, на самой кроне Древа, вместо того чтобы гнить за свои преступления на каторге или быть вздёрнутым на столбе!

Марфа вообще не очень понимала решение Совета отправить её учить чему-то этого ублюдка, вместо того чтобы просто ликвидировать подобный человеческий мусор и сделать вид, что такой позор в клане Бажовых никогда не рождался. И всё же приказ есть приказ, как бы ни не хотелось ей его выполнять. Но в любом случае женщина затруднялась сказать, чем же была вызвана подобная лояльность со стороны стариков: то ли тем, что это последний выходец из старшей семьи главной ветви. То ли тем, что он обладал бета-стихией и нёс основные признаки двух Великих кланов, что уже само по себе было необычно.

Волосы Карбазовых, к примеру, очень легко было принять за чисто-белые, как, например, у каких-нибудь там Светловых или Солнцевых с Лучиковыми. Беловолосых среди чародеев вообще было много, однако Карбазовы со своей водно-ледяной стихией, не имевшей вообще никакого отношения к «свету», всё же отличались, что не могла не подметить Марфа.

Всё-таки пусть тому доверчивому Бажову, назвавшемуся Михаилом, сыном Ивана из Сыктывкара, она и навешала лапши на уши, поддерживая свою мрачновато-негативную репутацию в Большом Клане, но Фёдор Карбазов действительно был её любовником. Вот только не пленным, которого она засношала до смерти, а верным спутником и помощником, с которым женщина то сходилась, а то расходилась. Ведь у каждого из них имелась своя жизнь, а Федя, старше её на пять лет, всё же был привязан к своему клану, хоть и не разделял их довольно экстремальной идеологии чистоты крови.

Кстати, именно из-за его родственников Марфа так и не родила ему сына, хотя до сих пор могла бы это сделать, всё-таки физиологией чародейки немного отличались от простых женщин. К тому же пока он был единственным мужчиной в её новой жизни, для которого хотелось бы пойти на подобный шаг… Но вот он не желал делать своего ребёнка целью для атак собственного клана, может, потому и уходил каждый раз, когда Бажова уже готова была плюнуть на всё и сделать по-своему.

И тем не менее волос клана мурманских воинов ледяной воды Марфа узнала бы из миллиона белоснежных шевелюр. Однако, если взять, да и покрасить этого самого Антона краской под русого, то отличить его от эталонного кланового мужчины-Бажова будет практически невозможно. Глаза (как цвет, так и идеальный разрез), нос, подбородок скулы, форма рта и даже ушей вкупе с цветом кожи, – всё выдавало в будущем ученике не просто клановую породу. Именно что, кровь старшей семьи главной ветви, ставшей московской ипокатастимой.

При этом, даже если абстрагироваться от написанного в сопроводительных бумагах к заданию, этот ребёнок её уже очень разочаровал. В его-то возрасте даже при отсутствии кланового воспитания можно было хоть что-то из себя представлять! Она же ясно увидела перед собой избалованного и ленивого балеруна, который, полностью соответствуя своей характеристике, привык прятаться за спиной этой самой Кня’жины, считающей себя её матерью.

Естественно, негативное отношение к малолетнему ублюдку переложилось и на вышагивавшую сейчас перед ней Ланскую, которая то ли целенаправленно не замечала всего того, что творит её якобы «сын». То ли прямо потворствовала его мерзким наклонностям. К тому же испытываемое Марфой презрение еще усилилось, потому как эта пародия на женщину и чародея за те шесть лет, что опекала этого недоросля, не перевоспитала малолетнего преступника, бандита и убийцу, а избаловала его, превратив в абсолютно никчёмное существо. Мерзкого слизняка, имеющего наглость претендовать на главенство в её, Марфы, клане!

В том же, что женщина сказала правду, и она являлась Ланской, отпрыском княжеской семьи, Бажова даже не сомневалась, пусть никогда и не встречалась с их представителями. Ещё бы, единственная ветвь, состоящая из одной семьи, ведущая свой род почти прямиком от Святогора Тимирязева… кто бы допустил, чтобы правители Московского Полиса просто так сходились на полях сражений незнамо с кем. И тем не менее известно о них было многое, а потому не узнать характерную стойку, используемую только этой семьёй, опытная чародейка просто-напросто не могла. Учитывая же её естественность, сразу же подмеченную Марфой, эта Ольга практиковала свой стиль с самого детства.

Ещё одной тайной, вызывающей многочисленные вопросы, стала только что встреченная практически взрослая Бажова. Совершенно необученная девушка, но с настолько могущественной живицей, что, по сути, уже превосходящая убогого слизняка, которого ей навязал Совет Премудрых Пердунов. Такое не могло быть естественным, ядро этой девушки без должного развития уже должно было начать атрофироваться, пережив пик роста, не поддержанный в четырнадцать-пятнадцать лет необходимыми методиками!

Бажова вообще сказала бы, что эта молодка каким-то образом съела «Фруто Кристалиум», священный плод, взращенный ритуалом из души добровольно пошедшего на жертву умирающего чародея. Но если она в далёком детстве была простецом, тогда почему сейчас не владеет своей силой?

О том, что уровень контроля нулевой, говорили выплёскиваемые организмом девушки волны живицы. Но чтобы та начала придавать телу внешние клановые черты должно было пройти много лет. В то же, что кто-то взял и идеально подобрал «Хрустальный Плод» конкретно под неё, Марфа просто не верила! Во-первых, для подобного нужно обладать опытом и чутьём древних шаманов, а ещё – их описанными в клановых легендах коллекциями драгоценных яблок. А во-вторых, откуда здесь, в Москве, им вообще взяться?

Марфа резко остановилась возле широкой арки, ведущей в кухонное помещение, с нарастающей в душе яростью глядя на сидевшую за столом женщину, абсолютно точно бывшую выходцем из её клана. Та, чуть покачиваясь на стуле, пустым взглядом глядя на стену и не обращая на неё никакого внимания, баюкала на руках тихонько хныкающего спелёнатого младенца с зелёными глазками и русыми волосиками. Он был весь опутан какими-то пластиковыми трубками, уходящими под окровавленные тряпки. Через них в тело поступали жидкости, идущие от пяти установленных на стойках капельниц, заполненных красным, синим, жёлтым, зелёным и прозрачным содержимым.

На столе же перед Бажовой, имени которой Марфа не знала, стоял полупустой стакан с чаем. Бутылочка с соской и, судя по всему, с детским питанием, несколько погремушек и перепачканные красными пятнами салфетки лежали рядом.

– Что у вас здесь вообще происходит?! – почти зарычала Бажова, гневно воззрившись на Ольгу Васильевну, потому как переданная ей информация, которой до этого момента просто-напросто не хотелось верить, фактически подтвердилась.

– Парная терапия, – со вздохом, явно подавляя раздражение, объяснила учёная. – У ребёнка от рождения путрайдизомнит, это…

– Я знаю, что это такое, – огрызнулась Марфа. – Не вчера родилась!

– Похвально, – фыркнула Ланская. – В этом возрасте у него ещё есть шанс излечиться, однако введение препаратов и крови Антона, ближайшего родственника-мужчины, болезненно для ребёнка. Только на руках матери он успокаивается. Плюс он продукт инбридинга, и мы пытаемся это поправить…

– Да-а-а, повезло мне с ученичком, – с омерзением поморщившись, произнесла Бажова, с отвращением глядя на Кня’жину. И процедила: – Как вы вообще могли допустить, чтобы этот… сотворил нечто со своей же родной матерью?! Понимаю, почему его поставили под рассмотрение на «приказ 77»…

– О чём вы вообще говорите?! – слегка покраснев, прошипела учёная, готовая за такие предположения просто убить гостью, и уже тише добавила: – С чего вы взяли, что Елизавета – мать Антона, а Слава – его сын?!

– С чего я взяла? – фыркнула Бажова. – Ну точно не сама придумала и не на потолке нашла. У меня есть его характеристика, присланная из Совета нашего клана, этого вполне достаточно. И то, что я вижу, полностью укладывается в приведённые в ней факты!

– Могу я? – поинтересовалась Ольга Васильевна, продолжая хмуро разглядывать собеседницу и протягивая руку.

– Вообще-то это дела клана, и вас, милочка, они не касаются…

– Вообще-то вы сейчас находитесь на территории Московского Полиса и обязаны подчиняться нашим законам. Я официальный опекун мальчика вплоть до его чародейского выпуска из Академии, а соответственно его текущему статусу являюсь утверждённым Советом Московских Кланов регентом Бажовых. И поклялась действовать исключительно в интересах Антона, – жёстко отрубила Ланская. – Надеюсь, вы будете столь же сговорчивы, как ваши коллеги из Новгорода. А теперь… мне повторить свою просьбу?

– Х-ам… – женщина нехотя открыла закреплённый на поясе небольшой подсумок для бумаг и документов и, вытащив несколько аккуратно сложенных листков, передала их учёной.

В общем-то, Марфа, конечно, могла и послать эту Кня’жину на мужской детородный орган со всеми её претензиями, не взирая ни на какой статус в этом Полисе. Да, «регент клана» было вполне официальным статусом, пусть изредка, но присваиваемым Главе другого клана, если вследствие военных действий или какого-то внутреннего конфликта в роду у союзников не осталось ни одного взрослого чародея, способного взять на себя заботу о детях и подростках. Однако в случае Антона ситуация была вовсе не так однозначна, ведь одно только присутствие здесь самой одноглазой Охотницы, по идее, полностью аннулировало какую-либо потребность в содействии со стороны Ланских.

И всё же с ходу конфликтовать с аборигенами Бажовой не хотелось, да и в той части документа, которую женщина только что передала хозяйке коттеджа, не содержалось никакой секретной информации. Только собранная биография и зафиксированные сомнительные подвиги одного очень испорченного подростка. Всё остальное – самое важное – Марфа демонстрировать естественно не стала, зато с каким-то внутренним садистским удовлетворением наблюдала, как темнеет лицо Кня’жины по мере прочтения каждой страницы.

Ольга же впала в ступор от содержимого переданных ей документов. Если им верить, именно Елизавета была необученной на чародейку родительницей Антона, и в первый раз в половую связь с ней он вступил в возрасте примерно шести лет, фактически изнасиловав. Парень якобы с детства состоял в самых худших московских бандах. Занимался убийствами, работорговлей, проституцией, в том числе торговал собственным телом в грязных кабаках первого уровня, где заработал кличку «Сладкая попка». Чем, собственно, промышляет до сих пор, совершенно не интересуясь развитием своих чародейских навыков. Попутно совмещая свои гомосексуальные наклонности с порочной страстью к собственной матери, от которой нынче имеет четырёх детей.