Текст книги "Маяк/2-2 (СИ)"

Автор книги: Алексей Шб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Минуту назад я хотел их внимания? Ну что ж, вот я его и получил.

Недолго думая, я пустился бежать, по пути стирая рукавом налипшую на лицо кровь. От быстрого бега и навалившегося ужаса дыхание резко участилось, а сердце начало биться так мощно, словно стремилось прямо сейчас вырваться из груди. Руки и ноги слегка онемели от кровопотери, но я знал, что если хочу выжить – останавливаться нельзя.

Совершив глубокий вдох, я налетел на дверь, что находилась всего в паре шагов от меня, и тут же крепко сжал зубы и кулаки, приготовившись встречать новую невиданную опасность.

Однако передо мной был все тот же самый зал с картинами, из которого я недавно пришел.

Я сначала подумал, что из-за возникшей суеты не заметил, как вернулся обратно, но как выяснилось вскоре, это было два разных зала, внешне похожих, но с существенными отличиями.

Прямо с порога меня снова встретил портрет милой женщины с яблоком. И прямо на моих глазах картина начала меняться, словно ее дорисовывал какой-то невидимый художник: одна за другой, из надкушенного яблока начали вытекать тоненькие кровавые струйки, а затем лицо самой женщины побледнело, губы посинели... а потом... потом ее глаза просто-напросто вывалились из глазниц, словно два маленьких мячика.

Кровь струйками тянулась из яблока, и вытекала за пределы картины прямо на ковер, а вслед за ними и два глаза запрыгали по мягкому покрытию. Я отшатнулся и тут же увидел, что таким же скверным образом преобразились и все картины, висевшие в зале.

...отрубленная голова, стоящая в миске посреди обеденного стола.

...повешенный на дереве выпотрошенный мужчина, вокруг которого собралась злорадно гогочущая толпа.

...расчлененная пара, чьи конечности разбросаны по орошенному кровью полю.

...бурлящий котел, в котором с агонией на лицах варятся маленькие дети.

От такого количества жестоких сцен, разом вонзившихся в мой разум, меня тут же чуть не вырвало, но в самый последний момент я успел подавить хлынувший позыв. Более того, ужасные картины так сильно ударили по моему рассудку, что страх уже перестал скапливаться внутри, вместо этого разом выхлестнув наружу.

Я побежал вперед, вкладывая все силы, а чтобы не видеть всего этого кошмара, закрыл лицо руками, лишь изредка поглядывая, только чтобы убедиться, что коридор так и продолжает тянуться прямо. Укушенное плечо ныло, и из него периодически выплескивалась кровь, но все что я мог сделать – зажать рану ладонью. В то же время было слышно, как позади меня несется разъяренная толпа – они толкались, спотыкались, ревели и рычали, стараясь протиснуться в узкий коридор. А из картин в это время таки и продолжала безостановочно литься кровь. Весь интерьер по прежнему казался мне тусклым... за исключением ковра – тот теперь был ярко красным от пропитавшей его густой и вонючей субстанции, что маленькими струйками стекалась со всех концов коридора. И каждый раз, наступая на мокрый ковер, в мои уши проникало противное хлюпанье, отдававшее притоком мерзкого трупного запаха.

Коридор все не заканчивался и не заканчивался, а я бежал, стараясь глядеть не по сторонам, а себе под ноги. А потому поздно заметил, что с какого-то момента ужасные картины сменили ужасные экспонаты: люди с ободранной кожей, выколотыми или вываливающимися глазами, плавящиеся в кислоте, горящие в огне, с отрубленными руками, носами, ушами, отваливающимися челюстями. Женщина, жрущая своего собственного ребенка, связанного с ней пуповиной. А потом наоборот – ребенок, сидящий на теле мертвой матери, и увлеченно в нем ковыряющийся. Из этих экспонатов встречались даже люди, сшитые из разных, иногда непропорциональных частей тел. Мерзко... Я глядел на них мельком, но удержать рвотные позывы уже никак не мог, и только учуяв насыщенный запах крови, меня тут же стошнило прямо на ковер. От хлынувшего наружу содержимого желудка, стало только хуже – к колющей боли в груди теперь добавилось легкое головокружение и жжение в животе и горле.

Повезло мне, что передо мной были самые обычные экспонаты, просто чьи-то фантазии, а не живые люди, иначе я бы точно не выдержал.

И словно воплощая мои страхи в реальность, я уловил, как одно из этих уродливых изваяний дернулось.

– Рррыааааар!

Подняв гулкий рык, эти мерзкие существа зашевелились. Вслед за первым экспонатом ожили и остальные. Они шли медленно и неуклюже, протягивая ко мне свои руки и брызгая слюнями, кровью и громко щелкая челюстями. Я старался не снижать темп бега, и отбиваться от появившихся уродов, но вздрагивал каждый раз, когда моя кожа соприкасалась с их гниющей, либо покрытой кровью плотью.

Коридор продолжал тянуться вперед. Живых экспонатов в нем становилось все больше и больше. И даже те из них, кто не имел ног, рычали и жадно ползли ко мне, нагоняя на и без того отвратительную картину еще больше жути. Я оглянулся и заметил, что армию мерзких экспонатов уже нагнали одетые в белоснежные костюмы люди. Странным мне показалось то, что их костюмы не пачкались и оставались такими же белоснежными, даже когда сталкивались с окровавленными экспонатами. Но это ли сейчас самое главное?

А затем, как-то отдаленно, хотя на самом деле он звучал почти вплотную ко мне, я услышал звук бьющегося стекла. Вслед за звуком из окон начали вываливаться люди, даже более непонятные и отвратительные, чем недавние экспонаты – уже скорее напоминающие движущиеся куски мышц, обильно истекающие кровью. Более того все они были обезличены: ни глаз, ни носа, ни ушей – на лице этих тварей был только широченный трубкообразный, вытянутый рот, заполненный несколькими рядами острейших зубов расположенных сплошняком – никаких верхних или нижних рядов – один сплошной колючий круг.

Сил расталкивать их у меня уже не было, и вместо этого я проскальзывал рядом, уклоняясь от тянущихся ко мне скользких лап, и с ног до головы вымазываясь в крови. Эта кровь, попадая на кожу, вызывала у меня неприятный зуд, но времени, чтобы ее стереть не было. Немного этой гадости попадало и мне в глаза, но и пары капель было достаточно, чтобы теперь любое движение зрачков отзывалось в голове порцией боли.

Они почти меня нагнали... я старался оторваться от преследования, но ног я уже не чувствовал, а каждый шаг словно отдавался тысячью ударами электричеством. Я выжимал из себя все соки, хотя понимал, что воздуха в легких уже нет, а от того, что я напрягал скрытые резервы организма, закололо в груди. Даже мысли начали путаться, а зрение накрыла темная пелена. Я так больше не могу!

Не могу!

Надо передохнуть! Остановиться, хоть на секунду!

Но я продолжал бежать, несмотря на неистово колотящееся сердце и разрастающуюся боль в груди и горле. Я чувствовал, что скоро или у меня кончится дыхание, откажут ноги, и я рухну на землю, или попросту остановится сердце... и тогда я тоже рухну на землю. Если такое произойдет, надеюсь, я отключусь раньше, чем меня настигнут эти твари.

В мыслях я представил, как они начнут вгрызаться в мою плоть, как будут отрывать от моего тела куски мяса и жадно заглатывать... и какую боль я при этом начну испытывать – меня захлестнула безнадега и отчаяние.

Я ускорил свой бег, хотя еще секунду назад был уверен, что сил у меня не осталось. Но это самоистязание обернулось ощущением, как будто у меня из-под ног начал уходить пол, а сами ступни погружались в ковер, словно в какое-то вязкое болото.

– ... быстрее! – вполуха я услышал прозвеневший в голове, в какой-то степени даже долгожданный голос.

Да! Надо бежать быстрее! Быстрее... черт... с трудом уже волоку ноги. Голова шла ходуном, а картинка перед глазами качалась из стороны в сторону. Вдобавок, от накрывшей глаза пелены, я не видел дальше двух метров. Я представляю, как нелепо сейчас бреду вперед, и даже удивляюсь, как это меня еще не догнали.

К этому моменту, мои преследователи уже вперемешку состояли из наряженных в маскарадные костюмы людей, уродливых экспонатов и этих мясных ублюдков. И все они жадно толкались и рычали, стараясь догнать меня, но узкий коридор им сильно мешал, превращая их количество в недостаток.

Все, отдающиеся многократной болью ощущения мне кричали, что дыхание у меня уже давно закончилось, и я понятия не имею, чем сейчас дышал, скрипя зубами от жгущих все тело ран.

Измазанный кровью, половина которой принадлежала не мне, я с трудом доплелся до конца коридора. В этом месте пол вместе с ковром резко обрывались а передо мной распростерлась черная-пречерная пугающая пустота. Я сначала испугался, ощутив в груди резкий укол, но потом успокоился, когда заметил, что прямо под обрывом блестит целое озеро, отдающее в глаза своей резкой краснотой.

Кровь. Целое кровавое озеро, которое понемногу наполнялось за счет тех маленьких ручейков, что сейчас протекали под моими ступнями.

Меня почти настигли эти безумные преследователи, поэтому я не стал долго раздумывать, а сразу же сиганул в озеро. Расстояние до него было, наверное, метров десять, а то и больше... и я отлично прочувствовал его на себе и на своих костях, захрустевших от соприкосновения со сгущенной кровавой поверхностью. В опустевших легких уже давно не осталось воздуха, так что они вмиг наполнились противной субстанцией, и, захлебываясь я пошел ко дну...

Я долго и медленно погружался на глубину, не находя в себе сил, чтобы даже вздохнуть. Кровь была такой густой, что взор мой был замутнен, и лишь зрачки метались из стороны в сторону, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Но, даже если глаза мои не видели, я слышал, как в воде разносятся звуки погружающихся тел.

Значит, они упали вслед за мной.

Интересно, а умеют ли они плавать?

Если да – то вскоре они уже будут пировать на моих останках, потому что сил сопротивляться у меня уже просто не осталось.

А если нет? Не означает ли это, что для того чтобы выбраться, мне осталось всего ничего? Вдруг, до выхода рукой подать? Неужели я готов сдаться, забравшись так далеко? Неужели все это время я страдал понапрасну? Неужели этот мерзкий вкус прогнившей крови, станет последним, что я запомню перед своей смертью? И неужели я готов все это принять?

Нет!!! Нельзя останавливаться на этом!

Я должен всплыть! Хотя руки и слушаются с трудом, я должен!

Пожалуйста, двигайся!

ДАВАЙ ЖЕ!!!

И каким-то чудесным образом я смог! Барахтаясь в кровавой жиже, я медленно совершил первый мах руками, второй, третий... один за другим. Один за другим. И не знаю, откуда только во мне взялись для этого силы, но я смог всплыть. Ощутив приток воздуха, я принялся выплевывать заполонившую меня кровь, которая выходила вместе с остатками содержимого желудка. Кажется, я начал понемногу приходить в себя – с ужасным хриплым кашлем и следовавшими за ним рвотными звуками, я снова чувствовал, как мои легкие наполняются кислородом. Ноги сотрясались от многократных судорог, но мало-помалу и к ним возвращается чувствительность.

Понемногу в норму приходило и зрение – черная пелена медленно рассасывалась, и я смог увидеть, что на этот раз оказался окружен неровными каменными стенами, которые образовывали что-то вроде длинного темного туннеля, на треть заполненного кровью. Значит, это озеро на деле было не озером, а рекой. Держась над водой, мое тело подхватило течение, которое мало-помалу несло меня куда-то вглубь таинственной пещеры. Я мог пытаться ему сопротивляться, но сил моих едва хватало, чтобы просто не тонуть.

А поток все нес меня и нес, но я как-то не переживал по этому поводу – все равно иного пути для меня и не предоставлялось.

И в какой-то момент я ощутил жар.

От резко возросшей температуры кровь из моих многочисленных ран полилась быстрее, а та, что находилась в озере, стала менее густой, и слегка потеплела. Впереди, откуда и исходил весь этот жар, я увидел яркий свет, окутывающий небольшую платформу, раскинувшуюся на всю ширину туннеля. Платформа была возведена из ровных металлических листов и держалась над водой на толстых и так же металлических столбах. Кровавое течение занесло меня прямо к нагретой лестнице, забравшись по которой, я опустил свое тело на жаркий металлический пол.

И тут же вздохнул с облегчением.

Все тело вмиг расслабилось.

Наконец-то я оказался в месте, где можно отдохнуть.

Я устал. Так устал.

Сейчас я считал для себя невозможным просто вновь подняться на ноги, не говоря уже о том, чтобы идти дальше. А этот жар, несмотря на небольшой дискомфорт, по большей части был мне приятен. И если бы не чересчур сухой воздух, я бы с легкостью поверил, что прямо сейчас парюсь в бане. Забавно. Как вспомню минувшие дни, так разум тут же окутывают приятные, но такие чертовски далекие воспоминания. Все это так расслабляет, что хочется просто взять и уснуть.

Моргая каждый раз, я чувствую, как мое сознание то включается, то выключается. И плевать, что я нахожусь в неизвестном месте, у меня просто не осталось сил, чтобы переживать по этому поводу.

Я просто немного вздремну. Самую малость. А потом вернусь к своим затянувшимся поискам выхода. Да, верно... я выберусь отсюда.

... Обязательно выберусь...

– Не... зааа....с...ыы...п...аааа.ййй! – отдаленно услышал я, сквозь дремлющий разум.

Я сделал резкий вдох и тут, почти погрузившийся в сон разум взбодрился. Хотя я не уверен в своем почти... может я и успел вздремнуть пару минут.

Рывком поднявшись на ноги, я вскрикнул от острой боли, стрельнувшей сразу в нескольких местах. Следом на меня навалилось головокружение, которое было следствием, во-первых истощения, а во-вторых длительной и, наверняка, обильной кровопотери. И если с первым я поделать ничего не мог, то для второго, только обратив внимание на быстро утекающую кровь, снял свою куртку, и с великим трудом, ослабевшими дрожащими руками смог порвать ее на множество кусков. Ими я поспешил перевязать как можно больше ран. Но так как я был весь в крови, определить, где рана есть, а где ее нет, было сложно. Так что я просто щупал место, и если в ответ чувствовал боль, то поскорее его перевязывал.

Когда я закончил перевязку, то выпрямился во весь рост и огляделся. Место, в котором я оказался теперь, наверное, с натяжкой можно было сравнить с литейным заводом, в котором полыхают тысячи раскаленных печей. И словно на подобном заводе, большая часть комнаты была обшита раскаленным металлом.

Но больше всего здесь меня угнетала душнота, от которой пот лился ручьем, а к горлу подступала тошнота. Эта жара оказывала на меня такую слабость, что шел я, сильно пошатываясь, а желание облокотиться на стену с каждой секундой только усиливалось. Останавливал меня лишь исходящий от них жар, который прекрасно ощущался на расстоянии около десяти сантиметров. Поэтому понятно, что любое, даже малейшее прикосновение к такой стене, более чем вероятно, будет стоить мне жизни. Как-то вяло, но разум подметил еще одну странность – пол, по которому сейчас неторопливо брел я, хоть и был соединен с этими раскаленными стенами, был гораздо их холоднее, и наоборот приносил мне приятное умиротворение, а не дискомфорт. И такая существенная разница в температурах, совсем не вяжется с моим пониманием вещей.

Но в этом ли главная проблема? Как будто это первая странность, которую я вижу сегодня.

Конечно, нет. Самое главное для меня – выбраться отсюда.

И чем быстрее, тем лучше.

Миновав еще пару десятков метров, я и в этот раз не смог избавиться от штурмующих голову вопросов. А все потом, что первым, что бросилось мне в глаза, была пылающая река, раскинувшаяся на огромное расстояние вперед.

Река, целиком состоящая из огня.

И если реку из крови, представить себе еще можно, то, как могут быть слиты воедино две такие противоположности как вода и огонь? Как можно вообще вообразить, что я когда-нибудь увижу, как вместо нежных волн из реки кверху вздымаются грозные языки пламени? Такая картина просто понемногу разрушала мой рассудок.

Но и на этом мои удивления не закончились. Более странным явлением в этой реке я находил лодку, которая, как и все в этом месте, была сооружена из металла. Ни весел, ни управляющего у нее лодки не было, и, тем не менее, она лениво покачивалась рядом со спуском к огненному морю, словно чего-то ожидая.

Или кого-то...

Я подошел к лодке почти вплотную. Отсюда жар, доносящийся от пылающего моря, был еще невыносимее! Я с трудом мог просто дышать под его давлением, так что мне пришлось отступить на пару шагов.

Не нужно быть гением, чтобы понять, каких действий от меня тут ждут. Ведь, как я уже успел убедиться, хоть огромный, утыканный железными шипами, зал и был обширен, и из него вело множество запутанных путей, я мог проследовать только по одному – тому самому, что был прямо передо мной. Почему? Да просто потому, что остальные тропы или резко обрывались, или были чем-то завалены, либо оканчивались тупиками. Но, даже понимая это, я не мог избавиться от естественных вопросов.

Как мне плыть на этой лодке? И дураку понятно, что грести руками по полыхающему морю – плохая затея.

Да и не сварюсь я внутри нее, как в кастрюле? Все-таки, опять отмечу – вокруг море... горит.

И что самое важное – как эта лодка вообще умудряется оставаться целой и невредимой? Как ей удается выдерживать весь этот жаркий и невыносимый... ад?

– Садииись... – услышал я знакомый голос.

Садиться?! Легко сказать!

Тем не менее, я все-таки приблизился к лодке на пару шагов и моментально закашлялся от резко возросшей жары. Горячо как в печи!

Но тут я, несмотря на дурные ощущения, протянул руку вперед, и удивился, потому что поверхность лодки, в отличие от всего остального в этом месте, отдавала странной прохладой. Рядом полыхало море, и сдвинь я ладонь хоть на миллиметр, как ее тут же начинало нестерпимо жечь, но верни я ее в прежнее место – и этот жар стихал.

Странно...

Но это давало ответы на два моих вопроса. Оставался последний...

– Саааадиииись! – более настойчиво повторил голос.

Почему-то в этот раз я не смог найти в себе силы проигнорировать голос и с трудом перевалил свое ослабшее тело через борт лодки. Но в тот же миг понял, что искать ответ на последний гложущий меня вопрос не придется – с мягким скрипом, судно само устремилось вперед.

Оказавшись овеянным умиротворяющей прохладой, я опустил свое тело как можно ниже. Мне повезло, что дно лодки оказалось таким глубоким, и я легко поместился в нее с головой. Глубоко вздохнув, я впервые за долгое время расслабился. Не помешало даже то, что в каких-то жалких сантиметрах от меня бурлила самая настоящая огненная бездна.

И не успел я тому удивиться, как понял что уже сплю...

Но ощущение не походило на обычный сон, ведь где-то в глубине сознания я бодрствовал, и даже видел, как плыву по огненному проливу, хотя по идее увидеть это мне должны были мешать металлические борта лодки. Также я слышал потрескивание пламени, и чувствовал, как вздымается и опускается дно суденышка под напористыми языками огня. Но несмотря на необычные ощущения, большая часть моего разума все же была поглощена царством Морфея, и перед глазами одна за другой вспыхивали метафоричные картины. Они приносили мне поразительное успокоение даже посреди воплотившегося в реальность ада. А все потому что вместо реки огня я видел самую обычную речку, с чистой, прохладной и даже чуть сладкой водой. А вид железного судна во сне приняла старая, но надежная деревянная лодочка, и вместо кривых железных пик по обе стороны от меня возвышались заросшие травой землистые берега, у подножья которых раскинулись заросли камыша. А в этих зарослях мелодично квакается лягушачья песня. И вот, в один момент картина перед глазами внезапно сменяется, и уже я лежу посреди сочного зеленого поля, чувствую, как мою кожу овевает легкий летний ветерок и как приятно припекают солнечные лучи. Разум спокоен и умиротворен. Рядом журчит ручеек. Я отдыхаю.

Я вижу, как сгущаются сумерки, где-то в лесу раздается уханье совы, которое перекрывает неравномерный стрекот кузнечиков. На душе никаких тревог. Все замечательно. И вот я снова слышу шум воды, на этот раз большой воды, ведь теперь я капитан корабля – внушительного судна, прорезающегося через высокие морские волны, гордо подняв паруса. В воздухе висит застоявшийся запах соли и свежести. Я стою у штурвала, вдыхаю этот воздух полной грудью, а затем смеюсь, встречая долгожданные приключения по бескрайним морским просторам.

И единственным ориентиром мне служит далекий, скрытый за ночной пеленой и молочно-белым туманом мерцающий глаз гиганта-маяка.

Но внезапно тревога возвращается – в той, другой части моего разума, которая все это время не спала, я сквозь закрытые глаза замечаю, как перед моим лицом проносится тень. И это мимолетное волнение отразилось на моем сне – я все еще был капитаном корабля, но вдруг мое судно внезапно на всей скорости влетело в шторм. Волны стали выше, ветер задул сильнее и начал рвать паруса, а в небе засверкали молнии.

И в реальности я тут же услышал металлический скрежет, раздавшийся с внешней стороны лодки – неприятный звук тянулся и тянулся, словно что-то непрерывно царапало борт судна.

Я еще сильнее засуетился и попытался отогнать навалившийся на меня, словно пудовая гиря, сон, но ничего не удалось – глаза дрожат, но так и остаются закрытыми. Во сне на меня градом сыпется знобящий ледяной дождь, а в реальности я лицом встречаю выстреливший к потолку поток жара. Я продолжаю пытаться вырваться из сна, но тело словно сковало тугой цепью, и ни одна попытка двинуться не венчается успехом. Жуткий скрежет быстро сменяется тяжелыми ударами по борту. Меня трясет, я задыхаюсь от нахлынувшей гари и копоти, но никак не могу вернуться в сознание! И паника моментально перекрашивает мой сон – корабль начинает быстро тонуть, а море наливается красным цветом.

До боли знакомым красным цветом...

И под аккомпанемент непрекращающихся ударов я наблюдаю, как корабль заглатывает это прожорливая алая пучина. Но я не сдаюсь, и продолжаю держаться над водой, даже несмотря на то, что низко плывущие облака быстро чернеют и уже вскоре вокруг меня пляшет бушующий ураган. Так же незамедлительно мои уши пронзает мерзкое карканье в тысячи глоток, а само стихийное бедствие разлетается на легион черных птиц. Секундой погодя явившиеся существа начинают с остервенением клевать меня, и хотя все вроде происходит во сне, я отчетливо чувствую боль от того, как когти и клювы раздирают мое тело. Сотни и тысячи шрамов покрывают мое тело в мгновение ока, и случись такое со мной в реальности, я бы давно умер.

Но, к сожалению это сон, и шрамы затягиваются так же быстро, как и появляются.

Сил, чтобы держаться у меня уже нет. Еще одна секунда, и вот я уже начинаю захлебываться, появляется давление, и мгновение спустя в мои уши перестают проникать даже самые громкие звуки. Пронзаемый сотни и тысячи раз, я корчился и кричал, продолжая погружаться на дно. А жутких, противно каркающих ворон не унимала даже плотная водяная преграда. И эта нестерпимая боль в глазницах – я медленно осознавал, что все движется к концу...

Как бы я ни хотел, этот сон не закончится.

И все что мне теперь остается – ждать, когда жестокая судьба-хозяйка соизволит опустить занавес этого болезнейшего представления, в котором смерть представляется желанным исходом.

Казалось, минула вечность, но с трудом различимый ор ворон никуда не девается.

Никуда не девается и боль...

И забывшись от терзаний, среди множества неясных и расплывчатых шумов я вдруг слышу звон. Протяжный и басистый колокольный звон.

Медленно, но мощно, он отбивает два такта, потом еще два, и еще, а затем смолкает, оставаясь гудеть лишь в моей голове.

И лишь легкое головокружение заставляет мои глаза открыться, и, узрев перед собой толстый кусок льда, я невольно падаю на колени и бьюсь головой о землю. С опозданием я понимаю, что вместо ожидаемого днища лодки, я сижу на теплой шершавой древесине. И в это же время позади меня слышится жуткий треск. Устремив свой вялый взгляд за спину, я вижу знакомые пламенные языки, яростно стреляющие под потолок. Никогда бы не подумал, что буду рад вернуться сюда... в это полыхающее, словно адская бездна, логово. Но все-таки я снова здесь, а это значит, сон каким-то образом все-таки прекратился.

Следом мой взгляд уловил моего предполагаемого спасителя – тяжелый металлический колокол, исписанный непонятными символами и знаками. Колокол был закреплен на высоте чуть более пяти метров, и сейчас лишь мягко позвякивал, только подтверждая мои суждения, что он и являлся источником услышанного мною во сне звука.

Оглядев пристань еще внимательной, я убедился, что лодки, на которой я по идее сюда прибыл, нигде не было. Да, все окружение мне прямо кричало, что путь назад отсюда даже не предусматривается и мне остается только дорога в один конец. Впрочем, об этом я подсознательно догадывался еще с самого начала.

Не знаю, сколько я провалялся во сне, но желанного улучшения от него не последовала – слабость во всем теле так никуда и не делась, а горло было словно обожжено, и попытка воспроизвести даже малейший звук вызывала у меня нестерпимую боль, сопровождаемую хриплым заливистым кашлем. Выкашлявшись как следует, я отвернулся от полыхающего моря, и перед моими глазами снова выросла гигантская ледовая стена, заслонившая весь дальнейший путь. А прямо по центру исполинской стены были возведены такие же немаленькие ворота, которые на данный момент были распахнуты на всю свою немаленькую ширину. Что кроется в лежащем за ними коридоре, я мог только гадать, потому что его заполоняла сплошь кромешная темнота – хоть глаз выколи.

И заглядевшись на эту черноту, картина перед моими глазами неожиданно поплыла, а выступающие из стены льдины вмиг обратились тысячей ужасных, звериных морд, злорадно усмехавшихся, глядя на меня и щелкающих гигантскими челюстями.

От такой внезапной перемены у меня перехватило дыхание, и так до конца не придя в себя, я резко отшатнулся, чуть было не свалившись прямо в полыхающее море. И буквально через один долгий миг, зашипев, пугающие пасти бесследно растворились а передо моими глазами уже в третий раз выросли распахнутые врата.

Увиденное заставило меня несколько раз тщательно протереть глаза, но на этот раз действительность оставалось неизменной. Само собой в голове ютился один великоважный вопрос – было ли то зрелище галлюцинацией? Ведь зная, как порой извращается надо мной Маяк, я больше поверю в то, что глюком тут является ледяная стена с ее непроглядным коридором. Но тогда встает другой вопрос: чему я могу верить, а чему нет? Тут столько странных вещей, что на глаз не разберешь, какие из них являются плодом моего воображения.

Еще один раз мой взгляд проскользил вдоль границы пламенного моря.

Какая, впрочем, разница?

С этими мыслями, а также с огромной горечью на душе я пересекал роскошные ворота, врезанные в толстую ледяную стену.

Как будто мои переживания что-то поменяют. Хватит обманываться, я ведь прекрасно знаю, что это конечная точка моего путешествия и обратно я уже не вернусь.

Зачем тогда я шел вперед?

Не знаю.

Быть может потому, что взглянув в глаза своей предрешенной участи, я понял, что мне все же жутко интересно узнать, что находится на том конце пути. Что скрывает за собой эта таинственная темнота.

И только я пересек порог, и только за мной захлопнулись двери...

– Добро пожаловать! – ...как в моей голове прозвучал голос.

– Добро пожаловать! – словно дублируя его, я услышал другой голос, на этот раз доносившийся не из головы, а из источника передо мной.

Подняв голову, я замутненным взором узрел высокого человека, вальяжно раскинувшегося на чем-то вроде самодельного ледяного трона. И даже обращаясь ко мне, взгляд фигуры был почему-то устремлен не на меня, а куда-то в сторону. Внешне незнакомец полностью соответствовал человеку, но в это только последний идиот станет верить. Более того, в его внешности была еще одна интересная деталь – и руки и ноги незнакомца были прикованы кандалами к трону, хотя его это, казалось, совсем не беспокоило, и на губах у него красовалась лучезарная улыбка самого счастливого человека на свете. Увидев такое счастливое лицо, в моих мыслях всколыхнулись уже пережитые ужасы.

И тут картина опять замерцала, как в тот раз со звериными мордами – холод и безнадега развеялись и сменились чем-то приторным и приятным, а передо мной, вместо непритягательного незнакомца оказался добродушный старик, завернутый в пурпурный плащ. Вместо куска льда, этот человек восседал на блестящем золотом троне, украшенном искусной резьбой.

Следующим, что я заметил в помещении – расположенный прямо перед стариком длинный праздничный стол с белой скатертью, который в настоящее время прямо таки ломился от всевозможных яств, чему свидетельствовал присущий всем банкетам манящий запах. На столе были разные напитки, фрукты, мясные блюда, а также такие невероятные на вид вещи, которые я в жизни никогда не видел. Прям пир на весь мир.

– А я все думал, доберешься ты сюда или нет, – заговорил старик, улыбнувшись еще шире. Лицо его так и не повернулось в мою сторону, но я все равно ясно понимал, кому адресована эта речь. – Решишь завершить свой путь, либо же повернешь назад...

На этом его приветствие не закончилось – он все говорил и говорил. И почему-то от тихого шепота старика, имевшиеся уже усталость и немыслимое истощение с каждой секундой давили на меня все сильнее. Даже мозг начал откликаться как-то вяло, словно работал наполовину, а взгляд накрыла мутная пелена. Меня охватывала такая слабость, что больше всего на свете я сейчас хотел расслабиться и задремать – но это место мне такой возможности мне не предоставляло. С каждым услышанным словом я прилагал все больше усилий, просто чтобы устоять на ногах. Все перед глазами начало расплываться, а видимые мною картины менялись одна за другой – сначала все пиршественные угощения сменились на странное желе и щупальца, следом на кучи сгнивших продуктов, а затем вообще обернулись порубленными на куски людьми.

От такой картины я отшатнулся, широко раскрыв полудремавшие глаза, и увидел, что и добродушный старик уже поменялся на какого-то скалящегося урода с длинными рогами и копытами вместо ступней.

– Угощайся! Этот пир приготовлен специально для тебя! – чудище махнуло рукой в сторону стола, картина дрогнула, и вновь передо мной оказался пиршественный стол. В этот же миг и сам рогатый монстр превратился в прикованного к ледяному трону человека.

– Нет! Не ешь... Ничего не ешь! – по завершении метаморфоз заскрипел в голове голос.

Будучи сконфуженным до невозможности, и даже с замутненным разумом, я и сам догадывался, что доверять незнакомцу в таком месте станет только конченный идиот. Уж после помелькавших в одно мгновение картин точно.