Текст книги "Сам без оружия"

Автор книги: Алексей Фомичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

2

Щепкин снимал второй этаж в частном доме, владельцем которого был отставной подполковник-артиллерист. Спальня, гостиная, рабочий кабинет, бывшая детская, превращенная в гимнастический зал, где стояли шведская стенка с турником, брусья, набор гантелей и гирь. В углу висел боксерский мешок, на полке лежали несколько пар боксерских перчаток.

Плату за жилье владелец брал умеренную и уже намекал, что готов и вовсе продать второй этаж по сходной цене. Но Щепкин пока не спешил обзаводиться собственным жильем. Прошлая кочевая жизнь давала о себе знать, и капитан не был уверен, что проживет в столице долго.

Тому подтверждением были скудно обставленные комнаты. Только в гостиной Щепкин устроил все по порядку, тут стояли диван, кресла, стол и шкаф. Хотя гости здесь бывали не больше десятка раз.

Порядок поддерживала горничная, которую присылал хозяин дома. Она же готовила завтрак, а обедал и ужинал капитан в городе.

Войдя в рабочий кабинет, Василий прошел вдоль шкафа, выглянул во двор, потом уселся в кресло и уставил взгляд на стол. Слева лежала стопка чистой бумаги и папка, справа стояло бюро. Центр занимала пишущая машинка «Ремингтон 10» – отличная модель, специально изготовленная для России. В каретке торчал лист.

Капитан достал его, развернул. Вверху был небольшой рисунок – одетый в тренировочное кимоно борец бросал другого задней подножкой. Внизу была подпись от руки – «недогруженная тяга приведет к обратному броску соперником… лучше делать прием из более низкой стойки?.. и сразу на болевой?..»

Василий открыл папку. Там уже было листов тридцать, все с рисунками и с подписями. Он положил новый лист сверху, закрыл папку. Постучал по ней пальцами.

Дзюдо. Дзюу-до, как его еще называют. Борьба, ставшая для него с детства смыслом жизни. С нее все началось шестнадцать лет назад. С того времени Щепкин и вел счет своей сознательной жизни.

…В духовной семинарии он учился у сэнсэя Сато. Самозабвенно постигал секреты борьбы, отдавая этому все время. Иногда даже в ущерб другим дисциплинам. Хотя успевал по ним весьма превосходно.

Видимо, его усердие произвело на Сато впечатление, и тот рекомендовал Василия для поступления в Кодокан – высшее учебное заведение дзюдо, созданное основателем борьбы Дзигаро Кано.

Это произошло уже после Русско-японской войны, когда отношение к выходцам из России в Стране восходящего солнца было резко отрицательным. Что новичок Кодокана и ощутил на себе в полной мере. Его выбирали для отработки техники опытные ученики, на нем показывали приемы наставники. Сотни раз он падал на жесткий татами, сотни раз получал удары. Его били, душили, ломали руки. Японцы словно вымещали всю ненависть на этом «русском медведе», который посмел поступить в заведение, где до этого иностранцев почти не видели.

Он терпел. Вставал после бросков, толчков, подножек. Поправлял кимоно и кашлял после удушающих. Разминал натужно ломившие руки и спину. Окатывал ледяной водой запястья с содранной кожей. Как-то его бросили так, что сломали два ребра. Но он опять выдержал.

Упрямый характер не позволял ему отступать. Даже когда не хватало сил для ритуального поклона, даже когда соперник превосходил его умением. С детства воспитанный не сдаваться, Василий не мог позволить себе ни одного шажка назад.

Он вставал и шел к сопернику, копя силы для приема. А когда сил не было – копил решимость.

А потом его вдруг оставили в покое. Еще вчера зло скалившиеся соперники отходили, выбирали себе других учеников. Едкие усмешки и бранные слова пропали.

«Русский медведь» выучился. И стал бить своих обидчиков. Одного, второго… всех. Через два года после поступления в Кодокан лично Дзигаро Кано повязал ему черный пояс и присвоил звание мастера. Василий Щепкин получил первый дан.

А до этого одержал три победы подряд над обладателями мастерского звания, не сходя с татами. Победил, сжав зубы и преодолевая боль в растянутой мышце руки и отбитой ноге. Выстоял и заслужил одобрительные возгласы зрителей и комиссии.

Первый русский, удостоенный такой чести. И всего четвертый европеец.

Окончив Кодокан, Василий вернулся в Россию в тысяча девятьсот десятом году. И сразу был взят в военную разведку сперва на должность переводчика, а потом штатного сотрудника регистрационного отделения. Чуть позже Щепкина как знатока Японии определили в штат контрразведки.

Щепкин служил на Дальнем Востоке, где шла напряженная борьба с японскими шпионами. Там он набирался опыта и постигал сложную науку противостояния вражеским агентам.

Работы у молодого офицера хватало, но он всегда находил время для тренировок. Дзюдо стало его жизнью, вошло в кровь, в натуру. Щепкин с одобрения начальства создал спортивный кружок любителей борьбы, где преподавал ученикам премудрости дзюдо. Во Владивостоке кружок пользовался огромной популярностью.

А потом была командировка в Японию на полтора года. И новое посещение Кодокана, где Василий сдал сложный экзамен на второй дан. Щепкин достиг столь впечатляющих успехов, что о нем даже написали в журнале. Второй дан из пяти возможных[1]1
  В то время в дзюдо было 5 данов, а не 10, как сейчас.


[Закрыть]!

Не меньших успехов достиг поручик Щепкин на стезе разведки. Он налаживал контакты, собирал сведения, заводил полезные знакомства среди столичных чиновников.

В Россию Щепкин вернулся уже после начала войны, а через полгода вдруг был переведен в Петроград (бывший Санкт-Петербург) и повышен в чине. Высокое начальство отметило заслуги молодого офицера и решило использовать его опыт в борьбе против вражеских шпионов глубоко в тылу.

Сперва Щепкину было непросто. На Дальнем Востоке он чувствовал себя как рыба в воде. Знал Японию и японцев, понимал противника и умело противостоял ему. А здесь все новое, незнакомое и нужно было войти в курс дела, освоиться, понять.

Но время шло, и Василий привыкал. Появились результаты, пришел успех. Работа вошла в нормальное русло. И тут вдруг новое задание – революционеры и уголовники! Начинать сначала? Или работать как раньше, но с учетом специфики контингента и с помощью полиции? Пожалуй, второе вернее. Да и времени на раскачку нет. Об этом и говорил Батюшин – война не терпит промедления.

Мысли из прошлого плавно вернулись к настоящему. Щепкин глубоко вдохнул, медленно выдохнул через сжатые губы и положил руки на подлокотники кресла.

Что ж, с чего начинать, теперь он знает. Можно переходить к работе. Спасибо мудрому сэнсэю Сато, его изречение помогло.

Но работа будет завтра. А сегодня… раз полковник рекомендовал, Щепкин устроит небольшие посиделки с сослуживцами. Надо заказать отдельный кабинет в ресторане и распорядиться насчет ужина.

Василий подошел к гардеробу, открыл дверцу. Посмотрел на мундир. Погоны на нем еще старые. Надеть к ужину? Но мундир Василий надевал всего-то пять-шесть раз. Больше привык к цивильному. И хотя нынче в столице военных полно, все же не стоит лишний раз привлекать к себе внимание. Служба у них тайная, так что надо соблюдать правила.

Щепкин подошел к телефону и попросил соединить его с «Невским спортивным обществом», в здании которого и была штаб-квартира его группы.

– Але! – отозвался сочный мужской баритон. – Спортивное общество слушает.

– И повинуется, – пошутил Щепкин. – Георгий, это я.

– А-а, господин штабс-капитан…

– Во-первых не «а-а», а «рад стараться»!

– А во-вторых?

– Семь вечера, в «Палкине» на Невском. В цивильном. Все понял, генацвале?

– Ничего не понял, но все ясно. Доведу, объясню, привезу.

– Исполняйте, ротмистр!

Первый помощник Щепкина ротмистр Гоглидзе отключился. Видимо, пошел оповещать остальных. Что ж, пусть готовятся.

Василий посмотрел на часы и пошел в свой домашний гимнастический зал. Есть время на личную тренировку, значит, надо хорошенько поработать.

А потом в ресторан, где будут ждать сослуживцы и друзья – сотрудники особой группы при контрразведывательном отделении штаба столичного военного округа.

3

Группу создали всего полгода назад в качестве эксперимента секретным приказом по Главному управлению Генерального штаба, но приказ за пределы Петрограда не вышел. Это была первая попытка учредить в штате контрразведки некое подразделение, на плечи которого ложилась бы большая часть активной работы с вражескими шпионами, диверсантами и агентами. Раньше такие задачи выполняли либо сами сотрудники, либо жандармы. Но теперь начальство вдруг решило все делать своим силами, без привлечения посторонних.

Тут кстати и подвернулся Щепкин. О нем уже ходили легенды, особенно после работы на Дальнем Востоке. С японскими системами борьбы в России были знакомы лет тридцать. Но больше на уровне слухов и догадок. Всплеск интереса пришелся на годы войны с восточным соседом. Пленные японские офицеры показывали приемы, рассказывали о дзю-дзюцу, карате, учили желающих. Но это был энтузиазм одиночек. А тут вдруг выпускник Кодокана, с черным поясом и к тому же русский!

Не прошли незамеченными и его занятия в кружке во Владивостоке, и участие в акциях по задержанию шпионов и диверсантов. И когда встал вопрос о создании новой штатной группы, кандидатура командира ни у кого сомнения не вызывала.

Людей в группу Щепкин подбирал сам, с учетом мнения начальства и кадровиков. Так в Питер попал штаб-ротмистр Гоглидзе. Княжеского рода, из богатой знатной семьи, Георгий все детство провел в Москве, а в двенадцать лет впервые увидел Тифлис и Кахетию. Окончил офицерское училище, пошел в драгуны. От природы сильный и ловкий, стал отменным рубакой. Выигрывал турниры по фехтованию, побеждал на соревнованиях по рубке лозы. А еще превосходно знал приемы национальной борьбы чидаоба – в Кахетии и научился.

Успел повоевать против японцев, свой первый орден заработал там. В рукопашном бою зарубил одного японского офицера, а второго взял живым. Японец потом допытывался, кто смог победить его, ведь он был сыном мастера кэндзюцу – боя на японских двуручных саблях – катанах. Все просил Гоглидзе показать еще раз свои приемы. Юный корнет с удовольствием показывал, приговаривая: «Лишь пошел бы урок впрок…»

После войны Гоглидзе служил в кавалерии. Но мирный быт быстро надоел, и он уже хотел подать в отставку, когда вдруг поступило предложение перейти в разведывательное отделение. Склонный к авантюрам штаб-ротмистр дал добро и вскоре познавал тонкости новой службы.

Ко всем прочим достоинствам имел Георгий броскую внешность. Рост, плечи, гордая осанка, орлиный взгляд. Вдобавок красивое лицо, голубые глаза – наследство матери, урожденной русской баронессы – сотворили из него покорителя женских сердец. Из-за чего в разные годы службы у Гоглидзе бывали проблемы – то жена товарища по полку слишком пристально смотрит на него, то дочь командира или какого-то купца готова отдать ему девичью честь.

Шлейф пикантных историй тянулся за Гоглидзе и после перехода на новое место. Хотя штаб-ротмистр и сам страдал от излишнего внимания дам. По этой причине Щепкин сперва не хотел брать его к себе. Но послужной список впечатлял, а знание приемов борьбы и слава отменного фехтовальщика заставили закрыть глаза на амурные похождения горячего офицера.

Кстати, звание ротмистра Гоглидзе получил три месяца назад и одно время испытывал чувство неловкости из-за того, что начальник младше его по чину. Ведь ротмистр в кавалерии приравнивался к капитану в пехоте. Щепкин только хмыкал, а Гоглидзе упорно называл его «командир» или «начальник».

Еще одного сотрудника порекомендовал Батюшин. Поручик Григорий Белкин из жандармского корпуса. Молодой офицер с опытом работы, прошел курс инженерной подготовки, хорошо разбирается во взрывчатых веществах. Лингвист – знает четыре языка. Да еще чемпион столицы по боксу. На его счету задержание немецкого агента и его подручных, собиравших сведения о тыловом снабжении армии, да еще поимка опасного террориста-бомбиста. Его Белкин вырубил отменным хуком за секунду до того, как тот хотел бросить портфель с бомбой в карету армейского генерала. Видать, сильно был зол поручик, ибо ударил так, что сломал террористу челюсть. Бомбист получил двойное сотрясение мозга – от хука и от удара при падении затылком о тротуар – и тронулся умом. Во всяком случае, вместо тюрьмы его поместили в дом для умалишенных.

Этот эпизод впечатлил Щепкина, и Белкин вошел в состав группы. Знание языков тоже было нелишним, все легче изъясняться со шпионами без услуг переводчиков. Сам Щепкин немецкий только изучал, а хорошо знал японский и английский.

Четвертого сотрудника прислали из разведки. И его появление сперва несколько вывело Щепкина из равновесия.

…Она родилась в Германии, в небольшом тихом уютном городке, что дало ей право на германское подданство. Ее появление на свет стало следствием короткого, но бурного романа молодого прусского баронета и совсем юной дочери владельца передвижного цирка-шапито, имевшей русско-польские корни.

Баронет успел послужить в армии, получить две награды и ранение, поссориться с отцом и на этой волне уплыть из родного дома в странствие. Дочь хозяина шапито достигла возраста в шестнадцать лет, была писаной красавицей и самой молодой артисткой в труппе.

Их встреча произошла случайно, причем не в цирке, а в ресторане, куда циркачей пригласили отпраздновать дебютное выступление в городе. Как это бывает, любовь вспыхнула внезапно. Видный баронет и юная красавица очень быстро нашли не только общий язык, но и место для свиданий.

Отец дочери, известный в цирковом мире человек, обладал одной редкой способностью – не пороть горячку даже в самых сложных ситуациях. Роман дочери он не одобрил, но и мешать молодым не стал. Все же не безденежный шалопут, дворянин и наследник немалого состояния! Пусть и в ссоре с отцом, так не навечно же!

Нет, отец отлично понимал, что ни о каком брачном союзе и речи быть не может. Однако даже такой случайный роман во вред не будет. Это мнение он изменил чуть позже, а пока просто не мешал молодым и ждал развязки.

А потом было расставание. Баронета разыскал отец и велел вернуться домой. Цирк заканчивал гастроли и собирался уезжать в Польшу.

Влюбленные пролили немало слез (юная красавица) и дали немало обещаний (в основном баронет). Кроме обещаний, он еще дал ей денег и свой адрес. На том они и расстались.

Через два месяца дочка хозяина цирка потеряла сознание прямо на арене. Вызванный доктор сообщил, что она на третьем месяце и любые физические нагрузки теперь противопоказаны.

Реакцию отца на столь неоднозначную новость не трудно было предугадать. Однако он быстро отошел и стал готовиться к неминуемому статусу деда.

А дочка, пролив немало слез, стала со страхом и надеждой смотреть на свой растущий живот.

Так и появилась на свет Диана – божественная. Имя выбрала ей мать, предвидя, что дочка станет божественно красива. Пожелание сбылось, Диана росла писаной красавицей, взяв от матери прелестное личико, а от отца его голубые глаза.

К слову, отец узнал о своем новом статусе через год. Вопреки обыкновению, дочь признал и открыл на имя бывшей возлюбленной приличный счет. Однако видеть Диану не пожелал. Он ждал свадьбы и не хотел осложнений.

До десяти лет Диана ездила с цирком, а потом мать отдала ее в гимназию. Девочка училась прилежно, постигая науки, но тяги к оседлой жизни не испытывала. Привычка странствовать от родителей перешла и к ней.

Цирковое детство не прошло даром. Диана выучилась жонглированию, акробатике, точно метала ножи, вилки и все, что могло воткнуться в мишень. Была ловка, обладала отточенной реакцией и чувством равновесия.

Многие годы плотного физического развития превратил ее фигуру в совершенство, что вкупе с броской внешностью стало настоящим оружием молодой девушки.

Но карьера циркачки ее не привлекала. Как и участь домохозяйки – жены добропорядочного бюргера или мещанина. Дворянское происхождение вроде бы позволяло рассчитывать на большее, однако статус незаконнорожденной висел дамокловым мечом. Ее бы не приняли в высшем обществе, разве что в качестве спутницы какого-нибудь барона или графа.

До двадцати двух лет она странствовала по Европе. Выступала как певичка (голос был вполне звучный), играла на бирже. Пару раз крутила романы, однако исключительно с отпрысками дворянских родов. Но сама бросала их, помня о примере матери. Не хотела слышать покаянного «прости» и торопливого бормотания «сколько ты хочешь?».

Отец периодически подкидывал деньги, но видеть дочь упорно не желал. Помня старый договор, Диана и не пыталась найти его. Понемногу кочевая жизнь ей надоела, но чем занять себя, она решительно не знала.

Как раз в этот момент молодая девица и попала на глаза одному из резидентов русской разведки в Австрии. Изучив девушку и узнав ее прошлое, резидент сделал предложение, от которого Диана не стала отказываться. Так ее жизнь совершила головокружительный вираж.

Материнскую фамилию Ранте она сменила на звучный псевдоним Холодова. Правда, оставила отчество Генриховна. Стала работать в качестве агента, отслеживая деятельность австрийской контрразведки. В ход пошли и ее яркая внешность, и веселый характер, и склонность к авантюрам. Закрутила роман с одним капитаном, а потом и с полковником австрийской армии. Вытянула из них важную информацию и кое-какие документы.

Это был несомненный успех, и руководство Диану наградило. Но и австрийская контрразведка поняла, кто на самом деле эта знойная красавица-певичка, чьи прелести так манят офицеров и чиновников. Она тоже подготовила своеобразную награду. Однако Холодову вовремя эвакуировали в Россию и тем самым спасли от неприятной участи.

Так девушка попала в Санкт-Петербург. Ее взяли штатной сотрудницей сперва городского, а потом окружного отделения контрразведки. Определили агентом и дали чин губернского секретаря, что соответствовало званию подпоручика в армии.

Теперь она работала против иностранных шпионов в столице, удачно маскируясь то под гимназистку, то под дочь провинциального дворянина.

С началом войны вражеские шпионы резко активизировались, и работы у молодой сотрудницы прибавилось. За полтора года она сумела вычислить одного австрийского агента и обнаружить (вместе с другими сотрудниками) целую сеть немецких осведомителей из состава армейских тыловиков.

Довольное начальство хвалило усердного сотрудника и не забывало премировать. Холодовой светил следующий чин. И тут вдруг поступило предложение перейти в некую особую группу.

Со Щепкиным Диана познакомилась за два месяца до этого. Совершенно случайно, в театре, куда Холодова частенько ходила и по службе, и для удовольствия. Щепкин, конечно, на красивую девушку внимание обратил, однако дальше долгого взгляда не пошел. А вот Диана, как говорится, глаз на молодого человека положила. И на то была особая причина.

…Непорочной девицей Диана пробыла до семнадцати лет. А сразу после окончания гимназии позволила увлечь себя одному веселому студенту, показавшемуся ей милым и интересным. Их связь была недолгой и оставила не самые приятные впечатления об интимной близости. Следующий роман Диана позволила себе только через год, уже с офицером румынской армии. И тоже не испытала каких-то особых чувств. Хотя сам процесс принес неизмеримо больше удовольствия. Сказался немалый опыт партнера в амурных делах.

А в девятнадцать лет произошло то, что перевернуло все с ног на голову и навсегда изменило отношение Дианы и к мужчинам, и к близости.

Кем был тот незнакомец, она так и не узнала. То ли отпрыск знатного рода, то ли удачливый делец, то ли проходимец. Он уговорил ее посетить ресторан, а потом увез в какой-то загородный дом и фактически взял в плен. Выпившая больше обычного девушка позволила увезти себя, не особо и возражая. Когда же двери дома захлопнулись за спиной, возражения больше не имели смысла.

Нет, он не набросился на нее, не стал срывать одежды и волочь в спальню. Сперва они говорили, пили вино, закусывали сладостями. Потом он целовал ей руки, шею, плечи. А когда она размякла, перешел к губам.

Делал все неторопливо, осторожно, сдерживая страсть. Постепенно доводя девушку до исступления, до стонов и выкриков.

Ночь прошла как во сне, хотя они не спали. Вот тогда-то Диана и узнала, что такое на самом деле близость между мужчиной и женщиной и какая она может быть, если мужчина хочет доставить женщине неземное удовольствие.

Диана умирала и воскресала в его руках, почти теряла сознание и оживала от поцелуев. Ее бросало в жар, накрывало с головой волной блаженства. А потом сладкая нега разливалась по телу и не позволяла шевельнуть даже пальцем.

Она подчинялась его рукам, как дрессированная лошадь подчиняется наезднику. Выполняла все его желания, позволяла делать с собой такое, о чем никогда раньше не слышала и не думала, что это возможно. Смущение, сомнения, страх, пуританское воспитание куда-то пропали, остались только страсть и желание.

Двое суток они не выходили из дома. Двое суток не расплетали объятий ни в постели, ни в огромной ванной, ни за столом. Он кормил ее с рук, пил с ней из одного бокала, сам опускал ее в горячую воду и сам вытирал распаренное тело огромным полотенцем.

Она тоже кормила его с рук, подносила бокал с шампанским к его рту и целовала сильные умелые руки. Она была на вершине блаженства и не хотела, чтобы этот сон закончился.

А через два дня они расстались. Он подарил ей на память золотые сережки с изумрудами и долгий поцелуй. Сказал, что они никогда не увидятся, и попросил больше в этот город никогда не приезжать. Потому что он тоже сюда больше не приедет и хочет сохранить воспоминание о нем, как о самом прекрасном месте для любви.

Она сдержала обещание. Не пыталась потом разыскать его, не приезжала в этот город, хотя ее сюда и посылали по службе. Она навсегда сохранила воспоминание о двух днях блаженства, но, конечно, никому о них не рассказывала.

Эта встреча перевернула ее представление и о мужчинах, и о близости, и вообще об отношениях. На фоне героя своего романа все остальные представители сильного пола казались ей пресными и скучными. Никто не мог сравниться с ее любимым, никто не мог повторить такое, никто не мог зажечь в ее груди огонь страсти.

Романы, которые она крутила по службе, не вызывали у нее даже малой части той бури эмоций, что захлестнула тогда. Она была холодна, спокойна, расчетлива, полностью оправдывая новую фамилию.

Новых романов не заводила, даже когда тело настойчиво требовало услады. Отвергала попытки сблизиться и посторонних, и своих сослуживцев. Даже отвергла осторожные ухаживания непосредственного начальника. Отчего тот явно осерчал, хотя и держал себя в руках.

И в России ее не захлестнули новые чувства. Не попадался на глаза такой человек, который был бы способен затмить память о том единственном желанном.

А потом вдруг произошла встреча в театре. Диана перехватила взгляд незнакомца и неожиданно ощутила в груди тепло. Незнакомец смотрел на нее взглядом того единственного! Цвет глаз, их выражение, легкая полуулыбка на губах…

Нет, конечно, это был не он. Диана видела разницу – этот молодой человек выше, шире в плечах. Но вот глаза!.. И выражение на лице. Такой уверенности и внутреннего спокойствия Диана не видела больше ни в ком.

Она первой пошла на контакт, ловко уронив перед незнакомцем сумочку. Молодой человек проявил завидную реакцию и сумочку поймал. Диана поблагодарила и перешла в наступление.

Молодой человек оказался переводчиком с японского, служившим в какой-то канцелярии. Назвал себя Василием Щепкиным. Диана представилась курсисткой с Бестужевки[2]2
  Бестужевские курсы – высшие женские курсы в Санкт-Петербурге (1878–1918).


[Закрыть], взявшей отпуск для ухода за больным дядей.

Их отношения начались не сразу, но быстро перешли в близкие. Диана с трепетом ждала этого, испытывая неожиданно для себя сильное волнение.

Нет, он был другим. И в общении, и в постели. Не разочаровал, даже показал кое-что новенькое, явно из арсенала японских мужских салонов, в которых, видимо, частенько бывал. Но вел себя иначе, смелее и застенчивее одновременно.

Однако он него шла такая волна уверенности и надежности, что Диана разом позабыла и о несхожести Щепкина со своим идеалом, и о многом другом. И тут поняла, что влюбилась. Даже сильнее, чем тогда. Потому что эти отношения шли гораздо дольше двух дней и имели все шансы на успешное продолжение.

А потом Василий узнал, кто такая Диана на самом деле. А она узнала все о нем. Неожиданное раскрытие инкогнито странным образом охладило Василия. И хотя они не расстались совсем, но и прежних чувств не было. Диана терялась в догадках, но Щепкин молчал. И на все ее просьбы объяснить, в чем дело, отвечал одной фразой: «Не теперь».

…И вот неожиданный перевод в его группу и смятение, волнение, переживания. Щепкин против ее прихода не возражал. Знал о послужном списке Холодовой, о ее таланте и умении работать. Да и подготовка девушки была на высоте. Диана уверенно сидела в седле, виртуозно метала ножи, хорошо стреляла, прекрасно владела своим телом. Знала немецкий и польский, понимала английский. У цирковых борцов выучилась нескольким хитрым приемам и в принципе могла за себя постоять. Что как-то и продемонстрировала, ловким ударом отбив одному не в меру наглому и приставучему приказчику его причиндалы. Словом, была на своем месте.

Вот только проблем и головной боли лично капитану Щепкину иногда доставляла больше, чем все шпионы и агенты вместе взятые. Но с этим он был вынужден мириться.