Текст книги "Звездная Одиссея"

Автор книги: Алексей Сазонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Алексей Сазонов
Звездная Одиссея

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Когда наступает ночь, во всем своем спокойствии и величии предстает перед нами таинственный звездный мир.

Сто двадцать миллиардов звезд окружает нас, образуя великий Млечный Путь – галактику. Ее размеры таковы, что нужно его тысяч лет мчаться со скоростью в триста тысяч километров в секунду, чтобы пересечь ее от края и до края. Это скорость света – высшая из возможных в природе. Исключение составляет только мысль, способная переносить нас в одно мгновение в далекое прошлое, в будущее, преодолевать любые расстояния.

Если мысленно представить себе Млечный Путь, он покажется нам похожим на слабо светящийся диск, медленно вращающийся вокруг своего центра.

Сколько же таких галактик во Вселенной?

Нет им числа!

Человеческий глаз, вооруженный совершеннейшими оптическими приборами, увидел множество иных миров, отстоящих от Земли на миллиарды световых лет, и не обнаружил границ Вселенной.

На одной из окраин Млечного Пути, среди множества звезд, затерялось наше Солнце со своим семейством из девяти планет. Одна из них – Земля, твоя родина!

Человек и Вселенная – ничтожно малое и бесконечно большое. Человеческая мысль измеряется мгновением, а жизнь Вселенной – вечностью. Сопоставимы ли эти величины? Да, И в пользу Человека. Разум определяет его бесконечное превосходство над материей, которую он познает к покоряет. И этот процесс ничто не может приостановить, – он больше, чем вечность мертвой природы, он – жизнь!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

На исходе второй половины двадцатого века усовершенствованная радиосвязь Земли приняла таинственные сигналы из космоса. Эти сигналы с интервалом в тридцать одни земные сутки исходили из района орбиты Марса, одной из самых близких к Земле планет. Все попытки расшифровать сигналы с помощью электронно-решающих машин не дали никаких результатов.

И тогда, по решению Академии наук Союза социалистических стран, к Марсу была направлена экспедиция – первая глубокая разведка за пределы уже освоенных трасс – кольцевой, вокруг Земли, и маршрута Земля – Луна, давшего так много для изучения нашей планеты.

Наш рассказ застает межпланетный корабль как бы застывшим среди бесчисленных разноцветных звезд, горящих ровным, немигающим светом. Но действительна ли он неподвижен? Далеко нет. Его скорость в десятки раз быстрее орудийного снаряда. Но как ничтожна она по сравнению с гигантскими масштабами пространства и времени космоса! Так звезды, двигающиеся со скоростями в десятки тысяч километров в секунду, тысячелетиями представляются человеку гвоздями, вбитыми в небесную твердь в виде причудливых созвездий, очертания которых за истекшие времена почти не изменились…

Возле кормовой части корабля копошатся две фигурки в скафандрах. При помощи небольших реактивных движков на сжиженном газе они свободно передвигаются в пространстве. Тот, кто парит в нескольких метрах от хвостового оперения, – командир корабля Михаил Иванович Брагин – «покоритель Луны», как прозвали его за первые дерзкие полеты к земному спутнику. А рядом его верный помощник, штурман и бортинженер Саша Швачко. Про него злые языки говорят, что он научился летать раньше, чем ходить, и прожил на Земле меньше, чем в космосе.

Швачко выскользнул из сопла двигателя корабля и, выдвинув на шлеме усик антенны, подул в микрофон. Убедившись по звуку, что рация в порядке, он спросил:

– Алло, вы меня слышите, Михаил Иванович?

– Да.

– Газовые рули в порядке. Пришлось сменить только одну графитную пластину, изрядно выгорела при старте. На Земле нас давно бы оштрафовали за превышение скорости…

– Ну, то на Земле, Саша, – улыбнулся Брагин и, будучи по характеру скупым на слова, сразу же закруглил разговор: – Пошли на корабль.

Взявшись за руки, космонавты подлетели к открытому Люку переходного тамбура и, миновав его. оказались в жилом отсеке.

В отличие от космопланов ближнего радиуса полета, где все подчинено строжайшей экономии размеров и веса, помещение, в которое вошли Брагин и Швачко, поражало необычайно уютной, обжитой обстановкой. Мягкий свет, струящийся с потолка, удобные кресла, полки с книгами, картины создавали полное впечатление благоустроенной квартиры.

И это не роскошь. В многомесячном космическом полете на расстоянии сотен миллионов километров от Земли самая большая нагрузка падает на волю и разум человека. Поэтому комфорт, на первый взгляд как будто излишний, так же необходим для поддержания жизни космонавта, как пища, вода и воздух. Без этого рано или поздно у человека наступило бы психическое расстройство и потеря контроля над собой.

Hо познакомимся с другими членами экипажа космического корабля.

В рабочем отсеке, где сосредоточено управление кораблем и оборудование для проведения научно-измерительных работ, мы видим женщину средних лет, изучающую ленту с записью приборов, автоматически поддерживающих состав, температуру и влажность воздуха. Это биолог и врач экспедиции Вера Степановна Борисова. Она отвечает за самое главное – сохранение жизни человека в космосе.

Почти рядом с ней, за маленьким выдвижным столиком, полузакрыв глаза, сидит еще не старый, но paнo поседевший человек, изредка бросающий взгляд на десятки исписанных им страниц, – глава экспедиции, ученый Григорий Петрович Строков, Не удивляйтесь, что он иногда напевает арию из «Сильвы», – она помогает ему в самых сложных вычислениях!.. Безмятежную тишину рабочего отсека нарушили шаги с характерным звуком, который издает электромагнитная обувь, облегчающая передвижение в условиях полной невесомости. Вспомним, что и белье космонавтов с добавленным в ткань металловолокном выполняет ту же функцию. Это белье, а также постели «с подмагничпванием» позволяют путешественникам отдыхать, не опасаясь оказаться вo время сна парящими в воздухе. Шаги приблизились. Строков и Борисова с едва сдерживаемым волнением посмотрели на вошедшего Брагина.

– Все в порядке, – ответил он на немой вопрос, – Остается несколько тысяч, километров. Пора начинать посадку.

Надев скафандры, члены экипажа заняли места на откидных сиденьях. За толстыми стеклами иллюминаторов виднелся Марс, закрывающий собой почти все небо. Отраженные от его поверхности солнечные лучи багровым светом пронизывали кабину корабля.

Мерные удары метронома как бы подчеркивали наступившую тишину. И вдруг все наполнилось почти осязаемым грохотом заработавших двигателей, гасящих скорость полета. Тела астронавтов мгновенно вдавились в кресла. Они с огромным трудом вдыхали воздух – настолько тяжелы стали их грудные клетки. Сквозь рев двигателей постепенно начал прослушиваться нарастающий свист, в котором потонули все остальные звуки. Столбик измерителя температуры быстра поднялся по шкале. Вот он, пересек последнее деление и лопнул, образовав в воздухе облачко испаряющегося спирта.

Борисова с тревогой посмотрела на Брагина, полулежащего возле пульта. Его рука, одетая в специальную перчатку дистанционного управления, от которой змеился шланг с проводами к механическому «мозгу» управления, властным движением настойчиво посылала корабль на посадку.

– Плотность атмосферы Марса намного больше, чем мы предполагали… – хриплым стесненным голосом произнес Брагин. – Экипаж, внимание! Вынужден выйти из атмосферы планеты для охлаждения корпуса корабля.

Пальцы в перчатке слегла разжались, и этого было достаточно для сильного рывка. Снова наступила невесомость об этом свидетельствовали взмывший в воздух осколок градусника и облегченный вздох космонавтов. На огромном телеэкране, перед глазами едва пришедших в себя космонавтов, совсем близко проносилась поверхность Марса. Однообразная равнина, изредка мелькающие странные пятна… Может быть, это очертания городов или селений? Но стремительный полет корабля не давал возможности что-либо разобрать.

– Вера Степановна, – произнес Брагин, – прошу разрешить повторить торможение, на этот раз с девятикратной перегрузкой.

– Почему c девятикратной?

– Меньше нельзя. Иначе я сожгу все топливо, и мы не сможем вернуться на Землю.

– Сколько времени будем тормозить?

– Секунд сто пятьдесят.

– Другого выхода нет?

Брагин отрицательно покачал головой.

– Хорошо. Разрешаю, – после короткой паузы ответила Борисова.

– Полный вдох! – скомандовал Брагин. – Идем в последний заход на посадку!

Мощный рев наполнил помещение корабля. Кресла провисли под космонавтами почти до самого пола, как будто на них положили тонны груза. Тяжесть и свист нарастали с чудовищной силой и, достигнув апогея, стали немного затихать. По-прежнему ревели только двигатели, и корабль в облаках дыма и пламени плавно опустился на поверхность Марса. Резкий толчок. Непривычная тишина. Полная неподвижность.

– Товарищи, мы на Марсе! – после долгой паузы усталым голосом произнес Брагин и снял с руки перчатку.

Члены экипажа, как бы просыпаясь от тягостного сна, по очереди встали с кресел.

– Тяжесть! – первым приходя в себя, произнес Строков и сделал осторожный, неуверенный шаг по полу кабины.

– Ура! Тяжесть! – восторженно закричал Швачко. и неожиданно прыгнул почти на высоту своего роста. – Но гораздо слабее, чем на Земле!

– Давайте откроем переходной тамбур, – предложила Борисова. – Все остальные отсеки корабля закрыть!

Брагнн послушно нажал одну из кнопок на пульте управления, и массивная стальная дверь чуть заметно приоткрылась. В образовавшуюся щель с шипящим свистом вырвался воздух; давление быстро уравновесилось. Борисова посмотрела на стрелку анероида, которая заметно отклонилась влево.

– Атмосферное давление на поверхности Марса равно примерно земному высокогорному, – заключила она.

– Вполне подходяще! – не удержался от реплики Швачко и сделал движение, чтобы снять скафандр.

– Саша, что за мальчишество! – строго остановила его Борисова. – Мы еще не знаем ее химического состава.

Борисова забрала порцию воздуха в баллон, соединенный шлангом с химическим анализатором. Задрожали стрелки на шкалах, то резко отклоняясь, то вновь возвращаясь почти к нулевому положению.

– Кислорода крайне мало, – записывая показатели приборов, произнесла Борисова. – Азота тоже… Зато огромный процент тяжелых инертных газов.

– Это ядовито? – спросил Брагин.

– Не знаю, нужно проверить.

Из маленькой стеклянной клетки с автономным воздушным питанием Борисова осторожно выпустила на пол белую мышь. Давно отвыкнувшая от столь большого пространства, она сделала несколько неуверенных движения и… вдруг высоко подпрыгнула.

– Совсем, как Сашка! невольно улыбнулся Брагин.

Швачко посмотрел на него с видом оскорбленного достоинства.

Мышь сделала еще несколько судорожных прыжков и упала на спину. Космонавты с волнением следили за зверьком. Ведь от того, выживет он или нет, зависело все их будущее на этой планете. Что это, смерть или временный шок?

Но вот глазки у мыши заблестели, зашевелились усики, хотя она была еще не в силах сделать движения.

– Вера Степачовна, – прервал напряженную тишину Строков. – А не кажется ли вам, что ее мышцы просто отвыкли от силы земного притяжения?

– Ну, конечно! – сразу же согласился Швачко. – Сами делали каждые сутки гимнастику; а о бедной твари забыли.

Борисова продолжала внимательно наблюдать за поведением зверька и сохраняла молчание.

– Ваше мнение? – не выдержав, спросил Брагин.

Вместо ответа, после секундного колебания, Борисова сняла шлем и решительно вышла в тамбур, захлопнув за собой дверь. Затем она взяла с пола дрожащую, как в лихорадке, мышь и, посадив ее на ладонь, приблизила к своему лицу.

Дыхание Борисовой делалось все напряженнее и чаще. Мышь тоже явно задыхалась. Брагин не выдержал и схватился за ручку двери. Но в это время Вера Степановна сама распахнула ее и, шатаясь, вошла в отсек корабля.

– Воздуха!.. – еле шевеля губами, попросила она.

Швачко мгновенно открыл кран кислородного баллона и поднес шланг ко рту женщины. – Разве можно так!.. – невольно вырвалось у него.

– Можно, и необходимо, – отдышавшись, ответила Борисова. – Выход на поверхность планеты разрешаю, но пока в скафандрах. Во всяком случае, без кислородных масок нам не обойтись. – Она жадно глотнула порцию кислорода из шланга и добавила: – А сейчас произвести полную дезинфекцию костюмов и снаряжения.

– Стоит ли задерживаться из-за этого? – усомнился Строков.

– Стоит, – возразила Борисова. – Для обитателей Марса, если они существуют, самая безобидная земная бактерия может оказаться страшнее чумы.

ГЛАВА ВТОРАЯ

И вот космонавты, усталые, но счастливые, ощутили под ногами твердую почву другой планеты. На бескрайней равнине, освещенной слабыми лучами уходящего за горизонт маленького Солнца, стоял их космический корабль. В небольшой впадине, хорошо защищенной от ветра, был установлен зеркальный телескоп. Около него поместился Брагин в кислородной маске, в темном защитном комбинезоне. А охрану всего пространства вокруг взял на себя установленный на вершине дюралевой мачты беспрестанно вращающийся «электронный глаз»: при появлении какого-либо предмета он мгновенно подаст предупреждающие сигналы.

Небо Марса? Как оно непохоже на земное! Днем – темно-синее, переходящее в фиолетовые тона. Крохотное светило редко перекрывается прозрачным облаком, почти не ослабляющим его лучей. Ночью на небе гораздо больше звезд, они разнрцвет-ные, горят ярче и почти не мигают. Две крохотные луны – Деймос и Фобос; одна – степенная, медлительная в своем движении, другая – проворная, успевающая за ночь трижды появиться и исчезнуть. Брагин, дежуривший возле корабля, навел телескоп на одну из них, и в окуляре появилась далекая Земля.

Свыше 370 миллионов километров отделяло сейчас его от родной планеты, но мысленно он был там, среди друзей, в бурном потоке жизни, торопливой, неугомонной…

Тем временем Строков, Борисова и Швачко на герметическом вездеходе вот уже вторые сутки совершали дальнюю разведку.

Бесконечен однообразный ландшафт пустыни, озаренный бледным светом двух лун! Резкие лучи прожектора, укрепленного на крыше вездехода, освещали бегущую навстречу ровную поверхность, возникающую из темноты. Стрелка спидометра на светящейся шкале дрожала возле цифры «50». Машина шла по компасу, и Швачко на заправленной в планшет карте отмечал путь в виде спирали, идущей от точки посадки корабля.

– Григорий Петрович, – обратился он к сидящему за пультом управления Строкову. – Прошли по круговой 2 300 километров. По прямой отстоим от корабля на добрых 700 километров, а кругом до сих пор все мертво.

– Думаешь, дальше двигаться бесполезно? – спросил Строков, по-прежнему внимательно вглядываясь вперед.

– Да вроде…

– А вчерашние мчащиеся тени? – Коллективная галлюцинация! – безапелляционно заключил Швачко. – Точно такое мы видели с Михаилом Ивановичем на Луне, а потом выяснилось, что причина всему – отравление азотом, его подавалось слишком много.

– Знаете, Саша, – заметил Строков, – вы неплохой астронавт, но поспешность в выводах очень мешает вам стать настоящим ученым.

Швачко обиженно посмотрел на Строкова.

– Но вы не огорчайтесь, – успокоил его тот. – Со временем все придет в норму. Только прошу вас, не увлекайте мою дочь романтикой межзвездных скитаний.

– Что вы, Григорий Петрович! – смутился Швачко. – Наташа и не думает об этом. А вообще… это вы сами…

– Что я сам?

– Да я еще в школе мечтал пойти по вашей дороге… И вот пошел…

– Раскаиваешься?

– Что вы! – даже привскочил Швачко.

– А вот Наташу не заманивай. Запрещаю! – вскипел Строков.

– Хорошо, – прошептал Швачко и, притихнув, сел за маршрутную карту.

На заднем сиденье безмятежно дремала Борисова. Что занесло ее в эти беспредельные дали? Сидеть бы ей дома, на обжитой уютной планете, но нет, она здесь, за сотни миллионов километров от Земли. Видимо, что-то произошло в сознании человека, и он решительно вышел за порог дома, в котором родился…

Монотонно гудел двигатель вездехода, спидометр отщелкивал пройденные километры. Но что это? Впереди в свете прожектора возникло нечто похожее на ящера, быстро зарывающегося в песок.

Строков резко затормозил. Вместе с Швачко он осмотрел осыпающуюся на их глазах воронку в песчаной почве.

– Смотрите вперед! – раздался голос Борисовой, вышедшей вслед за ними из вездехода.

Строков и Швачко подняли головы и в косых лучах прожектора увидели медленно удаляющийся от них песчаный бугор.

Двумя огромными прыжками Швачко приблизился к передвигающемуся бугру и стал его раскапывать. Внезапно из ямы вырвалось пламя, и Швачко с невольным криком отскочил в сторону.

– Саламандра!

Подбежавшая Борисова в тревоге осмотрела Швачко и звонко рассмеялась – настолько его испуг и растерянность были комичны.

– Проклятый ящер, он плюнул в меня огнем! – попытался оправдаться Швачко.

– Здесь что-то не то! – произнес Строков, осматривая опаленный комбинезон молодого человека. – Огонь и живой организм несовместимы.

– Совершенно верно, – подтвердила Борисова. – Причиной всему вы сами, Саша.

– Ну, з-наете, меня подожгли, и я же виноват?!

– Да, виноваты. Вернее, виновата ваша кислородная маска.

В подтверждение своих слов Борисова поднесла маску к бугру, и тот на мгновение вспыхнул слабым голубоватым пламенем.

– Вот видите! – воскликнула она. – В целях самозащиты животное пустило струю пахучей жидкости. При соединении с кислородом произошло самовозгорание. Не будь его в таком количестве, вспышки и не последовало бы. Вы забыли, что Марс очень беден кислородом, и его присутствие даже в небольшом количестве равно взрывчатке на Земле.

– Все это понятно, но так буднично, – разочарованно заметил пришедший в себя Швачко.

– Понимаю вас, Саша, – улыбнулась Борисова. – Я сама страстно хочу встретиться с загадочным, необъяснимым.

– Какие же вы оба фантазеры! – заметил Строков. – Нашли разгадку, казалось бы, радоваться надо, так нет: «Слишком все просто». Так ли это? – Он задумчиво посмотрел на еле видимую струйку дыма, курящуюся над песком, и, как бы очнувшись, совсем другим тоном добавил: – Мы теряем время. Быстро в машину!..

Опять мерно загудел мотор, и вездеход пошел вперед, навстречу неизвестному. Через некоторое время линия пройденного пути, которую неутомимый Швачко наносил на марсианскую карту, начала чуть заметно отклоняться от ранее намеченного пунктиром маршрута. Швачко обеспокоенно посмотрел на компас и включил рацию.

– … Ракета, Ракета, я Вездеход. Дайте пеленг для уточнения курса следования…

Раздались резкие прерывистые сигналы. Поворачивая на крыше вездехода петлеобразную антенну, Швачко делал поправки, уточняя свое местонахождение.

– Саша, что у вас нового? – раздался голос Брагина.

– Нового ничего, Михаил Иванович, – успокоил его Швачко, поглаживая пальцем опаленную бровь.

– Напоминаю, – послышался голос Брагина, – космические радиосигналы должны возобновиться сегодня в восемнадцать тридцать шесть. Будем вдвоем производить засечку места, откуда исходят эти позывные.

– Есть в восемнадцать тридцать шесть, Михаил Иванович! – ответил Швачко. Отдыхайте, я вас больше тревожить не буду.

Встречный ветер усиливался с каждой минутой. Могучие вихри передвигали огромные песчаные валы. Вездеход дрожал под их яростным напором и заметно сбавлял скорость. Впереди все закрыло тусклой желтоватой мглой.

– Немедленно в укрытие! пытаясь перекричать бешеный рев ветра, приказал Строков.

Вездеход резко свернул в сторону и буквально провалился в глубокий каменистый овраг. Миллионы кубометров песка, приведенные в движение вихрем, проносились над ним, сдирая с бортов краску.

Смотровые стекла на глазах теряли свою прозрачность, как будто их обрабатывали десятки пескоструйных аппаратов. В кабине пришлось включить освещение.

Но вот песчаная буря затихла так же внезапно, как началась, и перед космонавтами открылся неузнаваемо преображенный ландшафт: там, где лежала застывшие волны песков, теперь возник фантастический город, прозрачные сферические здания, словно отлитые из стекла и металла.

– Что это? Мираж? – воскликнула Борисова. Строков, в кислородной маске, вышел вслед за ней из вездехода и после долгого молчания произнес:

– Нет. Это не мираж. Это действительно город.

– Товарищи, слушайте! – воскликнул Швачко и включил рацию.

В наступившей после бури тишине, нарушаемой лишь сухим шорохом осыпающегося песка, с предельной четкостью зазвучали космические сигналы, которые на Земле принимались так глухо и искаженно. Это были звуки, похожие на щебет гигантских птиц.

– Они приближаются к нам! – закричал Швачко, следивший за невидимым источником передачи при помощи петлевой антенны.

В это же время где-то среди прозрачных строений возникла удивительно странная в своем звучании мелодия.

– Оставайтесь у рации! – приказал Строков Швачко и вместе с Борисовой направился к городу.

Несколько прыжков, которым позавидовал бы не один чемпион мира, и они достигли цели.

Стены зданий отражали на своих поверхностях лучи далекого Солнца.

– Это не стекло, – заключил Строков, внимательно осматривая одну из стен. – Оно давно бы утратило прозрачность от воздействия пыли, как ветровые стекла нашего вездехода.

– А что же это? – спросила Борисова.

– Алмаз! Синтетический алмаз. На Земле мы создаем его пока в небольшом количестве, а здесь – десятки тысяч тонн монолита.

– Но где же они сами?

– Кто?

– Марсиане, создавшие все это!

– Их нет, – тихо ответил Строков. – Но я не страшусь их появления. Они превзошли человека по уровню своего развития и только по одному этому не могут быть опасными.

– Ты уверен в этом?

– Да! Любое насилие – варварство, но совершенство сознания исключает агрессию. Неужели это не понятно?

– Ты меряешь все на свой земной аршин, а мы ведь в другом мире.

– Другой мир, но одной семьи… – убежденно возразил Строков. – А в хорошей семье ссор не бывает.

Ведя беседу, они вошли в одно из зданий через сегментообразное отверстие, которое, как в сказке из «Тысячи и одной ночи», само раскрылось и закрылось за ними. Толстый слой сцементированной многими веками пыли лежал на полу и на всех выступах просторного помещения.

– Много, много сотен лет здесь не ступала нога живого существа! – с глубоким волнением произнесла Борисова.

– Слышишь?! – прервал ее Строков.

В лабиринте хрустальных переходов, напоминающих подземные дворцы из уральских сказов Бажова, вновь зазвучали печальные мелодичные звуки.

Строков приблизился к одной из алмазных стен и прикоснулся к ней рукой.

– Дотронься до стены, – шепотом попросил он. – Это она так звучит…

Борисова приложила руки к стене и почувствовала ее сильную вибрацию.

– Да! Но что порождает ее звучание? Строков не успел ответить, как в его шлемофоне раздался громкий голос:

– Товарищи, командир корабля требует нашего немедленного возвращения на базу!