Текст книги "Бриллиантовые яйца (СИ)"

Автор книги: Алексей Самойлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Алексей Самойлов
Бриллиантовые яйца

Пролог

Дети, как говорится, цветы жизни. Вот только никто не поясняет, какие.

Высокий толстый отец, как всегда, шёл впереди с гордо поднятой головой и зажатой между пальцев сигаретой. Стройная миниатюрная мать держала шестилетнего сынишку за руку, а он периодически убегал от неё и хотел схватить за руку отца.

– Серёжа, иди к маме, – устало отвечал тот, продолжая в прострации рассекать тяжёлый московский воздух.

Мальчуган нехотя возвращался к матери. Её он видел каждый день, а вот отца – очень редко. Мать была домохозяйкой, а отец – бизнесменом. Он с бабушкой торговал на рынке, чтобы прокормить всю семью, и очень уставал. Обычно он уезжал из дома, когда сынишка ещё спал, и возвращался домой, когда сынишка уже спал. Сегодня, когда папин выходной пришёлся на первый тёплый апрельский денёк последнего года тысячелетия, они с семьёй сели в машину и приехали в Москву. Их маленький провинциальный городок не обладал никакими достопримечательностями, кроме краеведческого музея и переделанного в казино кинотеатра. А Москва казалась маленькому мальчику чем-то вроде сказочного Диснейленда, куда он мечтал попасть. В Москве были «Детский мир» и цирк, зоопарк и дельфинарий, Мавзолей и «Макдональдс». Но сегодня, как не уговаривал он родителей пойти в «Детский мир», отец сказал веское «нет». А мать всегда слушалась отца, потому как мужчина – глава их семьи. И мальчик знал, что когда вырастет, тоже станет таким же главой, как отец, который тем временем подошёл к ларьку и протянул в окошко деньги. Сейчас взрослые сядут на лавочку и будут пить вонючее пиво, а он будет бегать вокруг них и играть в свою «мафинку». Мальчишка уставился на витрину ларька, затем задёргал отца за руку и проверещал:

– Киндер-сюрприз! Хочу киндер-сюрприз!

Отец вздохнул. Киндер-сюрприз – это, конечно, не «мафинка» за пятьсот рублей из «Детского мира». И вскоре слишком капризный, по мнению родителей, ребёнок уже разворачивал шоколадное яйцо.

Молодые уже нашли свободную лавочку, и отец открыл пиво зажигалкой. Мальчик, перепачкавшись тающим в руках шоколадом, высыпал на колени матери горку мелких деталей, из которых собирается игрушка. Половина просыпалось, и мальчик полез под лавку собирать. Мать возмутилась:

– Кто, интересно, придумал такую ерундистику? Ребёнок потащит в рот этот конструктор и не заметит, как проглотит.

– Какой-нибудь шибко умный еврей, – равнодушно пояснил отец, – сидит сейчас на своей вилле с фотомоделями, кушает омаров в бамбуковом соусе, а денежки капают на счёт в швейцарском банке.

Сынишка собрал всё и протянул отцу вместе с инструкцией по сборке:

– Собери самолётик! Вот, видишь, какой должен быть!

– А это что за стекляшка? – отец завертел в пальцах прозрачный камешек.

Сын с умным видом изучил инструкцию, пытаясь понять, куда вставляется непонятная деталь. Мать тоже заинтересовалась:

– Серёжа, ты по земле лазил? Вот и подобрал!

– А-а-а, – протянул отец и выкинул стекляшку в траву, – нечего подбирать всякий мусор. А ты сам давай собирай, большой парень уже. Дай нам с мамой отдохнуть.

Ребёнок насупился и отсел от родителей подальше. Собирать дурацкий самолётик ему не хотелось, и поэтому мальчик достал из кармана «мафинку» и принялся возить её по грязному асфальту.

Глава 1. Лошок

Жизнь – неприятная штука. Потому что она больше всего мешает жить…

Крепко сжимая в руках руль, он мчался к очередной победе. Он был первым русским спортсменом, который к девятнадцати годам сумел пробиться на международный уровень в Еврокубок «Формулы-Рено». И уже через два года Виктор Иноземцев боролся с лучшими европейскими пилотами не только за победы в отдельных гонках, но и за чемпионство по итогам года.

До финиша «Гран-при Бельгии» на автодроме в Зольдере оставалось пять кругов, когда жёлтую машину команды «Джим Перес Рейсинг» закрутило в очередном повороте, и она на скорости двести километров в час пропахала гравийную полосу безопасности. Остановил же её отбойник из отработанных покрышек, превратив дорогостоящую технику в груду хлама. Когда пыль рассеялась, свидетели аварии увидели разбросанные обломки, оторванные колёса и уронившего на бок голову пилота, крепко вцепившегося в руль…

Так закончилась короткая, но яркая карьера самого выдающегося на сегодняшний день автогонщика из России. Иноземцева собирали по частям в бельгийской больнице и, в конце концов, спасли от инвалидности, но черепно-мозговая травма, которую нанёс рычаг подвески, перечеркнула все надежды на возвращение в автоспорт. Серьёзные последствия этой травмы стали для самого пилота жестоким ударом и началом конца прежней насыщенной великими стремлениями жизни.

Джим Перес, популярный английский телеведущий и владелец команды «Формулы-Рено», взял на место Иноземцева Эрика Сайленса, пилота, выигравшего роковую гонку и взявшего в том 1997 году Еврокубок. Александр Иноземцев, отец Виктора и шурин Переса, переехал вместе с семьёй из Англии на родину жены в город Паневежис, что в ста сорока километрах от столицы Литвы.

Русско-литовская семья, подарившая миру талантливого парня Витьку, была спортивной. Авария оказалась первым чёрным знамением злого рока, который начал преследовать Иноземцевых, будто кто-то проклял их за увлечение спортом. Через полтора года мать Виктора Эрна, парашютистка, за плечами которой было более трёхсот прыжков, разбилась, когда прыгала с маленькой высоты при крушении лёгкого двухмоторного самолёта. А ещё через два месяца международный гроссмейстер и чемпион республики Александр Иноземцев, которому, казалось, ничего не может угрожать со стороны безопасного интеллектуального спорта, скончался от кровоизлияния в мозг прямо во время шахматной партии.

На похороны Эрны, а затем и Александра в Паневежис приезжал дядя Джим с тётей Дианой из Саутгемптона и бабушка Поля – мать Александра – из Москвы. Виктор, очень тяжело переживший скоропостижную смерть родителей, надеялся, что дядя Джим снова пригласит его в Англию – туда, где он провёл лучшие десять лет жизни. Но тайные надежды так и остались надеждами. Сославшись на пресловутые семейные обстоятельства, богатые английские родственники по-джентльменски отказались принимать русского племянника в свою семью. Зато бабка, посетовав, что осталась совсем одна и некому будет похоронить, предложила внуку переехать к ней в Москву, в старую двухкомнатную квартиру около метро «Новокузнецкая»…

Так бывший одарённый гонщик английской команды «Формулы-Рено» Виктор Иноземцев в одночасье стал простым парнем Витькой, который за свои двадцать четыре года умудрился ни разу не побывать в Москве. А теперь ему предстояло начать здесь новую жизнь…

Деньги, вырученные от продажи квартиры в Паневежисе, Витька решил экономить: купил только подержанный «Москвич», так как без автомобиля не мыслил своего существования, да ещё заплатил, чтобы заново пройти медкомиссию для получения водительских прав. Диагноз врачей мешал Витьке устроиться на желаемую работу: восстанавливаясь после травм, он занимался плаваньем и боксом, служил в отеле охранником, но в Литве устраиваться на работу помогал отец. В Москве же, пробездельничав первые два месяца и немного изучив географию столицы, Витька, наконец, решил, что пора бы чем-нибудь заняться. К тому же бабка постоянно пилила его за тунеядство.

Наивный и неопытный Витька естественно получил от ворот поворот. В охранники его не взяли, в «Гербалайфе» кинули на триста долларов, ещё в нескольких липовых конторах помурыжили в качестве бесплатной рабочей силы, а для устройства в серьёзные фирмы требовалось высшее образование, трудовой стаж или блат. Поэтому итогом полугодичной маеты стала идиотская работа рекламным «бутербродом» при салоне сотовой связи. Сказать, что Витька был недоволен своей «профессией» и разочарован в Москве – значит ничего не сказать. Унижаться и пользоваться немногими связями отца Витька не хотел до последнего момента и ждал, когда закончатся все его сбережения. Небольшое подспорье от рекламной рутины позволяло чуть подольше продержаться на плаву и подкармливать бабку-пенсионерку вместе с её троглодитом-котом по кличке Керосин, который, кроме дорогих импортных консервов, больше ничего не жрал.

И вот незаметно пролетел первый год московской жизни Витьки Иноземцева. Он по-прежнему бутербродничал и… мечтал о дорогой спортивной машине. Когда были живы отец и мать, они строжайше запретили Витьке даже думать о вождении автомобиля самостоятельно, и он садился за руль только в их присутствии. Сейчас же время медленно и верно стирало горечь утраты, и Витька уже не боялся своей плохо контролируемой головы. Он строил грандиозные планы! Он хотел позвонить московским друзьям отца, слёзно попросить их о помощи, устроиться на престижную работу, накопить много денег и купить… ну, хотя бы «Лотус-Элайз». А ещё он планировал съездить в Англию и снова поговорить с дядей Джимом. А ещё…

* * *

Костик Пугачёв был коллегой Витьки по работе, то бишь таким же ходячим сэндвичем при филиале главной фирмы. Но вот опыта у Костика имелось побольше Витькиного – со скрипом окончив хомутно-тележный университет, он уже два года делал вид, что чем-то занимается. В общем-то, Костик как был отъявленным разгильдяем во время учёбы, так и остался безнадёжным тунеядцем, бессовестно сидящим на шее небедных родителей. Он измыслил для себя гениальное оправдательное кредо – «кто умеет жить, тот не работает». И пока Костику везло – ради галочки он числился на полставки рекламным агентом, получал еженедельные субсидии от родителей и прожигал молодость на всю катушку.

В воскресенье у одной из его многочисленных знакомых намечалась пьянка, приуроченная ко дню рождения. Костик напросился в гости:

– Олеська, ну ты же меня знаешь. Как я могу забыть о таком дне, как 23 апреля? В общем, жди меня с подарком.

– Ню-ню, – скептически заметила Олеся, – помнится, ты мне рассказывал о каком-то знаменитом автогонщике, который с тобой работает. Или ты шутил?

– Ну да, Витька, – безразлично произнёс сплетник, – только он уже не гонщик. У него головка бо-бо.

– Познакомил бы, – вкрадчиво предложила собеседница.

– Ню-ню, – передразнил Костик.

– Жду завтра вас двоих к четырём. Опоздаете – покусаю!

Пораскинув извилинами и приняв во внимание, что Олеся – красива и крута, и вследствие своей неприступности желанна до безумия, Костик набрал Витькин номер:

– Ты чего завтра делаешь?

– Да ничего пока. А что?

– Пойдёшь к одной бабе на вечеринку?

Отношения Витьки с девушками почему-то всегда складывались не в его пользу, а если точнее, не складывались вообще. Будучи молодым пилотом, он имел и массу поклонниц, и одну-единственную, которая колесила с ним по Европе и говорила, что любит. Когда он очнулся после аварии в больнице, то первым делом спросил, где Та, Которая Любит. Но, увы и ах – она сделала ручкой, и Витька даже не пытался её разыскать. Предательство так потрясло его, что с тех пор он панически боялся близких отношений, никогда сам на сближение не шёл, а уж о любви и думать забыл. Впрочем, это не спасало: пару раз за четыре года он наступал на те же грабли и падал после этого на те же вилы. Наступал… но не мог остановиться, потому что лез на стену от невыносимо тяжёлого груза беспомощного одиночества.

– Конечно, пойду! – Витька не ожидал от приятеля подобного предложения, – а что за баба-то?

– Да Олеська Демидова. Ты её не знаешь. У неё день рождения, будет, так что с тебя подарок.

– Подарок? А что ей подарить?

– Да купи чего-нибудь. Какая разница? Нам с тобой такая баба всё равно не светит.

– С чего это ты взял?

– У неё крутые поклонники. А мне нарываться на проблемы как-то не по кайфу.

– Ну, на любого крутого найдётся кто покруче, – философски заметил Витька.

Как не тужился он пресловутым подарком для таинственной незнакомки, всё равно ничего, кроме букетика цветов и бутылки вина, не родил. Встретившись в метро «Новогиреево», они с Костиком, несущим аналогичный подарочный набор, сели на автобус и направились в подмосковный Реутов, где жила Костикова приятельница. Витька надел костюм, который сидел на нём, как на корове седло, и галстук, свисающий чуть ли не до колен. И когда распахнулась дверь, и перед ним предстала хозяйка, он в очередной раз проклял свой главный недостаток, называемый «метр с кепкой». Но, даже глядя на неё снизу вверх, Витька не мог смущённо отвести взгляд. Почему? Потому что она смотрела не на длинного Костика, а на него, Витьку-коротышку. Смотрела и обворожительно улыбалась.

– На, – Костик протянул бутылку «Арбатского» и букет розовых роз, – с днём варенья.

Олеся, наконец, обратила на него внимание, поблагодарила и поцеловала в щёку. Витька протянул ей букет алых роз и бутылку «Монастырской избы», а Костик тупо схохмил:

– Олеся, это Виктор. Виктор, это Олеся. Унесите подарки.

– Спасибо, – она нагнулась к Витьке, обдала его пьянящим ароматом «Пуазона» и чмокнула в поросшую густой щетиной щеку.

Костик цокнул языком, наблюдая, какое впечатление на коллегу произвела именинница и её внешние данные – ноги, растущие от ушей, осиная талия, не знающая бюстгальтера высокая грудь, широко распахнутые хищные глаза с длинными ресницами. Олеся была жгучей брюнеткой с невообразимо пышной и длинной шевелюрой, а на свой праздник надела обтягивающее красное платье с вырезом на спине, а также массу недешёвых ювелирных украшений на пальцы, шею и уши.

Но, похоже, хозяйка наплевала на то, что Витька сильно контрастировал с ней – мелкий усатый-бородатый блондин-крепыш с пухлыми губами, надушенный купленным на рынке лосьоном «Кинг». Она взяла его за руку и провела в гостиную, посреди которой стоял накрытый стол. В кресле курил только один гость, но Витька, заметив его, сразу же скис.

– Ребята, вы познакомьтесь, а я займусь цветами, – Олеся убежала на кухню.

Костик тоже никогда не видел этого гостя. Даже сидящий, он казался огромным. Вместо волос на его лысой мячикоподобной голове находились узкие тёмные очки. Под густыми бровями скрывались маленькие, но выразительные глаза. «Крутой поклонник» – сразу решил Витька, не решаясь заговорить первым. Костик тоже переминался с ноги на ногу, держа обе подаренные бутылки в руках.

Крутой поднялся, заслонив собою окно, и вытянул мясистую ладонь вперёд:

– Штеф.

Костик и Витька по очереди её пожали. Штеф взял со стола открытую бутылку водки и вручил каждому по стопке. Его действия выглядели уверенными и подавляющими любые попытки возражения. Витька начал убеждаться в правильности слов Костика, к тому же приятель многозначительно вздохнул и похлопал Витьку по плечу. Водку разлили, Штеф поднял свою стопку и молча опрокинул в рот. Костик и Витька повторили, Штеф разлил ещё по одной. Выпили ещё раз, и Штеф, садясь в своё кресло, предложил:

– Закусывайте.

Неожиданно раздалось пиликание, и Витька резко вскочил, принимая боксёрскую стойку. Он ничего не мог поделать с нервной реакцией на любой неожиданный звук или жест. Два года он изводил себя тренировками этой самой реакции, и теперь она стала бесконтрольным рефлексом.

– Извините, – Витька смущённо сел за стол, а Штеф вытащил мобильник.

Тут в комнату вошла Олеся и поманила Витьку к себе. Бросив солёный кабачок на тарелке, он резво поспешил на кухню. Ввинчивая его взглядом в стену, Олеся защебетала:

– Слушай, Витюша… Я всё купила, кроме газированной воды. Не сбегаешь, а? Там, у автобусной остановки есть ларёк. Деньги я тебе сейчас дам. Купишь «Фанты» и «Спрайта».

– Да не надо… у меня есть, – быстро согласился Витька, – только выдай какой-нибудь пакет.

Вдруг неожиданно близко раздался голос Штефа:

– Вымя не придёт.

Витька непонимающе заморгал, а Штеф, убирая мобильник, пояснил:

– Вызвали его. Ему позарез нужны «фисташки», так что я тебя покидаю, – он демонстративно подставил щёку для поцелуя.

Витька в душе возликовал. Но Олеся, мельком глянув на него, обхватила лысого громилу руками за шею:

– Погоди… Гостей и так мало, а ты уходишь. Пошли его на фиг, этого додика.

Витька не удержался и хохотнул. Несчастный, небось, парень, если ему такую кличку присобачили! Олеся перестала кокетничать со Штефом и снова обратила свой взор на Витьку:

– Слушай… если я тебя попрошу… – она снова повернулась к Штефу, – позвони ему, скажи…

– А это мысль! – теперь и лысый навис над Витькой, – братан, будь другом, выручи. Я скажу ему, пусть подрулит… ну, хотя бы к остановке, ты ему отдашь книжку и быстренько обратно. Пока не все гости собрались.

– А чего нужно-то? – осведомился Витька, видя в оказании услуги лысому только плюсы для себя.

– Да одному пацану книжку отдать, и всё, – Штеф снова полез за мобильником.

Похоже, за Витьку уже всё решили, но он не высказывал недовольства. Олеся принесла из комнаты зёлёный пакет с пухлой книжкой в суперобложке. Витька мельком прочитал название: «Братство Копья».

– У него «восьмёрка»… – Штеф скривил маленькие губы, обнажив золотые коронки, – Сергей в курсе, он тебя узнает.

– Не забудь про газировку, – добавила Олеся.

Железная дверь захлопнулась, и Витька поспешил вниз по лестнице. Путь до остановки занимал минут семь-восемь. Размахивая пакетом, Витька бодро шагал вперёд и не мог выбросить из головы образ Олеси и её завлекающую сексуальную улыбку…

Толчок в спину оказался настолько неожиданным, что никакая реакция Витьке не помогла. Пролетев пару метров, он растянулся на мокром асфальте, продрав дырки на брюках и кожу – на ладонях. Но, несмотря на боль, Витька быстро вскочил на ноги, развернулся и приготовился защищаться.

Но защищаться оказалось не от кого. Велосипедист, подмятый собственным двухколёсным конём, еле-еле приподнялся с земли и совсем не собирался лезть в драку. Витька разглядел паренька – коротко стриженный, странно покачивающийся, в кожаной жилетке, джинсах, бейсболке и кроссовках.

– Извини! – хрипло пропел тот.

– Ты чего, слепой что ли? – прокричал Витька, оглядывая себя, – ездить не хрена не умеешь? Сейчас я тебя научу!

– Э, э, не надо, прости! – парень поднял руки вверх, – хочешь, компенсирую ущерб?

Витька учуял, чем разит от горе-велосипедиста, и поморщился от отвращения. Охота чинить расправу над врагом мгновенно пропала.

Парнишка отошёл в сторону и подобрал зелёный пакет.

– Это мой! – опомнился Витька, – а ну положь где взял!

Велосипедист аккуратно выполнил просьбу Витьки, на всякий случай отбежал на несколько метров и повторил:

– Извини, чувак, я не хотел, честное слово!

Витька подобрал пакет и почти бегом кинулся к остановке, матеря про себя пьяного идиота в бейсболке. Возвращаться в рваных брюках и предстать таким перед Олесей – кошмар! Может, тут поблизости найдётся магазин одежды? Но сперва надо выполнить поручение.

«Восьмёрка» уже ждала его. Светленький очкастый парень вальяжно курил дамские сигареты, облокотившись на дверцу. Витька быстро подрулил к нему и спросил:

– Это ты Сергей?

У хозяина машины оказались ярко-голубые глаза и слегка подкрашенные губы. Душился он чем-то яблочно-цветочным, и Витьку второй раз за последнюю минуту едва не стошнило.

– Приве-ет! – слащаво проворковал Сергей, разъезжаясь в улыбке.

– На, держи! – Витька вынул книгу и вручил ему.

– Спасибочки, милый.

Он сразу же залистал книжку. Витька огляделся в поисках магазинов. Продуктовый маячил недалеко, одеждой не пахло.

– А где «фисташки»? – вдруг спросил Сергей.

– Мне ничего больше не передавали, – Витька пожал плечами.

– Совсем-совсем ничего? Прямо-таки ничего, и всё?

– По крайней мере, орехов не давали точно, – убедил Витька.

Сергей звонко рассмеялся, но потом вдруг резко прекратил и положил холёную руку Витьке на плечо. Витька дёрнулся и сбросил её.

– Доллары где? – серьёзно спросил парень, и в его взгляде сквозило недоумение.

– Никаких долларов не было, – наивно ответил Витька, – была только книжка. Штеф ни про какие деньги не говорил.

– Конечно, он не дурак! – Сергей развёл пальцами в сторону, – он вложил конверт в книгу. На кой мне нужно это бульварное чтиво! Мне нужны мои «фисташки». Три штуки зелёных. Орехи… Ну ты, парень, кузило! Лошок…

– Ладно гнать-то… – неуверенно возмутился Витька, тем не менее нутром чуя, что влип, – я твоих денег не брал. Я вообще не лазил в пакет…

И тут его осенило. Пьяный велосипедист! Вот кто мог вытащить конверт! Витька выхватил у Сергея книгу и начал тщательно её пролистывать. Затем вывернул пакет наизнанку.

– И карманы, – добавил парень, уже набирая номер Штефа.

– Велосипедист взял! – твердил Витька, холодея внутри, – я точно знаю, что он! Больше некому!

Сергей дал ему свой мобильник, и Витька услышал голос Штефа:

– Возвращайся. Сейчас во всём разберёмся.

Сергей открыл дверцу машины – он, видимо, уже никуда не спешил. Через несколько минут они с Витькой предстали перед Штефом. Олеся поприветствовала нового гостя традиционным поцелуем в щёку, и тот извинился:

– Прости, милочка, я пустой! Я не планировал!

– А где газировка? – недоумённо спросила Олеся у Витьки.

– Развлеки Константина, – Штеф прикрыл дверь кухни перед её носом и указал Витьке на деревянный табурет.

Сергей прошёл на балкон, распахнул окно и достал сигареты. Витька уже приготовился всё объяснить и, выразительно жестикулируя, начал:

– Посмотри на мой вид. На меня наехал велосипед. Я упал, и пакет отлетел в сторону… Потом я встал…

– Остынь, братан, – прервал Штеф, буравя его своими глазами-иглами, – и теперь расскажи, где конверт с «фисташками». Если ты его закопал, то где? Если спрятал в подъезде, то где? Если бросил в почтовый ящик, то в какой?

Витька затрясся – не от страха, а от расшалившихся нервов. Штефу непросто возражать. В каждом его слове скрывалась не просто сила, а что-то большее.

– Водки, – приказал Штеф.

Сергей открыл холодильник и достал бутылку. Штеф пододвинул Витьке чашку и плеснул туда добрые сто грамм. Витька прекрасно знал, что много пить ему нельзя. Тогда крышу сорвёт, и он наломает таких дров… Но сейчас ему необходимо успокоиться, и он выпил. Водка живительным теплом растеклась по телу, ударила в голову, и Витька понял, что готов поспорить даже со Штефом:

– Не было там денег! – смело высказался он, – это вы… Это ты придумал!

– Серёга, кликни Олесю и Костю.

Чертовски великолепная Олеся и раскрасневшийся то ли от выпитого, то ли от смущения Костик заполнили оставшееся пространство в маленькой прокуренной кухне. Олеся по-прежнему лукаво улыбалась Витьке. Наверно, простила не купленную газировку, и Витька умоляюще посмотрел на неё. Господи, какие у неё глаза!

– Костя, ты видел, как я клал конверт с долларами в книжку? – спросил Штеф.

– Да, видел.

Лицо Костика не выражало ни страха, ни удивления. Витька внимательно изучал его, чтобы понять – врёт или нет.

– Олеся, ты видела, как я клал конверт с долларами в книжку? – не менее добродушно спросил Штеф, уверенный в ответе.

– Да, – кивнула она и лишь пожала плечами, отвечая на молчаливое Витькино «как же так».

Не верить ей он не мог. Почему-то он подумал, что дурачка Костика Штеф ещё мог припугнуть, но вот её – навряд ли.

– Я ответил на твой вопрос? – Штеф повернулся к обвиняемому.

– Да, ответил, – Витька не собирался сдаваться, – значит, его украл велосипедист, – и Витька пересказал историю «наезда», закончив словами: – Можете обыскать меня, у меня нет чужого. Костик, ты меня лучше всех знаешь, я же не вор. Скажи им.

– Но доллары были, я сам видел, – ответил Костик, – я верю Витьке. Скорее всего, велосипедист нашёл в пакете конверт, взял его и дал дёру. Витька не мог украсть, ему слабо.

Бывший автогонщик сжал кулаки. За такие словечки Костик ещё ответит!

– Это были мои «фисташечки»! – хмыкнул Сергей.

– Ребята, может, начнём? – предложила Олеся, – потом разберётесь. Я же вас не за этим пригласила.

– А гостей больше не будет? – спросил Костик.

Как раз в это время зазвонили в дверь. Явилась какая-то супружеская пара, а с ними девица лет тринадцати.

– Никуда отсюда не уходи, – шепнул Штеф Витьке, показывая всем, что согласен с Олесей – надо бы и хозяйку уважить.

Но для Витьки праздник так и не состоялся. Все, даже Сергей, будто бы забыли об инциденте, только Штеф изредка поглядывал на озабоченного проблемой Витьку. Подъехали какие-то школьные друзья Олеси, затем её родственники… Поднялся дикий шум и гвалт, комната утонула в цветах, а Олеся только и успевала распаковывать перевязанные лентами коробки. Публика потихоньку напивалась, а Витька старался пропускать тосты, но бдительный Штеф следил, чтобы рюмки у всех всегда были полными. Глядя на него с Олесей, Витька так и не понял, любовники они или нет. Если даже да, то они это тщательно скрывали. И потом, Олеся бегала, как заводная, стараясь уделить по крупинке внимания каждому гостю. После официального застолья врубили магнитофон, а Витька ушёл на кухню и прокурил там весь оставшийся вечер, стесняясь своих рваных брюк. Пару раз Олеся пыталась вытащить его на танцы. Витька с трудом отнекивался, но в третий раз она села к нему на колени и сказала:

– Ты хочешь, чтобы я обиделась?

Витька выпил ещё и, стараясь обо всём забыть, решился.

Они танцевали, и он прижимался головой к её груди. Она гладила его по сальным перхотным волосам и бессовестно улыбалась, а Витька сходил с ума от этой близости. Если бы не Штеф, он бы утащил её… куда-нибудь. Ему было плевать на остальных гостей. Да и на Штефа после очередной стопки – тоже. Но Витька всё ещё помнил про деньги…

Ярость, которая охватила его, вылилась обычными горькими слезами. Витька сам утянул Олесю на танец, а поскольку комната освещалась только цветомузыкой, и никто его увидеть не мог, Витька прижал к себе Олесю и…

– Ты чего? – она слегка оттеснила его.

– Ничего! – Витька не подал и виду, но наклонил голову Олеси, чтобы прошептать на ухо, – скажи Штефу, что я не брал его денег. Он тебе… верит… Помоги мне, Олеся, пожалуйста…

– Я могу одолжить тебе, – прошептала она в ответ.

– Ты что? Зачем? – изумился Витька, прекратив танец.

– Но ты же потерял деньги, а Вымя захочет их получить. Я думала, ты это понял.

– Но тогда я сам отдам ему! – продолжал изумляться Витька, – у меня есть деньги. Только не с собой, конечно. Ты что, решила, что я совсем бедный?

– Да нет, я просто предложила помочь, – она вновь утопила Витьку в улыбке, – ладно, забудь об этом.

Неожиданно подрулил Штеф и сказал:

– Витёк, одолжу твою девушку? Не боись, братан, не навсегда!

Смотреть на то, как его Олеся танцует с этим наглым громилой Штефом, Витька не мог, и, взяв стопку, отправился на кухню, где часть гостей напивалась просто так…

Последним лишним оказался вдребодан пьяный Костик, уползший с вечеринки полвторого ночи. В загаженной квартире остались только нетрезвая уставшая хозяйка, Сергей-Вымя, Штеф и Витька.

– А мне завтра в семь утра на работу, а вечером у Ленки пирушка! – всплеснула руками Олеся, глядя на горы грязной посуды, вереницы пустых бутылок и мусор, – и что мне со всем этим прикажете делать?

– Остынь, подружка! – Штеф тоже плохо держался на ногах, впрочем, как и Витька. Зато Сергей был пьянее их всех, вместе взятых!

– Где-е ма-а-ай-о ба-а-бло-а? – громко голосил он из-под стола, и дальше матом.

– Слышь, братан! – Штеф обнял крутящего головой Витьку, под которым скрипел стул, – ты торчишь на бабки! Ты должен этому три косаря! Три косаря!

– Я знаю, – пьяно бормотал Витька, – а ты мне не ве-рришь? Я тебе гор-рю, педик спёр! Этот педик на велосипедике спёр!

– Ребята, может, вы на улице разберётесь? – подбоченилась Олеся, хотя говорила совсем не зло, – уважьте меня, не будьте плохими мальчиками! Валера, дорогой, возьми Серёжу, Витюшу и проваливай пожалуйста!

– Добрая ты! – Штеф полез к Олесе целоваться, но она аккуратно развернула его к выходу: – Потом, голубчик, потом! Давайте, вываливайтесь из моей квартиры!

Процедура выпроваживания затянулась из-за пьяного Сергея, который посеял очки и под предлогом поиска грязно приставал к Штефу, домогался Витьки и даже лобызал Олесю. Витька пытался упросить Олесю, чтобы она пошла с ними. Наконец, Сергея уложили в его «восьмёрку», а Штеф продолжил базарить с Витькой наедине:

– Знач так. Твоего педика теперь не найдёшь. Тебе нужно вернуть нам «фисташки». Сечёшь?

– Ну, я-то не вин-ват! – попытался оправдаться Витька.

– Но мне больше не с кого спросить! – шатающийся Штеф нависал над ним, держа сигарету в руке, – понимаешь, лошок? Ты не уследил, ты крайний, ты попал. Вот как это называется!

– Мне нужно время, – Витька совсем не собирался быстро расставаться с кровными деньгами, – мне надо занять. Пож-жди хотя бы пару н-дель…

– Два дня, – сказал, как отрезал, Штеф.

Только сейчас Витька по-настоящему испугался. Он опёрся руками на капот «восьмёрки» и затрясся. Чёртовы нервы! Чёртова водка! У Витьки закружилась голова, и перед глазами появилась чёртова дюжина Штефов. Его стошнило на одного из них. Витька стоял, согнувшись крючком, и блевал себе под ноги…

Неожиданно рядом появилась смутная фигура высокого человека и протянула ему бутылку. Витька выпил. В его сознании засела только одна мысль – где достать деньги. Эта навязчивая идея стала руководящим принципом дальнейших действий.

– Эй, Ш-шеф! – крикнул Витька, – я несу те-е бабки! Прям щас!

Покачиваясь, как маятник, Витька сосредоточился на чьей-то удаляющейся фигуре и по синусоиде поспешил за ней. Нагнав ночного прохожего, он сбил его с ног и вырвал сумочку из рук. Затем, пару раз ударив женщину, развернулся и закричал:

– Эй, Ш-шеф! Я уже несу бабки! – и по синусоиде с ещё большей амплитудой между пиками пошёл на очертания автомобиля, возле которого курил Штеф.

Но лысый громила сам подбежал к нему и выхватил трофей. Затем он подошёл к стонущей на асфальте женщине и бросил сумку рядом с ней. Вернувшись, он схватил Витьку за шкирманку и буквально подтащил к жертве нападения. Реакции у Витьки уже никакой не наблюдалось.

– Ну-ка, быстро извинись перед дамой! – будто строгий отец сыну-шалуну, приказал Штеф.

– И-и…и… из-з-з. ните, мадам! – выдал ничего не соображающий Витька.

– За причинённый даме моральный ущерб тысяча баксов. Мне! А я ей передам! – Штеф встряхнул Витьку, чтобы до него дошёл смысл слов.

Витька закивал и начал вырываться. Штеф отпустил его, и Витька упал на асфальт. Когда с помощью Штефа он поднялся, то услышал:

– Я могу дать тебе шанс. Отыграешься – не будешь ничего должен. Вымя не в счёт, играть будешь со мной.

– Во… что? В ду-у-рака?..

– В лошка. Знаешь такую игрень? Идём-ка.

Пока Витька медленно соображал, Штеф непонятно откуда вытащил колоду игральных карт и стал их раскидывать на капоте «восьмёрки». Уличный фонарь хорошо освещал место роковых событий. Витька постарался сосредоточиться – Штеф предоставлял ему шанс, и грех было им не воспользоваться.