355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Свадковский » Вор и маг. Трилогия(СИ) » Текст книги (страница 8)
Вор и маг. Трилогия(СИ)
  • Текст добавлен: 4 мая 2017, 03:01

Текст книги "Вор и маг. Трилогия(СИ)"


Автор книги: Алексей Свадковский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Прогулка по утреннему городу вместе с Ясмерой вернула мне добрый настрой. И хоть впереди меня ждал разговор с магистром, не предвещающий ничего хорошего, об этом я старался не думать и радовался жизни. Как говорил князь Вегрейн: «Радуйся жизни сейчас, потом может не наступить. И если ты думаешь, что плохо только тебе, оглянись вокруг. Всегда найдётся тот, кому хуже». Поэтому я и радовался жизни, как мог: иду по городу, жив-здоров, рядом хорошенькая девушка. Хотя Ясмера была опытной Ищущей: несмотря на то, что мы с ней были одногодки, она ещё два года назад была принята в Орден, и уже успела к этому времени стать одной из лучших Ищущих в нашей миссии. Говорят, когда она была ещё маленькой, и только начала проявлять свой дар, её хотел взять к себе в ученицы Хенсур, старенький маг из Ордена Земли, но она отказалась, и предпочла служение богине. Её родичи ей этого так и не простили, и с тех пор с ней не общаются. Их можно понять: маги богаты, и ни в чём не нуждаются, а у неё большая семья, одних только братьев пятеро, да ещё сестры, которым нужно собрать приданое. А тут такой шанс выбиться в люди, выучиться, стать магом и грести золото лопатой! От людей отбоя не будет, к земному магу всегда толпа людей на пороге. Тут тебе и почёт, и уважение, и достаток, а с ней бы и семья из бедности выбралась. Представляю, что ей там родители наговорили, когда она отказалась стать магом, а стала послушницей в храме Мелираны, чтобы потом, через шесть, лет закончив обучение, стать Ищущей, грозой волшебников, нарушающих договор.

Мне было проще. В моей семье всегда были Озарённые, служащие Небесному владыке, поэтому я продолжил традицию, и пошёл по дороге, проложенной предками. Всё моё детство было подготовкой к моему служению: тренировки с оружием, езда на лошади, рукопашный бой. Я хотел, чтобы мои предки гордились своим потомком, поэтому день, когда меня приняли в ряды Озарённых, вручив пояс и меч Солнечного воина, был самым счастливым днём моей жизни. Жаль, что отец меня так и не увидел. Он погиб, когда мне было три года, и я его почти не помнил. Он редко бывал дома, будучи постоянно в разъездах по делам ордена, но когда он к нам приезжал, это был настоящий праздник. Мама, родственники, все вокруг бегали, суетились, накрывали столы; и пока готовились угощения, мы с папой гуляли по городу. И я помню, как я гордился своим отцом, и тем уважением, с каким его приветствовали люди. А ещё помню, когда его привезли домой, всего почерневшего, в прожжённом доспехе. Он погиб, прикрыв собой товарища от заклинания, брошенного в него магом-преступником. С тех пор я ненавижу магов и всё, что с ними связано. Будь моя воля, я бы всех этих ублюдков, и всех, кто с ними связан, отправил на костёр, чтоб не отравляли честным людям жизнь. А всякие там договора только мешают творить правосудие, не давая и шага сделать без того, чтобы тебя сразу не одёрнули. Погрузившись в воспоминания, я и не заметил, как мы дошли до старого кладбища. Ясмера, молчавшая всю дорогу, неожиданно заговорила со мной:

– Ты знаешь, где находится могила этого герцога?

Я утвердительно кивнул. Где находится могила Кровавого герцога, знал каждый мальчишка в этом городе. Чтобы доказать, что ты не трус, не одно поколение мальчишек пробиралось тайком на кладбище, чтобы принести с него кровавую розу. Только на кладбище росли эти цветы, нигде в другом месте они не приживались и быстро вяли. Никто не знает, почему так получалось. Многие говорили, что это, дескать, из-за мертвецов, похороненных в земле, и цветы, дескать, из их тел вытягивают соки. И всякий, у кого сердце не кролика, чтобы доказать, что не трус, должен был принести один такой цветок. Особой храбростью было принести понравившейся девчонке целый букет этих цветов. А возле могилы герцога как раз и рос огромный куст этих цветов. Помню, как я сам нарвал с него целый десяток роз и подарил их Нессе, в которую тогда был влюблён. Правда, цветы мне не помогли, и её просватали за сына купца. Её родители предпочли видеть зятем торгаша, а не Солнечного воина.

Старое кладбище совсем не изменилось с тех пор, как я был на нём в последний раз. Тропинки, вытоптанные посетителями и родственниками, проворно оббегали старые курганы и склепы; оставалось только пройти по ним. Могила герцога находилась в северной стороне кладбища, где уже больше века никого не хоронили, поэтому идти пришлось довольно долго.

Наконец, мы добрались до места. Несколько стражников стояли около склепа, дожидаясь нас. Поприветствовав старшину, и взглянув на старика, а потом на склеп, Ясмера отпустила стражей, и те явно с облегчением поспешили прочь. Возле огромного куста роз, растущего рядом с небольшим покосившимся склепом, я увидел старика сторожа вместе с его огромным псом.

Ни сторож, ни пёс совсем не изменились с тех пор, как я в детстве от них удирал. Сторож со своим псом были местной страшилкой и грозой детворы. Много лет старый сторож, одни боги знают, когда нанятый городским советом, чтоб присматривать за порядком на кладбище, вёл непрерывную войну с детворой, которая облюбовала старые склепы и могилы для своих игр. И в ходе этой войны немало спин и задниц пострадало от жгучей крапивы, которой стегал сторож пойманных нарушителей кладбищенского сна. Не менее грозен был и его пёс, громадный волкодав по кличке Молчун; и хоть никто не припомнит, чтобы он хоть раз пустил в ход свои клыки, величиной с добрый палец, всё равно он внушал всем страх и почтение одним своим видом.

Я с любопытством взглянул на старика и его пса. Старик спокойно сидел под кустом и жмурился от яркого весеннего солнца. Его сухая жилистая фигура буквально излучала какое-то внутреннее спокойствие и уверенность. В своём старом камзоле, штанах из грубой ткани и неизменных кожаных сапогах он мне почему-то напоминал столетний дуб, переживший на свое веку немало, и способный простоять ещё столько же, несмотря на бури или иные невзгоды. Его тонкое лицо, изборождённое, как кора дерева, сотнями морщинок, не было лицом древнего старика, а напоминало мне, скорее, лицо пожилого опытного воина, который и сейчас на поле боя не уступит десятку молодых вояк. Его пёс был под стать хозяину, и хоть шерсть была наполовину седой, пёс, ростом не уступавший доброму телёнку, был также полон сил, как и его хозяин. Во всяком случае, в поединке этого пса против какого-нибудь матёрого волка, я бы точно поставил на пса, и не проиграл. Ясмера подошла к старику и почтительно ему поклонилась:

– Почтенный, городская стража нам сообщила о том, что на вас напали, а также, что была разграблена могила герцога Киллиана.

Старик, сидевший до этого с закрытыми глазами под кустом роз, наконец, решил взглянуть на нас, а я снова поразился этому человеку: таких ярких, пронзительных и умных глаз не встретишь и у молодых, что уж говорить о старике, разменявшем не один десяток лет. Сторож, не торопясь, ответил:

– Было такое.

Говорил он тихо и не спеша, чётко выговаривая каждое слово, поэтому я подошёл поближе, чтобы лучше слышать.

– Вчера ночью я делал, как обычно, обход, смотрел, чтоб никаких гуляк здесь на ночь не осталось, или дети какие не заплутали, мало ли что. Когда подошли к этой стороне кладбища, смотрю, Молчун меня в эту сторону тянет, ну я сразу смекнул, что там кто-то есть. Подумал вначале, что дитё какое на спор с приятелями сюда пробралось, чтоб розу с куста сорвать. Ну, я и решил подкрасться к нему, чтоб его, стервеца, проучить, значит, чтоб ночью по кладбищу не лазил. Подходим мы с Молчуном тихонько, чтоб его не спугнуть; смотрю – возле склепа кто-то возится, вроде как дверь открыть пытается. Ну, я сразу смекнул: могильный вор. И гаркнул во весь голос, чтоб страху навести: «Стоять!» А он в начале, с перепугу, видать, дёрнулся, а потом в ответ тоже что-то крикнул – и на меня как-будто ледяную рубаху надели. Холод был такой, что даже пошевелиться не мог, дышал через раз. Крикнуть было захотел, да сил не хватило и звука издать. Где стоял, там и упал; и пёс мой рядышком со мной упал, видать и ему досталось. Потом тот, кто возле склепа возился, вроде как к нам подошёл, посмотреть, значит. Пощупал меня, что-то буркнул, и отошёл назад к склепу. Потом что-то там стукнуло, видать, дверь высадил. Внутри он там недолго возился, скоренько выбежал. А мы с Молчуном моим так и лежали, к утру только оттаивать потихоньку стали. Тут нас как раз и нашли, местная ребятня, пролезшая сюда, чтобы озоровать. Они ж и стражу сюда привели, а те уж вам сообщили.

– В склепе что-то пропало?

– Нет, – отрицательно мотнул головой старик. – Кроме головы старого герцога там всё на месте. Да и нечему там было пропадать. Их же после того, как в замке порубали, в чём были, в том и похоронили, в ночных рубашках, значит. Там же и детки с ними лежат, всей семьёй они там. А золота или украшений там не было: всё с тел поснимали вояки, их порубавшие, так что кроме костей брать нечего было.

– Так зачем же туда полезли? Не за костями же? – не удержавшись, спросил я.

– А вот этого я не знаю, – ответил сторож, наконец, взглянув на меня. – Это надо спрашивать у того, кто здесь лазил, что ему в склепе у герцога понадобилось.

– Может быть, это был призрак? – решила блеснуть умом моя спутница.

– Нет, – старик решительно мотнул головой. – Это не беспокойная душа. Уж я бы её от живого человека отличил. Довелось повидать на моём веку.

– А вы не расслышали, что именно сказал тот, кто на вас напал, когда подходил? – опять Ясмера всё расспросы свои продолжает, а я как раз хотел старика расспросить, где это он призраков мог видеть.

– Расслышал, отчего ж не расслышать. Со слухом у меня, хвала богам, всё хорошо. «Ашанас» он вроде сказал, когда меня трогал.

Ясмера кивнула, как будто слова старика подтвердили её догадку.

– Мне нужно вас осмотреть, чтобы понять, что это за заклинание, и попытаться взять след того, кто его сотворил.

Старик взглянул на своего пса, весь разговор дремавшего на солнце, положив свою большую голову сторожу на колени, как будто спрашивая его согласия.

– Смотрите, если надо. Мы с Молчуном не возражаем.

Ясмера подошла к ним, и долго водила руками, сначала над стариком, а потом над его собакой, и лицо у неё во время этих действий стало каким-то сосредоточенным и хмурым.

– Я закончила, – сказала она наконец, перестав водить руками. – Спасибо, почтенный, за то, что вы нам помогли.

Она поклонилась, и направилась к выходу из кладбища. Я последовал за ней, когда меня неожиданно окрикнул сторож:

– Я помню тебя, когда ты ещё мальцом лазил на это кладбище. По-хорошему, надо было тебя тогда отодрать крапивой, да за ушко привести к матери, чтоб она тебе рассказала, что кладбище не место для игр. Но я не стал тебя позорить, в память о твоём отце. И сейчас я хочу тебе дать добрый совет, так как твой отец тебе его дать не сможет: не лезь в это дело. Я сам разберусь с тем, кто здесь проказничал.

– А почему вы Ясмере ничего не сказали? – выпалил я первое, что пришло в голову от неожиданности.

– Она девочка умная, и не полезет туда, куда не надо лезть. А вот тебе по молодости и глупости голову и снесут, так и не успеешь поумнеть.

– Я Озарённый, Солнечный воин, и сам кому хочешь что хочешь снесу! – вспылил я. Попрёки на мою глупость и молодость бесили меня почти так же, как маги или волшебство.

– Ну, смотри. Твой отец хоть сына успел увидеть, а ты и усов вырастить не успеешь, если и дальше будешь лезть вперёд головой, не думая самой головой.

На это я решил ничего не отвечать, и пошёл догонять мою спутницу, успевшую уже далеко отойти. Назад мы шли вдвоём. Ясмера всю дорогу о чём-то размышляла, а я глазел по сторонам. Гарам – крупный портовый город, и в это время года на его улицах толклось множество людей: купцы, моряки, паломники с севера и юга. Разноязыкая речь разносилась по улицам, а шум, казалось не утихал никогда.

На рынке, раскинувшемся вокруг пристани, как всегда было полно народу. Вдоль торговых рядов прогуливались покупатели, торговцы и зазывалы во всё горло расхваливали свои товары: фрукты и вина с далёкого юга, ткани и украшения с востока, оружие и доспехи северных земель. Посуда, одежда, обувь – чего там только не было! Глаза разбегались от разнообразия товаров и людей. Вот огромный торговец в диковинном наряде расхваливает амулеты от сглаза, несчастной любви, гибели в море или от кражи. Другой торгует шелками, и на глазах покупателей сквозь девичье кольцо продевает длинный кусок зелёного шёлка. Ещё один ударом меча разрубает толстый брус дерева. Я даже остановился посмотреть на клинок, но Ясмера потянула меня дальше.

Мы поспешно следовали вдоль торговых рядов, когда я учуял в воздухе запах жареной рыбы, и мой живот настойчивым урчаньем напомнил о себе. Торговец на железной решётке жарил и продавал всем желающим свежепойманную малакку. Вспомнив о том, что я так и не успел с утра поесть, я предложил своей спутнице подкрепиться, заодно надеясь в разговоре за едой что-нибудь разузнать. Она явно поняла больше, чем я, из произошедшего на кладбище.

Ясмера не стала отказываться: она тоже успела проголодаться. Поэтому мы купили по небольшой рыбёшке, надетой на деревянный прут, и отошли в сторону, чтобы поесть. Там, утолив первый голод, я и спросил Ясмеру:

– Скажи, ты поняла хоть что-нибудь из того, что произошло на кладбище? Зачем вору понадобилось лезть в могилу, где нет ничего, кроме костей, да ещё не простому вору, а владеющему магией?

– А ты сам как думаешь? – моя спутница оторвалась, наконец, от рыбки и посмотрела на меня.

– Не знаю. Если честно, что-то тут не сходится, – развёл я руками. – Брать там было нечего. Если ты магией владеешь, зачем такую глупость делать? Можно людям помогать, этим себе хлеб зарабатывать. А если уж злодействовать решил, то мог бы магией своей грабить тех, кто побогаче. Заморозил бы богача какого, и бери с него, что хочешь. Тут и охрана не поможет. А здесь всё непонятно. Лезть ночью на кладбище, чтобы украсть никому не нужный череп и заморозить старого дурака вместе с его собакой. О, понял! – решил я поделиться своей неожиданной догадкой. – Он ошибся могилой. Ночь, темень, ничего не разберёшь; наверно, он думал, что лезет в богатый склеп, где золото можно найти, а когда понял, что ошибся, с досады решил взять хоть что-то, и прихватил голову герцога.

– Нет, – моя мысль явно рассмешила мою спутницу. – Маг попал туда, куда и хотел попасть, и забрал именно то, зачем пришёл.

– Тогда, может быть, это какой-то сумасшедший, собирающий какие-нибудь диковинки? Я слышал, есть такие люди, собирающие разные глупости, а этот, может, собирает черепа великих злодеев, – высказал я ещё одно предположение.

– Тоже нет, – покачала головой Ясмера.

– Тогда, может быть, ты поделишься своими мыслями? – потребовал я.

– Хорошо. В конце концов, тебя послали со мной, чтобы учиться. Поэтому слушай: мы имеем дело с сильным магом, недавно прибывшим сюда с юга. Этот маг состоит в одном из восьми орденов, причём у него ранг не ниже мастера, возможно даже магистра. Он сильно торопится, и занимается своим делом втайне от руководства ордена. Возможно, он Серый или хейсер, маловероятно, что мореход.

– С чего ты всё это взяла? – удивлённо спросил я, глядя на свою спутницу, продолжавшую есть рыбу.

– Во-первых, то, что он с юга, я поняла по тому, что сказал старик. «Анн ша нас» на южном диалекте значит «живы оба». То, что это орденский маг, а не самоучка, я поняла по структуре наложенного заклинания: здесь чувствуются рука и сила опытного мага. Уровень мага определила по силе заклинания: старик с псом только к утру начали оттаивать; ученик или подмастерье так бы не смогли. Если б здесь действовал орден, а не одиночка, мы бы вообще ни о чём не узнали: маги умеют, когда надо, провернуть дело так, что о нём лишь боги знают, но не люди. А орден приблизительно определила по заклинанию: у каждого ордена они свои, и несут определённый отпечаток силы, которую использует маг при сотворении заклинания. Это заклинание мне не знакомо; также непонятна сила, которую использовал маг. Поэтому я и подумала, что это мог быть Серый плащ, или, возможно, Хейсер: у них нет определённой конкретной силы, которую они используют при сотворении заклинаний, поэтому у них можно встретить заклинания из разных школ. То, что он здесь недавно, я поняла по тому, что он сам полез на кладбище, а не нанял помощников. Не знает он в этом городе никого, к кому можно обратиться с такой просьбой. А то, что он торопится, опять же следует из того, что он сам полез, а не нанял кого-то. Если бы располагал временем, не стал бы рисковать, а поискал бы помощников.

Удивлённый услышанным, я некоторое время сидел, размышляя над её словами.

– Может, ты ещё скажешь, зачем ему череп понадобился? – спросил я её.

От этого вопроса улыбка у моей спутницы пропала, и она нехотя ответила:

– Об этом я даже боюсь думать. Скоро восход Серебряной луны, а в эту ночь некромант, используя череп умершего, может призвать его душу назад в мир живых, чтобы получить ответы на свои вопросы. И если этот маг владеет тёмным волшебством, то он очень опасен, и с ним надо быть крайне осторожным.

События прошедшей ночи меня сильно утомили. Непонятно откуда появившийся сторож вместе с со своим псом сорвали мои планы незаметно выкрасть череп герцога, не привлекая внимания Озарённых. Чтобы немного успокоиться и собраться с мыслями, я попытался вспомнить и обдумать всё связанное с моим путешествием на север. Вначале всё, казалось, шло хорошо: найти корабль, который отправлялся в Гарам, оказалось несложно. Многие торговые корабли, как с юга, так и севера, пересекают Великое море, перевозя товары и людей. На одном из них, большой торговой галере с грузом вина, я и купил себе место на борту. Путешествие по морю мне давалось тяжело: постоянная качка вызывала у меня приступы морской болезни, слабость тела, тошноту; всё это меня подкосило, и я несколько дней не покидал свою каюту. Магию я не рискнул использовать: во-первых, я не знал заклятья, которое могло бы мне помочь справиться с болезнью, а во-вторых, даже если бы я его знал, то вряд ли смог использовать. Постоянно качающаяся палуба и приступы рвоты вряд ли позволили бы мне достаточно сосредоточиться для того, чтобы применить волшебство. Хвала богам, что всё-таки со временем я стал преодолевать болезнь: примерно на пятый день своего путешествия я смог покинуть каюту и выбраться на палубу, чтобы подвергнуться насмешкам моряков, невежественных хамов и ублюдков, вздумавших потешаться надо мной из-за болезни, которая со мной приключилась. Я с трудом сдержал себя, чтобы в ответ на их шуточки не бросить заклинание Боли на слишком уж развеселившихся мореходов. В это путешествие я отправился, втайне скрывая свою принадлежность к Странникам серых путей, поэтому и не мог требовать к себе почтения, которым привык пользоваться. Чтобы оставаться неузнанным, я использовал заклятье Чужого лица, несложное, но весьма полезное. Недорогой наряд паломника и небольшая сумка с необходимыми вещами были всем моим скромным грузом.

Постепенно я сумел справиться с болезнью, привык качке, и перестал обращать внимание на моряков, и те прекратили мне досаждать. Мне даже постепенно начало нравиться плыть, любоваться этой необъятной морской гладью, смотреть, как солнце, постепенно погружаясь за горизонт, преображает море, наполняя синеву воды золотистым сиянием. И та красота, которую я видел, заслоняла собой все те мелкие невзгоды, которые со мной приключались.

Но ближе к концу путешествия, когда я уже считал дни до прибытия в Гарам, обдумывая дальнейшие планы, наш корабль попал в шторм, чуть не перечеркнувший как мои планы, так и жизнь. Ясная синева неба, не предвещавшая угрозы, как-то в одночасье затянулась тучами, шквальный ветер начал вздымать волны, и наш большой надёжный корабль превратился в игрушечную детскую лодку, брошенную на прихоть бушующего моря. Огромные волны, перекатываясь через палубу, сбивали людей с ног, снося за борт всё, что не было надёжно закреплено. Борта корабля трещали, как ворота города под ударами осадного тарана. Мачта корабля сломалась под натиском волн, и вместе с парусами и верёвками, удерживавшими её, громко треснув, рухнула на палубу, и команда, обрубив канаты, сбросила её за борт вместе с остатками парусов.

Матросам оставалось полагаться на вёсла и богов; капитан, привязанный к рулю корабля, управлял судном, раздавая команды морякам. Все, кто не были на вёслах, спустились в трюм, откуда вёдрами черпали воду, бьющую сквозь щели в бортах. Но это всё мало помогало: ветер усиливался, волны становились всё больше, и мне стало ясно, что капитану было уже не под силу спасти его корабль. Несколько особо сильных волн, ударивших в борт, чуть не опрокинули судно, и лишь тяжёлый груз винных бочек не позволил кораблю перевернуться.

Поняв, что ещё немного, и корабль пойдет ко дну, я поспешил на палубу. Магия воды и ветра мне была почти неподвластна, но я знал пару заклинаний, которые могли бы ослабить хоть ненамного силу ветра. Читать заклинание на сотрясающейся под ногами палубе корабля во время шторма было непросто, но я решил рискнуть. Терять мне всё равно было нечего: если ничего не предпринять, то корабль погибнет, и я вместе с ним.

На палубе почти никого не было: последние волны, чуть не опрокинувшие корабль, сбили с ног моряков, смешав их в слабо шевелящуюся кучу. Верёвки, которыми они были обвязаны, не позволили им вылететь за борт, но защитить от удара об деревянный настил корабля они не смогли. Капитан находился у руля корабля, крепко привязанный канатом, и лишь каким-то чудом устоял на ногах и продолжал схватку с природой. Обвязавшись верёвкой, чтобы не вылететь за борт, я стал пробираться к капитану на корму, там палуба была более устойчивой. Когда я каким-то чудом сумел добраться до капитана, я не увидел на его седом лице ни страха, ни растерянности. Лицо северянина оставалось спокойным и сосредоточенным; не обращая внимания на волны, вспышки молний, озаряющие небо и шквальный ветер, он правил своим кораблём, каким-то чудом находя просветы между гигантскими волнами. Подобно воину, он вёл свою борьбу против полчищ врагов, сражаясь до конца, и не собираясь отдавать на поживу морским богам своё судно.

На груди у капитана я заметил небольшую раковину, надетую на неброскую серебряную цепочку. Это был амулет, который Хозяева волн и ветров продают за немалые деньги; его называют «Повелитель ветров». Используя его, можно вызвать ветер, наполняющий паруса кораблей, и экипажу не придётся мучиться, ворочая вёсла; или наоборот, ослабить силу ветра, поднимающего бурю. Но здесь магия проиграла природе: амулет не помог. Исчерпав силу, вложенную в него магом, он так и не смог справиться со штормом, грозящим потопить судно.

Увидев амулет, я сильно обрадовался. Надежда затрепетала у меня в груди; я слабо надеялся на свои заклинания: прочесть их правильно, не сбиться и не потерять контроль, находясь на корабле во время шторма, было почти невозможно, а вот влить силу в уже готовый амулет я мог. Для это сильно стараться не надо. Когда очередная волна, ударившая корабль, отбросила меня к капитану, я без разговоров сорвал у него с шеи цепочку с ракушкой, и поспешил надеть перстень Мелираны, который я прятал в кармане. Я сосредоточился на вливании силы в амулет; чтобы спастись, мне потребовалась бы вся сила, которая мне была доступна. Капитан, сосредоточенный на спасении корабля, не обращал на меня внимания, а я, скорчившись у его ног, черпал силу, откуда только мог. Как швея, я тянул ниточки силы, вплетая их в амулет, наполняя силой вложенные в него чары. Потоки силы пронизывают весь окружающий мир, маг лишь придаёт им форму с помощью заклятий или рун. Но работать с потоками силы непросто: это требует концентрации и погружения. Это тяжёлая работа, приносящая боль и усталость, и чем больше ты черпаешь из потока силы, тем тяжелее за это расплачиваться.

Заклятье, вплетённое в раковину, составил хороший мастер, и я, не пытаясь разобраться в вязи заклинания, переливал всю силу, которую только мог зачерпнуть, стараясь не отвлекаться ни на волны, ни на ветер, бьющий в лицо, ни на воду, рекой струившуюся по телу. Руны, начертанные на ракушке, начали светиться, а сама раковина нагрелась, и стала похожей на уголь, вытащенный только что из печки. И когда, обессилев, я понял, что ещё немного, и я потеряю сознание, я поднял раковину, потрескивающую от переполнявшей её силы, и высвободил заклятье, разом выпустив всю силу, что смог в неё влить.

Я плохо запомнил, что потом произошло. Яркая вспышка, осветившая небо, амулет, рассыпающийся у меня в руках; ветер внезапно стих, а потом, кажется, я потерял сознание. Очнулся я уже в кубрике капитана, укрытый тёплым пледом; вся мокрая одежда была с меня снята. После использования заклятья такой силы тело сильно ослабло, меня бил озноб, голова кружилась. Было такое чувство, что я поднял этой ночью телегу, гружённую камнями. Когда в каюту зашёл матрос, принёсший горячий бульон, я даже не смог сам поесть: руки тряслись, расплескивая бульон; поэтому моряку пришлось меня кормить с ложечки, как немощного старика. И матрос, до этого немало потешавшийся надо мной в начале путешествия, бережно и даже заботливо покормил меня без единого слова насмешки или обиды, а когда, выходя с пустой тарелкой, он по пояс мне поклонился и сказал «Спасибо», я даже не смог что-то ответить на эти слова. После горячего бульона я снова заснул.

Капитан появился позже, когда я проснулся. Он долго сидел возле моего ложа, явно не зная, с чего начать разговор.

– Спасибо тебе, маг. Если бы не ты, мы бы с ребятами сегодня уже гостили на пиру у Морских хозяев. Только отчего ты сразу по чести не сказал, что ты маг, когда вступил на борт моего корабля, а скрыл своё звание под одеянием паломника? Может, оттого Морские хозяева и ниспослали на мой корабль эту бурю, чтоб ты туда не попал, куда плывёшь, и не сотворил какую-нибудь колдовскую мерзость, неся погибель добрым людям?

Вопрос был задан прямо, и требовал ответа; и если ответ не был бы правдив, меня, обессиленного борьбой с бурей, выкинули бы за борт, как полудохлого котёнка. Северяне со времён Великой войны боялись всего, что связано с колдовством, и не без оснований. Тогда эпидемии болезней, насланные колдунами, одна за другой прокатывались по северу, превращая города в кладбища. И, несмотря на Великий договор и прошедшие века, люди севера ничего не забыли; впрочем, как и маги. Подумав, я ответил на вопрос, заданный капитаном:

– Призываю Великую госпожу, Хозяйку жизни и смерти, засвидетельствовать мои слова, и наказать меня, если в них есть ложь. Я не желаю никому зла на севере; нет у меня никаких тайных намерений чинить там зло или иной вред, с колдовством или без оного. То, что скрыл, что я маг, то моё дело, не связанное с каким-нибудь злым умыслом, несущим смерть или иной вред людям. Другого я тебе не скажу, капитан, так же, как не открою дел своих, по которым плыву на север, или отчего скрываю, что я маг. В твоей власти я сейчас, и тебе решать, как со мной поступить, но помни о двух вещах: боги не любят тех, кто за добро платит злом. Да и предсмертное проклятье, как бы я не был слаб, подарить я тебе сумею. И ещё об одном не забудь: на юге есть те, кто знает, что я поплыл на север на твоём корабле, и они с тебя рано или поздно спросят, что со мной случилось, а уж ложь от правды они отличить сумеют. А о том, как маги мстят за гибель своих, ты, северянин, хорошо должен знать.

Капитан недолго размышлял над моими словами.

– Не надо угроз, маг. Я не из тех, кто по протянутой руке бьёт ножом. Скрываешь, зачем плывёшь на север – твоё дело. Мне твоей клятвы довольно: Двуликая хозяйка за ложь спросит, если что, куда строже, чем я. Поэтому тайну твою сберегу, и своим скажу, чтоб язык держали за зубами. А за жизнь свою, и тех, кто на корабле моём плывёт, с меня долг перед тобой маг, который я отплачу, когда потребуешь, серебром ли звонким, или помощью доброй, сам решишь, когда придёт время.

– На том и решим, капитан, – с этими словами я протянул старому моряку руку, чтобы пожатием скрепить уговор. Теперь можно было не опасаться огласки: люди севера славились повсюду своей верностью договору так же, как и умением молчать.

Дальнейшее путешествие моё, хвала морским богам, прошло благополучно, и, несмотря на сильно потрёпанный во время бури парус, сохранившиеся весла позволили нам доплыть до Гарама…

Но, несмотря на неудачи, связанные с моим путешествием по морю и глупым случаем на кладбище, я не собирался отступать от своего плана. Не стоило недооценивать Озарённых, особенно Ищущих, представлявших наибольшую угрозу для меня; но от их зорких глаз меня защищала сила, которая до этого помогла им поймать множество магов, преступивших договор. Сила Мелираны, заключённая в перстне, надежно укрывала меня от поисковых заклинаний, как магов, так и зорких глаз Ищущих. Именно благодаря силе перстня Сардонис и смог скрываться столько лет в Туманных горах, несмотря на все поиски магов и Озарённых; это же сила укроет и меня надёжным щитом от всех попыток меня найти. Об этом свойстве Слезы Мелираны я случайно узнал из книги некромантов, где подробно было описано всё, что было им известно о подарке богини. «Что ж, пусть ищут», – улыбнулся я про себя, представляя их удивление, когда сила, безотказно служившая им много веков, не принесёт результата. Даже любопытно, как они попытаются это объяснить, и что попробуют предпринять. Хотя вряд ли они будут слишком упорствовать: сторож вместе с собакой живы, украден лишь никому не нужный череп, и вряд ли они смогут понять, зачем он мне нужен.

Поэтому, несмотря на угрозу стороны Озарённых, я решил остаться в городе и начать подготовку к ритуалу вызова души. Основные компоненты я привёз собой, череп я получил; осталось купить лишь жертвенных животных и дождаться восхода Серебряной луны. Считается, что в этот единственный день в году Мелирана спускается на землю, и в образе женщины странствует по миру, отдыхая среди смертных. Поэтому во всех странах, городах и сёлах, где почитают богиню, устраивают праздники и пиры, танцуют и веселятся. Храмовые певцы и танцовщицы показывают всё лучшее, что они умеют, услаждая слух и глаза богини, а вместе с ней и обычных верующих. Всю ночь, до тех пор, пока не взойдёт солнце, и богиня вновь не вернётся на свой божественный трон, люди веселятся и радуются. Множество легенд и притч рассказывают о том, как наказывала богиня тех, кто в этот день был грустен; поэтому, чтобы не навлечь гнев богини на себя и на своих близких, надо радоваться жизни в эту ночь, как можешь, ведь жизнь так коротка, и никто не может знать, когда ножницы Хозяйки судеб обрежут твою нить.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю