355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Свадковский » Вор и маг. Трилогия(СИ) » Текст книги (страница 14)
Вор и маг. Трилогия(СИ)
  • Текст добавлен: 4 мая 2017, 03:01

Текст книги "Вор и маг. Трилогия(СИ)"


Автор книги: Алексей Свадковский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

В бой я собирался не спеша, но и не мешкая: времени было не так уж и много. Наконец, когда я был готов, я отправился на конюшню, чтобы выбрать себе жеребца порезвее. На пороге я встретил Ясмеру. Она долго смотрела на меня, не говоря ничего. Мне казалось, она догадалась, куда я собрался. Без слов она подошла ко мне и крепко обняла, а я почувствовал тепло, исходящее от её рук: меня как будто обволакивала какая-то сила, исходившая от неё, и я понял, что она создаёт Щит Ищущих, защищающий воина от колдовства. Мне не хотелось говорить ей, что она делает это зря, что это не нужно: сила Гелиона была со мной, а это означало, что богомерзкая магия южанина будет бессильна.

Так она стояла, долго не отпуская меня, и время замерло для нас двоих. Наконец, она отстранилась; её даже немножко покачивало. Встав на цыпочки, она крепко меня поцеловала, а её губы прошептали:

– Возвращайся.

Летняя ночь на кладбище была очень тихой, лишь где-то в отдалении слышны были стрекотания кузнечиков и шелест листьев на деревьях. Ярко светила полная луна, и в тишине хорошо были слышны слова, произносимые некромантом:

– Эль мортум сахманар зес кареш ин траментис!

Слова древнего заклятья вновь звучали под небесами. Много веков прошло с тех пор, как их в последний раз произносили. И хоть звучали они негромко, те, кому они были предназначены, услышат их за тысячи шагов вокруг.

– Затракеш мелькорум сабатир! Да услышат мои слова жаждущие обрести тишину и покой!

С этими словами ярко вспыхнула начертанная пентаграмма; её серебристое сияние лишь ненамного разогнало темноту, но не имеющие глаз устремились к ней, как мотыльки на пламя свечи.

– Да увидят свет моей звезды утратившие надежду и жаждущие обрести покой!

Призыв прозвучал, осталось ждать результата. То было древнее кладбище, на котором были похоронены тысячи людей; у каждого из них была своя судьба. Все они жили, любили, страдали и умирали, но не все смогли после смерти обрести покой и удалиться навстречу богам. Именно им меня и попросил помочь Ульмар, помочь тем, кто не в силах помочь себе сам – несчастным душам, что оказались однажды на грани жизни и смерти, и так и не сумели обрести покой, страдавшим от того, что живые их не видят и не слышат. Их безмолвные крики и мольбы не были слышны обычным людям; лишь жрецы и некроманты с помощью заклятий и специальных ритуалов могли услышать шёпот мёртвых. Чтобы помогать этим несчастным, по воле Мелираны и появились когда-то некроманты, проводники между жизнью и смертью…

Вот появилась и первая тень, устремившаяся к свету пентаграммы. По мере приближения она всё больше приобретала человеческие очертания, становясь похожей на того, кем человек был при жизни. Наконец, оказавшись в свете пентаграммы, призрак обрёл отчётливую форму, и стал выглядеть так, как он сам себя помнил перед смертью; передо мной стоял невысокий, пухлый человек с почти лысой головой, на которой кое-где виднелись пучки седых волос. Простая тёмная одежда грубого покроя и плащ с капюшоном, показавшиеся мне какими-то знакомыми, были его нарядом.

– Кто ты, дух? Назови себя, и поведай мне о том, какие цепи удерживают тебя на земле! Что помешало тебе уйти в обитель богов?

Я точно следовал ритуалу, подробно описанному в книге некромантов. Мне впервые приходилось создавать подобную пентаграмму и проводить ритуал призыва беспокойных душ. Поэтому я очень волновался, опасаясь что-нибудь напутать или сделать что-то не так.

Призрак, не обращая внимания на мои вопросы, внимательно смотрел на меня и на книгу некромантов, что лежала предо мной на поставке.

– Какая честь, владыка! Я так долго ждал, когда орден пришлёт тех, кто отомстит за мою смерть и накажет того, кто подло убил меня на этом кладбище! Но почему вас так долго не было? Луны сменялись одна за другой, люди приходили и уходили, а мастера ордена так и не пришли ко мне, чтобы отнести прах тела моего в дом братьев моих, чтобы там он покоился среди тех, с кем служил и кого помнил. Я ждал… Ждал, когда придут сюда те, кто носит чёрные одеяния; те, кто услышат слова мои… Уже надежда почти пропала, и отчаяние всё более охватывало душу мою. Но хвала богам! Я вижу перед собой владыку ордена моего, который поможет мне обрести покой и удалиться навстречу Двуликой госпоже!

Растерявшись от всего услышанного, я ещё раз потребовал то, о чём было написано в книге ритуалов:

– Кто ты, дух? Назови своё имя, и поведай мне о том, что оставило тебя на земле!

– Владыка не знает имени моего! – с грустью произнёс призрак. – Видно, много лет прошло с тех пор, как я был убит на этом кладбище… Я Уртам, сын Рахема, мастер Чёрного круга, Властитель смерти, Дарующий покой, признанный магистр Хозяев смерти. По воле главы ордена некромантов, великого магистра Сардониса, я отправился на север, дабы проверить старые захоронения и курганы. До нас дошли слухи о появлении большого количества беспокойных духов, и я был направлен сюда, чтобы помочь несчастным обрести покой и найти свет богов. Когда я молился в часовне Мелираны на этом кладбище, кто-то подло ударил меня в спину. Я не успел ни увидеть убийцу своего, ни бросить заклинание в ответ на подлый удар. Но я знал, что орден пришлёт сюда того, кто отомстит за меня и заберёт вещи мои – книгу заклинаний и посох, а также прах мой отнесёт в нашу цитадель. Скажите мне, владыка, что задержало вас так надолго? Что стало с великим владыкой Сардонисом, и почему кроме вас я не вижу других магов?

Теперь я понял, почему призрак древнего некроманта называл меня владыкой! Кем ещё я для него мог быть! На пальце у меня сверкала Слеза Мелираны, предо мной лежала книга главы ордена; кем же ещё я мог быть для него! Но как же я мог сказать ему правду о том, что не было более ордена, которому он столько лет служил, что цитадель Хозяев смерти разрушена, и что само упоминание о некромантах под запретом; что не было более тех, кто носил чёрные одеяния, и что смерть его останется неотмщённой, ибо убийца его давно уже мертв? Как же я мог всё это сказать? Да и нужно ли было знать эту правду несчастной душе, верившей столько веков, что она не забыта, что за ней придут и помогут? Нет, я не мог! Я хотел, чтобы он ушёл спокойно, с улыбкой и верой в то, что всё, чему он служил, не погибло, а существует и ныне во всей славе и красоте, которые он помнил!

– Прости, собрат, что так долго заставили тебя ждать. Но мы не могли предстать перед тобой, не отомстив за тебя. Убийца твой понёс заслуженную кару, хоть поиски его и растянулись на годы. Потом владыка Сардонис ушёл к богам, и мы ждали нового владыку ордена, и это потребовало времени. Но теперь, когда всё кончено, чтобы заслужить твоё прощение я сам пришёл сюда. Я помогу тебе уйти по Звёздному мосту, – глупая, успокаивающая ложь, но я был уверен, что призрак, столько веков ожидавший собратьев, легко в неё поверит.

Услышав мои слова, призрак понимающе кивнул головой.

– Спасибо за честь, что вы оказали мне, владыка! Позвольте, я провожу вас к месту, где покоится прах мой; рядом с ним лежат и вещи мои. Нельзя, чтобы они попали в руки простых людей, не обладающих мудростью. С их помощью можно сотворить много вреда. Я не мог уйти спокойно и оставить эти вещи без присмотра.

Призрак покинул пентаграмму и серебристым облаком полетел вперёд.

А я с облегчением выдохнул. Он поверил моим словам! Для духов время течёт по-другому, гораздо быстрее, чем для людей. Сотня лет промелькнула, или год, им разобраться трудно. Я торопливо пошёл за облаком, плывшим впереди меня. Призраки неразличимы в свете солнца, но их можно разглядеть при свете луны, как правило, в полнолуние, когда она светит наиболее ярко. Вот почему луну ещё иногда называют «солнцем мёртвых».

Значительно отдалившись от пентаграммы, призрак, наконец, остановился возле небольшой кучки камней, и до меня донёсся едва слышимый шёпот.

– Это здесь.

Присмотревшись к камням, я понял, что это остатки какого-то строения, развалившегося много веков назад. Подняв руку, я призвал Волну Мелвиса. Удар – и камни, большие и малые, с грохотом разлетелись вокруг, как осенние листья. Призрак, не обращая внимания, продолжал висеть над землёй. Подойдя к тому месту, где он парил, я начал разрывать землю, размягчая её ритуальным ножом. Наконец, лезвие обо что-то ударилось, и я стал копать аккуратней. Из земли показался длинный чёрный посох, укутанный вязью рун и с навершием в виде большого тёмного кристалла, испускавшего едва видимое в свете луны красное сияние.

– Это Махранаш, Багровое пламя. Он сделан из ветви сумеречного дуба, что растёт на границе между мирами живых и мёртвых. Кристалл, что сверкает в его вершине, содержит в себе свет звезды, что сияет в долине Отчаяния; лучи его губительны для дерзнувших нарушить границы нашего мира. Немало демонов и нежити было повержено силой его и изгнано из пределов нашего мира. Но свет его опасен не только для демонов и нежити, но и для простых смертных: багровое пламя легко сожжёт тело человека. Оставить его без присмотра и уйти к моей возлюбленной госпоже в царство смерти я не мог!

Рядом с посохом я нашёл небольшую книгу в чёрном переплете: это была книга заклинаний и ритуалов. Взяв её в руки, я почувствовал покалывание в пальцах: несмотря на прошедшие века, охранное заклятье всё ещё действовало. Подобную вещь также ни в коем случае нельзя было оставлять без присмотра: в руках любопытного или глупца знания, что были записаны в книге, могли натворить немало зла.

Под книгой и посохом я нашёл кости Уртама. Я стал аккуратно выгребать их и складывать в свой плащ, который расстелил на земле.

– Скажи, мудрый, как получилось, что столь опытного волшебника убил не маг или демон, а безвестный убийца?

– Это ещё одна из причин, не давших мне уйти навстречу свету. Это был не обычный убийца, а хитрый и коварный враг, знавший обо мне и о моих привычках. Когда я молился Двуликой госпоже, чтобы ничто не стояло между ею и мной, я снимал с себя покровы защитных заклятий, и враг об этом откуда-то знал. Он убил меня в часовне в момент молитвы, когда я меньше всего ожидал нападения. Да и стрела, выпущенная им, несла на себе заклятье, мгновенно оборвавшее мою жизнь. Потом убийца зачем-то спрятал моё тело и посох в каком-то заброшенном склепе и скрылся. Обычный убийца не мог знать меня так хорошо. То был кто-то из нашего ордена, вероятно, предатель, пожелавший мне смерти; иного объяснения найти я не могу. Но теперь это всё не имеет значения, раз он понёс заслуженную кару. Всё, что мне оставалось сделать в этом мире, теперь завершено, и я могу уйти по Звёздному мосту в Обитель тишины и света!

На миг серебряная полупрозрачная дымка, витавшая на месте забытого склепа, засияла ярче, и я вновь, как в свете пентаграммы, увидел старого мага; но теперь он выглядел совсем по-другому. Сияние охватывало его фигуру, от него веяло мудростью и силой, но больше всего меня в этот миг поразили его глаза, наполненные разумом и добротой. Он смотрел на меня с какой-то потаённой улыбкой, и я вдруг понял, что он разгадал мой несложный обман. Он всё знал, но так и не спросил меня, что же произошло на самом деле.

Неожиданно его голос зазвучал в моей голове: «Спасибо за всё, собрат! Пусть благословение нашей госпожи пребывает с тобой, и не оставит тебя её милость. А мне пора. Я и так пребывал слишком долго в этом мире!»

За его спиной я увидел всё более разгорающееся сияние. Вот яркая вспышка озарила чистый небосклон, прогрохотал гром, в землю ударили молнии – и я увидел то, что простым смертным недоступно: звёзды закружились на ночном небе, срываясь со своих мест. Они выстраивались в огромную спираль, уходящую в небеса, и по этой дороге из звёзд устремилась душа старого некроманта в Обитель тишины и света. Лишь немногие из смертных удостаивались такой чести – пройти дорогой богов, когда сами звёзды падают тебе под ноги, чтобы служить мостом. Но, видно, маг совершил немало хорошего при жизни и после неё, раз был удостоен подобной чести. Прощай собрат! Пусть будет легка твоя дорога, и не померкнут над тобой звёзды, а милость Двуликой госпожи не покинет тебя на последнем суде!

Звёзды вновь заняли свои места на небосклоне; снова стал слышен шелест ветра в ветвях деревьев. Где-то раздался крик ночной птицы. Как будто ничего и не произошло. Жизнь вокруг снова шла своим чередом. Лишь магический посох и небольшая чёрная книжка, лежавшие у моих ног, были свидетельством того, что всё это было явью.

Подобрав их из травы и захватив с собой плащ с останками некроманта, я направился назад к месту проведения ритуала. Подойдя к пентаграмме, по-прежнему светившейся в темноте, я увидел возле неё нового гостя – небольшое тёмное облачко, кружившееся вокруг, но так и не решавшееся влететь в свет пентаграммы. Отложив вещи в сторону и прочистив горло, я произнёс:

– Войди в свет моей звезды, дух и поведай мне о том, какие цепи тебя удерживают в этом мире!

Так и началась моя работа в качестве некроманта на этом древнем кладбище. Днём я отсыпался и изучал заклинания, совершенствуя своё искусство магии смерти. По ночам я проводил ритуал призыва; подобно маяку, указывающему кораблям путь в безопасную бухту, свет моей звезды становился для отчаявшихся душ огоньком последней надежды, и те, кто почти утратил её, устремлялись к нему, подобно мотылькам, летящим на пламя костра. А я искренне старался помочь всем, если это было в моих силах.

Но были не только те, кто хотел обрести покой: сложнее было с теми, кто хотел справедливости или мести. Старый воевода, несправедливо обвинённый в измене, торговец, отравленный своей женой, желавшей выйти замуж за любовника; я не знал, чем помочь им. А были ещё десятки других. Я не знал, как добиться оправдания для того, кто был мёртв уже не одну сотню лет, но хотел, тем не менее, обелить своё имя; или как наказать того, кто уже и так мёртв. Мои слова не могли их успокоить, и они по-прежнему жаждали справедливости или мести, а я не мог ничего этого дать им. Я снова почувствовал себя как когда-то в зачумлённом городе, когда меня со всех сторон окружали больные. Они все просили помощи, но помочь всем я был не в силах, и потому лечил тех, кому ещё мог помочь до того, как закончатся лекарства, с болью в сердце отказывая тяжело или безнадёжно больным.

Передо мной пронеслась целая вереница призраков из разных эпох и сословий: бедняки и графы, женщины и мужчины, молодые и старики, все со своими бедами и заботами. Но во всей череде призраков, что явились на мой зов за всё то время, мне запомнились более всего двое детей – мальчик и девочка, близнецы. Двумя маленькими серебристыми облачками они вплыли в свет моей звезды, и я увидел перед собой совсем ещё крох лет пяти-шести. Испугано и удивленно, они смотрели на меня, держась за руки.

– Дяденька, скажите, а вы не видели нашу маму? Она обещала за нами прийти, но всё не идёт, а мы очень по ней скучаем! Нам здесь скучно и плохо. Мы хотим домой, к маме, а дети, которые сюда приходят, с нами играть не хотят. Мы очень хотим кого-нибудь из них оставить с нами, чтобы нам было играть веселее, но дядя сторож не разрешает, и всё время нас прогоняет, едва только мы выберем кого-то для игр…

– Скажите, а что произошло? Почему вы не ушли? Разве вы не видели свет?

Дети безвинны, и грехов, что удержали бы их в этом мире, быть не могло; значит, это было что-то другое. Мальчик с девочкой согласно закивали.

– Видели, но мы маме обещали дождаться её и никуда не уходить, поэтому мы и остались.

– А почему мама вас оставила одних, да ещё в этом месте? – спросил я.

Переглянувшись, дети замолчали на мгновение, но затем мальчик мне ответил:

– Мы не знаем. Мы жили в деревне, далеко за городом. У нас случился голод, есть стало нечего. Потом умер папа, и с едой стало совсем плохо, и нас выгнали из дома за долги, и мы подались в город. Там у мамы была родня, и мы надеялись, что они нам помогут.

Но когда мы пришли к ним, они нас прогнали. Злая тётя, мамина сестра, сказала, что в её доме нет места для таких, как мы. Мы искали в городе пристанище, чтобы переночевать, но нас отовсюду гнали: без денег мы были никому не нужны. Тогда маме кто-то посоветовал переночевать здесь, в старом склепе. Нам не нашлось места среди живых, и мы решили ночевать у мёртвых. Мама оставила нас вместе с Анешкой в склепе неподалёку, а сама ушла в город поискать еды. Она попросила нас дождаться её.

Тогда было очень холодно и сильно дул ветер. Мы долго ждали её, а её всё не было и не было. Костёр, который мы разожгли, почти потух и совсем не грел, а набрать новых дров было негде. Чтобы было не так холодно, мы прижимались покрепче друг к дружке, а ещё очень хотелось спать. Чтоб не заснуть, мы говорили друг с другом, рассказывали сказки и истории, а мама всё не шла и не шла…

Снег сыпал без конца, и завывал ветер. Глаза сами собой закрывались. Чтобы разжечь костёр, я оставил Анешку и пошёл искать дрова. Я ходил вокруг старого склепа и рылся в снегу, ища что-нибудь, что можно было бы зажечь. Я обещал папе перед его смертью присматривать за мамой и сестрёнкой; а когда я смог найти пару веток и вернулся назад, Анешка уже не шевелилась. Я звал её, кричал, а потом, чтобы её согреть, обнял её крепко-крепко и заснул вместе с ней. И во сне я увидел Анешку, и свет, который нас звал к себе. Но без мамы мы никуда идти не хотели, ведь мы ей пообещали, что останемся здесь. Мы так и сказали, что уйдём только с ней, и с тех пор мы ждём её…

Я смотрел на этих детишек в тонких залатанных одежонках, и мне было очень больно и стыдно за себя и за весь род людской. Как мог называть себя человеком тот, кто прогнал с порога своего дома во время зимы мать с двумя детьми? Кем надо быть, чтобы отказать в ночлеге двум замёрзшим детям? Зачем мы строим храмы, если в них не находится места для людей в час нужды? Неужели сердца людей, живших в том городе, были закрыты для сострадания и милосердия? О боги, почему матери пришлось бросить своих детей на смерть в таком месте; даже животные более милосердны. О боги! Может, потому вы и отдалились от нас, чтобы не видеть всё зло, жестокость и мерзость наших поступков, чтоб не ожесточились ваши сердца.

Мне было очень больно. Мне хотелось наказать всех тех бессердечных, безжалостных людей, наказать их строго и справедливо. Прийти в тот дом, под крышей которого не нашлось места для детей и их матери, и обрушить его стены; сжечь дотла таверны, которых было полно в этом городе, и владельцы которых скорее позволят людям умереть под дверью, чем погреться у очага. Мне хотелось сделать хоть что-нибудь. Но прежде всего, нужно было помочь двум малышам, что смотрели на меня с надеждой.

– Скажите мне, как звали вашу маму?

– Линна из Фирела.

К пентаграмме я добавил ещё две руны: «джидас», Свет, не знающий преград, и «ранн», Зов, идущий в пустоту. Где бы ни была Линна из Фирела, в свете ли, в темноте, средь богов или отверженных, зов своих детей она услышала бы и пришла, а если нет, то где б она не была, я бы привёл её туда.

Теперь – знак Триединства. Разрезав своё запястье, я начертил его своей кровью. Этот символ должен был объединить волю мага, пославшего зов, волю того, кто зовёт и волю того, кто придёт на его зов. Если все три малых круга, начертанные в моём треугольнике, начали бы светиться, то все условия были бы соблюдены. В таком случае можно было обойтись без ритуальных жертв. Ещё раз оглядев собственное творение, я обратился к детям, с интересом наблюдавшим, что это я там делал.

– А теперь, давайте позовём вашу маму вместе!

Переглянувшись, детишки дружно завопили:

– Мама! Мама!

Свет пентаграммы стал меняться, как будто на зов этих детей кто-то вдалеке обратил внимание. Символ Триединства всё более наливался светом. Зов был услышан. Откуда-то из неведомых глубин бытия, мать устремилась на зов своих детей. Границы между мирами живых и мёртвых были прочны, и я был готов помочь духу, спешащему на зов, вливая свою силу в пентаграмму, служившую ему мостом. Душа, что летела на зов, легко разорвала преграды, едва ли их заметив, а стражи границ пропустили её без препон. Наконец, пентаграмма вспыхнула удивительно ярким светом, и я увидел в ней не трёх, а четырёх людей: крепко прижимая к себе детей, там стояла мать, а рядом с ней был невысокий мужчина. Я понял, что это был отец, который не мог не откликнуться.

Вопли радости детей, спустя столько времени увидевших своих родителей, мать и отец, обнимающие их и плачущие одновременно… Их лица светились невероятно счастливыми улыбками, ведь они всё ещё не верили в происходящее. Но правила должны были быть соблюдены. Свет треугольника начал постепенно гаснуть: не подкреплённый силой жертвенной крови, он был, несмотря на волю призванных душ, слаб, и сила его быстро иссякала. И пока он ещё горел, я задал вопрос, мучавший меня всё время:

– Линна из Фирела, почему ты не пришла к своим детям?

Улыбка счастья на миг пропала с лица матери. Я видел, что ей были горьки воспоминания о прошедшем.

– Потому что я умерла, ваша милость. В тот день, когда я оставила здесь своих малышей, меня сбил аристократ, куда-то очень быстро ехавший на лошади. Потом моё тело подобрали жрецы. В стране был голод, и на улицах часто умирали люди; опасаясь эпидемии, власти заставили жрецов покинуть их храмы и собирать умерших от голода и холода. Они обмыли моё тело, и вместе со всеми похоронили в общей могиле.

– Как звали тех, кто прогнал тебя со своего порога? Могли ли они тебе помочь, или сами умирали от голода? – это был ещё один важный вопрос.

– Муж моей сестры был торговцем зерном, и они были богаты.

Так я и думал. Скорее бедняк, знавший сам не понаслышке, что такое голод, поделится с тобой краюхой хлеба, чем богач бросит со своего стола хотя бы крошку!

– Как звали твоих сестру и мужа?

– Конн из Дермонда и Ламисса из Фирела, ваша милость. Они уже давно мертвы, остались лишь их потомки…

Свет треугольника начал гаснуть. Сила, наполнявшая его, почти исчезла.

– Ступай с миром, Линна из Фирела! Ступайте с миром вы все, пока граница миров не сомкнулась.

Молча мне поклонился отец, мать просто улыбнулась с благодарностью, а дети весело закричали «Спасибо!» Потом они ушли, и темнота смокнулась за ними.

Следующим утром я с трудом смог проснуться. Я не рассчитал свои силы, слишком много их потратив на прошлый призыв. Горло пересохло, и пить хотелось ужасно. Сторож, сидевший возле моей постели и что-то мастеривший, протянул мне чашку с каким-то отваром.

– Этой ночью… – начал я, когда смог говорить. Но сторож, не дав мне закончить, перебил меня:

– Этой ночью ты будешь спать, некромант, в своей постели, как и во все последующие ночи. Хватит ритуалов, Арен. Тебе нужно отдохнуть; ты и так сделал очень много, с лихвой оплатив мою помощь.

Я устало возразил:

– Я не сделал и половины того, что хотел.

– Ты сделал очень много, – сказал сторож. – Ты забрал Багровое пламя, и я, наконец, перестану воевать с теми, кто его ищет. Ты угомонил призраков близнецов, и больше мне не придётся с ними мучиться, ведь поделать с ними ничего было нельзя, и объяснить тоже. И что я только не делал, чтоб их отвлечь от детей: и игрушки им подкидывал, и сон-траву развешивал, а этих сорванцов ничего не брало. Они даже днём появляться ухитрялись, а если какой ребёнок ночью на кладбище из-за роз этих проклятых оказывался, то уж только поспевай спасать! Раз пять я силком у них отбивал ребёнка; скучно им было, понимаешь, играть не с кем. А теперь хоть этой обузой стало меньше. Да и помимо них, ещё десяток духов, наконец, обрели покой, благодаря тебе.

Выслушав всё это и обдумав, я осторожно спросил о том, что меня интересовало:

– А кем были те, кто искал Багровое пламя?

– Не знаю – угрюмо ответил старик, не отрывая взгляда от огня, горевшего в камине. Видно, ему нелегко давался этот разговор. – Но кто-то долго и упорно ищет эту штуку. Кто-то знал, что она спрятана на старом кладбище. Столько веков минуло, но его искали, и до сих пор ищут. Слишком могущественна сила Багрового пламени, чтоб о нём так просто забыть.

То была ещё ода загадка для моей копилки тайн. Нужно было быть осторожным с этим предметом. Я ещё раз взглянул на посох, мирно стоявший возле камина. Чёрное узловатое дерево было покрыто странными узорами; ближе к навершию дерево охватывали полосы металла, покрытые вязью рун, из которых я знал едва ли половину; и наконец, навершие посоха – тёмный кристалл, размером с мужской кулак, едва заметно светящийся, когда его касался свет луны. Тогда мне так и не хватило времени как следует изучить наследство старого мага и решить, что с ним делать.

– И что теперь? – спросил я у старика, не отрывавшего взгляда от пламени.

– То, что ты и задумал, маг. Твоя плотина почти закончена, отводные каналы готовы. Ещё неделя-две – и всё будет готово. Останется тебе только выкопать сокровища, да подумать, как и на чём везти их; да не забыть ещё про обещанье, данное тобой герцогу.

– А что будет с ними? – спросил я старика, кивнув в сторону кладбища. – Кто, кроме меня, им поможет?

– А они останутся и подождут другого некроманта. Или у жрецов проснётся совесть, и они начнут помогать ещё кому-то, кроме себя, – ответил старик. И добавил. – А тебе, некромант, пора возвращаться домой. Тебя, я думаю, там уже заждались.

Я обдумал сказанное мне Ульмаром, и признал его правоту. Сил на то, чтобы и дальше проводить ритуалы у меня почти не оставалось; ещё немного, и я сам рисковал присоединиться к тем, кому хотел помочь. Пора было, наконец, заняться и своими делами. Клад скоро будет в моих руках, и теперь надо было думать, как его вывезти безопасно до сезона осенних штормов, когда корабли на долгие месяцы застынут в портах, ожидая окончания бурь. Я решил съездить в деревню и проверить ход работ, а потом направиться в порт и присмотреть подходящий корабль, который отправлялся бы на юг. Эти поездки должны были занять не меньше двух дней.

В ту ночь я никак не мог заснуть, ворочаясь на жёсткой кровати и размышляя обо всём, что произошло со мной на севере, но усталость всё-таки взяла своё, и я смог забыться долгим безмятежным сном.

Возле озера, скрывшего под собой курганы, вовсю кипела работа. Сотни людей трудились над возведением дамбы и выкапыванием каналов для отвода воды, сновали туда-сюда телеги, нагруженные землей и камнями, землекопы заступами утрамбовывали землю на плотине. За всеми этими работами наблюдал архитектор, нанятый мной в городе. Сверяясь с чертежом, который он держал в руках, рядом стоял староста деревни, тоже наблюдавший за ходом работ, и, судя по его довольной улыбке, на стройке всё шло хорошо. Подойдя к ним и поприветствовав по очереди обоих, я поинтересовался ходом работ. Староста поспешил ответить:

– Ещё пять дней, ваша милость, и можно будет отводить воду. Так что готовьте денежки за проделанную работу, и про награду не забудьте, как и обещали! Хотя мне кажется, ваша милость, не стоило вам так их торопить с проведением работ. Спешка – она ни к чему в таком строительстве. Лучше не спеша, с умом и сноровкой, раз уж всё равно за это деньги платятся. Когда предки строили первую насыпь, они три года только брёвна свозили, а вы за пару месяцев всё построить хотите, – неодобрительно продолжил он, покачивая при этом головой.

Мне был противен староста, как впрочем, и все жители этой деревеньки. Чтобы получить согласие на проведение работ, я выдумал историю про сон, ниспосланный мне духами курганов, о том, что вновь они хотят видеть солнце над собой и слишком сильно давит на них толща воды. Представившись купцом с юга, я попросил у деревенских жителей разрешения на то, чтобы возвести плотину, которое легко и получил. Ещё бы! Представляю, как они радовались тому, что нашёлся какой-то дурак, готовый выложить кучу золота, чтобы осушить долину вместе с курганами, в которой они снова смогут пасти своих коров и коз, а им при этом не придётся даже отрывать свои задницы с печей. Поэтому они легко поверили истории, выдуманной мной; их не интересовало, почему это духи курганов попросили о помощи купца с далёкого юга, и почему это купец, бросив все свои дела, примчался им помогать, тратя огромные по местным меркам деньги. Им было на всё это наплевать, впрочем, как и мне на то, сколько простоит дамба, возведённая за пару месяцев. Для меня главным было время. Не успей я до осенних штормов получить сокровища – и остался бы там на полгода, пока корабли вновь не смогли бы плавать по Великому морю. Поэтому артели строителей, нанятой мной в городе, была обещана хорошая награда, если они успеют до определённого срока возвести дамбу и проложить каналы.

И теперь я с удовольствием смотрел на то, как золото и труд людей сделали то, перед чем магия была бессильна: повинуясь моей воле, сотни людей трудились над воплощением задуманного мной. В этом тоже было своеобразное волшебство: горсть золота – и сотни людей готовы были выполнять твои приказы, строить или разрушать, убивать или помогать. Деньги всегда были силой, приводящей, подобно заклинанию, в движение могучие механизмы, спрятанные в самих людях. Мешок золота – и воздвигаются дворцы и библиотеки; мешок золота – и появляются больницы и приюты для бездомных. Или другое – за золото армии наёмников готовы по твоей воле штурмовать города или завоёвывать страны. Ещё золото – и подкупленные лорды свергнут своего владыку, чтобы возвести на трон нового. Магию золота нельзя недооценивать. Подчас она может то, что недоступно обычному волшебству, и мне всегда следует об этом помнить: ведь золото не оставляет за собой следов, по которым могут идти Ищущие.

Дни быстро бежали один за другим. Пять дней, отведённых на окончание стройки, подошли к концу. Я посветил их отдыху и прогулкам по окрестностям деревеньки. Единственное, что мне мешало – это брюзжание старосты, похожего на надоедливого комара, о том, что строители слишком торопятся с проведением работ, и что плотина, построенная так скоро, долго не простоит. Будь его воля – и строительство растянулось бы на годы. Этот дурак почему-то решил, что я буду за свои деньги строить им плотину на века, чтоб они и дальше могли ничего не делать, а только поплёвывать в потолок в своих домах; если б не я, там вообще никто ничего не стал бы делать: так бы и плескалось озеро на месте долины. А теперь меня ещё должно было беспокоить, сколько лет простоит дамба, которую построили там мои люди. Да плевать я на это хотел! «Главное, чтобы она не развалилась до того, как я смогу достать клад, а что будет после, пускай думают местные, которые не сочли нужным даже помочь землекопам при проведении работ. Вот ещё! Землекопам за работу деньги платят, а они лучше своими делами займутся. Вот пускай потом и думают, как поддерживать в порядке то, что здесь построено. А если плотину снова размоет паводок, то они, видимо, опять будут ждать кого-нибудь, кто для них построит новую!» – думал я.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю