Текст книги "История Константинопольских соборов IX века"
Автор книги: Алексей Лебедев
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
История Константинопольских соборов IX века
Предисловие
Я ненавижу сам и учу ненавидеть других три порока: ложь, коварство и поддельную любовь.
Письмо патр. Фотия к патрикию Феофилакту (Ер. 119)
Издаваемая книга профессора А. П. Лебедева посвящена значимому периоду в истории Византии, в жизни Византийской и в целом Восточной Церкви. Этот период связан с деятельностью выдающегося церковного деятеля византийской истории – константинопольского патриарха Фотия. Эпоха патриаршества Фотия является во многих отношениях замечательной и в то же время сложной. В истории Византии она определяется крутыми переменами в общественной и церковной жизни. В политике этот период характерен переходом от частой смены императорских династий к признанию необходимости более постоянного и твердого правления, что выразилось прежде всего в утверждении Македонской династии. Теоретическим обоснованием этой идеи стало законодательство Василия I Македонского и его сына Льва VI Мудрого, в котором были ясно определены прерогативы верховной власти, основанной на божественном авторитете.[1]1
См.: Вернадский Г. В. Византийские учения о власти царя и патриарха // Recueil N. P. Kondacov. Prague, 1926. С. 46–69.
[Закрыть] Во внешней политике период отмечен началом византийской «реконкисты» – восстановлением власти императора в восточной Малой Азии, на территориях, захваченных арабами в ѴІІ–ѴІІІ вв.
В церковной жизни в середине IX в. в Византии наблюдается переход от бурных споров об иконопочитании к богословскому затишью, своеобразному консерватизму, охранению уже выясненных в предшествующие века догматов, их защите от разнообразных еретических учений (к примеру – павликиан).[2]2
Лебедев А. 77. Очерки внутренней истории Византийско–восточной церкви в IX, X и XI вв. СПб., 1998; Beck H. – G. Kirche und theologische Literatur im byzantinischen Reich. Mimchen, 1959. S. 526.
[Закрыть] Поэтому наиболее выдающимися церковными деятелями сознавалась необходимость установления твердых норм Православия. Эта необходимость подчеркивала стремление к воссозданию богословских школ. В истории интеллектуальной жизни – это эпоха развития науки и литературы, организации придворной школы кесарем Вардой при поддержке императора. Самое непосредственное участие в этом процессе принимал Фотий.[3]3
Lemerle P. Le premier humanisme byzantin. P., 1972.
[Закрыть]
В истории Западной Церкви рассматриваемый период характерен развитием нового церковно–политического направления, связанного с утверждением системы папства. Это был период понтификатов Николая I Великого, Адриана II и Иоанна VIII, когда средневековая концепция папской власти утверждалась не только в теории, но и на практике. Особенно это было связано с именем Николая I. Хотя его политика подготавливалась идеями и действиями предшествующих пап с V и IX вв., тем не менее правление этого понтифика представляет не просто новый шаг в развитии папской доктрины. Николай I понимал примат Римской Церкви как ее супрематию. Причем в своих рассуждениях он идет дальше. Руководствуясь евангельским принципом «Ты еси Петр, и на сем камне я созижду Церковь Мою» (Мф. 16, 18), папа утверждал, что верховная власть над Церковью находится в руках римского первосвященника, а Римская Церковь является хранительницей чистого предания, образцом веры для всего христианского мира. Высокие привилегии дают папе право и налагают обязанность руководить всею Церковью в делах веры и дисциплины. Эти принципы папа старался обосновать ссылками на Св. Писание, творения отцов Церкви, постановления соборов,[4]4
Ссылались прежде всего на 3–е и 5–е правило Сардикийского собора. Но уже в V в. Карфагенским собором эти притязания были отвергнуты. См. обоснование верховенства папы в письме Николая I к императору Михаилу III (PL. Т. 119. Col. 949–950).
[Закрыть] а также на новоявленный в период понтификата Николая I особый источник – Лжеисидоровы декреталии.
Но в своей политике папа Николай I столкнулся с сопротивлением со стороцы митрополитов, которые, согласно папской доктрине авторитета, теряли половину своей власти. Они нелегко отказывались от полномочного управления своими диоцезами, и когда папа вмешивался в дела их митрополий, требуя подчинения его власти, оказывали ему сопротивление.[5]5
Здесь следует упомянуть борьбу с папой Николаем I Иоанна, архиепископа Равенны, Гинкмара, архиепископа Реймсского, и долгое противостояние папскому авторитету со стороны немецкого епископата, поддержанного Лотарем II. См.: Лортц Й. История Церкви. М., 1999. Т. 1. С. 262.
[Закрыть] Естественно, против такой политики пап выступила Восточная Церковь со своими традициями церковного устройства, основанными на принципах соборности и совместного управления пятью патриархами.[6]6
О принципах церковного управления см.: Заозерскиіі Н. А. О церковной власти. Сергиев Посад, 1984; Beck H. – G. Geschichte der orthodoxen Kirchen im byzantinischen Reich. Miinchen, 1980.
[Закрыть] Выразителем этих традиций явился патриарх Фотий. В лице Николая I и Фотия история свела в борьбе две крупные личности, которым суждено было выступить представителями двух половин единой Церкви, каждая из которых отстаивала свой церковный идеал. Столкновение было принципиальным – столкновение различных сложившихся церковных традиций, воззрений, обычаев, которое затем перешло на личные отношения. Эти тенденции отчетливо проявляются в их переписке.[7]7
PL. T. 119, Col. 789. – Ответы папы Николая I патриарху Фотию. Ibid. Col. 949–950. – Ответ папы Николая I имп. Михаилу III.
[Закрыть] Провозгласив примат Рима в делах Церкви за непреложный догмат, Николай в дальнейшем держался этого принципа неизменно. Поэтому, когда в Константинополе произошли события, в результате которых патриарх Игнатий лишился своей кафедры, а на его место был возведен Фотий, Николай I истолковал обращение по этому поводу византийского правительства в Рим как просьбу об утверждении нового патриарха.[8]8
Лебедев А. П. История разделения Церквей в IX, X и XI вв. СПб., 1999. С. 34.
[Закрыть] Он решительно и открыто принял на себя роль верховного судьи и вершителя судеб Вселенской Церкви. Фотий же вовсе не стремился подчинять Восток папе и выступил с раскрытием своих взглядов на каноническое устройство Церкви. Двум указанным традициям суждено было прийти в столкновение на Константинопольских соборах середины IX в.
Этой непростой проблеме борьбы Западной и Восточной Церквей в период правления Фотия и посвящена издаваемая книга А. П. Лебедева, в которой автор рассматривает историю Константинопольских соборов середины IX в. на фоне разворачивающейся в Византийской Церкви борьбы сторонников свергнутого патриарха Игнатия и сторонников Фотия. Книга является составной частью исследования А. П. Лебедева о взаимоотношении двух Церквей в период их разделения в IX—XI вв.
Как и в других своих концептуальных исследованиях, А. П. Лебедев строит свое изложение на основе анализа источников. Несомненно, он разделял мнение Ф. А. Курганова, что патриарх Фотий «бесспорно относится к тем крупным историческим личностям, о которых каждый исследователь должен составить то или иное определенное мнение, если он хочет провести цельный, точно выработанный взгляд на всю область истории Церкви».[9]9
Курганов Ф. А. К исследованию о патриархе Фотии // Христианское Чтение. Ч. 2. 1895. С. 174. См. также: Иванцов–Платонов А. М. К исследованиям о Фотии, патриархе Константинопольском. М., 1892. С. 5.
[Закрыть] Такой взгляд может быть составлен только при комплексном изучении всех дошедших до нас источников. Но в то же время, в соответствии с задачами своего исследования, А. П. Лебедев не приводит их обзора. Поэтому следует кратко охарактеризовать основной круг этих источников.[10]10
Более подробный анализ источников по истории патриарха Фотия см.: Иванцов–Платонов А. М. Указ. соч. С. 3–25 и примеч.
[Закрыть] При критическом разборе источников по истории патриаршества Фотия и Константинопольских соборов 861, 867, 869–870 и 879–880 гг. важно оценить их историческое значение и выяснить взаимные отношения между более ранними и более поздними источниками.[11]11
Это сделать необходимо, поскольку многие исследователи отмечали и отмечают, что подавляющее большинство источников дает искаженную информацию о деятельности этого патриарха. См.: Иванцов–Платонов А. М. Указ. соч. С. 4; Dvornik F. The Photian Schism: History and Legend. Cambridge, 1948. P. 5–38.
[Закрыть]
Основным источником по истории Константинопольских соборов середины XII вв. являются акты этих соборов, а также акты Римских соборов того же периода, собиравшихся по поводу нестроений в Константинопольской Церкви. Мы не будем останавливаться на проблеме исторической достоверности этих актов, поскольку А. П. Лебедев достаточно подробно осветил этот вопрос.[12]12
См.: Лебедев А. П. История Константинопольских соборов IX в. М., 1888. С. 45–47; Герасим (Яред), иером. Отзывы о св. Фотии, патриархе Константинопольском его современников – в связи с историей политических партий в Византийской империи. СПб., 1874.
[Закрыть] Следует только отметить, что до нас не дошли документы Константинопольских соборов первого патриаршества Фотия (858–867): собора 858 г. по поводу его избрания на кафедру, двух соборов 858–859 г., первый из которых состоялся в церкви Св. Ирины, где сторонники низложенного патриарха Игнатия впервые отделились от церковного общения с Фотием и его приверженцами, анафематствовав их; второй состоялся в храме Свв. Апостолов, на котором, в свою очередь, фотий предал отлучению игнатиан и формальным определением закрепил низложение Игнатия, именем которого действовали возмутители церковного порядка.[13]13
Россейкин Ф. М. Первое правление Фотия, патриарха Константинопольского. Сергиев Посад, 1915. С. 86–88.
[Закрыть] На соборе 869–870 гг. были сожжены акты трех важнейших соборов – 861, 866 и 867 гг., которые были неприятны для папы. Об этом сохранились сведения в актах собора.[14]14
Harduin. Acta conciliorum. Т. V. P. 1079–1081.
[Закрыть] На первом соборе (861 г.) в присутствии папских легатов было подтверждено низложение Игнатия, а на соборах 866 и 867 гг. были осуждены злоупотребления папства на Востоке и действия папских легатов в Болгарии. Об этих соборах имеется информация только в нарративных источниках, которые в основном были враждебны Фотию.
Акты собора 869–870 гг. дошли до нас не в полном объеме, хотя они сохранились в различных списках и изложениях.[15]15
Иванцов–Платонов А. М. Указ. соч. С. 115.
[Закрыть] В издании Гардуина помещен латинский перевод актов, выполненный Анастасием Библиотекарем для папы Адриана II сразу после собора.[16]16
Harduin, Т. V. Р. 749–947.
[Закрыть] Краткий греческий список с позднейшим латинским переводом и сокращенное изложение соборных деяний изданы также у Гардуина.[17]17
Ibid. Р. 1025–1107; 1139–1147.
[Закрыть] Акты заседания, на котором обсуждался вопрос о Болгарской Церкви, не были включены в соборные деяния и стали известны из жития папы Адриана II.[18]18
Vita рарае Hadriani // PL. Т. 128. Col. 1391–1394.
[Закрыть] Наконец, соборные акты 879–880 г. сохранились в различных списках, хотя в последующем Римская Церковь не признала его деяний.[19]19
Курганов Ф. А. Указ. соч. С. 179.
[Закрыть] Эти акты изданы Гардуином и Манси.[20]20
Harduin. Т. VI. Р. 213–342; Mansi J. D. Sacrorum Conciliorum nova et amplissima collectio. Vol. XVII. Venetiis, 1771. P. 374–553.
[Закрыть]
Переходим к нарративным источникам, освещающим эпоху Фотия. Их отличительной чертой является то, что их авторы принадлежали в целом к сторонникам Игнатия и уже поэтому их показания являются тенденциозными. К первой категории биографов Фотия относятся митрополиты, стоявшие во главе игнатиан. Феогност, архимандрит из Студийского монастыря, после низложения патриарха Игнатия и возведения на престол Фотия в 858 г. бежал в Рим и там представил от имени низложенного патриарха и его приверженцев донос на Фотия о его неправославии и незаконности возведения на кафедру, а также о гонениях, якобы устроенных новоизбранным патриархом в отношении игнатиан.[21]21
Иванцов–Платонов А. М. Указ. соч. С. 10, примеч. 8.
[Закрыть] В этом своем сочинении Феогност пытается обрисовать со своей точки зрения возведение Фотия на кафедру Константинополя и первые годы его патриаршества.
Другим биографом является Митрофан, митрополит Смирнский, оппонент Фотия на соборе 869 г. До нас дошло его письмо к некоему патрикию Мануилу, который спрашивал Митрофана о причинах низложения патриарха на соборе 869 г. Затем оно было представлено в Рим вместе с актами этого собора. В нем излагаются факты вступления на кафедру Фотия и первого периода его правления с точки зрения партии игнатиан.[22]22
Mansi. Т. XVI. Р. 234–236.
[Закрыть]
Наконец, третьим биографом патриарха Фотия . является Стилиан, митрополит Неокесарийский. Вместе с Митрофаном Смирнским он выступил против патриарха в 858 г. и вел с ним борьбу до второго удаления Фотия с престола в 886 г. при Льве VI Мудром. По удалении Фотия Стилиан по поручению императора являлся посредником в деле восстановления отношений с Римской Церковью после разрыва в 882 г. По этому поводу он написал папе Стефану V письмо, в котором стремится во всем очернить Фотия. В этом письме Стилиан описывает период от собора 869—870 гг. до второго низложения патриарха.
Все три сочинения были предназначены для представления папе и поэтому в них усматривается тенденция к возвеличиванию авторитета Римской кафедры.[23]23
Курганов Ф. А. Указ. соч. С. 180.
[Закрыть] В связи с этим они хотя и являются источниками для первого периода правления Фотия и истории соборов 50–60 гг. IX в. за неимением актов этих соборов, но к их показаниям следует относиться с максимальной осторожностью. Эти произведения помещены в изданиях соборных актов как приложение к греческому тексту деяний собора 869–870 гг.[24]24
Harduin. Т. V. Р. 1113–1342; Mansi. Т. XVI.
[Закрыть]
Ко второй группе нарративных источников могут быть отнесены сочинения более поздних авторов (вторая пол. IX—X вв.), которые также выступают с антифотианских позиций. Прежде всего это «Житие патриарха Игнатия» Никиты Пафлагонского. Оно было составлено в 80–е годы IX в., во время или сразу после второго патриаршества Фотия. Но существует также мнение, что это «Житие» написано в 20–е годы X в.[25]25
Иванцов–Платонов А. М. Указ. соч. С. 11–12; там же см. основные точки зрения на проблему авторства «Жития»; Герасим (Яред), иером. Указ. соч. С. 67–69.
[Закрыть] В своем труде Никита по законам жанра превозносит своего героя, причем делает это через унижение и очернение его оппонента – патриарха Фотия. Автор говорит о нем как об интригане, честолюбце, деспоте и обманщике, но в то же время проговаривается о его положительных качествах, в частности отмечая его мудрость. Сочинение Никиты страдает намеренным извращением фактов и уже поэтому не может предоставить исследователю достоверные данные о действиях Фотия и его сторонников. «Житие Игнатия» опубликовано в предисловии к греческому тексту актов собора 869–870 гг.[26]26
Harduin. Т. V; Mansi. Т. XVI.
[Закрыть] В XIX в. оно вошло в Патрологию Ж. – П. Миня.[27]27
PG. Т. 105, Col. 386–409.
[Закрыть] К этому же типу источников относится также панегирик монаха Михаила патриарху Игнатию в «Житии Николая Студита»,[28]28
Ibid. Col. 329–578.
[Закрыть] а также два анонимных трактата, написанные после 879 г.: «Крестопопратели» (Σταυροπάται), где излагается история церковных смут с точки зрения игнатиан,[29]29
Некоторые исследователи считают автором этого произведения Никиту Пафлагонского. См.: Иванцов–Платонов А. М. Указ. соч. С. 19.
[Закрыть] и «Сокращенное сказание о соборе», где речь идет о соборе 869–870 гг. Оба трактата помещены вместе с актами этого собора у Гардуина и Манси.[30]30
Harduin. Т. VI; Mansi. Т. XVI; PG. Т. 105. Col. 864–925.
[Закрыть] В изложении событий и их трактовке они следуют Стилиану Неокесарийскому, но в своих выводах идут дальше, упрекая римский престол в снисхождении к Фотию и его сторонникам.
Третью группу нарративных источников составляют византийские хронисты, описывающие эпоху правления Македонской династии. Они также неблагоприятно относятся к патриарху Фотию, хотя и в меньшей степени, чем предыдущие авторы.[31]31
Krumbacher К. Geschichte der byzantinischen Literatur. Munchen, 1892. S. 128.
[Закрыть] Это император Константин VII Багрянородный, автор жития императора Василия I, Симеон Магистр, Продолжатель Феофана и Иосиф Генесий.[32]32
Об их изданиях см. список источников в конце книги. См. также: Культура Византии. Т. II. Вторая половина ѴІІ–ХІІ вв. // Под ред. 3. В. Удальцовой. М., 1984.
[Закрыть] Их объединяет то обстоятельство, что, стремясь восхвалить родоначальника Македонской династии и опозорить последнего представителя Аморийской династии – Михаила III, они, в целом, черными красками рисуют и период патриаршества Фотия, но в то же время отмечают и положительные стороны его патриаршества. К примеру, они положительно характеризуют его стремление к возрождению богословского образования и участие в законодательных мероприятиях императора Василия I. Несколько особняком стоит хроника Продолжателя Георгия Амартола.[33]33
PG. Т. 109. Издан вместе с Симеоном Магистром.
[Закрыть] Его сообщения имеют ту ценность, что он, по сравнению с другими хронистами, самый близкий к описываемым событиям писатель.[34]34
См. о нем: Иванцов–Платонов А. М. Указ. соч. С. 17–18.
[Закрыть] Но в то же время он ограничивается кратким, сухим описанием событий.
К указанным хронистам примыкает латинский автор – Анастасий Библиотекарь. В качеств посла франкского императора Людовика II он прибыл в Константинополь и был свидетелем суда над Фотием в 869 г. Все сведения о соборе были собраны Анастасием непосредственно на месте. Их он и изложил в предисловии к соборным актам, переведенным им на латинский язык для папы Адриана II. Поскольку сам Анастасий являлся сторонником папы, то общий тон его повествования дышит ненавистью к сторонникам Фотия. Поэтому и к его показаниям следует подходить критически.
Важным источником для истории взаимоотношений Константинополя и Рима является официальная переписка между константинопольскими властями и римским апостольским престолом. Это письма пап Николая I, Адриана II, Иоанна VIII по поводу первого и второго вступлений Фотия на Константинопольскую кафедру, его низложения, а также по поводу созывов соборов. Исключительную важность приобретают письма императора Михаила III и Василия I римским первосвященникам по тем же вопросам. Письма пап к светской и церковной властям Востока, а также сохранившиеся письма императоров к папам изданы в соборных актах у Гардуина и Манси.[35]35
Harduin. Acta conciliorum. Т. V; Mansi. Т. XV и XVI.
[Закрыть] Кроме того, письма пап на Восток по поводу раскола в Константинопольской Церкви собраны у Миня.[36]36
Письма Николая I. PL. Т. 119; Письма Адриана II. PL. Т. 120; Письма Иоанна VIII. PL. Т. 126.
[Закрыть] Но при обилии материала, содержащегося в этом источнике, он все же не может предоставить полную информацию о событиях. Во–первых, корреспонденция между Римом и Константинополем является далеко не равной по объему, поскольку если папских писем сохранилось много, то из писем византийских императоров до нас дошли только те, которые подтверждают претензии пап на господство в Восточной Церкви. В то же время, безусловно, были письма, в которых императоры защищали дело Фотия и о которых мы можем узнать из ответов римских пап.[37]37
К примеру, о письме императора Михаила III папе Николаю I мы узнаем только из ответа этого папы. Mansi. Т. XVI. Р. 162–167; Россейкин Ф. М. Указ. соч. С. 111.
[Закрыть] Сама же папская корреспонденция, естественно, страдает односторонностью и пристрастием. В ней выставляются на вид только те стороны, которые представляются важными для самих пап.[38]38
Лебедев А. П. Римские папы и их отношение с Востоком. М., 1875. Иванцов–Платонов А. М. Указ. Соч. С. 88–95.
[Закрыть] В этих письмах речь идет о привилегиях престола св. Петра. Поэтому они интересны прежде всего с точки зрения характеристики самого папства в IX в., когда развивается система папской супрематии. Также эти письма могут дать характеристику политике каждого папы в отдельности.[39]39
Лортц Й. Указ. Соч. С. 260–265; Giseter H. Kirghengeschichte. Bd. III. P. IV.
[Закрыть]
По–видимому, наиболее достоверным и значимым источником для истории Фотия будут его письма, коих насчитывается более 260.[40]40
Photii, Patriarcha Constantinopolitanae Epistoulae et Amphilohia // Rec. B. Laurdas et L. G. Westernik. Vol. I–III. Leipzig, 1983–1987. Далее в тексте – ссылки на это издание. См. там же о рукописной традиции и основных изданиях писем.
[Закрыть] Они имеют очень важное значение для обозрения рассматриваемой эпохи и разнообразны по содержанию, по составу лиц, которым они адресованы, по предметам, в них раскрываемым. Именно по этим письмам мы можем более объективно изучить личность патриарха, намерения, которыми он руководствовался в церковной политике и в пастырской деятельности. Для рассматриваемого периода в истории Церкви особую значимость представляет окружное послание к восточным патриархам (ер. № 4), письма к папе Николаю I (1 и 2 – ер. № 2–3), к князю Болгарскому Борису (ср. № 6), к митрополиту Аквилейскому (ер. № 5), 1–е письмо из ссылки к императору Василию I (ер. № 218) и письмо к епископам, страждущим в ссылке (ер. № 146). Эти письма дают возможность исследователю более объективно, учитывая также мнения фотианской партии, изучить и оценить события, происходящие на Востоке в период Константинопольских соборов IX в.
Итак, мы видим, что источники в большинстве своем тенденциозно освещают рассматриваемый период, политику патриарха Фотия по отношению к игнатианам и его спор с Римом. Поэтому для историка необходимо осторожное отношение к их показаниям. Книга А. П. Лебедева как раз является примером добросовестного исследования периода Константинопольских соборов и раскола в Византийской Церкви середины IX в. Ученый не только знаком со всей предшествующей историографией, но и проверяет выводы исследователей данными источников, давая пример критического подхода к их свидетельствам. Книга будет полезна не только специалистам в области византийской истории и истории Церкви, но и всем интересующимся жизнью и судьбами выдающихся исторических деятелей, к коим безусловно можно причислить великого константинопольского патриарха Фотия, сыгравшего большую роль, в том числе в истории Русской Церкви.
Издание снабжено комментариями, списком новейшей литературы, источников, именным указателем.
М. А. Морозов
История Константинопольских соборов IX века (861–880 гг.)
Значение соборов древней Церкви вообще и соборов Константинопольских второй половины IX века в частности. – Партии игнатиан и фотиан – главный предмет деятельности этих последних соборов. – Происхождение партий игнатиан и фотиан: споры и разногласия при патриархе Тарасии, в чем они состояли и отчего возникли. – Споры и разногласия при патриархе Никифоре: условия их появления («ересь прелюбодейная»), деятельность партии большинства, или господствующей и, в особенности, партии меньшинства в это время. Церковные смуты и разделения при патриархе Мефодии. Отношение всех этих споров и смут к вопросу о происхождении партий игнатиан и фотиан. – Подробная характеристика партии игнатиан и такая же характеристика партии фотиан. – Собор Перво–второй, или Двукратный (861 г.), – замечание об источниках истории собора. – Деятельность его по вопросу о патриархе Игнатии и об иконоборчестве. – Правила собора и их содержание. – Отношение к собору Запада и Востока.
Один иностранный ученый в таких словах определяет характер древних соборов Восточной Церкви: «…соборы составляли как бы пульс, по которому можно судить относительно общецерковной жизни. На них заметнее, чем где–либо, проявлялся господствующий дух времени, мера здоровых сил века или характер его болезней».
Мнение справедливое. Многие древние соборы Восточной Церкви были действительно таковы. На них выражалось со всем блеском то богатство религиозно–умственных сил, какими обладали представители Церкви; на них происходила многосторонняя, самая тщательная и беспощадная оценка болезней христианского общества данного века и указывались наилучшие средства ко врачеванию открывшихся болезней; но иногда, хотя и редко, сами соборы, к сожалению, самым характером своей деятельности показывали, какие болезни и недостатки внедрились и пустили корни в среде членов христианского общества.[41]41
Об эпохе Вселенских соборов и о религиозных и богословских спорах в тот период существует обширная литература. Наиболее серьезные исследования: Болотов В. Лекции по истории древней Церкви. ТIV. История Церкви в период Вселенских соборов. М., 1994; Карташев А. В. Вселенские соборы. М., 1994.
[Закрыть]
Это должно сказать не только о временах наибольшего развития соборной деятельности Восточной Церкви, от IV до конца VIII вв., когда происходили великие соборы, но и о второй половине IX в., о которой у нас будет речь.[42]42
Спасскиіі А. А. История догматических движений в эпоху Вселенских соборов (в связи с философскими учениями того времени): Тринитарный вопрос (История учения о Св. Троице). М., 1998.
[Закрыть]
Если соборы Восточной Церкви второй половины IX века и не могут равняться по своему значению с соборами эпохи Вселенских соборов, то они все же чрезвычайно замечательны по своей деятельности, так как знакомят нас со светлыми и темными сторонами церковной жизни такого богатого событиями века, как IX в., и представляют немало поучительного.
Около середины IX в. возникают сильные движения в недрах Византийской Церкви, обнаруживаются многознаменательные смуты, создаются две церковных партии игнатиан и фотиан, так названных по имени двух константинопольских патриархов Игнатия и Фотия, по два раза вступавших на византийскую патриаршую кафедру, вступавших один за другим и имевших больший или меньший круг приверженцев как в Церкви, так и светском обществе – приверженцев, между которыми происходила упорная и продолжительная борьба. Вполне можно согласиться с воззрением одного русского писателя, сказавшего, что «Игнатий и Фотий были в Константинополе представителями двух совершенно противных партий, чем только и объясняется взаимное ожесточение их последователей».[43]43
Муравьев А. Правда Вселенской Церкви о римской и прочих патриарших кафедрах. СПб., 1841. С. 257.
[Закрыть] Действительно, борьба между игнатианами и фотианами происходила не из случайных причин, не из пустых недоразумений – она имела глубокие основания. В чем состояли эти основания, куда клонились интересы той или другой из боровшихся византийских церковных партий, какие средства употреблялись в этой взаимной борьбе – со всем этим может в достаточной мере познакомить нас история замечательнейших соборов второй половины IX в. Временно торжествующая партия подвергала беспощадной критике стремления, цели и образ деятельности противников, что главным образом происходило на соборах; а так как той или другой партии удавалось торжествовать над противниками попеременно, то каждая из них имела возможность разоблачить другую и отдать ее на суд истории.
' При каких обстоятельствах сложились те исторически знаменитые партии, которые по имени их главных вождей называются игнатианами и фотианами? Чтобы ответить на этот вопрос с достаточной ясностью, нам нужно начать нашу речь несколько издалека. Появление и организование партий игнатиан и фотиан стоит в связи с теми спорами и разногласиями, какие имели место в истории Византийской Церкви за несколько десятков лет раньше, именно в правление Византийской Церковью патриархов: св. Тарасия, св. Никифора Исповедника и св. Мефодия.[44]44
Период правления этих патриархов изложен в монографии Афиногенова Д. Е. Константинопольский патриархат и иконоборческий кризис в Византии (784–847). М., 1997. Там же указана историография вопроса.
[Закрыть]
Известно, какое значение в церковной истории имеет патриарх Тарасий (784–806 гг.). Его содействием созван был седьмой Вселенский собор, утвердивший почитание св. икон и низвергший иконоборчество;[45]45
См. об этой эпохе: Успенский Ф. И. История Византийской империи. М., 1998; История Византии. М., 1967. Т. II. См. также обстоятельное исследование о борьбе патриарха Фотия с Римом: Лебедев А. П. История разделения Церквей в IX, X и XI вв. СПб., 1999.
[Закрыть] он имел руководящее положение на этом соборе.[46]46
Собор проходил в городе Никея в 787 г.
[Закрыть] Но тем не менее патриаршествование Тарасия не было временем полного церковного мира. При нем в Византийской Церкви происходили споры и разделения, грозившие возникновением раскола. Его церковные распоряжения подвергались в некоторых случаях осуждению или же встречались подозрительно; ему ставили в упрек даже обстоятельства, при которых произошло самое избрание его в архипастыри столицы.[47]47
Об избрании св. Тарасия патриархом Константинопольским и о роли императрицы Крины при его избрании: Андреев И. А. Герман и Тарасий, патриархи Константинопольские. Сергиев Посад, 1907; Афиногенов Д. Е. Указ. соч. С. 18–25.
[Закрыть] Главным образом, подвергались нареканию кроткие и осторожные меры Тарасия против епископов и прочих духовных лиц, хотя и запятнавших себя иконоборчеством, но потом принесших покаяние в своем грехе. Так как подобных лиц было много, то Тарасий не находил удобным этих бывших иконоборцев лишать церковных должностей; Тарасий оставил их в тех самых церковных степенях, какие они имели раньше, во времена иконоборческие. В этом случае Тарасий действовал не самовольно, а руководясь теми правилами, какие указаны седьмым Вселенским собором.[48]48
Имеются в виду первые пять правил Никейского собора, в которых определяется система избрания епископа.
[Закрыть] Однако же такой образ действий Тарасия нашел порицателей, и сильных порицателей. К числу их принадлежали как некоторые государственные сановники,[49]49
Герасим (Яред), иером. Указ. соч. С. 66.
[Закрыть] так – что гораздо важнее – и некоторые знаменитые представители монашества, например Савва и Феоктист.[50]50
Имеются в виду Савва, игумен Студийского монастыря, и Феоктист, игумен монастыря Авлит. См.: Андреев И. А. Герман и Тарасий… С. 126–128.
[Закрыть] Эти последние, усомнившись в правильности действий Тарасия, обращались за разрешением своих недоумений в Рим к римскому епископу, и когда папа склонился на сторону их воззрений, они стали открыто порицать патриарха за излишнее снисхождение к обратившимся из иконоборчества. Порицатели распоряжений Тарасия соблазнялись тем, что патриарх открыто служил с бывшими иконоборческими епископами по праздникам в константинопольских церквах. Вследствие указанной причины между «Саввою и единомышленными с ним, с одной стороны, и патриархом – с другой, возникло разногласие».[51]51
Феодор Студит. Творения. СПб, 1867–1869. Ч. I. С. 246–247. Письмо к Арсению.
[Закрыть] К числу противников патриарха потом присоединились и монахи знаменитого Студийского монастыря в Константинополе. Между ними распространился и очень укоренился слух, что Тарасий посвящал в церковные должности за деньги, т. е. был подвержен симонии. По суждению студитов, Тарасий за это подлежал бы низвержению с патриаршей кафедры. Кстати, при этом студиты припомнили, хотя уже и слишком поздно, что Тарасий возведен в патриархи не из лиц духовных, а из мирян, а это они считали отступлением от церковных правил. Из всего этого возникло «разногласие с Тарасием».[52]52
Там же. С. 311. Письмо к Стефану чтецу.
[Закрыть] Это происходило в правление Византийским государством Ирины и сына ее Константина VI. Этот император дал повод к новым и еще более важным разногласиям между патриархом и его порицателями. Константин VI, возненавидев свою жену Марию, решился, под различными предлогами, вовсе удалить ее от себя, заключить в монастырь и жениться на фрейлине своей матери Феодоте, родственнице знаменитого настоятеля Студийского монастыря Феодора Студита. Император поступил, как он захотел, женился на Феодоте и объявил ее императрицею. Тщетно патриарх Тарасий противился заключению незаконного брака императора; не помогло и то, что патриарх решительно отказался собственноручно венчать императора, что было в обычае в Византии. Константин стоял на своем и, в случае дальнейшего противодействия со стороны патриарха, грозил восстановлением иконоборческого заблуждения. Патриарх должен был замолчать. Брак царский совершен был пресвитером; и экономом по имени Иосиф. Это было в 795 году.[53]53
Theophanis Chronographia. PG. Т. 108. Col. 944–945. Эта хронография написана в IX веке; Hergenrother. Photius, Patriarch von Constantinopel: Sein Leben, seine Schriften und das griechische Schisma. Regensburg, 1867. Bd. I. S. 255–256.
[Закрыть] Рассказанный случай повел к новым разногласиям и нестроениям в Византийской Церкви. Во главе противников брака царского, а вместе с тем и противников патриарха, стали опять студиты и настоятель Саккудианского монастыря старец Платон. Студиты называли императора Константина «вторым Иродом», разумея того Ирода, который некогда женился на жене брата своего Филиппа, а патриарху давали знать, что он при указанном случае не проявил той благочестивой ревности, которой прославился Иоанн Предтеча. Напрасно патриарх Тарасий, прямо или косвенно оправдываясь в допущении незаконного брака, говорил, что так как венчал царя не сам он, Тарасий, а пресвитер Иосиф, без патриаршего разрешения, то вина падает лишь на голову Иосифа. Такое оправдание патриарха студиты ставили ни во что и рассуждали так: «Обыкновенно патриархи сами венчают императоров, а не какой–нибудь священник; этого никогда не бывало. Очевидно, что ему угрожала опасность лишиться патриаршества и, значит, он, нашедши готового на такое дело, – ибо этот пресвитер обращался при дворе, – сложил опасность на голову последнего»; студиты, не внемля оправданиям патриарха, которые они считали неосновательными, «прервали общение с Тарасием».[54]54
Феодор Студит. Творения. I. С. 171–177. Письмо к Симеону монаху.
[Закрыть] Сторонники патриарха внушили студитам, что они не имеют права самовольно отделяться от патриарха и брать на себя обязанность учителей по отношению к этому последнему; студитам внушалось: «…никому не следует вразумлять предстоятельствующего пастыреначальника (патриарха), даже когда он, по какой–либо оплошности, делает что–либо непозволительное». Но студиты не унимались в своей ревности и отвечали: «Нет, следует вразумлять». И в доказательство своего права прекословить с патриархом и делать ему замечания в нужных случаях они ссылались на церковные правила. Именно – на предписание Василия Великого в 20–м слове о подвижничестве: «И предстоятелю, если преткнется, должны напомнить преимуществующие из братий»; или приводили слова того же Василия (из 34–го слова о подвижничестве): «Кто не принимает одобренного предстоятелем, тот должен открыто или наедине сделать ему свое возражение, если имеет какое–либо твердое основание, согласно со смыслом Писания, или молча исполнять приказанное; если же он сам постыдится, то пусть употребит на это посредниками других».[55]55
Правила Василия, очевидно, касались начальника монастыря, а не предстоятеля Церкви.
[Закрыть] [56]56
Видимо, в данном случае студиты воспринимали патриарха как игумена монастыря. Именно такая трактовка власти константинопольского архипастыря содержится у св. Феодора Студита. См.: Афиногенов Д. Е. Константинопольский патриархат… С. 34–35.
[Закрыть] Те же студиты брали себе в руководство при борьбе с патриархом указания Василия Великого, находящиеся в так называемых его «Нравственных правилах»: «Из слушателей наставленные в Писаниях должны испытывать, что говорят учителя». И еще: «Предстоятель слова должен все делать и говорить с осмотрительностью и по многом испытании, с целью благоугодить Богу, как подлежащий испытанию и от самих вверенных ему».[57]57
Феодор Студит. Творения. I. С. 119–122. Письмо к Стефану секретарю.
[Закрыть] На этот раз разногласия в Византийской Церкви продолжались недолго. В 797 году император Константин умирает, и Византийской империей некоторое время управляет единолично его мать св. Ирина. Будучи благочестива и высоко ставя авторитет монашества, она первым долгом сочла прекратить раздоры в Церкви. И с этой целью она потребовала, чтобы патриарх Тарасий лишил духовного сана пресвитера Иосифа, венчавшего Константина. Патриарх исполнил волю царицы, и распря прекратилась.[58]58
Михаил монах. Жизнь Феодора Студита (написана в IX в. учеником Феодора Студита). В начале русского издания «Творений Феодора». С. 27.
[Закрыть]
Что было при патриархе Тарасии, то же повторилось при его преемнике, св. Никифоре Исповеднике (806–815 гг.). Распри и несогласия в Византийской Церкви продолжались во все время правления этого патриарха. Никифор происходил из знаменитой византийской фамилии, заявившей себя ревностью в борьбе с иконоборчеством;[59]59
Есть мнение, что он являлся родственником патриарха Тарасия.
[Закрыть] Никифор, в качестве уполномоченного от императрицы Ирины, занимал видное место в деятельности седьмого Вселенского собора. Вообще, прошлое Никифора должно было возбуждать к нему чувство уважения. Тем не менее с самого вступления Никифора на Византийскую патриаршую кафедру его постигают неприятности и неудачи.[60]60
О Никифоре Исповеднике см.: Alexander P. The Patriarch Nicephorus of Constantinople. Oxford, 1958 и Афиногенов Д. E. Указ. соч. С. 39–52.
[Закрыть] Никифор до времени патриаршества не был духовным лицом, а проходил высокие светские должности.[61]61
К примеру, он был асикритом.
[Закрыть] Лишь только Никифор был избран и посвящен в патриархи, студиты, с вышеупомянутым нами знаменитым Платоном, стали открыто заявлять о незаконности возведения его в патриархи, так как они находили, что не следует мирянину вдруг становиться епископом.[62]62
Theophanis Chronographia. Col. 967.
[Закрыть] Очевидно, студиты, не оставившие без внимания подобное же явление в жизни Тарасия, не могли и це хотели оставить без протеста новый случай возведения мирянина в архипастыри. Но это еще было не так важно, а гораздо важнее был следующий шаг патриарха. Во время поставления его в патриархи в Византии царствовал император Никифор;[63]63
Никифор I Геник (802–811).
[Закрыть] этот последний по какой–то причине пожелал, чтобы новый патриарх снял церковное запрещение, наложенное на известного пресвитера Иосифа прежним патриархом Тарасием. Патриарх уважил желание императора. Но это действие патриарха повело к прискорбным последствиям. Монахи Студийского монастыря и Платон сначала отдалились от архипастыря, а потом и совсем отделились от власти патриарха. В Византии собран был Поместный собор, который подтвердил своим авторитетом распоряжение патриарха касательно Иосифа; но студиты, нимало не задумываясь, и собор объявили антиканоническим.[64]64
Theophanis Chronographia, Col. 973; Феодор Студит. Творения. I. С. 210–211. Письмо к братиям.
[Закрыть] Студиты провозглашали, что в Византии явилась новая ересь, которую они называли «прелюбодейной ересью». Поднялась борьба между патриархом и его сторонниками, с одной стороны, и студитами и их приверженцами, с другой. Сами студиты самым тесным образом связывали свой новый протест против патриарха Никифора с тем протестом, каким они заявили себя против Тарасия; они смотрели на новое противодействие патриарху как на продолжение прежнего противодействия Тарасию. «Отсюда, т. е. из первоначальных отношений Тарасия к Иосифу, – говорили студиты, – получили начало и нынешние смятения».[65]65
Феодор Студит. Творения. I. С. 311. Письмо к Стефану чтецу.
[Закрыть] Значит, прежний пожар лишь снова разгорается.
