Текст книги "Ёжиково молоко"
Автор книги: Алексей Ильин
Жанры:
Контркультура
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Вампирша и Ван Хельсинг
Часть 1 Вампирша-начало
Анжелика была Вампиршей. Точнее она ей стала. Не сразу, конечно. Сначала она была просто – Аней Кривулько, жила в деревне Малые Козлы, училась в средней школе и практически ничем не отличалась от остальных учеников этого общеобразовательного учреждения. Даже врожденное косоглазие и заикание совершенно не выделяли ее на фоне других детей. Собственно говоря, на фоне других детей она считалась даже красивой, что в целом ниразу не удивительно, с учетом того, что мужики в их деревне бухали намного чаще чем работали, и дети там если и делались, то исключительно по пьянке. Исходя из подобных исторических реалий, такие персонажи как Аня никогда не становились героинями светской хроники, не давали интервью глянцевым журналом и не участвовали в популярных ток-шоу. Обычно они если и попадали в хронику, то только в криминальную. Но Аня об этом не знала.
Аня тогда ничего еще не знала. После окончания школы она мечтала пойти работать на почту, где трудилась ее мать, или в единственный продуктовый магазин, где торговала соседка тетя Зина. Но еще до окончания школы Аня залетела. Виноват был Колька тракторист, с которым Аня дружила уже второй месяц, иногда позволяя себя ебать, в кабине пахотного трактора ДТ-75. Это он экономил на гондонах и вставляя в нее свой вымазанный в солидоле член, говорил, что все будет под контролем. Как потом оказалось аборт делать уже совершенно поздно. А Колька через два месяца, аккурат на Пасху, утонул в речке, вместе со своим трактором и всеми Аниными надеждами на свадьбу.
Ближе к лету Аня родила сына, закончила школу, и стала думать, как жить дальше. Парадокс заключался в том, что жить хотелось красиво, а получалось не очень. И вот однажды, в момент таких вот раздумий, когда она, сидя у телевизора, увлеченно смотрела свой любимый сериал «Ранетки», она отчетливо заметила, что красиво жить можно только в столице. Как раз тогда еще приехала ее подруга Ольга, ездившая на каникулы в Москву, в гости к троюродной сестре своего отца, и рассказала, как она там познакомилась с шикарным мужиком, который катал ее на иномарке, поил мартини и даже подарил золотую цепочку. После этого Аня уже не раздумывала. Пакуя большую хозяйственную сумку, она прикидывала, что такая, как она, везде легко пробьется.
Осенью Аня оставив ребенка с матерью, и забрав все свои скудные сбережения с попутным автобусом поехала в Москву. Работа в киоске на рынке 16 часов в сутки была тяжелой, но именно она помогала Ане оплачивать комнату в коммуналке, которую она снимала на пару еще с одной такой же приезжей искательницей счастья. А потом была недостача. Как так получилось, Аня не знала, но хозяин Алим был суров и лаконичен. «Гдэ дэньги билять? Как нэт? Соси сука, да…». Аня, недолго думая, присела на корточки и расстегнула его ширинку. После этого она регулярно обслуживала Алима, закрывая кисок и стоя на коленях отсасывая его грязный член. Это он научил её глубокому минету, затолкнув свое достоинство прямо ей в горло, еще он научил ее анальному сексу и другим беспесды полезным в жизни навыкам.
Позже соседка по комнате предложила подработать. Сначала была точка на Ленинградке, потом на Лубянке. "Добро пожаловать в Братство Проституток",– сказала соседка. Аня определенно имела хорошие задатки, потому что быстро обзавелась кругом постоянных клиентов. Примерно тогда же она и стала Анжеликой. Чуть позже отдав должное ее мастерству минета, при котором она сосала так, что у мужчин выходили из почек камни и отнимались ноги, к ней прилипла кличка Вампирша. Она даже перешла работать в службу по вызову.
ЧАСТЬ 2 Ван Хельсинг – окончание
Ваня Хлебников был студентом второго курса иняза Московского Просветительского университета. Иноземные языки давались ему нелегко, но он их усиленно зубрил. Неизвестно, что было тому основной причиной, то ли шокирующее воздействие на его психику эпического фильма «Ван Хельсинг», то ли прочитанные книги Сергея Лукьяненко, а может быть вовремя не диагностированная шизофрения, но как-то вечером, при подготовки к экзамену по латыни, Вани открылась вдруг совершенно новое видение мира. Он понял, что он нихуя не Ваня Хлебников, а ниибический Ван Хельсинг, истребитель аццких монстров и охотник за мерзкой нечистью. Только он может спасти этот мир в главной схватке от сил тьмы и зла. Он еще не знал, от какого именно зла, но чувствовал, что оно уже не за горами. Ваня даже купил в магазине черную шляпу и плащ, в которых каждый вечер ходил по району в поисках зла. Однажды как ему показалось, он встретил зло. Оно стояло, пьяно шатаясь, и мочилось прям в детскую песочницу. Ваня не мог стерпеть такого надругательства над святыней и попытался побороть зло. Но зло атчаянно матерясь, со словами «песдец тебе студент» разбило Вани глаз и выбило пару зубов.
После этого Ваня понял, что к встречи со злом надо подготовиться серьезней. С тех пор он никогда не выходил из квартиры не захватив с собой кол, выструганный собственноручно из держака для швабры, почему то Ваня считал, что он наверняка осиновый. Еще Ваня носил с собой бидон со святой водой и на всякий случай три серебряные ложки. Но зло, словно почувствовав опасность, затаилось.
Однако предначертанная встреча со злом все-таки состоялась. Нельзя сказать, что она была слишком неожиданная, потому что Ваня откладывал на нее деньги долгие полгода. Точнее он откладывал деньги на проститутку, так как, несмотря на то, что онанизм замечательная штука, это все-таки удивительно бездуховное занятие, а Ванина утонченная душа требовала женского тепла. И вот когда родители уехали на дачу, он, набрав дрожащей рукой заветный телефон, найденный в разделе досуг, газеты «Все для Вас», заказал себе девочку.
Вампирша как раз была свободна, когда поступил новый вызов. Приехав с охранником по адресу, она пропустила бывшего боксера Славика вперед. Тот внимательно оглядев бедную квартиру и щуплого клиента, презрительно скривился и буркнул,– «заходи Вампирша, все нормально».
Хуйевознаит, что тут сыграло решающую роль, полнолуние, весенние обострение или просто нелепое стечение обстоятельств, но услышав слово «ВАМПИРША», Ваня понял, что час икс настал.
«Вот оно, какое исчадие ада», – подумал Ваня, глядя на Аню, и начал чуть слышно молиться. «Ебанутый какой-то», – подумала Аня, глядя на Ваню, и на всякий случай проверила на месте ли газовый баллончик, который она всегда носила в сумочке. Ваня, не переставая молиться, усиленно решал, как ему вступить в эту эпическую схватку со злом. И решение пришло само собой, точнее ему его подсказали какие-то незнакомые голоса в его голове. Отправив Аню в душ, Ваня побежал на кухню, где у него хранилась четверть со святой водой.
Когда Аня монотонно намыливала мочалкой свои гениталии, размышляя о тяготах новой жизни, Ваня неожиданно выскочив из за двери вылил на нее трехлитровую банку воды. «Точно ебанутый»,– подумала Аня и игриво захихикала. «Не помогает», ошарашено подумал Ваня, и стал думать дальше.
Аня уже вылезла из ванной и собралась было приступить к исполнению своих профессиональных обязанностей, но тут Ваня сказал, что он хочет подарить ей свою цепочку с крестиком, и сняв с себя серебряную цепь, с полукилограммовым крестом, торжественно водрузил ее на Анину шею, и даже попробовал затянуть ее посильней. «Песдец, попался ебанько»,– Аня на всякий случай стала озираться в поисках путей отхода, но цепочку решила не отдавать. «Опять не помогло»,– Ваня уже готов был разрыдаться.
Заметив, что Зло в лице Ани стало подозрительно и осторожно, Ваня реши взять его хитростью. Отлучившись в туалет, он достал из кармана головку приготовленного заранее чеснока, и усиленно, зубок за зубком, стал втирать его себе в член, время от времени останавливаясь и совершая над членом крестное знамение. Чеснок был верное средство против вампиров. По Ваниному разумению, у Вампирши практически не оставалось шансов. Но Аня, приблизившись губами к его распухшему члену, брезгливо хмыкнула и привычно стала его сосать. Ваня еще для верности пробовал вставлять отравленный чесноком член в другие Анины отверстия, но все было тщетно.
И тогда Ваню осенило, он понял что ему попался не просто вампир, а Верховный Вампир, неуничтожаемый ни серебром ни чесноком, и Ваня был должен во что бы то ни стало остановить эту адскую бестию. Не прекращая молиться, Ваня вынул свой член и вытерев его о наволочку, бегом побежал за осиновым колом. Аня несколько приахуела, в момент, когда клиент на ровном месте, во время секса, сорвался в соседнюю комнату, но еще больше она ахуела, когда он выбежал оттуда с каким-то заточенным дрыном и иконой подмышкой. «Покайся, тварь»,– заорал Ваня и попытался с разбегу воткнуть Ане кол прямо в левую сиську. От таких маневров Аня резко подорвавшись, ебанула от него по всей квартире, в сторону двери. Как раз по пролегающему маршруту ей весьма уместно подвернулась под руку металлическая вешалка, которой она с разворота и переебала Гэбриэла Ван Хельсинга прямо по воспаленной голове. И Ваня на время отключившись от схватки, перешел в режим ожидания, чем Аня не преминула воспользоваться, прихватив перед уходом все найденные деньги, а заодно и пару ювелирных украшений обнаруженных в серванте.
Когда приехали домой Ванины родители, Ваня окончательно распрощался с сознанием, активно гадил под себя, и рисовал по стенам дерьмом непонятные никому пентаграммы. Свою борьбу со злом он потом продолжил уже под надежным присмотром понимающих санитаров в специализированной клинике. И даже через какое-то время, ближе к Новому году, в годовщину казни Зои Космодемьянской, был выписан в связи с явными улучшениями и хорошим поведением.
А Аня же выхватив внушительный моральный стресс, завязала со своей профессией, продала похищенные украшения, перестала быть Вампиршей, вернулась в родную деревню, где устроилась на почту, и воспитывала своего сына.
Вот так добро привычно победило зло.
Суицид
Жизненные ситуации бывают пиздец какие разные, порой даже нихуя не предсказуемые и совершенно неожиданные. Это когда ты их не ждешь, а они один хуй наступают. В юриспруденции даже термин специальный есть для такой хуйни – форс-мажор называется. Например, пошел ты к соседке за солью, а тебе ее муж вместо соли пиздюлей дал, потому что ты его жену уже второй месяц ебешь, а его даже пивом ни разу не угостил. Или, к примеру, захотел ты подрочить, достал хуй, а он взял и отвалился, на пол упал и рассыпался на мелкие кусочки, хуй соберешь эту мозаику. Не подрочить, не поебаться, форс-мажор нахуй.
Причем на подобные ситуации люди тоже по-разному реагируют. Одни, вообще нихуя печального в этом не находят, смеются и улыбаются постоянно, оптимисты, хули. А другие в такой атмосфере сразу чо-то куксятся, разочаровываются в жизни, и задумываются о суициде. Ебланы какие-то. Я их не то чтобы осуждаю, но одобрить их поведение тоже никак не могу. Лично я считаю, надоело тебе жить, так окуклись ты как-нибудь красиво, по возможности эстетично, и с пользой для общества. На органы себя продай, или еще какую экибану сделай. Так нет же, каждый гандон, который надумал себя аннигилировать, обязательно стремится изъбнуться, и сделать это по возможности зрелищней, и фееричней. Типа без этого нихуя не зачет. То тушку свою в окно утилизируют, и так, чтоб за этим вся общественность наблюдала, то под паровоз башку засунут. А там, между прочим, дети ездят, впесду им такие травмы для психики. Ебланы одним словом.
Для таких ебанько даже службу специальную придумали, психологической поддержки, ага. Типа захотел ты вздернутся, или вены порезать к хуям собачьим, позвонил по телефону, а там девушка приятным голосом возьмет и отговорит тебя от этой паибени. Не секс по телефону, но все равно полезная штука. К слову, тут вообще можно иногда даже без специалистов обойтись, главное вовремя человеку внимание уделить.
Помню, мы как-то с Серегой с подружками одними встречались. Они на другом конце города жили. Это сейчас думаешь, вот сцуко дебилы, вроде поближе не могли найти, а тогда это даже добавляло романтизма в наши с ними трогательные отношения, как будто ты не Катю из сорок пятой школы ебешь, а Саманту Фокс какую-нибудь из далекой Америки. И вот однажды в субботу собрались мы этих подружек навестить, с целью пообщаться, и романтично провести досуг. Для романтики мы заранее пару бутылок водки взяли и одну шоколадку. Если кто тут ниибацо гурман, и скажет, что водку шоколадкой закусывать не комильфо, то тот просто долбоеб, ничего в этой жизни не понимающий. Мы же к дамам на свидание шли, шоколадку надо было по любому брать.
А у нас город, кто не знает, имеет весьма оригинальную архитектуру. Не Венеция, но тоже с выебоном. У нас прямо посередине города железную дорогу захуячили. Так что захотел ты с одного края на другой попасть, пиздуй через мост и не выебывайся. Можно конечно и через пути дорогу срезать, и под вагонами пролезть, только есть опасность, что этот вагон атхуярит тебе какую-нибудь конечность, и будешь потом на досточке кататься, колотушками от земли отталкиваясь. Ну его нахуй такой экстрим. Короче, пиздуем мы через мост. Бутылками гремим беспалевно. И только на вершину взобрались, смотрим две пелотки у бордюра стоят. Одна из них чо-то рыдает, а вторая вокруг нее носится. Та что рыдает, та нихуя не симпатичная какая-то на лицо, хотя это я ей пиздец польстил. Уебище просто, если честно. Я не то что бы дахуя эстет, но она реально похожа была на модного в то время актера Михаила Боярского, да еще и тушь у нее потекла, ага. Вторая децел посимпатичней, но тоже не Джуди Фостер ниразу.
И та што ревет, так увлеченно это делает, засмотреться можно. Ебальник в платок воткнула, и орет типа Аааааааааааа…., потом платок в сторону уберет, и говорит: жить я на этом свете нихачу, пашли все нахуй…, и за бордюр хватается. Типа прыгать сейчас будет. А вторая за нее цепляется, то ли подталкивает, то ли оттаскивает, непонятно короче. Мы с Серегой зависли, стоим, смотрим, нихуя не понимаем. Ну, то есть понятно, что у человека горе, но нахуя с моста прыгать хуйпайми, там же провода снизу оборваться могут, ну и поездов задержка будет, опять же. А они и так не регулярно ходят. И чо за горе тоже непонятно. Любопытно, в общем. Постепенно из разговора улавливаем, что эту плаксу парень вроде как бросил. Я на месте этого парня тоже бы ее бросил. Мало того что уебище, так еще и психованная какая-то. Хорошо если сама убьется, а может ведь и на голову кому-нибудь упасть. Пошли, говорю, Серега от греха подальше.
А у Сереги есть такое ебанутое качество. Он время от времени Робин Гуда включает. Когда надо и когда не надо. С детства, как переклинило на этой теме, так до сих пор не отпускает. Он с первого класса вечно всех котят с улицы к себе домой таскал. А подрос, так даже девочку одну от хулиганов спас, и тоже домой притащил. Правда она его потом триппером наградила, но это совсем другая история, к этой истории никакого отношения не имеющая. В общем, тут он тоже решил проявить сознательность. Подходит к пелотке платочек протягивает, нате мол новый, а то ваш уже невпизду, весь в слезах и соплях кстати тоже. А та глаза на него поднимает, грустные-грустные такие, спасибо, говорит, и еще сильней давай убиваться. Типа, никому я такая страшная не нужна, и нахуя мне жить вообще. Вот ща ебнусь с моста и поминайте, как звали. Серега чо-то вообще растерялся, да и мне как-то неуютно стало, мы ее хоть и не знаем, а один хуй жалко человека. Он давай ее успокаивать, мол не переживай ты так. Ты просто песдец какая красивая, у меня вон даже стоит на тебя. Так что прекращай свою истерику, и пиздуй от бордюра подальше, пока не убилась вдребезги. А она опять глаза поднимает, и говорит: «пиздишь ты все, Троцкий, чтоб меня утешить, знаю я вас». Хотя мы вроде и не знакомы. Серега сразу ее принялся убеждать что не пиздит. Я тоже для приличия пару раз поддакнул, что он вообще хоть и ебанутый, но не пиздливый ниразу.
Смотрим, девка вроде подуспокоилась, и говорит, раз не врете, то пошлите к нам в гости, будете нашими друзьями тогда. Ебал я в рот таких друзей с высокой колокольни, если чо, но отказывать нельзя, на мосту стоим, а там высота десять метров, высоко падать, да и неудобно вроде. В общем пошли к ним, они там неподалеку жили. Сами из соседней деревни, а у нас квартиру снимали, пока в ПТУ на поваров учились. Дома уже у них успокоительное достали, пока две бутылки не выпили, не успокоились. А потом я смотрю, девки как-то сразу посимпатичней стали. Какой-то необъяснимый природный парадокс. Та что плакала, Серегу сразу в койку потащила, чтоб он ее от суицида там спасал. Я пока их ждал, подружку ее тоже пару раз спас на всякий случай. А потом домой пошли.
Идем, довольные шопесдец. Гордость так и прет. По сторонам посматриваем свысока, типа мы тут бля людей от смерти спасаем, а вы шароебитесь без дела, тунеядцы хуевы. А нам на встречу знакомый наш, Колька. Он раньше на нашем районе жил, а потом в этот переехал, когда его батя квартиру в карты проиграл. В общем нас увидел обрадовался нипадецки, говорит, какого хуя тут делаете? Мы ему и говорим, что людей спасаем нахуй. Потому что вы тут все скоты сука черствые, хуй чо вокруг себя замечаете. Колян сразу чо-то развеселился. Говорит, на мосту были? Одна на Боярского похожа, вторая рядом стояла? Так они тут каждые выходные с жизнью прощаются. Их ебать никто не хочет, вот и устраивают представление с пантомимой. Из жалости кто-нибудь да выебит. Их уже весь район спасал, некоторые даже по два раза.
Мы Кольке конечно не поверили, потому что он пиздун еще тот был, но через мост тот больше хуй ходили. Пошли они нахуй эти суицидники, пусть лучше по телефону в МЧС звонят или еще какую службу спасения.
Снежки
Когда отец забирает меня из садика, на улице уже совсем темно. От внезапно выпавшего снега в свете фонарей все вокруг кажется игрушечным и каким-то немного волшебным, как в фильме «Морозко», который показывали на прошлых выходных в передаче «В гостях у сказки». Я крепко держу отца за руку и торопливо шагаю в сторону автобусной остановки, спеша побыстрей попасть домой, где нас ждет мама. От мыслей о доме меня отвлекает снежок, брошенный мне в спину Колькой Сливко из моей группы. Колька идет со своей бабушкой позади нас. Я пытаюсь слепить снежок и бросить в ответ, но у меня ничего не получается. Снег высыпается из рук, а я смотрю по сторонам в полной растерянности. Отец, со смехом, наклоняется и лепит мне большой твердый снежок, показывая, как лучше это сделать. Я немедленно хватаю готовый комок снега и изо всех сил бросаю в Кольку, но так и не попадаю. Всю дорогу до остановки я, не в силах удержать в себе вновь обретенный навык, тренируюсь лепить снежки. Отец идет рядом, и мне он кажется большим, сильным и умеющим все на свете.
В первый класс я иду с мамой и дедушкой. Отец занят на работе. В школе нас рассаживают по партам. Учительница торжественно говорит о роли партии и о счастье жить и учиться в Советском Союзе. Я тяну руку, и говорю, что еще у нас есть враги американцы, но мы их обязательно победим. Учительница ерошит мне волосы, и называет молодцом.
Я с Колькой не спеша плетусь в школу. Мы уже во втором классе. По дороге он ноет, что сегодня училка по математике будет опять давать контрольную. Да пошла она на хуй, – произношу я с серьезным видом, упиваясь собственной важностью, и ощущая себя очень взрослым и солидным. Колька притормаживает, внимательно смотрит на меня, и спрашивает– а знаю ли я, что такое хуй? Я на секунду задумываюсь, я знаю, что слово «хуй» плохое, что его нельзя произносить при взрослых, и что на него нужно посылать, наш сосед алкоголик регулярно отсылает туда свою жену, а также остальных родственников и знакомых, но что конкретно оно обозначает, мне почему-то неизвестно. Оно до сих пор было для меня каким-то самодостаточным. Колька из не очень благополучной семьи, с неоднократно судимым отцом и постоянно пьющей матерью, поэтому в некоторых вещах более осведомлен. Он сплевывает сквозь зубы, и говорит– хуй это писюн. Я останавливаюсь, пытаясь переварить свалившуюся на меня информацию, ища хоть какую-то связь между писюном и хуем. Вспоминаю корявые надписи на заборах, грубые фразы взрослых, а так же остальные факты, где как-то фигурирует это слово, и вдруг мозаика складывается в моей голове. Хуй– это писюн.
Первого сентября мы с Колькой сидим на задней парте, обсуждая последние новости. Настроение после летних каникул в 6 классе совсем не располагает к учебе. Я от скуки рисую в тетрадке своих одноклассников, время от времени показывая рисунки Кольке, чтоб он мог с них поржать. В это время в дверь входит наша классная, она же учительница немецкого языка Анна Михайловна, классический персонаж производственных фильмов, с сложной судьбой и неустроенной личной жизнью. Она ведет за руку новенькую, в белом фартучке и с пионерским галстуком,
– Познакомьтесь дети, это наша новая ученица– Ира Чистякова.
Мы замираем не в силах отвести нее глаз. Это как удар поддых, только еще сильней. Рыжие волосы, ямочки на щечках, и веселая улыбка на пухлых губах. Она кажется мне самим совершенством, если такое только существует. Чтоб отвлечься, толкаю локтем Кольку, спрашивая, кого бы мне еще нарисовать? Он, не переставая пялиться на Чистякову, хриплым голосом просит нарисовать новенькую. И я, стараясь не выдать своих чувств, рисую ее как можно страшней, в результате чего на листе получается монстрообразный упырь. Ира, недавно приехала к бабушке и живет недалеко от нас с Колькой. Впоследствии мы часто играем вместе с ней и ее подружкой, по-детски стараясь привлечь ее внимание, а через полгода она уезжает с родителями на ПМЖ в Германию.
Я сижу в своей спальне и читаю «Хроники капитана Блада». В соседней комнате пьяный отец ругается с матерью. Я слышу, как он кричит на нее матом, а она возмущается, что он опять напился как свинья. Стараюсь с головой погрузиться в приключения бравого корсара, и полностью отстраниться от происходящего, но получается плохо. Я знаю, чем все кончится заранее, примерно через пять минут мать выбежит в слезах, и пойдет плакать в ванную, а отец будет заплетающимся языком кричать, какие кругом все мудаки и суки, и что он устал это терпеть. Потом он заснет, громко храпя на диване. Последнее время такие концерты повторяется с завидной регулярностью. Откладываю книгу и включаю погромче магнитофон. Новый альбом «Сектора газа», кассету с которым Колька дал мне послушать на днях.
Отец уходит, когда мне исполняется пятнадцать. Ничего не объясняя. Однажды напившись, и поругавшись с матерью, он просто выходит из дома и возвращается только на следующий день, чтоб забрать свои вещи. У него, оказывается, давно есть другая женщина. С тех пор он навсегда исчезает из моей жизни.
Колька после 9 класса идет в ПТУ, его не хотят брать в десятый, да он и сам не хочет уже учиться. Меня наша классная переводит в класс с продвинутым обучением. Видимо, она подозревает у меня наличие каких-то суперспособностей.
Выпускной отмечаем всю ночь. В школе на втором этаже накрыты столы, и пьяные учителя дают нам банальные напутствия, которые никто не слушает. Наш класс никогда не был особо дружным, но сейчас почему-то все испытывают непонятную грусть. Под утро я с тремя одноклассниками забираюсь на крышу спортивного зала. Стоим там, в нескладно сидящих костюмах, и пьем из пластиковых стаканчиков теплую водку. Каждый в предвкушении чего-то нового. На дворе девяностые, время больших возможностей. Как потом окажется, эти возможности мы упустим, но тогда все одноклассники мечтали о чем-то счастливом впереди. Я мечтал больше никого из них не видеть.
Колька, закончив ПТУ, уходит в армию, попадая во вторую чеченскую, которая как раз собирала очередной урожай жертв. Войска дяди Васи– никто кроме нас. Я в это время уже в универе.
Студенческая жизнь захватывает с головой. Пьяные посиделки с размышлением о сущности бытия, обсуждение якобы важных книг, и поиск какой-то абсолютной истины, новые девушки, непрекращающееся веселье. Перед госами я и два соседа по комнате в общаге стараемся завязать с пьянками и начать зубрить. Мне это надоедает на второй день. Сбиваю пустой бутылкой муху на лету. А потом иду за вином. Красный диплом срывается на защите, мои соседи сдают на пять. Но мне на это откровенно похуй. У меня в кармане уже лежит повестка в армию.
На проводах все пьют. Сумевшие откосить знакомые восторженно говорят, как сильно они мной гордятся, и что каждый должен пройти эту суровую школу жизни. Отслужившие больше молчат, и на вопрос «как там?» в основном отшучиваются. На сборном пункте ищут добровольцев для службы за границей. Очевидно, стратегические интересы нашей Родины не могу обойтись без нашего присутствия в других странах. Я пишу заявление с просьбой направить меня в Грузию, страну мандаринов, вина и хинкали, и меня отправляют домой. Борт в Вазиани будет только через неделю. Военкомат на какое-то время отторгает меня. Чтоб забрать позже, и забросить в глубокую жопу.
Сижу в каптерке со старослужащими и пью чистый спирт. У меня сегодня день рождения и хорошие отношения с сержантами, поэтому мне тоже можно, не смотря на короткий срок службы. Графкин играет на гитаре ритуальную «сбивая черным сапогом…». В это время приходит Макс со стопкой писем, они тут редкость. Борт из России прилетает нечасто. Сидя в глухих грузинских горах, кажется, что все про тебя забыли. Колька пишет, что подписал очередной контракт и продолжает служить, перебираясь из одной горячей точки в другую.
Дембель празднуется неделю, пока не просыпаюсь в отделении милиции. У меня разбито лицо и порвана форма, берет валяется где-то рядом. У друга, который был со мной сломана скула. Я даже не помню когда и с кем мы подрались. Кажется, мне показалось, что кто-то неуважительно посмотрел на такого героического воина как я. После этого праздники заканчиваются сами собой.
Случайно встречаю на улице отца. Передо мной стоит старый ссутулившийся и замученный жизнью мужик с затравленным лицом, который стыдливо отводит глаза и даже не знает, что мне сказать.
На свадьбе пью шампанское и не перестаю целовать свою жену под крики «горько!!!». С трудом верится, что это все всерьез, и что рядом со мной моя суженая. Странное слово «суженая», непонятно, то ли мне ее ссудили, то ли просто сузили. Колька тоже приехал на свадьбу, я его не видел уже восемь лет. Через несколько дней после свадьбы пью с ним водку у меня дома, он уже старший прапорщик, я все еще старший лейтенант. Мы почти не общаемся. Оказывается у нас нет общих тем, и кроме бывших школьных воспоминаний нас абсолютно ничего не связывает. Он с диким гоготом рассказывает, как ворует со склада тушенку, и бухает с замполитом, а я киваю, и думаю, что восемь лет это большой срок, и что больше нам встречаться не стоит.
Врач рассказывает мне, что операция прошла по плану, и у меня сегодня родился сын. Это странно, мысленно примеряю на себя новый статус отца, а еще не терпится со всеми поделиться своей радостью. На следующее утро мне херово, и я не могу встать с кровати, пью минеральную воду, а она тут же выходит из меня, еще продолжая шипеть и пузыриться. Но я все равно чувствую себя счастливым. Когда забираю жену с ребенком из роддома, беру в руки непонятный сверток, из которого на меня смотрят черные глаза.
Опять горы. Теперь уже ингушские, вместо неразбавленного спирта владикавказская водка, а вместо солдат срочной службы личный состав оперативной группы. Автомат стоит у кровати. Странное чувство дежавю, и не хватает только заунывной песни про белое платье и черные сапоги.
Забираю сына из садика, и веду его к машине. По дороге он пытается слепить снежок из первого выпавшего снега. Останавливаюсь, и леплю ему снежок, показывая, как это делается. Он смотрит на меня восторженными глазами и, наверное, тоже считает, что его отец большой, сильный и умеет все на свете.
PS А с Колькой мы так больше и не встречались. Он погиб в 2013 году подорвавшись на мине в Кизилюртовском районе республики Дагестан.