Текст книги "Блуждающие огни"

Автор книги: Алексей Оверчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 29

Я стоял под душем. Колчин сидел на лавочке и курил. Вода с напором сбивала с меня пыль и усталость. Солнце припекало сквозь виноградные лозы. Наши ночные приключения казались обыкновенным кошмаром. Возвращаться к нему не хотелось. Но Сашка был иного мнения. После моего «подвига» он заметно посуровел.

Я вышел из душа, растираясь полотенцем.

– Какие-то проблемы? – спросил я примирительным тоном.

– Ты стал бандитом.

– Ну, это ты хватил.

– Ничего не хватил. Зачем ты полез в эти разборки?

– Саша, а тебе не кажется, что нас запросто могли пристрелить там, и никто бы не стал нас спрашивать, по своей воле мы оказались здесь или просто так?

– Ты вмешался в ход событий!

– Говоришь, как путешественник во времени, – как бы пошутил я. – А мне вот кажется, что я просто-напросто спас нас от смерти. Спас тебя и себя. Я поразмыслил тогда ночью и пришел к выводу…

– К выводу?! – встрепенулся Сашка. – К какому выводу?!

– Может, дашь мне договорить? Так вот, я пришел к выводу, что сейчас важно спасти Вику и самим выбраться отсюда живыми и невредимыми. Всех, кто станет мешать нам, я собственноручно пристрелю.

– Я уж думал, ты решил остаться у нариков, – вздохнул с облегчением Сашка. – Но вот последняя твоя фраза мне все равно не понравилась.

– Насчет «пристрелю»?

Колчин кивнул.

– А мне плевать, Саша. Уже плевать. Почему кто-то может в нас стрелять? Брать в плен? Угрожать нам убийством? Почему мы не можем себя защитить? По какому такому праву над нами издеваются? Каждый человек имеет право защищаться. Даже журналисты.

– Ну, не кипятись, не кипятись. Просто есть правила….

– Нет, погоди! Журналисты что, не люди? Почему всякая мразь с тремя классами образования считает, что запросто может нас убить? С чего бы это? Я что, хуже него? Кто придумал все эти «не брать в руки оружие»? А я тебе отвечу! Люди, которые сидят в Москве или Париже и сами ни хрена не были в таких условиях, в которых оказались мы с тобой. Поэтому я считаю, что могу защищать свою жизнь и жизнь своих друзей любыми доступными мне способами. Был бы здесь Генеральный прокурор России, он бы мне сказал «браво!».

– Браво!

Я обернулся. Нет, то не Генеральный прокурор. В гуще сада стоял Акрам.

– Хорошо излагаешь. Целиком на твоей стороне. Кстати, стол уже накрыли.

Шашлык из мяса, манты, шашлык из осетров, салаты овощные, икра, водка, масло – в изобилии и даже с избытком для троих человек. Если бы не эти наркоманские разборки, тут можно было бы остаться навсегда. Ну, не навсегда, но…

Ели мы с Колчиным впрок. Неизвестно, каким окажется следующий день.

– Вот ты, Саша, осуждаешь Алексея, что он нам помог, – говорил Акрам, помахивая веточкой шашлыка, – но почему-то не хочешь понимать, что он нас сегодня спас. Эти гады устроили нам засаду и брали нас в клещи. Вы, ребята, не знаете, что они еще с тыла на нас напали. И ушли они только потому, что Леша уничтожил их головную засаду. Вместе с правой рукой Абдулы – Идрисом.

У меня отвалилась челюсть. Колчин тоже прекратил жевать.

– С кем, с кем? – спросил я тихо.

– Идрис, правая рука Абдулы. Один из самых подлых на земле людей. Они где-то разнюхали, что сегодня у нас передача товара, и поджидали, чтобы уничтожить и отобрать груз. – Акрам вздохнул. – Никому доверять нельзя, никому!.. Теперь понимаете, почему вы мне нужны? Вы не завязаны на всем этом.

– А что теперь будет? Ну, по поводу Идриса? – спросил я.

– Ничего, – Акрам куснул кусок мяса.

– Вообще? – уточнил Колчин.

Акрам прожевал.

– Ну, узнают они, что Идриса зашиб московский. Будут мстить. Делов-то!

– Меня это не устраивает, – сказал я.

– А кого это устраивает? – согласился Акрам. – Никому такое не понравится. Но таковы правила.

– И что теперь делать?

– Не расслабляться, – засмеялся Акрам. – Теперь я вам не советую вообще попадать в руки к его людям. Они никого из вас не пощадят.

– Спасибо, утешили! – Есть мне расхотелось.

– Не бойся, мое предложение остается в силе. Будете со мной – ничего с вами не случится.

– Но мы не хотим торговать наркотиками. Это не наше дело. И вообще, мы против торговли наркотиками.

– Сочувствую, но ничем помочь не могу. Куда вы отсюда пойдете, если я вас отпущу?

– К исмаилитам! Спасать Вику!

– Я уже слышал про Вику. А исмаилиты – наши враги.

– Но хотя бы связаться вы с ними можете? – спросил Колчин.

– Не могу. Я же сказал, они наши враги.

– Да-а…

– Оставайтесь, – добавил Акрам после паузы. – Чего вы там у себя не видели? Вику вашу тоже вытащим как-нибудь. Служба у меня не строгая и не тяжелая. В восемь развод на посты. Смена караула через каждый час. Да и в карауле вы стоять не будете. Я сделаю вас своими заместителями. Будете только посты проверять. На получение и переправку товара со мной ездить. Поработаете лет пять, сколотите состояние и рванете за границу. Купите себе дом и живите спокойно до старости.

Я не верил Акраму. Если бы все было так просто, то почему он сам никуда не уедет? Да и не хочу я торговать наркотой!

Разговор как-то сам собой прекратился. Я смотрел в сад. День в самом разгаре. Журчал фонтан. Хотелось остаться одному, обдумать положение, в котором мы оказались.

– Ладно, я пойду прилягу, – сказал Акрам. – Думайте пока. Время еще есть.

Перед тем как уйти в глубину дома, Акрам обернулся:

– Кстати, вы знаете такого пограничника по фамилии Федулов?

Мы с Колчиным подскочили от неожиданности. Вот про кого мы уже забыли. А зря.

– Значит, знаете… Он связался с моими людьми и предложил мне выдать вас. Предлагал очень неплохие условия.

Я откинулся на спинку стула. Приехали!

– И что ты намерен делать, Акрам? – спросил Колчин.

– Пока думаю…

Мы с Колчиным смотрели друг на друга. Сашка – с укором. Я – с вопросом.

– Понимаешь теперь, чем обернулось твое геройство? – угрюмо прошелестел Сашка.

– А мне кажется, он просто на нас давит.

– Давит? Ты с ума сошел. Прибил этого Идриса! Федулов гоняется за нами. Нам кранты. Нам отсюда теперь и высунуться нельзя. Что делать?

– Я и говорю, Акрам на нас давит, отрезает нам пути отхода. Он специально сделал так, чтобы мы влипли по самые уши. Мы ему нужны, и он на все теперь пойдет, чтобы нас замазать.

Колчин скривился:

– И что ты предложишь?

– Один шанс из миллиона.

Вокруг никого не было. Но это еще не означало, что нас никто не подслушивает.

Колчин безмолвно проартикулировал губами: «Побег?»

Я кивнул.

– Но это самоубийство.

– Может быть. Но нам не оставляют выбора. Тебе не кажется?

Колчин задумался. И я знал о чем. С одной стороны, Федулов. И если мы откажемся работать на Акрама, нас выдадут «Рубину». Что они там с нами сделают, можно не гадать. С другой стороны, мы уже замазаны в войнах наркоторговцев. Хоть тут и горы, но по части новостей – такая же большая деревня, как и Москва. И даже если мы благополучно избежим каким-то образом федуловских лап, то можем запросто угодить в плен к людям Абдулы. Тоже верная смерть. В Москву бежать – не получится. Помимо прочих статей, нам пришьют еще и торговлю наркотиками, и мы бодро замаршируем по этапу в камеру для пожизненных заключенных.

Около двух часов ночи мы с Колчиным вышли из своей комнаты и крадучись двинулись к забору. За ним раскрыла свою чернильную пасть глубочайшая пропасть. Мы надеялись, что на этом участке не наткнемся на часового. Еще с вечера разложили по карманам ветчину и хлеб со стола. Из холодильника в нашей комнате выпотрошили всю воду и все спиртное. Должно хватить хотя бы на два дня.

В сущности, план был прост и безумен одновременно. Без карт, без знания местности, мы собирались добраться до исмаилитов. Колчину казалось, что он найдет нужное направление в горах. А мне очень хотелось ему верить.

Мы скользнули тенями по двору. Никто нас не окликнул. Так же беспрепятственно мы перелезли забор и спустились на небольшой приступок между плитой забора и пропастью. Потом осторожно вышли на единственную дорогу. От ворот она уходила за гору.

Мы дождались, когда тучка набежит на луну. И рванули что было сил вниз. За гору. Нам просто не пришло в голову, что где-то на подступах может сидеть передовой пост охраны. А зря. Такие вещи очень часто практикуются военизированными организациями.

Но! Господь любит идиотов и пьяниц. А еще больше он любит журналистов, потому что они сочетают в себе оба эти качества.

Никаких передовых постов охраны там не оказалось.

Забежав за гору, мы перевели дух. Вилла отсюда не просматривалась. А значит, и нас никто не мог оттуда увидеть. Дорога пошла в гору. Через несколько сотен метров она раздваивалась. Я помнил, что на встречу с Махмудом мы ехали по правому ответвлению. Значит, нам надо идти по левому.

После перевала дорога пошла под гору, делала несколько поворотов. Оглянувшись, я увидел высоко в горах очертания виллы Акрама.

– Идем правильно, – сказал я Сашке. – Смотри, нас именно по этой дороге вез сюда Эль-Хаджи.

– Теперь встает другой вопрос, как нам миновать парней самого Эль-Хаджи? Насколько я помню, мы идем как раз в сторону их кишлака.

– Разберемся!

– Как бы с нами не разобрались…

К утру мы совершенно выбились из сил. Днем передвигаться по горам довольно опасно. Можно легко нарваться на моджахедов. Или заметят издалека пастухи, а потом доложат кому надо. То есть тем же моджахедам или наркоторговцам.

Перед восходом солнца мы сошли с дороги и забрались на гору. Немного поплутав, обнаружили небольшое укрытие. Несколько камней, сложенных природой наподобие домика. Там мы разбили свой лагерь до следующей ночи. Перед тем как уснуть, хватили по глотку водки и зажевали бутербродом.

Путникам в горах будильник не нужен. Ночной холод разбудит кого угодно. Проснулись. Подкрепились на дорожку и снова заплутали среди камней. Через пару часов вдали проступили очертания кишлака. Мы посовещались шепотом и убедили друг друга, что кишлак наверняка охраняется. Надо обойти его стороной. Стороной – значит по горам. Эх!

Только к утру мы смогли обогнуть кишлак и свалились без сил под какой-то камень. Здесь мы снова перекусили. Влили в себя бутылку водки и забились в какую-то щель. Жара подействовала усыпляющее. Не прошло и минуты, как мы отключились.

За все время нашего путешествия мы с Сашкой практически не разговаривали. Для журналистов это невыносимо. Всегда ведь хочется брякнуть что-нибудь умное. Но, во-первых, надо было беречь силы и не сбивать дыхания. Во-вторых, болтать в горах – значит, привлечь к себе тех, кому не спится по ночам, то есть боевиков.

С заходом солнца мы выползли из-под валуна, разложили бутерброды. Откупорили водку.

– За здравие, – Колчин опрокинул бутылку, профессионально отсчитал три булька и передал мне.

– За здравие, – я тоже сделал три глубоких глотка.

– И мне налейте. Холодновато сегодня.

Мы вздрогнули.

В полоску лунного света вошел Акрам.

– Не ожидали?

Я протянул ему бутылку. Он хлебнул и вытер губы.

– Куда путь держите, добрые люди?

– К исмаилитам, мил человек, – ответил Колчин.

– Я так и знал. Что ж, ребята, вы свой выбор сделали и не оставили выбора мне. Товарищ майор! – крикнул Акрам в темноту.

В поле зрения вошел ухмыляющийся Федулов-Друзин.

– Так-так-так! Друзья в сборе! Водка льется!

– Встреча с кретином в горах, – буркнул Сашка.

Улыбка Федулова стала еще шире. Из темноты проступило оцепление из автоматчиков. Видимо, они караулили нас уже пару часов.

– Не многовато? – спросил я, указывая на бойцов.

– Пожалуй, – согласился Федулов. – Но мы же не знали, вдруг вы с оружием? Акрам уверял нас, что вы не взяли автоматы. Но, будучи в курсе, как ты, Леша, положил боевиков, мы на всякий случай подготовились.

Значит, уже «будучи в курсе». Что-то не завидую я себе.

– Ты предал нас, Акрам, – укорил Колчин.

– Не предал, а принял единственно верное для меня решение. Я вам предлагал остаться. Вы сбежали. Я подождал денек для проформы. Вы не вернулись. И тогда я сообщил Федулову, что принимаю его предложение. Он пообещал переправить большую партию моего груза в Москву. В сущности, он сделает ту работу, которую я предлагал вам. Так что чистый бизнес. Ничего личного.

– Я сомневаюсь, что они себя-то смогли бы переправить в Москву, а не то что груз, – хохотнул Федулов. – Так что ты, Акрам, не много потерял. Я бы даже сказал: много выиграл.

Майор повернулся к нам, и улыбка сползла с его лица.

– Вставайте, руки за спину.

Мы повиновались.

Сзади подошли солдаты и заковали нас в наручники.

В следующую секунду нас прикладами сбили на землю и потащили за ноги к дороге. Там уже поджидало несколько грузовых машин. Уверен, солдаты не читали Гаагскую конвенцию о военнопленных. Особенно не церемонясь, как дрова, они забросили нас в кузов. Я вторично рассек себе лоб о какую-то выпирающую железяку. Кровь затекла в глаза. Сашка тихонько стонал от удара об доски.

– Что, не мягко? – спросил сверху глумливый голос, и мы получили по удару прикладом в голову. Я отключился с чувством благодарности. Не очень-то и хотелось смотреть на эти рожи.

Очнулся от вспышки невыносимой боли. Кто-то пыхтел на моем лице и разрывал его когтями. Тварь!

– Колчин! – завопил я в ужасе. Кругом стоял непроглядный мрак.

Сашка подполз поближе. Развернулся ко мне ногами. Первый раз промазал, долбанул мне каблуком в скулу.

– Выше бей, сука! – еле шевельнул я разбитой челюстью.

Колчин снова ударил, и тварь, шипя, отскочила в темноту.

– Что это было? – промямлил я.

– Летучая мышь. Решила тобой перекусить. Или жениться на тебе. Что, впрочем, одно и то же, – Сашка зашелся нервным смехом.

– Сволочи, все так и хотят поживиться за мой счет! В любом случае, спасибо.

– За что спасибо? – Он снова зашелся нервным смехом. – За мышь или за удар по морде?

– И за то, и за другое.

– Всегда рад!

– Где мы? – спросил я, силясь осмотреться. Мешала кровь и кромешная темнота.

– В какой-то дыре, – Колчин лег рядом. – Вон туда посмотри, – он кивнул головой в сторону светлого пятна. – Там окно. Мы в каком-то подвале. Я отключился после того удара. Видимо, мы провалялись целый день.

– Наверняка нам вкололи что-то. Не могли мы просто так проваляться столько времени.

– Может быть. Только какая теперь разница?

– Да, в сущности, никакой.

Дверь в темноте скрипнула. Мы повернули головы на звук. К нам шли какие-то фигуры. Они подхватили нас под руки и потащили к выходу. Я пробовал самостоятельно передвигать ногами, но у меня не получалось. Наручники больно впивались в запястья. При каждом шаге я кряхтел от боли. Позади скрипел Колчин.

На расстрел, что ли?

Но нас повели наверх. Когда миновали второй этаж, я понял, что наша казнь откладывается. Я знаю военных. Много с ними общался. И ни разу не слышал, чтобы они расстреливали кого-нибудь на крыше. Даже если очень надо было. А бросать нас оттуда – слишком низко. Здания у военных всегда очень низкие.

Моей головой открыли дверь, и мы оказались в освещенном лампами кабинете. От света я зажмурил глаза.

– Оклемались? – спросил Федулов.

Нас усадили на стулья.

– Теперь поговорим.

Солдаты затопали башмаками и хлопнули дверью.

Я с трудом разлепил глаза и огляделся. Сашка сидел по правую руку. На него страшно было смотреть. Лицо все затекло от синяков и ссадин. Из носа – дорожки засохшей крови. Наверное, я выглядел ничуть не лучше. Колчин глянул на меня и содрогнулся.

Значит, нас били. Можно сказать, забивали насмерть. Ничего нам не вкалывали. Били, а потом по какой-то причине решили оставить нас в живых. Вот что это за причина?

Голова отказывалась думать. Хотя от этого зависела наша жизнь. Федулову нет резона таскаться с нами. Мы и так знаем про него столько, что ему хватит не на одно пожизненное заключение. Он явно хочет что-то вытянуть из нас. С другой стороны, Александр Петрович первоклассный мастер по допросам и сразу поймет: правильно он оставил нас в живых, или мы действительно не обладаем нужной ему информацией.

– Знаешь, что это такое? – Федулов держал в руках медальон, который я дал когда-то Вике.

Я кивнул.

– У твоей Вики совсем другой, подделка. Помнишь работягу Решкина? Мастера на все руки? У него еще талисман-пуля от нечисти на шее висела?

– Хороший был человек, – вставил Колчин.

Александр Петрович пропустил реплику мимо ушей.

– Это я попросил его тем же вечером смастерить точную копию медальона. Потом сделал так, чтобы ты подобрал подделку там, на заставе. Возле трупа Решкина. Помнишь, вначале я к нему подошел? Незаметно обронил и стал наблюдать за тобой. А ты оказался очень глазастым. И мне это весьма пригодилось. С твоей помощью мне удалось направить исмаилитов по ложному пути. Как видишь, все прошло как по маслу. Они бросились за тобой. А меня сочли убитым.

– Хитер, падла, – прохрипел я.

– Потому и живу долго, – ухмыльнулся Федулов. – Как думаешь, что сделают исмаилиты с Викой, когда узнают о подделке?

Я промолчал.

– Правильно, – ответил сам себе Федулов. – Они ее шлепнут. От злости. Потому что их обманули со святыней. И знаешь, на кого они подумают?

Я снова промолчал.

– Правильно. Они подумают на тебя, Леша. И при первой же возможности они и тебя шлепнут. Так что деваться тебе некуда. Ни тебе. Ни твоему другу Сашке.

– А все-таки ты скотина! – откликнулся Колчин.

– Поругайся-поругайся, – зажмурился от удовольствия Федулов. – Мне приятно, когда я слышу такие слова. Небесная музыка для души.

Он подождал с минуту, ожидая потока хулы, но не дождался.

– Хорошо. Вижу, вы усвоили приличные манеры и можно продолжать наш разговор. Итак, спрашиваю вас, недоносков, куда ушли исмаилиты после того, как мы расстались?

– Мы были в плену, – сказал я.

– Это я знаю, идиот, – рявкнул Федулов. – Я спрашиваю, что они говорили вам перед тем, как сбежать?

– Так они сбежали?

– А ты думал, они пропишутся у наркоторговцев?

– Ничего не говорили, – ответил Колчин.

– Не верю.

– А мне по фиг, веришь ты или нет, – перешел я в атаку. – Когда наша редакция узнает, что ты с нами сделал, тебе кранты.

Федулов расхохотался:

– Кто узнает? Откуда?

– Мы звонили в редакцию. Акрам дал нам телефон.

– Ну и что? Ваш редактор сказал вам, по каким статьям вы обвиняетесь? Да любой мент пристрелит вас, как собак, стоит вам оказаться дома. Даже если кто-то когда-то узнает, что мы вас пришили, то у нас куча свидетелей, что вы занимались тут наркобизнесом, воевали на стороне известного наркоторговца Акрама. А мы, борцы за чистоту рядов, пришили вас. Так что никакая редакция не возьмет на себя смелость защищать таких подонков, как вы. Еще раз повторяю, ребята, я сделал так, что будущее для вас закончилось. Если хотите пожить, можем договориться. Меня интересует, куда собирались бежать исмаилиты. Как только я узнаю об этом, я вас отпущу. Если хотите, передам Акраму. Он очень был огорчен, когда вы не захотели у него работать. И даже переживал, что ему приходится вас выдавать. Но я, слово офицера, как только получу от вас информацию, передам вас Акраму. Он обрадуется. Иного выхода для вас я не вижу.

– Ты все врешь, – процедил Колчин.

Федулов вздохнул, как при общении с дебильными детьми.

– Видимо, мои ребята немного перестарались и все же повредили вам рассудок. Повторяю еще раз для тупых. Исмаилиты думают, что вы их обманули с ключом, то есть я хотел сказать, с медальоном. Они вам этого никогда не простят. И достанут где угодно. Правоохранительные органы Москвы, а заодно и Чечни, считают вас прямыми виновниками гибели их товарищей. Они вас пристрелят при первой же возможности и даже арестовывать не станут. И наконец, наркоторговцы Махмуда не простят вам смерть Идриса… В шахматы играете?

– Только в карты, – буркнул я.

– В шахматах ваша позиция называется «шах и мат», а в картах «перебор». Вы проиграли, ребятки. Единственный выход: все мне рассказать, и я отпускаю вас к Акраму. Все по-честному.

– Не верю, – сказал я.

– Я тоже, – вторил мне Сашка.

– Ну, а вам больше некому верить, кроме меня. Итак? Куда собирались бежать исмаилиты? Что они говорили?

– Так они сбежали? – переспросил я.

– Хватит играть в идиотов! Куда они бежали?

– Вам дать координаты? – Я, как мог, сморщил лицо, словно припоминая цифры.

– Вы тупые ублюдки! – взорвался Федулов. – Какие координаты?! Я спрашиваю про место, куда они собирались идти.

– Не знаю, – сказал я.

– Нас не было рядом, – добавил Сашка. – А каких-либо мест они не называли.

Это хорошо, что мы вывели Федулова из себя. Не такой уж он холодный стратег, каким хочет казаться. Кроме того, мы, оказывается, его единственная надежда. Поэтому и убивать он нас пока не станет.

– Ладно. Я перечислю вам некоторые названия, и, может, вы вспомните, – Федулов достал из планшета карту и развернул ее на столе.

Ни одно из перечисленных им названий не только ничего нам не говорило, но и сами названия мы слышали впервые. Очевидно, это была транскрипция каких-то старых арабских обозначений.

– Ничего похожего, – сказал Сашка.

– Больно странные какие-то слова, – добавил я.

– Так звучат названия на древнем языке исмаилитов, – Федулов достал из-под стола бутылку водки, извлек из ящика три граненых стакана и разлил спиртное.

– Киров! – крикнул он в дверь.

Вошел солдат.

– Сними с них наручники!

Мы, потирая запястья, придвинулись к столу.

– Не хочу показаться вам бестактным, – сказал примирительно Федулов, – но я работаю по Пушкину. Как там у него? «И милость к падшим призывал»! Пейте на здоровье. Пусть это убедит вас, что я не такой плохой человек, как вам кажется. Все мы работаем на благо Родины.

Водка больно обожгла окровавленные губы. Майор посмотрел на наши корчи и снова крикнул Кирова:

– Врача сюда! Быстро!

Солдат с сумкой через плечо, на которой был красный крест, наверное, лучше обращается с покойниками. Он замазал наши морды зеленкой, залепил кое-где пластырем и вышел.

– Теперь вы еще страшнее, чем были раньше, – Федулов ухмыльнулся и достал из-под стола вторую бутылку, снова разлил по стаканам.

Когда мы растащили по желудкам третью бутылку, в комнату вошел генерал Глухов. Тот самый, что провожал нас когда-то на заставу. Тот самый, что встречал нас после ее разгрома.

Сильнейшее удивление оттянуло наши челюсти до линолеума на полу.

– Анатолий Петрович! – выдохнул Сашка.

Глухов словно не замечал нас.

– Ну и рожи у них, – со смешком сказал он Федулову. – Ты уверен, это точно они?

Майору шутка понравилась. Он заржал:

– Они, они. Я видел их до операции. Но вот после операции я бы и сам их не узнал. Зато водку пьют по-прежнему. Не потеряли навык.

– Да все журналисты алкоголики, – сказал Анатолий Петрович. – Только алкаши могут такой работой заниматься. Узнал что-нибудь у них?

– Говорят, не помнят ничего.

– Анатолий Петрович, – повысил голос Сашка, – так вы тоже с ними?

– Как это – с ними? Это скорее они со мной. – Генерал подсел к Федулову: – Налей и мне, майор.

Майор достал из ящика стола свежий стакан и плеснул туда водки:

– Трудности, товарищ генерал?

Генерал хряпнул и закурил. Выпустив клуб дыма, он в раздражении разогнал его рукой:

– Не то слово. Паскуды, опять ушли. Бродят, бродят, а в руки не даются. Плесни еще.

Федулов добавил двести пятьдесят под самую кромку стакана (кто не знает размеров).

Глухов опрокинул заученным жестом и расстегнул воротник кителя:

– Александр Петрович, дай-ка мне медальон.

Федулов ссыпал медальон с цепочкой в ладонь Глухова.

Генерал надел его на шею и спрятал под рубашкой.

– Вы нас обманули насчет исмаилитов! – бессильно вякнул Сашка. – Насчет вертолетов, которые якобы у них есть! Насчет всего!

– Да что вы все! – отмахнулся генерал. – Ваша песня спета, ребята. Столько всякого говна на вас, что я бы застрелился на вашем месте.

Федулов достал еще одну бутылку.

В голове у меня шумело. И я уже с трудом сидел на стуле. Но все еще соображал. И сообразил, что лучше напиться до беспамятства. Так легче помирать.

Майор снова разлил по стаканам. Мы снова выпили. Гм, не чокаясь.

– Что делать будем? – генерал кивнул на нас.

– Пущай пока поживут, – с видом благодетеля проговорил Федулов. – Нам не к спеху. Вдруг еще пригодятся?

– Для чего это?

– Э! – воскликнул Колчин. – Вы тут нашу участь обсуждаете. Нам бы тоже хотелось поучаствовать!

– Поддерживаю коллегу, – я качнулся вперед, но вовремя ухватился за край стола и потому не упал.

– Они уже готовы, – сказал Федулов, снова не обращая на нас внимания.

– Чего вы все с ним разговариваете! – пьяно раздухарился Колчин. – Лучше скажите, а глава погранслужбы знает о вашем предательстве?!

Тут генерала словно стукнуло электрошоком в задницу. Он подскочил и замахал кулаком перед Сашкиным лицом:

– Никакого предательства нет! Понял?! Мы работаем на Родину! Это такие, как ты, сволочи, все распродали, растащили. Скоты! Всех вас к стенке ставить без суда!

Припадок Глухова кончился так же неожиданно, как и начался. Он упал на стул, и Федулов тотчас услужливо налил ему водки.

Анатолий Петрович не стал смаковать и этот стакан. В миллисекунду водка исчезла.

– Вывести! – показал генерал на нас с Колчиным.

– Киров! – заорал майор. – Вывести!

Хорошо, что не «расстрелять». Пока…

Нас повели под конвоем в подвал. Как я понял, мы находились в каком-то трехэтажном здании на территории спецчасти «Рубин». Военные вообще строят типовые дома для своих канцелярий. Так что ошибиться я мог только на один этаж.

Нас грубо втолкнули в темный подвал и заперли дверь.

– С гостиницей у них тут совсем фигово! – простонал Сашка, опускаясь на земляной пол.

– Хорошо еще, наручники не надели. – Я сел рядом.

– Как думаешь, когда нас расстреляют? – спросил буднично Сашка.

– Наверное, скоро. Хотя как знать. Федулов почему-то решил попридержать для нас поезд на тот свет. Наверное, мы еще не отыграли свою роль до конца.

– Опять, небось, подлянку готовит, чтобы потом на нас свалить.

– Не исключено.

– Вот, сука!.. И ведь вправду не отмажешься никак! Так и так – расстрел.

Только в изрядном подпитии можно спокойно рассуждать о собственном расстреле. Ну да мы именно в таком состоянии и пребывали.

– М-да. Майор со своей группой сыграл безупречно. А впрочем, чего ты хочешь, Саш! Они ж профессионалы. Мы случайно подвернулись им под руку, вот они нас и использовали. Теперь все свалят на нас и наших исмаилитов.

– Наших исмаилитов?

– В данном случае именно наших . Без них, без наших , нам никогда не выбраться из этого дерьма… Кстати, генерал сказал, что они, наши , в округе шастают. Может, нас ищут?

– Ага, – хихикнул Колчин, – чтобы прикончить, на фиг, из-за медальона.

– Медальона… А ты заметил, как Федулов оговорился? Сказал не «медальон», а «ключ». Заметил?

– Ну и что?

– А то, Саша, что это не медальон, а именно ключ. Ключ к потайной дверце. И что за ней находится, известно всем, мать их всех, кроме нас!

– Мы идиоты, – констатировал Сашка. – Надо было порасспросить тогда Шумера или Зака. Исмаилиты ведь приперлись в Москву в поисках этого ключа-медальона. Похитили Вику. Потом выяснили, что ее медальон – подделка. И поехали в Чечню за Федуловым.

– Ну, мы-то сначала думали, что дело тут в противоборстве исмаилитов и этого… «Рубина», – напомнил я. – Мы-то были уверены, что дело касается банальной кражи раритетов. Для одних – святыня, для других – золото.

– А оказалось, дело намного запутанней, и ты ни фига не понял этого раньше, – съязвил Колчин.

– А с чего это я должен понимать?

– А кто у нас трепал: буду расследовать, буду расследовать! Если бы ты не болтал, не взял тогда этот медальон хренов, мы бы здесь не оказались.

– Кто ж знал, что так обернется.