Текст книги "Золото Русской Калифорнии (СИ)"

Автор книги: Алексей Осадчий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Тогда в чём дело?

– Хм. если великий князь вернётся в Русскую Америку, да ещё и с супругой, вы понимаете, что я буду вынужден законопатить вас чёрт-те пойми в какую Тмутаракань, подальше от высокого начальства?

– Так точно. Вполне понимаю.

– А вы здесь нужны, уважаемый Андрей Дмитриевич. И сейчас и впоследствии. Такого офицера, днём с огнём не сыскать по всей империи.

– Благодарю за лестную оценку моих скромных способностей, ваше превосходительство. И тем не менее, я настаиваю…

– Да пожалуйста, господин капитан. Пожалуйста. Где прошение? Вот. видите: «Не возражаю»! Совет да любовь, на свадьбу только попробуйте не пригласить!

И Константинополь-Тихоокеанский и Николаевск-Американский спешно застраивались. Офицеры, строго-настрого предупреждённые великим князем, не спускали жалованье в кабаках, а возводили дома на престижнейшей Офицерской улице Константинополя-Тихоокеанского. В бывшем форте Росс, он же Николаевск-АмериканскиЙ по большей части отстраивались административные здания и склады. Моряки базировались на Константинополь, как на более удалённый от границ губернии, а вот казаков генерал-майор старался расселить по периметру Русской Калифорнии. За два-три года переселенцы из России кардинально менялись, ничуть не напоминая себя прежних. Молодёжь бегло говорила на испанском и «американском» языках, старшее поколение также освоило пару сотен слов и вполне могло торговаться на рынках Сономы. Удивительное плодородие здешних почв, отсутствие зимы и возможность получать по два урожая в год сняли вопрос по обеспечению продовольствием американских колоний. Аляска, получая в достатке продукты и рабочие руки (солдаты отправлялись на заработки, даже в ущерб безопасности рубежей) отвечала мехами и китовым мясом и жиром. Дотошный капитан Мезенцев подсчитал, что здесь крестьянин, или же фермер может прокормить до полусотни, а то и более народа, занятого на работах по прокладке дорог или строительству домов.

Из Европы новости приходили одна интереснее другой. Старый континент оказался во власти пламенных карбонариев и запылал. В Германии и Италии правительства с трудом удерживали контроль за ситуацией. Франция в который раз свергла короля. Австрия вот-вот расколется надвое, судя по всему Россия поможет извечному врагу, направив против восставших мадьяр сильный экспедиционный корпус. А здесь, на тихоокеанском побережье Северной Америки, жаркое и сонное лето 1849 года. Но нельзя сказать, что совсем уж захолустье русские владения в Америке. Линия телеграфа, связавшая два «столичных» города протянулась на восток в старообрядческое «Беловодье» и на север, на границу со штатом Орегон. Заработал стекольный и три кирпичных завода, более десятка лесопилок, открыли два небольших месторождения железной руды, планировали постройку доменной печи и отсыпку дороги от месторождения до «цивилизованных» мест.

Прибывшие в последней партии переселенцев пять семей работников завода великого князя по изготовлению домашней утвари и инструментов, звенели молотами в кузнице. Похоже, через год-другой отпадёт надобность перевозить через океан чугунки, печные плиты и топоры-лопаты.

А два дня тому назад капитан-лейтенант Черкашин повёл две трофейные шхуны на юг. дабы провести рекогносцировку на Панамском перешейке, наметить наилучшие места для перехода партий переселенцев. Умеет замотивировать его высочество, подумалось генералу. Пообещал великий князь, если наладится маршрут через Атлантику и перешеек, тысячами невест в Русскую Америку отправлять. Потому в исследовательскую партию по сопровождению и охране двух офицеров-картографов желающих набралось раз в пять больше потребного.

САСШ намеревались приступить к строительству железнодорожной магистрали через перешеек, но почему то проект «заглох», вероятно, не хотели вашингтонские политики способствовать переброске русских в Калифорнию. А может и чисто коммерческие мотивы присутствовали, дело то новое, рискованное, больших вложений требует. Однако на предложение России поучаствовать в стройке ответа пока не было. Образцов тяжело вздохнул и вышел из кабинета.

– Ваше превосходительство. – подскочил адъютант. – атаман Американского казачьего войска полковник Кустов телеграфирует о стычке патруля с бандой индейцев. У нас один человек убит и двое ранены, разбойники скрылись в направлении границы САСШ.

– Большая банда?

– Неизвестно, не сообщил полковник.

– Зачем телеграф тянули! Получить отрывочную информацию, на основании которой мы здесь можем делать самые общие выводы и предположения о делах на северной границе? Чёрт знает что. Свяжитесь и уточните состав неприятельского отряда, чем вооружены. В общем – всё узнайте. Действуйте, поручик!

Настроение генерал-губернатора испортилось окончательно. Если на южной границе североамериканцы вели себя образцово, стараясь поддерживать добрососедские отношения, то на северной границе переселенцы в Орегоне как будто целью задались спровоцировать русских на конфликт. Пограничные патрули неоднократно подвергались обстрелам, погибли два солдата и вот ещё одна жертва.

Придётся реагировать, слать ноту протеста «соседям», требовать выдачи преступников. Но наверняка закончится ничем. Что ж. пойдём путём иным, не засылать же в ответ на территорию САСШ отряд казаков в индейских нарядах, хотя атаман АКБ и намекал на такой вариант. Поступим иначе, и генерал зашагал к домику в котором третий день как отдыхал Герман Шульц, полунемец-полуирландец, давний агент Образцова.

Герман немало удивился, когда его приятель, «работавший на правительство» и Вашингтон, щедро плативший за информацию, оказался русским генералом и целым губернатором отобранной у Мексики Калифорнии. Но, будучи циником-космополитом. как и прежде исполнял просьбы Сержа, (тем более суммы заметно увеличились) вот сейчас образцы новейшего оружия доставил, проскочив на фургоне через пустыню «тропой Фримонта».

– О, скромного торговца мелочёвкой почтил вниманием сам господин генерал и губернатор! Прошу к столу, Серж, ваш русский борщ великолепен. А водка и борщ – рай для желудка!

– Охотно, Герман, охотно. Как ты, старый приятель, отдохнул?

– Хочешь вновь погнать продавца бус и скупщика мехов на край света?

– Гораздо ближе. Герман. Гораздо ближе.

– Понятно. Потому ты рекомендовал отсиживаться в этом доме, не высовывая нос на улицу. А так хочется посмотреть как преобразился форт Росс.

– Ещё насмотришься.

– Ясно. Что ж, Серж, говори, только помни, я никогда не буду рисковать жизнью, выполняя твои поручения. Ты большая шишка. – офицер, генерал, губернатор здешних мест, фаворит самого русского принца. А кто я? Мелкий торгаш, всё имущество которого умещается в фургоне… Мне не носить офицерский мундир, не блистать на балах…

– Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Герман. Не желаешь поступить на русскую службу? Первый офицерский чин я тебе присвою хоть завтра. А далее всё зависит от тебя.

– Ты серьёзно?

– Абсолютно. Тебе тридцать лет. годам к сорока-сорока пяти вернёшься сюда, в Николаевск-Американский, построишь дом, заведёшь семью, или перевезёшь, если женишься раньше. Россия утвердилась в Северной Америке и флаг свой не спустит. Ты ведь не патриот САСШ, родился в бедной семье переселенцев из Европы, исколесил всю страну, нигде не прижился. А у нас борщ, водка, русское гостеприимство, красивые девушки, положение в обществе, наконец.

– Серж, ты, конечно большой человек. Я всегда понимал, что мелкая торговля не твоё, что ты предназначен ятя иных дел.

– Да, значит плохо я вжился в роль, плохо.

– Не в том дело, Серж. Теперь я понимаю, твоя всегдашняя уверенность, убеждённость в светлом будущем, которая так мне нравилась, основана на том. что ты дворянин, офицер. И ремесло шпиона не могло унизить дворянина, рискующего жизнью ради своей страны. И она пришла сюда. Россия в Америке. Серж! Выпьем за тебя, мои друг в генеральском мундире!

Образцов выпал, машинально отметив, что Герман глотает водку без всякого удовольствия, зато отварную картошку на топлёном масле ест с аппетитом, да и борща в чугунке осталось едва ли половина. Шульц попав на русскую территорию, сразу попросят устроить ему праздник русской кухни и русскую красавицу.

С кухней вопрос решатся моментально, а вот с красавицами вышла заминка. Все переселенки были замужем, да и потакать похотливому коммивояжеру, нечего, пусть знает своё место. Так что губернатор, чуть подумав, велел доставить в дом агента развесёлых мексиканок, зато сразу двух. Шульц не возражал.

– Послушай, старина, я обещал тебе непыльную работёнку в Сан-Франциско.

– Да. мой генерал, именно так. Но речи про мундир офицера не шло.

– Ситуация изменилась, – Образцов импровизировал на ходу, – наш агент сломал ногу, лошади понесли. И теперь важное задание выполнить можешь только ты. О вознаграждении мы с тобой говорили, так оно будет вдвое больше.

– Интересно, что же такое я должен совершить? Выкрасть бумаги у Президента?

– К сожалению, менее героическое, но и совсем не опасное действие. Перебраться в Орегон, на побережье, вести там жизнь торговца, товары и деньги мы тебе предоставим.

– И собирать сведения.

– Да. собирать сведения. Я должен знать всё о тех. кто подпирает нашу Русскую Калифорнию с севера и востока. Видные члены переселенческой общины в Орегоне – кто они. Какой партии принадлежат, с кем ведут дела, какой сорт виски предпочитают.

– Понятно, и где мне осесть?

– Первые два-три года желательно провести в разъездах по штату, иногда выезжая за его пределы. Откроешь магазин в Сономе, чтобы был повод наведаться на русскую территорию. Чуть позже, когда «разбогатеешь», выкупишь участок в хорошем месте, там. где селятся орегонские «сливки общества». Да и ты уже будешь не торговцем разной мелочью, а серьёзным предпринимателем, ведущим дела, например, с Российско-Американской Компанией.

– Серж, а русский принц вернётся в Калифорнию?

– Великий князь Константин?

– Да, он.

– Даже не знаю, сейчас такая заваруха в Европе, в половине стран бунты и революции. Императору нужны поблизости верные слуги, тем более сыновья, поэтому ближайшие два-три года Константин наверняка проведёт в Петербурге, при родителях. А зачем тебе великий князь?

– Как зачем? А кто посвятит меня в дворяне?

– Ах. вот ты о чём. Личное дворянство получишь, когда подпишешь бумаги на российское подданство и согласие служить в секретной службе. А чтобы и дети твои стали дворянами Российской империи, надо послужить новому Отечеству.

– Серж, я готов! Ради детей, ради моих ещё не родившихся крошек. И мундир! Непременно мундир!

– Будет тебе мундир, в этом доме и повесим в шкап, чтоб дожидался хозяина.

– Серж! Господин генерал, я готов, что надо делать?

– Для начала проспись. А завтра в полдень подойдёшь к зелёному домику, что неподалёку от здания губернского правления. Я распоряжусь, никого постороннего на территории не будет. Там и завершим все формальности…

Глава 3

Усмирение мадьяр прошло без меня. С марта по май почти все дни провёл подле жены, ждущей маленького, пылинки сдувал с ненаглядной Сандры (Александры Иосифовны). А как иначе – первая беременность, первые роды. Тем более девчонка мне действительно нравилась, она и ТОМУ Константину нравилась первую половину жизни, это потом великий князь «пошёл по наклонной», на балерин переключился и лоббировал продажу Аляски.

Третьего мая 1849 года государь император всероссийский Николай Павлович известный спартанским образом жизни и демонстративным уклонением от излишеств, злоупотребил алкоголем. Так и повод был – внук родился!

Все ждали, что малыша нарекут Николаем Константиновичем, но тут уж я проявил характер, хоть и довёл до слёз маменьку. Будь здоров, Александр Константинович Романов! Вот второго сына непременно назовём Николаем, а пока подождём рождения наследника, Николая Александровича, у цесаревича. Счастливый дедушка, кстати, нисколько не обиделся и наедине похвалил второго сына за мудрость и дипломатичность.

Брат мотался по «железке», требуя ускорить работы. Первый поезд от Петербурга до Москвы должен отправиться 15 сентября 1849 года. Два или три года форы с моей реальностью, вот что значит ответственный менеджмент и добросовестные подрядчики! Но Саша спешил, боялся «оплошать перед Европами» – слово то дал, что в середине первого осеннего месяца начнётся движение. Александру Николаевичу почтительно, но твёрдо возражали строители. – спешка негативно скажется на эксплуатации дороги, уж лучше ваше высочество, чуть позже, но так чтоб прочно и надолго!

Цесаревич располнел, начал выпивать чуть более чем соответствует приличиям, в каждом из трёх «дежурных» поездов, курсирующих по пока несоединённым участкам магистрали велел устроить винный погреб, ну или бар по нашему, по-американски…

Пару раз и я пригубил с братом, инспектируя трассу, заметил с какой жадностью и поспешностью наследник престола разливает вино по бокалам…

А ведь Саше только-только тридцать лет исполнилось, неужели всё-таки существует «проклятье Пушкина»? Да. есть такая легенда, знать бы кем запущенная в придворных кругах и широко разошедшаяся в народе. Согласно той байке цесаревич наследника мужского пола не дождётся и престол перейдёт Константину, любимому ученику великого поэта Пушкина. Константин же. под чужим именем пишущий стихи, обличающие крепостничество, станет воистину народным царём и отменит крепостное право, а всех желающих увезёт в американские райские места.

Вспомнил о Пушкине, справился о Гоголе, как оказалось – Николай Васильевич, тут, недалече от Москвы, в Калуге. Внезапный визит великого князя с внушительным конвоем произвёл в имеют Смирновых изрядный переполох. Гоголь, составивший обо мне по рассказам Жуковского положительное мнение, и прочитавший сборник поэтических «трудов» К. Романова, рекомендовал больше времени уделять поэзии, потому как пишет великий князь, хоть и талантливо, но неровно.

– Дорогой Николай Васильевич, честно скажу – баловство, мальчишество мои стихотворные упражнения. По большей части писалось для семейных вечеров, да вот Василий Андреевич вытащил их на всеобщее обозрение. А кто в здравом уме станет критиковать сына императора?

– Отчего же. «Письма римскому другу» невероятно хороши. Как и стихи, ставшие песнями…

– Николай Васильевич, а ведь я не просто так приехал. Приглашаю пожить, поработать в Русской Америке. Ваш талант должен послужить Отечеству. Знаете, в Калифорнии офицеры вслух читали «Тараса Бульбу», по несколько часов кряду, сменяя друг друга. Так солдаты плакали, просили «их благородий» обождать, пока успокоятся и только тогда продолжить, чтоб ни слова не пропустить. Величайшее произведение, воспевшее гордый и энергичный народ. А сейчас на берегах Тихого океана нарастает новая нация – новых русских люден. Энергичных, гордых, отважных, предприимчивых! Вот вам герои! Куда там Чичикову да Собакевичу.

– Это так неожиданно, ваше высочество.

– Да полно. Николай Васильевич. Я же с такой свитой приехал не для того, чтоб великого писателя земли русской скрутить и доставить под конвоем в солнечную Калифорнию, его величество приказал беречься, вон что в Европе творится.

– Да ужасное время. Так, вдруг, бах – революция.

– Мы с братом. Николай Васильевич, ждём вас в Москве. Железная дорога, связующая две столицы через несколько месяцев заработает! Такое событие должно осветить лучшим перьям России. Как только решитесь ехать, дайте знать, вас встретят, всё покажут и расскажут. А потом, поговорим и про Калифорнию. Кстати, у меня там работает типография, самая что ни есть современная. Полное собрание ваших сочинений думаем напечатать.

– Да. я читал газеты: «Русская Америка», «Русская Калифорния»…

– Ещё есть «Русская Аляска», а вот литературного журнала, к сожалению, никак не можем создать. Возьмётесь. Николай Васильевич? Полная творческая свобода, никакой цензуры. Обещаю тираж литературного альманаха такой, какой скажете, на всю империю разойдётся!

Судя по тому, как «загорелся» Гоголь, как засуетился, сбивчиво начал благодарить, шанс увезти писателя за океан есть и немалый. В России он всё равно скоро свихнётся, уморит себя на почве религиозного фанатизма. А в Русской Калифорнии и солнышко яркое и пейзажи завораживающие.

– Думайте. Николай Васильевич, думайте хорошенько! Жалованье положу – генеральское, только творите. Что там Россия – мир зачитываться будет вашими рассказами и повестями о пионерах Американского континента!

Оставив классика «переваривать» информацию, поспешил в Москву. Там телеграф, надо жене любимой послание «отстучать».

В первопрестольной узнал свежие новости и о действиях русских корпусов против венгров. Собственно, всё предсказуемо – огромная, под 200 тысяч человек армия неспешно «ввалилась» в Венгрию через Галицию, сбив слабые заслоны противника на перевалах. Как обычно, бардак в интендантском ведомстве спровоцировал эпидемию холеры, досаждавшую Паскевичу-Эриванскому гораздо сильнее неистовых мадьяр.

По правде говоря, дела в Венгрии меня ничуть не интересовали, тратить время на показушное геройство совершенно не хотелось, и без того репутация у генерал-адмирала Константина Романова, прирастившего Россию Приморьем. Амуром и Калифорнией была ого какая. Однако младшие братья всё-таки упросили отправить их «на войну» – матушка, привыкшая к долгим отлучкам старших сыновей, пережала расставание с Мишей и Колен стоически.

Пока младшие Романовы геройствовали при штабе фельдмаршала Паскевича. мы с Александром инспектировали железнодорожную магистраль. Если отбросить мелкие недочёты, движение можно открывать в сентябре, однако ж беспокоили паровозы, выделки «Александровского завода Петербурго-Московской железной дороги». Слишком «сырыми» были сии «куски чугуна», ни за что не назвал бы их локомотивами. Заполучив «фитиля» от Константина паровозостроители рьяно начали усовершенствовать свои агрегаты, хоть будку для машиниста и кочегара соорудят и то хорошо.

Чёрт с ними, как-нибудь да «дотумкают» господа инженеры до приемлемых параметров. Здесь прогресс вскачь несётся, слабые места паровозов быстро выявятся в ходе эксплуатации. а мне в ближайшие лет 10–15 в краях далёких рельсы не прокладывать. Зато как придёт время, закажу лучшие паровозы, не эти «огрызки».

Но и о лошадках не забываю, старых партнёров, конезаводчиков порадовал, за счёт средств, собранных на переселение на Амур выкупил полторы тысячи вполне сносных, годных к строевой службе коней и усадил на них батальон лейб-гвардии Финляндского полка и тысячу флотских новобранцев. Сей «пластунско-драгунский» полк должен получить боевое крещение усмиряя мадьяр и уже обстрелянным, пороху понюхавшим, отправиться в Северную Америку. Потому и просил Ивана Фёдоровича моих орлов с другими частями не смешивать, давать сводному полку отдельные задания, использовать вроде «летучих отрядов» и не обращать внимания на слабую кавалерийскую подготовку. Паскевнч. понимая, что великий князь готовит личный состав к войне на американском континенте, что называется, проникся, подобрал боевых офицеров-кавалеристов в качестве инструкторов и старался создать «калифорнийцам» более-менее сносные бытовые условия. Во всяком случае, холера ребят не затронула и случаи дизентерии были единичными.

А лошадей, после возвращения «Калифорнийского полка» из Австрийской империи необходимо сдать в Амурскую Экспедицию, желательно не сильно потеряв в поголовье. Хотя, чёрт знает, может и наоборот, трофейных коняшек у мятежников «отожмут», во всяком случае, я прямо так и намекал подполковнику Базарову – венгры что цыгане, коней у тех и у тех много, надо забирать при случае. Не знает, не знает ещё подполковник, что его отряду первым предстоит пройти новым маршрутом, попасть в солнечную Калифорнии протопав всего лишь жалкую сотню вёрст по Панамскому перешейку, с правительством Новой Гранады, где пока ещё числится Панама, договорённость достигнута, путь размечен. Деньги латиносам Базаров «за транзит» и отдаст, как только достигнут солдатики Тихоокеанского побережья. Ну а там Невельской уж встретит. Но, чтоб не расхолаживать бойцов и заставить беречь лошадок. – рассказал перед отправкой в Галицию о грядущем, к зиме ближе, конном переходе до Владивостока…

Российские конезаводчикн паникёры каких поискать. Сколько лет их знаю, всё переживают, что вот-вот паровая машина придёт на смену крестьянской лошадке. Да лет 80 ещё как конь всему голова!

Не верят, ждут чуда, мгновенного прогресса, невероятных открытий, разгадки тайн мироздания. И ладно бы передо мной был какой Герберт Уэллс, который ещё если и родился, так пешком под стол ходит. Нет – заверяют о скорых полётах на Луну с помощью достижений науки мордатые купчики и снобы-помещики.

Хорошо хоть магистраль от Петербурга до Москвы разобрать не требуют, но настоятельно просят более рельсы не прокладывать и паровозы не строить. Обнаглели, сволочи, неужели думают – за ту первую взятку я на них пахать буду до доски гробовой.

Рявкнул. С использованием флотской терминологии. Матерной, разумеется.

Отечественные предприниматели повалились в ноги озверевшему Константину, а граф Черданцев так и остался в кресле. Хватил старика (всего 56 лет) удар, помер через три дня.

Остальные прослушали краткую лекцию и уяснили, что место своё знать должны, зарываться им Константин не позволит. И так помогает сколь может – на пять лет задержал покупку паровозов, первые вёрсты пути лошадки в упряжке вагоны катали (было дело, ждали с братом пока наберутся опыта свои мастера, зачем покупать паровоз, когда дорога ещё и не начата). И затем – подряды на железнодорожное строительство самые «вкусные» кто получал?

Ох, прав, прав суровый и строгий родитель, вор на воре сидит и вором погоняет. Министр дел внутренних. Лев Алексеевич Перовский ко всему прочему возглавляя местный «антикоррупционный комитет», с работой которого я начал знакомиться, едва прибыв из Северной Америки. По словам Перовского, взятки берут практически все губернаторы, министры, полицейские чины. Мешает обличить взяточников и казнокрадов и то, что государь ко многим из них благоволит, как было с покойным Клейнмихелем, на котором просто клейма негде ставить…

Я сочувственно покивал головой, по идее – сам грешен, и хоть трачу подношения на благие дела, сне никак не извиняет. Видимо и тут Николай Павлович скажет старшему сыну: «Сашка, только мы вдвоём с тобой в России и не воруем». А про меня папенька наверняка подумает: «Ух. тот ещё жук наш Константин»!

Да, моё «крышевание» сибирских золотопромышленников большинство здешней элиты расценивает как самую обыкновенную коррупцию, вот и Перовский смущённо закашлялся и отвёл глаза. На фоне кристально чистого и незапятнанного цесаревича я и в самом деле выгляжу ой как неприглядно: и конезаводчики и золотопромышленники, и весомый пай в Российско-Американской Компании, полученный за защиту интересов оной…

Который раз ловил себя на мысли, что будто заново перечитываю «Исторические миниатюры» Пикуля. С нынешней то памятью, мог вспомнить тексты едва ли не построчно, а сейчас напрямую общаюсь с героями произведений Валентина Саввича. Лев Перовский помимо борьбы с казнокрадами весьма серьёзно занимался крестьянским вопросом, ратуя за осторожность и постепенное раскрепощение крестьян, непременно с землёй. А я просил министра придумать «схему» по которой крестьяне желавшие уйти от «нехорошего» барина выкупались в казну за символическую плату но без земли. На Амуре, да в Маньчжурии намерим таким семьям десятин ого сколько, не говоря уже о Калифорнии.

Поговорили со Львом Алексеевичем и о его брате, герое миниатюры Пикуля, запавшей в память с лет студенческих – «Хива, отвори ворота!»… Василий Алексеевич ещё не знал, что предстоит ему через пару лет, а то и раньше, вернуться в Оренбург и заняться обустройством степного края. В этой реальности я постарался воздействовать на императора, дабы как можно скорее отправить генерала от кавалерии Перовского «на воеводство» в Оренбург. Тем более, здесь и сейчас Аральское море вполне себе немаленькое внутреннее море, пересыхать не думает и кому как не офицерам флота помочь Азиатской Экспедиции, перебросить провиант и личный состав по глади морской, существенно сократить транспортные издержки.

С Перовским, покорителем пустынь, я несколько раз встречался в Петербурге и просил Василия Алексеевича «делать дело» молча, не декларируя уж особо громко намерение привести в русское подданство ханов, беков и прочих «чебуреков». В настоящее время реально (и то с трудом немалым) привести к покорности Кокандское ханство, а вот в Хиву покамест, лучше не соваться – далеко, трудно, рискованно, не может Россия позволить себе понести поражение от плохо подготовленной Экспедиции.

Только-только с Великобританией наладилось хрупкое такое взаимопонимание. И рушить его. показывая намерение Российской империи отыскать кратчайший путь в Индию, я считал неуместным. Сама экспедиция должна подаваться для «общественности» – как освободительный поход за пленными, за русскими рабами, томящимися в зинданах и умирающими под палящим солнцем с мотыгой в руках. Только так и никак иначе. Освободим братьев по вере и уйдём (ну, пусть так англичане думают).

Перовский хмыкал, хмурится, но в целом согласился, что прочно утвердиться в краях пустынных сможем лишь при тщательной подготовке карательных рейдов и когда накопим достаточно сил и средств. Как жаль, что не переживут браться Перовские своего императора, уйдут вслед за Николаем. Хотя, о чём это я, – «порешаем» вопрос по недопущению Восточной войны, не допустим в Крым супостатов и наверняка папенька будет жив, здоров и весел. А там. глядишь, и слуги его верные протянут на лет пяток поболее…

Но надо, край как надо сменить, омолодить верхушку российского чиновничества. После возвращения в Петербург пришлось принимать участие во многих десятках совещаниях, – насмотрелся на «государственных мужей», никаких сил и нервов не оставалось. Нет. на флоте и в Русском географическом Обществе всё было замечательно. РГО контролировал Литке, а Фёдор Петрович, да ещё поддержанный немалыми деньгами с енисейских приисков – страшная сала! С десяток Экспедиций учредил от имени общества, и кадровые офицеры флота и купцы-архангелогородцы ринулись исследовать Великий Северный морской путь. Уже и первые отчёты пошли, а Васалий Латкин и Михаил Сидоров из Красноярска совершали бросок в Норильский промрайон моей реальности, и, по неуклюже шифрованным отчётам «наковыряли» там нечто ценное. Литке страшно возбудился и готовился в 1850 году на двух пароходах «прорваться» в Енисей. Пришлось удерживать наставника. – он как мой заместитель в Русском Географическом Обществе в Петербурге должен пребывать, ибо незаменим-с! А Балтийский флот, частью перебазировавшийся на Тихий океан, ожил – молодёжь рвалась в дальние плавания, навстречу подвигам и карьере. «Старики» и карьеристы, понимая, что болтаться в «Маркизовой луже» изображая отважных мореплавателей, более не получится, пачками уходили в отставку или переводились на Чёрное море. Ну да ничего, им там адмиралы лазаревской школы покажут, как полагается служить. Если честно, с черноморцами у меня отношения складывались не то чтобы прохладные, но далеко не такие дружеские как с балтийцами, сподвижниками по освоению Приморья и североамериканского континента. Да и пару раз всего побывал в главной базе Черноморского флота, – понятно, считают себя обойдёнными вниманием генерал-адмирала севастопольцы.

Однако ж, своего первого «жмура-казнокрада» Константин заполучил именно в Севастополе. Приехавшие с великим князем ревизоры буквально за несколько часов работы «накопали» приписки в части поставки продовольствия на суда, находящиеся в ремонте. Мелкий чинуша, некто Наливайкин, чего-то покаянно блеял, нисколько не опасаясь великокняжеского гнева, утверждал стервец, что бумаги многократно просмотрены и одобрены высоким начальством. Нисколько тому не удивлюсь, заслуженные морские волки адмиралы и каперанги, безусловно честные люди, тоскливо глядят на фолианты отчётности и становится понятно, – не первый раз им так «прогоняют картину».

Не выдержал, вытащил из сапога плётку, подаренную на прощание калифорнийским казачеством, встал во весь свой немалый (за 190 если в сантиметрах брать) рост и хрястнул плетью по столу.

– Ты у кого воруешь, мразь?! Ты у меня воруешь! Выбирай – утопить тебя, или повесить?!

И ещё раз, перед самым носом воришки по полу – ХРЯСЬ!

Помер Наливайкин, прямо тут, в штабе Черноморского флота и помер. Прибежавший врач только констатировал смерть от сердечного приступа. А конезаводчик граф Черданцев уже после был…

Разумеется, такой случай не мог возбудить ко мне любовь офицеров Черноморского флота, поставленных перед фактом раскрытия многолетних злоупотреблений в Севастопольской базе.

Зато матросы ликовали и радостно приветствовали генерал-адмирала при посещении пароходофрегата «Владимир». Лекций о преимуществе гребного винта перед гребным колесом читать не стал, просто приказал, опираясь на «донесение разведки» отдать приоритет строительству кораблей с гребным винтом, как более скоростных и мореходных.

Авторитет великого князя, несмотря на молодость дважды пересекшего Тихий океан и фактически ставшего основателем Тихоокеанского флота России был велик. Во всяком случае, возражений не последовало.

Ну и. уезжая из солнечного Севастополя, просил набросать проекты по прокладке железной дороги от Петербурга и от Москвы до Крыма, как только свяжем две столицы железнодорожной «ниткой», пора озаботиться и улучшением сообщения с югом державы.

По правде говоря, я лоббировал восточное направление. Уже изыскательские партии «прошлись» до Казани. Николай. Александр и Константин Романовы два вечера «колдовали» над будущей магистралью, стараясь найти оптимальный вариант (я ратовал за как можно большее «спрямление» пути).

Но отец волевым решением приказал начинать работу над магистралями Москва – Севастополь (ответственный великий князь Александр Николаевич) и Петербург – Варшава (ответственный великий князь Константин Николаевич). А на Казань и далее в Сибирь «железку» пускай Костя тянет на личные денежки, у него их «много», подколол государь император.

Александр весело расхохотался, приближался день торжественного открытия «Санкт-Петербурго-Московской железной дороги» и с моей помощью строители таки вошли в график. Даже немного раньше запустимся, погоняем нелегально составы, чтобы 15 сентября уж удивить так удивить мировое сообщество, ну, или как ТУТ говорят «поразить Европу». А всего то и надо было – правильно распределить силы и средства. Какой смысл бросать бригады на обустройство вокзалов и станций? Надо дистанцию подготовить, рельсы положили, так погонять состав тяжело гружёный, проверить, и сразу следующий участок, и следующий и следующий. А лепниной украсить здания – после, главное функционал, а красота приложится. 2 сентября мы с цесаревичем без шума, можно даже сказать – конспиративно прибыли из Москвы в Петербург, открыв сквозное движение на магистрали. Через день Саша отбыл обратно, а я три дня отдыхал в кругу семьи, тем более милой Сандре было уже «можно»…