Текст книги "Долгая дорога в АД"
Автор книги: Алексей Курилко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
«Не узнал. Меня! Демона Асмодея! Князя инкубата и суккубата! Ближайшего соратника
Люцифера! Первого из семидесяти двух демонов, начальника шести легионов адских духов! В
далёком прошлом одного из самых приближённых к небесному престолу серафимов. Известного
смертным под именами: бес Енах, Захах, Аэшма-дэв, Заратос и Каблатос. Покровителя воинов, грабителей и убийц… Не признал?!»
Голос его гремел. И я, привыкший уже к отсутствию какого-либо страха перед чем-либо, сидел, объятый ужасом.
Затем, перейдя на шёпот, он наигранно печально произнёс:
«Вот она, сыновья плата за любовь и заботу родного отца».
«Что тебе от меня надо?»
«Мне ничего ни от кого не нужно. Я самодостаточен и горд. Мне вообще никто не нужен! Мы
просто поболтаем. По-семейному. Мне же тут не с кем словом перемолвиться. Так, чтобы
открыто».
«О чём нам говорить?» – спрашиваю.
«Тема не важна. Родственные души даже говоря о чём попало всегда находят общий язык. А
для беседы это главное».
«Я не люблю болтать ни о чём».
«Напрасно, это одна из самых занимательных тем. И точки соприкосновения не в словах, а в
говорящих».
«Зачем ты мучишь людей?»
«Ничего личного. Всего лишь служба».
«Я ухожу».
«От себя не уйдёшь».
«Надо же, даже демоны говорят очевидные вещи».
«Ты скажи-ка – как живёшь?»
«По-разному».
20
«А я вот, – говорит, – последние сто лет заскучал. Да и возраст даёт о себе знать. Мне ведь уже
восемьдесят восемь тысяч лет».
–
Погодите-ка… Демон жаловался на старость? Стало быть, он смертен?
–
«Ничто не вечно под луной».
–
И вы?
–
И я.
–
Гм… Что было дальше?
–
Когда?
–
Ну с вами, когда…
–
Да ничего, собственно. Поболтали. Выпили. И даже попели… И я ушёл.
–
И всё?
–
Вы как будто разочарованы?
–
Ну ещё бы! Ваша первая встреча с отцом, с демоном!
–
Нет, это как раз была наша вторая встреча.
–
А первая?
–
Первая встреча была куда более интересной и произошла при более драматичных
обстоятельствах.
–
Я слушаю.
–
Сейчас, подождите.
–
Жду.
–
Точно не хотите выпить? За компанию?
–
Нет, спасибо.
Запись 009
–
C чего бы мне начать? С кровавой авантюры горстки конкистадоров? Ну уж нет! Сперва
вас необходимо погрузить в атмосферу того времени и тех событий. А ещё лучше отмотать плёнку
моей памяти на много лет назад и в качестве предыстории поведать вам историю Нового Света. Не
спешите обвинять меня в пустозвонной тавтологии, мой друг. Вы же профи. Вы должны оценить в
этой примитивной игре слов красоту, изящество и смысл. Хотя нет, журналистам важно «что», а
«как» их мало волнует. Ну, ладно!
Итак. В августе одна тысяча четыреста девяносто второго года три небольшие каравеллы
вышли из гавани города Палос-де-ла-Фронтера и взяли курс на запад. Великая экспедиция, она же
великая авантюра, началась!
Что-то уловили? Пытаетесь навести резкость на размытые очертания знакомой информации?
Сейчас всё прояснится, лишь только я произнесу названия кораблей, а за ними и имя адмирала.
«Пинта», «Нинья» и «Санта-Мария». А возглавлял экспедицию одержимый безумной идеей и
жаждой наживы человек, известный нам под именем Христофора Колумба. Я не склонен
идеализировать знаменитого мореплавателя, но мне всегда было чуточку жаль этого несчастного
баловня судьбы. (Каков оксюморон! Несчастный баловень судьбы!) Ничему из того, о чём он
мечтал, не суждено было сбыться. Золота, которым он бредил, заразив своим бредом множество
алчных испанцев, включая королевскую чету, Колумб в Индии не нашёл, да и те земли, где он
мечтал разбогатеть, Индией не являлись. О чём он, кстати, никогда так и не узнал. Его заблуждение
не было развеяно до самого дня смерти. Умер он в нищете и бесславии. Хотя он, наверное, заслужил и то, и другое. Слишком уж циничный и прагматичный был тип. Вы не согласны?
Впрочем, не нам его судить, не нам его оправдывать. А с другой стороны, кому ж судить? Кому
оправдывать? Кто, если не мы?
Извините, вечно меня уносит в сторону.
21
– К этому-то я привык. Меня совсем другое смущает. Что это вы из Колумба сделали жалкого
меркантильного типа?
– Так ведь так и было!
– А то, что он мореплаватель, исследователь, мечтатель – если хотите! – и даже фантазёр, но
решительный и целеустремлённый!
– И это тоже. Разве одно другому помеха?
Экспедиции Колумба не оправдали себя по части богатства. Но зато из Испании к новым
землям хлынул мощный поток разношёрстного народа: в основном обедневшие дворяне,
преступники, авантюристы и всевозможные искатели приключений. Страшный и отчаянный народ.
Рисковый! Для них это был реальный шанс вырваться из полосы неудач и попробовать начать
жизнь сначала, с чистого листа. Только что толку? Вот он – чистый новый лист, но почерк-то
прежний!
В Новый Свет я прибыл в одна тысяча пятьсот девятнадцатом году. И очень скоро попал в
отряд Эрнана Кортеса, которого губернатор Эспальолы послал исследовать побережье полуострова
Юкатан. Кортес уже знал из достоверных источников, что там, в глубине полуострова, обширная
область находится во власти невероятно богатой и сильной империи, которую боялись, а стало
быть, и ненавидели все соседние туземные народы.
Я напомню, Эрнан Кортес, небогатый дворянин из Эстремадуры, был юристом по образованию
и настоящим конкистадором по призванию. За пятнадцать лет проживания в испанских колониях
Нового Света он добился многого, но его главные победы и достижения были ещё впереди. Я это
понял сразу. У меня особый нюх на таких людей!
Он был решительным полководцем и храбрым воином. Меня всегда тянуло к таким личностям.
Вероятно, оттого, что сам я иной породы. По природе я человек осторожный, в меру
рассудительный, но при всём при этом достаточно инфантильный. Полагаю, виной тому
безотцовщина.
Я сам не робкого десятка. Но я не храбр, а всего лишь бесстрашен. Разница огромная. Легко
прослыть храбрецом, не имея страха перед смертью. Истинный смельчак тот, кто боится, но
пересиливает страх. Неизвестно, каким бы я был человеком, не имей в своём распоряжении дар
бессмертия.
Вы не устали? Взгляд у вас какой-то осовевший?
Экспедиция, возглавленная чёртом Кортесом, получила точное предписание губернатора: исследовать побережье, войти в переговоры с жителями прибрежных районов, завязать торговые
отношения, но ни в коем случае не пытаться проникнуть в глубь материка. Таков был приказ. Ха!
Однако Кортес не собирался ограничиваться выполнением этого приказа. Он понял, что это его
великий шанс схватить Фортуну за сиськи, а схватив, он не намерен был отступать и собирался
овладеть Фортуной, как победитель овладевает женщиной. Он почувствовал азарт. Особенно после
того, как пообщался с местными жителями. По слухам, империя ацтеков была сказочно богата. И
этой информации было вполне достаточно для того, чтобы мы с завидным и явным энтузиазмом
двинулись в глубь ещё не известной нам тогда страны. Но прежде чем проникнуть в глубь
Мексики, мы покорили племена близлежащих районов, включая воинственных табаско, и Кортес
объявил о создании новой колонии Вилла-Рика-ла-Вера-Крус. Став генерал-капитаном колонии, Эрнан Кортес теперь повиновался фактически только лично королю Испании. Король был далеко.
Мы понимали: в случае успеха король, ясное дело, задним числом одобрит любое действие
Кортеса. Тогда как в случае провала оставшихся в живых ждёт погибель, и Кортеса – в первую
очередь.
Как издревле в народе говорят, победителей не судят. То есть нам нужна была победа, нам
нужен был безоговорочный успех...
Кстати, многие встретившиеся нам туземцы отнеслись к нам с пугающим почтением. Они
принимали нас за детей покинувшего их бога Кецалькоатля. Этот бог, как мы поняли, тоже был
белокожим и с бородой, он прибыл со своими воинами и сошёл с корабля на берег в том же самом
месте, где и наш маленький флот. Он научил их делать луки и стрелять. Научил строить небольшие
корабли. И передал им ещё немало полезных знаний, в том числе касающихся обработки земли.
22
После чего, запасясь мясом и пресной водой, отбыл, пообещав когда-нибудь вернуться со своими
многочисленными детьми. Всё это случилось задолго до нашего прибытия. Насколько мы могли
судить, несколько веков назад. А как я теперь понимаю, задолго до нашей эры.
– Простите, но вы ошибаетесь!
– Я?
– Если вы подразумеваете викингов, то…
– Вот! Я был уверен, что вы решите будто это были викинги. Да, эти суровые отчаянные парни
где только не побывали. Жаль, что они не имели привычки записывать свои приключения по
горячим следам. Мир многое потерял. Правда, они любили сочинять песни о своих подвигах. Но
песни умирают вместе с людьми, которые их поют.
Только вот что я вам скажу. Это были не викинги… Что? А, вижу, наверняка я вас
заинтриговал. И вы хотите узнать, кто они. Я открою вам истину, мой дорогой. Обещаю. Но не
сейчас.
А пока… вернёмся к индейцам. Мы не особо возражали в ответ на их нелепые предположения.
Они считали нас потомками белокожего бога – что ж, нам это было только на руку. Их тотальное
недовольство владычеством ацтеков тоже нас устраивало. Почти все племена, покорённые
ацтеками, теоретически становились нашими потенциальными союзниками. И Бога ради! Вернее, ради богов, ради нас! (смех)
Дело в том, что ацтекским жрецам, чтобы умилостивить своих кровожадных богов, ежедневно
требовалось принести в жертву нескольких человек. Само собой, основная часть жертв – мужчины, женщины и дети – поступала из числа представителей покорённых племён. Иногда воины ацтеков –
охотники за головами – нападали на селение и, предав смерти способных и дерзнувших оказать
сопротивление, уводили в плен оставшихся в живых. А ещё все кругом обязаны были платить дань.
Поэтому ацтеков люто ненавидели. Собственно как обычно ненавидят тех, кто сильнее и богаче.
Так было, так есть и так будет. Правильно?
Нас было мало. Катастрофически мало. Около полутысячи человек. Но Кортес, как оказалось, обладал массой талантов, в том числе и талантом дипломата. Всех вождей встречающихся племён
Кортес сманивал на нашу сторону и заручался обещаниями поддержки в случае военного
столкновения с ацтеками. А в том, что столкновение будет, никто не сомневался. Ацтеки, повторяю, были сказочно богаты, но свои богатства они нам запросто так не отдадут – это
понимали мы, это понимал Кортес.
Мне кажется, он был рождён для того, чтобы стать завоевателем Мексики. В молодости он был
повесой и распутником, а также заядлым игроком в кости и карты. Когда он поспешно покидал
родной город, спасаясь от преследовавших его блюстителей порядка, то – чёрт возьми! – кто бы мог
подумать, что этому совершенно нищему, одинокому и напуганному молодому человеку суждено
будет войти в историю.
В нашей жизни это самое что ни на есть удивительное! Вот вроде обыкновенный
среднестатистический гуляка, игрок, пьяница и бабник – и вдруг! – пожалуйте-ка в Историю! На
века!
Медленно, но верно мы приближались к империи ацтеков. Император Монтесума, конечно же, был прекрасно осведомлён о наших передвижениях. Он отправил нам навстречу послов со
щедрыми дарами. Наивный! Он надеялся, что богатые дары утолят хотя бы частично наш аппетит.
Но золото и драгоценные камни лишь раздразнили конкистадоров.
Мы продолжали свой тяжёлый путь: вначале мы продирались сквозь тропические джунгли, затем поднимались по склонам плоскогорья, потом вступили в зону грозных и мрачных вершин и
ущелий и наконец вошли в ацтекский город Чолулу. Город поразил нас. В нём были настоящие
улицы, дома, общественные места… Был рынок. Была площадь, где по праздникам собирался народ
для гуляний, а по будням оглашали новости города и всей империи. Был огромный храм, стоящий
на громадной пирамиде. Лично мне город напомнил Иерусалим или, если хотите, средневековый
Рим. Над городом возносились к небу сотни храмовых башен, сверху на них пылал вечный огонь.
Красота!
23
По одному городу мы уже могли судить об империи. И нам стало не по себе. Большинство из
нас пришли к неутешительному выводу: чтобы завоевать империю, понадобится целая армия… Нас
было слишком мало.
Нынешние историки считают, что в этом городе против испанцев готовился заговор, имеющий
своей целью поголовное истребление конкистадоров и индейцев-союзников. Но это не так. Всё
было с точностью до наоборот. Это Кортес решил обезглавить верхушку города, уничтожив всю
аристократию Чолулы. Для чего? Да просто так. Чтобы не было пути назад. И чтобы
продемонстрировать всем ацтекам нашу силу. Чтобы внушить им чувство ужаса перед нами. Ну и, конечно, чтобы ограбить город.
План был прост. Настолько же прост, насколько и дерзок. К нам в лагерь были приглашены все
важные сановники города, якобы на празднованье дня рождения Кортеса. Они пришли. По сигналу
мы бросились на них и умертвили всех до единого. Однако вопли несчастных подняли на ноги весь
город.
Жители Чолулы окружили наш лагерь и с оружием в руках бросились на нас. Мы были готовы
к такому повороту событий. Залпы из пушек и аркебуз не только умерили их воинственный пыл, но
и обратили их в паническое бегство. Следом за бегущими помчалась наша конница…
Туземцы боялись лошадей, боялись огнестрельного оружия, но численное преимущество было
на их стороне, и это, по сути, уравнивало наши силы. Ха! Но они верили, что мы боги или
полубоги, а мы даже за людей их не считали…
Всю ночь мы грабили дома и храмы, сжигая то, что не могли унести, и убивая любого, кто
осмеливался оказать хотя бы малейшее сопротивление. Наши союзники – несколько тысяч
индейцев – усердствовали в убийствах и разрушениях не меньше, а то и больше нашего. Резня и
грабёж продолжались всю ночь. К утру всё было кончено: от города почти ничего не осталось –
одни только руины и пепелища. Стотысячное население города было уничтожено более чем на
треть. За одну ночь.
Лично я угробил всего лишь человек сорок. Такое малое число объясняется тем, что я убивал
исключительно тех, кто пытался убить меня. Я говорю это вовсе не для того, чтобы как-то
оправдать себя. Ни в коем случае. В своей жизни я убил массу народа. И половина из них не
сделала мне ничего плохого. Но в эту ночь – я это отчётливо помню – я никого убивать не хотел. Я
совершал это помимо воли. Рефлекторно. К примеру, кто-то вставал у меня на пути, пытался
ткнуть в меня копьём; я отклонялся в сторону и наносил ответный удар. Чисто машинально. Не
задумываясь о том, что делаю… Всё оттого, что голова была занята другим. Да, да, мой друг, совсем другим..
Запись 010
–
Чем именно?
–
У меня кончился коньяк.
–
Что?
–
Коньяк. Допил. Хороший коньяк. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Мысль
простая. Очевидная. С простотой не поспоришь. Я вот недавно прочёл у одного… э…(назвать
такого писателем язык не поворачивается) литератора: «После купели они целовались, пока губы не
высохли. Потому что всё мокрое высыхает». Я так смеялся. Мысль простая. Очевидная. Автор, вероятно, сам к ней пришёл. И поспешил поделиться этой, казалось бы, простой мыслью, но с
которой не поспоришь. Видимо, именно этим она его и покорила.
–
Кто покорила?
–
Мысль. Автора. Покорила. А у вас точно нет ничего из спиртного?
–
Вам мало бутылки коньяка?
24
–
Ну, откровенно говоря, да.
–
Увы, в моём доме нет ни капли алкоголя. Я же вам сказал…
–
Мало ли… Может, вы солгали…
–
Я не имею привычки лгать.
–
Ой, не врите мне! Вы журналист. Для вас ложь – как для повара приправа. Блюдо можно
приготовить и без неё, но будет пресно и не столь вкусно. К тому же вы… человек. А человек
всегда врёт, хотя бы в мелочах. Врёт даже тогда, когда изредка говорит правду. Хотя бы потому что
правды нет. Как таковой.
–
Вы тоже постоянно врёте?
–
Уже нет. Мёртвые не лгут, верно? А я давно ни жив, ни мёртв. Я по ту сторону жизни и
смерти.
–
Так что же с вами произошло в ту ночь, когда вы не хотели никого убивать и лишили
жизни всего каких-нибудь сорок человек?
–
Полностью игнорируя ироничный тон вашего голоса, отвечаю на поставленный вопрос.
Прозрение!
–
Презрение?
–
Да нет же! Прозрение!
–
А-а.
–
Вот что случилось, именно прозрение! Именно. И даже не ночью, а накануне вечером. Я
вдруг подумал: вот я живу, и живу уже довольно долго, но живу ли я на самом деле? И если да, то
зачем?
–
Вы задумались о смысле жизни?
–
Да не в смысле дело! Попытайтесь понять моё положение. К тому времени мне было уже
более полутора тысяч лет. Я испробовал в жизни всё возможное, а если не всё, то очень многое.
Меня ничто не увлекало, не грело, не радовало… Я не имел никакой цели, ни к чему не
стремился… Мне незачем и не для кого было жить, но умереть я не мог. Я почувствовал себя в
западне. Мне наскучила и опротивела жизнь, а бессмертие лишало меня не только бесценного права
умереть, оно лишало меня возможности хотя бы скрашивать жизнь одной только мыслью о смерти.
Подобно царю Мидасу, превращавшему в золото всё, к чему он прикасался, чей дар не облегчил
ему жизнь, а напротив – обратил жизнь в сущий ад, я не только не ощущал выгоды моего
положения, я начал по-настоящему тяготиться дарованным мне бессмертием и неуязвимостью. Я
впал в депрессию.
–
Но зачем было задаваться неприятными вопросами? Почему нельзя было просто
наслаждаться жизнью?
–
Нельзя наслаждаться тем, чего у тебя вдоволь! Тем, чего у тебя полно и даже больше! Я, так мне казалось, многое перепробовал, многое испытал. Мне надоела жизнь. Я уже не ощущал
страха, а ведь без определённой доли страха жизнь не столь интересна. Это всё равно что играть в
карты не на деньги – нет азарта. Тогда, спрашивается, зачем? Итак, страха не было; друзей, с
которыми я бы мог говорить откровенно, не было; родных не было; привязанностей и цели не было
– в чём интерес?
–
Начинаю понимать.
–
Какое-то время спустя наша маленькая армия двинулась к Теночтитлану.
–
Это столица ацтекской империи? Потрясающий, наверное, был город?
–
Не знаю. Мне так и не довелось его увидеть. Виной тому был несчастный случай. Мы
поднялись высоко в горы. Проводники вели нас по узким тропам. Идти было тяжело. Разрежённый
воздух, холод, высота… Всем было жутко. От нехватки кислорода кружилась голова. А ещё я был
крайне рассеян из-за одолевавших меня мыслей. Короче говоря, я сорвался вниз да, на чужую беду, потянул с собой товарища. Мы полетели в пропасть, а товарищ – Родриго Валенси по прозвищу
Хриплый – не оправдав до конца своего прозвища, орал так истошно и тонко, что у меня чуть не
лопнули барабанные перепонки. Правда, он сразу же обогнал меня в падении, но зато его
отстающий вопль нёсся за ним, трепеща и волнуясь, как знамя на ветру, прямо передо мной. Слава
25
богам, мучения и ужас Родриго продлились недолго, а равно и моя досада. Гибель избавила нас от
всего неприятного.
–
Вы случайно стихами не баловались?
–
Чего я только не делал в жизни. Стихи тоже писал когда-то, было. Но стихи у меня
выходили слабыми. В отличие от меня, им не грозила вечность. Они ушли в небытие, так никого и
не впечатлив. А что?
–
Порой вы изъясняетесь, как плохой поэт.
–
Не бывает плохих поэтов. Плохой поэт – не поэт вовсе.
–
А плохие стихи бывают?
–
О, этого дерьма полно. К сожалению. Кстати. Была б моя воля, я б за плохие стихи
наказывал. Или хотя бы штрафовал. То же самое делал бы и с писателями за плохие книги. Чтобы
больше работали над качеством. Или же не работали бы вовсе! Если штрафы и наказания не
помогают – расстреливать! Плохие стихи и плохая литература вообще, убивает морально – ответим
физически.
–
Мы отвлеклись.
–
Да. Может, тогда прервёмся на некоторое время? Буквально на полчаса.
–
Зачем?
–
Схожу, куплю бутылку коньяка.
–
Ну что вы, в самом деле?..
–
Мне необходимо расслабиться.
–
Если вы настаиваете…
–
Поверьте, мне это необходимо.
–
Может составить вам компанию, я бы тоже прошёлся…
–
Не стоит. Один я быстрее вернусь.
–
Как скажете.
–
Я мигом!
–
Хорошо.
Запись 011
–
На чём я остановился? Ах да! Мы с Родриго Хриплым свалились в пропасть. Я пришёл в
себя. Сел. Осмотрелся. Ущелье. Кругом только серые камни. Неподалёку в лужице подсохшей
крови лежал Родриго с расколотым черепом. Его остекленевшие голубые глаза безжизненно
смотрели прямо на меня. В этих чистых глазах навеки застыл единственный вопрос: «Неужели это
всё?»
К смерти я привык. И к своей, и к чужой. Солдаты на войне всегда быстро привыкают к смерти
и одновременно с этим навсегда отвыкают от нормальной жизни. Понаблюдайте за ветеранами. За
теми, кто побывал на страшной войне, выжил, вернулся цел и невредим – они всё равно калеки на
всю оставшуюся жизнь. Ветераны, фронтовики в мирной жизни всегда уходят на второй план. Они
как будто бы мудрее, они как будто бы что-то знают, но эта мудрость, это знание неприменимы в
условиях мирного существования. Они лучше других разбираются в людях, но хуже находят с ними
общий язык. Они знают цену человеческой жизни, знают, насколько хрупким является тело, но при
всём при этом именно они чаще других спиваются или губят себя как-то иначе. В мирной жизни
они ни на что не годны. Наверное, осознавая это, они замечают (хотя редко в этом признаются), что
скучают по войне, когда всё было страшней, но честней и понятней. Вы не согласны со мной? Не
суть важно. Не будем овлекаться.
Родриго был мёртв. А я был жив. Чувствовал я себя превосходно, а вот настроение оставалось
паршивым. Я сидел на камнях и в какой-то апатии глядел на мёртвого товарища. И вдруг он
26
моргнул! Я опешил. Подумал, что мне почудилось. А он снова моргнул. Затем пошевелился. И, неуклюже приподнявшись, встал на ноги…
–
Он выжил?
–
В том-то и дело, что нет. Упасть с такой высоты и не разбиться совершенно нереально.
Он был мёртв. В этом не было ни капли сомнения. Но он встал и стоял, пошатываясь, словно
ребёнок, впервые вставший на ноги… Зрелище пугало и завораживало. Чувство страха ледяной
рукой сжало сердце. Я чувствовал, как на моей голове шевелятся волосы. Не скажу, что я прямо
обомлел от страха, но всё-таки вид ожившего мертвеца впечатление произвёл.
Продолжая смотреть на меня холодными безжизненными глазами, труп Родриго сделал в мою
сторону два неуверенных шага.
Затем остановился и сказал:
«Неуютно мне в этом теле».
Голос был мерзким, шершавым… Мертвец сделал ещё один шаг. Я поднялся ему навстречу.
«Родриго?» – спросил я, хотя сам не верил в своё предположение.
«Как бы не так, – ответил мертвец. – Я твой отец».
Я лишился дара речи и обомлел.
И тут он рассказал мне всё то, что я частично уже знал со слов убитого мной Родона – моего
воспитателя, предавшего меня. Удивительно, но я как-то сразу поверил ему. Мы разговорились. И я
уже совсем не обращал внимания ни на стеклянные глаза, ни на расколотый череп…
«Чего тебе надо?» – спросил я между прочим.
«Хочу помочь тебе», – отозвался он.
«А именно?» – спрашиваю.
«Я тут, – говорит, – в последнее время частенько слышу о твоих душевных переживаниях. Тебя, как я понимаю, терзают всякие мысли и сомнения. Всё от того, что ты не человек. Я бог. Ты сын
бога. Стало быть, полубог. И не можешь жить по человеческим правилам».
«Постой, постой, – говорю, – ты же сказал, что ты демон».
Он возразил:
«Просто я пытаюсь говорить на понятном тебе языке. Используя знакомые тебе понятия и
символы. Люди кое-что знают о нас. Хотя основная часть познаний утеряна в зыбучих песках
времени. Когда много-много лет тому назад мы прибыли на эту планету, люди приняли нас за
богов. Поскольку и интеллектуально, и физически, и духовно, и сверхдуховно мы были и остаёмся
на много веков впереди людей. Даже современное огнестрельное оружие, с которым вы прибыли на
этот материк, – это примитивные детские игрушки. А наши индивидуальные способности –
телекинез, гипноз, эфирность, телепатия и аэросинтричность – останутся для людей этой планеты
уникальными и недостижимыми, поскольку предрасположенность к ним у землян невероятно
низка. Я уже не говорю о телепортации и гипофизации чувств. Но всё же… Но всё же мы не боги.
Во всяком случае, в привычном для людей смысле. Более того, там у себя мы все атеисты. Мы не
верим в богов. И не отделяем добра от зла, и наоборот. Во всяком случае, в привычном для нас
смысле».
«Где это – у вас?» – спросил я.
Он поднял бледную руку мертвеца и указал наверх:
«Там, дома».
Я взглянул на небо. К тому времени оно уже почернело и покрылось россыпью звёзд. И
утратило зримую бесконечность.
Я спросил:
«Вы прибыли оттуда? С какой-то звезды?»
В ответ он махнул своей мёртвой треснувшей головой и, кажется, даже улыбнулся. Что
выглядело жутко.
Мы проговорили всю ночь. Сколько он мне всего рассказал… На многие вещи я начал смотреть
по-иному. Не стану утверждать, будто я понимал абсолютно всё из того, что он мне поведал. Ведь
это было подобно тому, как если бы вы сейчас попытались рассказать пятилетнему ребёнку о
сексуальных отношениях взрослых людей.
27
Под утро я решил, что мне пора выбираться из ущелья. Я был голоден. Ведь я ничего не ел
почти двое суток. Он тут же предложил мне отрезать кусок мяса со своей ноги. Вернее, с ноги
погибшего Родриго.
Я отказался.
«Напрасно, – сказал он. – Мясо есть мясо. Его при необходимости можно есть, пока оно не
испорчено трупным ядом».
«Знаю, – ответил я. – Но я голоден не настолько».
Я не знал, куда мне идти. Он вызвался меня проводить. Сказал, что покажет дорогу. Сказал, что
бывал уже в этих местах со своим шефом.
К концу дня мы наконец выбрались из ущелья и вышли на берег какой-то тихой узенькой
речушки. Он сказал, чтобы я двигался вдоль неё, тогда я быстрым шагом за несколько часов дойду
до огромного озера, посреди которого располагается Теночтитлан.
Мы попрощались. Я даже пожал холодную отвердевшую руку мёртвого Родриго, управляемую
волей моего отца. Затем лицо моего товарища и всё его мёртвое тело начало раздуваться до
невероятных размеров, пока не лопнуло, словно мыльный пузырь, обдав всего меня кровавой
слизью и кусочками человеческой плоти.
Пришлось мне сделать привал. Прежде чем продолжить путь, я принял решение сперва
искупаться, вычистить одежду и поспать.
Я устал. Я был измотан. За столь короткий промежуток времени получить такой гигантский
объём новой информации – да мой бедный мозг вполне бы мог лопнуть так же легко, как тело
Родриго Валенси по прозвищу Хриплый.
Вот такой была моя первая встреча с моим родителем.
Выпьем?
Запись 012
–
Вы знаете, я, пожалуй, приму ваше предложение и выпью с вами.
–
О, совсем другой разговор!
–
Просто всё, что вы рассказываете, ужасно.
–
А я надеялся, вам будет ужасно интересно.
–
Ну, не без этого, да… не без этого…
–
Держите.
–
Благодарю. За что выпьем?
–
Не будем размениваться на тосты. Это всего лишь слова. Вдумайтесь! Тост – как глупое, хоть и красивое оправдание перед выпивкой. Впрочем, если желаете, давайте выпьем за наше
знакомство!
–
Хороший тост.
–
Тост по возможности должен быть коротким, как выстрел. И чтобы точно в цель. Ну,
поехали!
–
Ух! Я не больно уж разбираюсь в коньяках, но, по-моему…
–
То, что надо!
–
Может, организовать какой-нибудь закуски?
–
Да ну её к чертям собачьим, эту еду. Лично я не голоден. А вы?
–
Я, собственно, тоже.
–
Тогда и говорить не о чем.
–
А что ещё интересного рассказывал вам Асмодей?
–
Много чего! Вообще-то исходя из того, как я сейчас воспринимаю эту информацию, дело
было так. Представители некой высшей расы были вынуждены совершить экстренную посадку на
нашей планете, которую задолго до этого использовали как шахту по добыче… Чёрт знает, чего они
28
тут добывали. Их космический корабль был огромным, как гора. Назывался он «Олимп».
Некоторые члены команды неоднократно спускались с корабля и контактировали с местным
населением, а некоторые даже допускали связи интимного толка. Да вы перечитайте, мой юный
друг, мифы Древней Греции или мифы других народов, везде о богах говорится как о большой
семье, где боги друг другу братья, сёстры, отцы и дети. В древних мифах скрыто много истинного.
Только это была не семья, а команда. Экипаж корабля. А у них там какая-то война, там, у них, чего-
то они не поделили…
–
Я слышал подобную версию…
–
Да при чём тут версия?! Не узнай я из первых уст, так сказать, и то, проанализировав, мог
бы дойти до этого сам.
–
Не думаю.
–
А я думаю. Иногда.
–
Ладно вам.
–
Или возьмём ту же Библию. Ветхий Завет. Книга Бытия. Глава шестая. Стих четвёртый.
«В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к
дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди». Вот вам, пожалуйста! Сыны Божии. Но это ещё не всё. Порождения этой связи сынов Бога с дочерьми
человеческими назвали исполинами, по-еврейски Nеphiliеphilim, что буквально переводится как
«падшие». Любопытно, не правда ли? Апокрифическая литература тоже говорит о том, что сыны
Божии, то есть ангелы, начали входить к земным женщинам «и смешиваться с ними, и научили их
волшебству и заклинаниям». Вам самому не кажется удивительной некая общность мифологий, присущая культурам самых разных народов?
–
Всемирный потоп и непорочное зачатие, например…
–
Да. Но главное другое. Египетские, римские, греческие боги имели человеческий облик и
натуру. Они ели, пили, спали, ссорились и воевали. И хотя эти боги считались существами
высшими и святыми, они тем не менее были способны на подлость, коварство и убийство. А у
лучших из них, хотя они из разных культур, даже биографии поразительно похожи. Гор, Аттис, Кришна, Дионис, Митра, Иисус… В общем… Ещё по одной?
–
М-м… Пожалуй. А что же произошло с той командой потом?
–
Но вы же сами уже догадались… На корабле случился бунт. Дело в том, что они пробыли
здесь довольно долго. Но им пора было возвращаться, а возвращаться хотели далеко не все. Две
трети команды желали остаться здесь навсегда. Захватить корабль им не удалось. Они были
изгнаны и оставлены.
–
Почему они не хотели возвращаться?
–
Ну посудите сами. Кто они там у себя? Рядовые члены команды. А здесь они
представители высшей расы. Боги. Как говорил всё тот же Юлий Цезарь: «Лучше быть первым в
Галлии, чем, вторым в Риме».
–
Логично.
–
Счастья это им не принесло. Среди людей им было не совсем уютно. К тому же они все
довольно скоро рассорились между собой. Начались серьёзные конфликты, в которые они втянули
и людей. Никто из них – почти никто – не собирался спокойно наслаждаться тихой жизнью. У них
слишком был развит хищный инстинкт самости.
–
Что это?
–
Ну, что-то вроде того, о чём писал Ницше, – воля к власти.
–
Стало быть, они рвутся к власти.
–
Боюсь, у нас разные понятия о власти. Это раз. А во-вторых, они столь же разные, как и
люди. Одни хотят власти, другие – поклонения, третьи – любви… Боги ведь – те же люди, только
боги. (смех)
–
А чего хотите вы?
–
Я человек простой…
–
Ну, вы не совсем человек.
