Текст книги "Самоучитель для бога. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Алексей Кривошеин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 53 страниц)

Алла давно ее не видела, сердце сжалось. После разговора с Егором она испытывала к Насте настоящую ненависть, потом, после пары недель, проведенных наедине с собой, ощущала тупое безразличие, в тот момент, когда она впервые увидела ее после последних событий, она испытала… жалость? Нет, это была не жалость. Это было сочувствие, переживание за хорошего человека, попавшего в беду. Потому что беда отчетливо читалась на лице Насти.

Настя похудела. Это сразу бросилось в глаза Алле. На ее взгляд, Настя была толстухой. Нет, конечно, у Насти были свои прелести, которые не меньше нравились мужчинам, но все равно таскать на себе столько лишнего жира – невозможно. Сейчас Настя выглядела очень стройной. Но это была болезненная худоба. Черты лица ее заострились, под глазами залегли темные круги. Но не это самое страшное в облике Насти.

Глаза. У Насти изменились глаза. Живые и добрые в прошлом, сейчас они были заполнены тоской и безысходностью. Не было больше Насти, беззаботной и завистливой девчонки. Была Настя – печальная и убитая горем Женщина!

– Вам кого? – спросила Настя. Увидев Аллу, она не вздрогнула, глаза ее не расширились, она не испугалась, не удивилась. За это Алла преисполнилась к ней благодарности.

– Не узнала? Я Алла Волкова! Мы должны поговорить… о Егоре!

Настя качнулась, словно в спину ей вонзился нож. Лицо ее дрогнуло, по щеке скатилась маленькая прозрачная капелька.

– Заходи! – проговорила она пустым голосом.

Это было очень странное зрелище. По щеке катилась слеза – и одновременно голос, в котором полностью отсутствовали какие‑либо эмоции. Сердце Аллы сжалось. “Какая же ты, Алка, дура! Себялюбивая, тупая дура. Вообразила, что от Егора пострадала ты одна. Если Егор слетел с катушек, то больше всего должны пострадать его близкие. В первую очередь Настя. Любовь и безумие – страшные попутчики!”

Алла вошла к Насте и рассказала ей все. Все без утайки. Настя сидела напротив нее и внимательно слушала. И ее холодное, пустое лицо уже не было таким. На нем зажглись живые эмоции.

– Бедная! – прошептала Настя.

Алла вскинулась было: “Мне не нужна жалость!” Но жалости не было. Настя просто переживала за нее. И еще вину увидела Алла в ее синих глазах.

– Прости! – сказала Настя. – Это из‑за меня! Прости… Подчиняясь неизвестному порыву, Настя вдруг обняла

Аллу и принялась целовать ее лицо, покрытое бородавками. Алла шокированная замерла, не зная, что делать. В зеркале бородавки выглядели так ужасно, что она сама боялась к ним прикоснуться, – казалось, что они тут же перекинутся и на руки.

– Они пройдут! Я верю! Ты очистишься… мы очистимся! Я тоже грязна! Я поняла это, когда умерла… Я поняла это!

Наконец она отстранилась от Аллы, но лишь для того, чтобы взглянуть в ее глаза. Синие и огромные встретились с зелеными и выразительными. Они смотрели друг на друга и в глазах собиралась влага. Алла шмыгнула носом, Настя расплылась перед ней, словно попавшая под дождь картина.

– Меня похитили враги Егора, – начала рассказывать Настя. – Я знала, что он не бросит меня, что он придет за мной! И он пришел! Он уничтожил их! Мне их не жалко, но это было ужасно…

Настя всхлипнула и отвела глаза. Алла поняла, что это очень тяжелые воспоминания для Насти.

– Не надо! – проговорила она. – Тебе больно думать об этом! Не надо!

Она коснулась пальцами Настиной руки и погладила. Настя вздрогнула, Алла поняла, что она все еще там, в воспоминаниях.

– Нет! Ты должна это услышать! Я должна рассказать хоть кому‑то!

Настя вздохнула, вытерла слезы. Приведя таким образом себя в порядок, она продолжила:

– Он пришел спасти меня! Но их было слишком много! Пока он дрался с другими, их главарь выхватил пистолет и прицелился прямо ему в спину. Он хотел убить его! Подло! В спину! – Она всхлипнула.

Алла сжала ее руку. В груди постепенно зарождалось странное чувство, она одновременно и жалела Настю, и восхищалась ею.

– Тогда я закричала и бросилась на злого человека. Егор вздрогнул и обернулся. Потом злой человек ударил меня, я упала, хотела вскочить…

Она говорила словно в забытьи. Глаза глядели в никуда, речь лилась освобождено. Алла чувствовала, как Настя вздрагивает от каждого слова, словно в нее втыкают нож. Один за другим. Но странным образом она чувствовала, что Насте это необходимо. Она должна это рассказать.

– Я хотела вскочить и вдруг увидела огромное черное Дуло. Оно смотрело прямо в меня. В ту минуту я не думала об опасности! Я не думала о себе! Я вдруг поняла, как прекрасно, что этот человек целится в меня! Ведь это значит, что у Егора есть немного времени, чтобы спастись. Я хотела закричать: стреляй в меня! Стреляй! Но он уже нажал

На курок. Я видела, как в черноте дула родился огонь, как вылетел маленький блестящий комочек. Время замедлилось! Я видела, как пуля летит прямо в меня, я ощущала ее приближение, но я ничего не могла сделать. А он нажал на курок еще раз, и еще, и еще. И каждая пуля, летящая в меня, была для меня счастьем! Она означала, что у Егора все больше времени…

Настя умолкла, заново переживая рассказанное. Алла сидела перед ней и рыдала в полный голос. Слезы текли по щекам.

– Настя! Сколько же ты пережила! А я!.. Какая же я дура! Я даже не представляла, какой ты человек. Не представляла…

Не в силах больше сдерживаться, они кинулись друг другу в объятия и разрыдались. Они долго сидели так и плакали. Просто молча плакали, обнимая друг друга. Настя гладила нежные золотистые локоны Аллы, Алла перебирала каштановые волосы Насти.

 
А потом Настя взглянула на Аллу и закричала:
 

– Алла, что с твоим лицом? – Восторг светился в ее глазах. Алла испуганно замерла.

– Посмотри! – закричала Настя.

Она вскочила, подхватила Аллу и буквально подтащила ее к зеркалу. Слезы не давали Алле взглянуть на себя, она недовольно стерла их рукой и ахнула. Красный нос, мокрое от слез лицо. И там, где протекли слезы… бородавок не было. Алла смотрела, как слеза торит дорожку по ее щеке и бородавки исчезают на ее пути. Прохладная, кристально чистая слеза уничтожала безобразные бородавки словно косец траву.

– Алка! Мы нашли лекарство! – закричала Настя. – Мы нашли лекарство! Ты снова станешь красивой! Ты станешь сама собой!

 
Алла вздрогнула:
 

– Нет! Ни за что! Собой я уже не стану. Егор был прав. Я была злой и никчемной дурой. Слишком ясно я теперь это вижу. Слишком.

 
Ее плечики передернулись.
 

– Я не знаю, кем я буду, но такой, какой я была раньше, уже никогда!

– Перестань, Алла! – воскликнула Настя. – Об этом

 
Будем думать потом, а сейчас…
Она коснулась уголка глаза Аллы, та моргнула – и на пальце Насти осталась капелька влаги. Настя осторожно дотронулась пальцем до бородавок на щеке, которых еще не коснулась слеза.
 

– Умрите! Вы больше не нужны! – прошептала она. – Алла больше не ненавидит меня!

Бородавки растворились, словно их и не было. Настин палец ощутил гладкую, нежную кожу.

– Ура! – закричала Настя. Ее глаза сияли счастьем. – Скорее умойся слезами! Мы нашли лекарство…

– Я не смогла больше вернуться на завод. Я не смогла продолжать жить так, как я жила. Поэтому я уволилась и начала новую жизнь. Новую жизнь в газете. – Алла грустно улыбнулась. – Не знаю, может быть, судить не мне… Но в газете меня любили и уважали больше, чем любили мою показную красоту на заводе.

– Да. Алла, я всегда восхищался тобой. И недоумевал, почему… – начал Игнат.

– Теперь ты знаешь почему, – еще раз улыбнулась Алла, – Теперь я уже не жалею, что Егор так поступил со мной. Он сделал это по злобе, в слепой ярости, но тем самым он помог мне. Теперь я это вижу. Я ни за что бы не поняла это сама. Он помог мне подняться на ступеньку выше.

– А где сейчас Егор?!

– Не знаю. Я не спросила об этом. Да мне и неважно было. Я думаю, Настя знает. Хотя он ушел и его давно не видно. Похоже, он понял, что его неуправляемая ярость способна доставить неприятности близким, и ушел обуздать ее. Мне кажется, он хотел научиться владеть своими способностями…

Игнат задумчиво кивнул. Очень похоже на правду. Но в любом случае мы ее не узнаем, пока не найдем Егора. Человека, владевшего силой Роста еще до возникновения секты.

Дождь лил как из ведра. Они стояли на взлетной полосе и ждали. Сивушин держал в руках раскрытый зонт, крупные капли барабанили по плотной материи, стекали мелкими струйками вдоль спиц. Сивушин покосился на остальных. Рядом с ним стоят десять лучших сектантов “Роста”. Все уже достигли уровня Учителя. Все без зонтов.

 
Над головой прогремело, дождь припустил еще сильнее.
 

– Погода нелетная! Не прилетит он! – буркнул толстый человек в зеленом плаще. Учитель Западного района, по совместительству видный банкир. Сивушин знал его по рабочим совещаниям с ведущими бизнесменами города в правительстве области. Банкир всегда был аккуратен и очень пекся о чистоте своей одежды. Для него это большой подвиг – стоять здесь без зонта. Но что поделаешь – на то была воля Властелина.

– Как он выглядит? – в который уже раз спросил Григорий. Несмотря на то что все Учителя не зря занимали такой высокий пост в секте, все заметно нервничали. Вот и Григорий, обычно спокойный и выдержанный, дергается и повторяется. Его очки запотевали, он то и дело протирал их руками, волосы на голове слиплись, с бородки струйкой стекала вода.

– Он… – Голос Сивушина дрогнул. Он попытался вспомнить Властелина и понял, что не может представить его. Словно это знание было изъято из мозга. – Он очень сильный! От него ощущается великая мощь. Ты стоишь рядом, он выглядит обычным человеком, но кажется, что рядом с тобой огромная гора. Такое ощущение, что двинь он неосторожно рукой – и от тебя останется мокрое место.

Сивушин поежился. Ветер задувал под зонт капли дождя, но мороз был в душе. Мороз от воспоминаний…

Виктор Леонидович сидел в огромном, роскошном кабинете. Совсем не таком, какой у него сейчас. Даже кабинет губернатора области в сравнении с тем – обычная серая конура. Ведь тот кабинет располагался в доме правительства России, в Министерстве финансов.

Да, Виктор Леонидович занимал не последнюю должность в Министерстве финансов Российской Федерации.

Смешно и грустно одновременно. Что же он делает здесь сейчас, после такой высоты? “Я здесь работаю. Совершенно добровольно! И все из‑за Владимира”. Сивушин с замиранием сердца вспоминал тот день.

– Виктор Леонидович, к вам посетитель! – пропел приятный голос секретаря в селекторе.

Сивушин нахмурился – кого еще принесло? Он хотел отказать, дел и так по горло, министр опять спихнул всю работу на него, политикан чертов! Он уже потянулся к кнопке селектора, но секретарша продолжила:

– Это насчет подготовки документов в Азию. Он говорит, что срочно.

Сивушин так и замер, не донеся руку до кнопки. Документы в Азию – это ЧП, которое поручил расследовать министр. Откуда кто‑то еще знает об этом? Неужели утечка информации? – Пусть войдет! – сказал он и отключился. Роскошная дверь в кабинет тут же раскрылась, и внутрь скользнул человек. Каким запомнил его Сивушин? А никаким. Он его вообще не запомнил. Помнил, что на человеке был строгий деловой костюм, галстук завязан аккуратно, ботинки новые и до блеска начищены, рубашка свежая. Волосы аккуратно уложены. Лицо… А вот лица Виктор Леонидович запомнить не смог. Словно кто‑то аккуратно стер его в памяти.

– Здравствуйте, присаживайтесь, – указал Сивушин гостю на стул.

Гость подошел, сел. Виктор Леонидович ожидал, что гость начнет излагать свои просьбы, но тот молчал. Он пристально глядел на него и молчал. И отчего‑то неуютно стало от этого взгляда. Сивушин передернул плечами, внутри зарождалась злость. Что еще за цирк такой?

– У меня мало времени! Что вы имеете мне сказать? – нахмурив брови, проговорил он.

– А вы знаете, Виктор Леонидович, что во всем этом мерзком городе вы входите в десятку лучших управленцев? – внезапно заговорил гость. Голос его тоже оказался непонятным и неприятным. Словно его пропустили через синтезатор, чтобы Сивушин не смог запомнить.

Но тогда Виктор Леонидович не придал этому никакого значения. Он откинулся в кресле и поглядел на гостя немного свысока.

– Льстить мне изволите? – спросил он с легкой улыбкой. – Так вот, не пройдет! Я ценю людей за умения и таланты, а не за трепание языком. Говорите, откуда вам известно про документы в Азию?

– Да бог с вами, Виктор Леонидович. Давайте не будем нервничать, – проговорил гость. – Документы – это всего лишь предлог попасть сюда. А поговорить я хочу совсем о другом. Я хочу сделать вам предложение. Роскошное предложение, как раз по вашим талантам.

“Дурак какой‑то!” – подумал Сивушин. Он встал и посмотрел на посетителя сверху вниз.

– Так! – сказал он. – Я понимаю, ничего толкового вы сказать не намерены. Поэтому попрошу вас из моего кабинета и впредь…

– Сидеть, – сказал гость. Он именно сказал это слово, не рявкнул, не гаркнул, но действие его было разительным. Виктор Леонидович вздрогнул и поспешно сел. Так поспешно, словно перед ним был вышестоящий начальник и его, Сивушина, судьба была в начальственных руках.

– Я не понимаю… – попытался сопротивляться он.

– Вы все поймете в свое время, – улыбнулся гость.

– Вы из спецслужб, да?! – проговорил Сивушин. – Или… точно! Вы шпион! Американский шпион и пришли меня вербовать!

– Тьфу ты господи! – Гость рассмеялся странным смехом, в котором не чувствовалось ни грана эмоций. – Ох уж это наследие Советского Союза! Везде нам мерещатся заговоры и происки империализма. Отвечу вам как на духу – нет.

Сивушин терялся в догадках, рука медленно, чтобы не заметил этот чокнутый, двинулась к тревожной кнопке. Они были установлены в каждом кабинете и выходили напрямую на пульт охраны здания. А охрана здесь будь здоров.

– Я хуже! – сказал гость и вновь рассмеялся. Сивушина передернуло – не смех, а воронье карканье. Незнакомец между тем продолжил: – Я из секты “Рост”, – может, слыхали о такой?

– А, эти клоуны, – небрежно сказал Сивушин, рука незаметно скользнула под стол и нажала кнопку. Он едва сдержал торжествующую улыбку, откинулся в кресле. – Новые завоеватели мира! Мы сдержали Свидетелей Иеговы, сдержим и вас!

– Напрасно вы так думаете, – сказал гость. – Мы еще не вошли в полную силу. Как раз об этом я хотел с вами поговорить…

Его прервал шум в приемной. Сивушин торжествующе улыбнулся. Вот и все, сейчас этого сумасшедшего уведут. Нужно будет позвонить в охрану и сделать выговор виновным. Не должны такие люди свободно расхаживать по министерству.

– А‑а… – Гость тоже услышал шум. – Вы желаете демонстрации наших сил? Пожалуйста!

Двери распахнулись, в кабинет вошли несколько шкафоподобных молодых людей. Все в аккуратных костюмах, в уши воткнуты наушники, а к лацканам пиджаков прикреплены микрофоны.

Сивушин открыл рот, чтобы распорядиться, но незнакомец опередил его. Он встал, шагнул навстречу охране.

– Уведите этого клоуна! Не знаю, как он пробрался в мой кабинет в мое отсутствие! – услышал Сивушин… свой голос. Незнакомец ткнул пальцем прямо в него.

Охранники повернулись, Сивушин пожал плечами и улыбнулся: мол, совсем свихнулся незнакомец, уводите его скорее.

А потом случилось что‑то непонятное. Охранники шагнули к нему, сильные руки подхватили его и вытащили из кресла.

– Все будет сделано, Виктор Леонидович, – сказал один из них, обращаясь к незнакомцу. – А ты иди давай!

 
Последнее выражение, довольно‑таки грубое, относилось к Сивушину.
 

– Эй, постойте! Это какая‑то ошибка! – закричал он, но они не обращали на его крики никакого внимания. Его вели к дверям. Посреди кабинета высился незнакомец и взирал на все это с самодовольной улыбкой.

Сивушин вдруг понял, что его сейчас уведут и это неизвестно чем закончится. Он не должен позволить себя увести.

– Постойте! – закричал он. – Я все понял! Я готов вас выслушать! Готов…

– Стойте! – тут же проговорил незнакомец. Охрана послушно остановилась. – Спасибо, вы свободны! Пожалуй, он одумался и больше не будет безобразничать.

 
Охранники тут же отпустили его и вышли. Один помедлил у входа:
 

– Виктор Леонидович, вы уверены, что он не опасен?

Виктор Леонидович едва не ответил, но осекся, вспомнив, что уже не единственный Виктор Леонидович в кабинете.

– Я уверен, спасибо за заботу. – Небрежным взмахом руки незнакомец отпустил охрану.

Обиженным жестом Сивушин поправил пиджак. Он стоял посреди кабинета и не знал, что делать.

– Что вы такой неприкаянный, ровно не у себя дома?! – воскликнул гость. – Садитесь!

Он указал на кресло во главе стола. Не чувствуя ног, Сивушин прошел к креслу и плюхнулся в него, словно из него разом вынули все кости. Происходящее совершенно не укладывалось в голове. Может быть, это розыгрыш?

– Нет, это не розыгрыш! – ответил на его невысказанные мысли незнакомец. – Это всего лишь сила секты “Рост”!

– Что вы от меня хотите? – спросил Сивушин. Происшедшее потрясло его, выбило из колеи. Он больше не мог сопротивляться, ему нужен был тайм‑аут, хотя бы небольшая, но передышка.

– Я хочу предложить вам работу, – улыбнулся гость…

Да, именно тогда все и закрутилось. Тогда Виктор Леонидович узнал о строгой иерархии секты, о посвящении, о дарованной силе. Именно тогда испробовал эту силу сам!..

– Что мы здесь делаем? – брезгливо сморщился Сивушин. Они стояли с давешним незнакомцем, который представился Владимиром, в дешевом кабаке. Сивушин предпочитал рестораны исключительно дорогие. Чтобы посетители все были видными людьми и соблюдали приличия. В этом же дешевом заведении ни о каких приличиях не может быть и речи.

– Они вам не нравятся? – спросил Владимир. – Они противны? Они не желают жить по правилам, они прожигают свою жизнь?

– Будь моя воля… – проговорил сквозь зубы Виктор Леонидович.

– Будь ваша воля – что? – впился в него глазами Владимир.

– Ну… даже не знаю! – растерялся Сивушин. – Перестрелял бы!

– Фу, как вульгарно! – скривился Владимир. – Нет, это неинтересно! Уничтожить их мы всегда успеем. А вот перевоспитать?! Вы способны их перевоспитать?

– Чтобы перевоспитать таких…

Сивушин брезгливо оглядел зал. У стойки бара сидела размалеванная девица легкого поведения. Она умело накачивала здоровенного бугая с уголовной физиономией, попутно угощаясь сама. То ли настоящая проститутка, то ли клофелинщица. За столиком в углу сидела разномастная компания. Они шумели, громко ругались матом, лапали официанток – словом, вели себя донельзя вызывающе. Помимо них в зале сидело еще двое мальчиков подозрительно слащавого вида. Бармен выглядел ничуть не трезвее своих клиентов. Сивушин презрительно скривился:

– Кого тут перевоспитывать?

– А ты подумай! Разбуди свою фантазию! Я даю тебе карт‑бланш! В твоих руках будет вся сила, которой владеет Рост. Все, что ты придумаешь в наказание и в воспитание, все будет в твоих руках!

– Да? – Сивушин недоверчиво взглянул на Владимира.

– Вспомни, как я развел охрану в министерстве. Это ли не доказательство?

Сивушин нахмурился: о случившемся в министерстве вспоминать не любил. Это было лишнее воспоминание о том, что он здесь не совсем по своей воле.'

– Не нужно себе врать, – опять прочитал его мысли Владимир. – Я говорил тебе уже не раз и скажу еще: ты волен уйти сейчас и никогда больше не возвращаться. И я не потревожу тебя своими выходками. Более того, когда мы придем к власти, если не будешь ерепениться и покажешь себя хорошим специалистом, ты останешься на своем месте. Другое дело, что, если ты пойдешь с нами, твое место может оказаться гораздо выше и значительней.

– Ладно, ладно! Уговорил! – раздраженно кинул Сивушин. – Давай мне силу, сейчас я попробую…

Лишь сказал эти слова, как что‑то изменилось. Он не понял что. Ожидал, что в его жилы вольется поток чистой энергии – словно Горец, отрубивший голову врагу, он начнет дергаться и кричать, а потом… Но ничего этого не было.

Виктор Леонидович вопросительно взглянул на Владимира, тот кивнул. Что ж, может быть, это какая‑то проверка или розыгрыш, но делать нечего. Сивушин шагнул к шумной компании. Для начала следует утихомирить этих. В баре звучит негромкая, приятная музыка, а они орут как… Нельзя так, нужно уважать других людей.

– Здравствуйте! Вы слишком громко шумите. Перестаньте, пожалуйста, – проговорил он.

Компания поначалу даже не заметила его. Они продолжали громко орать друг на друга, одновременно пытаясь выкрикнуть очередной тост.

Сивушин потыкал ближайшего, тот обернулся. На Си‑вушина взглянули узкие, заплывшие от пьянства глазки. Пахнуло перегаром.

– Заткнитесь, пожалуйста! – Виктор Леонидович начал выходить из терпения. В тех заведениях, которые он привык посещать, первого обращения было достаточно, чтобы ему пошли навстречу. Здесь же…

– Вали отсюда, пока пяджак не порвали! – крикнули ему из‑за столика и разразились страшным гоготом.

Сивушин поморщился, неуверенно взглянул на Владимира. Тот стоял у барной стойки и смотрел на него внимательно. Сивушин вопросительно вскинул брови, Владимир еле заметно кивнул.

– Что ж! Вы сами напросились, – услышал Сивушин собственный голос.

Дальнейшее происходило быстро и неожиданно. Он словно наблюдал за всем со стороны, но ощущал, что все, что происходит, делает он сам.

– Всем встать! – сказал он.

Его голос разнесся под сводами кабака, словно Сивушин говорил через громкоговоритель. Он ожидал услышать уже знакомый мат, но случилось странное. Загремели отодвигаемые стулья, все посетители бара встали. Раздались удивленные и испуганные голоса.

– Всем заткнуться, выходите сюда и стройтесь в шеренгу! – выдал Сивушин новую команду.

Вся эта серая толпа быдла послушно выполнила его распоряжение. Волна ликования накрыла Сивушина с головой. Получается! Все люди в кабаке слушаются его словно бога. Лишь Владимир стоит в сторонке и улыбается. Сивушин не был уверен, что все остальные его видят.

– Разберемся теперь в субординации! – проговорил Сивушин, неспешно шагая перед шеренгой испуганных людей. Все они стояли чуть ли не навытяжку. Тела более не слушались их, лица отражали страх. – Так! – проговорил Виктор Леонидович, подходя к крайнему. Им был парень из шумной компании. – Говори как на духу! Чем занимаешься в жизни?

– Ничем! – через силу проговорил парень, на узком лбу выступила испарина. Он вращал широко распахнутыми глазами, пытаясь вырваться из тенет непонятного наваждения.

– Так! Бездельник, значит! Наркотики употребляешь?

– Нет! – проговорил парень. По горлу у него пошла конвульсия, словно из него что‑то лезло, а он пытался удержать. – Я… их… продаю!

 
Последние слова проговорил с сипом.
 

– Ух ты! – поднял брови Сивушин. – Нехорошо! Умри!

Лицо парня побледнело, рука схватилась за сердце. Из раскрытого рта раздался хрип, глаза закатились. Он рухнул в полный рост, ударившись о рядом стоявший стол. Его подкинуло, он скатился на стулья, а потом на пол. Все испуганно глядели на него, но он больше не шевелился.

– Продолжим! – проговорил Сивушин и шагнул к следующему человеку. Им оказался среднего роста парень. Руки его тряслись, под глазами залегли круги. – Как‑то ты нездорово выглядишь! Наркотики принимаешь?

– Да! – отрешенно ответил человек.

– Давно?

– Год!

– Бросить пытался?

– Нет!

– Бросишь! – уверенно проговорил Сивушин. – Вместе с жизнью!

Он щелкнул пальцами перед лицом парня. Парень вздрогнул, схватился за горло. На губах его выступила пена, потом хлынула кровь. Парень упал на пол и задергался в конвульсиях, пытаясь скрутиться в маленький комок. Вскоре он затих.

Сивушин брезгливо переступил его. Следующей оказалась девушка легкого поведения, которую они видели у стойки бара.

– Проститутка? – спросил Сивушин.

– Нет! – ответила девушка. Она дрожала всем телом, глаза распахнуты, в глубине их мечется ужас.

– А чего вырядилась так? – нахмурился Сивушин. – Наркотики употребляешь?

– Нет! – прошептала девушка.

– А парень у тебя есть?

– Да! Он здесь… – прошептала она. Глаза ее наполнились слезами, она тихо заплакала.

– Да ты что?! – воскликнул Сивушин. – Где ее парень? А ну покажись!

Из ряда испуганных людей вышел тот самый здоровяк, с которым она беседовала.

– Ты ее парень? – спросил Сивушин и поморщился.

– Нет! – ответил здоровяк. Сивушин нахмурился: неужели они могут врать? – Я ее муж!

– Свободны! Чтобы я больше вас не видел в подобных заведениях! – рявкнул Сивушин. – Детей лучше нарожайте!

– Есть у нас ребенок! – едва слышно проговорила девушка. – У нас сегодня годовщина свадьбы, родители отпустили!..

– Ишь! – рассмеялся Сивушин. – А чего в таком паршивом заведении? – Он полез в карман, вынул бумажник: – Вот возьмите и пойдите куда‑нибудь в более подходящее и спокойное место! А то ходите в бомжатники…

 
Здоровяк обнял всхлипывающую девушку, и они двинулись к выходу.
 

– И еще! – догнали их слова Сивушина. Они замерли. – Это сейчас модно так? Такие наряды у женщин откровенные?

– Д‑да! – ответил здоровяк.

– Ладно, идите. Доберемся и до моды! – отпустил их Сивушин.

 
Пара мгновенно исчезла.
 

– Так, следующий! От какой красавец!

Перед ним стоял один из тех смазливых мальчиков, которых он принял за гомосексуалистов.

– “Голубой”? – спросил он.

– Да! – сказал паренек. Глаза его блеснули вызовом.

– Всегда был таким или сбил кто с пути истинного?

– Я с детства такой! – гордо сказал паренек.

– Умри!..

 
Парень закатил глаза и хлопнулся на пол.
 

– За что?!

Сивушин гневно повернулся к шеренге: кто смеет возражать? Это был спутник паренька, такой же маленький и смазливый.

– Я тебе скажу за что! – проговорил Сивушин, шагнув ближе. – За предательство!

– Какое предательство?! – воскликнул второй паренек. – Мы же никому не мешаем!..

– За предательство перед человечеством! – сказал Виктор Леонидович наставительно. – Ты тоже с самого детства?!

– Нет! Мне с девушками не везло, а Боря помог… – Он всхлипнул, глядя на неподвижное тело Бори.

– И давно тебе помогает Боря?! – прищурился Сивушин.

– Сегодня первое настоящее свидание! Он так красиво говорил, был так мил со мной! А девушки все злые и…

– Понятно! А теперь слушай меня, мальчик! – Виктор Леонидович чуял в себе великую силу. Она бурлила, переполняла его. Он чувствовал, что сейчас способен убедить любого. Это было оружие! А перед ним была жертва. – Ты пошел неверным путем! Род человеческий продолжается только благодаря нормальным отношениям между мужчиной и женщиной! Всяческие перверсии были, есть и будут, но они – извращение, не более того! Такие люди обречены на вымирание! Они ничего не оставляют после себя в этом мире! Они появляются, коптят небо своей никчемной жизнью и умирают! Уходят в могилу и разлагаются там. Их едят черви. Они не могут быть бессмертны! Они добровольно отказываются от бессмертия. У них нет детей! В детях человеческая сила! В детях наше бессмертие! У вас не может быть детей! Вы добровольно отлучили себя от самой большой благодати!..

Парень слушал его широко распахнув глаза. Сивушин направил в его голову образы счастливых семейств. Любовь к женщине, тихое семейное счастье, маленькие ручки ребенка, который прижимается к тебе, который верит тебе, ощущает твою силу, добрую силу, которую ты положишь на то, чтобы из него вышел человек! И любимая девушка рядом. Она всегда готова помочь, всегда поддерживает тебя, не дает сорваться во мрак бессмысленности. Именно любимая жена и дети наполняют жизнь смыслом! У мужчины появляется смысл в жизни! У настоящего мужчины! Смысл в жизни!..

В тот момент Сивушин реализовал свои представления о мире. У него были четкие понятия, о том, каким должен быть мир, и теперь он привносил в хаос мира свой порядок.

Он судил никчемных людей и карал в соответствии с порядком, выстроенным в его голове. “Если бы все люди жили по моему порядку, – думал он, – то в мире не было бы войн. Гораздо меньше было бы горестей и слез. Если бы все люди жили по моему порядку!”

Страшную силу показал ему Владимир. Мог ли он, испытав такое, не пойти за ним? Не мог!

С тех пор Сивушин больше имел такого могущества. Став Апостолом, он получил силу Роста из рук Владимира, но прямо воздействовать на мозг людей и заставлять их выполнять то, чего они не хотят, уже не мог. Как выяснилось, это была прерогатива исключительно Властелина…

 
Сивушин вздохнул и вернулся к делам насущным.
 

– Какого хрена мы здесь стоим под дождем и без зонтов! – не выдержал наконец Гробовский.

Сивушин уже давно следил за ним и ждал, когда он взорвется. Гробовский сегодня необычайно молчалив. Но и его пробрал дождь.

– Такова воля Властелина!

– И что он сказал?! Торчать под дождем?! Когда он прилетит?! – воскликнул Гроб. – Почему нельзя подождать в здании?! Почему ты с зонтом?

– Попробуй отбери! – холодно ответил Сивушин и взглянул в глаза Гроба. Тот какое‑то время пытался сломать его взглядом, потом опустил свои стальные бешеные клинки. Силы были неравны. Сивушин удовлетворенно хмыкнул. – Указание было непосредственно от Властелина. Ждать самолет на посадочной полосе. С собой взять десять лучших учеников направления. Без лишних предметов. Мне допускается взять зонт!

– Зонт?! – удивился банкир.

– Да, зонт! – сказал Апостол. – У меня такое ощущение, что это испытание всем нам. Он либо знал про дождь, либо сам его послал.

Гробовский что‑то буркнул и умолк. Он отошел от общей кучки сектантов и замер в отдалении словно нахохленная ворона. Апостол тоже замолчал, вслушиваясь в тихий шелест дождя. “Когда же прилетит самолет, черт побери?”

Апостол задумался. “Как выглядит Властелин? Не мог же я совсем его запамятовать. Может быть, я смогу восстановить в памяти его образ? – Он прикрыл глаза. – Я видел его, когда он посвящал меня в Апостолы. Он стоял совсем близко…”

Сивушин открыл глаза и вздрогнул. Что‑то случилось. Словно очнулся от наваждения. Мгновение назад взлетная полоса прямо перед ними была пуста, сейчас там стоял маленький частный самолет с пришвартованным трапом. Откуда он взялся? Вокруг раздались возгласы удивления. Сектанты сбились вокруг него словно стадо испуганных гусей вокруг вожака. Только вот вожак напуган ничуть не меньше их.

Дверь с шипением отошла в сторону, открывая темный провал. А потом в нем появился еще более темный силуэт. Сивушин почувствовал, что не может дышать. Напряжение сковало все тело. Фигура из самолета ступила на трап. Сивушин подался вперед: “Сейчас я его увижу”. Но что‑то произошло. Вместе с человеком из салона выплыл серебристый туман. Он окутал фигуру, скрыл ее от глаз. Сивушин видел человека, видел его безупречный черный костюм, острые стрелки на брюках, до блеска начищенные ботинки, яркие белые манжеты рубашки, торчащие из‑под рукаве», пиджака. В левой руке человек держит небольшой кейс” Тускло поблескивает сталь замочков. От ручки кейса к запястью тянется небольшая, но прочная цепь. Интересно, что там? И самое странное в облике появившегося перед ним человека – лица его не было видно. Его скрывал серебристый туман. Казалось, вглядись в него попристальней – и ты сможешь проникнуть сквозь него. Но чем больше Сивушин вглядывался, тем сильнее расплывалось изображение перед глазами. И казалось, что еще чуть‑чуть – и зрение уже не восстановить. Сивушин охнул и опустил глаза на уровень груди Властелина. То, что это был именно он, не сомневался уже никто.