Текст книги "Книга 2. Можай"

Автор книги: Алексей Корепанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Не всегда то, что говорят, бывает правдой, – многозначительно произнес Шерлок, ввинтившись в лицо портовика пронзительным взглядом.

Сослуживцы оторвались от изучения записей камер видеонаблюдения и с интересом прислушивались к этому разговору, все больше смахивающему на допрос. Они знали о хватке Тумберга-младшего и его успехах в раскрытии многих сложных дел. Во многом благодаря майору, Динтинское окружное управление полиции было на хорошем счету в министерстве.

– А что, есть там чем дышать? – вяло удивился дежурный и вытер пот рукавом. Вид у него был очень встревоженный.

– Бывает, что кое-кому и на земле воздух перекрывают, – зловеще произнес следователь. – Если кое-кто не желает говорить правду.

Дежурный гулко сглотнул, но промолчал. Все присутствующие в малом зале затаили дыхание в ожидании неизбежного финала.

– Вот интересно, – задумчиво протянул Шерлок, – если я сравню сейчас даты стартов и финишей господина Чаргона, совпадут ли они со временем ваших дежурств? Кстати, вы не представились.

Дежурный молча пялился на него.

– Я спрашиваю, как ваше имя? – повысил голос Тумберг.

– Так это… Лодин… Лодин Ретеха, – просипел портовик.

– Ну что ж, господин Ретеха, будем сравнивать?

– Ч-чего сравнивать?

– Покажите даты вылетов Чаргона и расписание ваших дежурств, – потребовал Шерлок.

Дежурный повиновался и вновь вытер пот.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал майор. – Почему-то Чаргон очень любит отправляться на прогулки и возвращаться с них именно тогда, когда тут дежурите вы. Вы, случаем, не родственники?

– Н-нет… Просто так получается… Чисто случайно…

Тумберг прищурился.

– И Чаргон, как вы утверждаете, всегда возвращается с теми, с кем отправлялся на прогулку?

– Д-да…

Следователь откинулся на спинку кресла и положил руки на стол перед собой.

– Может, все-таки хорошенько подумаете, господин Ретеха? Может, вы заносите в журнал одно, а на деле-то выходит совсем другое? Может, туда Чаргон отправляется с подружками, а оттуда возвращается один? Вы в затруднении? А ведь подтверждения моих слов ждать не так уж долго – Чаргон приземлится и пройдет через вашу вертушку. Один. И в этот раз вам не удастся сделать в журнале ложную запись, мы уж об этом позаботимся.

Лодин Ретеха понурился и засопел. А Шерлок подался к экрану и произнес одну из своих любимых фраз, услышанную в старинных фильмах:

– Ну, так как: будем продолжать играть в молчанку или вы честно все расскажете и тем смягчите свою участь?

– Может, в этот раз он и один вернется, я ж не спорю, – не поднимая головы, угрюмо изрек дежурный. – Откуда ж я знаю, что он там с ними сделает? Если, как вы говорите, там дышать можно, то…

– Хватит, Ретеха! – хлопнул по столу ладонью Шерлок. – Значит, не хотите помочь следствию? Что ж, дело ваше. Замечу, что речь идет о разбойном нападении, произведенном средь бела дня. Знаете, что такое разбойное нападение? Могу вас просветить. Это нападение с целью хищения чужого имущества, сопряженное с насилием, опасным для здоровья и жизни потерпевшего. Подчеркиваю: и жизни! Вот во что вы вляпались, Ретеха! Чаргон причастен к этому преступлению, а вы его покрываете.

– Ничего я его не покрываю, – пробурчал дежурный. – Откуда мне знать, один он вернется или еще десяток с собой притащит? И ни про какие разбойные нападения понятия не имею. Он мне об этом не говорил. Мое дело – пропустить, если положено, или не пропустить, если не положено. А если кто-то кого-то здоровья лишил… или жизни, при чем тут я? Мое дело – дежурить…

Следователь поставил локти на стол и с силой потер ладонями щеки. Разговор все больше напоминал ему общение с Мирилинтой. Впрочем, и так было ясно, куда отправился Ольшан Чаргон со своими «подружками». К «Пузатику». Грабитель думает, что он самый умный и всех перехитрил. Ну-ну… Вскоре он поймет, что это далеко не так.

– Сообщу вам еще кое-что из области юриспруденции, – сказал Шерлок. – Чистосердечное признание обвиняемого учитывается судом и значительно смягчает меру наказания.

– Это когда же я успел стать обвиняемым?! – вскинулся Ретеха, демонстрируя, что он не совсем уж профан в правовых вопросах. – И в чем вы меня обвиняете? А как насчет адвоката, господин хороший?

– Ладно, – устало махнул рукой Тумберг. – Не буду тратить на вас время. Мне пора преступника брать. А вас обвинят в подлоге служебных документов. Советую почитать уголовный кодекс и прикинуть, во что вам это выльется. С учетом отказа от чистосердечного признания и сотрудничества с органами правопорядка. И еще имейте в виду, что есть такая штука как «сверло». Наверное, слышали? Так что нужную и правдивую информацию из ваших мозгов добудут и без вашего участия, но вам это в плюс уже не пойдет. – Он сделал паузу, продолжая пристально смотреть на подавленного Ретеху. – Ну что, будем считать, что вы, как добропорядочный гражданин, сами обратились к нам и рассказали, что господин Ольшан Чаргон занимается незаконной поставкой проституток на грузопассажирские космические корабли? И что он угрозами вынудил вас заносить в журнал регистрации ложные сведения? И что он в данное время повез двух так называемых космических бабочек на дальнолет «Нэн Короткая Рубашка»? Или будем молчать и ждать адвоката?

В малом зале повисла звенящая тишина. И Лодин Ретеха сдался.

– Да!.. – выдохнул он. – Чаргон пошлепал к «Пузатику»…

– Приятно иметь дело со здравомыслящими людьми, – прокомментировал Тумберг это заявление и повернулся к одному из оживившихся окружников: – Оформляй как положено, а мне пора.

Он встал и, внутренне торжествуя и ловя на себе восхищенные взгляды коллег, прошествовал к выходу из зала. Шерлок Тумберг не считал себя слишком уж тщеславным, но те чувства, которые он сейчас испытывал, были ему очень приятны.

Теперь можно было особенно не спешить – грабитель никуда с «Пузатика» не денется. Доложить Вентору Манжули. Плотно пообедать. И отправляться в путь, чтобы поставить финальную точку.

Вернувшись в свой кабинет, Тумберг первым делом отчистил стол от пролитого кофе, а вторым – связался с начальником сектора.

– Я верил в тебя, Шерлок, – проникновенно сказал полковник, выслушав подчиненного. – Спасибо, что не подвел! Мы все гордимся тобой! Скажу тебе честно: я и твой отец в молодые годы, в Зеленом Заозерье, не только печенку тренировали, но и очень сложные дела раскручивали – однако ты нас превзошел. Вот что значит хорошая наследственность и правильное воспитание! Бери кого-то в подмогу и догоняй пузатого. А для городских я семинар проведу, чтобы знали, как нужно работать. И пусть разбираются с бизнесом этого Чаргона… Хотя нет – разбираться будем мы, а не городские.

Уложив все необходимое в сумку, Шерлок позвонил в третью дежурную бригаду, постсержанту Дунго Коваржеку. Услышав, что речь идет о визите на «Пузатик», командир бригады вызвался лично сопровождать Тумберга и помогать ему в поимке грабителя. Коваржеку хорошо запомнилось общение с капитаном Макнери, и он с удовольствием вновь хлебнул бы замечательного коньяка «Арарат». Шерлок не имел ничего против такого напарника и, договорившись с Коваржеком о времени отправления в космопорт, где парковался полицейский глиссер, с легкой душой пошагал в столовую.

Коллекционер Никл Цукан мог вздохнуть с облегчением.

Глава 4. Вор должен сидеть в тюрьме!

 
Быть может, старая тюрьма центральная
Меня, парнишечку, по новой ждет…
 

Из песни Темных веков.

Скандре Велкин был преуспевающим коммерсантом и примерным семьянином. Но и самый примерный семьянин не всегда может устоять перед соблазнами. А соблазнов в жизни Скандре было немало. Они буквально набрасывались на него, стоило только коммерсанту выйти за порог собственного дома и отправиться по делам. Однако Скандре обладал сильной волей, и ему удавалось отбиваться от этих нахалов, пытавшихся совратить его с праведного пути. Но это касалось только пребывания в родном Ковхаре – городе, раскинувшемся в зеленой долине на самом большом континенте планеты Кадамура в системе Сурутусы. Как уже не раз замечал Велкин, его сила воли уменьшалась прямо пропорционально расстоянию, отделявшему коммерсанта от дома. И если речь шла о расстояниях межзвездных, то эту силу он уже обнаружить в себе не мог. Вот так и получалось, что, пребывая вдали от жены, Скандре всегда находил возможность посетить лупанарий. Разумеется, он вовсе не считал эти посещения супружеской изменой. Ведь что такое лупанарии? Заведения, предназначенные для удовлетворения определенной потребности. Заплатил – удовлетворил. Никому же не приходит в голову считать супружеской изменой посещение ресторана, где клиент удовлетворяет свою потребность в еде блюдами, приготовленными не его, клиента, женой, а кем-то другим.

Такие рассуждения благотворно влияли на состояние совести Скандре Велкина, и она помалкивала, даже не пытаясь что-то сказать. Именно поэтому, совершая деловые визиты в другие планетные системы, Велкин старался наиболее эффективно использовать возможность тесно пообщаться с представительницами древнейшей профессии. И не только в лупанариях, но и в пути, на борту дальнолетов. Услуги этого подвида камелий стоили недешево (поскольку заниматься таким специфическим предпринимательством на борту космического транспорта было запрещено), не на каждый дальнолет они попадали, и неофициальный заказ следовало делать очень заблаговременно. Особенно это касалось «Пузатика». Но в этом-то и состояла вся прелесть! Там пассажиров обслуживали особенные камелии, которых бесперебойно поставлял Ольшан Чаргон – не в том смысле, что у них там все как-то иначе было устроено, а в том, что они умели доставлять клиентам блаженство поистине невероятное. Прямо-таки запредельное. По слухам, девицы предприятия «Нега» были обучены тайным ласкам древних циналиев с Брунагамии. И успешный коммерсант Скандре Велкин мог иногда позволить себе такое удовольствие. Оплачивая его, естественно, из тех средств, о которых его супруга и ведать не ведала. Да, деньги были немалые, но удовольствие того стоило!

Сев на дальнолет на Кадамуре, Велкин с нетерпением ждал, когда же его заказ будет исполнен. Ему сообщили, что это случится (если все пойдет хорошо) только через несколько часов после отправления «Пузатика» с Селеби. В ожидании божественных утех сорокапятилетний кадамурец баловал себя коктейлями в барах да просмотром всякой эротики по унивизору – дабы поддерживать соответствующую настроенность. Ну, любил он это дело, что тут попишешь, и жены ему было мало. Хотя никаких претензий по данной части он к ней не имел. Так уж устроены многие половозрелые сапиенсы, и нет в этом их вины…

И вот он настал, желанный миг! На комм Скандре поступило условное сообщение, и он выключил унивизор и полез в шкаф и холодильник, где ждало своего часа купленное в баре угощение. Расставил на откидном столике вино и сладости, снял блокировку с двери своей каюты, выключил верхний свет и принял позу нетерпеливого ожидания.

Она вошла… вся в длинном и разноцветном… с прикрытым платком, несомненно, прекрасным лицом. Села напротив. Велкин налил вино в бокалы и уставился на космическую бабочку, гадая, с чего же она начнет. А камелия высвободила рот из-под платка, залпом осушила фужер дорогущего манданского вина урожая восемьдесят шестого года, которое нужно медленно смаковать, и сказала негромким, но явно мужским голосом, да еще и слегка шепелявя:

– Тут такое дело, господин клиент: замена получилась, ты уж извини. Понимаешь, мне нужно было по-быстрому из Динтина слинять, а других вариантов не нарисовалось.

Велкин изображал изваяние с открытым ртом и фужером в руке, а тот, кого он принимал за жрицу нездешней любви, продолжал, хлебнув еще вина прямо из длинного горлышка изящной бутылки:

– В принципе, ты и со мной можешь… Я уж как-нибудь перетерплю… Мне деваться-то некуда… Но если тебя такой вариант не устраивает, могу предложить кое-что другое.

Хоть Скандре и был шокирован, ошеломлен, ввергнут в ступор и состояние соляного столпа, коммерческая его жилка продолжала исправно функционировать.

– И что именно? – сумел выдавить он из себя.

– О, сразу видно делового человека! – удовлетворенно кивнул тот, кто прикидывался космической бабочкой.

Впрочем, уже не прикидывался – обеими руками оттянул платок от щек, откинул его на затылок, и взору Велкина предстала блинообразная, смуглая (похоже, от загара) физиономия с коротким мясистым носом, крупными губами и округлым подбородком. Нижняя губа мужчины лет тридцати пяти – сорока была оттопырена, что придавало его лицу какое-то высокомерно-презрительное выражение. А когда он улыбнулся, показав мелкие ровные зубы, Скандре стало понятно, что перед ним опасный хищник, которому лучше не перечить, если не хочешь нажить серьезных неприятностей. Волосы у хищника были черные, курчавые и жесткие на вид, они закрывали уши и полукольцами обрамляли лоб, гармонируя с широкими бровями.

– Я у тебя тут перекантуюсь до Лабеи, – заявил мужчина, в упор глядя на Велкина темными, не менее жесткими, чем волосы, глазами. – Ты меня за сколько заказывал?

– За три сотни, – тут же ответил Велкин, и взгляд его был честным-пречестным, как у невинного младенца.

– Неужели цены так поднялись? – деланно удивился тот, кто выдавал себя за камелию. – Насколько мне известно, неделю назад было двести.

– Может, и было, – пожал плечами ничуть не смутившийся кадамурец, почуяв выгодную сделку. – Но я заплатил триста.

Взгляд курчавого сделался еще более жестким, и Велкин ощутил неприятный холодок в животе. Но глаз не отвел и признаваться в своем, мягко говоря, преувеличении не стал. Такое поведение вкупе с другими ингредиентами и позволяло Скандре Велкину быть успешным коммерсантом.

Мужчина, кажется, понял, что эту скалу ему не сокрушить, и кивнул, одновременно легонько хлопнув ладонью по откидному столику.

– Ладно, триста – значит, триста. Я тебе их возвращаю и добавляю столько же – за моральный ущерб и квартировку.

– То есть шестьсот межиков? – без труда подсчитал Велкин.

– Как одна копеечка! – весело подтвердил курчавый и опять сделал затяжной глоток из бутылки… и еще…

Скандре посмотрел, как исчезает драгоценное манданское, поскреб в затылке и сказал:

– Плюс стоимость вина.

Курчавый чуть не поперхнулся, поставил бутылку на стол и укоризненно покачал головой.

– Ай-яй-яй… Ты че такой мелочный, дядя?

– А вы посмотрите, что это за вино, – надулся Велкин. – Между прочим, четвертак за него отдал.

– Ладно, половина с меня, – согласился курчавый, рассматривая этикетку. – Допьем-то вместе. Хотя, по-моему, этот кисляк таких денег не стоит.

– То-то вы и присосались… – буркнул Скандре.

– Да это я волнуюсь, приятель, – пояснил курчавый и подался к коммерсанту. – Меня же разыскивают, понимаешь?

Велкину вновь стало неуютно, словно сквозь щель в обшивке в каюту проник космический холод – а за бортом было чуть ли не триста градусов ниже нуля.

– И за что? – спросил он, стараясь, чтобы голос его не дрогнул.

Кажется, собеседник понял его тревогу, потому что ободряюще улыбнулся и похлопал Велкина по колену.

– Да ты не бойся, приятель, я не убийца. Как тебя звать-то?

– Скандре…

– А я Станис. – У него, при его шепелявости, вышло: «Штаниш», и курчавый пояснил: – Не Штаниш, а Штаниш. Первая и последняя не «ш», а «ш»: ну… – он пошарил взглядом по каюте, – как «штол» или «шалфетка»… Или Шкандре…

– Станис, – сказал Велкин.

– Вот-вот, – кивнул курчавый. – Штаниш. Ты думаешь, если я под бабочку закосил и с планеты когти рву, значит, обязательно преступник?

Коммерсант промолчал. Судя по некоторым речевым оборотам Станиса, с уголовным миром этому типу явно приходилось иметь дело.

– Не преступник я, Скандре! – для убедительности курчавый прижал руки к груди. Так и казалось, что он сейчас добавит: «Век воли не видать!» – Просто один нехороший человек выдурил у меня очень и очень ценную вещицу. Страшно древнюю, я ее за очень большие бабки приобрел. Развел меня, ноги в руки и на дно. Я его три года по всему Союзу вычислял и таки вычислил! Три года!

– А в полицию зая… – начал было Велкин и осекся.

– Ага, сам сообразил, – констатировал Станис. – Ничего же не докажешь, свидетелей не было, да и себе же дороже будет. Так что я уж самостоятельно. Выманил его из норы, сонкой в хлебальник, кулаком в поддыхало – забрал свое кровное и сделал ноги. Здоровье ему не повредил, лепила не потребуется… Заранее договорился с тамошним бандером – и сюда. Так что не волнуйся, Скандре, до Лабеи вместе доберемся, и получишь свое…

Последние слова показались Велкину какими-то зловещими, но встрепенуться его заставили не они, а предыдущие.

– Только на Лабее получу? А почему не сейчас?

– На Лабее, приятель, на Лабее, когда сойдем на берег, и не раньше. В Туратрене, в порту. Я же твоих моральных качеств не знаю, а потому без подстраховки никак. Ну посуди сам: отстегну я тебе прямо сейчас, и ты решишь, что я тебя на финише по голове приголублю, чтобы свое вернуть. А потому еще в полете постараешься меня сдать, чтобы при бабках остаться. Логично?

Велкин аж задохнулся от такого гнусного предположения, порочащего его честь, а Станис вновь хлопнул его по колену.

– Логично, Скандре, даже не пытайся возражать. А теперь оцени достоинства моего предложения. В полете мы с тобой дружно попиваем винишко, и ты не дергаешься, потому что рассчитываешь получить от меня бабки. В порту я с тобой рассчитываюсь чин чинарем, и мы расходимся. А если я тебя кину, то ты сразу же кипиш поднимешь, там же бежевых полно… И заметут меня. Правда, при этом ты в пролете останешься, но это дело такое… Главное – повяжут меня бежевые. Вот и прикинь, выгодно ли мне тебя накалывать?

Он с победным видом откинулся к переборке, а Велкин погрузился в раздумья.

Конечно, ему, как обладателю сравнительно высоких моральных качеств, правильней всего было бы, улучив момент, сдать с потрохами этого подозрительного попутчика. А там уж пусть разбираются с ним. Мало ли что он тут наплел – почему нужно верить типу, речь которого пересыпана тюремным жаргоном? Видать, уже сидел, и, может, не раз. И не за то, что в баре за пиво не расплатился. Кто его знает, что он там, на Селеби, натворил… «Кулаком в поддыхало»… А может, ножичком по горлу?

С другой стороны…

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Станис, наблюдавший за сменой выражений на лице коммерсанта, и в третий раз шлепнул его по коленке. – С логикой у тебя все в порядке, приятель. Так что будем вместе срок до Лабеи тянуть… В смысле, путь коротать. В итоге и я не особо внакладе, и ты с наваром. Я, приятель, никого без нужды не кидаю, не те у меня понятия.

«Без нужды!»

Велкин вновь встрепенулся, но Станис тут же понял его состояние и добавил:

– А тебя мне кидать смысла нет, себе дороже будет. Я уже аргументы приводил. И насчет моей платежеспособности можешь не беспокоиться, банка у меня в полном ажуре. – Он полез под накидку, покопался там и извлек банковскую карточку. – Вот, сейчас весь расклад покажу. Всем бы такой иметь.

У Скандре потеплело на душе, и он, глядя на манипуляции Станиса, уже склонялся к тому, чтобы принять его условия… Но тут дверь каюты стремительно отъехала в сторону и воздух словно взорвался от грозного крика:

– Всем на пол! Лицом вниз! Руки за голову!

Даже если бы Велкин и захотел, он не успел бы выполнить эти команды. Потому что в следующее мгновение был просто сметен с откидного сиденья и припечатан к полу. На него навалился Станис, который тоже, по всей видимости, испытал воздействие неожиданно объявившейся неведомой силы. А еще через миг на запястьях коммерсанта защелкнулись наручники. Последовавшие новые щелчки возвестили о том, что таким же образом поступили и со Станисом. Почти немедленно курчавого рывком поставили на ноги, а затем в вертикальном положении оказался и Велкин.

– Готово, господин майор! – прогудел бритоголовый гигант в бежевом комбинезоне полицейского, который в одиночку и произвел весь комплекс действий.

– Отлично, господин постсержант, – сказал возвышающийся в дверном проеме худощавый мужчина с тонкими усиками, одетый в брюки и короткую куртку, тоже бежевые, и с небольшой такого же цвета сумкой на плече. – Надеюсь, кости у них остались целы.

За его спиной, в коридоре, маячила более мощная и высокая фигура в синем кителе, в которой Велкин без труда узнал капитана дальнолета «Нэн Короткая Рубашка». Фигура слегка покачивалась, словно старалась устоять под порывами ветра.

– Если с кальцием нет проблем, то целы, – пророкотал постсержант. – Лично я треска не слышал. И я же без перчаток, – он имел в виду перчатки-усилители, которые лежали в футляре, прикрепленном к поясу его комбинезона.

– Снимите с него браслеты, Коваржек, – кивнул на Велкина майор, очень похожий на Шерлока Холмса из кинофильмов. И перевел взгляд на нахохлившегося Станиса: – А вас, господин в женском наряде, прошу следовать за мной.

– Это с чего вдруг? – вскинулся курчавый. – Что за дела? Сидим, понимаешь, с корешем, никого не трогаем, об искусстве базарим, а тут какие-то…

– Я следователь окружного управления полиции Динтина, – перебил его майор и показал жетон. – Шерлок Тумберг. Сейчас мы пройдем в свободную каюту, и вы мне расскажете о том, чем не очень давно занимались в Динтине, на улице Парковой, возле дома номер двадцать семь.

– С чего это я буду рассказывать? – ощерился Станис. – Я на интервью вроде согласия не да… ох!

Он чуть не взвился к потолку, потому что постсержант Коваржек почти неуловимым движением врезал ему по правой почке. Освобожденный от наручников Велкин испуганно шарахнулся к переборке.

– А я у тебя и не собираюсь брать интервью, – невозмутимо сказал Тумберг. – Я тебя собираюсь допросить. Есть, понимаешь ли, у меня комфортная уверенность в том, что это именно ты очень нехорошо обошелся с господином Цуканом.

Потирающий отбитое место Станис дернулся было, но, метнув опасливый взгляд на постсержанта Коваржека, предпочел прекратить резкие движения. Велкин отошел от него подальше и буквально вжался спиной в переборку, стараясь сделаться как можно более незаметным.

– Можешь молчать и требовать адвоката, – продолжал Тумберг. – Но в твоих же интересах рассказать все быстро, подробно и без вранья. Суд это обязательно учтет.

– Ну, это беспредел какой-то… – пробормотал кучерявый. – Я вообще в непонятке, чего это вы ко мне прицепились, господин начальник.

– Ах, в непонятке? – недобро прищурился Тумберг. – Хорошо, будет тебе сейчас понятка.

Станис затравленно посмотрел на Коваржека, но тот стоял неподвижно, видимо, не собираясь пока наносить дополнительного ущерба чужому организму. Пока.

Тумберг обернулся.

– Господин капитан, зайдите, пожалуйста, в каюту. Будете понятым при обыске задержанного. – Он перевел взгляд на затаившего дыхание коммерсанта: – И вы тоже будете понятым.

– А ордер? – упавшим голосом промямлил Станис.

– Будет тебе и ордер, и кофе в шконку, – пообещал следователь. – Господин Коваржек, обыщите его.

– Я не дамся! – взвизгнул Станис. – Не имеете права!

– Еще как дашься! – прогремел Коваржек, нависая над ним готовым рухнуть небоскребом. – А то к шепелявости твоей и заикание прибавится! Если вообще не онемеешь…

Ткнув Станиса под ребро и заставив согнуться, постсержант содрал с него накидку. Под ней оказалась вполне мужская серая рубашка и синие джинсы. Коваржек бесцеремонно обшарил карманы псевдобабочки и извлек из нагрудного коричневый футляр. Удовлетворенно крякнув, постсержант широким движением руки отодвинул посуду и вытряхнул на стол содержимое футляра – карточки, газовый баллончик, пилку для ногтей, жвачку, еще какую-то мелочь. Тумберг быстро шагнул туда, порылся в вещах и с довольным видом поднял над головой золотистое кольцо с черными узорами.

– Есть! Понятые, зафиксировали?

Велкин поспешно кивнул, а капитан «Пузатика» изрек, устремив на украшение туманный взгляд:

– Из-за таких вот побрякушек и ломаются судьбы людские…

Да, Космос, несомненно, сделал капитана философом.

– И откуда у тебя эта штучка? – спросил Тумберг. Он, по-прежнему сжимая кольцо большим и указательным пальцами, показал его поникшему Станису.

– Известно, откуда, начальник, – вяло усмехнулся тот. – На улице нашел.

– На Парковой, возле дома двадцать семь? – иронично подсказал Тумберг.

– Не знаю я названия, я там просто шел, смотрю – лежит…

– Понятно, – проронил Шерлок и положил кольцо в кармашек своей сумки. – Что ж, пошли разбираться, кто ты, что ты, что там делал и где именно нашел. А пока идем, подумай хорошенько, стоит ли отпираться. И учти, потерпевший внешность твою запомнил, не подействовал на него твой газ. И свидетелей мы уже нашли, ты ж не в пустыне ночью грабежом занимался, а днем, посреди города. Молчанка тебе не поможет. Давай, вперед!

На самом деле, никаких свидетелей найти не удалось, но об этом задержанному совсем не нужно было знать.

Коваржек ткнул Станиса кулаком в спину, и тот понуро побрел к выходу из каюты. Тумберг последовал за ним и, обернувшись, посмотрел на Велкина и капитана Макнери.

– Протокол я вам потом дам на подпись, господа.

Когда полицейские увели Станиса, коммерсант ухватил за рукав Линса Макнери, тоже собравшегося покинуть каюту.

– А как же деньги, капитан?

– Какие деньги? – непонимающе воззрился на него космический волк, распространяя вокруг себя такой густой запах коньяка, что Велкин едва не пошатнулся.

– Ну… за услугу… неоказанную…

– Почему же неоказанную? – удивился Макнери. – Вам же постсержант оказал. Доставил удовольствие. Или этого мало?

Скандре запыхтел и начал наливаться багрянцем, а капитан торжественно потряс вскинутым указательным пальцем.

– Вы должны гордиться! Вам удалось поучаствовать в полицейской операции! Будет, о чем рассказать дома… Хотя я не думаю, что вы будете об этом рассказывать дома.

Коммерсант продолжал багроветь и молча хватать ртом воздух.

– Между прочим, как вы, наверное, догадываетесь, меня ждут очень большие неприятности, – заметил Макнери. – Но я же, как видите, не рыдаю и не собираюсь выбрасываться за борт.

На самом деле, капитан надеялся, что сумеет как-то утрясти с Тумбергом вопрос о незаконной, весьма специфической предпринимательской деятельности, которую он, Линс Макнери, допускал на вверенном ему корабле. А еще он сообразил, что не стоит терять клиента, который уже не раз приносил ему солидный довесок к жалованью. Поэтому добавил успокаивающе:

– Ну, раз уж так получилось… точнее, не получилось, то вернем ваши денежки.

И, бросив взгляд на бутылку манданского, удалился. Нужно было для порядка наведаться в рубку, а потом ждать, когда Шерлок Тумберг закончит разбираться с этим переодетым грабителем.

А Скандре Велкин остался наедине со своими переживаниями и принялся сглаживать их вином.

Некоторое время назад, услышав от оператора дальсвязи о том, что к «Пузатику» идет полицейский глиссер, Макнери свернул пиршество в своей каюте. Обер, Маркасса и Хорригор отправились отдыхать, а капитан, дабы освежиться, выпил литра два минеральной воды. И стал ждать прибытия полицейских и ломать голову над тем, что им понадобилось на дальнолете. Хотя вариантов было немного: скорее всего, кто-то избрал «Пузатик» как средство убежать от правосудия. Насчет космических бабочек он не волновался – полицейские знать о них не могли.

Но оказалось – знали. И это было плохо. Но прибыли не кто-нибудь, а Шерлок Тумберг, которого капитан мог уже считать чуть ли не своим приятелем, и Дунго Коваржек, который тоже зуба на Линса Макнери иметь никак не мог. И это было хорошо. А еще лучше было то, что визит на «Пузатик» они нанесли все-таки не из-за космических бабочек, а с целью поимки преступника. В каковой поимке капитан Макнери и оказал им всяческое содействие.

Поэтому сейчас, шагая к рубке, он не видел оснований для того, чтобы серьезно волноваться. Бывали ситуации и похуже.

…Расположившись в выделенной капитаном каюте, Шерлок Тумберг продолжил работу с задержанным. Тот с грустным видом сидел на откидной койке, положив скованные наручниками руки на колени. Следователь устроился за столом, расставив там свою извлеченную из сумки технику. Дунго Коваржек, прислонившись спиной к переборке, полулежал на второй койке двухместной каюты и мечтал о коньяке капитана Макнери.

Шерлок уже изучил личную карточку сидящего перед ним сапиенса, сделал необходимые запросы, получил ответы и знал, с каким фруктом имеет дело. Станис Дасаль, тридцатишестилетний уроженец Макатронии, имел две судимости за кражи и был известен в определенных кругах под кличкой «Умелец». Тырил он не мелочь по карманам, а специализировался на хищениях предметов антиквариата. И не для собственной коллекции, каковой не имел, а для продажи состоятельным покупателям. Видимо, эта деятельность приносила Умельцу неплохой доход, потому что никаким другим трудом он не занимался. Во второй раз на свободу из мест заключения Дасаль вышел полгода назад, но от вредной своей привычки не отказался. Уяснив с помощью Тумберга и пары ударов Коваржека, что запирательство вряд ли принесет ему какие-либо дивиденды, он еще немного повыкобенивался для приличия и признал себя виновным. Да, операцию он спланировал тщательно и Ольшану Чаргону заранее заплатил за организацию бегства с Селеби, но никак не мог предполагать, что «клиент» страдает аллергией, и усыпляющий газ окажется неэффективным. И тем более не ведал он о том, что за дело возьмется не кто-нибудь, а Шерлок Тумберг! Вот эти две прорухи его и сгубили. Хотя ни расположение звезд, ни прочие проверенные приметы не предвещали неудачи. И это заставило Станиса Дасаля в очередной раз подкорректировать свое мировоззрение, уже дважды его подводившее.

О приобретении Никла Цукана Умелец узнал от источника, который водился у него в среде коллекционеров и получал неплохие деньги за информацию. Время от времени ценители раритетов собирались в разных местах Межзвездного Союза, чтобы похвастаться своими приобретениями, обсудить дела и обменяться этими самыми раритетами. Такие встречи не афишировались, у коллекционеров был свой мирок, закрытый для посторонних. Но в любое, даже самое закрытое сообщество можно проникнуть – при желании и умении. На одной из таких встреч зоркий глаз информатора и подметил, что свое древнее колечко Никл Цукан скрывает под перстнем – тоже дорогим, но отнюдь не раритетным. Вот Умелец и разработал план… и в итоге сидел теперь в наручниках перед Шерлоком Тумбергом. Видно, был не таким уж и умельцем…

– И что же в нем такого ценного? – осведомился Тумберг, достав кольцо из сумки и крутя его перед глазами.

– Оно само ценное, – уныло пояснил Дасаль. – Не в смысле состава, хотя и это тоже, а в смысле древности. А подробности вам лучше у самого Цукана узнать, господин начальник. Я ж не специалист.