355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Корепанов » Книга 2. Можай » Текст книги (страница 2)
Книга 2. Можай
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 17:47

Текст книги "Книга 2. Можай"


Автор книги: Алексей Корепанов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Хорригор, кроме организации сбора средств у проживающей на Дредейне родни, поведал Эннабел такие тонкости цикломатрики, которые не преподавали в университете, потому что не знали о них. А Хорригор знал, с тех давних времен, когда возглавлял иргариев, боровшихся за власть в Галактике с пандигиями. Ушли в небытие разбитая сила Ирг, а потом и победившая сила Пан, но ни иргарии, ни пандигии, как оказалось, не исчезли из мироздания. Осколки двух этих сил до сих пор были разбросаны по разным мирам…

Разумеется, никто не посвящал капитана Макнери в историю бывшего «темного властелина» Хорригора Гиррохора Роданзирры Тронколена. Поэтому у него могли бы вызвать удивление некоторые застольные высказывания этого морщинистого сапиенса с вытянутым кверху черепом, поросшим редкими блекло-рыжими завитками, и квадратной бородкой – жалким подобием бороды самого космического волка. Могли бы вызвать, но не вызвали. Во-первых, мало ли что там болтает этот старец, с азартом налегающий на коньяк, а во-вторых, тот же коньяк помогал капитану воспринимать все без удивления, как само собой разумеющееся. Ну, например, упорно называет Хорригор Дрединой планету Дредейн в системе Корбиера, откуда он, Хорригор, родом – и что из того? Наверное, так ему привычней. Называет же кое-кто Лабею Лабушкой. Говорит о каких-то древних битвах на разных планетах? Так, видать, фильмов всяких фантастических насмотрелся, запали они ему в душу… А может, увлекается палеоисторией. Вон, заявляет, что намерен побывать на всех ста сорока с лишним планетах Межзвездного Союза… Видать, засиделся на своей Дредине… то есть Дредейне…

По словам не перестающего дозаправляться коньяком Хорригора, он успел побывать уже в тридцати семи мирах, попутно надиктовывая мемуары. («И что за мемуары могут быть у того, кто всю жизнь просидел в своем захолустье? – подумал Макнери. – Или старикан не прочь пофантазировать? Или он не только сиднем сидел в родовом гнезде, а успел побродить по свету?») Теперь Хорригор собирался на Нибею – вторую населенную планету системы Беланды, а по пути намеревался заскочить к племяннице, Эннабел Дикинсон, и посмотреть, как далеко она продвинулась в физико-математическом моделировании космоворотов. Для прибытия на Лабею он вполне мог воспользоваться селебийским межсистемником, но специально поджидал лайнер Макнери, чтобы иметь возможность вновь отведать великолепный коньяк капитана. (Ни на одном из тех кораблей, на которых он уже успел полетать, такого коньяка, по его словам, не нашлось.) Хорригор очень обрадовался, встретив в космопорте «Динтин» Обера и Маркассу. Они прилетели с Клончера и намеревались сделать пересадку на «Пузатик».

Вот так и получилось, что великая выдумщица Жизнь вновь свела тех, кто не так давно уже был вместе. Как подчеркнул Линс Макнери, провозглашая очередной тост, бытие бывает гораздо более непредсказуемым, чем его описывают в книгах, ибо сюжеты книг придумывают писатели, которые сами являются элементами бытия, а бытие придумывает само себя, и поэтому… Тут капитан потерял мысль – точнее, она сама где-то потерялась, – махнул левой рукой, а правой выплеснул в рот содержимое очередной рюмки. Его тост в очередной раз доказывал, что Космос сделал Линса Макнери философом.

Беседа текла и текла вместе с коньяком и белым вином, которое пила Маркасса. Впрочем, она уже не пила – ей вполне хватило двух бокалов, чтобы слегка опьянеть, а к большему пандигийка не стремилась, это было не в ее правилах. Мужчины же, проявляя заслуживающую уважение стойкость, заканчивать с поглощением «Арарата» не спешили. И умудрялись общаться так внятно, что Маркасса разбирала почти все их слова. Разговор, сделав виток, вернулся к теме космоворотов – этих не поддающихся предсказанию грандиозных феноменов, что возникали на окраинах планетных систем, – и Хорригор заявил, что теперешние космовороты мелковаты по сравнению с прежними. И добавил, осушив рюмку:

– Я знаю случаи, когда в таких завихрениях бесследно исчезали целые планеты!

– Что вы говорите, профессор! – иронично усмехнулся Макнери. Во время долгих рейсов он иногда смотрел унивизор и даже читал элки[2]2
  Элка – электронная книга.


[Закрыть]
, и в голове его хранилось множество самых разнообразных сведений на любые темы. Хорригор опять фантазировал, но в этот раз капитан решил его немного осадить, дабы дредейнец не считал, что все вокруг такие уж простофили. – И когда же и где же такое происходило?

– В разных местах, – уклончиво ответил Хорригор и потянулся к блюду с остатками симбошек. – Это было давно, Линс, очень давно, и нынешние ученые об этом понятия не имеют.

– Ну да, ну да, – покивал Макнери. – А вы, значит, имеете.

– Представьте себе! – вскинулся иргарий. – Я имею понятие о таком, что… что… силы первичные! – он махнул рукой и вновь выпил.

Макнери только скептически хмыкнул и подлил себе коньяка. А Хорригор вернулся к той же теме:

– Не берусь утверждать, что это правда, но я еще в детстве слышал легенду о планете, которая угодила в космоворот, но сумела уцелеть. Ее выбросило на другом конце Галактики, вдали от звезд, и там она подхватила какую-то болезнь. А на Дредине мои родственники рассказали мне о пандемии, когда-то выкосившей почти все обитаемые планеты… Ну, насколько это им известно… – Он повернулся к Оберу: – Помнишь, Спиноза говорил о «Татауинском свитке»?

Пандигий сдвинул брови, стараясь сообразить, о чем идет речь, и признался:

– Нет, что-то не припоминаю.

– А я помню, Уир! – размашисто качнул головой Хорригор. – В свитке было написано, что после победы силы Бан над силой Ырх пришла иная сила и растворила Бан. Я тогда подумал, что имеются в виду некие агрессоры, но теперь думаю иначе. Иная сила – это пандемия! Родичи сказали, что ее называли Ролу Гон, то есть Северный Ветер. Он прогулялся по Галактике, и она почти опустела.

– А почему же он не коснулся Дредины? – спросил Обер.

– Не знаю… Может, и коснулся, но род Тронколен как-то выжил. Тут я ничего утверждать не берусь, нет у меня никаких фактов. И какой природы эта пандемия, тоже не знаю. Да и никто не знает.

– Веерный Север… – пробормотал Макнери, озабоченно присматриваясь к очередной опустевшей бутылке. – Если верить каждой легенде, то…

Он многозначительно пошевелил пальцами, с усилием воздвигся из кресла и, чуть покачиваясь, направился к шкафу за добавкой. Воспользовавшись этим, Маркасса подалась к Оберу и шепнула:

– Может, пора закругляться? Все-таки капитан на работе…

Пока пандигий уяснял смысл сказанного и подбирал слова для ответа, Макнери вернулся и откупорил новую бутылку.

– Я тоже знаю немало легенд, – сказал он, стараясь не пролить коньяк мимо рюмок. – Так вот, насчет космоворотов… Летела тут однажды целая компания ученых… на какую-то конферен… астероид мне в дюзу! – последние слова вырвались у капитана, когда он все-таки промахнулся, оросив коньяком недоеденный розовый брикетик щилвицы. Что было ему несвойственно. – Летели, значит, летели, выпивали, само собой… И вот после пятой или шестой, уже не помню, один и заявляет, бородатый такой, важный, что космовороты – это как бы пылесосы… Втягивают все, что попадется, отсюда и выбрасывают в другую Вселенную. Причем не просто втягивают, а выворачивают наизнанку. Другая Вселенная – это как бы противовес нашей, что-то в этом роде… Он там столько разных терминов понаворачивал, что и не упомнить. Они же всегда стремятся позаковыристее, чтобы сразу видно было: уче-оный!

Хорригор вообразил свою сестру вывернутой наизнанку, содрогнулся и поспешно влил в себя коньяк. Вновь содрогнулся, теперь уже от крепости напитка, наставил палец на капитана и почти внятно произнес:

– Ерунду он говорит, этот ваш уче-оный. По одному когтю тормака судит обо всем тормаке! Что за душой у этих ваших ученых? Жалкие полсотни случаев, если не меньше? Не маловато ли для обобщений? Вот если бы он проанализировал сто тысяч случаев, да по всей Галактике, то, возможно, взял бы в толк…

Он осекся, потому что Обер пнул его под столом ногой. Не стоило демонстрировать свои знания на каждом углу. Об этом Хорригора настоятельно просили представители союзных спецслужб, с которыми он имел встречу в Лисавете – столице Межзвездного Союза. Его препроводили туда с Лабеи, где он гостил у Троллора Дикинсона в ожидании карточки личности, и бывший глава иргариев показал «лисам» кое-какие свои знания и умения. А всеми остальными талантами пообещал поделиться только после того, как посетит родню на Дредейне и побывает на всех планетах Союза.

Впрочем, Хорригор замолчал не потому что вспомнил о предостережении «лис», а потому что не понял, какая сила вызвала внезапные болезненные ощущения в его не защищенной штанами голени. Иргарию даже подумалось о метеорном теле, пронзившем «Пузатик», и он, резко отодвинувшись вместе с креслом от стола, нагнулся и устремил затуманенный коньяком взор на пострадавшую ногу.

Макнери истолковал эти порывистые движения по-своему.

– Ничего, ничего, Хор, облегчайтесь, – добродушно махнул он рукой. – Приберем. С пассажирами это случается.

Осознав, что его заподозрили в желании блевануть, Хорригор мгновенно выпрямился и покосился на спокойную Маркассу.

– Даже бушворки не позволили бы себе такого, а я все-таки сатраприний! – заявил он и вновь придвинулся к столу, уже забыв от возмущения и о ноге, и о метеороиде. Тем более что никакого метеороида он под столом не обнаружил.

Хороший глоток коньяку притушил негодование иргария, и он смог сконцентрироваться на словах Макнери. Который этого негодования и не заметил.

– Да, легенды иногда подтверждаются, – вещал капитан, наконец-то поставив рюмку и откинувшись на спинку кресла. Это он уже отвечал на замечание Обера о том, что не всегда неправдоподобные истории являются вымыслом. – Вернее, кое-что в легендах. Подземное поселение хакхов на Тремулине нашли именно благодаря местной легенде о Золотом Городе. Да взять мавзолей того же нетленного Илча на Симбири…

– Или легенду о дочери Заказара, – вставила Маркасса.

– Совершенно верно! – кивнул Макнери, хотя никогда не слышал ни о Заказаре, ни о его дочери. – Да и Атлантиду древнюю все-таки обнаружили на Земле. Пускай она оказалась совсем не такой, как говорили, никаких чудес и всяких там научно-технических штучек, но все-таки… Дым не без огня… Согласен. Однако и вы должны согласиться, что все это лишь единичные случаи, а основная масса таких историй – выдумки чистейшего коньяка! – он подался было за рюмкой, но вспомнил, что предстоит еще выпить перед входом в Дыру, и сдержал себя, сцепив руки на животе. – И если наши… э-э… мудролюбы будут при построении своих теорий руководствоваться легендами, то я бы таких деятелей лишал зарплаты. И вообще загонял за Можай! – Капитан встрепенулся: – Кстати, Можай! Вот вам и еще одна легенда.

– А что за легенда? – полюбопытствовал Обер.

– Легенда неизвестно чья, но бродит по свету давно, – ответил Макнери. – Во всяком случае, я ее слышал еще в колледже, мы там друг другу после отбоя много всяких баек рассказывали. Эх, было времечко… – он мечтательно поднял глаза к потолку. – Танцульки… Драки с местными… Я в Абесском космолетном учился, а что такое Абесса? Это отдельная песня. Море Понтийское… Рынок огромнейший… Оперный театр… Кабаков разных не счесть… Пиво замечательное, и рыба… Рыба и пиво… м-м!.. А как там говорят – заслушаешься! И поют… «Ах, Абесса, жемчужина у моря!» А футбол! «Понтоморец» – куда там до него кальмийскому «Гимли»! А девушки! Какие девушки! О-о… Всем девушкам девушки!

– Вы начали о Можае, – напомнил Обер, возвращая Макнери из города его молодости в капитанскую каюту дальнолета «Пузатик».

– О каком еще Можае? – всем телом повернулся к нему труженик звездных дорог, стараясь сфокусировать взгляд. – Ах, да, о Можае! – Он взял свою рюмку, заглянул в нее, потом подул и, поколебавшись, все-таки поставил на место. Вернее, в собственную тарелку, прямо в остатки фаршированного кусанского плоскохвоста. – Легенда, говорю, такая. Типа как о планете Эльдорадо, которую все искали, да никто не нашел… Или об этой – как ее? – Шандале. Или Шанбале? Откуда взялись такие слухи – никто не знает. Есть, мол, такая планета Можай, на самом краю Галактики, а за ней ничего. Полетишь дальше – угодишь в такую пер… пертурбацию, что вынесет тебя на другой край, и собственным зеркальным отражением… И все у тебя поменяется, но не как в космовороте, а в духовном плане: был смельчаком – станешь трусом, был добрым – станешь злым, любил женщин… – Макнери запнулся, немного посидел молча и хлопнул ладонями по коленям. – В общем, такая вот загогулина…

– Интересно… – сказал Хорригор, поставив локти на стол и подпирая руками голову, которой явно хотелось упасть в тарелку. – Не приходилось слышать… Хотя на краю Галактики мне доводилось бывать.

Капитан расплылся в благосклонной улыбке.

– Все шутите, Хор? Только не говорите, что работали в Службе дальней разведки – она туда еще не добиралась. И вряд ли доберется в обозримом будущем – нечего там делать. Территорий свободных у нас немерено, средства на такое никто выделять не будет, а свои кровные эти мудролюбы вряд ли выложат. Да и нет там никаких чудес, и никакого Можая тоже нет. Это все так… – он поднял руку и пошевелил короткими крепкими пальцами. – Болтовня… Пустота там одна, на краю Галактики, лишь ветры космические летают… Пустота, вот и все…

Некоторое время сотрапезники молчали, рисуя в своем воображении край Галактики. Потом подала голос Маркасса:

– Это когда я еще в боксе у Бенедикта сидела, и мальчики не знали, что я вместе с ними еду, он мне стихи читал, развлекал. И одно сейчас как раз кстати будет, я его запомнила, у меня память хорошая…Алькор сочинил… Вот, послушайте:

 
Сквозь космический холод к загадочной цели стремились —
Огоньки индикаторов, пение пультов, экранов мерцанье,
Мельтешение чисел, таблиц, генераторов гул приглушенный —
С каждым часом всё ближе…
И миг долгожданный настал!
Не поверив глазам своим, замерли… Поняли всё… Разозлились!
Столько напрасных трудов, столько лет… Столько лет ожиданья!
Столько стремления к россыпям звезд отрешенных!
А наяву лишь одно:
Пустота.
Пустота…
Пустота…
 

– Вот именно, – расслабленно кивнул Линс Макнери. – Он что, из Дальней разведки, этот Алькор? И имя звездное…

Маркасса медленно помотала головой.

– Он еще до Экспансии жил, в Темные века.

– Ну, молодец. – Капитан сосредоточился, как тяжелоатлет перед штангой, и решительно взял рюмку. – За такое не грех и выпить!

– За пустоту? – с иронией спросил Хорригор.

– За стремление! – ни секунды не промедлил с ответом Макнери и тут же выпил.

Обер и Хорригор последовали его примеру, и даже пандигийка сделала глоточек вина. Впрочем, в саронском белом градусов было немного. Хотя сами саронцы временами ухитрялись напиваться им так, что начинали вопить о своей исключительности и выходе из Межзвездного Союза.

Неизвестно, какое направление приняла бы далее застольная беседа, но тут за спиной капитана тренькнул сигнал внутренней связи. Макнери с еще большим трудом, чем в прошлый раз, выбрался из кресла и, шагнув к экрану, повернул его от стола.

– Что стряслось, Ноник? – строго спросил он появившегося на экране оператора дальсвязи, и теперь по его дикции никто бы не заподозрил, что космический волчара от души испил коньяка.

– К нам идут гости, – сообщил оператор. – Глиссер бежевых.

– Бежевые гости идут в гости… – озадаченно пробормотал Макнери и крепко ухватил себя за бороду.

Глава 2. Куда Макар телят не гонял

 
Но все-таки слышим нередко
Сейчас, как тогда:
«Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?»
 
Из песни Темных веков.

– Вот они, голубчики, – блеклым голосом сказал Дарий Силва, когда танк въехал в высоченные распахнутые ворота заброшенного заводского корпуса.

– Игра началась, – добавил Тангейзер Диони, тоже глядя на экран.

– А игроки все те же, – уныло произнес танк.

Да, тут собрались все те же. Их хорошо было видно в лучах вечернего солнца, беспрепятственно проникающих в оконные проемы, – сотни полторы фанатов местного «Лурга» и примерно столько же приезжих, два часа назад, на стадионе, неистово болевших за свой «Тикабал». На трибунах им особенно развернуться не дали, и фанаты, как всегда, решили пообщаться после матча. На этот раз выбрав территорию старого завода на окраине Фортицы. Футбольный чемпионат был в полном разгаре, столицу Флоризеи посещали болельщики разных команд, и столичная полиция прилагала немало сил, чтобы город не особо страдал от таких набегов. Обычно стражи порядка худо-бедно справлялись с этой задачей, но когда дело касалось фанатов «Тикабала», приходилось прибегать к помощи армии. На главных магистралях появлялись танки. Полиция и армейцы брали в тройное кольцо оцепления территорию вокруг двухсоттысячника, а те, кто был равнодушен к футболу, старались в такие вечера не выходить из дому. Противостояние, а если называть вещи своими именами – ненависть фанатов соперничающих клубов постоянно подогревалась средствами массовой информации, принадлежащими представителям разных лагерей, и обстановка в столице в дни матчей была далека от идиллии. Положение дел в этом секторе жизни общества ничуть не улучшалось с Темных веков, и даже самые заядлые оптимисты не верили в то, что ситуацию можно изменить.

Стычки молодых, в большинстве своем, фанатов на стадионе и на улицах Фортицы удавалось предотвращать. Но тот, кто стремится на футбол с целью, в основном, пооскорблять и подраться, всегда найдут место для выяснения отношений. На окраинах столицы таких мест хватало, и бои там разгорались нешуточные. Если только вовремя не вмешивались силовые структуры.

В данном случае, боевая единица танковых войск Флоризеи – оперативный танк серии «Мамонт», снабженный квазиинтеллектуальной системой и именующий себя Бенедиктом Спинозой, успел к началу побоища – противостоящие стороны только-только начали сходиться. Знаменитый философ Темных веков и представить себе, наверное, не мог, что под его именем будет действовать боевая машина, созданная на планете Уралия, – там, в городе Челябе, находился крупнейший танковый завод Межзвездного Союза. Спинозу сработали с применением архамассы, которую добывали в недрах планеты Пятая Точка, и, может быть, поэтому, бронеход любил поговорить. Причем довольно часто изъяснялся не прозой, а стихами… точнее, стишками. Вот и сейчас, въехав в огромный цех и остановившись по приказу Дария Силвы неподалеку от ворот, он спросил сочным баритоном:

– Надеюсь, командир, стрелять не будем и по-другому головы остудим?

– Разумеется, – ответил Дарий. – Заодно и помоются ребята, причем бесплатно, и тепленькой водичкой. Так что, получается, не остудим, а согреем.

Фанаты, собравшиеся в давно оставленном без оборудования цехе, не обратили внимания на застывшую в отдалении громадную боевую машину обманчиво нежного розового цвета. Каждая группировка – красная и сине-белая – следила только за своими противниками. И зря. Фанаты не успели еще пустить в ход кулаки, как из танка по ним ударили струи воды. И не летний дождичек это был, и даже не ливень – от такого напора никто не устоял на ногах, и обе когорты понесло к стене цеха. Несостоявшиеся драчуны извивались на полу, даже не помышляя о сражении и беспокоясь лишь о том, чтобы не захлебнуться в теплой, но очень жесткой воде. Вода была не простой, а с доброй примесью успокоительного. Оно успешно и надолго смягчало самый буйный нрав – и стремление почесать кулаки быстро сменялось у фанатов желанием полюбоваться природой и подумать о своем месте в этом мире.

– Хватит, Бенедикт, – сказал Дарий и вызвал на связь уже знакомого экипажу постсержанта полиции. – Миртак, подъезжайте, можно забирать.

– Кстати, а как «Лург» сыграл-то с «Тикабалом»? – спросил Тангейзер.

Силва пожал плечами.

– Никогда не интересовался «Лургом». Я за своих болею, за вертскую «Гаволу». А столичным клубом пусть столичные и интересуются.

– Ничья, два – два, – сообщил танк. – На восемьдесят второй минуте «Тикабал» не забил пенальти. На форуме фортичане в один голос заявляют, что пенальти дали ни за что.

– Обычная история, – кивнул Дарий. – Пенальти в ворота хозяев поля всегда дают ни за что.

Танк задним ходом выбрался из ворот, развернулся и двинулся навстречу полицейским фургонам. Те уже пылили по усеянному каким-то хламом заводскому двору. Сейчас красных и полосатых рассортируют, и фанатов «Тикабала» увезут на вокзал – пусть едут себе в свой приморский город. А местные и сами до дому доберутся. Желания маршировать по улицам, выкрикивая речевки, у них после успокоительной водички не появится. А если все-таки появится – у особо стойких, – то переночуют в отделении полиции за нарушение общественного порядка, а потом две недели будут безвозмездно вкладывать свой труд в благоустройство и озеленение родного города.

– Еще один очень плодотворно проведенный день, – с какой-то тусклой интонацией произнес танк, оставив позади заводскую территорию и направляясь к окружной дороге, в сторону воинской части. – Великий подвиг – с соплячьем воевать. Надоело…

Тангейзер тихонько вздохнул и бросил взгляд на сидящего в соседнем кресле Дария. Тот молча прищурился и стиснул зубы.

Возражать не приходилось – служба в танковых войсках Флоризеи, куда перебрались с планеты Пятая Точка Дарий и Тангейзер, проходила бесцветно. И если бы не периодическое участие в обуздании футбольных фанатов, то и вспомнить было бы нечего. Нет, проводились в батальоне и учения, и какие-то там занятия. И увольнение можно было провести не в поселковом кабаке, как раньше, а в разнообразных питейных заведениях столицы… Ну, и в театр сходить, если захочется, и в музеи – батальон, где служили получившие новые звания подкапитан Силва и постлейтенант Диони дислоцировался в ближайших окрестностях Фортицы. Правда, город никак не тянул на звание мегаполиса, но был, конечно же, покрупнее Поселка-7 на Пятой Точке. Однако служба все-таки казалась обоим бывшим пограничникам пресноватой. Не было в ней риска, как во время дежурств у Пузыря, а ведь только риск делает особенно прелестной обычную жизнь. И уж никак нельзя было сравнить батальонное существование с походом по просторам Пузыря, закончившимся в подпространстве – Авалоне. И танк тоже был не в восторге от такой службы, и гораздо реже, чем раньше, говорил стихами. Да и вообще все больше молчал. Единственный «мамонт» среди «трицератопсов», он тяготился серостью теперешнего бытия и мечтал об исследовательском поприще.

Через некоторое время после возвращения танкистов из Пузыря прибыла на Пятую Точку целая комиссия: военные чины из самого Лисавета, ученые – творцы серии «Мамонт», представители челябского завода-изготовителя. Они подвергли уникальный танк тщательнейшей проверке, вели с ним многочасовые беседы – и наконец отбыли, так и не огласив своих выводов. Однако новые бронеходы этой серии в войска пока не поступали. Возможно, машина показалась членам комиссии чересчур умной, и с внедрением ее решили не спешить. А вдруг супертанк попытаются использовать разные сепаратисты? Во всяком случае, многие на погранзаставе считали, что опасения у комиссии были именно такие. А Спиноза тихо радовался тому, что его не пустили на переплавку. Впрочем, слишком дорого он стоил, чтобы закончить свое существование столь бесславно.

Покинув Пятую Точку, Дарий и Тангейзер побывали на Лабее, в гостях у Троллора и Эннабел, и встретили там Обера с Маркассой и Хорригора. Все получилось очень здорово, и рекой текли не только напитки «Сокоманской Империи», но и гораздо более крепкие. Помня об увлеченности красавицы-студентки цикломатрикой, Дарий еще до визита на Лабею потихоньку начал вникать в ее азы и запомнил кое-какие термины. Что очень поспособствовало его сближению с девушкой. Кстати, именно тогда Силва и узнал, почему наука о космоворотах называется именно так. Оказывается, творцом цикломатрики был берсиец Циклориендас Матрикандиленди…

Тангейзер, потерявший всякие виды на Эннабел, которая оказалась его сестрой по отцу, был несколько удручен. Однако вновь воспрянул духом, когда девушка познакомила его со своей однокурсницей Улей Люмой. Стройная шатенка с короткой стрижкой была не такой эффектной, как ее подруга, но очень даже ничего. Вполне во вкусе Тангейзера. И рост у нее был подходящий для отнюдь не гиганта танкиста – ее макушка едва доставала ему до носа, а это весьма немаловажный фактор благоприятного развития отношений. Специалист по танкам взахлеб рассказывал Уле о ТТХ боевых машин, их ремонте, обслуживании и эксплуатации, а старшекурсница с неменьшим упоением расписывала новому знакомому тонкости цикломатрики. И как ни странно, они вполне понимали друг друга.

Дарий вернулся на Флоризею, в свой опустевший после гибели родителей дом, а Тангейзер побывал в Дангобере и посмотрел, как устроила свою жизнь его мать. А потом отпуск у танкистов кончился, и они приступили к службе в отдельном танковом батальоне флоризейских вооруженных сил.

И окунулись в рутину…

…Подъезжая к КПП, танкисты увидели командира батальона Милицу. Он расхаживал поперек дороги, залитой светом прожекторов. Руки грузноватый постмайор сцепил за спиной, голову для противовеса наклонил вперед и вышагивал себе, дыша вечерним воздухом. Особенно полезным по причине подступавшего к самой дороге с обеих сторон хвойного леса, куда танкисты частенько наведывались за грибами. Судя по характеру маятникообразного перемещения по дорожному полотну, комбат Милица не только побывал на футболе, но и порадовал собственный организм вкусными спиртосодержащими напитками. Дежурный стоял у ворот навытяжку и, на всякий случай, дышал через раз. Хотя постмайор не отличался суровым нравом и был если уж не отцом подчиненным, то и не злым дядькой.

Спиноза деликатно сбавил ход до минимума. Завидев приближающуюся громаду «Мамонта», комбат остановился, повернувшись к бронеходу, и выставил скрещенные руки перед собой. А когда танк замер в десятке метров от него, поманил пальцем.

– Вылезаем, – скомандовал Силва. – Миле пообщаться приспичило.

– Очень мило, – скучным голосом сказал Тангейзер и встал с кресла.

– Мама мыла мылом Милю… – изрек танк. Снаружи его слов слышно не было.

Дарий и Тангейзер один за другим выбрались из бокового люка на дорогу и встали по стойке «смирно». Комбат неторопливо приближался к ним. Силва открыл было рот, собираясь отрапортовать по-уставному, но Милица мягко повел рукой, изобразив в вечернем воздухе нечто волнистое, и столь же мягко спросил плывущим голосом:

– Ну, что, бойцы, утихомирили подрастающее, значит, поколение?

– Так точно, господин постмайор! – тут же гаркнул Силва.

Комбат остановился перед танкистами, обвел их кротким, таким же плывущим, как и голос, взглядом и упер руки в бока.

– Небось, сами такими же были лет, значит, десять назад?

Десять лет назад Силва был совсем не таким, но не стал развеивать иллюзии командира.

– Так точно, господин постмайор!

– Знаю, знаю, – улыбнулся Милица и показал рукой, что подчиненные могут встать в свободную позу, как по команде «вольно». – Сам грешил по малолетству. «Давно уж знают все вокруг, что чемпионом станет «Лург»! Та! Та! Та-та-та!» Да, махались знатно… – он осторожно потрогал подбородок, и взгляд его стал задумчивым и теплым.

Видно, воспоминания были хорошие. И настроение у постмайора было хорошим, и ему просто хотелось поговорить.

Ни Дарий, ни Тангейзер никаких вкусных алкогольных напитков сегодня не пили. И еще, в отличие от комбата, уже, несомненно, плотно поужинавшего, они из-за футбола ужин пропустили. И теперь им предстояло довольствоваться тем остывшим, что завалялось на кухне. Если завалялось. Закрома Спинозы были давно пусты, от деликатесов Маркассы там не сохранилось даже запаха. Однако танкистам не оставалось ничего другого, кроме как слушать неторопливую речь своего напившегося и наевшегося командира.

– Да, махались знатно… – с удовольствием повторил постмайор, зажмурившись и чуть ли не облизываясь, и столь же осторожно погладил левой рукой костяшки пальцев правой. – И не всегда, значит, честно… – Он встрепенулся: – Но пенальти сегодня ни за что дали! Убивают нас, просто убивают… Какой-то судейский заговор… – Милица горестно покачал головой. – Что, не так, скажете?

– Так точно, господин постмайор! – с готовностью подтвердил Силва, буквально физически ощущая, как печалится желудок.

– Убива-ают… – грустно повторил командир батальона. – С нами, фанатами, тоже, значит, раньше не церемонились, не то что сейчас. Не душ устраивали, а дубинками. А украдкой – и коленом по яйцам… И правильно делали, я вам скажу… – Комбат почесал там, куда его в юности били коленом, обвел проникновенным взглядом темное небо с сытыми звездами и всмотрелся в округлый, тоже сытый, как сейчас казалось голодному экипажу, бок танка. – Почему грязь? Где это вас носило, бойцы?

– В сто первом микрорайоне, господин постмайор, – пояснил Дарий. – На старой площадке вагонзавода. Там скоро не только грязь – монстры какие-нибудь разведутся.

– Да, недорабатывает мэрия, не дорабатывает, – осуждающе сдвинул брови комбат. – Но это не снимает с вас ответственности за внешний, значит, вид боевой машины. Стыдно, бойцы!

– Разрешите отправиться на мойку? – тут же выпалил Дарий.

Постмайор не успел никак отреагировать, а из бока Спинозы уже вылез манипулятор. Сделал несколько движений – и бок засиял чуть ли не ярче прожекторов у КПП.

– Вот это, я понимаю, машина! – восхитился Милица, но тут же назидательно поднял палец. – Однако устранять недочеты, изъяны и погрешности внешнего вида надлежит не после замечания командира, а до, значит, этого замечания.

Дарий подумал, что если устранять «до», то и замечаний не будет, но, разумеется, ничего не сказал.

– Ваше указание исполнено, господин постмайор! – четко и звучно доложил Спиноза.

– Правильно и своевременно отреагировал, боец, – одобрительно сказал комбат и окинул танк пристальным взглядом. Словно только сейчас что-то понял для себя.

Дарий услышал, как забурчало в животе у тоскующего рядом Тангейзера. Дежурный у ворот по-прежнему стоял, вытянувшись в струнку, хотя Милица на него не смотрел. Из глубины воинской части доносились чьи-то веселые сытые голоса. Теплый весенний вечер неумолимо перетекал в ночь, и обитатели хвойного леса, неторопливо и плотно поужинав кто чем, устраивались на ночлег.

– И вот такая машина, считай, простаивает, – задумчиво произнес постмайор. – Задач серьезных нет и, к сожалению, не предвидится… То есть простаивает, значит, уникальная машина, ухода требует, место занимает, и коэффициент, значит, ее полезности ниже уровня отрицательного нуля… Или даже двух нулей… Мда-а… – Милица осуждающе покачал головой и шумно вздохнул, подавив своим выхлопом все ароматы хвойного леса.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю