Текст книги "Якудза из другого мира. Том XI (СИ)"

Автор книги: Алексей Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Якудза из другого мира 11

Глава 1

Киоси отвалился от стола и, отдуваясь, ослабил ремень на пару дырочек:

– Фух, ну и красота же! Как же приятно пообедать в хорошей компании, да при том ещё и так вкусно…

Мы сидели дружной компанией на территории базы и отдавали должное кулинарному мастерству Мэдоки. А она расстаралась от души. Даже вечно голодного тануки накормила, а это почти никому не удавалось.

Я тоже неторопливо насыщался, посматривая на присутствующих за столом. Сэнсэй Норобу настоял на том, чтобы наш стол, где имели право заседать только он сам, ваш непокорный слуга, Киоси, Малыш Джо и Шакко, отставили к окну, а всем остальным он запретил садиться за этот "особенный" стол. Из окна открывался вид на кусочек Токийского залива, и сэнсэй всегда садился так, чтобы его видеть.

Этой манипуляцией Норобу выделил нас из толпы мототаксистов, мол, начальники всегда должны сидеть чуть поодаль от рабочих. Чтобы таким образом подчеркнуть свою важность. Сколько я с ним не спорил, но сэнсэй был непоколебим. Он каждый раз садился за "особенный" стол и заставлял нас садиться рядом с ним. Если же мы садились в другом месте, то…

Тогда Норобу заставлял палочки ломаться, тарелки подпрыгивать, столы подскакивать. Причем не только у нас, но и у других людей в столовой. Ему, как бессменному учителю босса мототаксисты стеснялись выказывать недовольство. А парочке непостеснявшихся Норобу живо объяснил – почему он является бессменным учителем. В своё оправдание он потом целую неделю носил цветы в больницу для пострадавших.

Шакко, Малыш и Киоси первыми сдались и начали садиться за отдельный стол. Я держался до последнего. Но в итоге против меня бессловесно ополчились даже мототаксисты-босодзоку. Они начали специально занимать все места в столовой и мне ничего другого не оставалось, кроме как валить к улыбающемуся сэнсэю.

В общем, этот престарелый террорист умел настоять на своём.

Приближались международные военные игры и мне меньше всего хотелось с ним спорить. Он и ещё один учитель, дух которого обитал в игрушечном медвежонке, активно готовили меня к неприятностям, которые могут произойти на играх. А уж то, что неприятности будут – сомневаться не приходилось.

Зато сегодня утром Киоси по большому секрету сообщил, что придумал способ отомстить старому учителю. На это я посоветовал ему три раза подумать, а потом вообще выкинуть эту идею из головы. Но, если тануки что-то задумал, то свернуть с пути это непоседливое существо будет невероятно трудно.

– Да, сегодня кулинарное мастерство госпожи Мэдоки явно вышло на новый уровень, – кивнул сэнсэй. – Получилось очень вкусно. И ведь как питательно, если уж тануки наелся. Госпожа Мэдока, примите наши общие поздравления – сегодня обед вам удался на славу!

Довольная Мэдока показалась из-за стойки раздачи и поклонилась. Я захлопал первым, меня поддержали мототаксисты. Аплодисменты получились зачётными. И в самом деле сегодня обед вышел на славу, так что хлопки были от души.

– Ой, ну что вы, – отмахнулась польщенная Мэдока, у которой от похвалы раскраснелись щеки. – Сейчас ещё чай будет готов…

– У-у-у, – пронесся по столовой восхищенный гул.

Чай у Мэдоки получался необыкновенным. Она не рассказывала рецепт, но мне что-то подсказывало, что улучшение вкусовых качеств не обошлось без применения оммёдо. И ведь придавало сил, снимало усталость и не содержало никаких побочных эффектов. Поэтому я предпочитал не углубляться в содержание стакана. Мэдока показала рецепт сэнсэю, тот одобрил и подтвердил, что ничего опасного для организма данный напиток не несет. А как известно то, что нас не убивает, только делает нас сильнее.

– Ух, обожаю чай госпожи Мэдоки, – снова подал голос Киоси. – Вот прямо как бальзам на душу. Прямо как праздник… Словно в лотерею выиграть… Кстати, сэнсэй, а вы помните, что сегодня утром была лотерея «Лото 7»?

– Какая лотерея? – хмыкнул сэнсэй. – И почему мне до неё должно быть дело?

– Да вы чего? Неужто забыли? Вот я так и знал, что у вас из-за старости с памятью не очень хорошо стало…

Шлёп!

Сэнсэй одним неуловимым движением отвесил подзатыльник Киоси. Вроде бы шлепнул легонько, но тануки нырнул носом вперед и попал точно в пиалу с соевым соусом.

– Сурово, но справедливо, – пробасил Малыш, наблюдая за экзекуцией. – Нужно возраст уважать.

– Да я чего? – проныл Киоси, выныривая из пиалы. – Я же только добра хотел… Я же подарил вам неделю назад билет, думал, что вы будете смотреть. А вы…

По его лицу расплескались коричневые капли, превращая мордашку в пародию на карту атласа, над левым веком прилипла рисинка. Он обиженно шмыгнул носом и вытер лицо влажным полотенцем, предназначенным для обтирания рук.

– Ещё вопросы есть? – спросил сэнсэй, как будто ничего не произошло.

Киоси взглянул на меня, а я чуть заметно помотал головой. Я уже понял, что Киоси начал свой розыгрыш, но вот начало розыгрыша уже было неудачным, так что надо было остановиться, пока не поздно. Шакко поймала моё движение, на её губах появилась легкая полуулыбка.

После смерти Тигра улыбка на её губах появлялась редко. Своим нюхом кицунэ она уже пронюхала, что готовится какая-то шалость. И уже предвкушала исход, глядя на начало…

Мда, тут бы тануки остановиться…

Но, как я говорил, если Киоси что-то задумал, то…

– Да нет у меня вопросов, – пробурчал тануки. – Я просто хотел сказать, что ваш билет не выиграл. И у меня пять билетов тоже пролетели…

– И что? Не выиграл и не выиграл. Там вообще редко кто выигрывает. Какой там был выигрыш? – равнодушно спросил сэнсэй.

– Шестьсот миллионов иен, – буркнул Киоси. – Хватило бы на хороший дом и на бассейн у дома. Может быть, даже мог бы получить статус аристократа…

– Ну, такие статусы не продаются – они зарабатываются тяжелым трудом и преданностью императору! – наставительно сказал сэнсэй.

– Да-да, – поддержал я. – И чем больше для развития собственной страны ты сделаешь, тем быстрее получишь шанс стать аристократом. Ты можешь быть хоть миллиардером, но если тебя не посвящают, если не дают герб и статус, то до смерти можешь так и оставаться просто очередным богачом, которого не принимают в круг избранных.

Киоси вздохнул, поерзал, а потом спросил:

– Сэнсэй, а можно я тогда ваш билет заберу?

Ой, как же грубо!

Как же грубо сделано! Я бы ни за что не купился на такую игру напрямки, но сэнсэй… Похоже, что еда Мэдоки расслабила его и заставила потерять бдительность.

– А зачем тебе проигрышный билет? Я просто выброшу его и забуду. Точно также, как забыл про лотерею.

– Да я это… собираю свои промахи, чтобы мотивировать себя на новые свершения, – с пафосом откликнулся Киоси. – Ты же сам сказал, что нужно тренировать силу воли и всегда оглядываться, чтобы взглянуть на пройденный путь и с новыми силами двигаться дальше…

Сэнсэй посмотрел на улыбку Шакко. Нахмурился. Он понял, что где-то его хотят обмануть. Но не понял до конца – где именно.

Шакко и Малыш тактично молчали. Они явно решили занять положение наблюдателей и не вмешиваться. Весьма верное решение – в случае неудачи Киоси, они окажутся не при делах. В случае же удачи – посмеются. Втихаря. Чтобы сэнсэй не увидел…

– А ты откуда знаешь, что мой билет проиграл? – поднял бровь сэнсэй. – Корешок-то билета у меня остался.

– Так я цифры переписал, – пожал плечами Киоси. – На всякий случай. Как будто знал, что вы забудете…

Сэнсэй поджал губы, отчего Киоси на всякий случай отодвинулся подальше. Нырять второй раз в плошку с соевым соусом ему не улыбалось.

Мэдока принесла нам чайник и шесть тяванов. Шестой она всегда приносила и ставила на край стола – в память о Тигре. Мы поклонились ей в благодарность за чай, она ответила вежливым поклоном.

Её муж и сын помогали матери – разносили чайники на другие столы мототаксистов.

– Может быть тогда я тебе отдам и другой мусор? Будешь его хранить и вспоминать о том, что ты когда-то опозорился. А запах будет напоминать о том, что вперед нужно бежать быстрее.

– Сэнсэй, ну у вас же есть уборка. Зачем ещё и меня приплетать вытаскивать ваши грязные дырявые носки? – хмыкнул Киоси.

На этот раз Киоси зазевался и…

Шлеп!

– У меня нет подобных носков, – покачал головой сэнсэй.

Киоси второй раз обтер лицо. Он мрачно посмотрел на улыбки Шакко и Малыша.

– Чего улыбаетесь? Я хочу помочь нашему сэнсэю, а вы улыбаетесь. Вот выброшу мусор из комнаты сэнсэя и ему станет легче дышать. Вы и сами могли бы помочь… пожилому уважаемому человеку.

– Сэнсэй, позволь мне выбросить твой мусор? – тут же подхватился Малыш. – Я смогу – я справлюсь.

– Да сиди ты, – отмахнулся сэнсэй. – Ты выбросишь – потом придется всё мебель по новой покупать. Нет, не надо мне такого счастья.

– А какого надо? – спросила Шакко. – Я могу всё аккуратно вымести…

Всё-таки не удержались. Всё-таки ввязались в авантюру Киоси. Ну что же, сами виноваты – вот огребут по полной от сэнсэя, тогда будут знать, как подыгрывать мелкому провокатору!

Сэнсэй тем временем скрестил пальцы на том месте, где у обычных людей присутствует живот, а вовсе не Марианская впадина. Узловатые желтые пальцы на черном шелке кимоно, расшитым золотыми драконами, выглядели старыми бамбуковыми палочками. И если не знать, что эти самые пальцы с толстыми ногтями являются одними из самых смертоносных орудий нашего мира, то можно крупно проколоться.

– Не надо убираться в моей комнате, – проворчал сэнсэй. – То до вас не докричишься, то сразу все готовы предложить свои услуги.

– Сэнсэй, я хотел всего лишь раз вам помочь, а вы… – обиженно протянул Киоси.

– Хм… помочь. Да ты если раньше всучивал мне лотерейные билеты, то никогда не стремился помочь. А сейчас-то с чего такой интерес проснулся?

– Да ни с чего, – проворчал Киоси. – Просто хотел помочь. Ну, если не надо, то я и не буду.

Киоси даже не стал пить свой чай. Он вскочил было из-за стола и ринулся к двери, но на половине пути остановился, чуть подумал и вернулся.

Я с интересом наблюдал за ним. Чай Мэдоки был хорош, он настраивал на позитивный лад. И представление Киоси оказалось как нельзя кстати.

– Ладно, я буду целую неделю из вашей комнаты выносить мусор. Даже могу постирать пару раз ваши вещи… Только покажите – где лежит ваш лотерейный билет?

– Да чего ты до него так докопался-то? Почему раньше этого не делал, когда другие дарил?

Мототаксисты заинтересованно прислушивались к разговору. Они понимали, что происходит нечто такое, о чем потом можно будет поговорить в курилке. Тоже неторопливо потягивали чай и делали вид, что увлечены разговорами между собой. Но вот их уши локаторами поворачивались в сторону нашего стола.

Киоси набрал в грудь воздуха, а потом сказал:

– Потому что раньше я всегда проверял билеты, а уже потом отдавал. А на этот раз забыл проверить и…

– И что? – поднял кончики губ сэнсэй.

– Да ничего, – махнул рукой Киоси. – Там какая-то мелочь выиграла. Отдайте мне билет обратно, а?

– Ну, вот эту мелочь я себе и заберу. Пусть тебя это научит не дарить мне впредь всякое дерьмо, – хмыкнул Норобу.

Киоси даже укусил себя за рукав от огорчения. Он посмотрел на Норобу расстроенным взглядом, а после плаксивым голосом произнес:

– Мне бы хватило этой мелочи на покупку десятка бэнто! Я бы не голодал в школе…

– Мэдока тебе и так дает с собой достаточно еды, – парировал Норобу. – Так что, ты так крутишь хвостом из-за тысячи-другой иен?

– Нет!!! – сорвался Киоси. – Там не тысяча-другая! Там джекпот! Шестьсот миллионов иен! Верните мне билет, сэнсэй Норобу!

Так получилось, что в этот момент все мототаксисты замолчали. Поэтому крик Киоси услышали все.

Из рук Шакко даже выпал тяван. Хорошо ещё я сидел рядом и успел поймать его. Ошарашенные лица присутствующих повернулись к Норобу. Тот поджал губы и неторопливо отпил свой чай. Однако, я видел, как его рука чуть дрогнула, когда он ставил тяван на стол.

– Врешь ты всё, Киоси, – хмыкнул Норобу. – Вот как есть врешь.

– Да, вру. Конечно же вру, – тут же согласился тануки. – Так можно мне забрать билет?

– А раз врешь, то будешь наказан, – сурово проговорил сэнсэй. – Отныне…

– Сэнсэй, отдайте мне билет, пожалуйста!!! – чуть ли не зарыдал Киоси.

Шакко и Малыш переводили взгляд с тануки на сэнсэя. Шакко изо всех сил старалась сдерживаться, а вот Малыш… Малыш Джо поверил в обманку Киоси. Он пробасил:

– Сэнсэй, да отдайте вы билет мальчишке. В конце концов, ведь это он купил билет.

– Ага, на деньги, которые я ему выделил. И ведь выделил я не на билеты, а на покупку необходимых мне ингредиентов. А так… Он тогда сказал, что не было порошка желтой гортензии, но зато он купил билеты. И что же тогда? Чей получается билет? – сэнсэй вопросительно посмотрел на Малыша.

– Ваш, – выдохнул Малыш и посмотрел на Киоси. – Получается, что это билет сэнсэя…

– Он мой! – Киоси взвился в воздух, но был легко перекинут через голову Норобу.

Тот всего лишь неторопливо взмахнул рукой. Киоси упал на четыре конечности, хотел было кинуться снова, но наткнулся на мой взгляд. Я покачал головой, мол, не заигрывайся.

– Сэнсэй, я готов с вами поделиться, – проныл Киоси. – Я отдам тридцать процентов!

– И это ты называешь – поделиться? – поднял бровь сэнсэй. – Даже младенец на такой расклад не купится.

– Тогда сорок!

– Вообще-то билет у меня…

– Пятьдесят! Это будет справедливо!

– Справедливо будет тогда, когда уставший учитель вытянется на лежаке возле собственного бунгало, где-нибудь на острове в Средиземном море, а симпатичная девушка начнет массировать его уставшие ступни…

– Шестьдесят и только из уважения к вам! Сэнсэй, вы меня режете без ножа.

– А ещё у неё будут веселые карие глаза. И красивые короткие ноги, – мечтательно проговорил Норобу.

– Семьдесят! И только из уважения к вам…

– А ещё каждый день на остров будут привозить свежий сок из манго…

Мототаксисты только покачивали головами, наблюдая за тем, как Киоси умоляет сэнсэя.

– Семьдесят пять! Сэнсэй! Вам столько денег никогда не потратить!

– Я найду, куда потратить. Киоси, не в деньгах счастье. Мой друг, не проси и не умоляй. Я сейчас отправлюсь в центр выдачи призов, а обратно вернусь уже на шикарном лимузине. И тогда подумаю – сколько денег выделить тебе за твою услугу… – на лице сэнсэя расплылась довольная улыбка.

– Но, сэнсэй!

– Никаких «но»! – одернул его Норобу. – Мне наконец-то повезло в этой жизни. Так не отбирай же мою удачу, молодой тануки!

Киоси упал на пол и зарыдал, его плечи содрогались, пока лицо было спрятано в ладонях.

Сэнсэй неторопливо допил свой чай, встал, расправил невидимые складки на кимоно, а потом потрепал Киоси по затылку:

– Ладно, я доброту помню. Будет тебе двадцать процентов. Десять сразу, а десять отложим на колледж. Всё-таки ты растешь, молодой тануки, тебе вскоре понадобится улучшенное образование…

Киоси зарыдал пуще прежнего.

Я молчал. Старался не смотреть ни на довольного собой сэнсэя, ни на валяющего дурака Киоси. Слишком уж тануки рискованный способ развлечься выбрал. Очень и очень рискованный. Если бы он приколол старика в нашей небольшой компании, то отделался бы небольшой выволочкой, возможно, не смог бы неделю сидеть ровно. Но сейчас… Сейчас он играл с авторитетом сэнсэя прилюдно.

И если учесть, что сэнсэй очень ревниво относился к тому, что работники должны видеть авторитет начальства и даже отсадил всю нашу компанию от мототаксистов, то результат авантюры Киоси мог быть весьма плачевным.

– Сэнсэй, ну пожа-а-а-алуйста-а-а-а! – снова проныл Киоси.

– Всё, разговор закончен! – грозно прикрикнул сэнсэй, а потом взглянул на Малыша. – Друг мой, отвези меня в центр получения выигрыша. Мне может понадобиться твоя большая фигура, чтобы никто не вздумал напасть, когда я буду выносить деньги.

– Сэнсэй, ты думаешь, что на тебя посмеют напасть? – я усмехнулся и допил свой чай.

– Могут, – утвердительно кивнул сэнсэй. – Самоубийц на свете хватает.

После таких слов он важно покинул столовую. Малыш последовал за ним. В это время Киоси поднял улыбающееся лицо, посмотрел на меня и подмигнул.

– Да уж, самоубийц на свете хватает, – повторил я фразу сэнсэя, представляя что будет, когда он узнает о розыгрыше Киоси…

Глава 2

Холодные ветра пытались просочиться сквозь заросли в пещеру. Но всегда застревали среди белоснежных мясистых листьев и широких стволов. Укрытые пушистыми шапками снега листья и не думали опадать, поддерживаемые оммёдо хозяина пещеры.

Сам вход был настолько тщательно скрыт на скалистом склоне, что если точно не знать его местоположения, то хоть десять раз пройди мимо – всё равно не заметишь. Снежный покров перед входом был девственно чист, словно его никогда не касалась нога человека. Лишь легкая строчка от пробегающего волка перечеркнула белый саван.

Нет, ноги людей касались снежного покрывала, но именно эти люди умели не оставить след даже пройдя по мокрой туалетной бумаге. Иначе как можно объяснить то, что в пещере находились трое человек? Не принес же их ветер…

Аскетичная пещера не баловала разнообразием. Хозяину пещеры не нужен был комфорт и те блага, которыми так любят себя окружать разбалованные изобилием люди. Хозяину пещеры было достаточно минимума – всё остальное ему даровали мозг и оммёдо.

Двое человек сидели перед простыми столиками для чаепития. Третий человек возвышался перед ними на небольшом помосте. Перед ним тоже был выставлен чабань и легкий парок поднимался от чашки.

Все трое молчали. В этой тишине звучало сожаление о погибших товарищах, которые пали в борьбе с одним человеком. Дыхание троих людей слилось воедино. Со стороны могло показаться, что они вообще неподвижны, как будто вырезаны из желтой кости, но так было только для нетренированного глаза.

Двое мужчин и одна женщина смотрели на три вещи, которые лежали в центре пещеры. Сюрикен с изображением языков пламени был из деревни пылающих лучей. Небольшой мешочек с вышитым деревом содержал жгучий песок, который бросался в глаза противника и был сделан в деревне тысячи корней. Стеклянная баночка с синей кислотой произведена в деревне разящих капель.

Три вещи, напоминающие о скончавшихся дзёнинах. Всё, что от них осталось на память потомкам.

В этих деревнях уже появились новые дзёнины. Они были выбраны из числа приближенных, но не посвящённых в дела своих бывших предводителей. И вряд ли бывший дзёнин деревни, скрытой в бамбуке, захочет посвящать новых людей в Большую Игру, которая ведется уже много лет.

Молчание затягивалось. Парок над чашками продолжал струиться, поддерживаемый оммёдо троих ниндзя.

Свист ветра в листьях начал напоминать мелодичную песню флейты сякухати, плачущую о судьбе троих павших воинов. Аки Тиба, дзёнин деревни шепота равнин и Рэйден Игараси, дзёнин деревни сверкающих стрел, оторвали взгляды от трех вещей и посмотрели на Митсэру Кабунага. Тот скривил губы. Если есть улыбка, изображающая горечь, то она сейчас как раз и играла на лице бывшего дзёнина деревни, скрытой в бамбуке.

– Три воина, которых мы знали, как доблестных и смелых бойцов, сложили головы от рук нашего врага, – неторопливо проговорил Митсэру Кабунага. – Три воина, храбростью и отвагой завоевавшие право быть дзёнинами деревень грозных ниндзя пали. Их смерть не должна быть напрасной. Их души взывают к отмщению.

– Господин Кабунага, – склонил голову дзёнин Игараси. – Подарите мне честь отомстить за павших товарищей? Я смогу заставить воздух перестать поступать в легкие этого хинина.

– Вряд ли кто сможет лучше повелевать воздухом, чем дзёнин деревни шепота равнин, – прошелестела Аки Тиба и тоже склонилась в поклоне. – Хинин не должен получить легкую смерть. К прекращению его жизненного пути я готова приложить все усилия и даже больше.

– Мне делает честь знакомство с вами, – склонил голову в ответ на поклоны Кабунага. – Но сейчас вас осталось мало, всего двое…

Он промолчал, надеясь, что его слова произнесет кто-нибудь из этих двух дзёнинов. Однако, ни тот, ни другой не хотел говорить первым, ведь так покажется слабость и неуверенность. А никто из двоих не хотел показаться слабым и неуверенным. К тому же никому не хотелось делиться призом в Большой Игре.

Ни один мускул не дернулся на лице Митсэру. Он предполагал развитие таких событий, поэтому после продолжительной паузы взмахнул рукой и костер в углу пещеры вспыхнул ярче, осветив потайные уголки.

Что же, если эти двое не хотят действовать сообща, то пусть пытаются убить хинина каждый по отдельности! Гордость уже довела троих предшественников до последней черты. Если эти самоуверенные демоны хотят пробовать свою участь самостоятельно, то пусть будет так!

Костер пошипел немного, словно разъяренный лесной кот, а потом выплюнул из себя имя, состоящее из языков пламени. Костер помнил, как в него швырнули полоски ткани, с написанными на них кровью именах. Теперь он указал на очередного человека, который получил честь участвовать в Большой Игре.

– Да будет так, – прикрыл глаза Кабунага.

– Да будет так, – сурово проговорил дзёнин деревни сверкающих стрел, а потом поклонился. – Прощайте!

В пещере ударил гром, сверкнула молния, запахло озоном. А когда стихло, то Рэйдена Игараси не было на прежнем месте. Его тяван был пуст, что не могло указывать на неуважение хозяину пещеры. Перед уходом Рэйден принял угощение и попрощался.

Митсэру Кабунага перевел взор на ту, чьё имя плясало над костром:

– Госпожа Тиба, дзёнин деревни шепота равнин, на этот раз вам выпал шанс попытаться уничтожить хинина.

– Я благодарна судьбе и вам, господин Кабунага, – поклонилась Тиба. – Огонь выбрал меня, и я очень рада этому выбору. Позволено ли будет мне просить вас об услуге, о которой говорила недавно?

Кабунага не стал говорить, что сейчас огонь выбрал дзёнина деревни шепота равнин не просто так. Шизуки узнала очень важную информацию, и это сдвинуло чашу весов в определенную сторону.

– Да, госпожа Тиба, я помню о вашей просьбе. Я передам Шизуки Исикава сообщение и господин Абэ прибудет в течение двух часов. Пока мы ждем, могу ли я предложить вам сладости или освежить чай?

– Вы очень добры, господин Кабунага. Я не смогу отказаться от вашего предложения, – опустила ресницы Аки Тиба.

Дзёнин деревни, скрытой в бамбуке, чуть поклонился в ответ и достал телефон. Глупо было бы не задействовать современные технологии в угоду традициям и устоям. Если появилось быстрое средство связи, то почему бы им не воспользоваться, вместо того, чтобы посылать гонца или отправлять послание по почте.

Ответ на сообщение пришел через несколько секунд, как будто Шизуки Исикава, прислуживающая в поместье господина Абэ, всё время держала телефон в руках. Та информация, которую передала Шизуки дзёнинам, была бесценна для их дела. И когда Митсэру Кабунага понял, какое сокровище попало в его информационное поле, то не мог не воспользоваться им в борьбе против хинина. Он намекнул дзёнину деревни шепота равнин, что у господина Абэ есть одна интересная вещь, которая непосредственно касается Изаму Такаги. И дзёнин деревни шепота равнин сама провела разведку касательно этой вещи. Вызнала и попросила выкрасть.

Уж какие планы выстроила Аки Тиба относительно своей роли в Большой Игре – в это Митсэру Кабунага старался не вникать. Ей выпал шанс принять смерть у человека с очень огромным боевым духом, а этот шанс очень редко выпадает в последнее время. А если трое дзёнинов не смогли справиться с хинином, то нужно было учитывать их ошибки в деле прохождения Большой Игры.

Беседа протекала неспешно, неторопливо. Она напоминала течение медленной реки, и только водолазы способны были увидеть, что возле дна мелькают хищные щуки с огромными пастями. Для того, кто знал, о чем идет речь, беседа больше напоминала тренировочный спарринг, где опытный воин занимался с равным по силе и скорости. Каждое слово выверено, как взмах катаны, каждая интонация тщательно подобрана, чтобы не оскорбить собеседника, но в то же время направлена на прощупывание решимости и готовности идти до конца.

Митсэру Кабунага говорил как будто ни о чем, однако Аки Тиба видела в его словах определенную тревогу за новую попытку. И пусть внутренне она торжествовала от того, что огонь костра выбрал её, но внешне никак не показывала своих чувств и эмоций. Тем более, не выдавала их в беседе, тем самым успокаивая дзёнина деревни, скрытой в бамбуке. А он делал вид, что не видит женской радости.

Ниндзя всегда думали о смерти. Ведь недаром в Японии существует поговорка: "Рождения крик – смерти начало". А уж за тот срок, который был отведен шести дзёнинам, они не раз встречались со смертью лицом к лицу. Она стала им почти родной. Поэтому никто не опечалился тем, что трое дзёнинов ушли из реального мира в мир духов.

Среди японцев есть легенда, касательно того, как появилась смерть. Она рассказывает о двух богах Идзанами и Идзанаги. И вот что она говорит: Идзанами умирает (боги смертны!) и отправляется в подземное царство Ёми, туда за ней следует убитый горем муж. Но когда Идзанаги увидел там не свою красавицу жену, а гниющий труп, то быстренько спасся бегством. В отместку любимая жена поклялась забирать каждый день по тысяче живых человек – так появилась смерть. Однако, Идзанаги не остался в долгу и поклялся в ответ давать ежедневно жизнь полутора тысячам человек. Примечательно, что Идзанами считается одновременно богиней творения и смерти.

За неторопливой беседой время прошло быстро. Оба находящихся внутри пещеры человека ждали прибытия господина Абэ, а уж что-что, а ждать ниндзя умели. Их терпению могли позавидовать даже замшелые камни, что коротают свою вечность возле лесного ручья.

Вскоре послышался хруст снега под ногами идущего человека. Судя по хрусту, человек двигался один. Однако, эти звуки могли обмануть только нетренированный слух. Дзёнины слышали дыхание двух людей.

Вскоре завеси растений оказались раздвинуты, а в пещеру вошел сперва хмурый господин Абэ. Он заморгал, пытаясь восстановить зрение в полумраке пещеры после ослепляющей снежной белизны. Его глаза наткнулись на дзёнина деревни, скрытой в бамбуке, и на дзёнина деревни шепота равнин. Также глаза скользнули по трём аквариумам со змеями, стоящими у дальней от входа стены. Сейчас по случаю зимнего времени змеи находились в спячке.

– Господин Абэ, добрый день! – проговорил Митсэру Кабунага, легким движением вставая на ноги и совершая вежливый поклон.

Абэ показалось, что молодой и крепкий мужчина взвился с земли, как дымок костра – настолько органичными и грациозными были его движения. Следом за ним тоже самое сделала белокурая женщина. Только на этот раз у женщины вышло изящнее и… эротичнее, что ли? Похожие движения были у его немой служанки, когда она поднималась с циновки после любовных утех. Да уж, что-что а ублажать Шизуки умела отлично.

– Добрый день, – на всякий случай поздоровался Абэ, всё также хмуро смотря на двоих людей. – Почему я здесь и что означает ваше послание?

Мужчина кивнул блондинке, та загадочно улыбнулась и легким поклоном поблагодарила дзёнина деревни, скрытой в бамбуке, за оказанную честь. Она показала на место возле столика:

– Прошу вас, господин Абэ, присоединиться к нашему столу. Позволите налить вам чай?

Абэ оглянулся на стоящую возле прохода Шизуки, та соединила руки внизу живота и не осмеливалась поднять глаза. Похоже, что она считала этих двоих важными особами, раз вела себя так в их присутствии. Он неуверенно перевел взгляд на столик, на место возле него.

– Не волнуйтесь, господин Абэ, вас никто не хочет отравить, – подал голос мужчина. – Если бы мы преследовали такую цель, то Шизуки давно бы это сделала.

И на этот раз Шизуки не подняла голову. Абэ хмуро взглянул на говорившего:

– Я сюда пришел не чай пить, а по важному делу. В вашем письме были упомянуты две вещи… Что у вас против того белобрысого хинина? Почему вы хотите его убить?

– У нас есть свои интересы, но позвольте вас в них не посвящать. Однако, одно то, что наши интересы совпадают, может послужить возникновением отличного союза.

Союза? Господин Абэ привык всю жизнь перепроверять сказанное и сделанное. Так он мог убедиться лично, что всё идет так, как задумано. И вот сейчас ему намекают на союз, причем на союз в деле устранения Изаму Такаги, того самого паршивца, из-за которого погиб его сын.

Жена господина Абэ до сих пор не может отойти от смерти наследника, она старается не показывать вида, но как же порой трудно скрыть заплаканные глаза. И господин Абэ не раз ловил себя на том, что стискивает пальцы в жесткие кулаки, не в силах что-либо предпринять. Пусть хинин и оправдал себя перед родителями погибших сыновей, но…

Он всё равно виновен! И этот хинин должен понести наказание!

Пусть он сейчас и недоступен из-за связей с правительством, однако, Абэ умеет ждать! Род Абэ имеет многовековую историю и за этот срок члены рода научились терпеливо ждать удобного момента.

Абэ взглянул на сидящего мужчину – а не тот ли это момент пришел? Судя по тому, что его пригласили в стиле древней речи, которую почти забыли (дзё:дай нихонго), люди это были непростые. Мало кто на Земле мог похвастаться таким изяществом изложения и мастерством написания. Именно благодаря этому посланию, которое коленепреклонно протянула Шизуки, господин Абэ и находится в этой пещере.

– Про какой союз идет речь? Что требуется с моей стороны и что будет сделано с вашей? – спросил господин Абэ, когда устал искать проявление каких-либо эмоций на лицах двух людей.

– Прошу вас, присядьте, – мягко произнесла женщина. – Вы совершили долгий путь, а чай придаст вам сил и бодрости.

Так мог бы разговаривать ветерок в жаркий полдень. Этому голосу хотелось если не повиноваться, то внимать и желать, чтобы он продолжал литься.

Господин Абэ опустился на указанное место и с легким поклоном принял предложенный чай. Втянул носом аромат. Странный запах, как будто бы и зеленый чай маття, но какие-то неуловимые нотки витают в воздухе. Какие-то добавки. Впрочем, на вкус добавки никак не повлияли. Вкус был великолепным, а с первым же глотком господин Абэ почувствовал, как по крови пробежали электрические разряды. От появившейся в теле теплой волны хотелось засмеяться и развести пошире плечи.

– Что в чае? – спросил господин Абэ.

– Ничего такого, о чем вы могли бы беспокоиться, – ответил мужчина. – Только безопасные для здоровья травы и растения. Я долго живу, поэтому обладаю богатыми знаниями по флоре, чтобы угодить гостю и позаботиться о его хорошем расположении духа. Моё имя Кабунага Митсэру и это от меня вы получили послание. Мою спутницу зовут Тиба Аки. С Шизуки вы уже знакомы…

– Ваш чай, господин Кабунага, так же хорош, как и ваше послание, – проговорил господин Абэ. – Скажите, откуда вам так хорошо знаком старояпонский язык?