Текст книги "Вспять: Хроника перевернувшегося времени"

Автор книги: Алексей Слаповский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Алексей Слаповский
ВСПЯТЬ: ХРОНИКА ПЕРЕВЕРНУВШЕГОСЯ ВРЕМЕНИ

Взойди сюда, и покажу тебе,

чему надлежит быть после сего.

Откр. 4, 1

6 октября, суббота

МГЕРИЯ ПРАЗДНУЕТ СМЕРТЬ БУТАФАНИ

РАКЕТА-НОСИТЕЛЬ «СОЮЗ-М» СТАРТОВАЛА С КОСМОДРОМА КУРУ

ИЛГА КАНИЕВА РОДИЛА ДОЧЬ

НОВГОРОДСКАЯ СВЯТЫНЯ ЗАВТРА БУДЕТ В ТОЛОКНОВЕ

ШКОЛЬНИК-НАРКОМАН ПОЛТОРА ЧАСА ВОЗИЛ ПАССАЖИРОВ НА УГНАННОМ ТРАМВАЕ

Душа просила такого праздника, чтобы видело и слышало все вокруг.

Поэтому счастливый отец невесты, глава городской администрации Петр Сергеевич Перевощиков, распорядился поставить столы не в залах своего дома-замка и даже не на чудо-дворе, широко раскинувшемся газонами, цветниками, рощицами и прудиками, а на берегу близтекущей речки Шашни. Да и погода располагала: вот уже вторую неделю держалось бабье лето, необычайно теплое для наших краев, с солнечными паутинами и ясным голубым небом. Такое небо всегда напоминает о детстве – когда лежал под ним, смотрел на высоко плывущий серебристый самолет и мечтал оказаться там, не зная еще, что мечта не только осуществится, но станет заурядным делом, и ты, взрослый и грузный, ворочаясь в узком кресле, будешь недоволен, что долго лететь, что невозможно вытянуть ноги, что место попалось сзади, возле туалетов, откуда воняет, что где-то впереди орет младенец, а дура мамаша не может его заткнуть, что нельзя курить, а при турбулентных встрясках сок из стакана того и гляди выплеснется на брюки…

По обычаю свадьба длилась два дня. Первый – регистрация в загсе, венчание в церкви, все торжественно, официально, гости уважительно и пристойно радостны, живой оркестр играет складно, поздравительные речи произносятся в должном порядке. На другой день слегка распоясались, стало как-то домашнее, уютнее, шумнее и привычно бестолковее. Оркестр уже иногда заплетался звуками, «Горько!» выкрикивали уже не после тостов, а когда кому в голову взбредет. Невеста Анастасия и жених Анатолий даже притомились вставать и целоваться, улыбаясь и как бы смущаясь – хотя чего стесняться здоровым молодым людям, которые вот уже три месяца любят друг друга вполне плотно, регулярно и с аппетитом?

– Надоели, идиоты, – бормотала Анастасия, услышав очередной призыв к лобзанию, но ритуала нарушить не смела, вставала, обнимала Анатолия. – Орут и орут.

– И не говори, – отвечал он. – У меня уже губа верхняя опухла.

– Это ты вчера о лестницу рожей упал, – напомнила Анастасия, девушка образованная и культурная; слово «рожа» она произнесла, конечно, не в прямом смысле, а шутливо, интимно – на правах жены, начав таким образом утверждать эти права.

– Я затылком упал. Может, свалим отсюда?

В отличие от Анастасии Анатолий не спешил просторечием утвердить свои права мужа, его «свалим» означало только пренебрежительное отношение к свадебному действию и никак не аттестовало самого Анатолия, тоже, кстати, культурного и образованного молодого человека.

Вот и попробуй в наше время опиши героя с помощью речевых характеристик, попробуй отличи парламентария, задетого в своих худших чувствах, от грузчика, которому доска упала на ногу, президента, наставляющего министров, от домоуправа, поучающего дворников: все говорят на одном языке!

– Полчасика посидим еще, – сказала Анастасия. – А то родственники обидятся.

За столом были не только родственники, но и весь административный цвет Рупьевска, и вообще все, кто хоть что-то значил в общественной и личной жизни. А также соседи, друзья и бывшие одноклассники невесты.

Все радовались, любуясь на красивую и статную Анастасию и не менее приятного внешностью высокого Анатолия, сына Игоря Анатольевича Столпцова, директора и совладельца местного горно-обогатительного предприятия (сокращенно ГОП). Анатолий приехал в Рупьевск всего полгода назад из Москвы с тем, чтобы стать помощником, а потом преемником отца. Сразу же выделил из рупьевских красавиц Анастасию, познакомился с ней и так себя повел, будто ей предопределено стать его женой. Анастасия, девушка от природы мятущаяся, обрадовалась такому предопределению, хоть дружила до этого с молодым человеком Ильей Микеновым, местным уроженцем и технологом ГОПа[1]1
  Правильнее в данном случае сказать «ГОПя», если уж склонять, но это звучит нехорошо, да и никто из рупьевцев так не говорит. ГОПом, ГОПу, на ГОПе. Ну, вроде как «ТАСС уполномочен заявить», хотя должно быть – «уполномочено». (Здесь и далее примечания автора.)


[Закрыть]. Илья был тоже красив, умен, талантлив, человек с перспективой, но при этом мягок и однообразно нежен; Анастасия безошибочным чутьем поняла, что в будущей семье она будет главной, придется принимать решения, касающиеся быта, а ей этого не хотелось. Знала, что через год-другой начнет понемногу раздражаться, причиной при этом будет не Илья, а она сама. С Анатолием, конечно, тоже начнется обычная житейская нуда, Анастасия видела это у всех и была к этому заранее готова. Но уж лучше пусть не она сама, а другой будет источником досады; Анатолию с его волевым характером и желанием править людьми виноватость обеспечена: кто в жизни командует, тот и виноват.

Однако Илью на свадьбу позвала, чтобы тот не подумал, будто она придает бывшим отношениям какое-то остаточное значение. Никакого значения, все кончилось.

И Микенов пришел. Решил вытерпеть. Ему даже хотелось горя: чем сильней болит, тем быстрей пройдет, считал он.

Сидел за столом боком к жениху и невесте, молча ел, выпивал, смотрел перед собой, а когда кричали «Горько!», отворачивался к реке, будто интересуясь, как она там.

И вот, отвернувшись в очередной раз, он увидел, что осенние палые листья плывут не по течению, а обратно.

Это мне от моего горя кажется, подумал Микенов, выпил рюмку и опять обернулся. Листья продолжали движение не туда.

Что ж, подумал Микенов, бывает. Ветер, должно быть, сильно дует в другую сторону, вот и гонит листья против воды.

Он напрягся телом, которого раньше совсем не чувствовал из-за своей печали, он вернул его в действительность, чтобы ощутить ветер.

Ветра не было.

Значит, что же получается? Получается, река течет вспять?

Чтобы проверить свое впечатление, Микенов налил внеочередную рюмку, выпил, повернулся: то же самое. Не туда течет река. Илья, будучи по натуре интеллигентом, то есть человеком, склонным сомневаться сначала в себе, а уж потом в окружающем, предположил: это не река обратно течет, это у меня мозги в обратную сторону закрутились. И, чтобы восстановить правильное кручение мозгов, выпил еще одну рюмку. И опять посмотрел на реку. Она по-прежнему тихо несла мутные холодные воды и разноцветные листья справа налево, а не слева направо, как обычно.

Тут Микенова осенило. Я же сижу к реке спиной, подумал он. Если пересесть, всё восстановится.

Он поднялся, обошел стол, втиснулся на скамью между поющим главой финансового управления Заместновым и низко задумавшимся над столом начальником отдела внутренних дел майором Чикиным и посмотрел на реку с этой позиции.

Шашня по-прежнему текла справа налево.

Наверное, подумал Микенов, это мое субъективное ощущение. Я ведь мнительный. Сам себе что-то внушу, и сам в это верю. Сейчас спрошу кого-нибудь, желательно того, кто не знает сомнений, он подтвердит правильность течения реки, и я успокоюсь и увижу, что она течет нормально.

Не знал никогда никаких сомнений майор Чикин, так что далеко ходить не надо было. Тронув задумавшегося Чикина за плечо, Микенов сказал не прямо, а окольно, как бы заранее посмеиваясь над своим заблуждением:

– Вот до чего доводит трезвый образ жизни! Выпил пару стаканчиков, и мне уже кажется, что река не туда течет!

Он просчитался: слова насчет трезвого образа жизни показались майору обидными и даже оскорбительными.

С трудом приподняв голову, он повернул ее в сторону Микенова, приоткрыл один глаз и спросил:

– Ты что хочешь этим сказать?

Это была укоренившаяся привычка майора. Профессия научила его, что люди говорят одно, имея в виду другое. Поэтому он никогда не отвечал сразу на запросы жизни, будь то доклад подчиненных о какой-нибудь драке, мелком воровстве и хулиганстве или скучное любопытство жены по поводу слишком позднего возвращения.

– А что вы этим хотите сказать? – спрашивал он подчиненных, и им тут же становилось неловко.

В самом деле, ну, подрались парни у клуба, ну, обокрали квартиру хозяина мебельного магазина, ну, разбили витрину подростки, это же не просто факты, за ними какая-то трактовка, которую ждет Чикин, а они ее не приготовили, оплошали. Факт – да, налицо. А что этим фактом можно сказать – непонятно. Жене в подобных случаях тоже было стыдновато: может, человек замучен службой, а она своими вопросами как бы хочет что-то такое сказать, будто собирается его уличить.

– Я говорю: мне кажется, река не туда течет, – повторил Микенов, убрав неуместное вступление о трезвости.

– Куда надо, туда и течет, – ответил майор, жалея, что его вывели из состояния задумчивости.

И даже на реку не посмотрел: если он интересовался природой, то с точки зрения практичности, а не красоты – съездить в дальний колок кабанчика подстрелить, бреднем рыбки наловить, шашлыки на берегу пожарить.

Тогда Микенов обратился к Заместнову, подождав, пока тот закончит петь. Ждать пришлось довольно долго: Заместнов по два раза повторял припевы, наслаждаясь своим голосом. Наконец умолк, выпил и закусил, очень довольный тем, что доставил людям эстетическое удовольствие.

– Да, хорошие есть песни, – и в данном случае не прямо к делу приступил интеллигентный Микенов. – О реках особенно. Издалека долго течет река Волга. Или: а быстрая река больно глубока. Или: широка река, глубока река, не доплыть тебе с того бережка. Кстати, Константин Романович, вам не кажется, что Шашня не туда течет?

Заместнов посмотрел на воду и сказал:

– Как это не туда? Она течет в Медведицу, а Медведица в Дон.

– Это понятно. Но она же всегда в ту сторону текла, – показал Микенов. – А сейчас такое ощущение, что течет обратно.

– Минутку, – ответил Заместнов, который, как и майор, не любил спешить, отвечая на вопросы. Он знал порядок вещей. Государство, например, распределяет бюджет по регионам, регионы по городам и районам, районы по населенным пунктам. А не наоборот. Дон не может течь в Медведицу, а Медведица в Шашню. То есть, конечно, при слиянии, принимая воду Медведицы, Дон и сам отдает часть своей воды, этакий получается как бы откат, а Медведица в свою очередь делится с Шашней. Но в общем и целом все течет как положено. Не может такого быть, чтобы населенный пункт назначал бюджет району, а тот области, а тот региону.

– Что значит – обратно? – уточнил Заместнов.

– Справа налево, а не слева направо.

Заместнов подумал, соображая, где право, где лево. И сказал уклончиво:

– Это откуда смотреть. Если с этого берега, то да. А если с другого, то нет.

– Но мы же как раз на этом берегу.

– И что?

– Если смотреть с этого берега, Шашня текла всегда туда, – показал Микенов направо. – А теперь течет туда, – он показал налево.

Заместнов посмотрел сначала направо, потом налево.

– Это кажется, – сказал он.

– То есть вам тоже? – спросил Микенов, не зная, радоваться или огорчаться.

– А хоть и всем покажется, что с того? – рассердился Заместнов. Он привык рассуждать с точки зрения государства, а не личных прихотей или пусть общих, но беспочвенных и мелких потребностей. – Дело не в том, что кому кажется, а в том, что есть на самом деле!

– А вдруг она на самом деле течет обратно?

– Этого не может быть! – отмахнулся Заместнов и затянул новую песню, которую тут же подхватили два или три голоса.

Беспокойство Микенова нарастало.

Он решил спросить у двоюродной (по покойному отцу) сестры Натальи. Та сидела не за общим столом, а за отдельно поставленным столиком, где находились дети. И потому, что собственный ее сын Виталик там сидит, и потому, что где же ей еще быть, если она заведующая детским садом?

Илья подошел, встал поодаль, позвал Наталью взглядом. Она кивнула, кому-то вытерла рот, у кого-то отняла вилку, чтобы не ковырялся ею в соседней девочке, кого-то похвалила, кого-то пожурила и только после этого подошла.

– Домой собрался? – спросила она. – Давно пора. Сидишь, терзаешь сам себя.

– Домой я успею. Посмотри на реку, Наташа. Тебе не кажется, что Шашня не туда течет?

– Напился, – с горечью сказала Наташа, не глянув на реку.

– Ты же знаешь, я никогда не напиваюсь. Посмотри, посмотри!

– Делать мне больше нечего! У меня вон дети.

Наталье очень не хотелось смотреть на реку. Вдруг она и в самом деле почему-то потекла обратно? Это нарушит привычный ход вещей, который в последнее время ее вполне устраивал. Кончились скандалы с бывшим мужем Сергеем, пьяницей, занудой и самодуром, которого она, решившись, прогнала наконец из дома, удалось устроиться воспитательницей в садик, где находится ее Виталик, быстро поднялась до заведующей, время от времени случаются приятные разговоры с соседом Лядовым, человеком одиноким, и хоть в возрасте, но живущим опрятно и без вредных привычек.

– Дети никуда не денутся, – сказал Илья. – Я не понимаю, в чем проблема? Посмотрела, да и всё.

– Это тебе кажется, что не денутся, а они… Миша, ты опять вилку взял? – она бросилась к детскому столу.

– Иди домой, а завтра все будет нормально! – крикнула она на ходу Илье.

«Может, и правда домой?» – подумал Илья.

Но нет. Пусть Анастасия видит, что он здесь, что он проявляет мужество до конца.

Илья пошел к своему месту, почувствовав вдруг голод, и тут увидел под деревом школьного друга Владю Корналёва, тоже работавшего на ГОПе – заместителем заведующего лабораторией. Владя сидел на трухлявой доске, прислонившись к стволу, смотрел в небо и жевал травинку.

Илья сел рядом. По праву дружества он мог не заходить издалека, а начать речь прямо.

– Хочешь верь, хочешь нет, а Шашня в обратную сторону течет.

– Да брось ты, – сказал Владя. – Когда я на своей Галине женился, Костик Сухин тоже, если помнишь, страдал, завидовал. И что вышло? Вышло то, что у меня с Галиной развод, с сыном не дает видеться, алименты плачу, квартиру снимаю, как приезжий, а Сухин в Москву убрался, свободен, кем-то там работает, счастлив. И, между прочим, к женщине, которую любил, возвращаться не собирается. И у тебя, если б ты женился сдуру, было бы то же самое: такое бы нашел в своей Анастасии… Или она бы в тебе нашла. В общем, не завидуй жениху, а сочувствуй.

– Я не про это. Река не туда течет. Встань и посмотри.

Владе не хотелось вставать.

– Допустим, она течет обратно, – согласился он. – И что? В истории примеры были. Особенно в древней. «И воды Ганга обратились вспять!» – процитировал он. – Или тот же Иордан неоднократно обратно тек. Будто бы и сейчас случается.

– У нас не Иордан.

– Жаль, – сказал Владя. – Вообще жаль, что мы не евреи. Или индийцы.

– Ты хочешь быть евреем или индийцем?

– На время. И китайцем. Побывать в каждой нации понемногу и вернуться.

– Зачем?

– Глупый вопрос, – пожал плечами Владя.

Настаивать в таких случаях было бесполезно. То, что Владя знал и понимал, он терпеть не мог объяснять. В ходе объяснений его разветвленный ум неожиданно находил контраргументы тому, в чем Владя до этого был твердо уверен. К примеру, он долго был убежден, что лесостепной, умеренно континентальный климат, в зоне которого находится Рупьевск, очень полезен для здоровья, но, когда бывшая жена Галина попросила объяснить почему, Владя начал длинно рассуждать и кончил тем, что в этом климате, где восемь месяцев из двенадцати слякоть, хмарь, холод и света божьего не видно, жить вообще нельзя. Еще разительней был их последний разговор: Владя, страдавший от семейных неурядиц, взялся защищать распадавшийся брак, приводил резоны, почему необходимо еще потерпеть и подождать, и пришел в результате к выводу, что ждать и терпеть нет никакой возможности и смысла, а самое непонятное – как он с такой женщиной прожил целых пять лет и не повесился.

– Встань и посмотри, – попросил Илья.

– Ну, допустим, течет обратно, – не глядя согласился Владя. – Может, зачем-то где-то впереди плотину поставили, вот вода временно и течет назад. Хотя нет, – тут же возразил он себе. – До плотины вода бы дотекла, а потом скопилась бы и перелилась бы. У нас же не Саяно-Шушенская какая-нибудь ГЭС, такой высоты плотину не построят. Но зато не будет и аварии, – попутно заметил он. – И зачем вообще плотина на Шашне? И кто ее будет ставить в выходной день? Это просто какой-нибудь водоворот. Временный.

«Действительно! – подумал Микенов. – Вот что значит, когда у человека нет печали и его ум свободен!»

Он спустился к реке, не заметив, что за ним следят несколько внимательных, хоть и хмельных, глаз.

Встал над водой.

Никакого водоворота. Вода течет ровно, гладко, тихо, таинственно. Раньше, когда река текла слева направо, никакой таинственности не усматривалось, а вот теперь появился какой-то смысл. Илье показалось – ехидный, издевательский смысл. Может, река над ним смеется, что так легко отдал свое счастье?

Илья присел над водой, сунул руку. Текущая вода приятно охладила ее, обволакивая справа.

Однако у берега всегда свои течения и струи. Единственный способ окончательно понять, куда течет Шашня, – войти в нее и поплыть по течению. Если она понесет на юго-запад, к городу Лиски, значит, все нормально, если же на северо-восток, в направлении Тамбова, значит, что-то все-таки не так.

И Микенов, не потрудившись даже раздеться, шагнул в воду.

Тут же сзади загомонили, послышался топот множества ног, несколько рук схватили Микенова, выволокли на берег, уложили на землю, кто-то начал делать ему искусственное дыхание, будто он утоп, хотя на самом деле Илья даже не успел колени замочить. Костлявые кулаки мяли ему ребра, но того мало, чьи-то жесткие губы накрыли его рот и вдохнули за один раз столько перегара, что Илья, бывший до этого относительно трезвым, сразу охмелел.

Отпихнув от себя непрошеных спасителей, Илья сел и спросил:

– Вы чего, с ума сошли?

– Пойдем домой, Илюша! – сказала стоявшая над ним плачущая мать его, Ирина Ивановна. – Пойдем, я тебя прошу!

Матери Илья отказать не мог, поднялся, она взяла его под руку, будто больного, и они пошли.

Илья успел только заметить, что Анастасия посмотрела на него странным, осуждающим и благодарным взглядом. Осуждала, наверное, за скандал, а благодарна была за любовь. Все теперь будут говорить, что из-за нее чуть человек не утопился. Это приятно.

И никто, кроме Ильи, так и не заметил, что Шашня действительно некоторое время текла вспять.

А потом не только в Рупьевске, но и во многих других местах России и мира вспомнили, что наблюдали в этот день странные явления.

Жители канадского города Килливак, например, видели большую стаю перелетных птиц, которые направлялись не с севера на юг, а с юга на север, причем хвостами вперед.

В мозамбикском Иньямбане прилив сменился не отливом, а еще большим приливом, затопив жилые дома, а последующий отлив обнажил дно на несколько километров.

Китайский крестьянин Баи Циньлянь из провинции Гуандун не только видел, но и снял на телефон змею, ползущую задом наперед, и многим показывал это видео, но никто всерьез не принял.

Неподалеку от индийского города Нагарджун, в селекционном ботаническом хозяйстве, разновидность бамбука, называющаяся «мадаке», вместо того чтоб вырасти за день почти на метр, уменьшилась на ту же длину.

В окрестностях приволжского города Саратова, где звездопад обилен не только в августе, но и всю осень – на радость тем, кто любит загадывать желания[2]2
  А здесь это очень любят, оттого местный народ часто хмур и недоволен, хотя кто им виноват? – сами назагадывали кучу всего, сами же сетуют, что не исполняется!


[Закрыть], многим показалось, что звезды падали, коротко прочерчивая небо, не сверху вниз, а снизу вверх.

А самую, возможно, странную картину видели в аэропорту новозеландского города Уонгануи: самолет компании Air New Zealand, выполнявший рейс в Веллингтон, едва поднявшись, вдруг завис и тут же начал снижаться задним ходом, сел обратно на взлетную полосу, будто в кино прокрутили пленку назад, подрулил к аэровокзалу, пассажиры вышли и отправились в здание, где и остановились с крайне недоуменным видом.

Таких странных происшествий было много, но СМИ о них не сообщали ввиду очевидной несуразности. То есть, конечно, сообщили, но уже потом, когда кое-что прояснилось. Хотя слово «прояснилось» меньше всего подходит к тому, что теперь уже можно смело считать самым туманным периодом в жизни не только Рупьевска, Килливака и Уонгануи, но и всего человечества.

Лента новостей в тот день бесстрастно информировала, что власти демократических стран приветствуют убийство Бутафани, диктатора маленькой африканской страны Мгерии, с весны кипевшей революцией, что мы, несмотря ни на что, продолжаем освоение космоса, что модель и телеведущая Илга Каниева родила дочь, в городе Толокнове готовится крестный ход, а в Амурской области обнаружили «черный ящик» недавно разбившегося самолета, – ну, и т. п., обычная мешанина страшного, смешного, большого и маленького.

Для Ильи вечер закончился заурядно: придя домой, он повалился на постель, чтобы всё обдумать и прийти к каким-нибудь выводам, но вместо этого сразу же заснул.

А ровно в двенадцать ночи что-то дрогнуло, какое-то легкое сотрясение почувствовалось в почве, но и на это мало кто обратил внимание. Сотрясение волной прошло по всей Земле, обогнув ее ровно за сутки. Встревожились сейсмологи, особенно в Японии, Турции и других опасных местах. Как выяснилось, они беспокоились не напрасно, но к событиям, о которых будет рассказано, это не имеет отношения.