Текст книги "Пыльная зима (сборник)"

Автор книги: Алексей Слаповский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

ГЛАВА 4

Они вышли из подъезда молча.

– Вернусь, попою еще, – сказала Лена, когда отъехали. Она опять села за руль.

И слава богу, подумал Неделин. Надо ехать в ресторан, разбираться с этим несчастным Витей, делать что-то, пока все это не зашло слишком далеко. Жаль только – утрачена возможность. Ведь ты был не ты, а тот, другой, ведь мог делать все что заблагорассудится, все самое бесстыдное, самое голое, нагло-нагое, нежно-нагое, мучительное, до взаимного счастливого страдания, все мог – и ничего не сделал, олух ты царя небесного, теперь не придется уже тебе, олух, держать в руках такую красавицу как свою собственную, олух, ведь ты был не ты, а он – и даже больше, чем он, свободнее, чем он.

– Может, покатаемся еще? – спросил Неделин. – Заглянем куда-нибудь.

– Тебе отдохнуть надо.

– Ну, и отдохнем.

– Уже отдохнул. Ничего, не бери в голову.

– Я и не беру.

– Странный ты сегодня. Я не про это самое, а вообще.

Неделин посмотрел на ее чистый печальный профиль и подумал, что Витя, не будучи странным, скорее всего не ценит эту девушку, не понимает ее. Что он за человек, интересно, чем занимается? Мать Лены сказала о нем: жулик. Давно уже чувствуя тяжесть во внутреннем кармане пиджака, Неделин сунул туда руку и достал бумажник – большой, старый, антикварный, из настоящей кожи с тиснением: «Бремингъ и K°». Он открыл его и увидел толстую пачку денег. Долларов.

– Ого! – сказала Лена. – Хороший бизнес?

– Это не мои, – сказал Неделин.

– Я же не прошу, – усмехнулась Лена. И эта тонкая умная усмешка – для Вити, явного негодяя? Несправедливо.

– Это не мои, – сказал Неделин. – И вообще, все не мое. Выслушайте меня, Лена. Произошло черт знает что. Что-то несуразное. Дикое что-то.

– Это точно, – сказала Лена. – Играть опять начали? Вы все играете, Витя, ох, игрун, ох, забавник!

– Да послушайте!..

– Приехали, – сказала Лена. – Извини, Витя, ты мне сегодня не понравился. Не из-за этого, ты не думай. Чокнутый ты сегодня какой-то.

– Я вообще другой, неужели не видно?

– Ладно, ладно. Пока.

Лена открыла дверцу, но кто-то резко захлопнул ее с улицы. И тут же на заднее сиденье с двух сторон сели два плечистых парня.

ГЛАВА 5

Началась чушь какая-то. Плечистые сказали ему, что нехорошо разъезжать неизвестно где, когда его ждут вместе с Леной по заранее обговоренному делу. Приказали ехать, и Лена, всерьез напуганная парнями и беспомощным видом Неделина, повезла их почти за город, к какому-то Кубику, который, сказали парни, ждет Витю уже третий час, для Вити первый раз такое западло, чтобы опаздывать. Кубик очень огорчается.

Подъехали к большому двухэтажному дому за высоким забором. Вошли в дом и увидели там застолье во главе с небольшим квадратным мужчинишкой, который и оказался Кубиком. Этот Кубик подскочил к Неделину, чего-то требуя, угрожая, о чем-то спрашивая. Неделин почувствовал себя зрителем, включившим телевизор на середине какого-то глупого детективного фильма, – он ничего не понимал. Кубик требовал, остальные гомонили. Кубик о чем-то решительно спросил, Неделин, не думая, ответил отрицательно и тут же получил сбоку от одного из плечистых парней удар по морде. Боль чувствовалась основательно, будто не в чужое лицо били, а в его собственное.

– Да привез он, привез! – закричала Лена. – Он сегодня какой-то… Привез, я видела!

Неделину заломили руку, залезли в карман, достали бумажник. Сразу все как будто прояснилось, утихло.

– А говоришь – нет, – удивился Кубик. – Ты что? – И при общем внимании стал считать деньги.

– Тут половина, – сказал Кубик. – А остальное? Значит, плюс Леночка? Я правильно понял?

– А я не поняла! – сказала Лена.

– Разве Витя не объяснил? Все очень просто: Витя мне должен деньги. Сумма икс – до сегодня, до двадцати четырех ноль-ноль. (Публика засмеялась изяществу выражения.) Мы договорились: или полностью сумма икс – или половина суммы плюс ты.

– Сволочь, – сказала Лена то ли Неделину, то ли Кубику. На всякий случай (если Кубику) одна из присутствующих девиц выругала ее матом.

– Причем столько она, конечно, не стоит, – куражился Кубик, обращаясь ко всей компании. – Но я хочу заплатить именно столько. Всякая вещь стоит не столько, сколько она стоит, а столько, сколько за нее платят. Она по себестоимости на одну ночь стоит – ну, сотни две от силы, в пересчете на доллары. Я же плачу в десять раз больше, мне приятно, что я могу позволить себе удовольствие за такие деньги. Потому что звучит. Двести долларов – не звучит, две тысячи – звучит. А я любитель красивых звуков.

Кубика слушали уважительно, перестав жевать.

– А если я не соглашусь? – сказала Лена.

– Витя сказал, что согласишься. Что ты его любишь и согласишься. А иначе я его в порошок сотру. Я из него обувной крем сделаю. Я Витей буду ботинки чистить.

– Ладно, – сказала Лена. – Ладно, Кубик, тварь противная, сволочь. И тебе, Витя, спасибо. Только после этого вот тебе (она показала), а не любовь. Спасибо.

Неделин видел, что она соглашается не только из-за любви к нему (к Вите), а из чувства просто обычного страха, да и ему жутковато: явно ведь тут пахнет преступным миром, а может, даже и мафией!

– Че-то Витька седня кислый, – жеманясь, сказала девица, которая выругала Лену матом. – Че-то он какой-то не гордый. Ты че, Витя? Заболел?

Неделин ухватился за эту подсказку.

– Ша! – сказал он гордо. – Кубик, слушай меня! До двадцати четырех ноль-ноль у тебя будут остальные деньги. Жди. А ее не тронь. Не то… – он попытался с угрозой сдвинуть брови.

В ответ раздался общий хохот.

– Ступай, Витя, с богом, – сказал Кубик. – Я тебя понимаю. Потом скажешь: не достал, не успел. А она поверит. Любовь! Благородное чувство! Ступай.

Неделин вышел.

ГЛАВА 6

Он, как ни странно, действительно мог достать две тысячи. Полгода назад муж его сестры Наташи Георгий, инженер, получил за рационализацию совершенно неожиданные и чрезвычайные деньги.

Придумал он эту рационализацию как бы мимоходом, случайно, не особенно интересуясь своей инженерской работой, а все больше приятельскими посиделками с разговорами о жизни, литературе, о кино и политике – и т. п. Песни под гитару пели. Наташа была такой же – и тоже инженер, на нищенскую судьбу не жаловалась. И вообще, имея дочь-старшеклассницу, они жили по-студенчески безалаберно: то в театр побегут, бросив все дела, то на последние деньги всех друзей угощают шашлыками средь пригородных чахлых лесов, а оставшиеся от последних денег самые последние деньги ухлопают на выписку литературно-художественных журналов – потому что нельзя же не следить, не читать!..

То есть существовали необремененно. Получив же такие деньги, словно испугались, насторожились: за что так испытывает судьба? Шальную сумму долгое время не трогали, ухитрялись укладываться в прежний бюджет. Размышляли. И вот буквально позавчера Наташа сказала, что решились наконец – покупают машину с рук, почти новую. Уже и деньги приготовлены, чтобы не мешкать. Нужно сегодня уговорить их дать взаймы, чтобы Кубик не трогал Лену, а завтра он что-нибудь придумает.

Размышляя об этом, Неделин не замечал, что ведет машину легко, автоматически: ноги и руки все делают сами, но как только он обратил на это внимание, тут же что-то изменилось, руки будто судорогой свело, машина вильнула и чуть не врезалась в автобус, идущий по соседней полосе. Неделин постарался расслабиться, довериться своему – то есть чужому – телу и кое-как стал справляться.

Невероятно, но он до последнего момента не сообразил, что его просто-напросто не узнают.

Наташа открыла, посмотрела настороженно:

– Вам кого?

– Нам вас! – весело сказал Неделин.

– А вы кто?

А я дурак, мысленно ответил Неделин.

– Я от вашего брата, – сказал он.

– Георгий! – позвала Наташа.

Вышел Георгий.

– Тут от Сережи…

– Да, – сказал Неделин. – Понимаете… Ему срочно нужно… Как бы это вам объяснить… Две тысячи, так сказать, в долларовом исчислении. До завтра.

– В каком исчислении? – спросил Георгий.

– В долларовом. Но, наверно, можно и в пересчете на рубли.

– И на том спасибо.

– Он через неделю отдаст.

– Конечно, – сказал Георгий. – Сейчас. Погоди минутку. – Ушел на кухню и тут же вышел с длинным хлебным ножом. Выглядел он при этом смешно и страшно.

– Отойди, – отстранил Георгий Наташу.

– Жора!

Георгий пошел на Неделина, тот вжался в угол прихожей.

– Ясно, – сказал Георгий. – Чужих денег захотелось? Заработанных? Горбом? Кто тебя навел? Отвечай!

Нож был близко, у самой груди, а в незнакомых глазах Георгия была детская опасная обида. Запросто зарежет, подумал Неделин.

– Прирежу! – истерично закричал Георгий, подтверждая его мысли.

– Меня брат ваш послал. Неделин Сергей Алексеевич. Уберите нож. Он попал в трудное положение.

– Вранье! – крикнула Наташа. – Георгий, отпусти его, пусть он уходит. У нас денег нет, мы уже потратили.

Неделин стал медленно, по стенке приближаться к двери.

– Ваш брат в трудном положении, – сказал он на пороге. – Его не отпустят, если я не принесу деньги. Понимаете?

– Вали, вали! – приказал Георгий, вытесняя его дверью. В полутемном подъезде Неделин стоял некоторое время растерянно, потом пошарил в карманах. Записная книжка, ручка. Он вырвал листок и написал:

«Наташа, верь этому человеку и выполни его просьбу. Сережа. Иначе мне конец. Умоляю. Завтра попытаюсь вернуть. Поверь ему. Иначе конец».

– В чем дело? – спросил из-за двери Георгий, когда Неделин позвонил вежливым коротким звонком.

– Извините, это опять я. Я забыл. Сергей же дал мне записку. Записка же для вас есть!

После паузы дверь открылась на ширину цепочки.

– Быстро! – крикнул Георгий. Неделин кинул в щель записку. Молчание. Тихие голоса.

Дверь приоткрылась и захлопнулась. К ногам Неделина упал скомканный листок.

– Я вызвала милицию! – крикнула Наташа. – Это не его почерк!

Неделин расправил записку. Второпях он даже не перечитал ее, а теперь увидел, что почерк действительно странный – вроде его, а вроде и нет, какой-то шаткий, будто спьяну написано. Но чему удивляться, если чужая рука пишет под диктовку его мозга?

Хватит, решил Неделин.

Но, понимая ужас всего происшедшего, ловил себя на том, что ужаса не испытывает и, если совсем честно, пока не хочет заканчивать эту жуткую игру. Лену жалко, обидно за нее, но ведь она сама виновата: зачем связалась с Витей-мошенником, почему оказалась такой неразборчивой?

В опустевшем бумажнике Вити был паспорт. В паспорте авиационный билет, на который он не обратил внимания. Важнее вот что: фамилия Вити, его адрес. Фамилия – Запальцев, не подарок. Адрес такой-то. И Неделин поехал по указанному в паспорте адресу. Он все так же неровно управлял машиной, но уже начал сознательно учиться: вот рука потянулась к рычажку перед поворотом, значит это переключатель указателей поворота, а это, конечно, педаль скорости, а это переключатель скоростей, важно довериться телу и спокойно, как бы со стороны, наблюдать.

Дверь открыла молодая женщина с сонным лицом.

– Обязательно будить? – спросила она. – Ключи забыл? Почему так поздно?

– Да я там у одного приятеля… – поспешно начал Неделин, и женщина, уже направлявшаяся в комнату, остановилась, обернулась, посмотрела с удивлением. Неделин понял, что взял неверный тон. – Где надо, там и был! – грубо сказал он.

Женщина усмехнулась с привычным равнодушием и ушла в комнату. Рядом была еще комната, Неделин заглянул в нее: пусто. Потом прошел на кухню. Сел за стол, задумался.

Надо все рассказать этой женщине, жене Запальцева. Пусть она вызовет милицию, пусть его заберут, но пусть найдут и Витю, чтобы как-то обменяться, чтобы…

Он приоткрыл дверь в комнату женщины и тут же услышал раздраженный голос:

– Виктор, имей совесть, мне вставать в шесть утра. Иди к себе.

И Неделин пошел в другую комнату. Раздеться и постелить постель он стеснялся – придется рыться в чужих вещах. Он сел в мягкое глубокое кресло, вытянул ноги и заснул, вцепившись в сон, как утопающий цепляется за оказавшееся рядом бревно, и как бревно крутится в слабеющих руках, так сон Неделина крутился, кружил сновидения, показывая то что-то смутно знакомое, то вовсе невиданное: крыльцо какого-то деревенского дома, доски крыльца осязаемо, как наяву, прикасаются к босым ступням, потом тропинка, речка – и ничего этого Неделин никогда не видел, он понимал это даже во сне – что не видел.

ГЛАВА 7

Проснулся он в тишине, в пустоте.

Пошел в ванную. Умылся. Поглядел в зеркало на чужое лицо, заросшее утренней щетиной: Витя был обильно черноволос. В пластмассовом стаканчике торчал бритвенный станок, Неделин брезгливо повертел его, сменил лезвие, взяв новое из коробочки, которая была тут же, на полке под зеркалом.

Потом ему захотелось есть, в холодильнике он нашел сыр и колбасу, вскипятил чай. Стояли на плите какие-то кастрюльки, но он не стал даже открывать их: не для него приготовлено.

Зазвонил телефон.

Неделин снял трубку. Молчали.

– Да? – спросил Неделин.

– Ты один? – женский голос.

– Один.

– Через полчаса буду.

Положив трубку, Неделин сообразил: это ведь Лена звонила. Она провела ночь с Кубиком и теперь едет к нему – ссориться, ругаться, рвать отношения. Так. Утешить ее, повиниться, покаяться, сказать, что подлец он и негодяй – лишь бы простила. Быть нежным. А вдруг как раз это насторожит? Вдруг Витя совсем не такой, и Лена его любит, паразита, как раз за подлость, и самое верное будет сказать: «Да, я дерьмо, не нравлюсь? – проваливай!» И тут она заплачет, скажет, что не может без него, что не вынесет, что простила его, то есть не простила, а поняла, вникла в его положение ведь он ведет полную опасностей жизнь, только надо было все заранее сказать. «Витя, я бы согласилась, почему ты не сказал, Витя, хороший мой, не бросай меня!..» Нет, это вряд ли. Тут надо как-то в шутку все перевести. Вот этот букет бумажных роз, поставленный на кухонный шкафчик для антуража (хорошо, что бумажные – смешнее), взять и, открывая дверь, грохнуться на колени, протянуть букет: «Прости!»

Звонок в дверь.

Схватив букет, заулыбавшись, Неделин пошел открывать. Открыл, упал на колени, склонив голову.

– Ты очумел, Витя? – раздалось над ним. (Вместо «очумел» было употреблено гораздо более грубое слово.)

Подняв голову, Неделин увидел толстую женщину лет пятидесяти с вытаращенными глазами.

– Это я так, – сказал Неделин, поднимаясь.

– Чудак! – сказала женщина (употребив более грубое слово). – Я за него дела делаю, а он с ума сходит.

Она по-хозяйски прошла на кухню, тяжело села, закурила и потребовала:

– Выпить дай.

Неделин сунулся в холодильник, в шкафчики.

– Не проспался, что ли?

Женщина пошла в комнату, открыла там что-то (бар?) и пришла с бутылкой, на бутылке – яркая наклейка, что-то иностранное.

– Выпьешь?

– Выпью, – вдруг захотелось Неделину.

– Радуйся, – сказала женщина разливая. – Продала.

– Молодец, – сказал Неделин.

– Как думаешь, за сколько?

– Не знаю.

– Вот сука, а? – обиделась женщина (употребив гораздо более грубое слово). – Так ведь не интересно. Угадай, говорю, ну!

– Ну, пятьсот.

– Это даже не смешно, скот ты такой, – сказала женщина. – На! – Она стала выкладывать из сумочки пачки денег в банковской упаковке. Опять деньги. Ах, шустрый этот Витя!

– Себе беру двадцать процентов. За такой риск – это даже мало. Согласен?

– Согласен, – сказал Неделин.

– А поцеловать тетю Лену?

Что ж, Неделин поцеловал ее, а она вдруг мощно к нему рванулась: потащила с собой, вернее, собой в комнату, где началось: шепот, щекотание, вздохи, отвращение… Неделин вырвался. Женщина вышла из комнаты через несколько минут, уже одетая, с сырым лицом.

– Значит, без меня решил обойтись? – спросила она.

– Да нет, почему… – начал Неделин и вдруг удивился: с какой это стати он должен оправдываться за другого? С какой стати он должен с ней церемониться? – Проваливай, – сказал он.

– Мерзавец! Пошляк!.. Обманщик!.. Неблагодарник!.. – Женщина употребила именно эти слова, а не какие-то другие.

ГЛАВА 8

И опять один в чужой квартире. Сидит на кухне, отхлебывает иностранного напитка и вертит в руках билет на самолет. Билет в Сочи. «В городе Сочи темные ночи, темные, темные, темные…» – всплыла в памяти песенка (хотя всплыть никак не могла, потому что еще не была сочинена). Витя, значит, должен лететь в Сочи. По делу или просто промотать деньги? А Лена? Может, с Леной? Нет, он знал, сволочь, чем кончился визит к Кубику, и решил смотаться в Сочи, чтобы пока тут все улеглось. Он ее просто подставил Кубику, ведь наверняка он мог заплатить Кубику долг сполна. Витя – подлец, это однозначно. Что меня, впрочем, не касается. А вот в Сочи я ни разу не был. Подлец и мошенник Витя, живущий на нетрудовые доходы, бывал там наверняка не раз, а я, честный работник и семьянин, там никогда не был.

Кстати, пора, чтобы легче воспринимать предыдущее и нижеследующее, уточнить время действия. Начало второй половины восьмидесятых – вот какое время. Человек, рассказавший мне эту историю, в некоторых местах путался, мешая понятия прошлого и настоящего. Например, я не уверен, что речь шла о двух тысячах долларов, американские деньги в ту пору в таком легком и свободном обиходе не обращались. Скорее, речь шла о двух тысячах рублей.

Послышались звуки: кто-то открывал дверь. Неделин почувствовал себя застигнутым врасплох вором. Вскочил – куда? – в туалет, заперся, сел, притаился. Для правдоподобия даже штаны снял, хотя дверь заперта и нужды в этом не было.

– Ты где? – спросил женский голос. Вроде бы жена Вити.

– Я тут.

– Помочь собраться?

– А? Нет… (Знает, что он летит.)

– Можешь не выходить. Я так, на минутку.

В голосе была давнишняя обыденная горечь.

Неделин вышел, посмотрел на женщину. И чего только не хватало Запальцеву: женщина тихой домашней красоты и, очевидно, мягкого характера. Вот взять сейчас и сказать ей все.

– Думаешь, я в командировку лечу? – спросил Неделин.

– Надо тебе, ты и летишь.

– Я еду туда отдыхать. А полчаса назад я тебе чуть не изменил. С женщиной, которая мне деньги принесла. Она – старуха.

– Прекрати… Что за удовольствие так врать? Так идиотски. Я ничего не слышала. Я знать ничего не желаю о твоих делах.

– Ваш муж вор и жулик, – сказал Неделин.

– Скорее всего, – согласилась женщина. – Когда самолет у нашего мужа?

– Как вы можете с ним жить в таком случае?

– А разве я с ним живу?

– А разве нет?

– А разве да?

– Слушайте внимательно. Произошел обмен. Я не виноват. Неизвестно, кто виноват.

– Я уже сказала: знать ничего не хочу о твоих делах.

– Чьих – моих? Вы даже не понимаете, с кем говорите! Вы думаете, что говорите со своим мужем Виктором – как его? – Запальцевым! А я – Неделин Сергей Алексеевич. Понимаете? Я сейчас все объясню.

– На меня уже не действует твой юмор, Витя.

– Ладно, – сказал Неделин, жалея женщину. – Не беспокойся. Я скоро вернусь. – И поцеловал ее в щеку, как поцеловал бы свою жену при расставании, правда, ему никогда не приходилось уезжать одному то есть не было случая целовать при расставании, но, представляя иногда, что он куда-то едет (куда-то очень далеко по важному делу), он всегда видел, что стоит у двери с чемоданом и целует жену. В щеку. Женщина отпрянула, схватилась за щеку, будто он ее ударил.

– Гад, – сказала она. – Так ты еще никогда не шутил. Н у, достал, достал, больно сделал, будь доволен, скотина!

И ушла – так и держась рукой за щеку.

ГЛАВА 9

Он прибыл на юг молодым, упругим, хорошо одетым, готовым ко всему, он заранее подумал о том, что скажет тем, кто его рано или поздно поймает: я ничего не помню, я переселился – и с тех пор ничего не помню. Я не понимаю, где нахожусь, что делаю, зачем делаю, ничего не понимаю.

Шальная странная мысль вдруг пришла ему в голову, когда он стоял на площади перед аэропортом и высматривал такси до Сочи. Ему захотелось вдруг посреди площади, среди машин и людей взять и помочиться на глазах у всех. А почему нет? Н у, пусть его заберет милиция. Он заплатит штраф, вот и все. Почему нет? Сделай, сделай, очень ведь хочется, уговаривал себя Неделин, и чудилось, что кто-то отвечает: «неудобно…» Неудобно штаны через голову надевать! – вспомнил Неделин детскую присказку. И еще одну: Неудобно на потолке спать – одеяло падает. Ну?!

И, нетвердо переставляя ноги, вышел на середину площади. Там, не глядя на то, что делает, он исполнил свой замысел – и по мере исполнения плечи расправлялись, насколько это было возможно в таком положении, глаза наблюдали почти спокойно. Он ждал скандала. Но ничего не было. Да, многие увидели его действия, но если были близко, отводили глаза, а если далеко, глазели – сами невидимые в людях – молча. Видимо, было что-то в лице и позе Неделина, разительно убеждающее в необходимости совершаемого поступка, поэтому никто и не усомнился. Лишь девочка лет пяти запищала: «Мама, смотри, дядя писает!» – а мама ответила: «Значит, он хочет. А ты не хочешь?»

Не получилось ни фурора, ни скандала. Зато возле лужи, аккуратно ее обогнув, остановилась машина и веселый водитель спросил: «Куда едем?»

– На!.. – грубо ответил Неделин.

– Значит, по пути! – откликнулся водитель, скаля зубы, и, не спрашивая больше ни о чем, взял чемодан Неделина, поставил в багажник, а самому Неделину пригласительно распахнул дверь:

– Прошу!

Итак, аналитично подумал Неделин, мне предлагают уже роль гуляки-отпускника, какого-нибудь шахтера-заполярника, который горбился целый год ради отпуска на юге, человека с девизом «один раз живем – и то летом». Это – подойдет.

– Что новенького в Сочах? – спросил он таксиста.

– А все то же! Смотря по запросам. Море, солнце, вино, бабы. Куда едем?

– В гостиницу.

– Значит, не по путевке? В какую гостиницу?

– А в любую. Меня везде поселят.

Таксист глянул уважительно, но недоверчиво:

– И туда, где иностранцы?

– Обойдусь без иностранцев, – сбавил Неделин.

– Может, в частный сектор? – предложил таксист. – Хоть к моей тетке.

– В гостиницу, – приказал Неделин.

Ему хотелось комфорта и уюта. Все ведь просто, он об этом в газете читал. Даешь взятку администраторше, то есть, к примеру, четвертную в паспорте – и никаких проблем.