Текст книги "Ополченцы (СИ)"

Автор книги: Алексей Дягилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Гранаты у всех есть? – Бойцы молчат. Некоторые вразнобой отвечают, кто да, кто нет. Зайдём с другой стороны.

– У кого нет гранат. Два шага вперёд. – Четверо выходят из строя. Хреново.

– Встать в строй. Лопатки у всех?

– Да, – отвечают бойцы. Ну, хоть с этим всё нормально.

– Равняйсь. Смирно. Вольно, разойдись. Можно покурить и оправиться. – Показываю на стоящий неподалёку навес, так как дождь всё ещё идёт. Зову Федора и дальше расспрашиваю уже его.

– Федя, как у нас с патронами и что с противотанковыми гранатами?

– Штук по полста на винтовку и около тысячи к пулемёту. Гранат больше нет.

– Малыша каким ветром надуло?

– Взводный распорядился. У пехоты свои пулемётчики нашлись.

– Хорошо. Сейчас дуешь к лейтенанту, скажешь ему, что в двух километрах вверх по реке брод, и мы там займём оборону. Потом найдёшь нашу запряжку с передком, и едете вот по этой дороге в деревню. – Показываю ему направление и сам просёлок. – Мы будем уже на месте. Насчёт гранат и бутылок с горючкой спроси у сержанта Волохова и старшины батареи.

– Всё понял, – отвечает боец.

– Тогда дуй прямо на КНП. – Дядя Фёдор убегает, а я строю бойцов в колонну по два и веду занимать позиции.

У брода мы были примерно через полчаса, сначала дошли до Павловки, а потом свернули налево, и по следам танковых гусениц добрались до нужного места. Бойцы отделения заняли позиции по опушке леса справа от дороги, а я отошёл немного влево, прихватив с собой Малыша, чтобы провести рекогносцировку и «узнать», – где надо копать? Русло реки здесь шире чем у моста, но по-видимому и мельче, так что брод в этом месте образовался не просто так. Наш левый берег будет покруче, зато правый полого спускался к реке. На той стороне слева от дороги росла небольшая роща, а вот справа, лесной массив был гораздо больше, и тянулся в двухстах метрах от берега. С нашей же стороны, деревья подступали вплотную, но и лесок кончался буквально метрах в пятидесяти правее просёлка, да и то, там росла в основном молодая поросль и кусты. Небольшая роща, назовём её ориентир №1, находилась в четырёхстах метрах от брода, но это потому, что река в этом месте прогибалась дугой в нашу сторону. Дорога же из Павловки шла под углом градусов сорок пять к реке и проходила вдоль северной опушки рощи, заканчиваясь в населённом пункте Ивакино, до которого было километра полтора, и в трёхсотметровый промежуток между лесными опушками деревня просматривалась в бинокль.

Я уже заканчивал свою рекогносцировку и решал, где надо копать, когда прибежал Малыш, и позвал меня с собой, при этом он только показывал пальцем направление и, разводя руки в стороны как настоящий рыбак, заикаясь, произносил только два слова.

– Там… Во-о… – Заинтригованный таким поведением бойца, иду за ним.

– Йапонский городовой… Вот ни фуя себе, сказал я себе. – Мой унтер-офицерский загиб от избытка чувств, был довольно замысловатый, Емеля аж рот раскрыл от изумления. И не мудрено, так как уперевшись в ствол сосны своим острым «клювом», стоял танк Т-34. Скорее всего, водила слегка промахнулся мимо брода, а выехав на сушу, как волк на катке, врубился в подлесок, и если бы не толстое дерево, то у местных была бы новая дорога. Видимо всё это происходило ночью, так как днём тут мог заблудиться только слепой. Гадать не будем, подойдём ближе и там разберёмся. Обойдя тридцатьчетвёрку по кругу, я убедился в правдоподобности своей первоначальной версии. Судя по всему, танк недавно побывал в бою, и обе фары с него были снесены попаданиями бронебойных снарядов и пулемётными очередями. Люк мехвода был закрыт, так что закарабкиваюсь на жалюзи, и пытаюсь открыть башенный, который тоже оказался заперт, причём изнутри. Хорошо, тогда мы пойдём другим путём. Нахожу в инструментальном ящике железяку потяжелее и стучу по крыше башни, приговаривая при этом.

– Сова, открывай. Медведь пришёл. – Никакой реакции на это не последовало. Тогда долблю по люку гораздо сильнее, а кричу уже громче.

– Эй, чумазые, просыпайтесь!!! Вы нарушили правила уличного движения! Предъявите ваши права. – Прекратив барабанить, прислушиваюсь. Из танка доносятся какие-то звуки, поэтому продолжаю начатое.

– Мазута, вылезай оттуда, фрицы уже за рекой, сожгут к херам вашу таратайку. – И добавляю крылатую фразу на русском командном. И только после этого люк мехвода открывается, а из него высовывается туловище в комбезе и танкошлеме и начинает ругаться.

– Какого буя машину ломаете, махра бестолковая… Но увидев фигуру Малыша, быстро сдувается.

– Лейтенант Иванов, особый отдел Западного фронта. Предъявите ваши документы. – Подхожу я сбоку к танкисту и протягиваю руку. Тот вылезает из танка и, встав по стойке смирно, представляется в ответ.

– Красноармеец Кукушкин. А документов у меня с собой нет. – Шинель у меня под плащ-накидкой, так что знаков различия не видно.

– Что с танком? Где весь экипаж? И почему вы ошиваетесь в тылу, когда другие воюют? – Продолжаю я грузить танкиста, пока он в прострации.

– У нас был приказ на передислокацию, а горючее кончилось, вот все и пошли его искать, а меня оставили охранять машину. – Пытается оправдаться боец.

– Где командир и механик-водитель?

– Сказали, что пошли за солярой.

– А ты чем занимаешься в экипаже.

– Я башнёр, орудие заряжаю.

– Давно они ушли?

– Ещё затемно.

– Орудие в порядке? Как с боекомплектом?

– Орудие в норме, только снарядов мало, и к пулемёту всего десяток дисков осталось.

– Сколько снарядов и каких?

– Дюжина осколочных и пяток бронебойных. – Ну, основное я выяснил, остаются подробности, но это после.

– Вот что, красноармеец Кукушкин. Вы вместе с танком поступаете в распоряжение нашего отряда особого назначения. Приготовьте орудие к бою, расчистите сектор обстрела.

– Красноармеец Малышкин!

– Я. – Откликнулся Емельян.

– Поможете товарищу Кукушкину.

– Есть.

– Надеюсь, топор и пила у вас в хозяйстве найдутся? – Обращаюсь я уже непосредственно к заряжающему.

– Найдём.

– Тогда приступайте к выполнению приказа.

– Есть! – Ответили хором оба бойца.

Пока танкист пытается найти инструменты, даю ценные указания Малышу, чтобы лишнего не болтал, ничему не удивлялся, да и за маслопупом приглядывал. А то видел я, как у обоих глаза округлились, когда я сказал про отряд особого назначения. Так-то Емеля парень не шибко разговорчивый, но мало ли что. Сам же иду командовать своими орёликами, а то что-то я задержался, планировал минут пять оглядеться, а получилось чуть больше. Пройдя вдоль опушки, собираю всех семерых вместе, и отдаю боевой приказ, а попутно нарезаю задачи каждому красноармейцу. Троих я оставляю справа от дороги. Они должны выкопать окоп для пулемёта на самом краю правого фланга, а потом заняться своими индивидуальными ячейками. А четверых забираю с собой, они должны прикрыть левый фланг, вот там и копают, первый в пятидесяти метрах от танка, остальные дальше влево до небольшого оврага.

Разобравшись с обязанностями командира отделения, иду к нашей бронированной огневой точке, а то что-то Малыш и Ко, разошлись не на шутку, устроив лесоповал.

– Шабаш! Хватит природу губить. А то дай вам волю, вы тут все деревья на дрова изведёте.

– Да мы только трошки порубили, чтобы башню развернуть, и самые большие стволы спилили, чтобы не мешали. – Начал отмазываться танкист.

– Вижу уже. Так что молодцы, хорошо поработали. – Хвалю я бойцов, залезая на танк, и осматривая местность в бинокль, уточняя сектор обстрела.

– Малышкин. Топай на правый фланг, там уже бойцы окоп для пулемёта копают. Все трое поступают в твоё распоряжение.

– Есть. – Отвечает Малыш и, прихватив пулемёт, уходит к своей команде. А мы с заряжающим занимаемся маскировкой. Хорошо, что тут в основном росли хвойные деревья, и мехвод вовремя остановился, проехав всего метров десять – пятнадцать, а то пришлось бы толкать танк на опушку, или вырубать просеку в лесу. Сектор обстрела тоже был небольшой, всего градусов тридцать, так что и той просеки, которую проделал танк своим корпусом, нам хватало. Залезаю на место командира, и приноравливаюсь к прицелу и маховикам наводки орудия. В шинели и плащ накидке, в башне конечно неудобно, но внутрь, благодаря большому трапециевидному люку я попал, и на сидушке утвердился, так что и выскочить наружу, думаю, успею. Танк стоит к лесу передом, а к потенциальному противнику задом, но это нормально. Не по политесу конечно, да и кормовая броня на пять миллиметров тоньше, зато в корме у нас двигатель, и ещё куча всяких агрегатов, так что если даже и пробьёт, до нас не всякий снаряд доберётся, главное ближе ста метров не подпускать. Ну а насчёт кормовых баков, тоже фигня, если танкист говорит, что горючка кончилась, то и гореть там нечему. Хотя в любом танке найдётся чему гореть, но и поджариваться тут я не собираюсь. Если уж припрёт, то главное вовремя смыться, а для этой цели как раз подойдёт передний люк мехвода. Так что пока птица мозгоклюй, выносит танку корму, думаю, «мы успеем добежать до Канадской границы». Но это в крайнем случае, и лучше бы до этого не дошло.

Оптимальным вариантом было бы конечно перегнать танк на высоту к командному пункту и устроить фрицам второй «Азенкур», обстреляв автоколонны на шоссе, а позже отбиться от любой бронетехники, которую можно держать на дальности прямого выстрела нашей танковой пушки. Но, на лошадях такую «телегу» не утянешь, да и снарядов для этого маловато. С нашего же места, просматривается только северная окраина деревни Ивакино, а вот шоссе уже нет. Кстати о бэка, надо бы порасспросить танкиста, что у них ещё есть, а то танк это не только повозка для пушки, с него ещё много чего полезного можно поиметь.

– Товарищ Кукушкин, ты насчёт условных знаков в курсе? Показываю кулак – бронебойный. Растопыренная ладонь – осколочный. А то второго шлема у нас нет, и к ТПУ не подключиться. Ну а в бою, не сильно-то докричишься.

– Мы так с командиром и работали, а мне привязанным неловко со снарядами управляться, да на моём месте даже разъёма нет, так что хочешь не хочешь, а в основном жестами переговаривались. А откуда вы столько знаете, товарищ лейтенант? И про пушку, да и про ТПУ. Вы же не танкист?

– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. А ответ простой. Нас в осназе много чему учили, так что особо не удивляйся.

– Понял, только меня Витя зовут, а не Гораций. И ещё один танкошлем есть.

– Ну, так давай. Где он у тебя, а то я тут всю голову расшибу, об ваше железо. – Витёк спускается вниз, что-то там ищет, и через минуту возвращается на своё место.

– Вот возьмите, товарищ лейтенант. – Протягивает он мне искомое. – От нашего стрелка-радиста остался.

– А что с ним?

– Покалечило его, снаряд как раз в бульб попал, вот его пулемётом и приложило, да ещё и окалиной по лицу досталось. Когда из боя вернулись, он без сознания был.

– Понятно. Кстати, меня Николай зовут, считай что познакомились, – протягиваю я ему свою руку, – в бою будет не до разговоров, так что привыкай. Да, и скажи мне Витя, – что ещё кроме снарядов у вас есть?

– Гранаты-лимонки штук двадцать, но это для самообороны. Наган у меня и ракетница в башне. Вроде всё. – Ну, ракеты-то я видел, а вот гранаты, это очень даже неплохо. В последних боях, расход гранат, да и патронов был приличный, так что не факт, что Федя много чего привезёт. Кстати, пора бы ему уже появиться, а то скоро обед, а их где-то носит, да и Ваньке «телеграмму» отправить надо, а то у нас танк, а пацаны-то не знают, начнём стрелять, они и растеряются.

Глава 9
В заслоне (продолжение)

Ну вот, только вспомнишь, оно и всплывёт. Нарисовался, козья морда, да ещё и лыбится как… Ладно, это я так, ворчу про себя, от радости. Федос прибыл к обеду, да ещё и с обедом. Бойцы к тому времени, успели уже окопаться. Ну а я узнал у танкиста, из какой он бригады, и где они воевали в последнее время, обошёл всех на позициях, и раздал каждому по гранате. Федя привёз не только хавчик, но и свежие новости, а также пару цинков с патронами, ящик бутылок с горючей смесью, ну и немного гранат, в основном немецких колотушек.

Я как раз подходил к танку, когда увидел, едущую запряжку с передком, и восседающих на ней двух моих раздолбаев. Поэтому сразу предупредил их о моём «повышении» в звании, и новом статусе нашего отряда, чтобы не возникло недоразумений. Лошадей мы оставили на лесной дороге, чтобы не демаскировать позиции и, отправив Рабиновича раздать пищу из термоса бойцам, забрали цинки с патронами, а также мой ранец, и вместе с дядей Фёдором пошли к нашему ДОТу. Увидев тридцатьчетвёрку, Федя выпучил глаза и аж присвистнул от удивления.

– Это откуда взялось? – только и смог выговорить он.

– Да вот, валялось тут ничьё, подобрали. – Непринуждённо говорю я, как та лягушка, у которой бегемот к жопе прилип.

– Ох и етить твою через коромысло… – Выразил Фёдор своё восхищение.

– Вот и я о том же. Кстати познакомься, это Витя – танкист, они тоже под Боровском воевали. – Бойцы знакомятся, а я вскрываю один из цинков, и посылаю Витька за пустыми дисками внутрь танка. Винтовки у моих башибузуков в основном под немецкий патрон, а привезли наши винтовочные калибра 7,62×54, так что готовим к бою боекомплект танка, набивая пустые барабаны, а Федя рассказывает свежие новости. Из его рассказа выяснилось, что тылы дивизии за Нарой всё же нашлись, так что старшины привезли продукты и боеприпасы к стрелковому оружию, а также бутылки с горючей смесью, и на этом всё. Патроны были в основном наши, и остатки к Лебелям, трофейных польских, читай немецких, не было совсем, но хорошо хоть к «максиму» и «мосинкам» боекомплекта будет в достатке, да и самозарядки нет-нет, да и попадались у некоторых красноармейцев.

Хуже было с бутылками, бойцы их боялись, тем более слабо обученные, да и не мудрено. Поначалу, к бутылке с горючим нужно было прикрепить паклю, потом её поджечь, и только потом кидать. А вот с поджигом-то как раз были проблемы. Каждому бойцу, выдавался черкаш, и две картонные спички-серянки, как их тогда называли. Хранили их в нагрудном кармане гимнастёрки. Ну а в бою боец «немного» потеет, соответственно и чудо-спички отмокают. И как их потом зажечь? Курили тоже не все, а кто и курил, у того были универсальные своеобразные зажигалки, под названием кресало, а пока ты выбьешь из него искры, и хоть что-то подожжёшь, танк уже будет далеко, и ты тоже, намотанный на его гусеницы. Вот и кидали не подожжённые, и если даже бутылка разбивалась о броню, эффект был не слишком заметен. А боялись оттого, что видели, какие следы на земле оставляет сгоревшая горючая смесь. Вот и избавлялись от стеклянных гранат в первую очередь, оставляя их в окопах при отступлении и пролюбливая на марше. Так что ящик с засыпанными песком бутылками, я и не стал трогать.

Пока занимались делом, пришёл «кормилец», так что быстро обедаем, и пока бойцы продолжают своё занятие, с присоединившимся к ним Ефимом, я иду к Емеле, прихватив по пути все трофейные гранаты с длинной ручкой. Малыш и его команда свои окопы уже оборудовали, и теперь занимались маскировкой, так что переговорив с людьми, и назначив Емельяна по совместительству ещё и гранатомётчиком, оставляю ему десяток «колотушек» и возвращаюсь. Всё-таки я решил разобраться с «коктейлем» для немецкой бронетехники, поэтому открываю зарядный ящик и, достав одну из бутылок, рассматриваю и читаю инструкцию. Эти оказались какими-то новыми, с ампулой-воспламенителем, так что беру один комплект, и топаю к берегу реки, чтобы провести испытание, ну и с одного пешмергу надрессировать.

– Пошли со мной, – зову я «танкистов» – будем новое оружие испытывать. – Собираю всех на опушке и, откупорив бутылку, вставляю туда ампулу и закрываю.

– Смотрите бойцы. Нашу стеклянную гранату мы зарядили, теперь глядите что будет, только на открытое место не вылезайте. – Подхожу к самой реке, и кидаю поллитровку, на выступающий из воды валун. Как не странно я попал, и даже стекло разбилось, да и смесь сразу вспыхнула, правда прогорела недолго, всего минуту, но надымила изрядно, да и навоняла тоже.

– Вот видите? Весь камень закоптило, он почернел, и это в воде. А что будет с работающим двигателем танка, да ещё с горячим? Скажи танкист.

– Известно что, вспыхнет и загорит как копна сухого сена. – Отвечает Витёк.

– Что и требовалось доказать, а теперь все занимайте позиции и готовьтесь к бою. – Не даю я втянуть себя в дискуссию. – А стеклянными гранатами вас обеспечат.

Пока я пишу докладную записку лейтенанту, дядя Фёдор и Гаврила обеспечили всех бойцов «огненной водой», раздав каждому по поллитра и объяснив, как пользоваться, а остатки принесли обратно. Так что отправляю нашего почтальона с донесением и, сказав Феде, чтобы прикопал ящик метрах в двадцати от танка, занимаю своё место в башне. А дальше события начинают разворачиваться с калейдоскопической быстротой.

Через четверть часа после отъезда Ефима, со стороны моста раздалось частое тявканье автоматических пушек, но длилось недолго, и прервалось после выстрелов сорокапятки. Потом по позициям наших, немцы нанесли десятиминутный огневой налёт, и видимо пошли в атаку пехотой, при поддержке танков, так как оттуда раздавалась как частая ружейно-пулемётная стрельба, так и выстрелы из танковых пушек. А дальше мне уже было не до того, так как из деревни в нашу сторону двинулась колонна танков, судя по внешнему виду, наши старые знакомые – «чехи». А вот тут возникла дилемма, или стрелять бронебойными прямо сейчас, или подпустить поближе, и ударить шрапнелью поставленной на удар. Всё-таки я не поленился, и между делом проверил боеукладку. Из двенадцати осколочных, шесть оказались шрапнелями, а шесть фугасными, ну и пять бронебойных, как говорил Витёк. Всё. Решено. Бью сначала шрапнелями, а потом посмотрим. Стрелять на полтора километра, по движущейся цели, не факт что попадёшь, плюс дождь, ветер и другие неблагоприятные климатические условия, а с пятисот метров, шестикилограммовой чушкой, со скоростью 600 м/с, да по заклёпистой чавке, думаю, мало не покажется.

– Витя, заряжай шрапнелью, и ставь на удар – пока можно спокойно разговаривать, командую я. – И будешь этой шрапнелью и заряжать, пока я не скажу, или не покажу другой тип снаряда.

– Понял, – отвечает танкист.

– Снаряд! – Лязгает затвор, и я приникаю к прицелу, следя за целью. Немецкие «чехи» не спеша ковыляют по дороге, как утки, переваливаясь с боку на бок. Хотя назвать это направление дорогой, язык не поворачивается, особенно после того, как там прошёл батальон Т-34. Ну не совсем батальон, а три оставшихся от него танка, в одном из которых я и сижу. И на данный момент это всё, что здесь осталось от 17-й танковой бригады. Фрицы едут как-то замысловато, сначала повернули налево и поехали к дальнему сосновому лесу, а потом отвернули вправо, и покатили к берёзовой роще, она же ориентир номер раз.

– Чего это они галсами идут, ветер что ли ловят? – Спрашиваю я у танкиста.

– Не понял, какими галстуками?

– Ну, виляют как проститутка бёдрами.

– А… Так это они овраг объезжали, а потом ещё ручей, – дошло наконец до Витьки, – мы сами вчера ночью чуть не свалились, хорошо что с открытыми люками ехали, а то бы навернулись. Ручей то для наших танков ерунда, а вот овраг глубокий, да и откосы крутые.

– Ясно. – Танки как раз повернули ко мне левым бортом и выстроились друг за другом, представляя идеальную мишень, да и дистанция уже позволяла. Так что держу в прицеле крайний в колонне панцер и, взяв упреждение, нажимаю на спуск. Шрапнель влипает в подбашенную коробку точно по центру танка и, проломив пятнадцатимиллиметровую преграду, взрывается внутри. Не хотел бы я быть на месте того фарша, который раньше был экипажем. Но рефлексировать некогда, продолжим.

– Снаряд! – Перекрикиваю я звон в ушах. У нас максимум пара выстрелов, потом нас заметят. Навожу орудие левее, и после лязга затвора, сразу стреляю. Второй готов, этому прилетело в двигатель. После того как третий танк остался без башни, начинает прилетать и по нам. Оказывается, хреново сидеть в железной бочке, когда по ней долбят колотушками. Так что четвёртый танк я подбил, израсходовав на него два снаряда. Первый прошёл выше, и улетел за молоком, куда-то в сторону деревни. А вот второй, угодил прямо в лоб корпуса и взорвался на броне. Что стало с экипажем, я не знаю, но сам танк больше не двигался, и признаков жизни не проявлял. Пока я разбирался с четвёртым, пятый пропал из виду, по крайней мере, в прицеле я его увидеть не смог. И куда он делся, не под землю же провалился? Пытаюсь разглядеть хоть что-то в танковую панораму, но тоже ни черта не вижу. Так как стрелять по нам прекратили, то открываю люк и высовываюсь из башни, осмотреться, а заодно и отдышаться. Свежий лесной воздух ударяет в голову не хуже нашатырного спирта, и это всего после пяти выстрелов. Боюсь представить, что будет после десяти и больше. Сначала смотрю невооружённым глазом, потом достаю бинокль, и уже в цейсовскую оптику сектор за сектором оглядываю местность. Четыре панцера стоят там же, где я их и достал, а вот пятый… Ни в роще, ни в реке, и нигде больше его не видно. Да-а, ситуация. Был танк, да сплыл.

Ситуацию разрешил дядя Фёдор, который нарисовался как лист перед травой.

– Ты чего там потерял, командир? – весело спросил он.

– Танк. Было пять, осталось четыре. Где ещё один?

– А он того.

– Чего, того?

– Провалился.

– Куда ещё нахрен провалился.

– Ну, ехал задом и куда-то заехал.

В общем, из дальнейшего рассказа Феди выяснилось, что больше всех не повезло, или повезло, едущему впереди танку. Он видимо решил придержаться концепции, что танки с танками не воюют и, отстреливаясь, начал по рачьи пятиться назад, но видимо со страху забыл про овраг, и влетел в него кормой, а может и не забыл, и решил там укрыться. Вот и укрылся, только не факт, что он оттуда выберется, да и экипажу наверняка поплохело. Живых фрицев нигде не видно, так что спускаюсь на землю и, закурив, обхожу тридцатьчетвёрку по кругу. Свежие царапины на броне есть, но видимо все снаряды ушли в рикошет, танк стоял хоть и кормой к противнику, но башня была развёрнута лобовой бронёй, ну и немцы ближе чем на пятьсот метров не подошли, так что можно сказать обделались лёгким испугом, посмотрим что будет дальше.

Стрельба на левом фланге всё ещё шла, но условного знака ракетами, типа «всё пропало, гипс снимают, клиент уезжает», Ванька не подавал, значит, пока справляются своими силами. Кстати о сигналах.

– Витёк. – Зову я танкиста, выбрасывающего пустые гильзы от снарядов.

– Я.

– Возьми ракетницу и запули две зелёных ракеты в зенит.

– Понял. – Насчёт сигналов ракетами, мы с лейтенантом уговорились ещё «на берегу», точнее на КНП, перед нашей командировкой сюда, но так как ракетница была только одна, то и связь была соответственно односторонняя. Ну а с появлением второго сигнального пистолета, я давал понять, что теперь я тоже на связи. Например, этот сигнал означал, «всё в порядке, атаку отбили; чего и вам желаем, шлите письма, пишите телеграммы…», ну и далее по тексту, кто там чего себе нафантазирует. Был ещё сигнал «полдер» – это две красных, ну и другие нецензурные комбинации. Типа «муйня», «выхухоль» и «писец». Пока «шутцепанцерманы» не опомнились, иду проверить и подбодрить своих подопечных. Начинаю с левого фланга, но тут наоборот, бойцы поднимают мне настроение, хвастаясь, сколько фрицевских танкистов завалил каждый. Первую скрипку всё-таки как я подозреваю, сыграл Малыш на своём инструменте, но стреляли все, и хотя попасть из винтовки без оптики на полкилометра – это фантастика, но гансы падали и больше не вставали. Поставив дядю Фёдора командовать «снайперами», иду на правый фланг, там как говорится – те же яйца, только в профиль, бойцы меряются стволами своих винтовок, и только Малыш как всегда спокоен.

– Сколько на этот раз завалил? – Спрашиваю я у него.

– Сегодня мало. Из первого подбитого никто не выбрался. Со второго четверо, но двое горели. Которому башню оторвало, так из него вылезло всего двое. Ну, и из последнего только один в верхний люк выкарабкался, но там и остался.

– Молодцы. Командуй тут, а я к себе, как бы эти затейники чего не удумали. – Вовремя тут эта тридцатьчетвёрка заглохла, если бы не она, тут бы нам и карачун. Взвод танков, против десятка пехотинцев с зажигалками, это если бы сразу в лес убежали, тогда может быть и спаслись, а если бы остались, то нас бы даже и не заметили, походя смахнули из пулемётов и, не останавливаясь, двинули дальше. Когда я залез на своё место в башне, то над лесом взлетела зелёная ракета, правда одна. Значит атаку отбили, но есть проблемы.

Наступившая тишина длилась недолго, минут через двадцать по левому флангу начинают работать миномёты, а по нам пушки, и судя по всему трёхдюймовки. Так что зовём в танк дядю Фёдора и, закрыв все люки, ждём окончания налёта. Судя по сериям разрывающихся снарядов, пушек всего две, но и нас тут горстка, так что потеря даже одного бойца, будет не фатальна, но чувствительна. Я верчу командирскую панораму, и наблюдаю за окружающей обстановкой, не желая прозевать противника, и кое-что углядел, всё-таки я предполагал, куда надо смотреть, да и фрицы почему-то расслабились.

Немецких корректировщиков я разглядел хорошо, они расположились на опушке леса, в полукилометре от нас, так что один осколочный, я для них не пожалел, а после удачного попадания снаряда, заряжающий выпустил в ту сторону один диск из пулемёта. Чисто на всякий случай, чтобы никто не ожил. Артиллерийский огонь по нам сначала стихает, а потом и вообще прекращается, значит попали удачно, и теперь можно перекурить и немного расслабиться. Нам повезло, а вот основному отряду доставалось, миномёты не замолкали ни на минуту, то снижая, то усиливая интенсивность стрельбы, ответить им было нечем, так что была только надежда на глубокие окопы. Зато то место откуда могли стрелять трёхдюймовки, я вычислил, правда, сделать с ними ничего не мог, да и о точном расположении пушек, я мог только догадываться. Арта располагалась за лесом, примерно в километре от нас, так что накрыть её, можно было только навесным огнём, и была бы у нас гаубица, и хотя бы полсотни снарядов, тогда мы бы показали фрицам «кузькину мать», а вот из стоящей в танке Ф-34 с настильной траекторией, стрелять было бесполезно. Нет, дальности бы хватило с лихвой, и достали бы даже на прямой наводке, но сначала нужно было прорубить в лесу просеку, длиной полкилометра а может и больше, а потом стрелять. Фрицы же скорее всего вели огонь из лёгких пехотных орудий, так что свои снаряды они перекидывали через лес без проблем, но и нашему танку на них тоже было похиг, я больше боялся за пехоту.

Затишье у нас продолжалось недолго, всего с полчаса, как раз когда слева от нас раздалась ружейно-пулемётная пальба, немцы возобновили артподготовку по нашему клочку леса. Пока фрицы молчали, мы времени зря не теряли, закидали наш БОТ еловым лапником, а в том месте, где танк проделал просеку, посадили спиленные деревья. Хитрость конечно не велика, но хоть какая-то маскировка, так что хотя бы не сразу заметят, а если и заметят, то может и не разберут, что это такое, танк или пушка. С одного я узнал у заряжающего, как они докатились «до такой жизни», или доехали до этого места. Как рассказал мне Витёк, до реки они добрались удачно, и хоть и была ночь, но ехали с открытыми люками, да и «танки грязи не боятся». А вот дальше… Передний люк пришлось закрыть, и механик ехал вслепую, следуя только командам командира, сам брод был узким, да ещё и располагался не под прямым углом к берегу реки, а шёл немного наискосок. Естественно этого никто не знал, и вместо того, чтобы повернуть влево, водила принял вправо, а когда в танк начала просачиваться вода, и он стал погружаться всё глубже, то запаниковал, и дал по газам. Пяти сотен лошадок двигателю хватило, чтобы танк выскочил из реки, и врубился в лес, но потом что-то противно заскрежетало, и уперевшись в сосну, машина встала. На все попытки завестись, движок так и не отреагировал, поэтому механ озвучил версию, – что горючка кончилась. Остальные танки переправились нормально, пустив вперёд «проходимцев» со слегами, комбат приказал оставаться на месте, и охранять машину, сказав, что пришлёт тягач, когда соединится с основными силами бригады.

– А где тогда остальные члены твоего экипажа, Витя? Раз ты говоришь, что машина не на ходу. – Спрашиваю я у танкиста.

– Так они в тыл ушли… Совсем. – После недолгого раздумья признался он.

– А ты почему не пошёл? Ведь звали небось.

– А я тутошний, из-под Наро-Фоминска, и у меня там семья, вот я и решил, дать свой последний бой на подступах к городу. Подумал, если я здесь даже десяток фашистов уничтожу, всё нашим легче будет. Может и отобьются, а там глядишь и вспять погонят.

– А что же ты мне тогда наврал, про свой экипаж?

– Так и вы мне всей правды не сказали. Товарищ сержант. – Выделил он голосом моё настоящее звание.

– Ладно, уел. Надеюсь, ты не собираешься сгореть в танке, как Джордано Бруно на костре за свои убеждения. Я это к тому, что если нас подожгут, то надо будет делать ноги отсюда.

– Теперь уже нет, мой план мы уже перевыполнили, так что пожить ещё хочется, да и «долги» супостатам отдать.

– А вот это правильно, так что ещё повоюем. – И мы повоевали. В конце концов, гансы пристрелялись, и осколки всё чаще молотили по броне. Маскировку, скорее всего, тоже сорвало, так что прикрыв панорамный прицел броневым колпаком, наблюдаю через телескопический, но для этого приходится вращать башню. Это хорошо, что танк стоит на месте, на ходу бы я вообще хрен что увидел с непривычки, да и с привычки, скорее всего тоже. Всё-таки непонятную возню на опушке рощи я заметил, так что открываем огонь из спаренного пулемёта и, проредив кусты и деревья, а заодно и «вознюков», немного приоткрываю верхний люк, чтобы проветрить помещение, а заодно и прислушаться, что творится на белом свете.

Застрочил эмгач Малыша, поэтому поворачиваю башню вправо, и смотрю, что там происходит. В лесу за речкой также сосредотачивался противник, поэтому два магазина выпускаем в ту сторону, не давая фрицам спокойно начать атаку. Снаряды пока бережём для других целей, а то мало ли что, вдруг танк, или бронетранспортёр, или пароход, а то река рядом, всякое может случиться. Но на этот раз немцы к нам не полезли, они только вели редкий огонь в нашу сторону, постреливая из карабинов, и выпуская несколько очередей, причём пулемётчики сразу меняли позицию. Израсходовав впустую несколько дисков, я бросил это бесполезное занятие – игру в кошки-мышки с немецкими пулемётчиками. Аккумуляторы в танке были посажены, а крутить тяжёлую башню вручную туда и обратно, было практически бесполезно. Пока я наводил орудие со спаренным пулемётом в цель, гансы уже заканчивали стрелять и меняли позицию. Проще с этим делом было у Малыша, но один раз попробовав, вступить в дуэль с пулемётчиком, он огрёб таких звиздюлей, что еле унёс ноги, хорошо хоть догадался стрелять с запасной позиции. Немцы повели себя не по джентельменски, засыпав в ответ опушку «морковками» и снарядами трёхдюймовок. И хоть я и подловил один ротный миномёт, истратив на него фугас, но счёт в результате оказался не в нашу пользу.