Текст книги "Тайна костяного гребня"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава четвертая
Я узнаю преступника!

– Борис! Иван! – окликнула нас тетя Женя. – Вы хотели посмотреть криминальную хронику? Идите, она начинается!

Мы пулей вылетели из нашей комнаты, и уселись в гостиной у телевизора, вместе со взрослыми.

Сперва прошел сюжет о заказном убийстве в центре Москвы. Потом – об очередном рейде налоговой инспекции. Затем – о взятии банды угонщиков автомобилей. А потом, наконец, – то, чего мы так жадно ждали.

– Сегодня ночью, – сказал ведущий, – была обезврежена крупная преступная группа, специализировавшаяся на краже и перепродаже художественных, исторических и культурных ценностей. Двое руководителей группы были задержаны в поезде, в котором, по всей видимости, они ехали на встречу с очередным клиентом, готовым купить у них краденые ценности. Остальные были арестованы в разных местах…

На экране возникли кадры ночного полустанка, оперативники, ведущие к машине двух людей в наручниках, потом показали открытый «дипломат», в котором лежали так хорошо знакомые нам костяные изделия древних славян, а еще драгоценные украшения, явно старинные, если не сказать древние, и другие красивые вещицы.

– На сей раз, – говорил ведущий, – жертвой преступников стал один из крупнейших музеев нашей северной столицы. Но угрозыск уже шел по следу преступной группы и, воспользовавшись дополнительными уликами, оставшимися после этого ограбления, сумел отследить точный маршрут передвижения всех ее участников. Остальное было, как говорится, делом техники. При задержании у преступников были изъяты не только похищенные ценности, но также огнестрельное оружие и крупные суммы в валюте…

Камера показала пистолеты и пачки долларов.

– Главарями преступной группы были некие Игнатий Мохнатов и Владимир Броньков… – продолжал ведущий.

Камера переехала на лица угрюмо сидящих у стены Мохнатова и Бронькова.

И тут я чуть не подскочил!

Мохнатова я в жизни не видел – но Бронькова я знал! Это был рыбак, с которым я разговаривал в тот день, когда нашел уникальный гребень!

Я припомнил его молчаливого приятеля, с покатыми плечами и немного смешной походкой…

Ну, конечно! Этого приятеля я видел в поезде, а не Бронькова! Выходит, в поезде ехали трое преступников – и об одном из них милиция ничего не знала!

В моей голове все встало на свои места. Разумеется, я вполне мог видеть спутника Бронькова на вокзале! Разумеется, он меня узнал – и задумался, наверное, а случайно ли пацан, работавший с археологами, ехал в том самом поезде, в котором арестовали его подельщиков?! Может, меня специально отправили в этом поезде, чтобы я мог их опознать?.. Или какие-то другие мысли пришли ему в голову? Неважно. Главное – что в дверях церкви Николая Святителя вполне мог промелькнуть именно он. И молодого человека послал следить за нами… Интересно, откуда он узнал, где и как нас искать?.. Впрочем, это вопрос второй… А первый – что им от нас надо? Почему мы им так важны?

Я так разволновался, что чуть не прослушал заключительную часть сюжета.

– К сожалению, – говорил ведущий, – пока не найдена одна из основных ценностей, похищенных преступниками – вот этот уникальный костяной гребень, способный стать жемчужиной любой коллекции, – и он показал фотографию моего гребня! – Если кто-нибудь из вас где-нибудь увидит эту вещь, сообщите немедленно. Гребень уже находится в федеральном розыске, и сегодня же будет заявлен в международный розыск…

– Борька! – заорал мой братец. – Они твой гребень сперли!

Взрослые так и подскочили от этого крика. Впрочем, ругать Ваньку никто не стал – историю моей находки знали все.

– Ну, Борис… – отец покачал головой. – Ты у нас Шерлок Холмс, тебе и карты в руки. Один раз ты этот гребень нашел – ищи во второй.

– По-моему, его и искать не придется, – сказал я. – Дело в том, что я знаю одного из преступников.

– Знаешь?! – изумились все.

Я рассказал про встречу с рыбаками и закончил:

– Броньков – это разговорчивый рыбак. А молчаливого рыбака я видел в поезде, а потом на перроне. Он мне показался смутно знакомым, только я его не узнал тогда. Узнал бы, конечно, если бы увидел их вместе, Бронькова и этого, молчаливого. Да, и еще я думаю, – продолжил я после паузы, – никакие они были не рыбаки. Они следили за археологами, чтобы выяснить, что ценного эти археологи нашли и нельзя ли это сразу же украсть. А может, они были еще и «черными» археологами, надеялись пошуровать на городище и в местах прежних раскопок, но быстро смылись, увидев, что место занято. Я видел их тогда около шести утра, а когда в следующий раз посмотрел на мысок, часа в два дня, – их уже не было. Но главное, я уверен: гребень у этого молчаливого рыбака.

– Остается придумать, как его поймать, – сказал дядя Витя, муж тети Жени.

– По-моему, я и это знаю… – пробормотал я. – Но тут надо подумать…

– Да чего думать! – взорвался Ванька. – Понятно, что этот парень следил за нами весь день по его наводке! Вот и надо ловить на нас как на живца, раз мы им зачем-то нужны! И еще ясно, что загогулина, о которой они говорили, – это и есть твой гребень! Все точно – видик так себе, а ценность огромная! Что это еще может быть!..

Вот так Ванька взял и проболтался – от волнения, потому что вообще-то он умеет держать язык за зубами.

– Я не… – начал я. Но взрослые нас перебили, заговорив наперебой:

– За вами следили?! – подскочила тетя Женя.

– Батюшки! – мама всплеснула руками. – Не успели ребята приехать в Москву, как опять во что-то впутались! Когда?.. Ведь все время были у нас на глазах!

– Это не мы впутались, это оно в нас впуталось! – возразил мой братец, весь красный и злой на себя как черт за то, что проговорился.

– Так преступники вас тоже опознали?.. – нахмурился дядя Витя.

А отец замахал руками:

– Тихо, тихо! Пусть Борис расскажет все по порядку.

В общем, пришлось мне рассказывать, а Ванька по ходу дела вносил свои поправки и уточнения.

Когда мы закончили, наступила тишина.

– Господи! – вздохнула мама. – У всех дети как дети, а наши обязательно отыщут приключения себе на голову. Будто магнитом притягивают к себе всякие такие истории!

Дядя Витя и тетя Женя засмеялись.

– Все к лучшему, – сказал дядя Витя. – Раз преступники сами вертятся около вас, то не составит труда их схватить. Надо обращаться в милицию.

– Я только одно хочу сказать, – вмешался я. – Я думаю, загогулина – это не гребень. Скорей всего, гребень остался у молчаливого сообщника Бронькова, который даже от своих его утаил. Видно, на гребень у него есть собственный покупатель, и он ни с кем не хочет делиться деньгами. Да и странно говорить про округлый широкий гребень «загогулина». Преступники, наверное, имели в виду ту штуковину, которая промелькнула в кадре среди обнаруженных в дипломате вещей. Она была похожа на резной черенок ложки.

– Наверное, ты прав, – сказал отец. – В общем, как бы то ни было, надо с милицией связываться. Как это сделать? Позвонить по «02»?

– Можно и по «02» позвонить, – сказал дядя Витя. – Там, конечно, примут сообщение и передадут следователю, ведущему это дело. Но у них столько дел, что они могут передать не сразу, а скажем, завтра утром. Я сейчас пытаюсь сообразить, какие у нас имеются знакомые в милиции…

– А зачем искать знакомых? – сказала тетя Женя. – По-моему, в криминальной хронике объявили телефоны, по которым следует обращаться тем, кто что-нибудь знает об этом деле.

– Точно! – воскликнул Ванька. – Только… только кто их запомнил?

Все растерянно глядели друг на друга – оказывается, телефонов никто не запомнил, в поднявшемся шуме.

– Надо же, как глупо прошляпили, – вздохнул мой братец.

– Из-за тебя прошляпили, – сказал я. – Если бы ты не завопил и не отвлек всех, мы бы эти телефоны наверняка записали. Это ж надо так идиотски пролететь!

– Ничего, – успокоил меня отец. – И на старуху бывает проруха. А проблема эта – разрешимая.

– По-моему, оба телефона начинались на 200… – неуверенно сказала мама. – Или на 290?..

– Мы сделаем проще, – сказал отец. – Мы все-таки позвоним по «02» и попросим нам помочь.

Так он и поступил. Записав номера, которые ему продиктовали, отец повернулся к нам.

– Оба номера начинаются на 200. Сейчас и звякнем.

И он набрал номер, сверяясь с записью.

– Здравствуйте, – сказал он. – Меня зовут Болдин Леонид Семенович, и я звоню по поводу сюжета, который показали по телевизору. У нас есть важная информация об арестованных преступниках. Да, хорошо, жду. Простите, а как зовут? Спасибо… Соединяют со следователем, который ведет это дело, – сообщил он нам. Потом опять заговорил в трубку. – Здравствуйте Николай Михайлович. Меня зовут Леонид Семенович. Очень приятно. Начну с того, что мой сын и есть тот человек, который нашел на раскопках украденный костяной гребень. Дальше – больше. В поезде, когда мы ехали в Москву, мой сын видел преступников. Причем их было не двое, а трое! Один из них ушел от вас, и вы о нем даже не подозреваете… Наш адрес? Да, диктую. Вы знаете, только одно: ускользнувший преступник, похоже, тоже опознал моего сына. Это отдельная история, как они пересекались раньше… Весь день за нами кто-то следил. Поэтому, на всякий случай, приезжайте не на милицейской машине и не в форме. Да, спасибо. Ждем.

Отец положил трубку.

– Скоро приедет, – сообщил он нам.

– Давайте пока ужин накроем, – предложила тетя Женя.

– Я помогу, – моя мама встала с кресла. – Действительно, чего впустую сидеть и ждать?

Мы тоже помогли накрывать стол к ужину, и когда в дверь позвонили, все было готово. Николай Михайлович примчался чуть меньше, чем за полчаса.

Он оказался высоким и худым, в опрятном и неброском костюме.

– Добрый вечер, – сказал он. – Надо сказать, заинтриговали вы меня вашей историей… Помчался на полной скорости.

– Проходите, проходите, – сказала тетя Женя. – Надеюсь, вы поужинаете с нами?

– Не откажусь, – кивнул он. – На работе, знаете, порой целый день ничего перехватить не удается, кроме чашки чаю. Так и бегаешь голодным… Батюшки, какой стол! – восхитился он, проходя в комнату. – Надеюсь, не ради меня старались?

– Нет, – улыбнулась тетя Женя. – Мой брат с семьей на денек приехал в Москву.

– Ваш брат, как я понимаю, и есть Леонид Семенович? – осведомился Николай Михайлович. – А это – его сыновья? Так кто из них нашел гребень?

– Старший, Борис, – сказал отец, подталкивая меня вперед.

– Очень приятно, – улыбнулся Николай Михайлович. – И у Бориса, значит, есть важная информация о преступниках?

– Да, – кивнул я.

– Что ж, поговорим во время ужина, совмещая, так сказать, приятное с полезным… Да, вы не против?.. – Николай Михайлович достал маленький магнитофон.

– Нисколько, – ответил я.

Николай Михайлович включил магнитофон и я начал рассказывать обо всем, начиная со встречи с «рыбаками» и кончая сегодняшним типом, следившим за нами. Он слушал очень внимательно, ел при этом с аппетитом и иногда задавал уточняющие вопросы. Дослушав мой рассказ до конца – и заодно управившись с ужином, – он выключил магнитофон и попросил разрешения закурить.

– Да, интересная история, – сказал он. – Очень интересная. Член банды, о котором мы слыхом не слыхивали. Судя по всему, самый хитрый и осторожный из всех. Арестованные, конечно, собираются на допросах молчать о том, что кто-то остался на воле. Но теперь, имея твои показания, мы можем их прижать… Недаром этот неизвестный так заволновался. Он, конечно, считает твое появление в поезде не случайностью, а частью операции по задержанию преступников, и его, разумеется, волнует, узнал ты его или нет. Ведь ты – единственный, кто способен его опознать. Каков ход его мыслей? Возможно, тебе – парню, нашедшему гребень и вообще причастному ко всей этой истории – милиция показывала, на всякий случай, фотографии известных преступников, Мохнатова и Бронькова. В Бронькове ты опознал «рыбака», вившегося летом вокруг лагеря археологов, и добавил, что с ним был еще один человек, которого нет на фотографиях. В итоге милиция попросила тебя прокатиться на том же самом поезде, и, если ты увидишь второго «рыбака», указать на него оперативникам, чтобы и его задержали. И теперь ему позарез нужно выяснить, наблюдая за твоим поведением и твоими поступками, идет за ним охота или нет… И этот молодой человек очень интересен… хотя таинственный «рыбак» мог нанять любого прощелыгу, чтобы следить за вами, даже не объясняя, зачем нужна эта слежка. И гребень, конечно, у этого «рыбака». Что ж, будем искать. Скажи, ты поможешь нам составить его фоторобот?

– Наверно, помогу, – ответил я. – А когда это надо?

– Чем скорее, тем лучше, – сказал Николай Михайлович.

– Завтра утром мы уже должны быть в Подмосковье, – сказал я. – И никак не можем опаздывать. Наша подруга будет выступать на конкурсе юных фигуристок. Мы просто обязаны ее поддержать!

– Все организуем, – кивнул Николай Михайлович. – Не опоздаете. В крайнем случае, мы отвезем вас туда на машине. Всего и делов-то – на полчаса заскочить на Петровку!

– Но если за домом продолжают следить, – сказал я, – то этот тип заметит, что меня повезли на Петровку. Он сразу сообщит «рыбаку» – и тот заляжет на дно так основательно, что вы его никогда не найдете. Ни его, ни гребень!

– Значит, надо как-то обмануть твоего шпика, – усмехнулся Николай Михайлович. – Это не проблема. И потом, напрашивается один естественный вывод…

– Какой? – спросил Ванька, когда Николай Михайлович выдержал паузу.

– Раз ему так важно понять, как ведет себя единственный свидетель – значит, залегать ему особенно некуда. То есть, получается, он – слишком заметная фигура, чтобы его исчезновение прошло бесследно.

– Но тогда, получается… – отец нахмурился. – Тогда, получается, он может…

Он не договорил, совсем помрачнев.

– Решиться на что-нибудь отчаянное, чтобы избавиться от свидетеля, так? – закончил за него Николай Михайлович.

– Не думаю. Но, в любом случае, вам надо быть очень осторожными, пока мы его не возьмем. Пожалуй, и охрану к вам стоит приставить.

– Охрану?.. – воскликнула мама.

– Незаметную, – кивнул Николай Михайлович. – Двух-трех молодых людей, которые будут сопровождать вас чуть в отдалении. Буквально один-два дня, не более. Пока мы не поймаем этого молчаливого «рыбака»… – он задумался. – Кстати, Бронькова арестовали в седьмом вагоне, а наш третий неизвестный прошел вперед, в четвертый или третий. Надо будет запросить имена всех пассажиров, бравших билеты в эти вагоны. Данные еще должны храниться в компьютере… В общем, решено! – он слегка прихлопнул ладонью по столу. – Спасибо вам и за информацию, и за ужин. Завтра с раннего утра я пришлю людей. Мы все организуем так, чтобы незаметно от наблюдающих вывезти вас из дома на Петровку. А потом мы доставим вас к месту назначения на своей машине. Не волнуйтесь, все будет тип-топ!

И на том он распрощался и уехал.

– Да, дела… – сказала тетя Женя, за крыв за ним дверь и возвращаясь в комнату.

И остальные согласились с ней.

Глава пятая
Фоторобот

Спать мы в тот день легли рано и около семи утра уже были на ногах. Николай Михайлович позвонил в начале восьмого.

– У нас все готово. И мы, кстати, установили личность типа, который за вами следит. Так, мелкая сошка. Мы могли бы его задержать, но не стали пока трогать, чтобы не вспугнуть его хозяина… Надеемся, он нас на этого хозяина выведет. Около двенадцати ночи этот тип вернулся домой, переночевал, а сейчас опять выехал, чтобы дежурить неподалеку от вашего подъезда. Мы его немного задержим в пути, чтобы вы успели уехать. Но примем и дополнительные меры предосторожности – вдруг он не один за вами наблюдает? В общем, так. Спускайтесь минут через пятнадцать и ждите, когда фонари над подъездами погаснут. Сегодня их выключат не в девять утра, с рассветом, а в полвосьмого, когда еще совсем темно. Такие ошибки случаются, они никого не удивят. Вы тут же выходите и сворачиваете за угол дома. Там вас будет ждать машина с выключенными фарами. «Жигули», номер К899МЛ. Прямо к подъезду мы машину подавать не хотим, чтобы это кого-нибудь не насторожило. Вскакиваете в машину – и уноситесь. Все поняли?

– Прямо как в шпионском романе! – усмехнулся отец.

– Нельзя исключать возможность того, – продолжал Николай Михайлович, – что наш «рыбак» или какой-нибудь его сообщник, о котором мы не знаем, дежурит с биноклем в доме напротив. Когда погаснет свет, он минуты на две ослепнет настолько, что ничего не увидит. Вам этих минут хватит. Удачи – и до скорого!

Отец положил трубку и пересказал нам все инструкции.

– Класс! – восхитился Ванька. – Действительно, как в боевике.

– Скорей бы этот боевик закончился, – вздохнула мама.

Как бы то ни было, мы в точности последовали инструкциям и через десять минут стояли в подъезде. Едва свет погас, мы тут же выскочили и свернули за угол дома, где нас действительно ждала машина с указанным номером. Мы быстро забрались в машину и водитель тут же тронул с места.

– Все нормально обошлось? – спросил он.

– Вроде, да, – ответил отец. – А уж следили за нами или нет – этого мы не знаем.

Водитель привез нас на Петровку, где нам уже были выписаны пропуска, и проводил к Николаю Михайловичу.

– Быстро доехали! – приветствовал он нас. – Рад вас видеть. Сейчас быстренько решим вопрос с фотороботом – и вы свободны. Пошли!

И он повел нас за собой в помещение, где с помощью специального оборудования составляют фотороботы.

Составление фоторобота оказалось делом очень увлекательным. Мы все отлично знаем, как это делается, тысячи раз видели в кино. Но когда сам этим занимаешься – это совсем другое. Тебе показывают изображения овалов лица, ртов, носов, ушей – и ты отчаянно соображаешь, такая это деталь или не такая. И радуешься, когда понимаешь, что попал в самую точку. Немного похоже на складывание картинок-головоломок.

Вот так я сидел в кресле и говорил: «Нет, губы чуть поуже» или «Нет, нос чуть поменьше… А теперь наоборот, чуть побольше. Вот так, в самый раз, только не такой острый» или «Волосы приблизительно такие, только у него были залысины на лбу и на затылке. Не очень большие, но заметные…» И радовался, когда что-то удавалось воспроизвести в самую точку. Поднапрячься пришлось изрядно, ведь единственный раз я видел этого человека вблизи в августе, всего несколько минут. Неудивительно, что теперь, когда я пытался вспомнить какие-то черты его лица, они расплывались в моей памяти, как в тумане.

Наконец мы получили довольно похожий, по моему мнению, фоторобот. С экрана на нас глядело полноватое лицо, с грузным, но не слишком выступающим носом, со слегка выпяченной нижней губой и узкой верхней, с широко расставленными глазами и с залысиной надо лбом.

– В общем, похож, – сказал я. – И одновременно не очень похож… Потому что человека надо брать всего вместе, понимаете? Вот если б он пошел сейчас своей смешной, ковыляющей походочкой или спину чуть сгорбил, то был бы совсем похож.

– С фотороботами всегда так, – сказал Николай Михайлович. – Что-то от живого человека в них теряется, даже в самых похожих. Хотя, надо сказать, если фоторобот уменьшить до размеров фотографии в паспорт, то от живого человека порой не отличишь. А походка – очень важная примета. Мы всюду разошлем этот дополнительный ориентир. Может быть, у этого человека какая-нибудь болезнь ног – артрит или ревматизм. А может, он долго служил моряком. В любом случае, я надеюсь, что сегодня все будет кончено. Нам нужно, чтобы его шпион добрался до вашего дома, подежурил и часа в два дня позвонил «рыбаку»: мол, все в порядке, они сидят дома. Как только мы засечем хоть один звонок и узнаем, на какой номер он сделан, можно будет брать обоих. Ну, и еще кое-какие меры мы приняли. Борис, ты сумеешь приехать в Москву на опознание, когда мы его возьмем?

– Сумею, конечно, – ответил я. И полюбопытствовал: – А что говорят арестованные?

– Я решил их не допрашивать, пока фоторобот не будет у нас в руках, – сказал Николай Михайлович. – Мы еще подретушируем этот фоторобот так, чтобы было совсем похоже на обыкновенную фотографию, и тогда можно бухнуть им в лоб: мол, мы знаем об этом вашем сообщнике. Рассказывайте, где его найти, и вам это зачтется, как смягчающее обстоятельство… – Он устало улыбнулся. – Думаю, долго они не продержатся. Это одна из мер, на которые я рассчитываю. Ладно, давайте я провожу вас немного.

– А можно и нам несколько экземпляров фоторобота? – спросил я.

– Да, конечно, – ответил Николай Михайлович. – Петрович, – попросил он, – распечатай для свидетелей несколько штук.

Петрович кивнул, нажал какую-то кнопку, и через минуту у нас в руках было три свеженьких распечатки портрета преступника.

– А вы уже проверяете пассажиров первых вагонов поезда? – поинтересовался я.

– Да, – ответил он. – Пока без особого результата. Но в таких проверках всегда приходится как следует покопать, прежде чем получишь результат.

– Точно как в археологии, – сказал я.

– Совершенно верно, – согласился он. – Да, кстати, где вас быстро найти, если вы понадобитесь?

Отец сообщил ему номер телефона Егоровых, и Николай Михайлович записал. Потом он проводил нас до машины и помахал нам вслед.

Мы проехали через центр Москвы, выехали на шоссе, ведущее к нужному нам подмосковному городу.

– Где и когда вас будут ждать? – поинтересовался водитель. Болтая о том и о сем, мы уже выяснили, что его зовут Мишей.

– На привокзальной площади, в одиннадцать, – ответил отец.

А Ванька вытащил фотопортрет «рыбака» и опять стал рассматривать.

– Теперь я этого типчика всюду узнаю! – твердо сказал он. – И все равно мне не очень понятно, почему он стал преследовать нас, вместо того чтобы побыстрее смыться из Москвы к чертям собачьим? Или хотя бы держаться от нас подальше? Неужели он считает, что с Борькиной помощью его всюду найдут?

– Видимо, да, – сказал Миша. – Я ведь тоже помогал отслеживать этого субъекта, которому он поручил следить за вами. Некий Аркадий Желтовский. Мелкий мошенник, чуть ли не наркоман. Два раза попадался у обменных пунктов валюты, где «кидал» людей, подсовывая им «куклу» или фальшивые доллары. Оба раза отделался, что называется, легким испугом. В первый раз уголовное дело прекратили, потому что он согласился компенсировать пострадавшим все убытки и моральный ущерб, и они забрали заявление, второй раз получил два года условно. А вот что интересно, так это то, что он проходил по касательной в деле о незаконной продаже икон и предметов старины, но тогда зацепить его не удалось. Другие под суд пошли и сели. Да он, по всей видимости, никакой важной роли и не играл. Так, был на подхвате. Я это к тому, что какие-то связи с подпольными коллекционерами, похитителями культурных ценностей – и, возможно, с «черными» археологами – в его прошлом прослеживаются. И выходит, прилип он к вам не просто так.

– А что это было за дело, когда он вывернулся? – поинтересовался отец.

– В аэропорту «Шереметьево-2», в международном, задержали одного иностранца с несколькими иконами, – объяснил Миша. – Разрешение на вывоз было у него в полном порядке, но таможню насторожило то, что на такие редкие и старые иконы разрешение обычно не дают, и они решили проверить. Вызвали своего эксперта по произведениям искусства – на любом таможенном пункте есть такой. Дело и закрутилось. Эксперт сверил разрешения на вывоз этого иностранца с другими разрешениями на вывоз последнего времени – и оказалось, что все разрешения на вывоз икон, литых изделий шестнадцатого-семнадцатого веков, вышивок бисером, изделий фирмы Фаберже и прочего подписаны одним и тем же человеком – работником того управления в министерстве культуры, которое дает разрешения на вывоз. Нет, все правильно, разрешения зависели от него, и право ставить государственную печать он имел… Но, сами понимаете, нехорошо это пахло. С таможни нам сразу и позвонили. Мы примчались, побеседовали с иностранцем. Нормальный мужик оказался, честный коллекционер, гражданин Дании, ничего не знал. Рассказал, что бродил по московским галереям и антикварам в поисках интересных вещичек для своей коллекции. И в одной галерее на Старом Арбате пересекся с молодым человеком, который рассказал ему, что неподалеку есть галерея, предлагающая просто замечательные вещи на продажу – и главное, эта галерея имеет право оформлять разрешения на вывоз. Молодой человек даже проводил его до этой галереи…

– Это и был Желтовский? – спросил я.

– Он самый, – кивнул Миша. – Дальше он в этой истории не участвует. Проводил и все. Прицепиться не к чему. Мол, случайно знал об этой галерее и хотел человеку услугу оказать. Так и увильнул в тот раз. А датчанина приняли со всем почетом, показали все, выставленное в открытую продажу, а потом сказали ему, что для самых хороших клиентов у них есть особые предложения. Мол, кое-какие вещи, слишком ценные, в торговые залы не выставляются. Провели его в заднюю комнату, очень уютную, с мягкими креслами, и там, за чашечкой кофе, показали ему такие иконы, что он просто обалдел. Да и стоили иконы по-божески. Как ему объяснили, в Москве сейчас настолько шаткий рынок искусств, что за более крупную цену самые лучшие вещи не продаются. Вот он и отобрал три иконы. Затем зашел через три дня, оплатил иконы, забрал их вместе с разрешениями, а на следующий день выехал в аэропорт…

– И что было дальше с этим датчанином? – поинтересовалась мама.

– Вот и предстояло решить вопрос, как с ним быть, – ответил Миша. – Вроде, мужик ни в чем не виноват, и разрешения в полном порядке, выданы человеком, обладающим властью и правом выдавать такие разрешения. Задержать иконы до выяснения обстоятельств – шум может начаться, а нам лишнего шума не надо. Николай Михайлович прикидывал, звонил начальству, советовался… В итоге решили так. Датчанину оставили иконы как законно приобретенные и законно оформленные к вывозу, но взяли у него подписку о неразглашении всей этой истории в аэропорту и беседы с ним. Сказали, что, мол, его никто не теребит и всегда добро пожаловать в нашу страну, но если он разболтает эту историю, его, во-первых, навеки лишат права въезда в Россию, и, во-вторых, в Европе оповестят, что он оказался пособником контрабандистов – вольным или невольным, это пусть они там разбираются. Втолковали ему, что пока необходимо сохранить секретность в интересах следствия. Датчанин согласился на эти условия, подписал все нужные бумаги и улетел. А дальше – дело завертелось. Там много чего всплыло. И коррупция, и огромные взятки за разрешения на вывоз – с тем чиновником делились щедро. И незаконная предпринимательская деятельность, и перепродажа краденых икон, и соучастие в контрабанде и расхищении культурных и исторических ценностей… Упекли, в общем, всю честную компанию, по целому букету статей.

За окном мелькали заснеженные поля и леса, современные, сверкающие яркими красками бензоколонки и старые, покосившиеся избы деревень, красивые новые кафе для автолюбителей с тугим кошельком и обшарпанные забегаловки для шоферов-дальнобойщиков.

– А меня продолжает волновать вопрос, почему этот «рыбак» нас преследует, – сказал я. – Понятно, что, выходит, ему некуда спрятаться и нужно идти ва-банк. Но почему? И разве он сам не должен соображать, что если я ехал в поезде по просьбе милиции, чтобы опознать преступников, то и его фоторобот давно у вас имеется? А может, вы знаете, кто он такой, и не арестовываете по каким-то своим причинам – чтобы проследить, на кого еще он вас выведет? В любом случае, я ему получаюсь уже не нужен, нисколечки не нужен… Мне кажется, следя за мной, ему надо выяснить что-то совсем особенное, совсем неожиданное… Что-то такое, что нам и в голову не приходит.

– Факт! – сказал Ванька. – Я и сам ломаю голову, что бы такое это могло быть… А тот чиновник, который за взятки разрешения на вывоз давал – что с ним стало? – поинтересовался он.

– Восемь лет получил, – усмехнулся Миша. – До сих пор отдыхает на сибирском курорте за колючей проволокой.

– А не может быть такого, – сказал отец, – что этот «рыбак» был одним из тех, кто поставлял краденые ценности галерейщикам? Оттуда он и Желтовского может знать. Ведь вполне возможно, что он, как хитрый колобок, который и от дедушки ушел, и от бабушки ушел, ускользнул тогда незамеченным, как чуть не ускользнул сейчас…

– Ну, на всякого колобка лиса найдется, – ответил Миша.

– «Рыбак» вполне может быть государственным чиновником, связанным с музеями, – сказал я. – Поэтому ему и линять некуда. Ему надо оставаться на своем месте, чтобы и дальше ворочать своими темными делами.

– Эта версия тоже проверяется, – сказал Миша. – Выясняем, например, кто имел доступ к фондам музея, из которого были украдены экспонаты, и твой гребень в том числе. И кто мог знать о музейных системах сигнализации и прочем.

– Так что твои подсказки не требуются! – отец, обернувшись, подмигнул мне. – Как ты видишь, работа кипит по всем направлениям! Все учтено!

– А я и не подсказываю, – я немного надулся.

– На самом деле, нам требуются любые подсказки и любая информация, – сказал Миша. – Конечно, многое приходится отсеивать, но никогда не знаешь, где среди мусора блеснет жемчужина или золотое зернышко.

Эти слова меня немного приободрили и я опять задумался, глядя в окно. Странным было поведение этого «рыбака», очень странным… Он словно нарочно подставлялся… Но зачем?