Текст книги "Тайна волжской Атлантиды"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава десятая
Спасение в разгадке!

Сверху заглянул обеспокоенный Алик.

– Ребята, как вы там? В порядке?

– Вроде, да… – ответил я.

– Вот гады! – ругнулся Алик. – И, как назло, все море пустое, ни одного суденышка! Такое, наверное, раз в сто лет бывает!.. Ничего, держитесь! Прорвемся!

– Послушай… – у меня возникло какое-то странное состояние: встряхнуло нас так, что я сам себе казался невесомым, будто вот-вот взлечу и начну плавать под потолком как воздушный шарик, и от этого невесомого ощущения мне было тоскливо и неприятно, но при этом мозги заработали на полную мощь, не хуже мотора яхты, будто испуг от просвистевшего рядом выстрела какую-то пробку из головы вышиб. И мне многое сделалось понятным… Все было так просто! Это мы переусложнили, придумывая новые и новые версии. – Послушай, ведь на яхте есть средства связи?

– Судовая рация, – ответил Алик. Он вздрогнул и вскинул голову, прислушиваясь: это по яхте опять выстрелили, и Павел выстрелил в ответ. Судя по звуку выстрела, катера опять малость поотстали. – Но мы ей не очень умеем пользоваться. То есть, можем принимать сведения о погоде, о состоянии судоходных путей, можем передать какое-то сообщение, но… Но даже если мы что-то передадим, любая помощь запоздает. Мы должны выкручиваться собственными силами. Мы уже думали об этом.

– Но ведь у вас ещё были мобильные телефоны?

– Были. Но и они не помогут. Мы не знаем телефонов ни рыбинской милиции, ни других ближайших служб. Пока мы дозвонимся в Питер, чтобы там нашли телефоны Рыбинска и связались с Рыбинском, пока в Рыбинске поймут, в чем дело и вышлют нам на выручку патрульный катер со спецназом… Для нас все будет кончено, так или иначе. И потом, мы должны точно передать координаты, где нас искать – ведь море огромное. А из-за этой гонки мы сами немного сбились, и нам ещё определяться надо, в какой мы стороне. Если бы мы сразу, едва завидев катера, отзвонили в Питер по мобильному, то, может, и вышел бы толк, хотя вряд ли. Но мы ещё не знали, ложная тревога или нет. А теперь… А теперь мы можем только передать, что за нами гонятся такие-то катера с такими-то людьми, и что в нас стреляют. Но в любом случае эти катера сумеют начать искать только задним числом – и, конечно, ничего и никого не найдут, у них будет достаточно времени смыться куда угодно. Ничего, до людных мест осталось не так далеко!

– Я не о том! – сказал я. – Ведь с мобильного и в наш город можно позвонить?

– Можно, конечно, но…

– Так давайте его сюда! – сказал я.

Алик спустился в кают-компанию, вытащил из шкафчика свою спортивную сумку, а из неё телефон, и включил аппарат.

– Держи! Он был отключен от связи, чтобы нас не дергали во время отпуска. Но что ты хочешь сделать?

– Все узнаете! Мы продержимся ещё буквально пятнадцать минут?

– Продержимся. Пока они побаиваются выстрелов и сохраняют дистанцию. В конце концов они пойдут на решающий штурм, и нам будет не очень хорошо. Но минут на пятнадцать можно рассчитывать. Но как ты за это время?..

– Если я прав, – сказал я, начиная набирать номер, – то меньше, чем за пятнадцать минут мы решим все наши проблемы! А я думаю, что я прав!

– Ты не преувеличиваешь? – недоверчиво спросил Алик.

– Борька никогда не преувеличивает! – ответил воспрявший духом Ванька. – Он – голова! Он до такого может додуматься и такое сообразить…

В это время в трубке послышался знакомый мне хрипловатый голос.

– Алло?..

– Это я, Борис Болдин, – сказал я.

– Борис! Рад тебя слышать! Как дела? – Степанов хмыкнул. – Нашли вы клад?

– В том-то и дело, что нашли! И потрясающий – чуть ли не на миллионы долларов!

– Что-о? – я услышал, как Степанов поперхнулся и закашлялся. Очень может быть, проглотил от изумления сигару – он почти наверняка сидел с сигарой в зубах, как всегда в своем рабочем кабинете.

– И теперь за нами гонятся какие-то бандюги! – выпалил я. – Может, и вам слышны выстрелы: это они стреляют, а Павел отстреливается с палубы от их катеров!.. А до этого, когда я клад нашел, в меня стреляли из подводного ружья и чуть не убили!.. Скажите, кто знал о вашем договоре с телевизионщиками и об условии насчет клада?

– Кто знал? Мы сами, адвокат, нотариус, секретарь нотариуса… похоже, Степанов с трудом приходил в себя, хотя любые передряги и бандитские разборки были ему не в диковинку.

– А еще? Кто-нибудь из охранников?

– Олег, например. Он к нотариусу гонял, документы возил. Но он человек железный!

– Кто-то из них рассказал знакомым, что мы едем клад искать!

– Понял! – голос Степанова сразу посуровел. – Сейчас всех тряханем!

– Только быстрее! Мы продержимся не больше пятнадцати минут! И за эти пятнадцать минут нам надо сказать бандитам, что вы знаете, кто они такие!

– Этого не требуется! Я и так могу сказать, что я знаю, кто они такие! Давай их сюда!..

– Даем! – я кивнул Алику. – Машите белым флагом! И крикните, что с ними Степанов хочет поговорить!

– Так это люди Степанова?! – чуть не одновременно воскликнули Алик, Ванька и Фантик.

– Нет… Я потом все объясню! Да вы же многое слышали!

– Ладно! – и Алик стал подниматься на палубу. – Только вы все равно не высовывайтесь!

Он только поднялся на вторую ступеньку, как всю яхту сотряс глухой удар – такой силы, что мы все покатились кубарем. Мне показалось, что весь мир переворачивается, в глазах потемнело, а в ушах раздался такой звон, что куда там церковным колоколам! Падая, я выронил телефон, и он отлетел куда-то – я не мог сообразить куда. Барахтаясь на полу, я слышал, как заглох мотор, ощущал, как яхта кренится набок…

Снаружи доносились торжествующие вопли бандитов. Алик попытался подняться, чтобы поспешить на помощь Сергею и Павлу, но рухнул со стоном.

– Ч-черт! Похоже, ногу подвернул!..

– Что это?.. – пробормотала Фантик.

– На мель сели… – ответил Алик, сквозь стиснутые от боли зубы. – В этом районе обозначены опасные мели, прямо посреди моря, поэтому надо очень четко следить за курсом… Но мы так гнали, что, естественно, не следили… А у катеров осадка меньше, чем у нас, вот им мель и не страшна.

С палубы слышалась какая-то возня, шум борьбы, быстро умолкшие: силы были неравны.

– Телефон!.. – воскликнул я. – Куда делся телефон?..

– Вон он… – показал Ванька и пополз к нему.

Он схватил аппарат и швырнул его мне в тот момент, когда трое бандитов стали один за другим стали спускаться в кают-компанию. Трое других, судя по возгласам с палубы, крепко связывали Павла и Сергея.

– Алло!.. Алло!.. – надрывался голос Степанова. – Что у вас происходит?

– Мы сели на мель, – ответил я. – Они уже тут…

– Все точно, это Олег побазарил с дружками, – сказал Степанов. – Я успел спросить, и Олег уже на ходу, сам все исправит…

– С кем это ты? – осведомился первый из бандитов, грубо вырывая у меня аппарат. – Кому сообщаешь, что «они уже тут»?

– Степанову, – ответил я. – Он хочет с вами поговорить… Только не с тобой, – добавил я мстительно, потому что это ты стрелял в меня из подводного ружья, чтобы в одиночку, ни с кем не делясь, прикарманить то, что, как ты вообразил, мы нашли…

Я узнал этого гада, хоть и видел его мельком.

– Прикарманить?.. – спросил второй бандит.

– Братва!.. – сказал первый. – Да что вы его слушаете?..

Второй, ни слова больше не говоря, вырвал у первого «мобильник» и так приложил первого в челюсть, что отправил в глубокий нокдаун. Третий бандит довольно хмыкнул.

– Своих, значит, кинуть решил, подлюга?..

И хотел добавить первому ногой под ребра, но, из-за того, что яхту слегка качнуло, промахнулся.

А из аппарата донесся такой рев Степанова, что всем было слышно.

– Эй, вы! Ответить немедленно! Кто там не желает со мной разговаривать?..

И, в дополнение, такое красочное мнение о тех, кто не хочет с ним разговаривать и о признаках их породы, что, думаю, в других обстоятельствах Фантик густо покраснела бы, услышав подобную тираду, да и всем стало бы по себе. Но сейчас, в шоке, она никак не отреагировала, как будто и не восприняла.

А Ванька восторженно шепнул:

– Вот это да!.. Надо запомнить!..

– Я тебе запомню!.. – и я показал ему кулак.

У моего братца есть такой вывих: он с полулета схватывает весь «словесный сор», который услышит, и этот сор ему очень нравится.

А взявший аппарат бандит говорил в него:

– Да… да… понял… Да мы… Да это все этот гад, мы его…

В это время сверху всунулась голова четвертого бандита.

– Да что вы там телитесь? – рявкнул он. – Не разобрались, что ли?

Третий бандит, скорчив зверскую гримасу, показал ему кулак, и четвертый, поняв, что происходит что-то неладное, добавил уже шепотом:

– С кем это он?..

– Со Степановым… – тоже шепотом ответил ему третий.

– А этот?.. – четвертый бандит кивком показал на первого.

– А этот нас продал, скотина! – сообщил третий.

Четвертый присвистнул.

Второй тем временем закончил разговор и отключился от связи. Вид у него был как у побитой собаки.

– Отбой, братва! – сказал он. – Уходим, если жить хотим.

– Уходим!?.. – вырвалось одновременно у третьего и четвертого. – Но как же…

– А вот так! – ответил второй. – Олег уже поехал наши семьи в заложники брать, и если мы не отхлынем, то всех на куски порежут.

– Но как они догадались?.. – вопросил четвертый.

– Догадливые… – кисло скривился третий. – Как ни есть, а догадались. Нет, я в эти игры не играю. У меня двое детей… да и у всех кто-то есть. Отдадим Степанову вот этого, – он кивнул на поверженного в нокдаун, – пусть и отдувается, ведь это он больше всех натворил.

– Братва… – пробормотал поверженный.

– А ты молчи! – рыкнул второй, показав поверженному «козу».

– А как же клад?.. – вопросил четвертый.

– Да нет и не было никакого клада! – сказал я. – Фантик, расскажи им, откуда это условие про клад появилось.

В нескольких словах мы объяснили им, почему в договоре отдельно говорилось про клад.

– Так это и правда хохма была? – разочарованно спросил четвертый.

– Хохма, – кивнул я. – То есть, не совсем хохма, а так… Наши игры.

– Тьфу ты! – четвертый сплюнул в сердцах. – Только неприятностей на свою голову нажили! Знал бы…

– Братва… – опять подал голос поверженный. – Мне бы на воздух, проветриться.

– Я его провожу, – сказал третий. – Вставай! – он дернул первого за шиворот. – Заодно и Ваське со Степкой новый расклад растолкую.

И он поволок первого наверх.

– И скажи им, чтоб этих развязали!.. – пробурчал ему вслед второй. Он устало опустился на скамью и вытер пот со лба. – Уф-ф!.. Так чего ж вы драпали, да ещё пальбу затеяли, если ничего такого в море не выловили?

– Потому что парня уже чуть не убили! – ответил Алик, кивая на меня. А когда, после того, как в парня стреляли, появляются катера, выдающие себя не за тех, кто они есть на самом деле – тут поневоле напряжешься! В конце концов, у нас оборудование ценное, невесть сколько стоит. Вон, к съемочному оборудованию ещё и водолазное добавилось. Кто-нибудь, пронюхавший про него, вполне мог на это оборудование охотиться!

– Угу… – второй кивнул. – Да, на воде лучше избегать непонятных встреч. И черт нас дернул…

Он не договорил, потому что взревел мотор катера и послышались отчаянные крики: «Стой!.. Стой!..»

– Да что там?.. – и бандиты кинулись наверх.

– А в самом деле, что там? – Ванька встал и хотел вылезти на палубу.

– Да понятно! – сказал Алик. – Этот сбежал, который в Борьку стрелял. И на которого они намылились всю вину перед Степановым свалить. Улучил момент, сиганул в катер – и был таков! Интересно, долго ли пробегает?

Ванька кинулся к иллюминатору.

– Точно, вон он на катере драпает!

Мы с Фантиком, вполне уже встряхнувшиеся и пришедшие в себя, тоже кинулись поглядеть.

Катер уносился вдаль по бесконечной водной глади. Вдогонку ему грохнуло несколько выстрелов. Наверху орали:

– На другом катере за ним!..

– Да поздно, все равно не догоним!..

– И как его упустили!..

– Да он к воде вроде спустился, лицо ополоснуть, и вдруг раз – и деру!..

– Ох, доберусь до него!..

– Не твоя забота – пусть Степанов добирается!..

В общем, топотали и галдели что надо.

Потом в кают-компанию спустились довольно помятые и измочаленные Павел и Сергей. Они разминали и растирали припухшие кисти рук, на которых виднелись красные полоски от тугих веревок.

– Братцы, что происходит? Мы уже с жизнью прощались, и вдруг нас развязывают, лебезят перед нами, спрашивают, не надо ли помочь яхту с мели снять… Как это вы их перевоспитали?

– Борис перевоспитал, – хмыкнул Алик. – А как – он сам потом расскажет. Что до того, нужно ли нам помогать… – он поднялся с полу, вцепившись обеими руками в край стола, и на одной ноге пропрыгал к иллюминатору. – Ничего, сами справимся. Глубина тут метр с гаком – с каким гаком, ещё уточнять надо, может и полтора метра будет, так что мы скорее килем зацепились, чем по-настоящему сели. Киль, конечно, смотреть потом надо будет, ведь мы со всей дури налетели… Ну, и мотор заглох от такой встряски, да он вообще трудился из последних сил, вот его, родимого, этот подвох и доконал… Ну, и набок нас малость повело, потому что, видно, что-то киль держит. Может, зацепились между камнями, может, ещё что. Освободимся! И мотор запустить попробуем. Пусть только отдохнет малость, пока мы все осмотрим. А если ветер окрепнет, то мы возможно, и без мотора справимся… Пусть плывут куда подальше, с глаз долой! Чем меньше мы их будем видеть, тем лучше! Только скажите им, что за разбитый иллюминатор и за топливо израсходованное мы с них слупим, да и за ремонт яхты тоже, если ремонт потребуется.

– Да, и ещё спросите у них, как они с сомом разобрались, – сказал я.

– Да, конечно, с этим гигантским сомом, – кивнул Павел.

– Чудные дела творятся! – ухмыльнулся Сергей. – Только-только они нас уничтожить были готовы, и вдруг мы уже ими командуем и условия ставим. Жду не дождусь узнать, что произошло!

Через пять минут оставшаяся пятерка бандитов отчалила прочь на оставшемся катере. Уплывали они хмурыми и подавленными, и даже мотор у них кряхтел и постанывал, будто жалуясь на судьбу.

Мы какое-то время смотрели им вслед, а Павел проговорил:

– Да, насчет сома. Говорят, Патрушев – это тот, который в тебя стрелял и который сбежал – твердил им про колоссального сома, ушедшего от него и даже дико его напугавшего, но сами они этого сома не видели.

– Да, конечно, – кивнул я.

Мы перевели дух, мысленно собираясь с силами, и Сергей нырнул, чтобы посмотреть, насколько крепко засела яхта. Результаты осмотра обнадежили: если мотор заработает, то, дав задний ход, мы снимемся с мели довольно спокойно, особенно если ветер будет помогать.

Понятное дело, прежде всего мы занялись освобождением яхты, отложив все остальное на потом.

Глава одиннадцатая
Что было и что будет

Прошло около двух часов. Мы, освободившиеся из плена мели, шли дальше и дальше на северо-восток, вместо того, чтобы возвращаться в юго-западный угол Рыбинского моря. Дело в том, что, сверившись с лоцманскими картами и атласом судоходных путей, сделав необходимые расчеты, Павел обнаружил: во время безумной гонки мы забрались на север очень далеко, и, сбившись с главного фарватера, выскочили как раз на Колмовские мели. Нам ещё повезло, что мы нарвались не на самое поганое место этих мелей, потому что иначе наше дело точно было бы швах. А так, мы не без натуги, но вполне благополучно сползли с мели, дав задний ход и применив кой-какие моряцкие хитрости (я гордо говорю «мы», а не «телевизионщики», потому что мы тоже помогали по мере сил; только Алик мог помогать лишь советами, из-за своей ноги; он сам подшучивал над этим, говоря, что ему досталась «классическая руководящая и направляющая роль»). А от Колмовских мелей было рукой подать до затопленной церкви Козьмо-Дамиана, хоть и сильно разрушенной, как нам говорили, но все равно производящей сильное впечатление, даже под водой. А дальше – правда, сильно дальше, километрах в тридцати – торчит из воды колокольня затопленной церкви затопленного местечка Любец. Но тридцать километров для хорошей яхты не такое уж расстояние. И телевизионщики все равно собирались сплавать на северо-восток Рыбинского моря, как раз чтобы заснять и церковь Козьмы-Дамиана, и колокольню, посвятив этому походу день, а то и два. Вот они и решили, что, раз уж так сложилось, то сплаваем и снимем все, что надо, чтобы потом не возвращаться в эти места по новой.

И мы пошли на северо-восток, и судов встречали по пути полным-полно от рыбацких лодок до огромных сухогрузов, и «метеоры» встречали, и патрульные катера. Просто удивительно, куда все подевались, когда мы удирали от погони, и в какую это «мертвую зону» мы попали. Такое, наверно, раз в сто лет случается, чтобы оживленный водный перекресток был как вымерший!

И вот мы сидим на палубе и обедаем. Мы отдали якорь в стороне от фарватера, совсем рядом с затопленной церковью. Сергей только что закончил подводные съемки этой церкви – и говорит, что доволен, хорошо получилось. А вообще, все мы жутко проголодались. Представляете, какой день? Начиная с раннего утра – сплошные потрясения, да ещё какие! Сплошной расход энергии, нервной и прочей, как выразилась Фантик. Не умеем мы без приключений, так они и сыплются на нашу голову!

После всех переживаний и после того, как мы с яхтой навозились, нам казалось, что аппетит у нас отшибло напрочь, такими мы были измочаленными. Но уже к тому времени, когда мы подошли к затопленной церкви и Сергей стал облачаться в гидрокостюм, мы почувствовали, что у нас живот сводит от голода! И за те сорок с лишним минут, которые Сергей провел под водой, с видеокамерой в руках, обед мы соорудили просто роскошный! Мы так боялись, что нам не хватит, что изжарили всю рыбу, которая у нас была, плюс огромную кастрюлю макарон с тушенкой соорудили, и целую кастрюлю салата из огурцов и помидоров нарезали, и ещё всякие закуски нашлись.

И вот мы поставили на палубе раскладной столик, вытащили раскладные стулья, их у телевизионщиков было как раз шесть штук, и дружно навалились на обед. Обедать на палубе – мало что найдется лучше этого!

И вот, когда мы все наконец наелись до отвала и откинулись на спинки стульев, с таким ощущением, что животы сейчас лопнут, Сергей сказал:

– А теперь пусть, наконец, Борис расскажет, что это были за типы и как он догадался, кто они такие, как их усмирить и каким боком они связаны со Степановым.

– Все это было очень просто… – начал я.

– Элементарно, дорогой Ватсон! – воскликнул Алик.

Все рассмеялись. Но меня это не смутило. Выждав, когда они отвеселятся, я повторил:

– Нет, в самом деле, все было очень просто. Мы в любой момент могли сообразить, но сообразил я только тогда, когда отступать было некуда – в безвыходной ситуации мозги взяли и заработали наконец как надо. Меня две вещи надоумили, слова Фантика про «эти документы только что появились» и то, что мы нигде не видели катеров этих аквалангистов, следивших за нами. Фантик, конечно, имела в виду, что эти документы только что всплыли недавно, только что найдены, вот эти типы и кинулись срочно искать клад, ориентируясь по ним, но мне пришло в голову, не стоит ли понимать это в другом смысле: эти документы только что были созданы. А какой документ, в котором упоминается о кладе, был создан только что? Правильно, договор со Степановым! И я представил себе: вот кто-то, через чьи руки проходил договор, рассказывает своим знакомым, как хохму рассказывает: представляешь, Степанов все учел, даже на случай находки клада условия оговорил. А этот «кто-то» соображает по-своему: ага, значит, вот почему Степанов такие деньги в экспедицию вбухал! Все эти разговоры про съемки фильма, выгодную рекламу и так далее – все это дымовая завеса, а на самом деле ему в руки попали сведения о затопленном кладе огромной стоимости, и он отправляет надежных людей этот клад достать! Стал бы он иначе вкладываться – Степанов счет копеечке знает! И, значит, если проследить за этими людьми и напасть на них, когда они поднимут клад со дна, можно на десять жизней вперед стать богатым! А кто напал – даже Степанов ни за что не сознается! Я предположил, что это за люди, которые должны так подумать: что-то вроде «качков», ребята из мелких уголовников или близкие к уголовникам, не очень далекие, но до денег жадные, и на весь мир с этой своей точки зрения жадности до денег смотрящие. У кого могут быть такие знакомые? Либо у секретарши нотариуса – она молодая девушка, и вполне у неё может иметься жених, взявший её «крутизной», либо у того охранника Степанова, который гонял с документами туда и сюда и был в курсе дела ведь у Степанова многие охранники набраны из «братвы», из «быков», из «спортсменов», и этот Олег не исключение, и, конечно, старые друзья у него должны оставаться. Он-то, конечно, верен и предан Степанову, но почему не рассказать старым друганам за кружкой пива про этот «убойный» пункт насчет клада, повеселить всех? И, как видите, я оказался прав – через Олега они узнали.

– И что они делают? – продолжал я. – Быстренько собираются, обгоняют нас и ждут нас возле затопленного города – от Олега они знают, где нас искать. Потому мы и не видим их катера, потому они и прячут катера где-то в бухточке, только может, выплывая, чтобы подобрать аквалангистов, когда нас нет поблизости, что боятся нас насторожить! Ведь если мы и в самом деле ищем бесценный клад, то любые посторонние могут нас напрячь, и мало ли что из этого выйдет!..

– А потом один из них решает произвести собственную разведку, втихую от приятелей – и сталкивается со мной! Ага, решает он, они настолько хитрые, что решили достать клад ранним утром, в самое тихое и безопасное время! Что ж, надо только подстрелить того, кто достанет клад – и смыться от всех! И он устраивает охоту за мной, свято веря, что клад у меня в руках!..

– Когда я все это понял, оставалось одно: позвонить Степанову. Ну, а реакцию Степанова вы видели. Олег сразу сообразил, едва Степанов ему вопрос задал, что напасть на нас могли только его дружки. Тем более, он знал, конечно, что его дружки, с которыми он поделился хохмой, выехали из города на несколько дней почти одновременно с нами, чуть раньше нас, и это он тоже сопоставил с остальным. И он помчался брать в заложники семьи своих дружков – с большой охотой помчался, немедленно, и чтобы искупить свою невольную вину перед Степановым, и потому что действительно Степанову очень предан, а на своих дружков разозлился так, что лучше им теперь ему не попадаться. Ну, а Степанов популярно объяснил им по телефону, что будет и с их семьями и с ними самими, если они не оставят нас покое. Вот они и отпрыгнули.

– Ну да, – задумчиво кивнул Ванька. – Но при этом мы им все равно сказали, что никакого клада не нашли. Потому что мало ли какая моча им в башки поударяла бы, когда бы они узнали, какие у нас сокровища! Могли и на семьи плюнуть, и решить, что с такими деньгами от любого Степанова уйдут!..

– Совершенно верно, – согласился я.

– Выходит, это я во всем виновата, – вздохнула Фантик. – Не влезь я со своим дурацким предложением…

– Наоборот! – горячо возразил я. – Ты спровоцировала целую цепочку событий, но в итоге все сложилось замечательно! Ведь только благодаря этим типам мы и нашли клад! Если бы этот Патрушев или как его там не загнал меня в погреб, не заставил прятаться и хвататься за кирпичи – клад так и лежал бы в погребе до скончания веков! Вот и выходит, что, благодаря твоему «выступлению», мы оказались с потрясающей находкой, а эти типы отвалили, без особого вреда для нас. Больше себе навредили, потому что им теперь перед Степановым отдуваться.

– Все так, – сказал Павел. – И отдуваться им придется… – он мотнул головой. – А все-таки интересно, кто и когда спрятал этот клад? Что это был за человек?

– Мы так решили, что это с Ярославским мятежом связано! – сказал Ванька. И рассказал нашу версию.

– Да, хорошая версия, – сказал Алик. – Но ведь и другое могло быть, что угодно…

– Мы ещё попробуем покопаться, кто жил в этом доме, – сказал я. – И, может, что-нибудь выясним.

– Что ж… – Павел поглядел на часы. – Давайте спокойно, без напряга, поплывем к колокольне. Когда доберемся до нее, у нас будет более чем достаточно светлого времени, чтобы заснять все, что мы захотим. Мы с Сергеем управляем яхтой, ребята убирают со стола и моют посуду… а Алик сегодня только руководит.

– Поруковожу с большим удовольствием! – откликнулся Алик.

И мы поплыли к колокольне. На полпути к ней в кармане Алика запищал «мобильник» – Алик теперь держал его включенным.

– Да?.. – сказал он. – Да, все замечательно… Нет, с нами все в порядке… Но в Рыбинске мы сегодня не появимся, завтра утром. Мы сейчас ближе к Череповцу, плывем снимать затопленную любецкую колокольню, и где-нибудь там остановимся на ночлег, чтобы завтра пуститься в обратный путь… Да, конечно… Но тогда мы… – он притянул к себе атлас судоходных путей и быстро его перелистал. – Тогда, лучше, мы просто подойдем к устью Пачаи и встанем у Рощина. На карте указан большой причал в этом месте. Местечко для нас там, думаю, найдется. И вам получается намного ближе, без лишних крюков… Да, всего доброго, – он отключился от связи. – Это Степанов, – сообщил он. – Уже в пути. Летит во всю прыть, чтобы поглядеть, что за клад мы выловили. Ну, где мы договорились встретиться, вы слышали.

– Представляю, как Степанов отпадет! – сказал Ванька.

– Да уж… – процедил Сергей – совсем как Папанов в «Двенадцати стульях».

До устья реки Пачая мы добрались уже в сумерках. И, действительно, обнаружили там неплохой причал. Пока мы готовили ужин, совсем стемнело. И так уютно было сидеть на мягко покачивающейся яхте, в теплом свете лампы под потолком, и смотреть, как фонари, зажженные на носу, на корме и на мачте, отбрасывают золотистые отблески на маслянисто черную воду и на причал. Даже разбитый иллюминатор не мешал нам, потому что ночь была теплой, вот только мелкой сеткой мы его затянули, чтобы комарье не слеталось.

Сергей поставил в видеомагнитофон пленки, отснятые им за сегодняшний день, и мы их проглядывали. Павел, как всегда, делал какие-то пометки.

Заодно мы достали драгоценности, опять или любовались, обсуждали, что делать. Было уже совсем поздно, когда мы услышали шум машин – именно машин, а не машины – на дороге к пристани, и визг тормозов. Потом по пристани затопали тяжелые шаги. Мы выглянули в иллюминатор и увидели не только Степанова с охраной, но и…

– Отец! – заорали мы с Ванькой.

– Папа! – завизжала Фантик.

Да, приехали и наш отец, и дядя Сережа Егоров. Степанов оповестил их, что у нас происходит нечто необыкновенное, и спросил, не хотят ли они прокатиться вместе с ним. Они, естественно, помчались.

– Ладно, показывайте, какую вы там рыбу поймали! – сказал Степанов. И загоготал. – Встряхнули меня так, как давно никто не встряхивал, так надо знать, с чего!

Мы открыли ларчик.

Наступила долгая тишина.

Потом отец сказал:

– Вот это да!

– Умереть! – сказал дядя Сережа.

А Степанов сказал:

– Мамочки!.. Да за это и впрямь могли пришить!

– А вы бы видели, как они мне идут! – вмешалась Фантик.

– Представляю… – пробормотал её отец, и все засмеялись, а Фантик смутилась.

– Ладно! – сказал Степанов. – Валяйте полную историю.

Мы «вывалили» полную историю, рассказывая наперебой. И можете вообразить, какое впечатление она произвела.

– М-да! – Степанов почесал в затылке. – И что теперь с этим делать?

– Вообще-то, это не общий клад, а Борькин! – заявил Ванька. – Борька сам его нашел, сам у этого бандита отбил, поэтому тут делить нечего! Как он решит, так и будет!..

– Я не о том… – Степанов созерцал драгоценности. – Такой клад не присвоишь. Точно посадят. Или такими налогами обложат на приобретение, что придушат. Этому место в музее или в этой, Грановитой палате, а нам… не по Сеньке шапка.

– Но действительно клады надо сдавать государству? – спросил я. – И чем это считать – кладом или произведением искусства? Потому что, вон, где-то писали недавно, что человек бесценную картину вот так же в старом доме нашел – и она у него осталась, и никто не придирался. А ведь это все равно что картина – сразу видно, что настоящие художники делали!

– Вот этого я не знаю, – сказал Степанов. – Надо бы с адвокатами посоветоваться.

– В Англии есть закон, – проговорил отец. – Что преступник не имеет права наследовать имущество жертвы. Даже если преступник – прямой наследник и ближайший родственник. Собственно, из-за таких случаев закон и был введен. Надо бы узнать, нет ли похожего закона в российском законодательстве. Потому что если это имущество кого-то из расстрелянных или репрессированных, то, в данном случае, государство выступало в роли преступника и ни на что не может претендовать… Да, тут надо бы с адвокатами посоветоваться… А у вас были какие-нибудь идеи?

– Ну… – Павел замялся. – Мы обсуждали одну проблему. Хорошо бы снять эти драгоценности для нашего фильма. Совсем здорово было бы разыграть, как все происходило. Как Борис плавает с аквалангом, как он всплывает с ларчиком в руке, как Алик подбирает его на надувную лодку, как мы на яхте открываем ларчик и раскладываем драгоценности… Это было бы потрясающе! Но, с другой стороны, это бы означало, что мы засвечиваемся перед всеми, что нашли клад, поэтому, если вы хотите его скрыть…

– И ещё это означало бы, – добавил отец. – Что в подводный город хлынут такие толпы искателей сокровищ, что все море по берегам расплескают.

– Я имею в виду, ближайшие ваши планы, – сказал Степанов.

– Ближайшие планы? – переспросил Павел. – Продолжать снимать! Завтра надо перехватить кузнеца, снять его в его кузнице, беседу с ним снять, рассказ о его ремесле, его работы. Потом…

– Потом, – вклинился Ванька. – Нам надо поднять со дна бронзовую люстру и бутылку, и ещё куклу поднять – и поглядеть, нет ли и в ней какого-нибудь клада!

– Иван!.. – строго сказал отец. – Как можно перебивать?

– Ну вот… – пробормотал Ванька. – Уже воспитывают… А я ведь только планы излагаю.

– Вы не думаете, что вам стоит вернуться домой? – спросил дядя Сережа.

– Ни в коем случае! – ответили мы хором. А я добавил:

– Мне ещё надо как можно больше книг и материалов нарыть по Мологе! Я все-таки надеюсь докопаться, чей это клад!

– В любом случае, плавать с драгоценностями небезопасно, – сказал Степанов. – Я мог бы взять их пока на сохранение, запереть в своем сейфе… Если, конечно, вы мне доверяете.

– Доверяем! – ответили мы.

Степанов взял в руки колье и залюбовался.

– Красота-то какая, просто сказочная!

– Послушайте… – я размышлял. – А если мы все поделим? Ведь тогда к нам никто не придерется, по одной-двум драгоценностям всякий может иметь, даже очень хорошим. А тут как раз на всех хватит… Вот вы, – обратился я к Степанову, – возьмете это колье, мы возьмем для мамы вот этот набор с изумрудами, Егоровы возьмут вот этот сапфировый набор, для тети Кати и Фантика… Фантику на вырост! – поспешно добавил я, увидев, как все начали изображать ехидные улыбочки. – А Алику, Павлу и Сергею достаются и браслеты, и подвески, и кулон, и вот эти кольца, и они сами могут решить, кому что. Или можно как-то по-другому поделить – я о том, главное, что делится на всех и приблизительно поровну.