Текст книги "Тайна волжской Атлантиды"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава седьмая
Содержимое шкатулки

Как ни странно, я пришел в себя очень быстро. Не скажу, что за долю секунды, но около того. Наверно, крайняя ситуация, в которой я оказался, подействовала на меня навроде ледяного душа, заморозившего мой ужас. Вот именно, мне было безумно холодно внутри и жарко снаружи – жарко так, что все тело защипало и зачесалось от пота, который сквозь плотный изолирующий гидрокостюм деться никуда не мог. И это при том, что вода была совсем не теплой – вода августовского раннего утра, да ещё на самом дне. Я не знаю, сколько было на поверхности. По картам речного судоходства выходило, что эта часть Рыбинского моря довольно мелкая. По-моему, отметки наибольшей глубины указывали пять метров, если не ошибаюсь. А я был не наибольшей глубине. Но мне казалось, что до поверхности метров семь, а то и все десять наберется…

Итак, мой ужас не пропал, а превратился в льдышку, расколовшуюся на три части и провалившуюся в сердце и в пятки. От этого холода мне крепко было не по себе, но, главное – ко мне вернулась способность думать и соображать. Причем думать и соображать очень быстро, с быстротой молнии: времени на колебания и на неправильные действия у меня не было!

Я припомнил увиденное мельком чудовище: сплющенная голова, огромные черные усы, горизонтально расположенные плавники хвоста… Конечно, это был сом, гигантский сом!

Потом, размышляя над всем произошедшим мы правильно, думается мне, предположили, откуда он мог взяться в погребе. Скорей всего, он проник туда, когда был помоложе. Щель в двери от выбитой тоски была шириной сантиметров пятнадцать, а то и все двадцать. В такой проем пройдет и двухметровая рыбина! Вот сом и забрался туда – уже не маленьким, но ещё не таким гигантом. Там ему понравилось: темно, тихо, место укромное, илистый слой глубокий, пищи полно… Вот он и почивал там, и не пытался выбраться. Потому что если б ему захотелось выбраться, а в щель бы он уже не проходил, то он бы опрокинул дверь, и все. Если она от моего легкого прикосновения полетела, то такая туша снесла её, даже не заметила бы. А так, точно по Борису Заходеру, что взрослый сом «лежит себе на дне, Сомостоятельный вполне», и будет лежать, если его не потревожить.

Вот его и потревожили!.. Когда я заметался в погребе, я лягнул его и спугнул, вот он и рванул прочь.

Но, знаете, я понял, откуда могут браться легенды про морских змеев и лох-несских чудовищ. Когда эта громадина метнулась у меня из-под ног, развернув толстенное и длиннющее туловище, то вот тут я и мог бы помереть от страха!

Хотя получалось, что он меня спас…

И я устремился к выходу.

Аквалангист, которого снес сом, ещё долго не очухается. А если очухается, то будет сначала с этим сомом и разбираться, так что время у меня есть. Или… Мне не нравилось, что мой баллон становится все тяжелей, и воздух влажным.

Сквозь мутную воду я стал выбираться прочь, стараясь держаться поближе к стенам. Выбрался я через тот же оконный проем, через который проник в дом, и поплыл у самого дна. Вода сделалась довольно прозрачной. Ни аквалангиста, ни сома нигде не было видно. И меня совершенно не интересовало, где они могут быть. Одно было желание: надеюсь, что подальше от меня!

Доплыв до моста, где я оставил люстру и бутылку, я оглядел свою амуницию. Так и есть: стальная стрела из подводного ружья пробила мой баллон с кислородом! Ужас! Возьми этот аквалангист немного пониже – и меня бы не было в живых! Выстрелом меня и отбросило. Но главное – из пробитого баллона очень быстро уходил кислород. Хорошо, стрела в нем засела и сколько-то затыкала дырку, которую сама и проделала. Так что ещё минут пять – может, десять – я проплыву. Хуже было другое. Струйка пузырьков из дырки тянулась от меня до самой поверхности воды, вертикальной ниткой, казавшейся жемчужной в отблесках достигавших её солнечных лучей. По этой струйке пузырьков заметить меня – не фига делать! Есть, конечно, надежда, что их могут принять за пузырьки от крупной рыбы, или, там, от выдры или водяной крысы – но надежда слабая.

Я подумал о том, чтобы бросить баллон и плыть без него. Тоже нельзя. Столкнувшись сомом, этот аквалангист – или аквалангисты, большая была вероятность, что их несколько – решат, конечно, что из-за сома и возникла вся суматоха, что это он мелькал в доме, и что стреляли в него… Обнаружив баллон – а баллон будет далеко заметен – они поймут, что, кроме сома, в доме был человек. И начнут этого человека отчаянно искать. А судя по всему, эти парни – из тех отмороженных, которые и на яхту напасть могут…

С другой стороны, баллон с каждой секундой становился все тяжелее.

И я поплыл, не останавливаясь, отчаянно работая ластами. Ох, и скорость я набрал – и все равно мне казалось, что я двигаюсь безумно медленно!

Баллон все больше тянул меня ко дну, и больше помогал, чем мешал. В конце концов, я выдохся, и принял решение сбросить его где-нибудь в укромном месте между валунов, чтобы потом мы могли вернуться за ним.

И вот я увидел нагромождение валунов. Я скинул баллон с плеч – сразу ощутив невероятную легкость – засунул его в щель между валунами, а сам вынырнул, чтобы оглядеться.

И тут же обнаружил, что, встав на самый высокий валун, могу даже голову из воды высунуть. Балансируя на валуне, я снял маску – действовать приходилось одной рукой, шкатулку я так и не выпускал – и огляделся вокруг.

Яхта была совсем близко! Я увидел пять фигурок на яхте – а у одной фигурки что-то ярко сверкнуло на уровне глаз: линзы поднесенного к глазам бинокля!

Я отчаянно замахал рукой, в которой держал маску.

И меня заметили. Я увидел, как от борта яхты отчаливает надувная лодка. На веслах, насколько я мог разглядеть, сидел Алик.

Я стоял, с трудом балансируя на валуне, и ждал. После всех потрясений и всех перегрузок, я почувствовал себя как выжатый лимон. Или, может, как проколотый воздушный шарик.

– С ума сошел? – осведомился Алик, подплывая вплотную ко мне. Знаешь, как мы переволновались!

– Погоди! – прохрипел я. – Возьми сначала вот эту коробочку… Смотри, не урони! А мне ещё нырнуть надо!

И, сунув ему в руку коробочку, я нырнул. Ухватив баллон, я выплыл вместе с ним. Признаться, это было нелегко, потому что силы у меня были на исходе, а баллон уже выпустил почти весь кислород и наполнялся водой. Хорошо, Алик сумел перехватить баллон и втащить его в лодку. Когда он увидел торчащую из баллона стальную стрелу, его глаза округлились.

– Что это?..

– В меня стреляли из подводного ружья, – сообщил я, забираясь в лодку. – Можно сказать, вот из-за этой штуки, которую я тебе передал… Сейчас, приплывем, я все толком расскажу.

Алик ничего не сказал, только на весла налег.

Через пять минут мы были на яхте. Можно представить себе все охи и ахи, которыми меня встретили. Вид стрелы, пробившей баллон, вообще породил панику и смятение.

– Да бросьте вы!.. – сказал я, кутаясь в огромное махровое полотенце, которое вручил мне Павел. – Все нормально! Вот он я, жив-здоров… Сколько сейчас времени?

– Без двадцати девять, – сообщил Ванька, безумно гордившийся своими первыми в жизни «настоящими» часами – не детскими, в виде мордочки Микки Мауса или кого там еще, а солидными, «капитанскими», в серебряном водонепроницаемом корпусе.

– Выходит, я плавал полтора часа, даже меньше, – сказал я. – А вы чего так рано встали?

– Рыбаки разбудили, – ответил Сергей. – В восемь часов, а то и раньше, поднялись, чтобы идти сетки проверять. Не сказать, что были как стеклышки, но во вполне бодром виде. А мы вернулись на яхту, смотрим – тебя нет! Ну, проверить подводное снаряжение мы сразу догадались – и поняли, что ты учудил… А теперь ещё и это! – он указал на простреленный баллон.

Павел тем временем, встав на колени, тщательно осматривал стрелу.

– Да, все правильно, – сказал он. – Обычно эти стрелы – на тросике, чтобы не потерялись и чтобы добычу можно было к себе подтаскивать. Тебе повезло, что тросик оборвался или отвязался. Иначе бы ты совсем влип.

– Его мог сом перервать, когда метнулся… – пробормотал я, клацая зубами.

– Какой сом? – сразу спросил Ванька.

– Да дайте вы ему горячего чаю выпить! – вмешалась Фантик. – Он ведь совсем продрог!

И меня повели в кают-компанию, где уже закипал чайник.

Прихлебывая горячий чай, я стал рассказывать о своих приключениях. Все только ахали.

А я, дойдя до того места, когда в меня стреляли и когда меня выручил растревоженный суетой сомище, пережил весь ужас даже не заново, а вдвое сильнее, чем в реальности. Только сейчас я до конца понял, на какой тонюсенький волосок я был от смерти и чем это могло для меня кончиться! Да и воспоминание о метнувшемся у меня из-под ног чудовище заставило меня содрогнуться!..

Когда я закончил, наступила долгая пауза.

– Гм… – Алик почесал подбородок. – Единственно, что… Возможно, этот аквалангист вовсе не думал, что стреляет в человека. Возможно, он именно за этим сомом и охотился. И, возможно, сам бы перепугался до смерти, увидев, что попал в тебя!

– Вот уж нет! – убежденно возразил я. – Видели бы вы его рожу! И потом, он шел на свет моих фонариков – целенаправленно шел – поэтому он был уверен, что выслеживает человека! Сом, конечно, сбил его с толку – и не только с толку, вы бы видели, как этого мужика понесло прочь, когда в него врезалась эта огромная туша! Возможно, теперь он будет считать, что с самого начала видел сома, а то, что он принял за свет фонарика, было странной игрой отраженных солнечных лучей в воде. Но нам надо быть начеку! Я вам точно говорю, что он, скорей всего, не один! И вся его компания – они если и не бандиты, то что-то очень близкое к бандитам, и охотятся они за чем-то очень для них важным!

– Ужас! – сказала Фантик. – Я бы умерла со страху!

– А мне жаль, что тебе пришлось бросить люстру и бутылку! – сказал Ванька. – Надо обязательно будет их вытащить!

– А мне интересно, что в этой коробочке, – сказал я. – Не знаю, как её называть, шкатулкой или ларчиком.

– Всем интересно… – Павел вертел шкатулку в руках. – Совсем не пострадала от воды. То есть, сделана из какой-то не гниющей породы дерева. Какие породы у нас не боятся воды? Кипарис, можжевельник… Да, либо можжевельник, либо кипарис…

– На можжевельник не очень похоже, – сказал я, приглядываясь. – У нас в лесах можжевельника полно, и мы даже сами делали из него эти пахучие подставки для чайников, поэтому мы знаем…

– Значит, кипарис, – кивнул Павел.

Сергей хмыкнул и продекламировал:

 
Мне вечор, младой, скучен терем был,
Темен свет-ночник, страшен Спасов лик.
Вотчим-батюшка самоцвет укрыл
В кипарисовый дорогой тайник!..
 

– Все точно, кипарисовый тайник, – добавил он. – Интересно, вдруг в нем как раз самоцветы и окажутся?

– Ну, тут много чего можно вспомнить! – подхватил Павел, не желающий отставать. – Например:

 
Настоящую оду
Нашептало… Постой!
Царскосельскую одурь
Прячу в ящик пустой.
В роковую шкатулку,
В кипарисный ларец…
А тому переулку
Наступает конец!..
 

– Тоже все точно. Ведь конец наступил улицам и переулкам древнего города, так?

– Но я предлагаю реальный вариант того, что может быть спрятано, сказал Павел. – А что такое «царскосельская одурь»? Как ты её представляешь?

– Да мало ли как… – пожал плечами Сергей. – Царские драгоценности. Рукопись гениальной поэмы, считавшейся утраченной. Я тебе тысячу вещей назову, напрямую связанных с Царским Селом.

– Давайте скорее откроем ее! – вклинился Ванька.

– Да, давайте, – поддержала его Фантик.

– Что ж… – Алик выбирал самый острый и крепкий ножик. – Попробуем открыть… Хотя, я думаю, дерево так разбухло, что придется повозиться.

– При этом, внутри шкатулка может оказаться совершенно сухой, заметил я. – Арсеньев – тот, что путешественник – рассказывает в одной из своих книг, в «Дерсу Узала» или в какой-то другой, как они сохраняли спички сухими в насквозь сырой тайге. Они убирали спички в плотно закрывающиеся деревянные коробочки. Когда снаружи влага пропитывала дерево, дерево так разбухало, что внутри оставалось совершенно сухим. Мы сами пробовали этот метод – работает.

– Возможно, для того вещи и спрятали в негниющее дерево, а не в металлическую коробочку, – сказал Алик, пытаясь ножом поддеть крышку. – То есть, судя по размерам ларчика, надо говорить не «вещи», а «вещички». В любом случае там будет что-то небольшое.

Мы, затаив дыхание, смотрели, как он сражается с крышкой. Сражался он, показалось нам, бесконечно долго.

– Есть!.. – процедил он наконец.

И крышка соскочила.

Внутри шкатулка и впрямь оказалась совершенно сухой.

Но не это главное.

Главное – на стол высыпались вещицы, сверкающие таким чудесным блеском и переливающиеся такими чудесными, огненными цветами, что захотелось глаза зажмурить, из страха, что все это сон.

– Самоцветы, как я сказал… – обалдело выдавил Сергей.

– Не просто самоцветы, – Алик стал бережно, кончиком указательного пальца, раздвигать изделия по столу, чтобы они были видны во всем великолепии. – Вот набор с изумрудами – серьги, кольцо и браслеты. Вот набор с гранатами. Вот сапфировое колье… И старинная работа, очень старинная. Просто для большого музея…

– Бриллиантов нет, – сказал Павел. – Значит, все это делалось и собиралось в то время, когда бриллианты ценились меньше других драгоценных камней. Так было века до семнадцатого… Мы ж фильм об этом делали, помните?

– Еще бы не помнить! – откликнулся Сергей. – Шестнадцатый или семнадцатый век, точно!

И все мы замолчали, окончательно лишившись языка при виде этого сокровища, доставшегося нам таким удивительным образом.

Глава восьмая
Как быть с драгоценностями?

Первым опомнился Алик. Он кинулся к шкафу, в котором хранились ружья у телевизионщиков было два охотничьих ружья, с выправленными на них разрешениями – отпер его, извлек ружья, потом коробки с патронами, и, отомкнув затвор первого ружья, стал его заряжать. Обе двустволки были казнозарядными.

– Это не шутки! – пояснил он, не дожидаясь наших вопросов. – Если эти типы что-то знали о сокровище и целенаправленно его искали, то… То неудивительно, что они готовы уничтожить всех конкурентов! Сообразить, что чужой аквалангист может быть только с яхты, стоящей неподалеку – это раз плюнуть! И мы ещё все засели в кают-компании!.. Если б они решили сразу сунуться на яхту, то взяли бы нас тепленькими! С этого момента кто-то должен постоянно дежурить на палубе – и желательно с заряженным ружьем! Вплоть до того, как мы снимемся с якоря и уйдем из этих мест – а это желательно сделать как можно скорее!.. Я пошел дежурить, а вы готовьтесь к отплытию!

– Практически ничего не сняв?.. – чуть не в один голос разочарованно протянули и Сергей, и Павел.

– Сейчас не до съемок! – сказал Алик. – Если все будет нормально, мы вернемся сюда через день-другой. А пока здесь становится слишком жарко…

И он торопливо поднялся на палубу.

– Алик прав, – вздохнул Павел. – Что ещё могли искать эти типы, кроме сокровища? Из-за чего-то другого они не были бы такими озверелыми, не стали бы стрелять… Конечно, если они на нас нападут, мы отобьемся… или удерем, яхта у нас отличная. Но сталкиваться с ними очень не хотелось бы.

– Интересно, откуда они узнали про драгоценности? – задался вопросом Ванька. – Ведь они спрятаны тыщу лет назад, а тайник на то и тайник, чтобы никто о нем не знал! Ведь, получается, даже сыновья и внуки человека, который их спрятал, не знали о них!..

– Мало ли откуда? – сказал Сергей. – Может, нашли подтверждение древним легендам о кладе. В старой книжке или… – он махнул рукой. Может, в свое время и узнаем! А пока, и вправду, нам надо сниматься с якоря. Куда пойдем? – обратился он к Павлу.

– В Рыбинск, – ответил тот. – Повидаемся с кузнецом, снимем о нем отдельный сюжет, посетим музей затопленных земель, попробуем узнать, не существовало ли каких-нибудь легенд о кладах, кое-что ещё пороем… Дел хватит. Об этом, – он кивнул на драгоценности, – можно отдельный фильм сделать. А пока их лучше убрать.

– Ой, не надо! – заголосили и Фантик, и Ванька. – Мы на них ещё немножко полюбуемся!

– Хорошо, любуйтесь, – согласился Павел. – Итак, мы наверху, на палубе, а вы сидите здесь. И, кстати, сумеете второй завтрак сварганить, чтобы через часок мы все перекусили? А то позавтракали мы кое-как, и после работы на свежем воздухе жутко жрать захочется!

– Конечно, сумеем! – заверили мы.

– Вот и отлично, – Павел вытащил атлас судоходных путей. – Давайте посмотрим, как нам лучше двигаться. Ага, двигаться нам надо по судовому ходу № 65, на Обуховский створ, а там разберемся.

Я тоже склонился над картой, внимательно её изучая.

– Что ты смотришь? – спросила Фантик.

– Пытаюсь понять, почему оба раза мы не видели судна, с которого эти аквалангисты сигают в воду. Я не сомневаюсь, что вчерашние черные тени это тоже были они! Они приглядывались к нам, но вчера мы не совались в ту часть города, которая их особенно интересует…

– А может, – возразил Сергей, – они и напали бы, если бы я был один. Но рядом был Алик, и они могли решить, что с двумя людьми не так просто будет справиться. Конечно, если бы мы нашли что-нибудь ценное и попробовали поднять это ценное из воды, они бы вполне могли на нас напасть… И даже пристрелить. Но пока мы просто снимали, они решили не связываться.

– Тоже может быть, – согласился я. – Но я о другом. Даже лодку на воде видно очень далеко, а яхту – тем более! Ведь не плавают они каждый раз от берега, как я сегодня…

– Почему бы и нет? – сказал Павел. – Может, это они для конспирации.

– Но тогда… Тогда они могут появляться только от створа Бабьи Горы! – сказал я.

– Верно, – согласился Павел. – Но как раз створ Бабьи Горы мы оставим в стороне, далеко справа от нас. Так что волноваться нечего, с их базой мы не пересечемся, если база у них там… В общем, изучайте карту, любуйтесь драгоценностями, готовьте завтрак, а мы с Сергеем беремся за дело.

И Павел с Сергеем поднялись наверх.

– Ну, Борька! – сказал Ванька, когда мы остались втроем. – Ну, это… Это, знаешь, лучше всего, что до сих пор с нами было! Охренеть!

Он взял изумрудное кольцо и повертел его на свету, чтобы оно заиграло всеми гранями и всеми тонкими узорами золотой оправы.

– А мне идет? – Фантик надела на себя сапфировое колье.

– Спрашиваешь! – восхищенно сказал Ванька. И добавил «пенку», как он иногда умеет. – Такая красота кому угодно пойдет, даже самой мымре… а ты ведь не мымра! – быстро выпалил он, поняв, что сморозил глупость.

– Спасибо, – иронически фыркнула Фантик. – Хорош комплимент, нечего сказать, – она вынула из ушей золотые сережки-«горошинки» (Фантик недавно проколола уши, «дожав» родителей) и стала аккуратно надевать изумрудные серьги. – А они довольно тяжелые, – сообщила она.

Надев серьги, Фантик подошла к зеркалу и стала вертеться перед ним.

– Здорово, да? Просто здорово! Вот бы в этих сережках мне выступить на показательных выступлениях!

Она имела в виду показательные выступления лучших учениц, которые каждый год организовывала в Большом Ледовом дворце её города её школа фигурного катания, довольно известная по стране. В том, что её отберут в число участниц показательных выступлений, Фантик ни секунды не сомневалась.

– Примерь браслеты, – сказал я.

Фантик примерила.

– А вот браслеты мне великоваты, – с сожалением сообщила она.

И занялась гранатовым гарнитуром.

Яхта тем временем тронулась с места и пошла, плавно набирая ход.

– Иии-йо-хо-хо! – то ли завизжал, то ли заскрежетал мой братец, притоптывая ногами – наверно, эти движения должны были обозначать пиратский танец. – Вот это жизнь!.. Фантик, тебя нужно сфотографировать!

– Конечно, нужно, – согласилась Фантик.

Ванька кинулся в нашу каюту и притащил наш фотоаппарат.

– Ну-ка, повернись! И нацепи ещё что-нибудь, чтоб красивше было! Вот так!.. – полыхнула вспышка. – А теперь одевай что-нибудь другое. А ты, Борька, встань рядом и возьми какие-нибудь драгоценности в руку. Хоть вот эту подвеску и ещё что-нибудь, чтобы они у тебя с руки свешивались!.. Вот так! – Ванька опять щелкнул фотоаппаратом.

– Теперь ты иди на мое место, а я тебя сниму, – предложил я.

Ванька передал мне фотоаппарат, а сам застыл рядом с Фантиком, выставив ногу, запрокинув голову и выпятив губу. Руку, на ладони которой покоились драгоценности, он чуть протянул вперед. Фантик подбоченилась и задрала подбородок – точь-в-точь манекенщица, дошедшая до края помоста и на секунду застывшая перед тем, как сделать поворот.

– Класс! – сказал я, сделав снимок.

– У нас получается совсем как в этом фильме! – восторженно заявил мой братец. – Этот, старый фильмец, но убойный, его по телику недавно показывали! Ну, где они сокровища из воды достали, с затопленного самолета, и где ещё Ален Делон…

– «Искатели приключений», – подсказал я.

– Точно, – воскликнула Фантик. – Я его тоже видела!

– Вот я и говорю, как они там сидят на яхте, на солнце таком сияющем, и любуются втроем своей добычей, а потом с ружьями от бандитов отбиваются все как у нас! Только… – продолжал мой братец. – Девчонку у них бандиты пристрелили, и они её в море хоронили. Так что тебя тоже должны пристрелить, чтобы все было, как положено, – сообщил он Фантику.

– Вот еще! – фыркнула Фантик.

– Тогда тебя тоже должны пристрелить, – уведомил я моего братца.

– Почему это? – насупился он.

– Потому что в фильме только самый старший из них в живых остался, а самый старший – это я.

– Ну-у, то в фильме… – протянул мой братец. – В фильме… – повторил он, меняясь в лице. – Конечно, в фильме! Какие же мы идиоты!

– Что с тобой? – я даже испугался.

– Слушайте! – Ванька, от возбуждения, понизил голос до шепота. Помните ту куклу, которую Сергей заснял?

– Конечно, помним, – ответили мы с Фантиком.

– Нам обязательно надо её достать, хоть ты дерись!

– Почему? – я совсем обалдел. Следить за головокружительными поворотами мысли моего братца не было никакой возможности.

– Потому что я не тот фильм вспомнил! Я только сейчас это сообразил, когда стал о фильмах думать! Я вспомнил «Искатели приключений», а на самом деле надо вспоминать «Роман с камнем» – ну, где эти, Майкл Дуглас, Кэтлин Тернер и Денни де Вито – как всегда, такой убойный, что обхохочешься!

– Ну? – я все ещё не понимал.

– Палки гну! – отозвался мой братец. – Где они нашли, в конце-то концов, этот потрясный изумруд? В фарфоровой кукле! Они разбили эту куклу и достали драгоценный камень! И, кстати, у них там был изумруд – и у нас изумруды! Вот и выходит, что нам надо достать эту куклу и разбить ее! На что угодно поспорю, в ней что-то есть!

– Да брось, – сказал я. – Я бы и поспорил с тобой, но неохота тебя выставлять, нечестно это будет. Куклу в которой что-то спрятано, люди не бросили бы в спешке, на самом виду. Уж о тайнике в кукле хозяева знали бы!

– А вообще… – Фантик покачала головой, размышляя. – Кукла-то старинная. Если к хозяевам она попала от каких-то других людей, эти новые хозяева могли и не знать про тайник. Фарфоровых кукол уже невесть сколько лет не делают. То есть, для детей не делают, для игр. Потому что я видела выставку коллекционных кукол – там много фарфоровых, и наряженных так, что пискнешь и умрешь. Но и стоят они – о-го-го! Их только богатые коллекционеры покупать и могут…

– Тем более будет обидно такую куклу разбивать, – сказал я. Получается, если её раскрасить и нарядить, из неё коллекционная редкость получится. Может даже, музейная. Может, таких кукол вообще единственный экземпляр и остался. А вы – бах её, и вдребезги! Сокровища никакого в ней не будет, а потом её уже не восстановишь…

– Для начала её потрясти можно, чтобы выяснить, есть в ней что-нибудь или нет, – предложил мой братец. – И если есть, то поискать, нельзя ли открыть её, не разбивая – голову, например, сняв. И потом, смотри. Ты слышал, что рассказывали о людях, покидавших свои дома без вещей? Кого-то переселяли в последний момент, чуть не насильно, они и взять-то ничего не успевали, кроме того, что можно на одну подводу быстренько закидать. Такие люди куклу с драгоценностями забрали бы, согласен… Но ведь были такие, которых не переселяли, а арестовывали! Которых уводили без вещей, а их дома опечатывали! И вот представь себе, тебя арестовывают, а ты говоришь: «Подождите секунду, я только куклу с драгоценностями заберу с собой в тюрьму или, там, в лагеря»!.. Вот уж нет! Наоборот, ты будешь молчать в тряпочку, думая о том, что, может, ты ещё вернешься. И что твои вещи никто вывозить отсюда не будет – не до того, когда вот-вот все будет затоплено! И что вода станет для твоей куклы-тайника лучшим укрытием! И что, вернувшись, ты нырнешь за ней – и шансы, что она уцелела и что твои драгоценности к тебе вернутся, будут безумно велики!.. А еще… Да, люди могли заранее знать, что их арестуют. Скажем, до революции они были очень богатыми, а таких всегда арестовывали, раньше или позже! И вот, ожидая ареста, они прячут свои семейные драгоценности в куклу – и ждут спокойненько, когда их арестовывать придут! Да, так все и было! И куклу надо доставать, точно вам говорю!

– В любом случае, это сейчас не актуально, – сказал я. Останавливаться, чтобы спуститься за куклой, мы не будем. Неизвестно, где сейчас эти типы и что они могут выкинуть, если мы опять столкнемся с ними под водой. Или если они увидят яхту, опять остановившуюся над «их» местом. Тем более, после утренних событий… Сейчас самое актуальное для нас приготовить завтрак. Мы тут заболтались, а время тикает. Скоро час пройдет!

– Ничего, я мигом все сделаю! – сказала Фантик. – Думаю, надо зажарить большую яичницу на всех. Можно с колбасой или с банкой тушенки. Еще огурцы и помидоры порезать, заправить сметаной – вот вам и салат. Еще надо одну копченую рыбину разделать, а можно две. И чайник вскипятить. Вот, пожалуй, и все. Ну, хлеб, масло – это само собой понятно.

И мы взялись за дело. Фантик жарила яичницу, Ванька кромсал огурцы и помидоры для салата, скидывая нарезанное в большую эмалированную миску, а я разделывал и чистил копченую рыбу, складывая её филейные кусочки, без кожи и костей, в другую эмалированную миску. Драгоценные украшения Фантик при этом снимать не стала.

– А я все о кукле думаю, – вернулся к теме мой неугомонный братец, нож в его руке замер над очередным помидором. – Этим типам кукла нужна, факт. Видите, они не боятся человека убить. И сам говоришь, у того, которого ты видел, морда злобная и противная. Уголовники они, в лагерях побывавшие, это по всему выходит. И в лагерях они узнали тайну людей, сидевших давным-давно в той же зоне. Вот и кинулись добывать сокровища!

– Ну, хватанул! – сказал я. – Во-первых, если владельцев дома с куклой и арестовали, то это было не просто давным-давно, а шестьдесят лет назад! Ну, может, без малого шестьдесят, неважно! Откуда каким-то нынешним уголовникам было узнать старую-престарую тайну? И, во-вторых, если бы им нужна была кукла, они бы её уже забрали! Ведь, когда мы прибыли на место, они уже были там и плавали вокруг! То есть, куклу они почти наверняка видели – и, если б им кукла была нужна, она бы уже исчезла, когда Сергей с Аликом заплыли в тот дом. К тому же, если бы им была нужна кукла, они бы не продолжали там плавать и сегодня, и совсем в другом районе города. Они бы уже делали ноги, с этой куклой и её содержимым! И потом, если они не стали стрелять в Сергея и Алика, когда те вплотную приблизились к кукле, то почему они стали стрелять в меня? Почему появление человека в этом погребе всполошило их намного больше, чем появление людей в доме с куклой? Нет, они искали драгоценности, которые достались нам!

– Ну а как ты объяснишь, что какие-то уголовники узнали тайну драгоценностей, спрятанных не шестьдесят лет назад, а две или три сотни лет назад? – вопросил мой братец, опять принимаясь резать помидор.

– Я бы мог придумать любые хорошие объяснения, но я не хочу ничего придумывать! – ответил я. – Я надеюсь найти ответ на эту загадку. Может, в музее затопленных земель, может, в каких-нибудь книжках с легендами этой области. Если они нашли зацепку, то и мы найдем!.. Лучше открой мне иллюминатор.

Ванька открыл мне иллюминатор, я выкинул в него рыбные очистки – на очистки сразу слетелись чайки – и, высунувшись, прополоскал руки: до воды вполне можно было дотянуться. Опустив пальцы в воду, я ощутил, с какой хорошей скоростью идет яхта: вода так и закипела, так и забурлила между пальцами, а руки потянуло так, будто это водяной пытался меня утащить.

– Хорошо идем, – сказал я, втянув голову и плечи назад в каюту и закрывая иллюминатор. – Красота! И, похоже, все у нас готово.

– Все готово, – подтвердила Фантик. – Можно звать телевизионщиков завтракать.

– Пошел звать! – сказал Ванька. – Я сам проголодался, пока готовил.

И он помчался на палубу, стуча по деревянным ступенькам подошвами своих сандалий.

Телевизионщики не заставили себя ждать. Павел и Алик спустились вниз, а Сергей, по жребию, остался на палубе, и Фантик отволокла ему завтрак туда.

– Замечательно! – сказал Павел, потирая руки. – Только сейчас я понял, как проголодался! Давайте наляжем!

И мы дружно «налегли».

Когда мы подзаправились и допивали чай, я спросил:

– И все-таки, что мы будем делать, когда придем в город? Отправимся в милицию?

Телевизионщики переглянулись.

– Мы как раз это обсуждали, – сказал Алик. – Похоже, без милиции не обойтись, но… Но есть тут свои сложности.

– Какие? – сразу спросила Фантик.

– Главная сложность, – Алик вздохнул, – это Степанов. Смотрите, что получается. По закону, мы должны сдать клад государству и получить двадцать пять процентов его стоимости, после оценки клада экспертами. Но ведь в договоре со Степановым не сказано, что мы делим полагающиеся нам двадцать пять процентов, которые к тому же будут выданы по государственной оценке, а не по аукционной, например. В договоре сказано, что мы просто «делим клад» – понимай, ВЕСЬ клад, и Степанов, конечно, будет настаивать именно на таком толковании. А иначе, получается, что каждый из нас недополучит семьдесят пять процентов своей доли. Мы, допустим, смиримся с этим, но смирится ли Степанов? Мы так поняли, мужик он крутой и хваткий. Если он заявит, что ему плевать, что мы там отдали государству, сами идиоты, что отдавали, а ему вынь и положь его полную долю в долларовом эквиваленте – мы с ним за всю жизнь не рассчитаемся! И даже за семь жизней, подари нам их кто. Тут скорей можно и одну-единственную потерять, потому что, когда о таких колоссальных ценностях речь идет, люди звереют.

Павел кивнул.

– Если Степанов узнает, какие суммы проплыли мимо его рук, он запросто может на нас «наехать». По нему видно, что он из таких.

– Это я виновата, – вздохнула Фантик. – Не надо мне было выскакивать насчет этого договора о найденном кладе. Но я ведь хотела как лучше…