Текст книги "Гать"

Автор книги: Алексей Болотников

Грустный мотивчик

На музыку Леонида Смотрова

 
Солнышко, подсолнушек, околица села.
Кружится-куражится, хмелеет голова.
Томные, сердечные, амурные дела.
Гошкина гармошечка, тувушка-тува…
 
 
Хаханьки да хиханьки! И-их, кадрильный лад!
Звонкие частушечки и чечетки чак.
Пальчики, ладошечки, шелковый обшлаг…
Валечка… Валюшечка… Тает шоколад.
 
 
Шустренький парнишечка. Шейх Али-Баба!
Гошкина гармошечка – не гошкина беда.
Валечка-Валюшечка… Закушена губа.
Смятая, неспелая, хмельная лебеда.
 
 
Солнышко, подсолнушек, околица села.
Поцелуй – не ссадина. Но сажа – не бела.
Девица – не девица и не побыла…
Валечка… Валюшечка… Такие вот дела.
 

Окрошка

На музыку Анатолия Прохорова

 
Как готовила окрошку с утреца.
Покрошила – от яйца до огурца.
Посолила, не забыла лук покласть,
И отправилась в подполие по квас.
 
 
А в подполье!.. А в подполье – домовой!
Домогается, клянется, что вдовой…
Не до квасу… не до квасу… не до ква…
Видно, долго по девице тосковал.
 
 
Как готовила окрошку ввечеру.
Сняв с яйца и огурца их кожуру,
Покрошила. Не забывши про напасть,
Покрестилась и – в подполие, по квас…
 
 
А когда уже ложиться стала спать,
Вдруг задумала окрошки похлебать.
А в окрошке – две картошки. Две, как раз.
А в подполии к картошке этой… квас.
 
 
Прожила хорошей жизни полосу
На окрошке да на подпольном квасу.
Вдруг закончился картофельный запас
И в подполии остался только квас…
 
 
И однажды в не привидевшийся час
Вдруг закончился подпольный этот квас…
А без квасу не явился домовой.
И осталась недоквашенной вдовой.
 
 
А в другом уже подполье домовой
Домогается, наверное, к другой…
И мораль у этой басни такова:
Не ленитесь, девки, чаще ставьте квас!
 

Философская песня

На музыку Саши Холкина

 
Все в этом мире – и мы, и листва… —
Созданы жить в гармоничном согласье.
Но, нарушая закон естества,
Род наш людской обречен на несчастье.
 
 
Вообразите планету
Без травы, без цветов.
Каменные реки,
Океаны песков…
Рубка елей, берез —
Как сожженье мостов.
Ну, а там, за мостом —
Наш отеческий кров…
 
 
Злоба и глупость пророчат беду.
Зависть неистово жаждет отмщенья.
Совесть – одна! – в покаянном бреду
Молит за душ – согрешивших – спасенье.
 

Милая

На музыку Саши Холкина

 
Милая, будь моим солнечным светом.
Милая, только б восход поспешил.
Утром я стану восточным поэтом
И опишу лучезарность вершин.
 
 
Милая, будь мне полуденной тенью,
Милая, пылкость мою освежи.
Тотчас же буду учиться я пенью,
Чтобы воспеть две влюбленных души.
 
 
Милая, будь мне закатной зарницей,
Милая, только уснуть не спеши.
Будем с тобою друг другу мы сниться
Где-нибудь там, в поднебесной глуши.
 

Осень в городе

 
Вот повесть – в степях.
Повествующий ветер
Летит с тетивы ковыля.
Вот город – в стихах.
Поэтический вечер:
Тополевый трепет белья.
Вот парки… Вот парни,
Блудящие девок
Листвою опальной березы.
Вот запахи прели
И пряного хлеба,
Дурманяще рвущие ноздри.
А осень – не возраст фруктового сада.
«Во вторник начался сентябрь»…
Пора уезжать. И пора листопада.
Прими нас, кочующий табор.
На мокрые площади
Медные лошади
Поданы, вожжи струя…
Не званы не прошены,
Мы ждем тебя, Господи.
Да сбудется воля твоя…
В безмолвии пляшут
Бегущие тени
Толпы восковых облаков.
Луч солнца, пропавший
Как настроение,
Оплавит железы оков.
А музыка! Муза Эпохи Покрассов…
И песня застойных годов!
«Засиделась одна…» —
У отдушины класса.
«Неужели тропинку
Ты ко мне не найдешь?»
……………………………………
 
 
Когда это было?
В сочельник иль святки…
Гадание на Рождество.
Ах, ты не забыла…
Влюбленность! И сваты…
И кровное с веком родство.
 

Свадебная

Бардовская песня

 
Шампанское – в правой.
Лукавая Янка…
Мне странно,
Хмельно мне и лестно.
Мы пара,
Мы пара для белого танца.
Меня пригласила невеста.
И танец, и буря
В бокале с шампанским,
И зависть, и злость на партнершу.
Ты шепчешь: «Я дура,
Какая ж я дура!
Того ли я выбрала Лешку?»
 
 
Ах, Яна-Яна-Янка,
Не приставай так явно.
Свой тайный помысел открой.
Мне льстит твое вниманье,
Но не дразни желанья
Воображения игрой…
 
 
На счастье!.. И об пол
Бокалом с шампанским.
Чужую невесту легонько
Пронес через толпы
Гостей загулявших,
Слегка изумленных вдогонку.
Жених, ты прохлопал!
Не пара ты Янке!
Ну, что ж ты не крикнешь нам: «Горько!»?
Как сорванной пробкой —
Пощечина дядьке.
Ах, дура ж ты, Янка, и… только.
 
 
– Ах, Яна-Яна-Янка,
Не приставай так явно.
Свой тайный помысел открой.
Мне льстит твое вниманье,
Но не дразни желанья
Воображения игрой…
 
 
Эй, дружка, повторно
Для белого танца
Поставь аргентинское танго.
Какая нелепость,
Какая досада:
Меня игнорирует Янка.
И гости меж нами
Встают, как цунами,
Тесня меня до горизонта.
А Янка лукавит
Косыми глазами,
А я все кричу, словно зомби:
 
 
– Ах, Яна-Яна-Янка,
Не приставай так явно.
Свой тайный помысел открой.
Мне льстит твое вниманье,
Но не дразни желанья
Воображения игрой…
 

Свадебная-2

Бардовская песня

 
Люблю тебя, свадьба! Ай, чувство какое…
Как будто пора женихаться,
Оставить свое словоблудье в покое
И к девкам в покои забраться,
 
 
И… и в сеновале льняные кудели
На палец, шутя, навивать и…
Свадебной деве – любаве и паве —
Запудрить мозги на закате!
Люблю эти свадьбы: широкие жесты
И шумные шорохи шелка,
И чуткое чувство таинственной мессы,
И бурную брань кривотолка.
 
 
Люблю разговоры, горячие песни,
Такие, чтоб сердце хмелело,
А певчие хоры зашлись, словно в раже,
Душа бы покинула тело!..
 
 
Душа б не покинула тело…
 
 
Но хватит об этом! Уж хочется плакать,
Прильнув к нашей свадебной паре.
И хочется выпить со всем белым светом,
Рука уже проситься к таре.
И – слава-те, богу, – закуски готовы,
Стихи – как лимонная долька!
Пою мою оду супругам готовым.
Итак, дорогие, мне горько!
 

Маруся, Маша, Марья

На музыку Саши Холкина

 
Постой. Не спеши. Поворкуем.
Про жизнь и любовь потолкуем.
Коснемся друг друга – и током
Внезапно сразит нас истома.
Маруся, Маша, Марья,
Давай закроем ставни…
И пусть поет гитара
Про обнаженье тайны.
 
 
Луч закатный над изголовьем,
Словно меч, разделить нас не в силах.
Мы так жадно друг друга ловим,
Словно нежность вскипела в жилах.
Маруся, Маша, Марья,
Давай закроем ставни…
И пусть поет гитара
Про обнаженье тайны.
 
 
Любить – значит, выбрать разлуку —
Яд забвенья до будущей ночи.
Шепни. Я воскресну по звуку
Камертоном певучим. А впрочем…
Маруся, Маша, Марья,
Давай закроем ставни…
И пусть поет гитара
Про обнаженье тайны.
 

Ветер с моря

На музыку Саши Холкина

 
Ветер с моря – свежий ветер
С пенною волной.
В брызгах волн тебя заметил,
Лунный всадник мой.
Море шумело, билось,
И рокотал прибой.
Случилось!.. А что случилось?
Встретились с тобой.
 
 
В этот теплый летний вечер
Буду с тобой. Только с тобой одной!
Лунный всадник, о нашей встрече
Знает лишь бриз да уходящий зной, зной, зной…
 
 
Млечный Путь зовет, ты помнишь,
Лунный всадник мой?
Увези меня за полночь
Сонного домой.
Море шумело, билось,
И рокотал прибой.
Случилось!.. А что случилось?
Встретились с тобой.
 
 
Упаду в пути, а лучше
Под своей звездой.
Лунный всадник неразлучный,
Где же наш постой?
Море шумело, билось,
И рокотал прибой.
Случилось!.. А что случилось?
Встретились с тобой.
 

Лазурная песня

На музыку Анатолия Прохорова

 
Не знаю, не помню,
За что меня ангел пометил:
Шутя, начертал на лице восхищения знак.
На пепельном небе
Я звезды внезапно заметил
И аквамарины собрал в акватории дна.
 
 
Кораллы, кораллы, кораллы
Созвездий на небе.
Кораллы, кораллы, кораллы
Коралловых рифов.
Я словно Кусто заблудился.
Но где бы я ни был —
Халиф я на час
И из самых счастливых халифов.
 
 
Я верю наивно
В слияние неба и моря.
Лазурь горизонта, как парусник, манит меня.
Лукавой русалкой
Богиня восхода Аврора
Выходит из пены морской при рождении дня.
Кораллы, кораллы, кораллы
Созвездий на небе.
Кораллы, кораллы, кораллы
Коралловых рифов.
Я словно Кусто заблудился.
Но где бы я ни был —
Халиф я на час
И из самых счастливых халифов.
 
 
Купается солнце
В лазоревом море восхода,
И день обнажается
Благопристойно вполне.
Не знаю, не помню,
За что не дает мне прохода
Небес синева, как русалка в лазурной волне.
 
 
Кораллы, кораллы, кораллы
Созвездий на небе.
Кораллы, кораллы, кораллы
Коралловых рифов.
Я, словно Кусто, заблудился.
Но где бы я ни был —
Халиф я на час
И из самых счастливых халифов.
 

Весна

На музыку Саши Холкина

 
Весна – как невест чрезвычайный съезд
На церемонии.
Царит целый мир с облаками небес
В нежной гармонии.
Весна – изо всех опьяняющих средств
Самое пьяное,
Дурманит своих прихожан и невест
Вербы дурманами.
 
 
Вербы свиданий и вербы любви,
Нежные вербы век…
Вновь распускаются вербы твои,
Мой дорогой человек.
 
 
Забавы любви нас дурачат вновь,
Вновь – обещания,
Что блудная в мир возвратиться любовь,
Необычайная.
И каждый, мне кажется, каждый из нас
Вновь обмануться рад,
Готов окунуться в который уж раз
В сиреневый маскарад.
 
 
Сирени свиданий, сирени любви,
Сирень твоих нежных век…
Вновь расцветают сирени твои,
Мой дорогой человек.
 

Островок любви

На музыку Саши Холкина

 
На город падают хрустальные снежинки…
Хрусталь засыплет дерева и тротуары.
А я боюсь, что твои теплые слезинки
Расстроят тихий звук моей гитары.
 
 
Сверкает мир хрустальною порошей.
Скамейки, скверы, сумасшедшие рекламы
И звездочки в глазах моей хорошей,
И слов ее обиженные гаммы…
 
 
Где-то… на Млечном пути
Есть островок любви…
Островок любви…
Островок любви
Среди зимней стужи…
 

 
Замри, хрусталь, замри над городами.
Вьюга Млечного Пути волнует души…
Один кристалл моей прекрасной даме —
Как островок любви средь зимней стужи.
 
 
Где-то… на Млечном Пути
Есть островок любви…
Островок любви…
Островок любви
Среди зимней стужи…
 

Бардовская песня

Для супругов Бедненко

 
Я гостюю у Бедненков,
Фифти-фифти ром и баня.
У плиты колдуют девки:
Валя, Рая и Любаня,
 
 
Из трубы струится облак,
Из стаканов лезет пена,
В анекдотах соль, как в воблах,
Проступает откровенно.
 
 
Ах, Бедненки – не бедненьки,
Пес и кот живут на сене.
У Бедненков пахнут деньги
В феврале и в воскресенье.
 
 
А цветы – оранжерея!..
А ковры – сюжет Корана.
А и вобла, как ни странно,
Даже вобла здесь жирнее.
 
 
Ах, Бедненки – не богаты,
Нет скота и нету хлева.
У бедненковковской хаты
Нет лишь герба в виде лева.
Нет в системе Пал-секама
Связи с римским папой Пием…
Господа, какая драма!
Даже нет проблемы с пивом!
 
 
Ах, бувайте здоровеньки,
Говорю я вам, Бедненкам,
гостюю у Бедненки —
Примечайте: это к деньгам!
 

«А мой внук играет на аккордеоне…»

Тимуру Злобину

 
А мой внук играет на аккордеоне…
Ах, его величество… ах, аккордеон…
Душу вынимает… душу вынимает!
И сажает эту душу гордую на трон.
 
 
А ну-ка тронь, аккордеон, аккордом за живое.
Зажги нам зарево степи и позови нас в путь.
Легенду века расскажи про знамя полковое.
Акккорд… аккорд… Ещё аккорд
О жизни не забудь.
 
 
А мой внук играет «Лунную сонату».
Гимн из поднебесия извлекает внук.
Только не луна тут… только не луна тут…
Виноват Бетховен и волшебных клавиш звук.
 
 
А ну-ка тронь, аккордеон, аккордом за живое,
Зажги нам зарево степи и позови нас в путь,
Легенду века расскажи про знамя полковое.
Акккорд… аккорд… Ещё аккорд
О жизни не забудь.
 
 
А мой внук играет… как мой внук играет…
Божье вдохновение созидает он…
И не надо рая нам, и не надо рая,
Когда внук играет нам и – аккордеон.
 
 
А ну-ка тронь, аккордеон, аккордом за живое,
Зажги нам зарево степи и позови нас в путь,
Легенду века расскажи про знамя полковое.
Аккорд… аккорд… Ещё аккорд
О жизни не забудь.
 

Уверовав в вечное…

«Поэт – как лесоруб в лесоповале…»

 
Поэт – как лесоруб в лесоповале.
Валит стихов преображенный полк.
И женщины глядят из-под вуали
(уж лучше показали бы пупок).
 
 
Отчаявшись на тяжкий путь сонета,
Он в каждом шаге, как первопроходец:
То дрожь берет в преддверии рассвета,
То жажда гонит вычерпать колодец…
 
 
По свежей рифме в кровь изголодавшись,
Оскомину набив, греша глаголом,
Уже не королем – поэтом голым! —
На аутодафе выходит…
Страшно…
 
 
И вот уж стихослушатель разинул
Счастливый рот в веселом изумленье:
– Давай ещё!.. И не тяни резину!
– Да ты не зэк, ты – Герострат, ты… Ленин!
 
 
И – чувства, в кровь нахлынув, дух сковали
И лезут в душу, как веселые мартышки…
А женщины глядят из-под вуали,
Стыдясь внезапной неотступной вспышки.
 

«Все дурачат других и себя, одураченных…»

 
Все дурачат других и себя, одураченных,
Выставляют иронией на смех и смерть.
Всё осмеяно тонко, опошлено смачно…
Эй, сатир, ты смеши,
А смеяться – не сметь!
 

Сонет

 
Он изможденным выглядит, сонет,
Когда идет, печаль превозмогая.
Строка запнется, а за ней другая,
И вот уже лица на роже нет,
 
 
И вот улыбка киснет виновато,
А мысль смутится и замысловато
Плутает по катрену… А слова-то!..
А рифмы! Строфы рыхлые, как вата,
 
 
Слегка одушевляясь во терцетах,
Печаль преодолев, приободрятся,
И оживятся, и найдут в поэтах
И пафос, и возвышенность, и грации,
 
 
И воскресят на выходе сонета
Поэзию – приют цивилизации.
 

«Не припевая мед…»

 
Не припевая мед,
Не преломляя хлеб,
Газетной промышляя безделушкой,
Поэт не строит дот.
Обороняя свет,
Довольствуется слова славной пушкой.
А ну-ка, пли, сонет! Ядром строфа гудит.
Поэма – арсенала мирный атом.
Поэт не ест, не пьет,
Над фабулой сидит,
Хореем изъясняясь аки матом.
Прицеливаясь, бьет
Отточенной строкой!
Прости его, Господь, патриотичность…
Ах, он промазал?! Пьет?!
А чин ему… на кой?
 
 
Поэт плохой.
Но все равно он личность.
 

«Не тем любезен буду я народу…»

«…И тем любезен буду я народу…»

А. Пушкин

 
Не тем любезен буду я народу,
Что власть браню, ничтоже ни щадя,
Что в люди вывожу свою породу,
Но криком лишь… стихов на площадях!
 
 
Писал их, кровью пропитав и потом,
И шлифовал, как зернистый гранит,
И, словно пчелы липкий мед по сотам,
Закладывал в них яд и динамит.
 
 
Ах, этот яд любви новорожденной!..
Ах, динамит рождающихся чувств!..
Почасовой работой и поденной
Метался между ними и – мечусь…
 
 
По гулким площадям, по пьяным барам
Живых взрывал, а мертвых – воскрешал.
И тем любезен был певцам и бардам,
Что на партийных съездах не вещал.
 
 
А если был народу чем любезен,
Любезен был… да тем и интересен…
Как яд пчелиный – с острия строки,
Читать, читать, читать свои стихи.
 

Претензия к интернету

 
Мой брат, поэт, обуреваем делом:
Пегаса водружает на портал.
Перо – долой!.. (Оно затрепетало…
А как вчера гусиное скрипело!).
 
 
Как пело золоченое перо
Про брег морской и рыбку золотую! —
Рунет, ты интернИровал перо!
Насытил космос мёртвой чешуёю,
 
 
И в ранг поэта водрузил Балду!
Кого, скажи, на омут ставить Бесом?!
Рунет с Эвтерпой милой не в ладу,
И флудит-блудит, как Сусанин лесом.
 
 
О, не держи обиды, интернет.
За что на них, блаженных, обижаться?
С поэзии давно уж пуха нет
И нет резона за перо держаться.
 

«Я дерзок есть…»

Подруги милые! Покуда мир стоит,

Он держится на вашей нежной силе!

На хрупкие плеча кариатид

Когда-то небо эллины взвалили,

И женщины-столпы из века в век —

Не шелохнутся, держат мира своды…

Не в этом ли залог ТВОЕЙ свободы,

Земли хозяин, дерзкий имярек?!!!

Марина Саввиных

 
Я дерзок есть.
Но дерзостность мою…
Былинную… банальную, как терпкость…
Мою свободу с жадностью я пью
Не в вас ли, моя милая Эвтерпа?..
Эрато ли…
И, верно, Мельпомена…
На плечи свои хрупкие не вы ли
Подняли имяреков и взвалили,
Как ношу, дерзостно и вдохновенно?!.
 

«И страшно за поэзию, и стыдно…»

 
И страшно за поэзию, и стыдно.
В неистовой запашке огород.
На ниве слов усердствует народ.
Ботва растет! Ну, а плодов не видно.
 

«Стихи идут от искренности чувств…»

 
Стихи идут от искренности чувств,
Влюбленности внезапной иль тоски.
Я в мышеловке лжи, и я мечусь,
А жажда жить вгрызается в виски.
…Растет трава, неистовствуют злаки,
Цветет и пахнет луговой бурьян,
Но даже сбор пчелиный, горько-сладкий,
Не исцеляют плоть душевных ран…
 

«Денисы, Глебы, Германы… тут пишут…»

 
Денисы, Глебы, Германы… тут пишут.
Я не пишу, не пишется, увы.
Сижу в чалме, как сам индийский Кришна.
Проблема, блин: расстройство головы.
 
 
Расстроилась, наверно, из-за Геры.
Как он сказал… «Я истину нашел!»
И к Герману отсюда нету веры.
Пошел ты, Гера, на… куда ты шел.
 
 
Возможно из-за Глеба взрыв мигрени.
Он написал мне в блоге: «Идиот?»
И все из-за какой-то блогохрени,
Которую я лайкнул: «глебажжот».
 
 
И вот уж точно не из-за Дениса
Трещит моя больная голова.
Он отбыл в Киев праху поклониться
Какого-то Мыколы-сотника…
 

«Я, как и вы, сижу по вечерам…»

 
Я, как и вы, сижу по вечерам
В своей библиотечно-домной зале.
И «вчикиваю» в Word из-под пера
Цитаты для «Тесинской пасторали».
 

Спич друзьям

 
Столы, как положено, в полном ажуре.
Гуляющих ратников рать!..
Хочу я сказать вам… соображу ли?
Друзьям я без устали рад.
 
 
На бранное поле явилась дружина
Сражаться – ни шагу назад!
Померяться силою с бражкой-вражиной
И стойкость свою показать.
 
 
Дружиной мы бражничаем… аки вои.
Когда ещё встренемся в поле!
Друзья, не ленись в благородном загуле —
Зело разгуляться на воле.
 
 
За дружбу! За то, чтоб мы жили с любовью,
А также за наших сударынь!
Которые нас растревожили бровью…
Но прежде, конечно, как встари,
 
 
Поднимем заздравную полную чашу
За отчину милую нашу,
За душу её, достославную пашню,
Поднимем заздравное брашно!
 

«Обронила осень акварель…»

 
Обронила осень акварель
На палитры луга и небес.
Ай-да праздник, выкрасивший лес!
Ай-да гомон красок! Ай-да трель!..
 
 
Охру ли в закаты окунув,
Осинив ли заревом лазурь,
Запалила осень травы нив
И пожар пустила ввысь и ширь.
 

«Теперь мы ждем семнадцатого года…»

 
Теперь мы ждем семнадцатого года
И с ним – очередной Армаггедон.
Такие мы! (В семье не без урода.
У нас – не голова. У нас – дум дом.)
 
 
Наверно, встанут мертвые из гроба.
(Как вариант: совсем наоборот).
И – счастье православного народа,
Спаситель-бог – нас примет у ворот.
 
 
И нам отдаст… долги. И наставленья.
Сочтя грехи, по группам разберет.
Мы за дверями испытаем тленья…
(Как вариант: совсем наоборот).
 
 
Земля сойдет с орбиты восвояси,
Полярная Звезда сойдется с Марсом…
Грядут по всей Вселенной катавасии,
О, Хаос будет!..
Хаос бы удался,
 
 
Когда бы свечка в плошке не погасла,
А на орбите – бледная Луна,
Когда корабль бы не сбился с галса,
А стихоплет с ума не сбился б на…
 

«Мои друзья меня переживают…»

 
Мои друзья меня переживают.
Я умираю, к своему стыду.
То ли попойки со света сживают,
То ль новые попойки не блюду.
 
 
Друзья уходят день-деньской с поминок,
Как шаркуны с шикарных именин.
Я умираю пеплом из камина,
Я каменею. Стыну я. Аминь…
 
 
Пульсирует в ушах живучий хохот.
И гвалт грызет объедки со стола.
Скрипит в кровати спившаяся похоть
И стонет, будто  *лядью   умерла.
 
 
…Забрезжит утро. Тени оживают.
Сомнамбулами сонными с ранья
Друзья мои меня переживают.
Переживут! И снова ждут меня.
 

«Ах, соколики! Ой, девочки-соколки!..»

 
Ах, соколики! Ой, девочки-соколки!
Заходили через тын на брудершафт.
Солнце ссыпало последние осколки
В дыроватый медный мой ушат…
Развалилось, томное, в постели,
Слушает, как соколы трещат…
А соколки в смачном пышнотеле
Пропевают песни о вещах,
Растворимых в бражке и рассоле,
И витают – дымкой! – в небесах.
Лучше б уши мне зашили в школе!
Да печать бы, бляху, на губах…
 

«Свернул ботву холодный утренник…»

 
Свернул ботву холодный утренник.
Ах-охает деревня над рассадой,
А хиус-баловник в ведро проник
И форс-мажорит цинковой досадой.
Октябрь двуличен, словно ян и инь.
Сквозь солнце сеет дождик: чет и нечет.
Роняет ручка гаммы с мандолин,
Поёт пентюх, как будто бисер мечет.
 

Баллада о барде

 
Бард-от взял бедро,
Натянул струну.
Пощипал это средним пальцем.
Есть гитара! Но…
Бард ни тпру, ни ну…
Ну, не пёхом же телепаться?
Бард оглоблю взял,
Сунул в колесо,
Пропустил это между ног.
Есть повозка!.. Жаль,
На одно лицо.
А ведь мог же, скотина, мог!
Бард гитару взял,
Сунул за спину,
На оглоблю хозяйство склал.
Можно ехать!.. Но
Из баллад – одну,
Да и ту про лесоповал.
А хита-то – нет!
Стонет человек!
Да и жизнь пошла наповал.
Не созрел поэт.
Не фатален век.
Не случился рок-фестиваль.
Бард-от взял жену.
Это кто – кого?!.
Пощипал это средним пальцем.
Песня – ай-да-ну!
И мотив – ого!..
По утрам и то перепалка.
Бард оглоблю взял.
Сунул. Не пошло.
Пропустил словцо между губ.
Есть повозка – трал!
Сто потов сошло…
А ведь раньше мог, душегуб…
Бард гитару взял,
Сунул за спину.
На оглоблю плюнул ещё.
Можно ехать! Встал,
Обнял мал-малу,
Сопли взял на подол со щёк…
И – созрел поэт!
И очнулся век,
И тоску сразил наповал.
На весь белый свет
Громкий человек
Объявил-таки фестиваль!!!
 

«Тепсей на Потрошилиху запал…»

 
Тепсей на Потрошилиху запал….
Какой запал влюбленности и страсти!
Как будто север на юга попал,
Поплыл и растворился в нежном счастье.
– Тепсей, ты витязь, доблестей не счесть,
И, вероятно, чувственности тоже.
С горы спеша, не обронил бы честь:
У витязей нет ничего дороже.
 А ты уж, Потрошилиха, сама,
Испытывая нежное влеченье,
Того… ужо… не вожделяй ума,
Не подпадай под символов значенья»…
…А впрочем, в Потрошилихе Тепсей,
Возможно, и величие отыщет.
И фестиваль, взойдя на Енисей,
Свой южный облик здесь и возвеличит!
 

«Теперь живем мажорно: фестивали!..»

 
Теперь живем мажорно: фестивали!
– Здорово, барды!
– Выпьешь с нами, мэтр?..
Сойду с ума на пятый километр
И возвращусь, как правило, едва ли…
 
 
Тепсей и Тесь, этническое лето.
Теперь живем мажорно: фестивали…
И к пиву пристрастились, и щи варим,
А я при деле – в должности поэта.
 
 
Приукрашаю сценками сценарий.
«Любовь на пищеблоке», «Ссора в бане»,
Огинский. «Полонез» – на барабане.
А в перспективе – «Танцы-шманцы!» – баннер…