Текст книги "Гать"

Автор книги: Алексей Болотников

«Господин ученый секретарь…»

 
Господин ученый секретарь,
Генеральный, первый или прочий,
Что сказала партия той ночью,
Когда ей в лоб засветили фонарь?..
 

«Господин паталогоанатом…»

 
Господин паталогоанатом,
Исследован ли
Принцип механизма,
Как верили мы
В призрак коммунизма,
Что он явился нам
Вещественней, чем атом?..
 

«Как идол Перуна, языческого бога…»

 
Как идол Перуна, языческого бога,
Я деревянным глазом видел много.
Что вижу я христовыми глазами,
Наполненными скорбью и слезами?
 

«Я – подмастерье…»

 
Я – подмастерье,
Ремесла заика.
Во рту горчит
Негодованье крика.
Недомоганье мочи
И таланта
Коптит средь ночи,
Словно в полдень лампа.
Я – подмастерье,
Светотень искусства.
Оттеняю бликами безумства
Аз глупых фраз бессмысленных
Юрода
От гениального
Безмолвия
Народа.
 

«Из года в год короче…»

 
Из года в год короче
Прелюбодеев ночи,
Пристрастнее родни
Покаяний дни,
Настойчивей веленье
Преодоленья лени.
И цены исключений
Переоценены.
Из года в год теряю
Предощущенье рая.
Прощаю, невзирая
На то, что не прощен.
Всё глубже убежденье
Возможности паденья.
И грузом достижений
Не самообольщен.
Все чаще многоточие
Меняется вопросом:
Хлебом ли единым?..
Воин ли один?..
Хлеб предпочитаю всем деликатесам
…И прочие, и прочие
Достоинства седин.
 

«Ах, что вам пожелать, скупым и длинноносым?..»

 
Ах, что вам пожелать, скупым и длинноносым?
Везде свой нос совать и – не остаться с носом!
 

«Как же так, мой подзаборный брат…»

 
Как же так, мой подзаборный брат,
Обнаружились мы поутру в канаве?
Или канава – это символ врат,
Уводящих к неизбывной славе?
 

«Одного не понимаю я умом…»

 
Одного не понимаю я умом:
Кто дерзит мне там – во мне самом?
 

«Выйду ночью помочиться…»

«…народ, сидящий во тьме, увидел свет великой.

И сидящим в стране и тени смертной воссиял свет…»

(из Библии)

 
Выйду ночью помочиться:
Одинокий свет лучится
Средь космических систем —
Планетарный Вифлеем…
Красной нитью грешных тем
Божий облик часто снится.
То ли снится, то ли мнится
Иудейский Вифлеем?
Сны, мистерии, химеры…
Мнящим – мнимое.
А тем,
Кто блажен в исконной вере,
Воссияет Вифлеем!
 

«Осенняя погода на дворе…»

 
Осенняя погода на дворе
Вполне располагает выпить водки
И покопаться в старом словаре.
Данилов… был успешливый заводчик.
А сам-то пил? И тоже поутру?
И так же бил стеклянную посуду?
Словарь большой, но вот ни тпру ни ну…
А водка – собеседник, просто чудо!
 

«Скажи мне, милая, открыто…»

 
Скажи мне, милая, открыто:
Я далеко не идеал?
Всё то ж, по Пушкину, корыто
Сто крат на новое менял?
Перо в перинах – на соломы,
А шампанских пены – на пивка?
И у боярские хоромы
Челом не вышиб потолка.
Ну, словом, ни ума ни чести?
Но вот, изволь, моя стрела:
Скажи мне, милая, без лести:
А ты мне Лебедью была?
 

«Ну, посидели пару раз…»

 
Ну, посидели пару раз,
Погорячились парой фраз,
Попарились на пару…
Ну, посмотрели порнофильм
Про смоковницу из Афин.
Позарились на пару
Смазливых крепких ягодиц.
На торс – от бедер до ресниц —
На фартук и тиару.
Поговорили об ином
О том, о сем. А заодно
Поспорили по факту:
Что содержание без форм —
Не жизнь, а только марафон
И спринт к инфаркту.
Ну, оценили кто и что…
А кто и что?
Да дед Пихто! И Баба-Ежка…
И кончен бал, как коммунизм.
И разошлись туда, где жизнь
Вопит, как неотложка.
 

Экспромт

 
Вот и вышел, знать, стыд и срам имать…
Голова болит о живом.
Хорошо мне знать,
Что не знает мать,
Каково в России живем…
Moй партийный брат —
В пиджаке бостон.
Он танцует в баре чарльстон.
Ах, какой танцор, ах, какой пиджак…
Мне и пуговиц не вертеть на нем.
Каково мне знать,
Что мой друг – мой враг,
А джентльменский клуб – гастроном?
Вот и вышел, знать,
Бит и отстранен,
На последний в жизни парад.
 

«Души уже нет…»

 
Души уже нет.
Жизни гул схоронив,
Канула в лету молва.
Диких степей, редколесий и нив
Чахнет трава-мурава.
 

«Декабрь лютует на исходе!..»

 
Декабрь лютует на исходе!
Замерзла крынка на колу.
И даже мысль о новом годе,
Увы, замерзла… Под полу
Сквозит студеная поземка
Озябшей матушки-зимы.
И нежный трепет от земли —
Как наркотическая ломка,
Трясет и душу, и мослы.
О, боги будущих циклонов,
О, вьюг рождественских послы,
Примите дань моих поклонов.
Вопя с Егорьевской часовни
(часовня в помыслах моих)
И в небеса вонзая стоны,
Я не псалом читаю – стих
О том, что злой декабрь лютует,
Замерзла крынка на колу.
Но Рождество – как аллилуйя —
Вот-вот завьюжит по селу!
 

«Век спустя, войдя на миг…»

 
Век спустя, войдя на миг
Под тень собора,
Приходите.
Хватит киснуть. Жен – с собою.
Восхожденье совершим
На пляж гурьбою,
Наконец-то, помолчим
Под шум прибоя.
Захватите – будет кстати – и гармошку.
Вспомним нашу дорогую
Деревеньку.
Надя снова нам прочтет про бабку-ёжку…
Так и новый век освоим
Помаленьку.
 

«Подснежник – первый гвоздь весны! …»

 
Подснежник – первый гвоздь весны! —
Проколет наст.
Вот так и жизнь из глубины
Проснется в нас.
 

Песни души

Сеньорита Сентябрина

Песня для гитариста Раиса Басырова

 
На ладонях сентября
Ты подарена березовому лесу,
И с фатой из серебра
Поразительно похожа на невесту.
 
 
Припев:
А венчальные плечи опечалились.
– Сеньорита Сентябрина! – я кричу. —
Этой осенью вы счастливы?
И ты тихо наклоняешься к плечу.
 
 
Гости едут впопыхах,
Вина пьют, как заколдованные росы,
А на свадебных столах
Продают уж твои бронзовые косы.
 
 
Припев:
Кучевые облака,
Словно лебеди, заснувшие в полете,
Приплывут издалека
И обронят белый пух на пестром свете.
 
 
Припев:
Стаей серых журавлей
Закружится наше счастье над полями.
Ты мне скажешь: « Не жалей!» —
И умчишься в облака, за журавлями.
 
 
Припев:
А венчальные плечи опечалились. —
Сеньорита Сентябрина, – я кричу. —
Этой осенью вы счастливы?
Вместе с вами улететь хочу!
 

Песня однокашнице

 
У тайги нет твоих примет.
Ах, тайга как тайга.
Край пропащий. А впрочем, нет.
Мне тайга дорога.
Здесь кедровые пагоды,
Тополевый пожар.
Здесь пунцовые ягоды
Твоих глаз – твоих чар.
Вороха твоих писем мне
Не прошли перевал.
Ты могла бы вполне… вполне…
Я ж тебя целовал.
Я тебя целовал во сне.
Извини, коли что…
Ах, Елена Шаракшанэ,
Ах, мой маленький той.
 

Лена Николаева

Бардовская песня

 
Лена Николаева, солнышко июльское,
Разнотравный сенокос, первый медогон…
Пахнет сено пряное водкой старорусскою,
Запах жалит жалом ос и – шиповником.
 
 
Лена Николаева, детские сандалии
Босы ноги отпустив, виснут на суку.
Чьи-то руки-обручи стиснуты на талии,
Поцелуй вишневых слив сорван на скаку.
 
 
Скачут годы конные нашей эры, кажется,
Наступает по утрам сладкой муки стон.
Попирая спаленки доски подоконные,
Беспричинно – по делам – ходит фараон.
 
 
Лена Николаева, Нефертити Юрьевна!
Глаз лазурная финифть принахмурена…
Женихи и хахали городка подлунного
Умудряются финтить, инфантильные!
 
 
Лена Николаева,
Пахнет сено пряное,
Поцелуй вишневых слив,
Сладкой муки стон…
 

Романс

«О, я хочу безумно жить»

А. Блок

 
О, я хотел бы вольно жить!
Бездумно женщину кружить,
Безумным верить небылицам,
Во всем на случай положиться.
Умру в желаниях моих,
Когда без хитростей известных,
Мне не исправить мест окрестных
И правил жизни не простых…
Я принужден наукой светской
И веком с рабской хитрецой
Под театральною улыбкой
Скрывать фатальное лицо,
А в миражи, а в кутежи —
Обеспокоенную совесть.
…А что печальнее, чем повесть
Закрепощенности души?..
И не откупишься мечтой
Или тоской, монетой сорной,
И время вычислить – за что
Меня осудит век мой вздорный.
И приговор – а-ля премьера! —
Не Колыма, не полынья,
А исключительная мера
Неистощимого вранья.
 

Романс

 
Я у женщин в долгу.
Я алмаз из породы не высек.
Слов безумный букет
Я не каждой из них подносил.
В суматошном бегу
Не проник в откровенья записок,
Ради самых святых
Не сносил головы, не сносил.
Милый женский народ!
Не велите казнить раньше срока.
Не спешите изгнать,
Не вините в бесчестье и лжи.
Солнце всходит в саду…
Вспыхнет сердце в мгновение ока,
Наши души сольются
И станут, как вишни, свежи.
Я у женщин в долгу.
Не сторонник долгов и оброка
Продолжаю искать
Драгоценные камни любви.
Верю я, видит бог,
В этой жизни не так уж все плохо.
И любовь возвратится,
Вернется на круги свои.
 

Романс

 
…Так произвел захороненье
Останков юности моей.
Земля им пухом, а деревня,
Увы, надгробьем из камней.
 
 
Земля вам пухом, наслажденья
От юной глупости и грез…
И страсть. И нежность. И паденья.
И тайны белые берез…
 
 
Прощайте, жизни увлеченья:
Блюз соблазнительных речей
И танго томные влеченья,
И тайны темные ночей.
 

Столица нашей родины
Песня

 
Есть такая столица – Минусинск.
Есть страна-аркадия – Россия.
Ставлю лапти против мокасин:
Есть в Сибири сказочная сила.
Ах, сказка – зима.
Ах, присказка – лето.
Бахвалится кума
И про то, и про это…
 
 
Есть в столице родины моей
Малая артерия – Протока.
Поделился щедро Енисей
Беловодьем горного истока.
Ах, сказка – зима.
Ах, присказка – лето.
Бахвалится кума
И про то, и про это…
 
 
Поделился Западный Саян,
Поделился брат его – Восточный.
И Кузнецкий Алатау-стан —
Плодородной минеральной почвой.
Ах, сказка – зима.
Ах, присказка – лето.
Бахвалится кума
И про то, и про это…
Расцветают аркадии сады,
Черемошник щурится от снега,
Заливается щегол на все лады.
Песенной души моей коллега.
Ах, сказка – зима.
Ах, присказка – лето.
Бахвалится кума
И про то, и про это…
 
 
Есть такое местечко – Минусинск
В азиатской полосе России!
Ставлю лапти против мокасин:
Нет другой такой земли красивой!
Ах, сказка – зима.
Ах, присказка – лето.
Бахвалится кума
Даже песнею этой.
 

Юбилейная песня

На музыку Анатолия Прохорова

 
Мой друг сегодня гармоничен.
Открыв года на пятьдесят,
Он взрывчат, сдержан, ироничен,
Горласт, как шумный детский сад.
 
 
Рванет – от края и до края —
«голяшку», вспомнит из баллад:
Вот мчится тройка удалая!..
«Ямщик»… «Бродяга»… «Хас-Булат»…
 
 
Он пьет, пьянеет, не теряя
Лица значительный фасад.
Он выбирает вместо рая
Ещё – вторые – пятьдесят!
 
 
Короче, друг мой гармоничен.
Как идеал – от сих до сих —
Он высвечен коротким спичем.
Чтоб быть отличным… от других.
 

Песня для Любаши Терентьевой

На музыку Анатолия Прохорова

 
Расскажет осинник о чем-то осеннем…
Расскажет… возможно, споет:
«В поселке Подсинем под куполом синим
Подсинская Леди живет…».
Гуляет по паркам, на пару с метелью
Гуляет… возможно, метет.
С февральским азартом, с загадочной целью
Снега завихряет и вьет.
Вперед! – от сугробов, узорчатых окон
В весенний щемящий край,
Хмелея любовью, березовым соком
Пьет заколдованный рай.
Подсинская Леди, возможно, миледи,
Возможно, милее и нет…
В созвездии Леды в палладивом пледе
Парит средь мятежных планет.
Нептун и Юпитер – её покровители,
Пажи и… парад планет,
Возможно, завидовал каждый, кто видел
Её отраженный свет.
Расскажет осинник о чем-то весеннем,
Расскажет… возможно, споет:
«В поселке Подсинем под куполом синим
Подсинская Леди живет…»
 

Пока…

Бардовская песня

 
Пока в телах, пластичных словно глина,
Она и не стыдлива, и невинна,
Пока она чутка, как Магдалина,
Пусть будет ваше ложе неделимо.
 
 
Пока вам шелком – ощущенье кожи,
И в сердце кипяток адреналина,
Пока есть та, что жадно жаждет то же —
Пусть будет ваше ложе неделимо.
 
 
Пока нет меры в измеренье счастья
И таинства любви пока интимны,
Для хмельных ласк весь день и ежечасно
Пусть будет ваше ложе неделимо.
 

Мишке Середину

Бардовская песня

 
Наше эхо, заикавшееся слишком,
Перекат ли – шум поэзии высокой! —
Я боюсь тебе напомнить, друг мой Мишка,
Прикоснуться и порезаться осокой…
Я боюсь тебе напомнить дорогое:
Тесь, соломенное солнце золотое,
Заливные запроточные покосы,
Зимы снежные: сугробы и заносы.
Я бы рад тебе напомнить бор тесинский
На восходе – как нефритовое с алым,
На закате – малахитовое с синим…
Да боюсь, что все уже отполыхало.
Затуманились забвения покровом
Краски детства. Какова теперь цена им?
Танцы в клубе с первобытным рок-н-роллом
Были, Мишка, только будто бы не с нами.
Неужели в склеротичных арсеналах
Не осталось красок ярких? Не осталось
Свежескошенного сена в сеновалах?..
Голубей на сводах церкви? Старость?..
Нет уж эха, заикавшегося слишком.
Хомуты, в конце концов, совсем украли.
Я боюсь тебе напомнить, друг мой Мишка,
Но, однако, на закате – не пора ли?
 

Валерию Мужайло

Бардовская песня

 
Когда я был юным – я был гениален,
Во мне бушевала мечта.
Я мир озирал с деревенских завален.
Была королевой мне та,
Единственная в Теребиловке, краля:
Литая, как соболь, коса…
И друг мой – из детства, из сельского рая —
Звал фотографироваться.
Он фотографировал нас на опушке,
И – чтобы гитара… тра-ля…
И чтоб на затылке два пальца, как ушки,
И чтобы та краля… была.
А главное, чтобы сплоченной ватагой
Нас запечатлеть на века,
Тесинский фотограф с душой и отвагой
Нас целил… с азартом стрелка!
Вот мы у пещеры, а вот среди сосен,
Вот – с новой афишей кино.
Вот щелкнул он лето, а может быть, осень…
Должно быть, зима уж давно.
Не знаю, что с нами сейчас происходит.
Какое-то желтое знамя.
Какая-то качка, как на пароходе.
Какая эпоха – не знаю…
Когда я был юным – я не был, как Сталин,
Известен подвижничьим делом.
Фотограф! Ты был… был зело гениален
В искусстве своем черно-белом.
 

Гимн краеведческого фестиваля

Музыка В. Болотниковой

 
Путь-дорога домой – кровеносная вена,
А родительский дом – это сердце земли.
Возвращайся домой, опустись на колено
И гордыню свою, и свой пульс усмири.
 
 
Припев:
Односельчанка – весточка из детства,
Односельчанин – первый зов любви,
Не забывай восходов чародейство
И колдовство закатов у Тубы.
 
 
Хорошо б нам с тобой на купальное лето
Убежать в нашу Тесь от мирской суеты,
Разузнать обо всех, разослать им приветы
И спросить – не забыть – ну, а как же, мол, ты?..
 
 
Припев:
Посидим у плетня, вспоминая гармошку,
Крестик улиц родных и все те же дома…
Ну а хочешь, давай по чуть-чуть, понемножку,
Попоем про деревню, про школу, про мам?..
 
 
Припев:
Односельчанка – весточка из детства,
Односельчанин – первый зов любви,
Не забывай восходов чародейство
И колдовство закатов у Тубы.
 

Песня сына

Бардовская песня

 
Эй, тусовка, заторчала, блин!..
Коза ностра, биржа и реклама.
Ну, еще немножечко тусовка —
Это дым… Дым фимиама.
 
 
Мы дети кулуаров и толпы.
Наши нравы – Цой и мотоциклы.
Ну, еще немножко любим девочек и дым,
Дым коромыслом!
 
 
Мы сегодня в завтра не глядим,
Бизнеса не знавшие иваны,
Знавшие немножечко, что бизнес – это дым,
Дым марихуаны.
 
 
Ныне – присно горе от ума.
Божий мир не без родимых пятен.
Но по-прежнему, по-прежнему
Отечества нам дым
Горек и приятен!
 

Визитная песня «Енисеюшко»

 
Тари-тари-тари-тари,
Судари, сударыни!
Сени-сени-сени-сени,
«Енисеюшко» на сцене!
 
 
Ду-да, ду-да, ду-да-ри,
Сударыни, судари!
Ай-дари-дари-дари
Тароватые дары.
 
 
Вам от крепкого мороза —
Пунцовеющая Роза!
Вам от пагубных снегов —
Шуба беличьих мехов!
 
 
От Саяна-яна-яна —
Запах пряного бурьяна!
От Сибири-бири-бири
Низко кланяться просили!
 
 
И наш хор – тебе, Расея,
От красавца Енисея!
 

Бардовская песня

 
Понимаешь, удивительное – рядом!
Чудеса нас окружают, чудеса…
Чудеса идут торжественным парадом,
Как Летучего Голландца паруса.
Чудесно просыпаться,
Чудесно выпить кофе,
Чудесно прокатиться в чудесный Абакан.
Чудесного чудесней —
Своей любимой профиль
Воображать по мирно бредущим облакам.
 
 
Чудесно жить в России,
Чудесно быть мужчиной,
Чудесно дом построить в отеческом краю.
Чудесного чудесней березы и осины
Воспринимать, как будто находишься в раю.
 
 
Чудесно сомневаться,
Чудесно верить в дружбу,
Чудесно доверяться теплу чужих ладош.
Чудесного чудесней, когда ты сам, мой милый,
Среди чудес известных кудесником слывешь.
 
 
Понимаешь, удивительное – рядом!
Чудеса нас окружают, чудеса…
Чудеса идут торжественным парадом,
Как Летучего Голландца паруса.
 

Спич к Нику Бородину

 
Простолюдин и господин,
Без тостов и патетик
Возьмем стаканы,
Воздадим всем истинам на свете!
 
 
Ах, бородатый Бородин! Иди сюда, дружище,
Возьми гитару. Посидим и истины поищем.
И бородатый Бородин в прообразе Иисуса
Идет со сцены, не один идет – несет искусство.
 
 
Ах, борода! Ах, Бородин! Сними венец терновый,
Сними с лица печальный грим. И фрак с плеча не новый.
Договорим… Ах, извини, к столу подсуетимся.
«Все жомини, да жомини…». В борделях не постимся.
 
 
Вечор, ты помнишь, Бородин, патетику в октаве
Коммунистический годин: «…о добрести, о славе»…?
Несли со сцены молодым, что «…будет людям счастье»,
Что вот построим Машхимдым… И по колхозной части…
 
 
На Марсе, – помнишь, Бородин? – мы яблони сажали!
«Мечтать не вредно, господа!» – сквозило со скрижали.
Мечтать о плотском и святом, петь в некотором роде
Мечту заглавную, фантом о том, что призрак бродит
 
 
Без головы или без ног, занюхан иль залапан…
Но он явился нам – легко! Вещественней, чем атом…
Он к каждой нынешней семье, как крыса, подселился:
И в старом облике возник – подпольщиком явился!
 
 
Мы так скулили о себе в скабрезном анекдоте
И в грустных повестях «Любэ», и в сказках о Федоте-
Стрельце, удалом молодце, прообразце народа,
Что вдруг открылось нам в конце, что – сукиного рода…
 
 
Мы снова вышли, как один, и – видишь! – в Новом Свете…
Ну, а теперь? А, Бородин?.. Какие песни пети?
Заря, как кровь на рукаве, алеет на рассвете.
Шуршит молва в сухой траве. И гул глухой. И ветер…
 
 
Эй, господин, простолюдин,
Без тостов и патетик,
Возьмем стаканы, воздадим
Всем истинам на свете!
 

Песня угонщика

 
Мой папа – Константин,
А я Константинополь
Не то, чтоб не любил,
Не знал его совсем.
Мы в Турцию летим!
Я полтайги протопал
И золото намыл.
Уеду насовсем.
Мой папа Константин
Борисович. В ОВИРе
Не верили, что «…Я
Турецко-подданный…»
Мы в Турцию летим!
Я жил бы в ИзраИле,
Но – пошлый ритуал калечить органы…
Мой папа Константин
Не петрил в конъюнктуре.
Ни Берлином, ни Римом
Не бредил, пацаны.
Мы в Турцию летим!
Пойду к паше, в натуре,
Обзаведусь гаремом.
Жид необрезанный.
Мой папа Константин,
А я сын Константина.
И сын я, так и быть,
Той самой матери…
Мы в Турцию летим!
Эй, командир, скотина,
Не вздумай посадить нас
Где-нибудь в Твери!
 

Песня жениха

На музыку Саши Холкина

 
Выезжал на белом коне,
В терема сватов засылал.
А, ну выбирайте по мне,
Чтобы увидал – запылал!
 
 
Чур, не крива, чур, не квашня.
Чай, не засиделась поди…
Эй, держите, парни, меня,
Поперед бегут сапоги.
 
 
Анна, будь моей женою,
Не держись за терема.
Анна, пропадешь за мною…
Пропадешь и без меня.
 
 
Ах, рубаха вся в петухах,
И в кулачных битвах удал.
Да такого б нам жениха…
На божничке б век восседал.
 
 
Спешусь я спешно с коня,
На колено с маху паду.
Жемчугами девку маня,
Пагубную речь поведу.
 

 
Что же нам делать, сваты,
Коль отец и мать супротив?
Не захочет Анна идти,
Вам другой такой не найти!
 
 
Знать, гореть в кромешном аду,
Сдуру рай за жемчуг скупал.
Под венец попал и – пропал…
Без нее совсем пропаду!
 

Экстрасенс

 
Жил-был чудной экстрасенс,
Падших лечил и больных.
Денег не брал за сеанс.
Не было денег у них.
 
 
О, нищета, нищета, нищета!
Не моги сметь!
Нет на тебя ни меча, ни щита…
Только лишь смерть.
 
 
Правую руку он брал,
Мимо обличья смотрел.
«Господи, этот не крал.
Грешен, что красть не посмел».
 
 
В космос незримо смотрел.
Может быть, звезды читал.
Вторить себе он велел.
Странные речи шептал.
 
 
«О, нищета, нищета, нищета!
Не моги сметь!
Нет на тебя ни меча, ни щита…
Только лишь смерть»
 
 
Странный, чудной экстрасенс.
Разве он вылечить мог?
Денег не брал за сеанс,
Будто богач или бог.
 

Сон

На музыку Саши Холкина

 
Господи, что за дела?
В зыбком предутреннем сне
Снилось мне, что я была
Девой на белом коне.
 
 
Белый торжественный конь
Был мне и церковь, и дом,
Жил заодно с седоком,
Зная и плеть, и ладонь.
 
 
Господи, что за дела?
Грубый сорвавшийся конь
Вышиб меня из седла,
Стать норовит седоком.
 
 
Как же я, господи, зла!
Кто меня спутал и сгреб?
Боже, кому я дала
Бросить поводья в галоп?!
 
 
Господи, что за дела?
В смутный, решающий час
Я, словно лошади часть,
Вдруг закушу удила!
 
 
Вдруг, своенравная тварь,
Вскинусь локтями в дыбы:
Хоть загони, хоть запарь,
Только не рви мне губы!
 
 
Эй, дикошарая, сдай!
В шпоры бери! В стремена!..
Господи! Господи, дай,
Дай избавленье от сна.
 

Легенда о любви

На музыку Саши Холкина

 
Блеклое золото лун
Меркнет в кувшине вина.
Пьян седовласый драгун
И маркитантка пьяна.
 
 
Горечь мне горло першит,
Я не пьянею, увы.
Кто я? Гуляка-ямщик,
Отданный в бритые лбы.
 
 
Там, на родимой земле,
Вне крепостного двора —
Правда, чтоб мне околеть! —
Жил. Ночевал у костра…
 
 
Барыня, белая кость,
И с бриллиантом рука…
Вышла ко мне на покос,
Села в седло ямщика.
 
 
С той забубенной поры
Барскую честь берегу —
В пики, в штыки, в топоры —
Первым в атаку бегу.
 
 
Знаю, меня не убьют.
Сломятся штык и топор.
Пуля отыщет в упор —
Кости мои не сгниют…
 
 
Там, на родимой земле,
Сквозь времена… времена…
Правда, чтоб мне околеть! —
Барыня любит меня.
 
 
Злато поблекнет и медь,
Испепелится земля.
Только ни старость, ни смерть
Не ожидают меня.
 
 
Старые лики икон
Благословляют меня.
Скачет мой преданный конь
Сквозь временные поля.
 
 
Здесь моя родина Гжель?
Лайнер куда меня мчит?
Ах, неужель… неужель,
Я, как и прежде, ямщик?
 
 
Пьян седовласый бортмех,
И стюардесса пьяна.
А истерический смех
Переполняет меня…
 
 
Сквозь истерический смех
И сквозь реактора крик
Крикнет мне в ухо бортмех:
– Крыша гуляет, старик?..
 

Блюз-песня

 
В сентиментальном блюзе,
В приморском ресторане
Я обнимал тебя.
Фагот нам пел о юге.
В сиреневом дурмане
Я обольщал тебя.
 
 
Ты парила в ритме блюза.
Ты плыла в анабиозе сна,
Моя девственная муза,
Подшофе любовного вина.
 
 
В амурном блюзе близки,
Потягивали виски
За наш союз.
В инструментальном стиле
Друг друга мы любили…
Да отыгрался блюз.
 
 
Ты парила в ритме блюза.
Ты плыла в анабиозе сна.
Моя девственная муза
Соблазняла близостью меня.
 
 
В сентиментальном блюзе…
В инструментальном стиле…