Текст книги "Наполеон III. Триумф и трагедия"

Автор книги: Алексей Бабина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Такое поведение было характерно для этого энергичного и деятельного, но впоследствии сильно недооцененного монарха, который, с одной стороны, в методах управления и создаваемых государственных институтах имитировал французские образцы, а с другой – постоянно учитывал особенности Нидерландов. И он действительно был здесь символом нации. Его правление продолжалось всего четыре года, но этого было достаточно, чтобы нидерландские республиканцы, уставшие от постоянных внутренних раздоров, почувствовали вкус современной монархии. И он им понравился»[47]47
  Мак Г. Нидерланды. Каприз истории. М.: Весь Мир, 2013. С. 105–106.


[Закрыть].

* * *

Несмотря на все увещевания, призывы и угрозы императора, отношения Луи и Гортензии не складывались, и все шло к окончательному разрыву, но именно в этот момент в жизнь королевской четы вмешались обстоятельства, которые на некоторое время их снова объединили. 5 мая 1807 года умер первенец, Наполеон Шарль. Болезнь горла перешла в заражение гортани и дыхательных путей (круп), и, несмотря на все усилия врачей, спасти малыша не удалось. Несколько часов Луи и Гортензия провели в слезах на коленях у постели сына. После этого вместе отправились в королевский дворец Лакен, в оккупированные французами австрийские Нидерланды (сейчас там находится резиденция бельгийской королевской семьи в Брюсселе), где к ним присоединилась Жозефина. Хотя через некоторое время Луи отправился обратно в Голландию, но некое связующее звено между ним и супругой осталось. Они словно почувствовали объединявшее их начало.

В это время королевская чета активно переписывалась и была готова снова проводить время вместе, деля горе и радости. Как свидетельствует Бреслер, «Гортензия была безутешна в своем горе. По своей природе она инстинктивно чувствовала себя жертвой жизненных несчастий, но имела стальную волю к выживанию. Поскольку она никогда не забывала о своем высоком социальном положении, она старательно улыбалась сквозь слезы. В первых главах своих мемуаров, начатых в возрасте тридцати четырех лет, она писала в несколько причудливой форме: “Моя жизнь была такой блистательной и такой несчастной, что люди этим заинтересовались. Мир превозносил или порицал меня в зависимости от обстоятельств, но всегда с преувеличением, потому что мой высокий ранг немногим позволял приблизиться ко мне, чтобы иметь возможность судить правильно. Я полагаю, что не заслужила ни хвалебных речей, ни слишком строгой критики. Мое сердце всегда вело меня во всем, что бы я ни делала, а может ли оно ошибаться, когда чисто?”»[48]48
  Fenton Bresler. Napoleon III: A Life. Carroll & Graf Publishers, Inc. New York, 1999. P. 30.


[Закрыть].

Жозефина и Наполеон I также приложили дополнительные усилия в целях единения Гортензии и Луи. Это на некоторое время дало свои результаты. Правда, вскоре, как утверждает Ридли, «Гортензия в своем горе, как обычно, повернулась к матери, а не к мужу, и уже через несколько дней отправилась в дом Жозефины в Мальмезон, а Луи вернулся в Голландию. Она все еще была полностью поглощена смертью своего ребенка, хотя и получила неукоснительный наказ от Наполеона I прекратить продолжительный траур, поскольку, как он сказал ей, “короткий период скорби был бы правильным, но если она продолжит траур, то он будет рассматривать его как оскорбление самой себя”. Она прислушалась к этим мудрым словам и, оставив сына, Наполеона Луи, с Жозефиной, отправилась на отдых на Пиренеи, в Котре́. Она путешествовала тайно с небольшой свитой, но о ее присутствии там вскоре стало широко известно; особенно после того, как она стала одаривать щедрыми чаевыми швейцаров и гидов. Гортензия терпеливо переносила знаки внимания, которых удостаивалась от суетливых и напыщенных мэров, но при этом продолжала относиться ко всем со своим обычным обаянием и вскоре стала очень популярна в этом районе»[49]49
  Jasper Ridley. Napoleon III and Eugénie. The Viking Press. New York, 1980. P. 13.


[Закрыть].

Единое горе, время, проведенное с супругой в Бельгии в начале мая, и настоятельные требования императора и Жозефины привели к тому, что Луи покинул Голландию и отправился на Пиренеи к Гортензии. Там Луи не нашел взаимности от супруги и через две недели уехал на воды в Юсса, в Арьеже, а Гортензия отправилась путешествовать дальше по Пиренеям. При этом, как говорит Ридли, в последующем они неизменно «заявляли, что у них не было сексуальных отношений в Котре́»[50]50
  Там же. Р. 13–14.


[Закрыть].

Судя по воспоминаниям спутников королевы, она впервые с момента смерти сына была весела и беззаботна, полностью отдаваясь прелестям поездки. 25 июля она посетила прекраснейший высокогорный водопад Гаварни, где и заночевала в придорожной гостинице. Именно этот визит к водопаду, продолжает Ридли, привлек большое внимание историков, поскольку эти события происходили за девять месяцев до рождения Наполеона III. Часто предполагалось, что в гостинице в Гаварни или где-то еще во время ее поездок по Пиренеям она ложилась спать с тем, кто был истинным отцом Наполеона III[51]51
  Там же. Р. 14.


[Закрыть].

Луи все еще был на юге Франции, а Гортензия продолжала свое путешествие по Пиренеям. 11 августа 1807 года они встретились в Тулузе. В этом городе, в отличие от Котре́, у них уже была интимная связь, о чем они говорили в дальнейшем[52]52
  Там же. P. 14.


[Закрыть]. После они вместе отправились из Тулузы в Париж. В дороге у них также были интимные контакты. 27 августа они прибыли в Сен-Клу. Через месяц Луи вернулся в Голландию, а Гортензия – в Париж. Они не встречались вплоть до рождения сына 20 апреля 1808 года в Париже, то есть восемь месяцев с момента их встречи в Тулузе.

На этом месте нашего рассказа, полагаю, будет не лишним прерваться и дать кое-какие пояснения, которые имеют огромное значение для последующего изложения биографии Наполеона III.

Почему столь большое внимание этому периоду жизни Гортензии и Луи уделяют авторитетные историки, исследователи и политики, а также к каким в конечном итоге выводам они приходят? Прежде всего, следует сказать, что происхождение Луи Наполеона (Наполеона III) интересует специалистов и общественность с учетом тех политических событий, которые произойдут во Франции уже в середине XIX века. Луи Наполеон шел к власти на волне популярности идеи бонапартизма и олицетворял собой продолжение политики и славы Наполеона I – ведь он был его ближайшим родственником, племянником.

Будущий первый президент и император французов обещал своим согражданам возвращение и сохранение идей Великой французской революции, которые не воспринимали королевский режим и старые порядки. Он выступал гарантом стабильности, порядка и успеха – именно тех составляющих элементов французского общества, какие были полностью созвучны направлениям внутренней политики первого императора французов.

Наполеон III выстраивал свою внешнюю политику на идеях отмены решений Венского конгресса 1814–1815 годов, Парижского мира 1815 года и других документов, практически упразднивших все достижения Первой империи и возвративших Францию к границам 1790 года. Франция вновь приступила к активной внешней политике, и ее правитель должен был выглядеть законным главой страны в глазах руководителей и элит других государств. Но все это было возможно при условии прямых да и просто родственных связей между Наполеоном III и Наполеоном I. В противном случае ставился под сомнение сам факт законного прихода к власти гражданина Луи Наполеона.

Одним из самых первых авторитетнейших и принципиальнейших противников Наполеона III был Виктор Гюго, который вскоре после прихода его к власти сказал следующее: «У него нет ничего от Бонапартов – ни внешности, ни их манер, и возможно, он вообще не принадлежит к ним. Когда вспоминают легкий образ жизни королевы Гортензии и сопоставляют даты, то его происхождение ведут от адмирала Верюэля»[53]53
  Hugo V. Chose vues 1830–1870. Genève. 1944. Р. 371.


[Закрыть].

В своей поэме «Возмездие» (1853) Гюго уже в эмиграции на острове Джерси написал следующие строки[54]54
  Гюго В. Возмездие. М., 2007.


[Закрыть]:

 
«Он – гнусный и убогий, законченная мразь!
И править будет этот понарошку князь?
Ведь оскорбляет небеса скипетр его порой,
Но милостию Божьей явился злой король!
И этот оборванец, что титул свой достал
С зачатием внебрачным и влез на пьедестал,
Подонок с эшафота, случайное дитя,
В чьем имени обман и ложь сплелися не шутя,
Богема на смешеньи коварства или чванства,
Такой чужак войдет в кровь королей Браганса?»[55]55
  Пер. А. Кочубей.


[Закрыть]
 

Многочисленные противники и недоброжелатели главы Второй империи продолжают утверждать, что младший брат Наполеона Бонапарта, король Голландии Луи, не является отцом Наполеона III. Сторонники же Наполеона III однозначно утверждают, что он сын короля Луи и племянник великого Наполеона I. Вопрос происхождения императора до настоящего времени остается открытым и вызывает ожесточенные споры, поэтому, не слишком злоупотребляя вниманием читателя, полагаю целесообразным для полноты картины все же посвятить несколько страниц рассмотрению этого вопроса.

Итак, послушаем различные мнения о происхождении третьего сына голландской королевской семьи. Обратимся опять к Ридли. Вот что он пишет: «Неудивительно, что, когда Луи Наполеон был президентом и императором Франции, его враги распространяли слухи о том, что он не сын короля Луи. Поскольку он был обязан своей популярностью и приходом к императорскому трону во многом тому, что считался племянником великого Наполеона, то был бы полностью дискредитирован, если бы можно было доказать, что он не принадлежит к Бонапартам, а отношения между Луи и Гортензией во время его рождения дают хорошие возможности для подобной инсинуации. Но сплетни такого рода, как правило, обманчивы.

По какой-то причине критики выбрали в качестве отца Луи Наполеона голландского адмирала Верюэля. Хотя нет никаких доказательств, что Верюэль был кем-то большим, чем случайным знакомым Гортензии, и нет никаких сомнений в том, что он находился в Голландии в течение лета 1807 года и не был на Пиренеях, когда там была королева. А вот его брат находился там.

Другой “подозреваемый” – Эли Деказ, будущий герцог Деказ и премьер-министр, который был прикомандирован ко двору Луи Бонапарта в качестве юриста-советника. Он посетил Гортензию в Котре́ летом 1807 года. В то время ходили слухи, что он был ее любовью и, возможно, отцом Луи Наполеона, но, по словам Гортензии, она была раздражена его поведением и не приняла его.

В качестве отца Луи Наполеона были предложены еще несколько человек. Особое внимание было обращено на первого камергера королевы, графа Вильнёва, который находился с Гортензией и ее спутниками в гостинице в Гаварни, а за неделю до этого – в Котре́.

В 1816 году, когда Луи окончательно решил закончить свои супружеские отношения с Гортензией, он написал ей укоризненное письмо, в котором заявил, что в течение всей их семейной жизни было всего три коротких периода, всего три месяца, когда они имели сексуальные отношения: в первые недели после их брака в январе 1802 года; в январе 1804 года, когда был задуман Наполеон Луи, и в Тулузе, во время поездки в Париж в августе 1807 года. Почему Гортензия, отказывавшаяся спать со своим мужем больше трех лет, вдруг согласилась сделать это в Тулузе 11 августа 1807 года? Одно из возможных объяснений заключается в том, что, имея сексуальные отношения с мужчиной в Гаварни в ночь на 25 июля, она поняла, что может быть беременна – современные методы контрацепции были недоступны в 1807 году, и поэтому поспешила в Тулузу к Луи, чтобы никто не мог доказать, что ее ребенок был незаконным. Однако большинство историков, которые тщательно изучали этот вопрос, решили довериться Гортензии и приняли легитимность ее сына. Все, что можно сказать с уверенностью, это то, что вряд ли когда-нибудь будет возможно доказать, был ли Луи Бонапарт отцом Наполеона III или нет»[56]56
  Jasper Ridley. Napoleon III and Eugénie. The Viking Press. New York, 1980. P. 14–15.


[Закрыть].

Британский историк Дэвид Стэктон полагает, что Луи Бонапарт – отец Наполеона III. «Когда умер ее (Гортензии. – Прим. авт.) старший сын Наполеон Шарль, – пишет Стэктон, – она уехала на Пиренеи. В кои-то веки Луи повел себя правильно. В итоге 20 апреля 1808 года родился их последний ребенок, Луи Наполеон – будущий Наполеон III. К этому сыну Луи испытывал особую неприязнь и всегда утверждал, что это не его сын (и был неправ – Гортензия стала любовницей Шарля де Флао немного позже). “Как приятно жить вдали от вас, ничего не обсуждать с вами, ничего не ждать от вас. Если мне есть чего бояться, вы тут ни при чем”, – написал Луи жене в качестве поздравления»[57]57
  Стэктон Д. Бонапарты: от императора до наших дней. М.: Захаров, 2012. С. 17.


[Закрыть].

Не ставит под сомнение отцовство Луи французский биограф Наполеона III Жан Гетари, который считает, что некоторые историки несправедливо в качестве аргумента приводят факт его отсутствия при рождении ребенка. «При этом они, – говорит Гетари, – не принимают во внимание, что король Луи был со своей женой в Котре́, а впоследствии оставил свое имущество “наследнику Луи Наполеону, единственному сыну”». «Но есть еще один документ, – продолжает Гетари, – который, как мне кажется, имеет еще бóльшую ценность, нежели наследственные дела. Это очень трогательное и нежное обращение Луи к сыну от 9 апреля 1821 года по случаю его первого причастия: “Я даю Вам мое благословение всем сердцем и буду повторять свое отцовское благословение каждый раз в торжественных случаях, каждый день, вечер и всякий раз, когда мое воображение обращено к Вам”». «Разве может человек с какими-либо подозрениями писать сыну такие письма», – задается вопросом Гетари[58]58
  Jean Guétary. Un Grand Méconnu: Napoleon III. Danielle Boulois Editions (eBook). 2013 P. 9–10.


[Закрыть].

Французский историк Эрик Ансо утверждает, что король Голландии вначале «проявил меньший интерес к Луи Наполеону, чем к двум другим своим сыновьям. Может быть, потому что сомневался в своем родстве. Однако в конечном итоге начал считать ребенка своим сыном. Его последующее поведение, переписка, последняя воля свидетельствуют об этом. По общему признанию, маленький Луи напоминал внешне мужчин рода Богарне, а его профиль и особенно горбинка на носу выдавали его сходство с королем. Кроме того, Луи оценил определенное сходство характера между собой и мальчиком – та же меланхолия, тот же гнев, которые действительно были наследственными, поскольку они жили далеко друг от друга». «Если сегодня невозможно быть категоричным, – продолжает Ансо, – то наиболее вероятная гипотеза, с чем согласны большинство историков, – это отцовство короля Людовика, в котором Луи Наполеон вряд ли когда-либо сомневался»[59]59
  Eric Anceau. Napoléon III. Editions Tallandier. Paris, 2012. P. 30–31.


[Закрыть].

Завершая рассказ о тайне рождения будущего первого президента Французской республики и императора французов, послушаем одного из наиболее авторитетных биографов Наполеона III – Бреслера. Вот что он говорит на эту тему: «Положительный ответ большинства французских и британских историков до некоторой степени неубедителен. В 1909 году во Франции Андре Лебе писал: “Приходим к выводу, что, скорее всего, он был сыном Луи Бонапарта, но полностью уверенным быть нельзя. Гробница королевы Гортензии в скорбной маленькой церкви Рюэля на окраине Парижа хранит свою тайну”. В 1961 году Адриен Дансет, возможно, один из лучших французских биографов Луи Наполеона, написал следующее: “В сложившейся ситуации очень сложно прийти к какому-то определенному выводу. При современном состоянии наших знаний, вероятней всего, невозможно отказать королю Луи в старой поговорке: “Отец – это тот, кто прошел церемонию бракосочетания”. В 1990 году Филипп Сегён пришел к такому же половинчатому вердикту: “Невозможно отнести отцовство к какой-либо третьей стороне; король Луи – единственный человек, который определенно разделил постель с королевой Гортензией во время его зачатия”.

В Британии доктор Ф.А. Симпсон в 1909 году был более оптимистичен: “Больше доказательств в пользу того, что Луи Наполеон – действительно сын короля Голландии Луи”. Но позднее историки были уже не так уверены. Например, в 1972 году профессор В.Х. Смит из Лондонского университета пришел к следующему выводу: “Судя по всему, нет особых оснований для обвинений в незаконном рождении, хотя чисто арифметически это вполне возможная вещь”.

В 1995 году Тьерри Ленц просто пожал плечами: “По сути, маловажно – был король Голландии или не был действительно отцом Наполеона III. Для политики это не имеет никого значения”. С ним трудно согласиться. Может быть, это “не важно” с точки зрения политики, но если рассматривать Луи Наполеона прежде всего как человека, то чрезвычайно важно знать, кто его отец. Была ли основана на реальности или заблуждении его собственная глубокая вера в принадлежности к роду Бонапартов»[60]60
  Fenton Bresler. Napoleon III: A Life. Carroll & GrafPublishers, Inc. New York, 1999. P. 37–38.


[Закрыть].

Учитывая опыт и наработки предыдущих поколений историков, Бреслер провел собственное расследование на основе фактов из жизни Гортензии и Луи Бонапарта, их взаимоотношений, отношений Гортензии с другими мужчинами, а также действовавшего на тот момент законодательства Франции. В частности, он подробно рассмотрел хронологию событий, начиная с приезда Гортензии и сопровождавших ее лиц в июне 1807 года в Котре́ вплоть до возвращения в Париж 27 августа; список мужчин, которые окружали и, возможно, встречались с королевой Голландии в этот период времени (граф Шарль Билонд-Пальстеркамп, маркиз де Кастеллан, адмирал Шарль Анри Верюэль, дипломат Верюэль, граф Эли Деказ, граф Шарль де Флао); физические сходства и различия между королем Луи и его сыном.

Он полагает, что историки обратили недостаточно внимания на воспоминания и мемуары Гортензии, а также на собственную точку зрения Наполеона III на тайну своего рождения. Завершая расследование, Бреслер пришел к следующему выводу: «Ни один британский писатель не приводил собственный взгляд Луи Наполеона на вопрос о его рождении. Я нашел ответ в старой потрепанной книге, приобретенной в букинистическом ларьке на берегах Сены около собора Нотр-Дам. Фердинанд Бак был французским писателем, чей отец, Шарль Анри Бак, был другом и кузеном Луи Наполеона, а также незаконным сыном Жерома Бонапарта. В своей книге Napoléon III inconnu, опубликованной в 1933 году, Бак прямо цитирует то, что сказал Наполеон III его отцу. Император не сомневался, что он сын короля Луи. “Я сделал свои расчеты”, – произнес он.

По итогу дня (как говорят в таких случаях английские юристы), мои размышления привели меня к выводу, что Наполеон III действительно был сыном Луи Бонапарта, брата великого Наполеона. Как адвокат, уверен, что взял бы это дело для рассмотрения в современном суде и выиграл бы его»[61]61
  Там же. P. 46.


[Закрыть].

Полагаю, что не стоит далее злоупотреблять вниманием читателя тайной рождения Луи Наполеона (Наполеона III). Позволю только кратко выразить свое отношение к рассматриваемому событию, которое произошло более 200 лет назад. Все должно соотноситься с временем и пространством. Бесспорно, есть определенная загадка в отношении отцовства Наполеона III. И по мере того как Луи Наполеон в процессе политической деятельности начинал борьбу за власть, этот факт его биографии приобрел особую значимость. Подчеркну – особую, потому что Луи Наполеон шел к власти, представляя интересы тех слоев населения и элит, которые были сторонниками принципов и духа политики Наполеона I, что позднее было сформулировано как бонапартизм.

Здесь следует отметить следующее: что было приемлемо и успешно применялось во внутренней и внешней политике Франции в начале XIX века, естественно, не могло быть применимо в условиях середины XIX века. Так что Наполеон III под флагом Наполеона I использовал свои методы и инструменты во внутренней и внешней политике страны.

Тем не менее в тот ключевой момент истории Франции (да и в целом европейской истории) тайна рождения Наполеона III имела огромное значение, поэтому становится более понятным яростное столкновение сторонников и противников разных версий рождения Луи Наполеона. Кстати говоря, во времена Второй империи были запрещены какие бы то ни было публикации и обсуждение происхождения Наполеона III, которые отличались от официальной версии (то есть отцовства короля Голландии).

Вместе с тем, на мой взгляд, гораздо важнее то, что Луи Наполеон воспитывался в духе приверженности к Первой империи и в конечном итоге полностью внутренне чувствовал свою прямую связь с первым императором французов. Это стало его духовным миром и побудительным мотивом всех его политических поступков. И даже если допустить, что он генетически не Бонапарт, – это уже не имеет никакого значения. Так что на этом мы ставим точку и снова переносимся в Париж.

Глава 2
Рождение и детство

Третий ребенок в голландской королевской семье появился на свет в час ночи 20 апреля 1808 года в Париже, в особняке на улице Серютти, 8[62]62
  Здание не сохранилось, ныне это район улицы Лаффит в IX округе Парижа.


[Закрыть]. Роды, длившиеся более двадцати часов, проходили тяжело. У врачей были все основания считать, что ребенок может не выжить. Младенца сразу же обмыли в ванночке с вином и завернули в теплые хлопковые полотенца. «Он был таким слабеньким, что я боялась, что потеряю его при родах», – вспоминала позднее Гортензия[63]63
  The Memoirs of Queen Hortense. Vol. 1. Cosmopolitan Book Cor. New York, 1927. P. 301. Смотрите также Jerrold Blanchard. The Life of Napoleon III. Vol. I. Longmans, Green, and Co. London, 1874. P. 63.


[Закрыть]. Король Голландии Луи при этом событии не присутствовал: он был в Утрехте и готовился переехать в новую столицу страны, Амстердам.

В официальном издании, в газете Le Moniteur, 21 апреля было размещено следующее сообщение[64]64
  John S.C. Abbott. The History of Napoleon III. B.B. Russell, Publisher. Boston, 1873. P. 24.


[Закрыть]:

«Вчера, в час ночи, ее Величество Королева Голландии благополучно разрешилась от бремени. В соответствии со статьей 40 Конституционного Акта от 28 флореаля 12-го года, Канцлер империи засвидетельствовал рождение принца и сразу же написал об этом событии Императору, Императрице и Королю Голландии. В пять часов вечера акт рождения был принят архиканцлером при содействии члена государственного совета, секретаря императорской семьи Его Превосходительства Рейньо де Сен-Жан д’Анджели. В отсутствие Императора новорожденный принц еще не получил имени. Это будет предусмотрено последующим актом, согласно распоряжениям Его Величества».

Рождение сына Луи у Гортензии совпало с одним из важнейших периодов в жизни Первой империи. Начиналась испанская эпопея, которая стала первым предвестником будущего крушения всего здания, задуманного и неустанно возводимого Наполеоном I. Начало 1808 года было временем мучительных раздумий и последующих действий императора на пиренейском направлении. Наполеон I всячески старался включить Испанию и Португалию в сферу интересов Франции. Более того, эти страны должны были стать зависимыми от политики и экономики Франции, то есть оказаться полностью в подчиненном положении по отношению к своей северной соседке.

Император также осознавал, что политика континентальной блокады Великобритании не достигнет своей цели, если Испания и Португалия будут и дальше продолжать поддерживать экономические связи с Англией. Пиренеи стали огромной дырой во всей системе континентальной блокады. Английские товары через Пиренейский полуостров распространялись по всему континенту, в том числе во Францию. Британцы устраивали там свои базы и постоянно угрожали южным рубежам империи. Это было недопустимо. Такому состоянию дел, по мнению императора, необходимо было положить конец. Исходя из своей привычной политики установления власти на подконтрольных территориях через представителей дома Бонапартов, Наполеон I вновь обратил свой взгляд на Луи.

27 марта 1808 года император послал письмо брату, в котором предложил стать королем Испании. В нем он, в частности, писал следующее: «Испанский король (Карл IV. – Прим. авт.) отрекся от престола; “князь мира” (Мануэль Годой, испанский государственный деятель, фаворит королевы Марии Луизы Пармской, жены короля Карла IV. – Прим. авт.) сидит в тюрьме. Я решил посадить на испанский трон французского принца. Климат Голландии вам не подходит. Я прочу вас на трон Испании. Немедленно отвечайте мне по существу – согласны ли вы стать королем Испании?»[65]65
  Кастело А. Наполеон. М.: Центрполиграф, 2010. С. 174.


[Закрыть]

Однако Луи не собирался быть марионеткой в руках брата и в ответном письме отверг это предложение: «Я не губернатор провинции. Для короля это не продвижение, а перед Провидением все равны. С каким лицом я пойду требовать клятву верности от другого народа, если не останусь верным тем, ради которых принял Голландию, когда всходил на трон?»[66]66
  Jerrold Blanchard. The Life of Napoleon III. Vol. I. Longmans, Green, and Co. London, 1874. P. 57.


[Закрыть] В конечном итоге испанский трон достался Жозефу, бывшему королю Неаполитанского королевства, которого в Южной Италии заменил маршал Мюрат, женатый на сестре императора Каролине.

Отбывая в начале апреля 1808 года в Байонну для переговоров с испанскими монархами Карлом IV и Фердинандом VII, Наполеон I дал соответствующие инструкции архиканцлеру империи Камбасересу относительно рождения ребенка Гортензии и Луи[67]67
  Jasper Ridley. Napoleon III and Eugénie. The Viking Press. New York, 1980. P. 16.


[Закрыть]. И надо сказать, что архиканцлер в точности исполнил все наказы императора. Он неустанно следил за всем, что происходило в доме на улице Серютти, и вечером засвидетельствовал рождение ребенка.

Убедившись, что новорожденный прожил несколько часов после родов, в пять часов вечера 20 апреля камергер Гортензии Вильнёв и камергер короля Луи Билонд-Пальстеркамп покинули Париж и направились соответственно в Байонну и Амстердам, чтобы проинформировать Наполеона I и короля Луи о рождении голландского принца. Новость о рождении ребенка вызвала повсеместно бурную радость. Поскольку родился не только принц у голландской королевской четы, но и принц империи, Наполеон I отдал приказ об артиллерийском салюте, который вначале был произведен в войсках на границе с Испанией, а потом и на всей территории огромной империи от Дуная до Атлантики, от Северной Германии до Южной Италии. В Амстердаме торжественно прошли войска и состоялись массовые гулянья. Весь город был в праздничной иллюминации, и в Париж отправились посыльные с поздравлениями и пожеланиями скорейшего возвращения королевы с принцем в Голландию.

В письме от 23 апреля из Бордо Гортензию поздравила мать: «Я, моя дорогая Гортензия, просто переполнена радостью. Новости о твоем счастливом разрешении от бремени мне вчера принес господин де Вильнёв. Я почувствовала, как бьется сердце, в тот момент, когда увидела его, но я надеялась, что он принес только хорошие вести, и предчувствия не обманули меня. Я знаю, что Наполеон Луи успокоится из-за того, что не имеет сестры, и он уже очень любит своего брата. Обними их обоих за меня»[68]68
  John S.C. Abbott. The History of Napoleon III. B.B. Russell, Publisher. Boston, 1873. P. 24–25. См. также: Jerrold Blanchard. The Life of Napoleon III. Vol. I. Longmans, Green, and Co. London, 1874. P. 60–61.


[Закрыть].

Наполеон I отправил Гортензии сообщение, в котором, в частности, написал: «Слышал, что Вы счастливо разрешились от бремени мальчиком. Это вызвало у меня величайшую радость. Я сейчас хочу быть уверенным, что Вы хорошо себя чувствуете»[69]69
  Jerrold Blanchard. The Life of Napoleon III. Vol. I. Longmans, Green, and Co. London, 1874. P. 59.


[Закрыть]. Несмотря на все добрые пожелания, король Голландии был не в духе. У него были мрачные предчувствия относительно ребенка и намерений императора, что и нашло отражение в его письме к жене от 24 апреля 1808 года: «Я умолял Мамá [Летицию] и просил г-жу де Бауберс дать точные сведения о Вашем здоровье. Надеюсь, они скоро расскажут мне о Вашем полном выздоровлении. Я прошу Вас, когда де Вильнёв вернется, дать мне знать, что написал Император. Я желаю, чтобы маленький был крещен, но чтобы он был торжественно крещен здесь. Однако я подчиняю свои желания Вашим и воле Императора. Прощайте, Мадам!»[70]70
  Fenton Bresler. Napoleon III: A Life. Carroll & Graf Publishers, Inc. New York, 1999. P. 34.


[Закрыть]

Тяжелые роды и первые часы жизни младенца убедили Гортензию, что она и ребенок не смогут пережить первые несколько суток. Она не скрывала свои мрачные мысли от окружающих. Правда, многие усомнились в ее словах. Они утверждали, что королева Голландии сочинила всю эту историю, чтобы подкрепить свои утверждения, что малыш появился преждевременно и он сын короля Луи[71]71
  Jasper Ridley. Napoleon III and Eugénie. The Viking Press. New York, 1980. P. 17.


[Закрыть]. Как мы еще раз убеждаемся, все разговоры и сплетни вокруг рождения третьего сына в голландской королевской семье имеют весьма давнюю историю, буквально с первых минут жизни будущего президента и императора Франции.

В соответствии с законодательством Первой империи, любой родившийся ребенок должен был пройти процедуру регистрации. При этом к моменту регистрации он должен был иметь имя. В случае с третьим сыном голландской королевской семьи все было не так. По заведенному порядку право давать имя рожденному в такой семье принадлежало только императору. Однако Наполеон I в это время находился на испанской границе и из-за своей занятости не смог сделать это в течение шести недель. Новорожденный именовался просто как «голландский принц»[72]72
  Там же. P. 18.


[Закрыть].

Только 2 июня 1808 года Камбасерес, появившийся в доме на улице Серютти, объявил, что император отдал распоряжение назвать малыша Шарлем Луи Наполеоном. Однако имя «Шарль», как говорит Бреслер, быстро исчезло, и позднее будущий правитель Франции его близкими и друзьями всегда именовался Луи, как того он хотел и сам[73]73
  Fenton Bresler. Napoleon III: A Life. Carroll & Graf Publishers, Inc. New York, 1999. P. 33–34.


[Закрыть]. В этой связи король Луи написал старшему брату следующее: «Я с готовностью буду исполнять желания Вашего Величества относительно имени, которое будет дано его сыну»[74]74
  Eric Anceau. Napoléon III. Editions Tallandier. Paris, 2012. P. 12–13.


[Закрыть].

Как полагает Ансо, притяжательное местоимение «его», которое было использовано в письме Луи к Наполеону I, свидетельствует о том, что король Голландии был крайне раздражен и находился в плену у слухов о причастности брата к рождению его детей. Возможно, эти слухи целенаправленно распространялись недоброжелателями первого императора французов и в какой-то мере отражали в целом политическую ситуацию с бездетностью Наполеона I[75]75
  Там же. P. 13. См. также: Pierre Milza. Napoleon III. Perrin. Paris, 2007. P. 16–17.


[Закрыть]. При этом император не спешил опровергать эти домыслы, поскольку, с учетом отсутствия прямых наследников, не раз говорил, что может передать корону детям своих братьев, в том числе и Луи.

Однако отметим, что, какие бы ни ходили разговоры вокруг младшего сына голландской королевской семьи, состояние здоровья младенца действительно оставляло желать лучшего. Гортензия смогла достаточно быстро восстановиться после родов, но малыш был очень слабым. Она продолжала беспокоиться о здоровье сына еще несколько месяцев. Весной королева уволила кормилицу и заменила ее новой, мадам Буре, которую сама же и нашла в маленькой деревне. Живая и привлекательная маленькая брюнетка оказалась прекрасной кормилицей и замечательной воспитательницей. Она сохранила верность Луи Наполеону до конца своей жизни. Выбор ее в качестве няни одобрил сам император.

Благодаря заботам мадам Буре малыш, на радость матери и окружающим, стал гораздо крепче и к концу августа был достаточно здоров, чтобы пройти вакцинацию без каких-либо последствий. Что интересно, что собственный сын мадам Буре – Пьер Буре, поделившийся с Луи Наполеоном молоком своей матери, впоследствии станет верным другом и сторонником своего молочного брата, который во времена Второй империи назначит его казначеем императорской семьи.

Всю весну и лето 1808 года король Луи настойчиво звал Гортензию вместе с сыновьями приехать в Голландию. За помощью он обратился к императору и матери. Император не ответил, а мадам Летиция не могла повлиять на невестку. Вскоре Луи понял, что королева не собирается возвращаться, и тогда стал требовать прислать к нему старшего сына, Наполеона Луи. В письме от 23 августа 1808 года король Голландии написал следующее: «Я провел зиму без него. Я один, абсолютно один… Мадам, Вы насмехаетесь! Ваша совесть позволяет не допустить отправки сына к отцу?! Разве его брат не с Вами, разве Вы не в Париже, в окружении своих друзей и семьи, без моих страданий и моих болезненных обязанностей?»[76]76
  Jasper Ridley. Napoleon III and Eugénie. The Viking Press. New York, 1980. P. 19.


[Закрыть]. Однако Гортензия либо игнорировала письма мужа, либо отвечала, что приедет позже. В конечном итоге Наполеон Луи не отправился к отцу в Голландию.