Текст книги "Лужа"
Автор книги: Алексей Автократов
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Технология местной власти
Официально в Луже охрану порядка несет некое ИЧП «Гарант», что явствует из надписи на шевронах темных форменных курток его сотрудников. Они охраняют беспорядок на автостоянках, входах-выходах и вообще по периметру Лужзоны. На самой территории рынка близкие функции взяли на себя некие молодцы в зеленых куртках или жилетах с надписью «Сервис». «Сервисы» проверяют у торгашей наличие торговых билетов, смотрят, чтобы «витрины» не вылезали за пределы торговых палаток, улаживают споры между самими торгашами, между торгашами и покупателями («У тебя глаза где были, когда ты покупал?») и вообще являются фигурами, олицетворяющими порядок (беспорядок?).
Другой власти на рынке, на первый взгляд, нет. Кроме, разумеется, милиции и редких ОМОНов, занимающихся здесь своими сугубо вредными для торгашей делами.
Однако в совокупном лице всех этих рыцарей лужниковской власти все же нет законченности, чего-то все же не хватает. Вот, например, незадача: человеку непосвященному ну никак не понять, как же ему купить абонемент или билет на право торговли? Касса по большей части закрыта, а когда открыта – билетов нет. Билетов нет, а места свободные торговые на большинстве рядов есть, и много. Человек непосвященный обращается к «сервису» – как быть? Тот, для начала, отвечает, что это не его проблемы – билеты в кассе. А в кассе билетов нет. И так далее. Но так или иначе, по информации знакомых или незнакомых доброхотов жаждущий торговать понимает: вопрос сей находится в компетенции бандита, а бандит на каждом ряду свой. Он, из вежливости, так и называется – «старший по ряду». Где же его найти? Это тоже сложный вопрос, и на каждом ряду сложный по-своему.
Могут порекомендовать: "Спроси у "сервиса". А тут – как получится: понравишься ему, скажет: "У них завтра "стрелка" в восемь часов там-то и там-то".
– А как его узнать? И как зовут?
– Да ты че, мужик, очумел? Как хочешь, так и узнавай! А может и сразу отфутболить: не знаю, мол, ничего.
Ладно, правдами-неправдами уговорил какого-нибудь доброхота, и тот издалека покажет и скажет: вон тот, в черной куртке, а зовут Саша.
Наутро в восемь часов подходишь к месту «стрелки», ждешь, пока бандиты закончат обсуждать свои бандитские дела, наблюдаешь. Нет, бандиты сейчас уже совсем не те, что принесла нам заря свободы и демократии. Никаких ужасных рож, бритых, шишкастых голов на толстенных шеях, «стеклянных» глаз. Одеты все чисто и скромно. Эти люди «работают в поле» и не должны выделяться из окружающих. Есть с виду и вовсе хиловатые, но в лицах, в повадках таких неуловимо проскальзывает злобное, опасное, идущее от самой души, а не от рода занятий. У Саши рост – средний, внешний вид – усредненный, лет двадцать-двадцать пять, в толпе увидишь, нипочем не подумаешь, что бандит.
Закончилась «стрелка». Отзываешь Сашу в сторону, объясняешь свою нужду. Он смотрит на тебя и слушает внимательно, говорит осторожно и без грубостей.
– Понимаешь, – говорит, – сейчас, правда, нет мест, подойди через пару дней, я узнаю.
– Да есть места, я видел, вот, записал, номер такой-то и такой-то!
– Какие? – Саша сразу переписывает номера в свой блокнот. – Ладно, завтра подойди, я узнаю, может, не выкуплены они. Таксу знаешь?
– Конечно!!
– Ну, давай! – скажет Саша и по-дружески руку протянет.
Завтра Саша на встречу, может, явится, а может, и нет. Но если будешь его ловить, то дня за три поймаешь. Он, конечно, уже забудет, кто ты такой и чего надо. Придется напоминать. Тогда он полезет в свой блокнот и вспомнит:
– Ах, да, точно! Но те места заняты (он уже продал их другому).
Осталось одно, такое-то. Берешь? (А может, и не проданы те места, тогда тебе отдаст.)
– Беру.
– Ладно. Только бабки я сейчас взять не могу, тут это… Свои дела, в общем… Давай завтра, подходи в это же время, только точно!
Назавтра, предположим, встреча состоялась, и новичок где-нибудь в толпе незаметно передаст Саше несколько стодолларовых бумажек.
Оплата происходит только в стодолларовых купюрах, безупречных по состоянию.
– Тут все нормально? Смотри! – со значением скажет Саша и добавит:
– Сегодня же внесу тебя в список, можешь выкупать абонемент.
Назавтра в кассе новичок, назвав свою фамилию, совершенно спокойно выкупает за две с половиной-три тысячи рублей месячный абонемент на право торговли. Вот как дело поставлено! Никакого вымогательства, наоборот, торгаш сам за бандитом бегает, помочь просит. И не взятка: бандит – не должностное лицо.
На некоторых рядах билеты и абонементы приобретаются у бандитов гораздо проще. В определенный час и день недели в одной из железных палаток бандит Андрей (Толя, Игорь – какая разница?) под охраной
"сервиса", который стоит "на стреме", ведет прием посетителей.
Выстраивается очередь из торговцев, вход строго по одному. Торгаш входит, называет свою фамилию, номер своего ряда и места, кладет деньги на стол. Сумма периодически меняется: в зависимости от сезона и от общей ситуации на рынке бандиты повышают, а иногда и снижают цену. Бандит сверяется со своим списком, считает деньги и говорит: нормально. Или, если какая-нибудь бумажка ему не нравится, начинает орать, грозить, заставляет заменить ее. На этом процесс заканчивается, в кассе торгаша ждет билет или абонемент.
Все эти бандиты, вероятно, занимают самые низшие ступени в иерархии тех нескольких преступных группировок, которые контролируют
Лужзону. Ездят на "шестерках", "девятках" и то подержанных. Более крупные бандиты, всякие бригадиры, авторитеты, в Лужу почти не суются, во всяком случае, торгаши их не видят. Лишь изредка со специальной бандитской автостоянки с мощным урчанием сорвется огромный "мерседес" или новейшая, сверкающая "вольво" и высунувшаяся из окошка рожа заорет на зазевавшегося носильщика: "С дороги, башку расшибу!" – только его и видели.
На местных ментов бандиты внимания не обращают, а вот ОМОНа остерегаются. Получив по своим каналам, разумеется всегда заблаговременно, информацию о его прибытии, бандиты линяют с рынка.
Выходит, не куплен пока ОМОН? Но все же ОМОНы приходят и уходят, а бандиты остаются. И вечно кого-нибудь из торгашей "обувают", то на одном ряду, то на другом.
Раньше «левый», сверх подразумевавшегося, бизнес у бандитов веселее шел, потому что торговля на рынке хорошая была и соответственно торговые места были в большом дефиците. Получил торгаш большую партию ходового товара, а продавать не может – торговых мест нет. Но торгаш торгашу волк – подойдет к бандиту, скажет: «Слушай, выкинь кого-нибудь из этого ряда, поставь меня – штуку баксов сверху дам». Выкинуть торгаша из ряда – проще простого: подойдет для начала «сервис»: «Предъяви абонемент!» Торгаш предъявляет.
– А почему у тебя вокруг мусор, стаканчики от кофе валяются? Ты читал, что в абонементе написано? – (А там и правда написано, что торгаш обязан соблюдать чистоту «в палатке и вокруг нее»). – Штраф – триста рублей!
Хорошо, если торгаш сообразит, в чем дело, сразу вынет и без разговоров отдаст триста рублей. А начнет пререкаться, дескать, не я намусорил, да и как тут уследишь…
– Отказываешься платить штраф? – Сразу абонемент на мелкие части.
– Проваливай, ты лишен права торговли!
Начнет выступать – «в бубен», не подействует – отведут в специальную каптерку бандитскую и там отобьют печенки-селезенки.
Бывали случаи.
Но теперь торговля упала, с местами стало легче, сейчас новые
"примочки" появились. Собрали, например, бандиты дань за следующий месяц, торгаши абонементы выкупили, стоят, торгуют. Но через пару дней подваливают опять бандиты:
– Слышь, нам кто-то левые баксы сунул, мы в темноте не разглядели
– не ты? Смотри, узнаем…
Ладно, раз никто не признается, значит, все и виноваты! С каждого еще по двести баксов. Чтобы завтра были! И так регулярно: то на этом ряду, то на другом, то на третьем. Трудно сказать, чья это инициатива: может, бандитское начальство распорядилось, может, мелкие бандиты на свой карман работают. Иногда и «сервисы» подрабатывают, все с тем же неистребимым мусором вокруг палатки:
– Штраф, триста рублей, ладно, ты парень хороший, двести! И аккуратней с мусором, как друг говорю.
Трудно им сейчас: удивительное дело – какие-то люди в униформе появились с надписью «уборщик», на рядах мусор весь в особые мешки собирают. Заскучали «сервисы».
И еще новый прикол объявился: велено всем купить кассовые аппараты портативные (покупай где хочешь, но лучше у бандитов), и те аппараты иметь в каждой палатке и на каждой «железке». А чтобы теми кассами пользоваться или хоть на прилавке держать – нет таких указаний.
Держи ее хоть в дальнем мешке, но чтобы была. Порядок наводят. И еще велено на груди карточку с фамилией своей прицепить. За это – в кассу сто двадцать рублей в месяц.
Но все же, несмотря ни на что, торгаши не особенно ропщут на бандитов, на «сервисов». Не представляют себе люди, что можно жить вообще без бандитов, без поборов. Никогда этого не было, и теперь быть не может. Брехня это, как брехня про коммунизм, про светлые дали, про демократию. Не будет бандитов – будут другие… Менты те же самые. Сейчас, так или иначе, беспредела-то нет, во всяком случае явного беспредела. Уплатив дань, внутри кованого забора торгаши чувствуют себя более или менее спокойно. Почти не слышно о каких-нибудь грабежах, не шастают всякие отморозки. Разумеется, как и на всяком рынке, постоянно случаются карманные кражи, работают и
"верхушечники" – ворующие все, что плохо лежит: сумки у зазевавшихся покупателей, мешки у торгашей. Вряд ли они работают под бандитской крышей, а впрочем, я не знаю.
Нет в Луже и «лохотронов», существующих неприлично долго на многих московских рынках при полном попустительстве официальных властей. Но
"лохотрон" – это беда только покупателей, торгаши видят эту горе-трагедию каждый день, годами и сами в ней не участвуют.
Изредка, но зато с «барабанным боем» выступают азера – арендаторы большей части вышеупомянутых «железок» – ночных камер хранения товара. Бывает, сдадут торгаши вечером на хранение мешков-сумок пятьдесят или семьдесят общим числом. Утром приходят – «железка» закрыта на замок, хозяина нет. Рабочий здесь, говорит:
– Сам не пойму, почему Мустафа (Саид, Мамед) проспал. Ключи у него.
Екает у торгашей сердце, сначала ждут, потом зовут «сервиса», тот бандита. Взламывают замок, внутри пусто. Смылся хозяин и весь товар с собой захватил. Бандит, «сервис», конечно, кричат:
– Поймаем это падло, на куски порвем!
Но торгаши понимают: никто и не будет ловить, побьют лишь безвинного рабочего. А само это дело, без сомнения, тухлое, темное.
Никакой азер не вывезет из-за кованого забора такую прорву товара без ведома бандитов, без согласования с охраной. С товаром этим можно попрощаться – убытков никто не возместит. Не к ментам же бежать, жаловаться – это просто смешно.
Последний «хапок»
Вот потянулись бабушки-старушки по ряду, «на хлебушек» просят. Кто дает, кто нет. Разные они, бабушки. Одна, может, правда, по причине демократии с голода помирает, другой – внуков кормить нечем, а третья – профессионалка и, небось, побогаче иного торгаша. Дедушки нищие тоже разные бывают. Вот хромает по ряду дедушка, весь оборванный, на костылях, за плечами рюкзак брезентовый, заплатанный, заштопанный: «Подайте на пропитание». Кто рублик, кто два, а кто и ничего не дает. Остановился у хохлов наших, бабушка Оксана дала ему два рубля.
– Спаси Христос! А почем вот эта рубашка?
– Дорогая, дид! Цэ микровелюр. Сто сэмьдэсят. Иди с Богом!
А дедушка кошель свой пухлый вынул, сто семьдесят влегкую отсчитал, рубашку в рюкзак сунул и дальше:
– Подайте на пропитание!
Еще старушки «божественные» по рядам ходят, в торбу опечатанную на храм собирают. Тоже по-разному подают. Бывает, и сами монахи в рясах пройдут, но те больше у метро «Спортивная» и у Главного входа на монастырь просят. Однако «и монахи неодинаки».
Одно время по рядам ходил рослый, румяный монах в рясе, борода густая, русая. Очень нравился этот монах торгашам: голос сдобный, звучный и вместе веселый!
– Доброе дело делаем, жертвуем, жертвуем, душу облегчаем! – А колеблющихся и за одежду хватал, увещевал словом Божиим. Хорошо подавали. Только однажды слух прошел, что понравились тому монаху часы ручные в палатке у одного торгаша. И что же? Копилку свою при всем народе разбил, деньги отсчитал и купил эти часы. Торгаш будто бы даже усовестился, не хотел продавать. А на другой день видели люди, как тащили его по Луже пьяного под руки двое, и еще всякое стали говорить про него. Под конец он уже в цивильной одежде (видно, из монахов-то выгнали), безусловно, пьяный, орал что-то по рядам, окропляя торгующих при помощи простой кисточки для бритья. «Сервисы» начали гонять жулика из Лужи.
Случай этот имел на рынке широкий резонанс, и сейчас многие азербайджанцы, весьма довольные столь явным посрамлением христианской церкви, смеются и бойко кричат покупателям:
– Доброе дэло дэлаем, бэрем, пакупаем, дущу облегчаем!
Но покупатели не понимают скрытого смысла этих слов, поскольку не знают предыстории.
Еще ходит по рядам хитрая Клара – под дурочку косит, а сама умом очень неглупая – в квартире своей, слышно, с лужниковских денег евроремонт сделала. Газету свернет трубой и гундосит в нее:
– «Черкижовский» жакрыт сегодня! Покупаем, покупаем здесь! Деньги в сиськах не прятать! Лужа скоро закрывается в связи елок! Всех предупреждает Клара!
Кларе за помощь и поддержку редко кто рублик не даст. Она сейчас на зубы копит, своих нет совсем.
– Где зубы, Клара?
– Жубы у хирурга.
Дело к окончанию торговли идет, сейчас «последний хапок» начнется.
Последний хапок – это когда покупатели, истратившие еще не все свои деньги и знающие, что рынок скоро закрывается, начинают ускоренно делать последние покупки. Здесь происходит некоторый сумбур: часть торговцев убирает свои товары в мешки и сумки, часть только делает вид, что собирается. Неопытный покупатель, целый день болтавшийся по рынку и не решившийся что-то выбрать, впадает в некоторую панику: ведь еще не куплены сапожки Мише, куртка Даше…
– А сколько стоит эта куртка?
– Завтра, завтра приходите, рынок закрывается!
– Да мы сегодня уезжаем!
– Ну, ладно. – Торгаш делает вид, что сердится. – Двести пятьдесят! Давайте деньги, вот ваша куртка!
Покупатель уходит, довольный тем, что Даша все же не останется без куртки, хотя десять минут назад ее можно было купить на пятьдесят рублей дешевле.
В момент сдачи товара на хранение, как и утром, при получении его из «железки», возникает некоторая напряженность: активизируются воры. Поднатужился торгаш, поволок тяжелый, туго набитый мешок в
"железку", а остальные сумки оставил, понадеялся, что соседи присмотрят. И всего-то полминуты отсутствовал, а одной сумки уже нет! Как сквозь землю! И соседи ничего не заметили – воры, они ведь профессионалы своего дела. Тем более момент такой: все что-то тащат, катят на тележках, "союз палаточников" и хозяева начинают палатки разбирать, очумелый покупатель по ряду носится, хочет в последний момент "урвать" хоть что-нибудь. В такой вот "мутной воде" ворам удобнее всего ловить свою "рыбку".
Отчаливать пора. На «Луче» уже никто не торгует, но на центральных рядах – «В-2», «С-3» и других – торговля все еще минимум час будет, в основном розница. И чем ближе к Главному входу, тем дольше.
Поэтому места на центральных рядах дороже, чем на окраинах рынка. А из них лучшими считаются те, что у Главного входа.
За кованым забором опять очередь – «мастера» оптовика с тяжелыми сумками по вокзалам развозят. Хлебное дело, просто так сюда не вотрешься – еще один союз работает. Сколько их, союзов? По дороге к метро инвалиды в камуфляжной форме густо сидят, на гитарах играют, песни о войне афганской поют, деньги в картуз камуфляжный собирают.
Может, и правда есть там инвалиды войны. Мужик с мартышкой, калеки разные, больные, то ли правда, то ли прикидываются…
Со стоянки автомобильной выехать – опять хвост многорядный: охрана проверяет время въезда, собирает денежки. Вот наконец и вожделенный
Хамовнический вал. Кому куда, а мне направо. Прощай, Лужзона, мы расстаемся на шестнадцать часов.
____________________
1 Редакция обращает внимание читателей на то, что встречающиеся в тексте пренебрежительные национальные прозвища ни в коей мере не отражают отношения автора к представителям той или иной национальности. И он использует эти жаргонные словечки лишь для того, чтобы нагляднее изобразить распространенные на рынке нравы и стиль общения.
