Текст книги "Под колесами – звезды"

Автор книги: Алексей Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 11

Голос шел из динамика. Приятный женский голос. Не визгливый и не хриплый, мягкий и одновременно слегка отстраненный, как будто говорящий для себя еще окончательно не решил, стоит ли ему продолжать беседу или лучше вежливо попрощаться и уйти.

Егор по-настоящему растерялся. С выражением глуповатого изумления на лице, приоткрыв рот, он уставился на светящуюся зеленоватым светом шкалу настройки так, словно оттуда вот-вот должен был выскочить как минимум живой чертик.

– Ну, – с усмешкой, как показалось Егору, произнес голос.. – Ты ведь хотел поговорить. Я слушаю.

– Э… Ты… кто? – Егору ценой невероятных усилий удалось наконец вытолкнуть из себя два корявых слова и одно междометие.

– Я – Анюта.

– Какая… Какая Анюта?

– Хорошая, надеюсь, – рассмеялся голос. – Или ты считаешь по-другому?

–Я?!

– А кто же. Конечно, ты. Ты ведь меня Анютой назвал. Вообще-то меня зовут по-другому. Но я, так и быть, согласна на Анюту. Хорошее имя. Ничем не хуже, прочих. Кстати, почему Анюта? У тебя была девушка с таким именем?

– Нет… – растерянно ответил Егор и неожиданно для себя добавил: – Наверное, я просто всегда хотел, чтобы у меня была девушка с таким именем.

– Вон оно что! – опять весело рассмеялся голос. – Значит, твоя мечта сбылась!

– Какая же ты девушка? – Егор наконец-то почувствовал, что начинает приходить в себя. – У девушек бывают ноги, а у тебя эти… колеса.

– Что, разве плохие колеса? – деланно обиделся голос.

– Колеса замечательные, лучше просто не бывает, но это колеса, а не ноги.

– А в чем разница? Ведь и то и другое, насколько я понимаю, служит для передвижения в пространстве.

Егор задумался. Как объяснить… неизвестно даже кому разницу между женскими ногами и колесами?

Женские ноги, женские ножки – сказка, поэма и сладкая мечта одновременно, а колеса… Вероятно, и они могут быть для кого-то и сказкой, и поэмой, и сладкой мечтой. Но таких, совсем "повернутых", даже среди заядлых автомобилистов крайне мало. А женские ноги, они для всех…

Вот, к примеру, идете вы, юноша, молодой человек или зрелый уже мужчина, по улице родного города (лучше, конечно, если это южный город, но, на худой конец, сойдет и любой другой). А может быть, даже и не родного, а просто города, в котором прожили вы много лет, и все вам тут близко и знакомо. Именно по этой причине вы мало обращаете внимания на красоты архитектуры и прочие достопримечательности, зато на все остальное…

Лето.

Грядущие вам навстречу или идущие впереди вас девушки и женщины соблазнительно легко одеты.

Нахальный ветерок делает вид, что вот прямо сейчас взметнет чье-то платье и превратит его владелицу в Мерилин Монро – ту самую Мерилин со знаменитого на весь мир снимка.

Каблучки – тук, тук-тук… мелькают изящные коленки, загорелые, округлые, умопомрачительной формы икры, нежные тонкие лодыжки.

Крутые бедра неудержимо притягивают взор.

Там – тайна всех тайн и загадка всех загадок.

И пусть икры иногда попадаются слишком худые, а бедра вялые и оплывшие. Пусть коленки выпирают, а сами ноги кривоваты и не имеют нужных пропорций между своими частями и по отношению к остальному телу в целом – не беда! Ведь это женские ноги. И в них, не самых совершенных, коротковатых и уже не очень молодых, можно и нужно уметь видеть свою, только данным конкретным ногам присущую красоту и сексуальную притягательность!

Разумеется, мы еще обязательно поднимем глаза выше и оценим стан, живот, грудь, руки, плечи и шею, мы вглядимся в лицо, посмотрим на волосы и уши, окинем последним взглядом фигуру в целом и подумаем: "Хороша!" Или не подумаем. Но все-таки обернемся вслед и опять посмотрим именно на ноги. Да, некрасивое и какое-то угрюмое лицо, вислая грудь, и живот, прямо скажем, мог бы быть и поменьше, но вот ноги… Ах, господа, вы только поглядите, какие ноги!

Егор очнулся.

– Ноги… они живые, – озвучил он созревшую мысль и тут же понял, что никакая это не мысль, а самая что ни на есть откровенная глупость.

– Спасибо, – обиделся голос и пропал. Егор посидел еще некоторое время в машине, без особой нужды покрутил верньер настройки приемника (радио заработало в обычном режиме), выкурил, не ощутив вкуса, сигарету, несколько раз длинно и тоскливо вздохнул и полез наружу.

Небо очистилось от облаков и туч, и воздух заметно посвежел.

– Только сон приблизит нас к увольнению в запас, – высказался вслух Егор, окинул взглядом крупные влажные звезды и поплелся в дом.

Утром Анюта не завелась.

Напрасно Егор в течение минут как минимум пяти терзал стартер – двигатель отказывался работать напрочь.

К хорошему привыкаешь сразу, а к плохому постепенно – эта истина общеизвестна. Случись подобное еще неделю назад, Егор Хорунжий проверил бы наличие бензина в баке, свечи, возможно, карбюратор и бензонасос и, в случае неудачи, пожал бы плечами и отправился по своим делам на общественном транспорте. Но за последние несколько дней он настолько свыкся с абсолютной надежностью и безотказностью своего автомобиля, так уверовал в его сверхъестественные качества, что теперь каприз Анюты воспринял чуть ли не как личную обиду.

Делать, однако, было нечего – машина не отзывалась не только на нервные, а также бережные, спокойные, ласковые и даже страстные повороты ключа в замке зажигания, но и на словесные обращения-просьбы типа: "Анюта, кончай дурить, ехать надо". Поразмышляв, Егор даже неуверенно попросил извинения за вчерашнее, оправдываясь тем, что так до сих пор по тупости своей и не понимает, с чем или с кем имеет дело.

Судя по тому, что и после этого двигатель остался глух и нем, извинения приняты не были.

Егор почесал в затылке, в сотый раз тяжело вздохнул, запер машину, проверил наличие в карманах денег и сигарет и вышел за ворота.

До остановки троллейбуса и трамвая было минут пять ходьбы, и он уже свернул со своей улицы направо к трассе, когда его зычно окликнули:

– Эй, сосед!

Егор повернул голову.

На противоположной стороне перекрестка, монументально попирая ногами земную твердь и призывно махая рукой, стоял цыган Юра, сосед Егора по улице.

Несмотря на то что утро выдалось довольно жарким, Юра был облачен в плотные черные джинсы, красно-фиолетовую, туго обтягивающую его внушительный живот, шелковую рубаху и опять же черный пиджак. На ногах у Юры красовались новенькие итальянские туфли с блестящими пряжками, на среднем пальце левой руки плотно сидел массивный золотой перстень, а белые, без единого изъяна Юрины зубы, обнаженные в улыбке, расшвыривали во все стороны света ослепительные солнечные зайчики. Впрочем, один зуб, верхний передний, был все-таки золотой, что, с одной стороны, портило Юрину улыбку, но с другой, видимо, придавало ей необходимый цыганский шик.

Егор удивился.

С Юрой он был знаком лет, наверное, пять – с тех пор, как тот купил две саманные развалюхи с участками на улице Парижской Коммуны в соседнем квартале, быстренько их снес, объединил участки в один и начал строить себе, как и положено, настоящий цыганский дворец.

"Дворцов" таких за последние годы выросло в городе довольно много. Громадные, в три, а то и четыре этажа (считая цокольный), смешные и страшные в своей нелепой роскоши, красного, так называемого "итальянского" кирпича, они высовывались, напоказ из-за глухих, кирпичных же заборов со всеми своими арочными окнами и порталами, сверкали жестью крыш и водосточных труб, как бы говоря прохожим: "А вот мы какие!" Прохожие, обладающие хоть каким-то вкусом (таких всегда мало в любом городе мира) плевались или пожимали плечами и шли себе дальше. Прочие же обыватели останавливались, разглядывали очередное краснокирпичное и громоздкое чудо-юдо, вздыхали и прикидывали, что бы построили они сами, будь у них такие деньги. Егор иногда от души радовался тому, что у большинства его земляков и остальных граждан необъятной Родины таких денег никогда не будет, а то бы они, пожалуй, понастроили…

Так вот. Знаком-то он с Юрой был, но никогда их отношения дальше "здрасьте-здрасьте" не заходили. А тут зовет…

Егор подошел и пожал протянутую руку.

Цыган Юра был старше Егора лет на десять – двенадцать, ниже ростом, но гораздо массивнее. Его темное лицо лоснилось от пота, толстые губы были растянуты в улыбке, но глаза… глаза явно не желали Егору добра и благополучия – в них мерцала одна только цыганская оценка будущей жертвы и плохо скрытая насмешка.

– Здравствуй, сосед.

– И ты здравствуй.

– Как дела?

– Нормально. А у тебя?

– Хорошо, только заботы всякие достали.

– Ну, заботы нынче у всех.

– Э, тебе хорошо, один живешь, а я от этих женщин скоро с ума сойду.

Егор усмехнулся и промолчал.

– Я слышал, ты новую машину купил, – после некоторой паузы продолжил Юра.

– Ага, – не моргнув глазом соврал Егор. – Только не купил. Подарили. И, представляешь, оказалась в точности такой же, какая у меня и была. Даже цвет тот же. А старую на запчасти продал.

– Ну! – цыган сделал вид, что поверил. – Ты знаешь, я такую давно хотел. Продай, а? Тысячу долларов дам.

Егор только рассмеялся.

– Не хочешь тысячу, возьми две, – показал широту цыганской натуры сосед.

– Извини, Юра. Хоть пять давай, не продам. Это подарок, понимаешь? Как можно продать подарок?

– Слушай, зайдем ко мне. Вина выпьем, потолкуем. Три тысячи. Тебе за "копейку" никто больше не даст. А на эти деньги купишь себе "пятерку". Ну, три с половиной тысячи. Только потому, что ты мой сосед. У тебя же еще деньги погулять останутся и еще что-нибудь полезное для дома купить или для твоей девушки. У тебя же есть девушка?

– А как же!

– Вот видишь! – обрадовался Юра.

– Извини, сосед, не могу. Я же тебе говорю, подарок. А мы, русские, подарки не продаем. Да ее еще и в порядок приводить надо. С утра вот сегодня не завелась…

– А я что, не русский, что ли? – деланно обиделся Юра. – Тоже в России с рождения живу.

– Значит, не русский, коль подарок продать предлагаешь, – жестко сказал Егор. Ему уже надоела эта странная беседа.

"Вот же племя цыганское, – подумал он со смешанным чувством восхищения и неприязни, – уже что-то пронюхали. Но откуда? Володька проболтаться не мог. Я вроде тоже помалкивал. Хотя…" Егор вспомнил сержанта Бородина, Зойку и бандитов Бори Богатяновского. Сержант наверняка растрепался коллегам о необычной "копейке", к которой не прилипает пыль и грязь; Зойка тоже не могла не рассказать подругам о новых своих приятелях с чудесной машиной; а уж бандитам сам бог велел обсудить вредный "жигуленок", способный уйти на трассе от мощного "Мерседеса".

Вот и пошел слушок гулять по свету, ну а цыгане тут как тут. Это ведь только кажется, что Ростов большой город, а на самом деле, если копнуть, все здесь друг друга знают если не напрямую, то через знакомых или знакомых знакомых – точно.

– Я тебе потому предлагаю продать, – сказал Юра, – что ты мой сосед и я с тобой уже пять лет на улице здороваюсь. Жалко мне будет, если ты машину. потеряешь.

– Это как? – заинтересовался Егор.

– А так. Знаешь самую главную цыганскую тайну?

– Это про то, что краденый конь дешевле купленного? – пренебрежительно заметил Егор, совсем недавно прочитавший очень смешную книгу писателя Михаила Успенского под названием "Там, где нас нет", в которой как раз и раскрывалась эта самая главная цыганская тайна.

– Ты смотри! – удивился Юра. – Знаешь. Откуда знаешь, а?

–Живу давно.

– Ну, если знаешь и давно живешь, то понять должен, что я тебе помочь хочу.

–Так-так, – подбоченился левой рукой Егор. – То есть ты мне хочешь сказать, что если я не продам тебе машину, то ее попросту угонят?

– Я всегда знал, что ты догадливый.

– И кто же, интересно, это сделает?

Цыган молча поднял к небу черные глаза. И тут Егор по-настоящему завелся. Припомнил он всю свою безалаберную, но честную жизнь и все, что этой самой честной жизнью нажил; припомнил также и то, что нажил за свою отнюдь не честную жизнь тот же цыган Юра (кроме поражающего своей пошлой роскошью дома, в гараже у соседа имелось две машины: новенький "Рено" и "Ниссан Максима" позапрошлого года выпуска), и пришла ему неожиданно в голову веселая и сумасшедшая мысль. "Обведу ромалэ вокруг пальца! – подумал он. – Пусть хоть раз в жизни почувствует себя в чужой шкуре. И даже не обведу, а…"

– Ладно, сосед, – внешне спокойно сказал Егор, доставая сигареты и предлагая их цыгану (Юра отказался и достал свои – курил он "Винстон"). – Раз такое дело, то я предлагаю заключить пари. Поспорить по-нашему. Или побиться об заклад.

– Это я всегда пожалуйста, – с готовностью откликнулся он. – О чем спорить будем?

– Э-э… – Егор сделал вид, что неожиданно засомневался. – А вдруг я выиграю, а ты потом скажешь, что никакого пари не было? – Глаза у Юры сверкнули быстрым темным блеском. Ты меня извини, конечно, но вы, цыгане, такой народ… ненадежный в этом смысле. Обманешь ведь, а?

– Ты говори, да не заговаривайся, – обиделся Юра. – Цыган обмануть может, этим и жив, но смотря в чем. В честном споре между двумя мужчинами цыган никогда не обманет.

– Так уж и не обманет? – прищурился Егор.

– Ну, может, конечно, найдется какой-нибудь… Но я обмануть не могу. Не так воспитан.

– Ну-ну. Верю. Но все равно свидетели нужны. Уж больно заклад у нас серьезный будет.

– Да ты хоть скажи, что за пари и что за заклад?! – не выдержав, воскликнул цыган Юра. – А то я, может, еще и спорить-то с тобой не буду!

– Ага. Уже испугался, – с видимым удовлетворением констатировал Егор и тут же добавил, заметив, как потемнело лицо цыгана: – Ладно, ладно… Шучу. Значит, пари такое. Если ты или любой из твоих знакомых заведет мою машину и доедет на ней… ну, хотя бы до поворота на трассу, то я тебе ее отдаю даром. Если же нет, ты платишь мне пять тысяч американских долларов. Время – с того момента, как ударим по рукам и до двадцати четырех часов сегодняшнего дня. То есть до полуночи. Разрешаю лезть под капот, копаться в моторе, менять свечи и даже аккумулятор. Со своей стороны, впрочем, гарантирую, что никаких поломок там нет. Все в полном порядке и отлично отрегулировано. Бензин в баке есть. Просто ты ее не заведешь… А вон, кстати, и свидетели идут подходящие.

Со стороны центра, шагая прямо посередь улицы, к ним приближались братья Волошины. Сашка и Лешка.

Братья были близнецами, но близнецами разнояйцевыми, то есть совершенно не похожими друг на дружку: худой, длинный и черноволосый Сашка и невысокий, полный, белобрысый Лешка. Оба давно занимались челночным бизнесом, в котором достигли определенных успехов (сами уже на рынке не стояли – нанимали продавцов), ни от кого не зависели и жили на соседней улице в большом собственном добротном доме с мамой и замужней сестрой. Оба были холостяки, и обоих Егор знал с самого детства. .

– Ну что, по рукам? – вкрадчиво осведомился Егор.

– А! Где наша не пропадала… Но гляди, сосед, чтобы потом на попятную не пошел.

– Обо мне не беспокойся, позаботься лучше о себе. Эй, Сашка! Лешка! Хлопцы, ходь сюды!

Братья неторопливо подошли, поздоровались и внимательно выслушали условия спора.

– Ты, Егор, как видно, совсем допился, – осуждающе заметил степенный Сашка. – Где ж это видано, чтобы новую машину не завести? Ну два часа уйдет… ну, три.

– Может, ты тоже хочешь поспорить? – небрежно спросил Егор.

– Нет уж, хватит с тебя и Юры, а то совсем без штанов останешься.

– Так я не понял, вы согласны быть свидетелями или нет?

– Отчего ж нет, согласны. Ты как, братишка?

– Согласны, согласны, –улыбнулся белобрысый Лешка. – Ну гляди, Егор, выиграешь – с тебя ящик пива.

– Два, – серьезно заметил Егор. – Два ящика. И рыба в придачу.

– А с меня, если моя возьмет, два ящика шампанского, – не захотел отстать цыган.

– Тогда по рукам, – сказал Егор и протянул свою. Сашка торжественно перебил рукопожатие спорщиков и выразил желание понаблюдать за процессом. Егор охотно согласился, заметив, что участие свидетелей не только желательно, но просто даже необходимо, после чего все отправились во двор к Егору.

К девяти часам вечера вокруг Анюты собралась целая толпа. Здесь были и Юрины соплеменники, и оба брата, Сашка и Лешка, и целых три умельца-механика, которых Юра откопал в городе буквально за пару часов и, посулив чуть ли не золотые горы, привел к Егоровой машине.

Анюта не заводилась.

Дважды меняли свечи и аккумулятор. Разбирали и снова собирали карбюратор и бензонасос. Колдовали с системой зажигания. Плевали через левое плечо и стучали ногами по колесам. Бесполезно. Стартер выл, аккумуляторы честно выбрасывали накопленную энергию, свечи исправно давали убойной силы искру, а двигатель… двигатель молчал.

Трое известных умельцев-механиков трижды чуть ли не облизали Егоров автомобиль от переднего бампера до заднего и от крыши до колес в поисках хитрого противоугонного устройства, после чего поклялись своей честью, что таковое и вообще любое противоугонное устройство на данном виде транспорта отсутствует, а машина, видать, заколдована, потому что иного объяснения они, механики, дать не могут. Механики съели в доме весь хлеб и колбасу, опростали пять чайников чая и к половине десятого вечера впали в полную безнадегу. Не сдавался один Юра.

– Заколдована, говоришь? – с сомнением проговорил он, поглядев в сотый, наверное, за этот длинный день раз на часы. – Ну ладно. Нет такого колдовства, которое бы цыгане не расколдовали.

Он что-то шепнул своему сыну-подростку, который с обеда крутился тут же, рядом, и тот опрометью кинулся со двора.

Володька Четвертаков, Коля Тищенко по кличке Король и старая как мир цыганка вместе с Юриным сыном вошли в открытые ворота одновременно, когда часы показывали девять часов пятьдесят две минуты. До назначенного срока оставалось два часа и восемь минут.

– Что за шум, а драки нет? – весело удивился Король.

– О, ребята! – обрадовался Егор. – Извините, должен был сам к вам сегодня заскочить, но тут такое дело…

Он отвел обоих всторонку и быстро рассказал, что произошло.

– Пять тысяч баксов… – протянул Король. – Неплохо, неплохо. А если заведет?

– Думаю, что не заведет, – заметил друг Володька, глядя, как Юра что-то горячо втолковывает старой цыганке на своем непонятном цыганском языке. – Если уж эти трое за день не сумели, то считай, Егорка, что пять тысяч у тебя в кармане.

– А ты бы смог? – заинтересовался Король.

– Нет, пожалуй. Я этих механиков знаю. Специалисты высочайшего класса.

– Что, лучше тебя?

– Э, погоди, Король, – вмешался Егор. – Ты лучше расскажи, что там с твоими бойцами и людьми Бори Богатяновского. И как менты. Пронюхали?

– Тем, кому положено нюхать, давно и хорошо заплачено, – усмехнулся Тищенко. – А люди, слава те, господи, все живы, хоть некоторые и не совсем здоровы. Кто пулю в плечо схлопотал, кто в руку, кто в ногу. Хуже всего самому Боре Богатяновскому. Жить, правда, будет, но вот все остальное – вряд ли. Но это все ерунда. Тут другое интересно…

– Что именно?

– Потом расскажу, когда спектакль закончится и зрители разойдутся. Глянь, чего это цыганка делает?

Тем временем вокруг Анюты разворачивалось самое что ни на есть колдовское цыганское действо.

Были разложены два костерка – спереди и сзади машины; и теперь древняя, похожая на высохшую яблоню-дичок цыганка ходила противосолонь вокруг Егоровых "Жигулей", накладывала морщинистые руки-сучья то на капот, то на крышу, то на багажник, шептала и выкрикивала каркающим голосом непонятные слова-заклинания, сыпала в огонь то ли какой-то порошок, то ли высушенную истолченную траву, то ли еще что, только ей, старой колдунье, ведомое.

Присутствующие на всякий пожарный случай отошли подальше и с интересом, в который примешивалась известная доля опаски, наблюдали за действиями цыганки.

Так прошел еще час и двадцать минут.

Наконец колдунья остановилась, постояла несколько секунд, опустив голову, затем нашла глазами Юру и негромко, но внятно сказала по-русски:

– Ничего не выйдет, внук. В этой машине сидит слишком сильный дух. Это женщина. Я таких сильных никогда не встречала и даже не слышала, что такие бывают. Мне с ней не справиться. И никому на этой земле не справиться.

Она обернулась и посмотрела на Егора:

– Твоя машина?

– Моя, бабушка.

– Не знаю, где ты такую нашел, и знать не хочу. Но будет тебе от нее большая радость и великая тоска. Все, хочу домой. Устала. А ты, Юрка, неси деньги, раз проиграл.

– Как это проиграл?! – вскричал Юра и громко затараторил по-цыгански.

– Цыц! – окоротила его старуха, что-то коротко ответила и, не оглядываясь, пошла со двора.

– Ах ты… мать! – загнул по-русски Юра, плюнул в сердцах под ноги и зло глянул на механиков. Механики беспомощно развели руками.

– Ты, Юра, не серчай, – осторожно сказал один из них, постарше. – Сам видишь, какие дела. Даже бабка твоя, и та отступилась. Машина в полном порядке – голову даю на отсечение.

– Так какого же тогда… она не заводится, если в порядке?! – чуть ли не заплакал цыган.

Пожилой механик молча пожал плечами и полез в нагрудный карман за "Примой".

Ровно в двенадцать часов пятнадцать минут Юра принес пять тысяч долларов. Механики было попробовали потребовать плату за зря потерянный день, но донельзя обозленный проигрышем цыган заявил, что не даст ни копейки тем, кто не умеет сделать самую простую работу. Механики обиделись и высказались в том смысле, что пусть теперь он, Юра, ищет себе при нужде других мастеров, а они больше ни за какие коврижки не возьмутся за ремонт любой Юриной машины, пусть хоть на коленях упрашивает. Уже почти вспыхнула серьезная ссора, но тут вмешался Егор. Он дал механикам сто долларов на троих, извинился за причиненное беспокойство и вежливо спровадил со двора. Механики ушли довольные, следом, ругаясь сквозь зубы разными цыганскими словами, ушел, не попрощавшись, Юра с дружками-соплеменниками, и у машины остались Егор, Володька Четвертаков, Король и братья-близнецы.

– Вот и нажил я себе врага, – констатировал Егор. – Ну и хрен с ним – никто его биться об заклад силком не тащил, – и добавил, лихо хлопнув по ладони пачкой "зеленых": – Так что там насчет двух ящиков пива и рыбки?