Текст книги "Мирный атом (СИ)"

Автор книги: Александра Тевс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Да, но для Стоуна как для особо важной персоны сделали исключение и разрезали от и до – вскрыли брюшную полость, грудную клетку, черепную коробку и провели ряд различных аппетитных манипуляций. – он прищурился и посмотрел на меня, явно ожидая бледности или рвотных позывов.

Наивный, он что, мне таким способом за несладкий чай отомстить хотел? Ха, да я на такое насмотрелась в избытке. Я и бровью не повела. Наоборот, демонстративно откусила булочку.

– И чем же, в таком случае, патологоанатом аргументировал то, что это могло быть убийство?

– Он предположил, что нанести такие повреждения можно было лучевым скальпелем.

Лучевой скальпель произвел в мире науки 3 месяца назад настоящий фурор. Это была последняя разработка «Атомтроника» и здесь, я уверена, не обошлось без использования трудов моих родителей, тех самых трудов, которые обозвали ересью и изъяли из обращения, ведь мои способности были чем-то схожи с действием этого чудо-агрегата. Сферу использования изобретения, так же как и все его возможности пока точно не определили, оно требовало постоянных доработок, но все равно, «скальпелю» пророчили великое будущее. Однако, поскольку для широких масс я только что и умела, как « в кабаре ногами дрыгать», то я вопросительно подняла брови и посмотрела на старшего инспектора. А тот притворно вздохнул и принялся объяснять:

– Лучевой скальпель – это такой прибор, генерирующий особое излучение, которое проникает в организм человека или животного на любой уровень, не оставляя следов или повреждений. Но на заданном уровне оно фокусируется в своего рода луч, который может разрушить, вернее, как бы разрезать любые ткани. И он якобы исчез в тот день из лаборатории.

– Ух ты! А как он выглядит? И сколько стоит?

– На голографии – как белая овальная капсула величиной со стандартный рефрижиратор. А стоит...Думаю, что очень много миллионов кредитов.

– И Вы предполагаете, что я, предварительно выкрав из лаборатории этот агрегат, пронесла его в сумочке в квартиру мистера Стоуна, после ужина его туда запихала и умудрилась это дело еще и включить – кстати, а мотив какой? – , а затем опять убрала в сумочку и спрятала дома под кроватью с целью последующей продажи? Будте добры, обыщите квартиру, чтобы убедиться в обратном.

– Но у меня нет ордера на обыск....

– А я Вам разрешаю. И если Вы обнаружите у меня под кроватью этот самый лучевой скальпель, то я даже разрешу надеть на себя наручники, хоть и не являюсь поклонницей подобных развлечений.

– А поклонницей каких развлечений Вы являетесь?

– Самых что ни на есть традиционых. Но Вы не уходите от темы, идемте обыскивать квартиру.

Квартиру мы «обыскали» за 5 минут. В спальне Старк заглянул в гардероб и под кровать (при этом опять улыбнувшись и пробормотав «Надо же, какая жалость, его здесь нет»), а в гостиной лишь c минуту рассматривал висящие на стенах картины (между прочим, прекрасно сделанные уменьшенные копии «Поцелуя» и «Трех возрастов женщины» Густава Климта, стоящие немалых денег), а затем остановился возле полок с книгами. Провел по ним пальцем и подцепил за корешок одну из них, чем-то особенно его заинтересовавшую.

– У Вас есть книги, мисс Вольт? И Вы их все читаете?

– Старший инспектор Старк, я закончила Обязательную Школу и умею читать.

– Я не в том смысле, извините. Просто подумал, что Вас интересуют только глянцевые журналы.

Я ткнула пальцем в раскрытый номер «Столичной сплетницы», лежащей на журнальном столике (под ним, правда, находился экземпляр «Медицины сегодня»)

– Вы закончили? А то у меня, знаете ли, дела – маникюр, педикюр, депиляция (на самом деле я уже давно ни в чем этом не нуждалась, но надо было заехать в фанклуб порасписываться на постерах и голографиях и продуктов закупить. И еще жутко захотелось погонять на мотоцикле, чтобы прийти в себя после его визита).

– Нет, у меня еще есть несколько вопросов, но если Вы так заняты.. Давайте, я приду завтра, скажем, в 11, чтобы Вы могли привести себя в порядок.

Это что, намек на пижаму?

– Не давайте. В 11:15 я уже уезжаю из дому, так как у меня с завтрашнего дня репетиции с 12 до 20:30.

– Так долго?

– А что, обычный рабочий день с перерывом на ранний ужин или поздний обед.

– Понятно. Ну а если я приду, как сегодня в 9:00 и до...скажем, 10:30?

– Ладно.

– Тогда до завтра, мисс Вольт.

Когда он ушел, я испытала двоякие чувства. С одной стороны я радовалась, что он убрался, ведь явился он по мою душу, а с другой стороны... В антикварном магазине я приобрела небольшую джезву, а закупая вечером продукты на завтра, положила в корзинку банку натурального кофе, коробку сахара кубиками и булочек взяла 4 всесто 2-х.

Глава №3

Когда на следующий день, ровно в 9 утра, в дверь моей квартиры позвонили, я была одета в белую футболку и синие джинсы, а в самой квартире витал дивный аромат свежесваренного кофе (рецепт из Сети имел название «по-турецки» и был прост, как и все гениальное). Но, не смотря на это, «допрос» не был продуктивным. Старший инспектор испил кофею, съел 2 булочки с ветчиной и успел задать мне по существу лишь один вопрос – почему это я не убиваюсь по поводу смерти Стоуна? Ведь он был моим поклонником, любовником и все такое. Да небыл он моим любовником, ответила я. Я его видела тогда первый раз в жизни, и мы просто поужинали, а из-за его головной боли я потом уехала. А насчет поклонников...У меня их – миллионы. По всем убиваться – убиваловки не хватит. Да и поклонник – не обязательно сразу любовник. Я бы тогда, по идее, и из постели бы вылезать не успевала, а у меня работа. Так что мне сейчас не до всяких глупостей. Как раз после этого пассажа тренькнул его видеофон – он получил сообщение. Прочитав его, старший инспектор надолго замолчал, а потом попросил меня сварить ему еще кофе, если можно.

– У Вас потрясающе вкусный кофе, мисс Вольт. Очевидно, потому, что он натуральный и Вы варите его в медной джезве и на газовой плите, а не в посудине из термоустойчивого пластика в регенераторе или термоволновой печке, и не разбавляете гранулят водой из-под крана. Кстати, откуда у Вас такие редкие вещи?

Ну, про джезву пришлось сказать, что она мне очень понравилась на вид в одном антикварном магазине (чтоб он не обольщался), а насчет плиты....О, это была отдельная история.

Сурроггаты я после жизни в гетто есть больше не могла, а от вида регенератора меня просто начинало тошнить (в этом я, конечно, ему не признавалась, просто сказала, что уже вышла из того возраста, когда в рот всякую гадость тянут). Что же касается термоволновых плит, то еда в них готовилась «невероятно быстро, экономя Ваше драгоценное время и сохраняя все витамины и минералы» , у меня сначала была такая и я была ей весьма довольна. Но где-то года назад меня, как «звездную вегетарианку» (стариший инспектор сразу понял, что это была ирония, так как ветчину на завтрак я трескала наравне с ним – попробуйте-ка вкалывать, как я, питаясь одними йогуртами и «силосом») пригласили в качестве дегустатора вегетарианских блюд на «Кулинарный поединок». Еду участники готовили на огромной газовой плите и это оказалось невероятно вкусно и ни в какое сравнение не шло с «бледной немощью», приготовленной в термоволновке . И после этого я загорелась идеей приобрести себе эдакое чудо. Газовые плиты для дома хоть и не были запрещены, но их давным давно не выпускали , так как они не пользовались спросом (готовка на них занимала слишком много времени и лишь в самых дорогих ресторанах еще готовили на «открытом огне») , мой экземпляр я нашла в старом доме «под снос», за немалые деньги привела в божеский вид и «питался» он от огромного газового баллона , спрятанного во встроенном шкафу на кухне.

Келвин чуть ли не в истерике бился, когда увидел подобное.

– Он же взорвется! – вопил он.

– Да ладно – отмахивалась я – раньше вон все на газу готовили, и ничего. Ты и про моцик бензиновый переживал, но не случилось же ничего.

– Лика, ты неисправима! Пока тебя петух жареный в одно место не клюнет, ты не перекрестишься! Помяни мое слово – когда-нибудь что-то обязательно случиться!

– А вот когда случиться – тогда и поговорим. – отрезала я. Келвин стал моим другом (дружить я могла лишь с таким экземпляром «цвета неба», который не лез ко мне и не завидовал моим успехам) , единственный был вхож в мой настоящий дом и к его мнению я, в основном, прислушивалась, но что касалось моего образа жизни, то тут я упиралась рогом и никто меня не мог переубедить.

Кстати, старший инспектор Старк поддержал меня в том, что «старые» вещи не всегда являются хуже «новых». Именно на газовой плите, например, можно было приготовить самые вкусные в Союзе Государств блины, какие он ел будучи ребенком у теперь давно уже покойной бабушки. После этой фразы мы больше ниочем не разговаривали, ровно в 10:30 он направился к выходу, но уже в дверях сказал, что вдруг вспомнил еще один важный вопрос и не мог бы он прийти еще раз завтра в это же время? Уж не знаю почему, но я ответила положительно и в среду, не смотря на суперсовременную систему очистки воздуха, вся моя квартира «благоухала» блинным чадом.....

Это были очень странные «допросы», которые длились 13 дней, если считать тот самый понедельник, с 9:00 до 10:30 без перерывов и выходных. Он больше не спрашивал меня о Стоуне и темами разговоров были самые разные вещи. И еще на третий день мы перешли на «ты» и стали называть друг друга по имени. Старший инспектор...то есть, уже Шерман сам это предложил. Сказал, что когда я ему «выкаю» и обращаюсь «старший инспектор Старк», то он чувствует себя старой развалиной, сидящей в кресле с массажем и подогревом и занимающейся перекладыванием бумажек. Я легко согласилась, аргументировав это самое согласие тем, что до развалины ему еще очень и очень далеко и к тому же, все кресла и стулья у меня самые обычные. В ответ предложила звать меня «Лика» – ведь если он и дальше будет «мисскать», то у меня язык не повернется сказать ему «ты». Это официальная версия. А неофициальная...Мне вдруг захотелось, чтобы он называл меня по имени...Ах да, темы наших разговоров. Да обо всем! Кроме прошлого. Моего. Как только разговор заходил о родителях, детстве, школе, подругах, с которыми я дружила до начала карьеры, то я сразу отмахивалась – «что было – то сплыло, надо жить настоящим, а не прошлым!» Если же он пытался применить всякие «департаментские» психологические приемчики, то я просто замолкала и смотрела в окно. Намек был понят и в конце концов он угомонился. А вот все остальное – пожалуйста! Начиная от политической обстановки в Союзе и заканчивая книгами, фильмами и музыкой. Удивительное дело, но наши взгляды и вкусы во многом совпадали, он даже смеялся над моими шутками, которые раньше никто не понимал. Через пару дней он попросил у меня почитать ту самую книгу, которую он тогда «выделил» на полке. «Только с возвратом!» – согласилась я. Купленная мной на барахолке во время первых гастролей, эта книга оказалась просто кладезем различных перлов и именно из нее я почерпнула свой «словарь из 30 слов» (немного измененный под наше время) для общения с прессой, а фразочкой «до свиданья, дефективный» отшивала самых навязчивых и противных поклонников.

А однажды он захотел посмотреть мой «мобиль класса люкс 6-ти метров в длину». У него глаза стали, как блюдца, когда он обнаружил в гараже байк! Мужчины иногда бывают, как дети – ему надо было сразу все общупать, покрутить и везде заглянуть. Оказалось, что у него тоже есть мотоцикл, и тоже на бензине, даже той же фирмы. Только сейчас он на нем не ездит – пару месяцев назад попал в аварию и машина основательно помялась. Шерман ее сам ремонтировал, заново собрая по винтикам – у него это было своеобразным хобби – осталось только заменить несколько деталей, которые он заказал в Сети, и которые никак не дойдут. Естественно, мы тут же заспорили, чья машина «круче», но поскольку с женщиной спорить – занятие безперспективное, то Шерман в конце концов не выдержал:

– Лика, а как насчет проверить на деле, а не на словах, чья «лошадка» резвее?

– По рукам! А когда?

– Не знаю пока...Но как только, так и сразу.

– Ну-ну. Только я тебя все равно сделаю.

– Да неужели? И что, даже хочешь поспорить?

– Конечно!

– И на что?

– А давай на желание.

Он подумал и согласился. Эх, желаний у меня было много... Вообще-то, по идее, я должна была его ненавидеть или бояться, но уже через несколько дней я не могла без этих посиделок – он был интересным собеседником (в кои-то веки!), не лез мне сразу за пазуху и не сыпал пошлыми комплиментами и это было чертовски приятно . К тому же, я вдруг поняла, что мне впервые за долгое, очень долгое время захотелось большего , чем просто разговоров. Но....я вроде как свидетельница? Да, он не проявлял ко мне интерес, как к женщине. А может, он семейный? Или вообще такой, как Келвин? Но я никак не могла придумать, как задать ему этот животрепещущий ( с моей стороны) вопрос, ведь после того, когда быди расставлены точки над «i» насчет моих «любовников», эта тема больше не поднималась. Возможность предоставилась мне на 13 -й день. Он пришел ко мне в воскресенье, да еще и в праздник – День Объединения Союза Государств, в честь его даже у нас тренировку отменили – и я, чуть ли не заикаясь, спросила, а не имеет ли его жена что-нибудь против того, что он сегодня работает ?

Он пожал плечами и сказал, что не имеет, так как у него этой самой жены нет, как и подруги. Почему? Излишки профессии. Напряженный и нестабильный график работы, дежурства в выходные или по праздникам не способствуют возникновению и поддержанию отношений. К тому же широко распространено мнение, что сотрудники департемента, а именно отделов расследования особо тяжких преступлений, по своей натуре либо бесчувственные чурбаны, либо наоборот – несдержанны, а так же подозрительны, любят выпить и по любому поводу палят направо и налево. Конечно, как говориться, в семье не без уродов, но от прицепленного ярлыка избавиться довольно трудно. Хотя, стрелять ему приходилось, до неактивности человеческих единиц. Естественно, не ради удовольствия, а по долгу службы, либо защищая свою жизнь, либо своих коллег, либо кого-то из мирного населения. Хоть и благое дело, но романтизма образу это не добавляет. «Замутить» с коллегой по работе? Так в его отделе практически одни мужчины. Когда же я ляпнула «а как же...физиология?», то он процитировал мой пассаж «про достаточное количество различных средств и приспособлений», потому что к «дамам» ходить просто брезгует, как и «снимать» в барах подвыпивших дамочек для одноразового удовольствия. Я кивнула и сказала, что прекрасно его понимаю – уж кому, как не мне, знать об излишках профессии. Ведь у нас тоже был напряженный график, постоянные репетиции и гастроли. Сочитать работу и «лямур» было очень сложно, к тому же коллектив был полностью женский (кроме Келвина и Джонни, но они и мужчинами в полном смысле этого слова небыли, а к охранникам мы настолько привыкли, что они были для нас просто «шкафами-защитниками»). «Снимать» кого-то на раз? Так мы себя не на помойке нашли. Поэтому, кстати, многие и уходили, когда появлялась такая возможность, как «осесть» под крылышком у богатого мужа или не менее богатого «долгоиграющего» любовника. А насчет стрельбы...Уж лучше пусть лишиться жизни асоциальный элемент, чем невинный человек.

Да, я его прекрасно понимала – уж не я ли посмотрела смерти в ее обдолбанные красталином глаза? Здесь – либо ты, либо тебя.

Или твоих родителей, брата, друзей...

А наcчет ярлыков и клише...Это я испытала на собственной шкуре.

В самом начале моей карьеры – я еще даже не выступала, как раз закончила разучивать программу – к Келвину обратился знакомый с просьбой «одолжить» на полдня одну симпатичную девочку для съемки музыкального клипа. Он порекомендовал меня, так как я подходила по всем параметрам – песня называлась «Пантера», а я была загорелой брюнеткой. Так я познакомилась с Тэдом, солистом рок-группы «Вихрь» и у нас сразу развился очень бурный роман. Не то, чтобы я была так от него без ума, но мне нравились его песни, он был хорош собой, и мне просто хотелось немного человеческого тепла и поддержки. Мы встречались полтора месяца, он клялся в любви и просил меня уйти из коллектива и жить у него. Я согласилась, но только после гастролей, которые должны были начаться через пару дней – гонорар за эти гастроли мог бы покрыть стоимость учебы. Да, я тогда еще не оставила надежду выучиться на врача (с моими способностями я бы могла стать специалистом высочайшего класса), хоть и в столичном меде, ведь теперь у меня были деньги, неважные отметки Обязательной школы можно было исправить,заплатив взнос и пересдав экзамены, да и Тэд был довольно обеспечен и я, дура наивная, расчитывала на его поддержку. Когда я на нашем прощальном – перед отъездом на гастроли – ужине у него дома рассказала ему о своих планах, то он поднял меня на смех.

– Лика, не смеши мои тапочки! Ты – и врач! На тебя уже сейчас др*чит вся столица, а после гастролей мысленно поимеет и весь Союз! Да ты для всех априори шлюха – хоть дорогая и красивая, но ни на что больше не способная, кроме как ноги раздвигать да голым задом на сцене сверкать! А кто захочет у такой лечиться? Хотя, мозгов у тебя на учебу все равно не хватит, нечего голову забивать всякой ерундой, пойдем лучше в последний раз перед отъездом развлечемся.

Естественно, после таких откровений мое настроение упало ниже плинтуса и я сказала, что не хочу, так как голова болит. Он же заявил, что как его подружка я должна его ублажать и что когда я «сяду ему на шею», уйдя из коллектива, то это станет моей главной обязанностью – и после этого попытался потащить меня в спальню.

От таких заявлений у меня даже в глазах потемнело, а от его прикосновения затошнило. Да, я подозревала, что танцовщица – профессия не очень интеллектуальная, но чтобы вот так заочно быть втоптанной в грязь...И слышать такое от человека, с которым я была близка, было еще более омерзительно. Я вырвалась и вылетела на улицу в одном тонком платье и домашних туфлях, хоть уже был декабрь, и мне пришлось просить у прохожего видеофон, чтобы позвонить Келвину (свой аппарат, как и ключи от своей квартиры я забыла в сумочке в квартире Тэда). После этого я зареклась заводить отношения – не только с «коллегами» из шоу-бизнеса, но и вообще. Ведь теперь я знала, ЧТО обо мне думают, и что для моих партнеров я буду лишь игрушкой, которую, наигравшись, не задумываясь выбросят на помойку и заменят другой, новенькой и блестящей. Это было больно... а затем мою душу затопило совсем другое чувство...Конечно, в газетах частенько появлялись заметки, что меня с кем-то «видели», но мало ли женщин с похожей прической и в темных очках? Да и мне то что, ради Бога! Пиар – он не помешает, кроме того, поддерживает мой имидж легкомысленной «Темной Богини».

В этот день он ушел как всегда в 10:30, но предупредил, что завтра он прийти не сможет – появилось одно срочное дело и мне не нужно его ждать. Этой ночью я спала плохо, встала в 6 утра и 2 часа «нарезала» круги по близлежащему парку, а в 8:55 уже на автомате варила кофе, который в итоге сама и выпила. В одиночку завтрак не лез в горло и я, с трудом запихнув в себя одну булочку, еле дотерпела до 11:15, чтобы отправиться на тренировку.

Сегодня я была измотана вкрай. Мы отшлифовывали новую программу (первая совместная работа с другим коллективом – «Плохиши» были мужским вариантом «Темных богинь» и мы решили объединиться и «забацать нечто фееричное», как выразился Келвин), но сегодня у всех ничего не получалось – мой партнер постоянно сбивался, я танцевала «без огонька», девочки ныли и мучались похмельем, а Джонни зверствовал и заставлял завязываться нас чуть ли не узлом, отрываясь за пропущенную по случая праздника тренировку.После всего этого даже у меня подгибались ноги, а девочек из подтанцовки так вообще чуть ли не полумертвыми положили в служебный мобиль – Келвин приказал охраннику развести их по домам. Он и меня предложил отвезти, но я отказалась – не хотела оставлять свой байк в подземном гараже комплекса. Когда все уехали я залезла под горячий душ и простояла под ним не меньше получаса, чтобы хоть как нибудь унять дрожь в мышцах, затем заперла наш зал и поехала домой... Я только успела выехать из ворот подземного гаража, как меня подрезал какой-то козел на черно-красном мотоцикле. Нагло так подрезал, да еще и посигналил и ручкой сделал. Ну, парень – а это был парень, судя по фигуре, – ты попал! Моя раздраконенная нервная система требовала сатисфакции, к тому же этот козел ехал в ту же сторону, куда нужно было и мне. Я подъехала к нему на светофоре и ,стоя на нейтралке ,пару раз повернула ручку газа . Он обернулся и мне показалось, что вижу даже свозь визор, как он скалится. Вызов принят. Свет сменился на зеленый. Взвизгнули шины и мы рванули, оставив на покрытии дороги черные следы из жженой резины!

Вот это была гонка! Даже удивительно, что мы не нарвались на дорожный патруль! Давно я так не отрывалась. Мы обгоняли мобили в шахматном порядке, выскакивали на встречку прямо перед носом истерично сигналящих грузовиков и протискивались с последнее мгновение в спасительные щели между бамперами. Его мотоцикл был немного легче и маневреннее и он немного вырвался вперед, но я знала этот отрезок дороги как свои 5 пальцев и знала, где нужно было притормозить, где гнать на полной скорости, а где можно чуток срезать дистанцию. И вот сейчас я свернула в подворотню, так как знала, что на участке за следующим поворотом сегодня утром начали ремонт дорожного покрытия и ехать можно только в 1 ряд без всяких обгонов и, на полной скорости пронесясь мимо мусорных ящиков, выехала в 10 метрах перед ним. Ха! Глянула в зеркало – тип показал мне поднятый большой палец в знак признания моей победы и повернул на светофоре направо. Довольно улыбаясь, я, уже в нормальном темпе подъехала к дому и тут....меня опять нагло подрезали! Да еще и передо мной встали! Тот же самый тип! Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Я в бешенстве сорвала шлем.

– Козел, мать твою!

Визор его шлема отъехал в сторону и я увидела.....довольно улыбающуюся физиономию Шермана!

– Лика, это было что-то! Давно не испытывал такого удовольствия! Да еще и с девушкой!

– А с парнем что, испытывал? Надо же, глядя на тебя – никогда бы не подумала, вроде такой приличный мужчина – огрызнулась я. Нет, я была рада его видеть, но нервишки еще пошаливали.

Он захохотал.

– Нет, я определенно от тебя без ума! К тому же, я тебе желание должен. Проси что хочешь – будет исполнено!

О,как я уже говорила, у меня на этот счет имелся целый список, но именно сейчас я убедилась в истинности фразы «любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда» , ведь сегодня из-за нервов я не смогла ни толком позавтракать, ни пообедать. Я улыбнулась особенно ласково.

– Что захочу? Все-все, что захочу?

– Да!

– Ну, в таком случае, я надеюсь, у тебя твоя платежная карта с собой?

Мы сидели в маленьком ресторанчике в двух кварталах от моего дома (мотоциклы оставили в моем гараже и пешком пошли, даже не переодеваясь, да и Шерману не во что было). Ресторанчик был одним из тех секретных мест, о котором знают лишь немногие аборигены – здесь, и только здесь подавали самы лучшие стейки из натуральной, а не суррогатной или генномодифицированной, говядины и вино из винограда, а не «мульку» из ферментатора. Цены были, конечно, жуть – даже я могла позволить себе такое раз в неделю максимум, а Шерман крякнул, просматривая меню, но ничего не сказал. Сам напросился. В итоге мы заказали одинаковые блюда – 2 стейка с кровью с гарниром из печеного картофеля, корзинку свежего, только что испеченного хлеба со всякими намазками в качестве закуски и бутылку красного сухого вина. Через полчаса – еще одну.

– А я думал, ты салат возьмешь, – сказал он, любуясь тем, как я разделываю стейк, – Это ж ты на ночь наедаешься, а как же блюдение фигуры?

– А вот ради мести твоей платежной карте за испорченные нервы я даже фигуры не пожалею, – ответила я , вгрызаясь в сочное мясо. После тренировки есть хотелось жутко. Я даже тарелку втихаря хлебом вытерла.

За десертом (шоколадный мусс с ягодами) мы наконец снизошли до беседы. О погоде, моей тренировке и тому подобное. Потом, разливая по бокалам остатки вина, он вдруг спросил меня, кем я хотела стать раньше, до начала моей «танцевальной карьеры». Сам Шерман перед этим рассказал, что всегда хотел стать инспектором в «убойном отделе», как и его отец (родители развелись, когда ему было 10 лет – мать вышла замуж и уехала из столицы, а он остался с отцом, который потом погиб на службе в перестрелке, когда сыну было 18. Наплевав на возрастной ценз, Шерман поступил в Академию, сдав на отлично все экзамены и нормативы).

– А кем хотела быть ты?

Приятная компания и алкоголь расслабили меня и я ляпнула:

– Врачем. Хирургом. – и тут же напряглась, ожидая насмешек, но его реакция меня удивила.

– А почему не стала, а пошла в....танцовщицы? Ты же неглупая, целеустремленная девушка, Лика!

– Мы предполагаем, а жизнь – располагает...

Я принялась разглядывать вино в бокале, а Шерман, заметив, что я снова замыкаюсь в себе, сменил тему и начал рассказывать смешные истории из службы. Как брали одну банду в борделе и по совместительству кристалиновом притоне , и как их главарь пытался скрыться, прикинувшись тамошней «работницей» – нацепив кудрявый рыжий парик и вырядившись в мини-платье и голубое боа – но, убегая в туфлях на шпильке, сломал ногу, и еще о том, что при этом повязали столько народу, что даже наручников не хватило. Одного брутального типа пришлось связать розовыми чулками местной «дамы», с которой он как раз развлекался, а чтоб не орал и не плевался – всунули в рот кляп из его же носков.

– Знаешь, – сказал он доверительно, наклоняясь ко мне через столик, – мне было его жалко! Ведь судя по виду тех носков, он их носил как минимум месяц не снимая.

Отсмеяшись, я тоже поведала один эпизодик. На заре моей карьеры в «Темных богинях» у нас был один номер, где мы выпрыгивали из бутафорских тортов со взбитыми сливками, этими «сливками» друг дружку обмазывали и начинали танцевать. Так вот, на месте сливок оказалась какая-то жуткая химическая гадость, и у нас всех начала просто невыносимо чесаться кожа! А поскольку на сцене не почешешься, а очень-очень хочется, то мы чесались друг о дружку. Половина публики чуть с инфарктами не слегла от перевозбуждения! А какие мы устроили «гонки на выживание» после этого номера, ведь главным призов в гонках был ДУШ! Победила я, побив все мировые рекорды в беге на короткие дистанции с препятствиями! Реквизитора же от суда Линча спасла лишь необычайно крепкая дверь туалета, где он предусмотрительно окопался. А какой скандал в прессе потом был!

После еще пары-тройки историй и третей бутылки вина нам все-таки пришлось уйти из ресторана. Он закрывался и нас очень вежливо, но попросили, «завернув» с собой недопитую бутылку. Я даже не заметила, что мы просидели там так долго – в обществе Шермана время летело незаметно и мне так не хотелось отпускать его....

Хихикая и пошатываясь мы вышли из ресторана и через десять минут были у моего дома. Он проводил меня до двери квартиры. Уже там, у двери, он развернул меня лицом к себе

– Спасибо за прекрасный вечер, Лика.

А затем легко и очень нежно поцеловал меня в губы. Он хотел было отстранится, но я обняла его за шею , прижалась к нему всем телом и потребовала «продолжения банкета». Когда мы спустя чуть ли не вечность оторвались друг от друга, я, с трудом переводя дух и глядя ему прямо в глаза, задала один вопрос, ответ на который был мне очень важен.

– А за прекрасную ночь мне спасибо тоже будет?

Замок-сканер я многла нащупать лишь с третьей попытки и в коридор моей квартиры мы ввалились уже полураздетыми....

Я лежала на левом боку, подперев голову, и смотрела, как за окном рождался новый день. Давно я не встречала рассвет так – не после обязательно-показательной вечеринки или затянувшегося фуршета, а в состоянии полной нирваны постели с человеком, к которому я ...весьма и весьма неравнодушна. Подобрать более точное определение я пока не могла – такой коктейль эмоций бурлил во мне сейчас.За моей спиной тихонько скрипнула кровать и Шерман прошептал мне в ухо, шевеля своим дыханием мои волосы.

– Спасибо. Огромное.

Затем его губы скользнули по шее, плечу и....

– Что это?

Его удивленный возглас вернул меня с небес на землю, я повернула голову и меня словно ледяной водой окатили. «Вторая кожа» не вынесла за короткое время сразу стольких издевательств, как напряженная тренировка, горячий получасовый душ после нее и бесчисленное количество актов любви без тормозов, первый из которых состоялся в коридоре квартиры, и «сдалась» на 12 часов раньше. От плеча до локтя она облезла почти полностью, а ниже – висела лохмотьями. Шерман провел ладонью по моей руке от кисти до локтя и эти лохмотья бесшумно осыпались на простыню, а моя рука предстала перед ним «во всей красе».

– Что это? – повторил он.

– Ожог. – нехотя ответила я.

– Откуда?

– В детстве я была черезчур любопытна и сунула пальцы в розетку.

– А почему не пошла к регенерологу?

– Так тогда этих курсов еще небыло, а когда появились, то мне сказали, что уже ничего не исправить.

– Все-таки странный он какой-то, – он прикоснулся кончиком языка к одной из линий, словно пробуя ее на вкус – и на вид и на ощуп не такой уж старый. Ты его точно в детстве получила? Сколько тебе тогда было?

– Нисколько. Я не хочу об этом говорить. – я рывком натянула на себя одеяло, закрывая руку.

– Как хочешь.

Он отстранился от меня, затем скрипнула кровать и раздалься шерох – он одевался.

– Мне пора. – от тронул меня за плечо.

Я обернулась.

– До...свидания, Шерман.

– Давай, Лика.

– Все, что могла – отдала уже – сказала я, глядя ему в глаза. Он убрал упавшую на мое лицо длинную черную прядь, поцеловал меня в угол рта и вышел. И пропал на 2 недели.

Глава №4

Когда он ушел от меня в то утро не позавтракав, то я не волновалась – мало ли, может, он свое важное дело до конца не довел, но в среду уже не находила себе места, а в четверг засунула свою гордость куда поглубже и из уличного коммуникатора позвонила ему на работу (приватного номера Шермана у меня небыло). Трубку снял один из его коллег и я сварливым голосом поинтересовалась у него, куда это подевался старший инспектор Шерман Старк и почему уже 2 дня не приходит допрашивать меня по одному деликатному делу. Ответ меня огорошил. Старк никого допрашивать не может, так как уже больше 2-х недель находится в отпуске, а перед отпуском все дела позакрывал. Так что, девушка, вы явно что-то путаете. Я извинилась и отключилась. В начале я была в ярости – почему он мне ничего не сказал? Ведь получается, дело закрыли уже во вторник или среду. Зачем ходил ко мне, прикрываясь работой,к чему были все эти «допросы»? Хотел перепихнуться, создав образ такого «положительного, но одинокого»? Первый час после звонка мне жутко хотелось его придушить, но спустя этот самый час, выпустив пар путем удушения и пинания ни в чем не повинной подушки и швыряния тарелок о стену я с ужасом поняла, что люблю эту зеленоглазую сволочь. И даже если я расколочу все тарелки в Союзе и передушу в нем же все подушки, то и дальше буду любить и готова терпеть даже такие вот выкрутасы – лишь бы он вернулся. Чтобы заполнить какую-то жуткую пустоту внутри, я завалила себя работой. Вставала в 7 утра, выпивала чашку кофе, который я продолжала варить по привычке, съедала булочку и ехала на тренировку, где вкалывала по 12 часов, с 9 до 21 часа, приходя первой и уходя последней. Но даже это не спасало – приехав домой, я еще пару часов бегала по парку, чтобы потом принять душ и просто отключиться. Келвин и Джонни постоянно спрашивали, что случилось и почему я так рву жилы и хожу сама не своя, но я отбрехивалась тем, что с меня, как с примы, самый большой спрос и я не хочу ударить в грязь лицом на примьере, которая с каждым днем приближалась....И наконец наступила.