Текст книги "Бес с тобой"
Автор книги: Александра Ермакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
ГЛАВА 7
Бес
– И-и-и? – с этим закономерным вопросом захожу на кухню. Арину нахожу сразу, интуитивно – она в уголок между стеной и холодильником забилась. Был бы мелким и тощим, сам бы туда пролез. – Что это значит?
– С-спасибо, – мямлит испуганно девчонка.
– Ну уж нет. Это на хлеб не намажешь, в руках не подержишь, – усмешка застревает поперёк горла, когда понимаю, как двусмысленно прозвучало. Арина затаивается, а мне надоедает играть в доброго соседа и терпеливого дядю.
Киваю «на выход!».
Если вначале мелкая тушуется, то уже через несколько секунд начинает странный змеиный танец. Нет, не соблазняет – пытается из проёма выбраться. Так бывает, втиснуться или забраться получается на раз, а вот обратно… никак.
Чуть наслаждаюсь диким и смехотворным зрелищем, а когда становится не до смеха, как бы ни хотела девчонка просто выбраться, её телодвижения всё же смахивают на эротическую любовную прелюдию. Тем более, рубашка задралась, а вид плоского голого животика… длинных, крепких, молодых ног, которые даже синяки после вчерашней потасовки не портят, мягко говоря, контузят меня.
Чертыхаюсь, проклиная свою плоть, что решила мне показать насколько, оказывается, я сексуально озабочен. Но лучше реакцию списать на весеннее обострение. Специалисты заверяют, что бывает такое. Весеннее, летнее, осеннее ну и зимнее…
Холодильник сдвигаю.
– Спасибо, – опять выдыхает девчонка, только теперь ещё и протяжно простонав от облегчения.
Курить! Срочно!!! Много курить, чтобы тошнить начало. Потом домой… И Юльке позвонить. Пусть заглянет ко мне.
– Я жду, – припечатываю взглядом, чтобы считать хоть момент, «когда» или «если» Арина вздумает наврать.
– Вы же сами знаете, – поправляет съехавшее полотенце на голове. – Всё поняли…
– Значит, одна? – уже прокручиваю новый план действий. И тем паче план устранения мерзкой тётки и её задрота-напарника. Пусть не посмертно, но заткнуть бы их нужно. На время. Месяц – идеально.
– Да, – прикусывает губу Арина, – пока дедушка в больнице. А эти… так быстро всё узнали… Вот и пришли по мою душу.
– Забрать хотят, – задумчиво за неё заканчиваю. – У тебя правда больше никого нет?
– Нет, – досадливо мотает головой Арина. – И даже знакомых почти не осталось. Многие из города уехали, а некоторые на другой конец. Да и… у всех свои проблемы. Семьи, дела…
– Почему вы с дедом не озаботились признанием тебя дееспособной?
– Озаботились. Там условия… Официальное трудоустройство. Чужие не берут, а деду взять меня на работу… Никак. Даже если возьмёт, то при его утрате работоспособности нет никого, кто бы вместо него встал на шефство, а мне официально быть своим начальником нельзя.
– Дали бы взятку, всё прошло.
– Дали бы, – опускает глаза Арина, – но к нашей семье у отдела попечителей и опеки сильная тяга и тотальный надсмотр.
– Из-за барахла? – только сейчас начинаю понимать тот самый ушлый интерес, который скорее всего и толкает работников особо тщательно присматривать за Коганами.
– Барахла, – вторит с грустной задумчивостью Аря. Кивает своим мыслям. – Последний раз, когда деду было плохо, меня в приют забрали, а когда мы домой вернулись… Тут был такой погром…
Понятно. Значит, всё-таки за ценностями охотятся.
– Много пропало?
Арина перестаёт быть беззащитной, робкой девушкой, и теперь её взгляд начинает отливать взрослостью. Причём глубокой и опасливо-умной.
– А как думаете?
– Думаю, – небольшая пауза, – у такой очаровательно-проницательной внучки – дед умный и прозорливый. А ещё острожный и наученный жизнью. Всё самое ценное хранит в тайном месте. Возможно в хранилище, в Банке…
– Вот, – скромно усмехается Аря, – а кто к нам забрался, решил, что ценности наверху лежат и их ждут.
Что тоже не лишено смысла. Как вор, по себе знаю, что самые лучше места для тайников и заначек – видное место.
– И что теперь делать? – вновь прикусывает губу мелкая, став опять хрупкой и нежной девчонкой.
– Что-что? – бормочу, мысленно варианты перебирая. – Я слов на ветер не кидаю. Есть у меня нотариус знакомый. Мне бы с ним пообщаться…
– И что вы хотите?
– Документы кое-какие…
– Подделать? – вытаращивается Аря. – Но ведь у них строгий учёт… Реестр, общая база данных, обязательная регистрация в органах опеки… – тараторит девчонка, а я залипаю на ней. Мелкая, а разбирается в тонкостях так, будто сама всем занимается. Она повзрослела раньше времени… Хотя, в наше-то время и при её жизненной ситуации не мудрено. – А мы с дедом и без того на шатком плато. Из-за слабого здоровья ему уже отказывали в попечительстве надо мной. Вы не представляете, сколько нам стоило… решение в нашу пользу. И даже не деньги… Нервы, беготня, а дедуля и без того сердцем хворает. – Блестят глаза слезами. Арина изящно смахивает каплю из-под очков, без малейшего усилия сделать этот жест таковым. Выходит очаровательно, мило и чертовски обаятельно. – Предупреждение висело – ещё раз… и больше ему не позволят… Так что, нет… я не пойду на такой риск! Тем более без ведома деда!
Благоразумно для мелкой. Раньше были пустые эмоции, эмоции, эмоции. Теперь наконец поверх них нечто дельное прёт.
– Тогда есть два варианта, – это навскидку, что успеваю придумать в столь сжатые сроки и при дёрганой и очень затянутой ситуации. Мне всё хреновей, курить хочу так, что уже готов сигарету просто жевать…
– Два? – изумлённо вытаращивается девчонка, забыв про слёзы.
Не знаю, что её больше поразило: наличие аж двух вариантов или то, что они вообще есть.
– Но они оба будут провокационными. Первый мне совершенно не нравится, накладный по затратам и поднятию связей, но лишил бы всех последующих проблем разом, а второй… тоже на айс, по законности – для меня уголовно-наказуем, зато быстро урегулируем и достаточно легко-осуществим.
Аря выглядит ошарашенной, но заинтересованной.
– И каков первый?
– Замужество! – по мере расширения глаз девчонки, поясняю: – Трудность в том, что опять же, придётся задействовать знакомства. Найти «супруга» – менее сложная задача. Но потребуется справка о беременности, потому что это самая весомая причина для заключения брака, и всё это в обход отдела опеки – обратиться в отдел самоуправления, даже, возможно, администрацию, суд. От пару дней до недели – по срокам при хорошем финансировании. Зато потом по прошествии пары месяцев – потеряла ребёнка, развелась и свободна.
Глазищи у Арины очень большие, а ещё причудливо зелёные.
– А второй? – роняет надломленно.
– Я тебя сокрою… – не мигая, смотрю на девчонку. Сканирую на сомнение, испуг, категоричность, но ничего подобного на лице мелкой не читается. Она на меня глядит вдумчиво. Решаю дожать: – До выздоровления твоего деда. А если лечение затянется – на пару месяцев, или хотя бы до твоей днюхи…
– Откуда вы столько знаете о моей семье. Про деда и мой день рождения?
– Ты же сама рассказывала, – напоминаю мрачно.
– И вы… всё запомнили?
– Не знаю насчёт «всё», но ты мне теперь как родная, – пытаюсь на шутку перевести. Когда понимаю, что не прокатывает, прибавляю обаяния: – По крайней мере, как сеструха младшая. Ну или если тебя смущает родственность с таким типом как я, – многозначительно киваю, изображая «я сама кротость», – хорошая знакомая… Дочь близкого друга, – сощуриваюсь, перебирая допустимые варианты, выискивая тот, что может хоть мельком приглянуться Арине, – внучка друга…
– Вы очень хорошо подкованы в таких вопросах, – огорошивает девчонка без капли возмущения. – Уже сталкивались с подобным?
– Нет, – перестаю играть, – но умею находить выход из любой… – заминка. – Любой сложной ситуации. Это моя работа.
– Находитель выходов? – язвит. Хороший признак адекватности. А ещё – что я близок, чтобы опять завоевать доверие мелкой. Только… она лучше всего на правду реагирует.
– Устранитель причин и помех, – не тушуюсь, пристально всматриваясь, не испугается ли.
Из зелёных глаз удивительным образом пропадает любой намёк на наивность. Они становятся поразительно взрослыми и глубокими.
– Но школу и всё остальное, где тебя могут подловить, придётся оставить.
Хоть она и не сказала «да», но и «нет» не прозвучало, а значит всё «может быть»…
– У меня ЕГЭ на носу, да и пропуски в художественной – будут минусом перед выпускными экзаменами.
– Девочка умная, найдёшь, как узнавать задания и потом скопом сдашь.
– Знакомые…
Мотаю головой:
– Связи тоже… на время нужно будет оборвать.
– И вы готовы… – явно не находя верных слов, чуть ведёт головой Арина, – чтобы помочь совершенно незнакомой девушке?
– Я же сказал, ты мне не чужая…
– Я вас умоляю, – строго одёргивает Арина. – Я вам чужая! Мои проблемы… не ваши. Зато вы с лёгкостью готовы рисковать? Почему? – и так сморит, аж пронизывает желанием понять.
Вот что сказать? Как обмануть, не обманывая? Как убедить, при этом не выдав правды, но сказав правду?
– Не люблю, когда не по-людски, да к тому же… раз уж я взялся тебя спасти раз, тут по накатанной идёт.
– Я могу освободить вас от этой нелепой повинности.
– А я не могу. Я всегда держу слово, а если не сдержал, значит исчерпал все возможности…
– Но вы же устранитель, – безобидная колкость.
Киваю, но, чуть помедлив, роняю:
– Но и они не бессмертны…
Повисает пауза. И впервые молчание меня раздражает. Слишком громко звучит… А я курить хочу. Быстрее вопрос разрулить, проверить рану на боку – с*, такая, болит и тянет. И трахаться хочу. Не обязательно в этой последовательности, но жуткий коктейль разнооперного в данный момент пересекается в одной точке «невозможно желаемого и охрененно-необходимого!!!»
– А теперь шуруй одеваться – школа ждёт, – распоряжаюсь ровно, нарушая депрессивное залипание на том, что не могу заполучить сию секунду.
– А вдруг они туда наведаются?
– Вот именно. Если мегера и чмарь припрутся, а тебя не окажется, это выльется крупными неприятностями и вызовет массу навязчивого внимания. Нам же этого не нужно? – так как девчонка не шевелится, мелькает мысль, что я давлю, а Арина хоть и послушная девушка, но тотального контроля и надзора не приемлет. Ей свобода выбора нужна. И даже если собираюсь полностью подчинить и завладеть её доверием, я обязан максимально отпустить вожжи. По крайней мере, делать вид, что каждое решение и действие мелкой – её личный, сугубо персональный выбор. Ни капли давления, если только лёгкие предложения и подсказки. При этом полностью владеть ситуацией. То есть – управлять, не управляя.
– Даже если Вы не согласитесь с каким-либо из предложенных мной вариантов, никто не отменяет жизни. Ты молодая, у тебя учёба, скоро экзамены, поступление. Если запнёшься сейчас и упустишь шанс – потом будет гораздо сложнее догонять и законопачивать пробелы.
– Вы? – изящные брови прыгают на лоб.
Напрягаю память, из какого контекста выдрала местоимение…
– Вы сказали: «Если Вы не согласитесь…».
– А, – киваю понятливо, – конечно, ты и дед. Ты же сказала, что без его согласия «ни-ни» на авантюры. Значит, поговорим с ним.
– Поедем к нему? – вытаращивается Арина.
– Гора не может, значит мы к горе, – поясняю для особо одарённых.
Арина несколько секунд смотрит на меня с недоверием, а потом вспыхивает такой радостью, что зависаю на искренних чувствах, которые пронизывают, точно солнечный свет, убогую тёмную коморку.
И я бессовестно этим питаюсь. Энергетический вампир. Взгляд с лучистой улыбки переползает на шею, где ритмично жилка пульсирует, неудержимо стекает на грудь, яростно вздымающуюся под рубашкой.
Смаргиваю маниакальное наваждение, понимая, что вот-вот реально покажу своё низменное желание и шокирую бедную мелкую, к которой, по сути, не имею каких-либо сексуальных подвижек. Я же не педофил, мать его за ногу! Или он? Впериваю хмурый взгляд на улыбающееся личико… И чётко осознаю, что пиз* мне. Какой-то странный и неизлечимый.
Ну уж не бывать такому, чтобы Бес от улыбки Ангела о сути своей забыл! Не управлять Невинности Пороком! Я взрослый мужик, чёрт возьми. Не задрот, не умеющий своим хозяйством и чувствами управлять. Как хочу, так перехочу. Найду какой-нибудь нелепый недостаток и зацеплюсь за него. На том и выкачу из озабоченности.
– Всё, пора! Ты в школу. Я по делам, – порываюсь отвернуться, но упрямое:
– Может, лучше сразу к деду?
Перестаю быть милым и покладистым:
– Ты – в школу. Я – по делам! – раскладываю по полочкам. – Если ты собираешься со мной спорить, сразу говорю: «Выкинь нахрен из головы эту пустую затею!» А теперь марш одеваться! Хотя бы ко второму уроку успеешь. А после встретимся в больнице, – опережаю следующий вопрос, – у твоего деда!
Арина прикусывает губу и кивает. Уже было выбегает из кухни, как тормозит.
– И всё же, зачем вы это делаете? – через плечо.
Тот самый вопрос, который обязан терзать разумную голову не обделённого интеллектом человека, всё же не даёт покоя девчонке. И хорошо и плохо. Хорошо – я в ней не ошибся, плохо – мне это грозит большим напрягом и вечным контролем, что говорю и делаю.
– Жениться на тебе хочу, – к сожалению, заготовленную фразу вспомнить не могу. Ответ утекает… А видя недоумение на юном личике, устало выдыхаю: – Мелкая, не во всём нужно искать скрытый подтекст. Бывает… просто помогают. А теперь, Арина Родионовна, я хоть и дядя Дима, но в первую очередь мужчина. И вид твоих голых коленок заставляет меня всё время опускать глаза. – Моя откровенность вызывает откровенный шок, но зато работает. Арина убегает, как заяц от клыков волка.
Только остаюсь один, сразу же проглатываю стон боли, прижав руку к ране. Ладонь касается прохладной влажности.
Твою мать! Кровь!!! Благо футболка тёмная и потому девчонка не заметила расползающегося пятна.
Пока мелкая переодевается, проверяю дом на наличие своих грязных вещей и кровавых отметим. Арина достаточно аккуратна – ничего не обнаруживаю. И в который раз ставлю отметку «удовл» этому семейству.
Плетусь в торговый зал. Закидываю куртку на плечо, нащупываю сигареты, уже предвкушая первую затяжку, как от расстройства едва не вою – пачка смята! Видимо вчера в драке повредили.
Выуживаю одну, обламываю и пока кручу «огрызок», приходит глупая идея. Заглядываю под прилавок. Шарюсь примерно там, где ковырялся Исмаил Иосифович. Мне везёт – портсигар нахожусь сразу.
Доламываю все сигареты и аккуратно раскладываю в серебряной коробочке. Только закрываю, в лавке появляется Арина. С рюкзаком на плечах, в строгой одежде. Школьница…
Натягиваю улыбку, чтобы не выдать, как мне хреново.
А уже на улице даю команду:
– Ступай в школу, а потом встретимся у деда в больнице!
– Угу, – заторможенно кивает девчонка и с неудовольствием идёт прочь. Смотрю ей вслед. Арина делает пару шагов и оборачивается, на лице укор:
– И как же мы встретимся, если вы не знаете в какой он больнице?
Опа-на! Чуть не спалился!!!
Бью себя по лбу, зло отметив, что в испарине:
– Права, мелкая, прости, – уже цежу сквозь зубы. – Какая больница?
Арина озвучивает, но уходить не торопится. На лице всё ещё недоверие. Твою мать! Мне всё хреновей. Вот-вот хлопнусь, как нежная барышня. И, бл*, курить хочу. Да так, что чуть не вою.
– Никто вас к нему не пустит, – поясняет молчание. Огорошивает простой очевидностью, в который раз убедив в своей адекватности.
– Этот вопрос оставь решать мне!
И жестом «Шуруй»!
Арина уходит. С гордо выпрямленной спиной. Спокойная и выдержанная.
Убеждаюсь, что она ушла, торопливо сажусь в машину, которую за несколько домов до… оставил. Матерюсь на все лады. Сигарету в зубы и с маниакальной одержимостью и блаженством прикуриваю.
Даже на боль плюю: закрыв глаза, отравляюсь первой «тяпкой», чуть дольше задержав в себе ядовитый смог.
Охрененно хорошо! Голову ведёт, появляется чувство лёгкости и спокойствия. Сродни экстазу.
Протяжно выпускаю дым. Ещё пару затяжек… сигарета заканчивается. Недовольно вышвыриваю окурок в окно.
Всё, пора!
Ключ в скважину, врубаю телефон…
ГЛАВА 8
Бес
– Юль, привет, – набираю ту, кто мало задаёт вопросов и всегда под рукой. Сижу в машине, на парковке перед домом, в котором одна из моих квартир. Да, их несколько. На всякий… Ещё есть одна, которую снимаю. Бываю раз в месяц, проверить всё ли на месте, да и с хозяином перетереть по поводу оплаты.
– Привет, Бес, – топит нежностью знакомая, – давно не слышно.
Прям уж… несколько дней всего. И то, из-за семейства Коган и задания босса.
– Дела. Ты сейчас где?
– Только со смены возвращаюсь.
– Ладно, – настроение падает ниже некуда. Что с уставшей любовницы взять? Вот именно, не на сонное же тело любоваться. – Проехали, – собираюсь скинуть звонок, но Юлька опережает:
– Бес, в чём дело?
Молчу. Огрызок сигареты в зубы. Подкуриваю.
– Ты же знаешь, – чуть медлит, словно винится за признание, – только слово – и я у тебя.
– Это хорошо, – мрачно выпускаю дым, – но не нужно. – Мне претит сама мысль, что знакомая готова быть такой услужливой. Нет, не отвращает и не бесит, просто этого не нужно – я не оценю. Мне больше плевать, чем приятно.
– Я могу… – Юля замокает. Повисает многоговорящая пауза.
– Тогда нужно, – сдаюсь, выкидывая окурок в окно машины. Боль усиливается, меня начинает штормить, перед глазами плывёт. Твою мать! Мне реально нужна квалифицированная помощь. А Юлька медсестра.
– Тогда я к тебе, – чуть настораживается Юля. – Кушать готовить?
– Нет, – кое-как покидаю машину. Пиликаю сигналкой, телепаясь к подъезду. – Лучше набор для обработки ножевого.
– Что? – взвизгивает знакомая. – Совсем чокнулся?.. Где ты?.. Ты… ты… Разборки? Сильно… – тараторит сбивчиво, а у меня от неё башка раскалываться начинает сильнее.
– Всё путём! – роняю устало. – Угомонись.
– Сейчас буду! – заверяет горячо Юлька.
Скидываю звонок. В кабинке лифта чуть не вырубаюсь, прислонившись к стенке и убаюкиваясь мирным гудением и лёгкой вибрацией.
– Какой ужас! – причитает Юлька, уже хлопоча возле меня.
Твою мать!!! Не самое лучшее сейчас время выслушивать истерику и нравоучения любовницы. – Кто этот неуч? – негодует, оторвав пластырь и повязку. – Я не о ране, – поясняет хмуро, – а о том, кто это зашивал! Руки бы ему оторвать!!! – намекает на швы Арины. – Неровно, неказисто, а нитки…
– Успокойся, – морщусь. Устаю от причитаний и ворчания знакомой больше, чем от истерики мелкой. – Меня подлатали, как могли. И на том спасибо!
– Издеваешься? – с шипением вытаращивается Юля. – А заражение??? Сепсис… не боишься?
– Мы спиртом заливали, – заверяю, скрежеща зубами, когда Юля по ране пальцами пробегается.
– Не смешно! – грозит, будто нерадивому воспитаннику. – А иголка, а нитки…
– Что было, – устало роняю. – Хорошо хоть так, а так бы уже скопытился…
Юля потрясённо мотает головой, но умолкает.
Я благодарен. Дальнейшей перебранки бы не пережил. Психанул и выставил любовницу к чертям собачьим!
У Юли мягкие и умелые руки. Она нежно обрабатывает рану, правит швы… Даже немного вздремнуть успеваю. Тем более укол был как нельзя уместен.
Когда просыпаюсь, Юляшку обнаруживаю рядом – спит возле меня. Милая, уютная, красивая, услужливая…
Вот нахрена она со мной? Смотрю на неё и не могу понять.
Обеспечен, но не сказочно, да и не обещал ей ничего. Даже на отношения не намекаю. Деньгами не сорю. Работа такая, что не позволит иметь семью – иначе она сразу будет под ударом. Не такой уж я выдающийся траходел. Без заморочек и новомодненных девиаций. Не веду разгульного образа жизни. Клубы, рестораны, вечеринки – не про меня.
Предпочитаю постоянную любовницу без обязательств…
У меня их несколько – на всякий разный. Милена, Юля… последней отдаю предпочтение по той причине, что она чаще под рукой.
По сути, меня всё устраивает. И как секс-партнер и как хозяйка… Потому у неё есть ключ от моей квартиры. Этой! Хотя он у неё не поэтому.
Как-то имел глупость с ней столкнуться на вечеринке своих. Она вроде встречается с Тихоней. Только Тихоня, как выпьет, становится невменяемым и буйным. Вот девушка и сбегает…
Однажды, увидев красивое лицо в крови, сунул ключ: «Отсидишься!»
Стало жаль её. Она спокойная, улыбчивая, умеет себя вести, не шлюхастая, не вульгарная. К тому же не местная, ей и жить-то негде. На зарплату медсестры позволить отдельное жилье сложно. И так получилось, приехав в город, сразу с Тихоней познакомилась. Зависла…
Я не герой, но в тот момент пожалел.
Вот так она ко мне бегать и начала. От него.
Пару раз хотел с ним по-мужски поговорить, но передумал. Не моё дело. Если девчонка возвращается, значит всё устраивает. Да и знаю я Тихоню. Нормальный парень. Главное, чтобы алкоголь в горло не попадал.
Так и Юля рассудила.
Раз, два… а потом заметил, что дома чистота. Нет, у меня там и так не было грязно. По сути, нечем мусорить. Квартира новая. Недавно купил. Из мебели и техники шкаф, диван, плита, стол, холодильник, телевизор, стиралка, микроволновка, чайник.
Для «перекантоваться на время» – вполне достаточно. Мне больше ничего не нужно.
Эта квартира для отсидки – на всякий… не основная.
Но с появлением в моей жизни Юли в двушке стала царить идеальная чистота. И с сексом не приставал – сама залезла в постель. Из благодарности. Ну и не самый я отвратительный мужик на свете. Даже часто слышу – красивый. Мне по хрену до внешнего, как впрочем, и до внутреннего, но с удобным – комфортней уживаться, нежели с говнецом. Поэтому Юля меня вполне устраивает.
Обшариваю спящую подругу взглядом.
– Кушать хочу, – щипаю за сочную ягодицу. Знакомая недовольно шикает, но в следующую секунду кошкой развратной льнёт. Запоздало вспоминает, что я не в том состоянии, чтобы активно двигаться, и стонет, носом очертив незамысловатый узор на моей обнажённой груди: – Прости, я быстро, – чмокает в губы и покидает постель, сонно телепаясь прочь из комнаты.
Пока сижу на кухне и наблюдаю за передвижениями полуголой любовницы, заманчиво задом виляющей, мелькает греховная мысль сексом всё же заняться – быстренько снять напряжение, но плоть с такой великой ленью отзывается, что меня хватает лишь на благодарный шлепок.
Ну и под шумок, пока обедаем, – выпросить пропуск в кардиологическое отделение её больницы. Да, повезло сказочно, что Когана забрали именно сюда. Хотя, ложь! Ничего удивительного – лишь тонкий расчёт. В этой клинике самое лучшее и сильное отделение для сердечников. Знал, просчитал, теперь дело за малым…
По дороге в больницу заглядываю к Пастору. Хочу увидеть его глаза. Реакцию, движения… Хочу понять, так ли хреново дело, как начинаю думать. Но Нестор Львович непробиваемо холоден.
Заверяю, что мне нужны несколько дней – уладить кое-какие вопросы.
Босс даёт добро и уточняет, нужна ли помощь.
Отмахиваюсь – проблема почти разрешена.
Пастор мне доверяет… Вроде как.
Пока еду к Когану и Арине, набираю Костыля.
Разговор короткий, да и не стоит «о таком» по мобильному.
От стрелки не отказывается: только улучу время, он готов встретиться.
А потом, как бы невзначай, добавляет:
– Бес, ты же в курсе, я бы сам… без указания сверху…
Многоговорящая тишина.
– Имена остальных скинь СМС.
Арина
Только оказалась в школе, на меня тотчас насели со всех сторон: одноклассники, учителя.
Как дела? Что случилось? Как дед? Нужна ли помощь?
Завалили вопросами, и я от шквала внимания растерялась. Спасибо им, конечно… Правда, спасибо. Было бы хуже, если бы моё появление игнорировали или приравнивали к «ничто». А так… я оказываюсь в эпицентре участия и человечности. К сожалению, помочь никто не в силах. Да и сейчас все мои мысли крутятся вокруг дедушки, Димы и «благодетелей» из отдела опеки и попечительства. А ещё радуюсь – за ночь голос чуть восстановился. Нет, не полностью, но жуткое шуршание больше не дерёт глотку. Поэтому грешу на связки и тихо оправдываюсь: «Чуть приболела. Простите, говорить трудно».
Матвея и Давида это не смущает и не останавливает. Они как всегда болтают о своём, в дружеской манере поддерживают.
А потом опять удивляет Алёша Кирчагин. Разбивает наш коллектив и в сторонку увлекает. До сих пор поражена его вниманию. Приятно, зачем очевидное отрицать, но я даже и мечтать не могла, что он будет ко мне проявлять заинтересованность. О нём ходят разные слухи – друзья вредные, избалованный мажорчик, с девчатами скверно поступает, хамит взрослым, никого ни во что не ставит… Но со мной он милый. Даже в клуб приглашает. Ненавязчиво.
– Или в кино… – перебирает варианты, с ожиданием смотря на меня. – Ну или… – мешкает, будто боится сказать что-то вызывающе вульгарное и меня спугнуть, – погуляем. Парк, выставки…
Я ему отказываю:
– Дедушка болен, мне сейчас не до этого.
– Слышал, прости… бестактно и, – тушуется совсем, – лан, проехали…
Мне становится неуютно – обидела парня, а он со всей душой. Вон как расстроился. Даже говорить связно не может.
– Но когда он поправится, я бы… с удовольствием, – торопливо заверяю.
– Круто, – тотчас преображается Лёша. – Тогда… – опять повисает пауза, – я буду ждать.
– Ага, – киваю со смущённой улыбкой. Даже щёки горят.
– Слушай, – это догоняет уже в спину, когда к друзьям возвращаюсь. Кирчагин глядит на меня с задумчивым ожиданием: – а тебе точно помощь не нужна?
– Нет, – чуть мотаю головой. И опять улыбаюсь. Как ни крути, внимание такого парня действительно приятно. Но если друзьям отказала, то ему подавно.
А насчёт школы Дима был прав.
Отдел попечительства сюда звонил. Спрашивали, на месте ли Коган Арина Родионовна. На тот момент было сказано, что на первый урок не пришла. Но классная руководительница заверила – обязательно перезвонит и проинформирует, что я была. А о том, что отпустили здоровье подправить – обещала умолчать. Подбадривающе подмигнула: «Им такое не обязательно знать!».
Уже в больнице приходится немножко посидеть в коридоре. Пока дедушке процедуру завершают. Капельница…
Дергаюсь, всё жду Диму.
Зачем? Сама не знаю. Ведь он мне никто. Случайный спаситель. Человек, который обещал помочь. Тот, кому зашивала ножевую рану. Кто готов взять за меня ответственность…
Это всё мило и обязует к ответной благодарности, но причина Димы так и остаётся неясной. Его слова меня не убедили. Если и были правдивы – только отчасти. Я конечно наивная, юная особа, но поверить, что чужой человек собирается нарушить закон, дабы спасти незнакомую девчонку… бред…
Пока сижу в коридоре, ломаю голову, как дедушке о ТАКОМ рассказать. А вдруг опять с сердечным приступом сляжет?
Жую губы, соображая, как бы обыграть мягче момент. А потом приходит неутешительная мысль: «Зачем переживаю? Может, Дима вообще не придет. Обещать – не жениться. Тем более, он ничего мне не должен. Это я ему должна, а идея насчёт «сокрытия меня»… Ну, она неплоха по сути, и если герой больше не появится, попрошу помощи у Матвея и Давида. Братья не откажут».
Но в обход дедушки, в любом случае, ничего не буду делать. Мы и так на тонкой грани, на особом счету у отдела опеки и попечительства. Так что без дозволения родственника ни на какие интриги и риски не пойду. Если хватит духу, намекну, а там глядишь отец Матвея и Давида согласится меня у себя придержать. Всё же они с дедом давние знакомые.
В палату вхожу, боясь сильным звуком напугать деда, вдруг уже дремлет. Но он улыбается. Чуть виновато и с нескрываемой радостью:
– Девочка моя, иди ко мне, – по краю койки ладонью постукивает. И как ни желаю оставаться рассудительной и спокойной, ускоряюсь. Быстро кидаюсь в его объятия. Пусть слабые, дрожащие, зато искренне любящие.
Расквасившись от нежности, слегка всхлипываю, а когда эмоции утихают, определяю душевный поцелуй на старческой щеке.
– Привет, – шепотом и с жутким настроем опять всплакнуть. – Ты как?
Блин, а я так надеялась, что справлюсь с собой и нервами. Что не буду волноваться. Сажусь на стул напротив койки дедушки. Ручки на коленки, как прилежная ученица.
– Шептать необязательно, – мягко усмехается дед.
Ну вот, моя уловка завуалировать сорванный голос – не удалась. Поэтому применяю уже испробованный в школе метод:
– Я не специально, – тяжко вздыхаю, – вчера под дождь попала, сегодня с утра горло болит и голос пропал.
– Ариша! – порывается подняться дед, но я его быстро укладываю на место:
– Деда, тебе нельзя вставать.
– Как можно быть такой неосмотрительной? – упирается родственник – волнуется не наигранно. – Надо было сразу горячего чаю с мёдом.
Виновато голову склоняю. Не люблю врать, да и получается скверно. Хотела как лучше, а вышло… Дед всё равно распереживался.
– Прости, – боюсь глаза поднять, изучаю ботинки в бахилах, линолеум. – Я противогриппозное приняла. На всякий…
– Вот это правильно. Умничка! – чуть кивает дед, выдавливая улыбку.
Некоторое время болтаем о школе, о предстоящих экзаменах, о моём поступлении. Планы большие, а главное, дед настроен на скорейшее выздоровление.
А Димы всё нет.
Нет, и с каждой минутой шанс, что он придёт – ускользает.
Не обидно. Вот честно.
Он, по сути, чужой человек. Как бы ни было тяжко, но я понимаю… и принимаю.
Входящий звонок на мобильный сбивает меня с очередной поверхностной фразы. Долго копошусь в рюкзаке в поисках телефона. Я им крайне редко пользуюсь, поэтому он припрятан. Как любит повторять родственник, мы не настолько богаты, чтобы позволять себе дешёвые вещи и постоянно их менять. Поэтому у меня дорогой С8. Знаю, что есть новее, но мне и этого с лихвой… Что мне с ним… Я крайне редко звоню. Смс – отправляю еще реже. Могу сфоткать или снять на камеру интересный момент, который желаю запечатлеть потом на картине – и это предел. Поэтому даже такой техники хватает за глаза. Единственное, он стоит прилично, и я его прячу дальше, чтобы чужие глаза на него реже смотрели. Народ всякий бывает. Один по-доброму позавидует, другой по-злому, а третий вообще вздумает украсть.
Поэтому, чтобы выудить айфон, приходится повозиться. А когда удаётся, поправляю очки, которые частенько на нос съезжают. Уставляюсь на экран и застываю в немом удивлении. «Дядя Дима»! Вот так… правда без фотки, но от одного имени из головы все мысли вылетают.
Дима?
Дима???
Откуда у меня его телефонный номер? Я не забивала. Если только он сам…
– Прости, дедуль, – винюсь: торопливо пальчиком мажу по зелёной иконке. – Да? – В телефон, боясь глянуть на родственника.
– Почему так долго? – в лоб и даже без учтивого «привет».
– М-м-м, – идиоткой мычу в трубку, потому что всё ещё в шоке. – Телефон был глубоко в рюкзаке.
Секундное молчание, но так разящее недовольством, что прикусываю губу.
– Почему не в школе? – продолжает допрос так, будто уже отвечает за меня, а я жестко провинилась.
– Меня отпустили из-за голоса, – тушуюсь, глазами изучая складки на одеяле дедушки, так и не решив для себя, как должна говорить с чужим/близким человеком, которого знаюне знаю.
– Деду уже сказала? – зато, видимо Дима прекрасно разбирается в ситуации и его ничего не смущает.
