Текст книги "Фантош оборотня или Прочь из моей головы! (СИ)"

Автор книги: Александра Ермакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 25

Не хотела его знакомить с родителями, не видела необходимости. По-моему, это было совершенно неуместным, да и что б сказала?!

Вышло всё само собой. Мы гуляли в городе, по парку... Родителей увидела поздно, они уже были на таком расстоянии, что неприлично делать вид, что не заметила. Нет, не стыдилась их. Я не знала, как в глаза смотреть, ведь притащила домой мужчину, о котором, по сути, ничего не говорила.

– Бабуля, дедуля, – взвизгнули ребята и стремглав бросились к моим родителям, идущим по узкой тропинке между небольшой церквушкой и аттракционом «Маленькое солнышко».

Я метнула испуганный взгляд на Демьяна:

«Можешь уйти».

«Зачем?» – нахмурился кукловод, явно не волнуясь за ситуацию.

«Ты не обязан...» – попыталась объяснить позицию.

«Или тебе неудобно?» – сощурил глаза.

Мысленный разговор окончила, ведь мама и папа приблизились настолько, что было пора и мне поздороваться:

– Привет, – растянула улыбку. Чмокнула по очереди родителей.

– Привет, моя хорошая, – мягко отозвалась мама.

– Ягоза, почему внуков к нам не пускаешь? – отчитал папа нарочито строго.

– Почему не пускаю? – оправдывалась, не находя веских аргументов. – Нам было весело. С пользой дела время проводили, но если они хотят, – покосилась на ребят, которые уже бегали вокруг нас, играя в пятнашки.

– Эй, шпана, – деланно хмурый взгляд папа адресовал внукам. – У нас с бабушкой останетесь на пару дней?

Так как малышня продолжала носиться, мы лишь глазами да головами водили, чтобы уследить за их передвижениями. Когда папа повторил вопрос, а ответа так и не прозвучало, Демьян, – в этот самый момент, Злата пыталась за него укрыться, – одной рукой подхватил её и поднял над собой. Она счастливо визжала, Илья принялся скакать, пытаясь её запятнать. Кукловод усадил Злату на плечо, одновременно усмиряя Илью, прижав к себе:

– Ответить надо! – без лишней суровости, но весьма строго отрезал.

– Поедем! – тотчас отозвались ребята, и опять продолжили веселье.

– Мам, пап, – понимала, хочу или нет, а знакомить придётся: – Это Демьян. Демьян, это мой папа, Анатолий Евгеньевич и мама, Алевтина Игоревна.

– Очень приятно, – учтиво кивнул мучитель. Пожал руку отцу, мамину галантно поцеловал.

Родители находились в некотором смятении, поэтому продолжила:

– Мы с Демьяном... – уставилась на него, в растерянности "а что говорить дальше?"

– Хорошие знакомые, – пришёл на помощь кукловод с настолько обворожительной улыбкой, что была готова его убить. Ну нельзя же такое обаяние источать! Нечестный приём! – Был рядом по делам, – продолжал распинаться Демьян. – Заскочил проведать шпану, да и вашу дочь. Надеюсь, вы не против, что остановился у вас в доме? – сделал паузу, ожидая ответа. Я, вообще, чуть сознание не потеряла. Сердце мощно грохотало, оглушая гулким эхом, руки, ноги тряслись.

Родители переглянулись:

– Нет, но за домом следить нужно, – многозначительно резюмировал отец. – И, конечно, за бесценным сокровищем, – кивнул на меня.

– Да, за хозяйством и хозяйкой приглядывать нужно, – поддакнула мамуля с затаённой улыбкой.

– Конечно, – согласился Демьян, – по мере возможности, времени и сил.

– Вы к нам надолго? – уточнила мама, с интересом рассматривая кукловода.

Боже! Как же было неудобно.

– Точно не скажу, жду звонка с работы.

– Понятно, – замялись родители.

– Ой, – спохватилась и крутанулась, обшаривая округу взглядом: – А где ребята? – Так заболтались, что не заметили – шума и криков не стало.

Сердце болезненно ёкнуло, а когда нашла глазами малышню, заволновалась ещё сильнее, ведь они разговаривали с мужчиной. Обычным, не слишком приметным, но незнакомым!

Метнула взгляд на Демьяна и опасения подтвердились, он был очень недоволен и даже скорее насторожен и зол.

– Не дёргайся, я сам, – отрезал просто, а родителям бросил очаровательную улыбку: – Минуту, – размашистым шагом направился к детям и их собеседнику.

– Он – мужчина, – тихо резюмировала мама заговорщически. Я смутилась, в глаза родителей не могла посмотреть.

Отец благоразумно промолчал. Он, вообще, отличался тем, что крайне редко высказывался. Интуитивно понимал, что лучше помолчать и когда.

Уже через минуту, сын и дочь примчались к нам, а кукловод ещё некоторое время разговаривал с мужчиной, хотя со стороны не сказала бы, что они незнакомы.

– Это кто? – поймав сына за руку, кивнула на чужака.

– Не знаю, – пожал плечами Илья.

– Тогда почему вы с ним разговаривали? Я разве не учила, что нельзя...

– Он сказал, что знакомый дяди Демьяна, – запротестовала Злата.

– И что сказал ещё? – допытывалась мягко.

– Да ничего, – скривился Илья. – Спросил, где остановился Демьян...

– Надеюсь, ничего не сказали?

– Мы, – Злата и Илья уставились в асфальт. – Адреса не говорили, – бубнил сын, – но сказали, что у нас в деревне.

– Ужас! – выдохнула я.

– А что такое? – разволновалась мама.

– Ну... – не хотела говорить про странных личности, чтобы не пугать родителей больше, поэтому нашла самый разумный аргумент: – Как можно говорить чужим, где живёшь? Учу их учу, а тут... на тебе!

– Мама права, – сдвинул брови к переносице отец. – На эту тему ещё поговорим. А теперь нам пора. С мамой попрощайтесь и пойдёмте. В кафе сходим, на площадке возле дома побегаете.

Пока дети на меня налетели, целуя, вернулся и Демьян. Ему тоже досталась порция нежности и уважения от ребят. Родители были учтивы:

– До встречи. Было приятно познакомиться, – улыбнулась мило мама.

– И мне, – Демьян простёр руку отцу, а когда тот ответил пожатием, мучитель ладонь протянул маме. Только она коснулась, кукловод галантно вместо пожатия её поцеловал: – Очарован, и теперь понимаю, в кого дочь настолько красива.

Это было откровенной лестью да такой, что я не выдержала и хохотнула:

– Как ни стыдно.

– Что? – вскинул смешливо брови Демьян. – Гляжу на твою маму и понимаю, что с возрастом ты будешь не менее привлекательна. Гены...

Стукнула его кулаком в плечо. И наша игра, конечно, не ускользнула от родителей. Они заулыбались, а их глаза засветились от радости. Это был ещё один удар, ведь совершенно не стоило обнадёживать маму и папу на своё счастливое будущее с этим мужчиной.

Домой ехали в гробовой тишине, и даже поток моих мыслей не нарушали реплики мучителя.

А я злилась. На него, на родителей, на детей, на чужака.

Глава 26

Всё закончилось быстро. Мы были на кухне, ужинали и готовились ко сну. Раздался телефонный звонок на мобильник Демьяна, купленный ещё в первый день. Кукловод молча слушал звонившего, а потом резюмировал:

– Понял, – сбросил вызов, и остро ощутила, что сказка закончилась. Меня пронзили дикая ревность и предчувствие беды.

Демьян спокойно доел, отставил тарелку, чашку, встал из-за стола и скрылся в комнате.

Не хотела бежать за ним – слишком горда. Даже не пошевелилась – с убийственным хладнокровием мыла посуду.

Мир непросто треснул – разлетелся на мелкие осколки, точно гора песка на песчинки.

В какую-то секунду пронзила жуткая боль, а следом накрыла темнота. Это было спасением... в тот момент. Демьян не слышал рыданий и не знал, как мне больно и плохо. Я нашла чёрную дыру, аномальное место в рассудке, куда не мог добраться мучитель.

Наверное, потому что там, в бессознательном мире, его не ощущала, не слышала.

В небытие было спасение...

Я это запомнила!

Очнулась от прохлады. Надо мной склонился Демьян, в глазах читалась откровенная жалость.

«Она мне не нужна!»

«Лгунишка...»

Кукловод ушёл, не дожидаясь ночи. Спасибо хоть за то, что не клялся в любви и не говорил, что вернётся. Не было долгого расставания. Он смотрел на меня несколько минут, вдумчиво, пронзительно:

– Сожги мои вещи, и это неоспоримо, – кивнул мрачно, а потом просто двинулся в сторону леса.

Сердце разрывалось с каждым шагом, отдаляющим мучителя от меня, а потом накрыл Ад – пронзил тело до оцепенения и жуткого тремора.

Но и не пыталась двинуться – отпускала, как и положено молчаливой игрушке. Демьян – зверь свободного духа, а я лишь фантош...

Только скрылся из вида, нашла силы, собрать его вещи... разожгла огонь в печке и закинула их туда. Не думала, что подобное доставит удовольствие, но словно жгла мосты.

Бесспорно мучительно, частичка за частичкой надуманного счастья отваливалась с каждой новой подпалённой шмоткой, но до слёз спокойно. Это правильно! Отрезать нужно сразу...

Ночь стала сестрой, безмолвной подругой, с которой можно поговорить. В которую можно выплакаться. Которая не судила и не жалела. Слушала и не давала глупых советов в том, в чём ни черта не понимала...

От сумасшествия спасли мама и папа – приехали через несколько дней. Несколько дней кромешного Ада.

Когда ребята вернулись, тоже ходили сами не свои. Расспрашивали о Демьяне, о том приедет ли ещё. Почему ушёл, и когда опять увидимся.

Вот тогда любовь опять пересеклась с ненавистью, а она переступила новую грань: я проклинала Демьяна не за то, что он сделал не со мной, а за то, что приручил ребят!

«Дети не виноваты! – твердила зло. – Нельзя так насиловать невинные души!»

Он молчал.

«Правильно! Молчи! Погань! Тварь! Ненавижу!»

И правда ненавидела. Хотела, чтобы Демьян знал насколько сильно...

Он знал. И проучил... Новыми сериями порномарафона. До тошноты откровенного, жуткого хладнокровием и убивающего безразличием. Череда однотипных девиц, жёсткий трах в разнообразных позах. И как бы ни закрывала глаза, мечтая избавиться от видения, тошнотворные картины того, какому предавался разврату Демьян, крутились нескончаемым кино. Словно издёвка за наглые грёзы, которые допустила ничтожная человечишка. Месть, что дала слабину, и подпустила настолько, что теперь обязана гореть в огне ревности. Насмешка, плевок, горький урок – доверять нельзя, иначе боль будет нестерпимой.

И вот тогда решила, что пора уехать! Да к тому же боялась. Демьяна нет, больше никто не защит от тварей, вздумай напасть на меня и семью. Размышляла долго и пришла к выводу, что зверям не интересны дети и родители. Не околачивались бы в деревне рядом со мной, а нашли их в городе. Нет же, ходили вокруг дома. Значит, мне нужно уехать. Во-первых, увести тварей подальше от семьи. Во-вторых, лучше работать, чем мучиться в деревне и на глазах детей переживать измены кукловода.

Так и поступила, ребят оставила с родителями, по сути, так каждый год делала. Зачем им ехать в город, когда тут, на свежем воздухе полезней для здоровья и свободнее? К тому же мама и папа их баловали и частенько вывозили на развлечения.

Собралась быстро. На прощание расцеловала детей, родителей и поехала в сторону дома. По пути завернула в город, где прикупила всякого вкусного в дорогу, но выходя из магазина, столкнулась с тем самым мужиком, что с детьми разговаривал:

– Здравствуйте, – хитро блеснули его глаза.

– Здравствуйте, – старательно прятала взгляд и даже попыталась пройти мимо. Инстинкт самосохранения просто вопил, что необходимо держаться от чужака подальше.

– Вы одна? – настороженно огляделся и вновь уставился на меня. – Как же так... Вас и оставлять одну...

– Я не одна, – солгала, не моргнув глазом.

– Могу помочь пакеты донести, – был до омерзения настойчив незнакомец.

– Спасибо, сама, не тяжело, – натянуто улыбнулась и вновь попыталась улизнуть.

– Привет Демьяну передавайте, – чуть прижал плечом к стене и нагло ухмыльнулся мужик, растеряв при этом всё дружелюбие и показную учтивость.

– Непременно, – надменно вскинула брови. – Позвольте, мне пора.

Этого урода обязана избегать!

И я сбежала. Спешно уселась в машину и сорвалась с места.

Я привыкла во время отпуска за рулём сидеть долго, супруг как-то говорил, что если бы была мужчиной, то, скорее всего, работала дальнобойщиком. Уж больно любила водить, трассу, движение. Меня не смущала дальность, климатические условия, дорожное покрытие – я наслаждалась свободой, одиночеством, скоростью.

Скорость...

О нет, не настолько обезумела, чтобы покончить собой. Дети – их любила больше себя и своих страданий. Поэтому ехала с допустимой скоростью и минимумом передышек. Заправки, кафе, уборные. Непредвиденных остановок не позволяла, даже если очень хотелось в туалет, ведь тормозить посреди трассы не любила. Тянула до заправки и только тогда отдыхала и делала дела.

Уже почти на половине маршрута, в одном из кафе, где всегда останавливалась, чтобы выпить латте, наткнулась на пару мужчин, которые сидели за столом и пили. Именно пили посреди дня. Бутылка водки, пара стопок и несколько салатов на столе. Они были уже довольно захмелевшими, агрессивными и я поспешила ретироваться. Не люблю находиться поблизости с такими личностями. Да к тому же внутри всё сжалось от недоброго предчувствия.

Быстро села в машину, а когда отъезжала, в окно заднего вида заметила, что мужики вышли на улицу и пристально следили за мной.

Нажала на педаль газа и, набирая скорость, помчалась к дому. Больше никаких остановок, если только в туалет и то, буду терпеть до последнего!

И держалась, пока не стало вечереть. До дома осталось совсем немного – примерно сто километров, но в наших краях восьмой час вечера – и уже заметно темнело. К девяти – будет откровенная тьма. Поэтому готовилась к сложному финишу, да к тому же к пустующей, объездной дороге. Более короткой до города и моего района.

Глаза порядком устали, тело тоже... Я решила включить магнитолу, чтобы развеяться. Держала адекватную трассе скорость, переключая треки на флешке. Медленного совсем не хотелось – на душе и без того томящая помойка, в голове – жуткая пустота, а на сердце... Сердце к чертям собачьим растерзано. Ещё бы, мою довольно счастливую жизнь разрушил моральный урод, из-за которого теперь даже не могу спокойно добраться до дома: всё время оглядываюсь – мерещатся странные личности, пугают... Моя судьба в его руках, и он отменно её обгадил.

Поэтому хотела что-нибудь быстрое или тяжёлое, чтобы внутренний крик нашёл вход. Буду подпевать, горланя на всю машину – и плевать на всё!

И в тот самый момент, когда очередной раз ткнула в кнопку магнитолы, словно из-под земли прямо под колёса с обочины выскочило животное. Даже не сразу поняла, кто и что? Лишь нечто большое...

Послышался жуткий скрежет металла, визг тормозов. Мощный удар, будто воткнулась в камаз или высокий барьер. Несколько мгновений полёта... показалось машина описала пирует в воздухе и я остро почувствовала запах страха и смерти!..

Вновь тряхнуло – подушка безопасности смягчила удар лицом, но затылком и спиной ощутила дикую боль, когда откинуло обратно на сидение.

Сколько приходила в себя – не знала. Болело всё и ничего конкретно. Впечатление, что боль прокатилась по телу цунами, и теперь я не могла точно определить насколько сильно пострадала. Дрожащими руками убрала порядком сдувшуюся подушку безопасности. Еле совладала с пальцами, чтобы отстегнуть ремень, который конечно помог не вылететь в лобовое окно. Голова трещала, поэтому ещё некоторое время потратила на то, чтобы рассмотреть, где я и что вокруг.

На трассе, а не на обочине или промеж деревьев. Удивительно, но факт! Из машины выходить боялась – взобралась на сидение коленями, которые продолжали изрядно дрожать и огляделась. Меня и правда в воздухе крутануло, машина была поперёк трассы и смотрела в обратном направлении, на тело зверя...

Сощурилась, рассматривала, что за живность.

Сначала предположила – тварь, но это был лось. Крупный, рогатый... Еле двигал копытами и чуть крутил головой. Боже! Прикусила губу. Стало его так жаль, что даже выступила слеза. Я убийца! Знак "осторожно лось" часто по трассе встречался, но за всё время, что вожу, впервые столкнулась с парнокопытным вживую. Ещё раз убедившись, что никого больше нет, выудила из сумочки, валяющейся на полу, телефон и набирая Любу, всё же выбралась из машины. Правда, пришлось немного повозиться с дверцей, которая настырно не хотела выпускать.

Несмотря на патовость ситуации, звать Демьяна не желала. Я вообще, больше его видеть не хотела. Никогда... Поэтому контролировала мысли, как могла, чтобы не сметь позвать кукловода. Он и без того должен был знать, что со мной случилось. Раз молчал – значит, ему тоже было всё равно. Я бы всплакнула, да момент неудачный...

Осторожно приблизилась к зверю, так и не понимая до конца, что буду делать и как ему помочь. Мобильник прижимала к уху в ожидании ответа подруги. Склонилась, над бедолагой, роняя слезу. Встретилась взглядом с его глазищами, полными боли и страдания.

– Привет, – начала подруга, но я перебила:

– Люб, это... я в аварию попала, – зачастила, приседая возле лося.

– Что? – взвизгнула Любаша.

– Ага, до города чуть меньше сотки осталось. Домой еду по объездной и на лося наткнулась... – умолкла, зверь глухо замычал. Я не сразу услышала другой звук, более пугающий.

Медленно поднялась, только теперь среагировав на движение, и чуть не умерла от ужаса. Нас с лосем окружили пять тварей! Оборотни! Такие же как и Демьян, только поджаристее и мельче.

– Люб, – сглотнула тяжко. – Мне пзд*** – трубка выпала, с гулким треском развалившись на части. Я стояла в оцепенении и не могла отвести глаз от оскаленных пастей и глаз, пылающих лютой злобой и голодом.

Твари неспешно подступали, смыкая круг. Не думала, что могу настолько желать жизни. Казалось, готова умереть, но когда вот так, столкнулась с монстрами, почему-то ярко ощутила, что не готова покинуть этот мир. Я жить хочу! Мучительная смерть от клыков, мягко говоря, не прельщала...

Метнула взгляд на машину, дверца которой зазывно была открытой. Даже успела оценить, есть ли шанс добраться до тачки, но это, пожалуй, всё!

Только дёрнулась, как твари ощерились. Зрачки перелились опасным золотом.

Даже сейчас я упорно воевала с рассудком, не желая звать Демьяна на помощь. Тварь ничем не лучше свояков! Хотя, неправда, хуже.

Эти не скрывали истинного лица – собирались меня задрать.

А Демьян стелил мягко, увещевал, управлял... Не позову. Сдохну, но не позову!

Опять застыла. Покосилась на лося – он из последних сил трубил о боли, ужасе, горе, хищниках. Предупреждая... Каждой частичкой тела ощущала его глас – он проникал вглубь и заставлял переживать всё, что чувствовало парнокопытное.

Одна из тварей зарычала. Я испуганно переметнула на него взгляд и лишь увидела смазанное движение. Оборотень бросился на лося и, вонзив клыкастую пасть в горло животного, с жутким хрустом прекратил страдания сохатого.

Озверев от голода и жажды крови, остальные тоже кинулись на тушку, вонзая оскаленные пасти.

Трусость? Ещё какая. А ещё отчаянное желание выжить!

Я сорвалась с места и уже почти коснулась заветной дверцы, когда боль пронзила острой вспышкой и пронеслась от щиколотки до груди. Сердце с таким отчаяньем рванулось наружу, что гулко ёкнуло где-то в области головы. Я взвыла от дикой, нестерпимой боли и первобытного страха. Изо всех сил старалась вцепиться хотя бы за порог авто, но уже в следующий миг меня с чудовищной лёгкостью швырнуло прочь – на асфальт. В эпицентр ужаса... и даже кости хрустнули, а башка звонко треснула, не пережив встречи с твёрдой поверхностью. Подкатила тошнота, но мучения не прекратились. Меня перевернуло несколько раз, пока мощные челюсти не сомкнулись на плече и не заставили заголосить, срывая связки...

Меня драли на части... уже плохо слышала, но хруст, чавки, рычание сопровождались новыми вспышками боли. Окуналась во мрак и вновь выныривала. Я... отчаянно вопила, захлёбываясь болью, но она ослепляла, оглушала. И если первое время остро чувствовала клыки, раздирающие плоть, то вскоре провалилась в пустоту и мирно наслаждалась покоем без муки.

Но даже на грани смерти не позволила ускользающему сознанию позвать Демьяна на помощь!

***

Когда возвращалась в мир звуков и чувств, это не нравилось. Однозначно и категорически. И если поначалу не испытывала ничего, то уже вскоре, когда смогла открыть глаза, поняла, что Ад на Земле существует и я в нём!

Не умерла! А жаль...

Глава 27

Как оказалось, видела лишь единственным оком, второе было сплошным тёмным пятном, и как бы ни крутилась, пытаясь сморгнуть мрак, этого не выходило. Когда нашла хоть кого-то, это была мама: испуганная, взволнованная, зарёванная. Она тотчас метнулась ко мне:

– Доча, – всхлипнула и сразу же залилась слезами. Я скривилась от мерзкого звука и отвела взгляд. Светлая одиночная палата с большим окном, прикрытым жалюзи. Лежу на больничной койке, рядом стоит прикроватная тумба со стаканом и графином воды. На противоположной стене – телевизор, а под ним стол и пару стулья. – Как ты? – утерев влагу с глаз, участливо поинтересовалась родительница, уместившись на краю койки.

Я отвернулась, закрыла глаза и погрузилась в душевный мрак – не могла говорить, да и не хотела.

Мамуля хлопотала вокруг меня день и ночь, папа тоже наведывался. Правда, он занимался Златой и Ильёй, поэтому приходил по возможности. Сына и дочу пару раз ко мне пустили, но то, что прочитала на их лицах и в глазах, откровенно не нравилось. Страх вперемешку с жалостью и ужасом.

Ещё Люба прибегала с Костиком. Вот тогда и попросила зеркало. Подруга заставила жениха выйти, якобы за сладеньким, и долго со мной спорила. Отговаривала, убеждала, что не нужно мне на себе смотреть, пока... ещё несколько операций назначены.

– Дай зеркало!

– Мил, – упиралась Любка, – тебя звери драли...

– Если ты моя подруга, дай зеркало !

Люба вся сникла, побледнела:

– Вот нельзя так, давить на мою к тебе любовь. Нечестно.

– Зеркало! – прохрипела я, теряя терпение.

Отражение...

Даже не сразу поняла, что гляжу на себя. Кто это? Хотелось заорать и в ужасе бросить мерзкий предмет обихода, который посмел так напугал. Руки дрожали. Не в силах пошевелиться, невидяще таращилась на монстра в зеркале. Сколько? Не знаю, но когда пелена стала спадать, я смогла посмотреть в глаза реальности – теперь это я! Половина лица была словно изжёвана, но усердно подлатана несколькими швами, тянущимися по подбородку, щекам, лбу. Ни начала, ни конца, ведь нити терялись в лысой макушке покалеченного скальпа и где-то в области плеча, груди и спины. Одного глаза не ощущала, и теперь понятно почему... вместо глазного яблока зияла тонкая щель. Глаз, которым хоть как-то видела, заслезился – едкая вода жгла, но руки в судорожном треморе так сильно стискивали зеркало, что не сдвигались, смахнуть мерзкую жижу.

– Милочка, родная, – тараторила подруга. – Ты хоть представляешь, из чего тебя собрали?! – принялась по-дружески, в красках рассказывать, что со мной было, точнее, случилось по версии следователей и экспертов. То, как меня обнаружили, когда другая машина спугнула тварей, и они сбежали. Водитель остановился, бросился ко мне...

– Даже не знаю, – сухо подытожила я, – благодарить его или проклясть.

– Ты что такое говоришь? – возмутилась Любка. – Конечно, благодарить!

– Оставь меня, – чуть повернула голову, показывая, что не хочу больше говорить.

– Мил, – проскулила подруга.

– Прошу, – процедила сквозь зубы.

Как она уходила не видела и не слышала – провалилась в жуткую прострацию, в которой пробыла, пока не пришёл врач. Осмотрел меня, вколол очередную порцию обезболивающего, и я провалилась в сон.

Проснулась ночью. Точнее, меня безжалостно вырвало из сна.

Тёмную фигура увидела сразу. Демьян, прислонившись к подоконнику, стоял, сложив руки на груди, и неотрывно смотрел на меня. Сверлил пристальным взглядом.

«Моральный урод явился навестить урода во плоти? Мило! – даже чуть приподнялась на подушку. – Ой, только жалости не надо. Её мне сполна хватает», – глумилась, хотя было совсем не до горькой потехи.

«А чего не хватает?» – ровно отозвался Демьян.

«Свободы... Мне кажется, я её заслужила, не находишь? Ты поиграл всласть, развлёкся от души, а теперь, всё! Кукла сломалась».

«Ещё будет сделано несколько операций», – сухо сообщил кукловод.

«О, и я стану прекрасней, чем была?» – не удержалась от сарказма.

«Я могу вернуть тебя прежнюю... внешне, – добавил после заминки. – Но не буду, ведь тогда ты потеряешь себя внутренне».

«А сейчас себе принадлежу? – удивилась без желчи. – Я твоя марионетка. Сломанная, изувеченная фантош».

«Если обращу, станешь сучкой, как и все другие, которые бегают и вылизывают за мной следы. Я этого не хочу...» – попытался донести правду Демьян.

«Какая милая перспектива, стать ещё больше зависимой от тебя. Одержимой настолько, что единственное название, которое будет мне подходить: сучка! Или чудовище, которое будет приковано к постели и которое не сможет без слёз на себе смотреть, – наигранно задумалась. -Монстр или сука? Хм, что же выбрать? Прямо колесо фортуны».

Демьян даже не старался приблизиться, продолжал подпирать подоконник и, не мигая смотреть.

«Если в тебе осталось хоть немного человеческого, а уровень цинизма и низости не перевалил за черту пожизненный ублюдок, ты не посмеешь этого сделать, – холодно рассудила, чуть обдумав. – Оставишь меня такой... Чтобы видела себя в зеркале и помнила о случившемся. Чтобы ненавидела не только себя, но и тебя... до конца моей жизни!»

«Тебя подлатают», – прозвучало до мерзости мягко.

«Я не уверена, что моя семья сможет себе это позволить...» – отозвалась безлико.

«Не волнуйся о деньгах».

– Нет! – зло шикнула в голос. – Не смей! Ни копейки... Если посмеешь, я найду способ как тебе отомстить... Просто уйди! Уйди из моей покалеченной жизни! Остатков жизни...

– Не ставь на себе крест, многое поправимо.

– Ты не слышишь?! – отчеканила гневно. – Я прошу подправить лишь одно недоразумение твоей жизни – оставить меня в покое!

Во мраке глаз Демьян полыхнуло золото, взгляд стал упрямым и решительным.

Не отпустит: вцепился бульдожьей хваткой и не успокоится, пока со света не сживёт... Я устала! Я так устала. От споров, глупых слов, понимания, что обречена.

«Начинаю сомневаться в том, что в тебе есть хоть капля человеческого», – обронила сухо.

«Тебе нужно побыть одной. Подумать...» – с таким знанием дела сообщил Демьян, что вновь не вытерпела:

«Тварь! Ты – тварь... Жизнь мою уже забрал, не смей лишать последнего – смерти! Прочь из моей головы! Отдай меня себе!» – это уже мысленно вопила, задыхаясь от переизбытка чувств.

И он отдал. Щелчком пальцев. Я тотчас поняла, что свободна.

Демьян посмотрел с какой-то щенячьей жалостью, граничащей с нежностью и даже моля о прощении...

«Мне этого не нужно. Я не хочу!» – Порывисто отвернулась, сложив руки на груди. Впервые за долгое время могла себе это позволить в его компании кукловода.

Когда повернулась, его уже не было.

Теперь я была свободна...

Вот только испугалась. Испугалась так сильно, что начала реветь. Навзрыд, да в голос. Истерика накрыла с головой: я выла зверем, ведь теперь не знала, что мне делать. С собой! Со свободой! С искалеченной жизнью!

В палату прибежала медсестра и опять вколола лекарства. Мне начинало нравиться этот состояние, всё больше понимала наркоманов.