Текст книги "Подарок (СИ)"

Автор книги: Александра Плен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Александра Плен
Подарок

«Я сейчас умру». Ну вот, наконец хоть одна разумная мысль проявилась в моей больной стукнутой голове. Несколько секунд назад самолет основательно тряхнуло и меня крепко приложило об иллюминатор. До этого момента я отупело наблюдала за всем этим бедламом. И где же вся жизнь, которая должна пронестись перед моими глазами в последние секунды перед смертью? Перед глазами упорно маячило кресло с воткнутым рекламным проспектом и периодически проявлялся сосед слева, который настойчиво пытался кому-то позвонить, у телефона были наверное другие планы, так как выскальзывал он из трясущихся рук регулярно. Я могла бы подсказать, что на высоте десяти километров сотовую связь телефону не обнаружить никак и все это бесполезно. Но пусть лучше занимается этим, чем в панике носится по салону, как большинство пассажиров.

Когда замолчали оба двигателя и наступила тишина – только дурак не сообразил бы, что происходит что-то необычное. Я то дурой не была. И в школе, и в институте училась вполне прилично, поэтому результат отказа двигателей представляла четко. Но было по-детски обидно – умереть в 32 года, это верх подлости и несправедливости. Такая подстава – последнее, что увидеть в жизни рекламу шампуня для волос.

Оставалось может несколько секунд жизни. Прискорбно… Отпуск удался.

Первой мыслью стала «Я существую, я себя помню! Наталья Воронина, 32 года, Москва, Россия, улица Орловская, дом 50. кв. 45. Мама. папа, сестра, друзья, работа». Правда что-то постоянно исчезало из памяти, я чувствовала, просачиваются как через решето воспоминания, растворяется в небытии что-то дорогое, близкое, и я становлюсь меньше и легче, истончаюсь как проколотый шарик. Не хочу! не хочу забывать! Я постоянно твердила как заведенная – Наталья Воронина, 32 года, Москва, Россия…Вокруг меня звучали мысли, вспыхивали эмоции, проносились обрывки чьей-то памяти, отголоски страха, боли. Все смешалось. перепуталось. Меня стало тянуть как магнитом куда-то в центр, к чему-то родному, ласковому и прекрасному. Оно меня любит, оно ждет… Меня окутало неимоверной заботой и покоем. Приблизиться, раствориться, растаять в бесконечности… исчезнуть? нет, не дождетесь! я сопротивлялась как могла, упрямства во мне было всегда с излишком, Наталья Воронина, 32года, Москва… А что это Москва? Где это? Я испугалась, еще чуть-чуть я меня поглотят и я перестану существовать как личность, как отдельная единица. Вдруг на краю сознания пронесся обрывок голоса/звука/мысли. «И как это понимать? Что делала самолете нейтральная условно светлая? На борту были только проявленные темные». «Это случайно. Ошибка в расчетах. ты же знаешь, что нейтралы не определяются как светлые или темные, нет у них ярко выраженных хороших или плохих поступков, поэтому при определенных условиях они могут попадать в расходники, у нее сработал фактор внезапности» Это про меня что ль? Мне вдруг представились двое коммутаторов на телеграфе. которые сортируют входящих и исходящих. Я заинтересовалась, попыталась вычленить этот голос из многих, отлетела/переместилась ближе. Да, еще помню как оказалась на борту этого самолета, только благодаря своему абсолютному упрямству и настойчивости. «И что теперь с ней делать? Ей еще себя проявлять, назад не вернешь уже»… «Куда-нибудь пристроим»… «Так, характеристики, темперамент, личностные качества, характер, принципы… Все, нашел, в системе Альфа51 срочно требуется женская душа, нужные характеристики совпадают. надеюсь она достаточно уже здесь, чтоб все забыть?» «Конечно, память приведена в нулевое состояние. Начинаем переброс»… Это у меня что-ль нулевое состояние? Я не дала поглотить себя панике. Наталья Воронина… 32… или 33 года, мама, папа, отлегло, что-то помню… Вспышка, и я опять перестала существовать…

Было ужасно больно, когтями рвало грудь, горло горело огнем, зверски болела голова…Я лежала на чем-то твердом и мокром, острые камешки впивались в спину. Холодно… Как же дико холодно… Спустя какое-то время пришло понимание, у меня есть тело и оно мучительно болит… Что произошло? Вокруг меня суетились люди, Кричали, На меня? Друг на друга? Пока я ничего не понимала. В первые секунды я судорожно старалась не забыть, кто я… Наталья Воронина, 32 года (вроде), Москва… Помню! Ура! Какое счастье помнить. Потом, немного успокоившись, я начала различать звуки, звуки через какое-то время начали складываться в слова… Понимание приходило постепенно. Мужской грубый «Вы с ума сошли? Что скажет льера?» Тоненький (мальчишеский) «Она сама захотела, мы отговаривали, она прыгнула в самый омут, мы не при чем», хныканье… «Святая Мать, а если она не очнется? Завтра помолвка, нас растерзают. Что будет!» Больно ударили по щеке, раз, второй.

Я с трудом разлепила глаза… Надо мной склонились две мальчишеские физиономии. В глазенках страх и паника. Справа сидел грузный немолодой мужчина с отведенной для повторного удара рукой. «Не надо бить, больно», хрипло прошептала я… Одна часть мозга отстранено фиксировала происходящее – рядом со мной трое человек, два полураздетых мальчика где-то семи и десяти лет, в мокрых штанишках, с волос капает вода (купались?). Мордашки похожи как две капли воды (братья?). Мужчина. Пожилой, с неподдельным беспокойством, озабоченностью, и каким то диким облегчением на лице. Одет полностью, прилично. Отец мальчиков? Не похож… Что они такие перепуганные? Что-то произошло? Я лежу на земле, в мокрой тяжелой одежде, голова раскалывается, в глазах огненные вспышки, как при сильной мигрени. Тонула? Ударилась?

Другая часть меня отметила, что хоть и с трудом, через пару секунд, но я понимаю их язык, правда еще не определилась какой, но точно не русский… И тело может и не мое, но человеческое – две руки, две ноги, голова… Мужчина был одет странно, не современно, какой-то камзол на завязках, высокий воротник, широкие брюки.

Вдруг мои наблюдатели встрепенулись. К нам бежали люди. Женский голос с истерическим надрывом, издалека «Деточка моя, бедненькая, золотце мое. да как же это! Что они с тобой сделали!» «Она сама!» опять завопили мальчишки. «А вот этого больше говорить нельзя. никому и никогда, вы поняли?» тихо, с нажимом сказал мужчина. Мальчишки опустили головы «Поняли, помолвка». О чем это они? какая еще помолвка? Ладно, разберусь по обстоятельствам, главное – жива.

Через пару секунд возле меня на колени упала пожилая полная женщина, на морщинистом лице неподдельное горе, «Девочка моя, как же ты могла? Вчера говорила, но я не поверила? старая дура» всхлипывая рыдала она. Мать? Вряд ли, может бабушка? Мужчина поднялся «Ладно, прекратили вопли, нужно доставить льеру домой, пока тут весь замок не оказался. И лекаря срочно», в сторону «Эмма, хватит ныть, жива твоя деточка. И лучше не распространятся что здесь произошло». Меня подняли на руки и понесли. Я то отключалась, что опять приходила в себя, боль накатывала волнами, видимо ударилась таки сильно, висок пульсировал адски, тошнило. Похоже сотрясение… как минимум…

Очнулась я во второй раз уже в кровати. Рядом сидела виденная ранее женщина, Эмма, кажется. Гладила меня по волосам и тихонечко всхлипывала…Голова болела меньше? но все равно было паршиво.

«Сейчас, сейчас, милая, за доктором уже послали».

Ну вот, оказывается загробная жизнь существует! Прекрасно. только поделиться этой новостью не с кем..

Двери комнаты распахнулись. Вошла незнакомая женщина, вернее сказать – вплыла. На миг я даже ослепла. Дама была изумительно хороша… Одета в роскошное пышное платье, обвешанная драгоценностями, как адмирал орденами на параде. Таких абсолютных красавиц не бывает! Все модели, киноактрисы, королевы красоты, увиденные в журналах, высмотренные из интернета, по телевизору не шли ни в какое сравнение с этой женщиной. Мне, с моей довольно привлекательной внешностью, приходилось последние десять лет постоянно следить за собой, макияж, стрижки, салоны красоты, не скажу, что природа отдохнула на мне, нет. Симпатичное личико, стройная фигурка. С умело наложенным макияжем и правильно подобранной одеждой, даже можно было назвать хорошенькой. Но сравнивать себя и эту женщину было бы смехотворно. У меня аж голова на миг от зависти перестала болеть. Не думайте, мне нравятся исключительно мужчины, но я понимаю, вижу и ценю красоту во всех ее проявлениях – идеальное сочетание черт лица, причем, явно природное, великолепная фигура, горделивая осанка, грациозность и плавность движений, белокурые волосы уложены в сложную прическу. Все в ней говорило о породе. Великолепие одежды и обилие драгоценностей кажется только отвлекали взор от этого совершенства.

«Доченька, дорогая», – пропела эта королева. «Ах, ну вот и маман пожаловала», – вздохнула я. Странно было видеть женщину почти моего возраста, то есть слегка за тридцать, говорящую мне «доченька»). И тут же строже: «Эльвиола, как ты могла? Мне сказал Диомирис, что ты сама прыгнула в воду, мы же говорили с тобой, как важна для нас эта помолвка, ты пообещала не делать глупостей».

Я неразборчиво что-то пробормотала. Неужели моя предшественница была самоубийцей? Вот влипла…Ну хоть имя свое узнала и то хлеб – Эльвиола…

Увещевания продолжались «Ты хоть видела себя в зеркале? Ужас! Во что ты себя превратила! Смотреть страшно». У совершенства может быть стальной стервозный голос? «Сейчас придет доктор, к завтрашнему дню ты должна выглядеть достойно, что бы нам не было стыдно за тебя. От твоего отца я скрою этот маленький инцидент. Твои братья тоже будут молчать..»

Потом совершенство повернулась к слугам и уже громче «А вы куда смотрели, растяпы, я же предупредила– не спускать с нее глаз!» Мужской голос попытался оправдаться «она же купаться пошла, не мог я следом то… Как только прыгнула, я тут же за ней, еле спас». «И еще» Перебила маман, «о том, что произошло – ни звука, иначе пожалеете» Все кто был в комнате (теперь я разглядела мужчину. который меня нес, Эмму и еще пару (слуг?) судорожно закивали головами. «Отдыхай, Эльви», теперь голос звучал ласково. «завтра перед помолвкой, я зайду» И уплыла… Не фига себе, дочь почти при смерти, а она зайдет завтра. Моя мама бы всю ночь сидела у кровати… Сердце сжалось от нахлынувшей тут же тоски. Как ты, мамочка? Теперь, наверное, уже все знаешь. Самолет, авария, хлынули слезы, как будто только ждали команды… Опять запричитала Эмма. И понеслось.

От неумолимо приближающейся полноценной истерики меня отвлек приход врача. Странный какой то доктор. Молодой парень, от силы лет 20, с пустыми руками, и скучающим красивым лицом…После некоторого времени, наконец я сообразила – лечить меня будут магически! В этом мире есть магия? Маг, он же доктор, выставил всех за дверь, молча поводил надо мной руками, ощупал голову, хмыкнул, опять поводил руками, теперь вокруг головы. Короче все лечение заняло от силы минуты три…Шикарно! Тут же вспомнила иголки, горькие таблетки в моем мире, стало обидно… Уже проваливаясь в сон, пришла очень умная мысль – жить оказывается хорошо, снова…

* * *

Проснулась я полностью здоровой и полной сил. Пока я спала, за окном опустился вечер. В комнате было тихо и темно. Рядом дремала Эмма (статус я ей определила как няня или кормилица). Не знаю, чем и как меня лечили – чувствовала я себя превосходно. Самое время подумать и оценить обстановку.

Итак, что мы имеем. В активе – я жива, относительно здорова, молода. Видимо богата, или дочь богатых родителей (что тоже неплохо). Надо мной трясутся, мной дорожат, значит я много значу и важна для них (хотя может меня завтра в жертву принесут, поэтому и берегут, но это маловероятно). Далее, понимаю язык (про читать/писать пока не скажу, пока не увижу книги или что-там у них вместо книг). В этом мире есть магия, лечение быстрое и безболезненное. У меня есть братья (наверное те двое мальчишек, с которыми я ходила на пруд). Это хорошо, детей я люблю, у самой была младшая сестренка. Что еще… Да, как говорили те двое коммутаторов, я попала сюда для какой то миссии, им нужна была женщина с моим характером для чего-то… Значит я здесь не просто так, у меня есть цель. Осталось только понять, какая.

В пассиве – у себя дома я погибла. Я помню дикую головную боль, теплые ручейки крови, текущие из ушей по шее, помню невыносимую тяжесть, от которой лопаются сосуды и выворачивает на изнанку… Я помню крики людей и запах бесконечного всепоглощающего ужаса, захлестнувшего салон самолета. От которого стынет кровь и останавливается сердце… Все… Нужно смириться, что родителей я больше не увижу и назад не вернусь. Попробовать умереть здесь и опять попасть в распределительный центр? Нет, так рисковать – чистое безумие. Задавила в себе опять просыпающуюся истерику. Здешняя я потеряла память. То есть, я не знаю как зовут моих родителей, друзей, что происходит в мире, какие тут порядки и законы. Может быть здесь процветает рабство, многоженство или еще что похуже… Я не знаю как я выгляжу, хотя зеркало то найти думаю, не проблема… Да, еще какая то важная помолвка завтра. Поскольку на меня все горестно смотрят и Эмма через каждые пару минут причитает «бедная девочка», думаю помолвка не с принцем на белом коне. Вероятно династический брак с не очень приятным человеком, если даже моя предшественница решилась попрощаться с жизнью. Хотя мой прошлый характер – тайна покрытая мраком, может я закатывала истерики и пыталась само-убиться от сломанного ногтя? Ничего, завтра все разъяснится. Главное – помалкивать, внимательно слушать и делать выводы.

В свои 32 года я трезво смотрела на жизнь и понимала, что встретить «прекрасного принца» проблематично даже в параллельной реальности. Насмотрелась на всякое. И ничего страшного в браке (даже с нелюбимым человеком) я не видела. По сравнению с авиакатастрофой – так, мелкие неприятности. За возможность второй жизни, я бы вышла замуж и за 80-летнего дедушку.

Да и развод научил меня философски относиться в проблемам. Как говорила моя подружка Светка – «Каждая уважающая себя женщина должна хоть раз в жизни выйти замуж и развестись!». Сама она следовала своему постулату уже в третий раз, и каждый раз убеждать себя и меня, что вот он единственный и неповторимый! Я ужаснулась, они же себя обвиняют в моей смерти!. Светка, Лена и Юля подарили мне на день рождения путевку в Таиланд, в один голос утверждая, что лучшее лекарство от депрессии – смена обстановки, желательно на море, под пальмами. Отбиться от троих, настойчивых в своей заботе друзей, даже с моим фантастическим упрямством было не просто и я согласилась.

Путевка (как я самодовольно тогда предположила) станет последним завершающим штрихом в новой замечательной жизни – новая работа, новая квартира, новый бойфренд… Прошел год после тяжелого развода, наконец улеглась тоска по семи годам потерянной жизни, самобичевания и битье головой об стену (какая у дура) в прошлом. Я сменила работу, теперь я учитель математики в престижном московском лицее. Взяла в кредит миленькую квартирку (родители помогли) и заявила себе и миру – вот она я, новая Наталья Воронина! Успешная, молодая, самодостаточная женщина на пороге новых свершений.

С детства я искренне считала, что мир вертится исключительно вокруг меня. Солнце встает и садиться по моему высочайшему соизволению. Единственный, любимый и долгожданный ребенок в семье – прямое следствие развития у оного обостренного чувства эгоизма. Двадцать три года я сидела у папы и мамы на шее в прямом смысле этого слова. Все мои прихоти выполнялись, любые желания реализовывались. Я могла закатить истерику с воплями на весь магазин только потому, что у купленной десятой по счету куклы за эту неделю недостаточно длинные волосы. Когда я увидела у подружки пианино, я загорелась стать великой музыкантшей. Музыкального терпения хватило мне на целые полгода, а купленное пианино долго мне потом мозолило глаза и портило интерьер в комнате. После, лучшим применением моих великих талантов стало рисование – меня отдали в художественную школу. Хореография, верховая езда, вышивание гладью, искусство дизайна. Везде я промурыжилась по полгода, так ни на чем и не остановившись. У меня это называлось – поиск себя. Воспитывали меня родители в основном добрым словом, увещеваниями и собственным примером. По-моему, ремень иногда принес бы больше пользы. Папа был деканом в Институте искусств и художественного образования, мама работала там же преподавателем изобразительного искусства, поэтому ругательств и рукоприкладства в доме не позволялось, но у меня иногда от их вежливости сводило зубы.

Девочка я была бойкая, острая на язык и креативная на поступки. Ни во что серьезное я не влипла по дурости только из-за своей удачливости и наличия мозгов. Но нервы я потрепала родителям знатно. Вся моя бравада кончилась в один момент – мама в сорок лет родила сестренку. Мне к тому времени стукнуло 20. Сказать, что я разозлилась – ничего не сказать. Истерики родителям, уход жить в общежитие при институте, другие образцово-показательные выступления. Как же, я, и вдруг на вторых ролях! К моему чудовищному эгоизму приплюсуйте ослиное упрямство и будет полный комплект. Мой мир поколебался и впервые я задумалась о том, что я – не центр вселенной. Вообще то центр, но исключительно для себя, а для других – увы. Сейчас я благодарю Бога, что родители решились на второго ребенка. что теперь у них есть Машка, так как меня уже с ними нет.

Мой демарш против несправедливости в семье ничего не дал – я смирилась с существованием сестренки и даже полюбила это маленькое исчадие ада дубль два.

Школу я закончила с золотой медалью, институт с красным дипломом. Чего у меня было не отнять – учиться я любила всегда. Каждая новая книга, каждый новый открытый учебник и новый предмет погружали в таинственный мир неизведанного и притягательного. Это не мешало мне каждый семестр встречаться с новым парнем, отрываться с подружками на дискотеках, регулярно влюбляться и так же регулярно расставаться.

Замуж я вышла на пятом курсе за однокурсника. Все подруги выходили, и я «за компанию». Казалось, даже была та самая «большая любовь»… Саша был умен, воспитан, говорил красивые комплименты, дарил подарки и носил меня на руках, что моему себялюбивому существу было ну очень приятно. Правда поносил-поносил и перестал где-то на третьем году семейной жизни, но это уже другая история. Дальше пошла обычная рутина.

За семь лет брака я приобрела огромный опыт копания в интернете в поисках изысканных кулинарных шедевров, красивых интерьеров, духовного самосовершенствования – как не надоесть мужу и всегда быть желанной в постели. Я научилась отлично готовить, наконец закончила курсы кройки и шитья (так как жена должна уметь и иголку в руках держать, не только поварешку) накладывать потрясный макияж, вкалывала на тренажерах совершенствуя фигуру, ходила по салонам красоты, вообще делала все, чтобы быть достойной… Шла по проторенному тысячами женщин пути среднестатистической жены. Брак, это прежде всего тяжелый труд, трудиться из нас никто не желал и закономерно через семь лет я обнаружила, что не одна у мужа. Наверное, это было логичным выводом из той рутины и однообразия, которые поглотили нашу семью, но если честно, была рада, что появился повод разбежаться. Детей у нас не было – как то не сложилось, уважения и понимания тоже, я думала и не могла вспомнить, когда мы последний раз были вместе, просто разговаривали, целовались. гуляли. Помада на рубашках, вечерние совещания, поздние смс – все слилось в единый клубок ошибок и вранья. В общем и целом девушка я решительная и ровно на свое тридцатилетие, через месяц после окончательного разговора с Сашей по душам, оказалась свободна от брачных уз. И тут началось самое интересное. Вдруг, только после развода я начала понимать, что жизнь в одиночестве бессмысленна и пуста, цели в ней я не вижу и что делать – не представляю. Отыгрывать назад было поздно, да и как то не эстетично. Родителей напрягать со своей депрессией в 30 лет бессовестно, особенно помня, что я им устраивала в переходном возрасте. Осталась я один на один со своими проблемами и разбираться пришлось с ними самой.

Вспоминая, я удивлялась, что большинство событий мне сейчас представляются как размыто и поверхностно. Эмоции не терзали душу, даже воспоминания о родителях были хоть и с примесью тоски, но не болезненной и непереносимой. Все-таки нахождение в том распределительном центре забрало у меня часть воспоминаний вместе с чувствительностью и эмоциональной окраской.

А ведь они правы. я нейтральная. я ни разу в жизни не сделала действительно хорошего бескорыстного поступка. Нет, я ни кого не убила, не воровала, не лгала (ну если так, по мелочи), не предавала, не изменяла мужу, я плыла по течению всю жизнь. ни злых, ни добрых поступков в моем активе нет. Когда Светка попросила пару дней посидеть с ее больной матерью, у нее был завал на работе – я отказалась (не люблю болезни и больных людей), с сестрой я сидела только по слезной просьбе родителей, а не по велению сердца. На работе сторонилась близких отношений, не нужны мне душещипательные дружеские посиделки и копания в эмоциях – я сама по себе. Просьбы подруг игнорировала, ссылаясь на занятость на работе, после первой же серьезной проблемы в семейной жизни – сбежала от трудностей, самым простым выходом казался развод.

Кстати после него и начался самый тяжелый период в жизни – денег не хватало, работать я за время супружества отвыкла, а тратить наоборот. Пришлось снимать квартиру (не поеду же я к родителям под крыло – не солидно и гордость не позволяла в 30 то лет), на еду денег уже не оставалось. про элитную косметику и фитнесс клубы пришлось забыть. Зато после этого годичного периода «бедности» я научилась бережному отношению к заработанному. И потом, уже когда денег стало больше, я как хомячок прятала по углам заначки и копила в банке на черные дни. Сейчас я понимаю, что эти трудности заставляли меняться, подстраиваться под обстоятельства, закаляли характер, по капле выплавляли из меня эгоизм и себялюбие. Подруги помогали, как могли – водили на эзотерические лекции, подсовывали психологическую литературу, пытались знакомить с одинокими мужчинами… На мужчин смотреть не могла, зато остальное, думаю, сделало свое дело. Работу я нашла отличную. Такого трудоголика, как я после развода надо было еще поискать. По 12 часов в сутки каждый день, чтобы не возвращаться домой в съемную квартиру – легко! Выйти поработать на выходные – с радостью! На праздники посидеть с отчетом – конечно! Не удивительно, что начальство меня берегло и ценило. И, наконец, через год с небольшим, я очнулась, прислушалась к себе и обрадовалась – от депрессии ничего не осталось, боли больше нет, и время действительно лучший лекарь. На работе ко мне подкатывал уже несколько месяцев зам директора… Тоже в разводе, симпатичный около 30-летний мужчина. Пора было заняться личной жизнью… Пару свиданий в кафе, один поход в театр… на том, к сожалению мой новый роман и прекратился… Девчонки подарили путевку…

Как я оказалась на том самолете… действительно случайно. До окончания путевки оставалось пару дней, когда по скайпу со мной связался мой шеф. Лидок сломала ногу, у Семена Ивановича теща попала в больницу, остался один учитель математики на весь лицей – и это я. Только я могла спасти нашу знаменитую школу от позора. Я сама была не против улететь по-раньше. Отдыхать одной – скучное занятие… В аэропорту свободных мест на ближайшие рейсы в Москву не было и я попыталась найти обходной маршрут. Только сейчас я понимаю, что сотни «нет», сказанные мне в тот вечер персоналом аэропорта, всеми этими менеджерами, кассирами, администраторами должны были меня остановить, дать поразмыслить, успокоиться и подождать. Но нет… В этот раз мое упрямство зашкаливало. Я нашла таки рейс, число случайно, подслушав разговор в туалете, девушка сказала, что сдала билет, так как отравилась и ее рвет уже несколько часов, а до вылета 30 минут. Правда рейс был не прямой, до Анкары. Но там, я знаю, летают до Москвы гораздо чаще, и я улечу без проблем. Я запомнила рейс и понеслась к кассе. Естественно никто билет мне продавать не собирался, уже началась посадка, но не на ту нарвались. За десять минут я успела устроить грандиозный скандал, получить билет и сеть в самолет. Даже погордилась собой чуток…Слегка удивилась, что на борту не заметила ни единого ребенка вот пожалуй и все..

* * *

Пока я вспоминала, за окном опустилась ночь. Спать уже не хотелось совершенно, любопытство толкало к свершениям. Для начала, я хотела увидеть как я выгляжу. Я во общем то была не против любого облика, главное, чтоб не сморщенной старухи или инвалида.

Значит нужно поискать зеркало. Едва я поднялась с постели, Эмма встрепенулась. «Деточка, ты проснулась? Радость то какая, милая, у тебя ничего не болит?»…. Словесный поток излияний о моем здоровье можно было только прервать радикальным методом. «Няня (надеюсь правильно назвала), подведи ка меня к зеркалу, мама сказала, что я плохо выгляжу», – захныкала я.

Зеркал оказалось в комнате много, даже слишком. Комната представляла собой скромненький такой будуар гламурной блондинки этак 5 на 5 метров. Два огромных окна, монументальная кровать с пологом, преобладающий цвет – белый и розовый, везде разбросаны подушки, на полу пушистый белый ковер, вышитые цветочные узоры на стенах, обтянутых бледно-розовым шелком и зеркала, много зеркал – по паре штук на каждой стене, еще и расставлены по будуарным столикам. Я сползла с кровати, чуть не грохнулась, запутавшись в длинном подоле ночной рубашки, подошла к ближайшему. «Твою мать!» Думаю, Эмма не поняла, что это было за ругательство, поняла только что я в шоке. поэтому тут же стала причитать «Ничего, Эльви, милая, завтра ты станешь как прежде, мы еще раз позовем доктора, он подправит царапинки, что остались, поспишь, отдохнешь, примешь ванну… и прочее прочее…» я уже ее не слушала, я смотрела на девушку в розовой ночной рубашке, отражающуюся в зеркале и тихо млела. На меня из зеркала смотрела кукла Барби в полный рост, этакий золотоволосый ангелочек. Такие же, как у маман прекрасные длинные волосы, изящный носик, тоненькие, кокетливо изогнутые брови, пушистые густые ресницы, большие голубые глаза на фарфоровом личике. Только детская припухлость щек и губ отличает от более зрелой и совершенной красоты матери. Изящная фигурка молодой девушки, только-только вошедшей в женскую пору. Я подняла руку, девушка в зеркале сделала тоже самое. В общем если бы я знала, что это зеркало, подумала, что я смотрю на нарисованную картинку, потому как по мне, слишком она была нереальна и воздушна. На вид лет 17–18. Может меньше, так из глаз девушки на меня смотрела опытная, умудренная жизнью женщина. И это слегка прибавляло годков. Еще один минус, отметила я – актерский талант отсутствует напрочь, проверено путем многочисленных театральных капустников в школе и институте. Нужно срочно научиться прятать взгляд, слишком он уж взрослый. Пока я говорила мало, смотрела в глаза другим и того меньше, и все сквозь полуопущенные веки. Но что будет дальше? Смотреть в пол лет десять? Да, и где она увидела царапинки? По мне, хоть сейчас на подиум… Трудно будет с такой внешностью заставить относиться к себе серьезно. А что, в принципе, это мне даже на руку – пусть все видят рафинированную наивную куколку. так что мои будущие промахи и неудачи (в виду отсутствия знаний в этом мире) спишем на блондинистую глупость.

Пока я медитировала перед зеркалом, в комнату тихо просочилась служанка с ужином на подносе, после нее на пару минут забежали мальчишки, чтобы страшным шепотом поведать, что оказывается я-то на самом деле умерла. Я лежала мокрая, холодная и не дышала, и сердце не билось – они слушали. А если бы все-таки не очнулась, то завоевала бы титул пятой по счету девицы, с разбитым сердцем, которая сгинула в этом пруду. «Прудик, то пользуется не хилым спросом», подумала я. Братья, а их звали Диомирис и Эттаниель, рассказав жуткие новости, спешно ретировались. Как оказалось им строго-настрого запретили даже приближаться к моим покоям.

– Эмма, я не помню, что мне подарили на день рождения в прошлый раз родители? – начала потихоньку прощупывать почву на предмет восстановления картины воспоминаний некой Эльвиолы.

– Как же милая, Зару тебе подарили, кобылку твою. в конюшне стоит, я конечно говорила льере Виолетте, что для девушки в 16 лет, лучшим подарком был бы бал в ее честь, но к тому времени к тебе уже посватались несколько достойных бергов, и твой отец сказал, зачем тратить кучу золота на представление тебя ко двору, если у тебя и так отбоя от женихов нет. Так что в твое 17-летие, в день святой Мирты, ты уже будешь невестой. Ой, дорогая, прости меня, напомнила тебе о женихе, дура старая.

Я слабо отмахнулась и сипло пропищала «Чего уж теперь, нянюшка, придется только смириться со своей горькой судьбой, как послушной дочери, все равно ничего не изменить уже».

Значит девчонке в зеркале 16. Я попыталась представить себя в глубоком детстве, вспомнить любимую куклу Аллочку – ревность и зависть всех моих подружек в 7 лет, и о чудо – взгляд девушки потеплел и стал немного рассеяно наивным. Вот оно спасение, пусть не на долго, но хоть что-то. Я твердо приняла решение не говорить о своей амнезии. Может обойдется. Как я поняла, никому в замке, кроме няни, до меня дела нет. Ко мне не пристанут с душещипательными разговорами родители, и друзей, похоже, не наблюдается. Так что потихоньку вытяну всю информацию, необходимую для нормального существования в этом мире и сама.

– Расскажи как мне еще раз, что ты знаешь о моем женихе, – пора выдвигать тяжелую артиллерию… Завтра все-таки помолвка, и может мы с женихом хорошо знаем друг-друга а и не в курсе. «Зачем ты бередишь рану, Эльви, деточка, ты же его ненавидишь и боишься». Я скривилась, «Да, Эмма, но может со временем привыкну, ведь вся жизнь впереди, мама и папа никогда бы не позволили мне выйти замуж по любви», грустно вздохнула я.

По словам Эммы, мой жених, а звали его Ленар де Мирас приносил в жертву девственниц и ел младенцев то ли на завтрак, то ли на ужин, она запамятовала. Страшнее и ужаснее человека не было во всем королевстве. Происхождения он был самого жалкого – то ли бастард мелкого берга, то ли вообще простолюдин, что являлось самым тяжким, по мнению Эммы, из всех его многочисленных грехов. Уродлив до безобразия, еще и шрам на все лицо. Единственным его положительным моментов во всем этом кошмаре являлись несметные богатства, которые Ленар награбил во время последней войны, убивая невинных и грабя обездоленных. На войне он сделал блестящую карьеру, начав ее солдатом, а закончил уже в чине генерала. И ту войну, кстати, мы выиграли, во многом благодаря жестокости и военному искусству моего женишка. Титул Ленар купил после, на ворованные деньги, но это его не спасло, на него все равно смотрели как на плебея. Почему этого убийцу и негодяя так приблизил к себе наш король, Эмма точно не знает, может поставляет во дворец невинных девиц, для участия в дворцовых оргиях, ей неизвестно.