Текст книги "Власти твоей нет надо мной (СИ)"

Автор книги: Александра Питкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 4

Тепло, мягко и невероятно уютно. Что именно могло заставить меня проснуться, было непонятно, настолько хорошо чувствовало себя тело.

 И все же, какое-то легкое чувство беспокойства, дискомфорта, как щекотка в носу, никак не позволяло упасть в дремоту обратно. Не в состоянии открыть глаза, я даже протерла их рукой, пытаясь расцепить ресницы, которые, кажется, переплелись между собой, не желая разлучаться.

Сев, понимая, что не смогу проснуться, пока под головой такая удобная подушка, я почувствовала, как мягкое, теплое покрывало сползает по плечам. Через тонкую ткань платья в тело тут же вцепился холод, заставив поежиться и уже куда легче открыть глаза.

И тут  же пожалеть об этом.

В кресле напротив,  закинув длинные ноги на невысокую банкетку, сидел хозяин поместья. Наряд оставался все таким же темным, но, кажется, чуть  менее вычурным. Волосы свободно лежали по плечам, в одной руке, приставленный на подлокотник, находился высокий стакан, с чем-то золотисто-оранжевым.

Чувствуя себя до крайности неловко, я подняла взгляд выше, встретившись с темными, кажется, синими глазами. Тонкие, изящные черты лица, чем-то неуловимо все же отличные от привычных и высоко вздернутая бровь. Смесь иронии, досады и раздражения.

– Прошу прощения. Видимо, я уснула,– несколько растерянно оглянувшись на бархатную подушку в тон дивану и на светлое покрывало, что сползло с моих плеч, пролепетала я.

Если гоблин меня просто шокировал самим фактом собственного существования, не пугая вовсе, то этот субъект вызывал чувство неловкости. Я почему-то ощущала себя провинившимся ребенком,  что ждет выговора.

– Верно,– медленно и как-то величаво кивнул мой визави.

– Я понимаю, что это не вежливо,– вдруг судорожно начав приглаживать растрепавшиеся волосы, проговорила я, стараясь не смотреть в глаза собеседнику,– но поверьте, это вышло совершенно случайно.

– Не думаю,– все так же, отделываясь короткими фразами, произнес мужчина. Уголок губ дрогнул, и хозяин дома поднес ко рту стакан.

– Я вас уверяю, что у меня не было намерения так злоупотреблять вашим гостеприимством…– попыталась оправдаться, чувствуя, что просто позорю собственную семью, ввалившись в чужой дом без дозволения и заснув на диване.

– Успокойся. Я решил, что тебе стоит немного поспать,– в первый раз фраза прозвучала в мой адрес чуть длиннее, чем несколько слов, заставив прислушаться к чарующему тембру тихого, тягучего голоса. – Очень бы хотелось избежать истерик. Или хотя бы уменьшить их число. Так что разговоры лучше вести после отдыха.

– Каких истерик? – я посмотрела прямо в глаза мужчине, пытаясь понять, на что мне тут так открыто намекают.

– Твоих истерик,– как-то утомленно произнес собеседник, отчего я опять поежилась. А может, дело было в сквозняках, что гуляли по переходам поместья?

– Но я вовсе не собираюсь рыдать,– несколько недоуменно отозвалась. А затем просто распахнула рот от удивления.

Хозяин дома щелкнул пальцами свободной руки, и мимо меня, в дальнюю сторону комнаты пронесся поток золотых искр, с силой ударивший вглубь темного зева камина, на который я и внимания не обратила. Дрова, сложенные горкой, на миг вспыхнули синим, почти сразу весело затрещав теплым, оранжевым пламенем.

– Как вы…? – вопрос так и повис в воздухе, стоило мне повернуть голову и снова посмотреть на собеседника. Мужчина почем-то выглядел несколько печальным. И тут в мою голову пришел куда более важный и своевременный вопрос: – Кто вы? И куда я попала?

– Выпей немного сидра,– мужчина махнул рукой куда-то в сторону, и я рассмотрела довольно длинные когти, от вида которых в голове тут же возникали самые недобрые ассоциации. – Разговор предстоит длинный и, вероятно, неприятный для тебя.

– Я не пью хмельное,– строго, словно отчитывая младшую сестру, заявила в ответ.

– Просто сидр. Он согреет. Выпей, дЕвица, не вынуждай повторяться. Я этого не люблю.

Оглянувшись кругом, я нашла у дальней стены стеклянный кувшин на столике и еще один стакан, несколько другой формы.  Чувствуя неловкость под внимательным взглядом от собственного наряда и волос, которые несмотря на все попытки, торчали в стороны, я медленно поднялась с дивана.

 Прежде чем подойти к столику, быстро и аккуратно сложила покрывало, что бесформенной кучей лежало рядом. Пусть в нашем доме и была пара слуг, но такие вещи мама пресекала строго с самого детства. Она свято верила, что каждый человек должен делать все, что в его силах, прежде чем просить помощи у кого-то другого. Она была настоящей леди и учила этому нас.

Только последние годы, прожитые в деревне, кажется, сказались на моем изяществе и грации  не лучшим образом, так как делая шаг в сторону от дивана, я все же наступила на длинный подол, и едва не рухнула носом в пол, в последний момент успев схватиться за диван.   – Почему на тебе эти тряпки? – мужчина успел скинуть ноги с банкетки и почти встать с кресла за то короткое мгновение, пока я восстанавливала равновесие, но, к моей радости, вернулся на прежнее место, увидев, что я в порядке.

Он меня немного пугал и с такого расстояние, и вовсе  не хотелось, чтобы подходил ближе. Не с этими когтями на руках.

– Что вы сказали? – растерянно, восстановив дыхание, переспросила, понимая, что не помню, о чем был разговор, помимо сидра.

– Почему ты в это одета? – сверкнув глазами, явно раздражаясь от необходимости повторять, произнес мужчина.

– Свое платье я вымочила в озере. Или пруду. Господин гоблин разрешил мне взять это.

– «Господина гоблина» зовут Мукеш,–  хмыкнул хозяин дома. – Ладно, с этим решите позже. Ты сегодня доберешься до этого треклятого сидра?

Кажется, кто-то вовсе не отличался особым терпением, так что, не желая смотреть на разгневанных мужчин, не владеющих собой, я быстрее подошла к столику, налив себе треть стакана янтарной жидкости, от которой пахло яблоками, и все той же корицей.

– Пей уже, во имя Самайна!*

С сомнением покосившись сперва на стакан, потом на мужчину, и вновь на стакан, придя к выводу, что меня было проще убить во сне, я несмело глотнула. Напиток оказался теплым, пряным, сладким, и пах осенью в ее самых лучших проявлениях.

– Теперь можем поговорить,– мужчина заметно расслабился, словно я сделала что-то значительное. – Как я понял из лепета Мукеша, ты не из Камьеледаля. Это так?

– Да,–  мне стало вдруг тепло и так легко, что я даже схватилась за спинку дивана, рядом с которым стояла. Подозрительно покосившись на стакан, медленно обогнула предмет мебелировки и почти упала на него.– Я, признаться, даже не знаю, где этот Камель…Кемель… находится. Я из Пасленок.

– Вот же угораздило,– тихо пробормотал мужчина скривившись.– Камьеледальские хоть знают, что к чему.

– Так вы и мне объясните. А лучше просто скажите, в какой стороне моя деревня, и я пойду себе спокойно,– не понимая, почему комната начала немного дрожать контурами, предложила самое разумное решение.

– Конечно, пойдешь ты теперь. Как же. Слушай внимательно, дЕвица.

– Я Хлоя,– махнула рукой, устав от этого странного и непривычного обращения.

– Прекрасно,– таким тоном, словно мое имя было самым отвратительным, что ему доводилось слышать, прокомментировал хозяин дома и вернулся к прерванному.– Так вот, Хлоя. К моему великому сожалению, ты застряла тут до самого Бьялтинна, который празднуют весной.  Через полгода.

– Глупости какие-то вы говорите,– упрямо выдала, тряхнув головой в попытке разогнать муть перед глазами.

– Нет, это вовсе не глупости. Ты попала сюда случайно, по тому пути, который обычно недоступен. Мне еще предстоит разобраться, кто так смело подшутил, но тебе, да и мне, это не поможет. На ближайшие полгода ты моя служанка.

– Что?! – никак от неожиданности зрения прояснилось. Я смотрела не фигуру существа напротив, в его спокойные синие глаза, и только теперь заметила, что тело мужчины окутано слабым, едва заметным ореолом свечения. – Что за глупости вы сейчас сказали? Я никогда не была служанкой. Я дочь благородного рода. Довольно старинного и не самого бедного, надо признать.

– Это меня радует, но никак не влияет на твой статус тут. Впрочем, обязанностей у тебя будет не так и много. Основная – попадаться мне на глаза как можно реже. Если справишься, то в ночь Бьялтинна я помогу тебе вернуться домой. И щедро отблагодарю за службу.

Я вскочила на ноги, пройдясь по комнате в попытке успокоиться. Только в этот раз привычный метод не работал.

– Да что вы такое говорите?! Если вздумаете меня тут удерживать силой, то должны знать – отец будет меня искать. Уже сегодня ищет. Весь лес прочешут, так что вам никак не спрятать меня.

– Девица, Хлоя,– хмыкнув, покачал головой местный безумец,– я никого не стану удерживать силой, а твой отец может по листочку перетрясти весь лес. Но вам не встретиться до тех пор, пока оба мира не сойдутся вновь.

Глядя на меня с каким-то сочувствием, словно это я сошла с ума, хозяин поместья опять покачал головой, а затем продолжил, рассматривая сквозь стакан огонь в камине:

– Кто я по-твоему, Хлоя?

– Безумец из чащи леса,– не задумываясь, прошептала.

Все так же глядя на пламя сквозь напиток, мужчина усмехнулся.

– Да, тяжело с тем, кто попал сюда случайно. Может и не стоило просить Мукеша запирать все двери? Тогда и сложностей  меньше было бы,– он разговаривал словно сам с собой, не обращая на меня внимания.

Вдруг почувствовав, что меня накрывает какой-то паникой, я медленно, очень осторожно поставила стакан на столик, обошла диван, и так же плавно, придерживая слишком длинный подол, направилась к дверям.

– Ты, конечно, можешь попытаться, но попав в мой мир, в мир фейри, если хочешь,  ты не сможешь выбраться до срока,– мужчина все так же сидел в кресле, даже не делая попытки меня остановить.

Толкнув дверь, я пошла в сторону лестницы, ускоряясь с каждым шагом. Спустившись практически бегом, едва пару раз не запутавшись в юбке, я метнулась в знакомый коридор.

– Я не хотел, чтобы так вышло, но в этом году Пророчица усмотрела мое имя среди звезд, –голос, все такой же спокойный и размеренный, с мурчащими нотками, звучал так отчетливо, словно я все еще была в той комнате с  зеленой мебелью.– Я приказал Мукешу запереть все, чтобы ни одна девушка из Камьеледаля не смогла добраться до моего дома по тропе. Но ты умудрилась упасть в воду.

Тяжелый, печальный вздох, словно я не просто случайно попала в чужой дом, а нарушила чьи-то весьма важные планы.

Добежав до калитки, я замерла на миг, представив, что та не поддастся, и, зажмурившись, толкнула. С тихим скрипом калитка открылась, совершенно не сопротивляясь.

– Можешь, конечно, попробовать, только будь осторожна. Ты не у себя дома,– вот теперь голос прозвучал немного глухо, но все еще достаточно различимо.

Шагнув со двора, я побежала, высоко подняв юбки. Узкая тропа, что вела в противоположную сторону то спуска к водоему,  оказалась хорошо различимой, и хотя ноги то и дело попадали на мелкие камни и колючки, я и не думала останавливаться. Сердце грохотало где-то в горле, дыхания уже не хватало, но мне становилось как-то легче, свободнее.

До тех пор, пока нога словно не провалилась в яму. Я падала с высоты по пояс, весьма ощутимо приложившись спиной о землю. В глазах на миг потемнело, дыхание  выбило из легких. С тихим стоном я повернулась набок, так как в таком положении должно было быть чуть менее больно. Закашлявшись, попыталась вздохнуть.

– Чем быстрее бежишь, тем сильнее удар и выше  точка перехода, – глядя на меня с некоторой долей сочувствия, произнес хозяин поместья, оперевшись о ствол одного из тех деревьев, крона которого тихо шуршала осенней золотой листвой.

Он держался в десятке шагов от меня, что не могло не радовать.

Кряхтя, перекатившись на четвереньки, я медленно поднялась, и опять пошла в сторону калитки. Несмотря на то, что солнце все еще пробивалось лучами сквозь деревья, ноги вдруг стали сильно мерзнуть. Но это не могло меня остановить.

Глубоко вздохнув, я вышла со двора.

Сообразить, что не сделала самого очевидного и правильного, мне удалось  только после третьей попытки, когда спина, кажется, превратилась в один сплошной синяк. Несмотря на то, что я учла слова хозяина поместья, что все так же стоял у дерева, падать было больно.

– Может, довольно? – практически безразлично вопросил мужчина. За его спиной из-за двери дома выглядывал хмурый Мукеш.

– Нет,– тихо выдохнула, выходя за калитку и сворачивая в сторону ступеней.

Было даже удивительно, как я не сообразила сразу. __________________________________________________ Самайн – один из древних гэльских богов, по одной из версий. Охотник за страхом и душами, который открывает двери между мирами людей и духов. Во время Самайна духи мёртвых приходят навестить своих живых родственников – для них оставляют открытыми двери и зажигают путеводные огни на окнах и перед домами.

Глава 5

Вода казалась темной и очень густой, как сахарный сироп, в который осенью макали яблоки. Вот только вовсе не сладкий. От озера пахло прелыми листьями  и сыростью, которой не было наверху, вблизи дома.

– Не вздумай. Захлебнешься в этом озере – умрешь, но никак не попадешь к себе,– тихий голос в котором проскальзывали нотки, от которых хотелось поежиться, раздался за спиной.

– Во двор не вернет? – спросила, пытаясь не думать о том, как сильно болят спина и бок, которым при  падении доставалось сильнее остальных.

– Не уверен.Теперь-то это просто  озеро, не больше. Тот, кто сделал его дверью в Самайн не сможет держать путь открытым сейчас.

– Но я все же попробую. Полгода…– я выдохнула. Шагнула ближе к воде, и глубоко вздохнула.

– Как знаешь. Мешать не стану.

– Сердечно благодарю,– растеряв все остатки хорошего воспитания, сердито рыкнула.

 Еще один глубокий вдох, и я делаю шаг. Площадка выше воды на локоть, так что я должна по идее сразу упасть с головой, а не стукнуться о дно коленками, стоя в воде по пояс. А с другой стороны, будет нормальный лес. Знакомый и вполне обычный.

Вода сомкнулась над головой, тело тут же стало трясти от холода, но я честно терпела, пока в груди еще оставался воздух. Ноги так и не коснулись дна, тело становилось каменным от холода, а в груди появился огонь. За ребрами пекло так сильно, что я невольно открыла рот, надеясь на облегчение, но вместо этого в горло хлынула вода, заставляя кашлять.  Ледяная жидкость помчалась дальше, заполняя мое тело, кажется, целиком.

– Знаешь, твое упорство было бы восхитительным, если бы не таким глупым,– все тело ломило от дикой, выкручивающей боли. Руки и ноги потряхивало, а голова казалась тяжелой, как чугунный горшок.

Вдруг пушистое и толстое одеяло, под которым я лежала, приподнялось в ногах, и их коснулось что-то горячее.

– Не дергайся, – раздраженно произнес хозяин лесного поместья. – Не хватало еще, чтобы заболела. Вот будет веселье для всего Двора. Нимедасофер греет ножки своей человечке. Если об этом узнают, придется открутить ни одну голову, прежде чем сплетни смолкнут…

Голос доносился издали, словно приглушенный занавесками. Тело переставало дрожать, согреваясь, но поза была какой-то страшно неудобной, от которой тянуло и шею, и спину. Я попыталась медленно перевернуться, но тут же тихо застонала от боли.

– Да, – с каким-то мрачным торжеством и толикой сочувствия, произнес мужчина, хватая за плечо и перекатывая обратно набок,– последствия твоих действий весьма красочно отобразились на всей спине. Придется полежать на боку.

– Так… так больно,– тихо проскрипела, пытаясь хоть что-то сделать с мешающей рукой.

– Сейчас, мне кажется, тебе в любом положении будет больно. Попытки самоубийства, они, знаешь, такие. Без последствий не проходят.

– Я не… не пыталась,– казалось очень важным объяснить, оправдаться. Самоубийство – страшное преступление. И даже обвинение в таком было мне неприятно.– Я хотела домой.

 – Похвально,– фыркнул местных хозяин.

Вдруг мою голову приподняли и к губам прижалась чашка, немного напугав. Веки казались такими тяжелыми, что я никак не могла их открыть.

– Пей. Твое упрямство достойно моей помощи, – на язык упала капля все того же сладкого, пряного сидра, согревая уже изнутри.– Или смерти.

Я едва не закашлялась от последнего тихого и задумчивого комментария, но чашка пропала, дав возможность отдышаться.

– А теперь спи.

Я хотела возразить, что не собираюсь, так как мне стало намного лучше, но провалилась куда-то в темноту.

**

 Нимед.

Я был зол на Мукеша. Приказ звучал четко и вполне понятно: запереть все двери и калитки. Так, чтобы ни одни девица из Камьеледаля не попала в мой дом. То, что мое имя оказалось в списке, ничего не значило. Пророчица могла и ошибиться. Такое уже бывало, пусть всего-то пару раз. И я был намерен использовать для своей выгоды все варианты.

Огородив дом дополнительной защитой, рассыпав по периметру красную кирпичную пыль*, перекрывая путь всем шутникам и глупцам, коих хватает при Дворе, решил и сам убраться подальше, в земли баронессы, где нас боялись и старались лишний раз не беспокоить.

Много лет назад, будучи еще совсем юн, я с интересом наблюдал, как девушки из Камьеледаля выходят на волшебную дорожку, испытать удачу. То, что многие из них не вернутся домой, то, что из десяти, троих найдут по весне среди тающего снега, вовсе не пугало их. Сжав кулачки, вплетая яркие ленты в косы, словно это могло помочь, каждая из них грезила о том, как вернется весной, разодетая в шелка и золото. Как сможет не только сама решать свою судьбу, но и станет благодетельницей всей семьи.

И ни одну из них не смущало, что девушки не могли вспомнить ничего за прошедшие полгода. Не пугали мелкие белые шрамы на руках и спине. Не удивляли мозоли на пальцах. Это было такой мелочью в сравнении с сундуком богатств или золотой диадемой на голове, что любая из них была готова рискнуть.

Это было вначале весело, наблюдать как старшие из фей приводят своих ручных зверушек во Двор, на бал, хвастаясь ими, как украшениями. Потом стало противно, когда годы и заслуги позволили попасть в этот закрытый клуб, в ближний круг, состоящий из трех сотен фей.

Вот тогда, когда все открылось для меня полностью, я пообещал себе, что не позволю затянуть меня в эти игры. И сделал все, чтобы сдержать слово.

Но теперь в одной из спален моего дома лежит девушка, едва живая от попыток сбежать. Та, которая ничего не знает ни о моем мире, ни о  народе, котороый тут обитает.

Пытаясь сбежать от судьбы, я загнал себя в еще более узкий коридор, из которого будет не так просто выбраться.

– Мукеш! – девушка уснула, не в силах бороться с моими чарами, а я все стоял у постели, рассматривая темные длинные ресницы, волосы, пусть и спутанные, но густые и красивые. Загорелая кожа так не вязалась с привычным образом светловолосых и бледных дочерей Камьеледаля, что я невольно усмехнулся.

– Да, хозяин,– гоблин замер в дверях, не решаясь подойти ближе.

– Найди ей нормальную одежду. Те лохмотья, в которых девушка ходила сегодня, вовсе не соответствуют моему дому.

– Слушаюсь, хозяин,– дворецкий склонился.– Что-то еще?

– Да. Ты не видел пса?  У меня опять начинает щекотать в носу от посторонних запахов. Эта треклятая тина…

Чувствуя, что еще немного, и могу выпасть из жизни на несколько часов, я щелкнул пальцами. Пес этого не любил, но ждать, пока гуляка явится, было некогда.

По дому прокатился тихий выдох, и все посторонние ароматы вынесло прочь.

Пес недовольно чесал за едва различимым ухом, сопя во всю.

– Не ворчи. Это твоя прямая, и надо заметить, единственная обязанность,– поскребя когтями у затылка, от чего волшебное создание тут же сменило гнев на милость, я вышел из комнаты. Девушке стоило выспаться. У нее еще завтра истерики, если я хоть что-то понимаю в людях.

**

Хлоя.

Комната была другая. Чуть больше, чуть богаче. Тут на стене были цветочные узоры, пусть бледные, но изящные, а с другой стороны висело зеркало. Какое-то мутное, словно в пятнах с обратной стороны, но и в нем имелось свое очарование. Даже кровать тут была шире, чем в комнате, куда Мукеш меня привел в первый раз.

Сев, поморщившись о  ноющей боли во всем теле, я с не меньшим удивленим осмотрела свою рубашку. Длинная, из хорошего тонкого хлопка с однотонной вышивкой белым по белому, она вовсе не походила на то безобразие, в котором мне пришлось быть вчера.

И тут я вспомнила все. Как пыталась сбежать домой, как падала на спину. Даже ободрала  локоть.

 И то, как пыталась утопиться в озере.

И обещание местного хозяина не помогать и не спасать.

 Но я тут, жива и здорова, а убранство комнаты настолько соответствует всему виденному вчера, что и не возникает вопроса, где именно я нахожусь.

Одеяло в ногах вдруг само собой примялось, заставив бешено, от испуга, застучать сердце. Но через миг в носу защекотало от запаха корицы, а воздух над постелью пошёл рябью, словно пес проснулся.

– Ты меня напугал, Корица,– с напускным обвинением выдала я, протягивая ладонь и почесывая зверя между ушами. Мне показалось на мгновение, что стали видны светло-карие большие глаза и темный нос, но все пропало так быстро, что я даже не успела моргнуть.

С ощущением внутренней тревоги, продолжая запускать пальцы в короткую теплую шерсть невидимого зверя, я посмотрела в окно. Солнце вновь светило вовсю, так что дело шло к полудню. Но погода не радовала. Я все еще не знала, как выбраться отсюда. И, судя по всему, хозяин поместья мне также в этом помочь не был способен.

– Подвинься,– пытаясь выпутаться из одеяла, попросила пса. Ноги опустились на деревянный коврик, настолько удивив неожиданным ощущением, что я даже нагнулась посмотреть, действительно ли так оно и есть, или я просто слишком сильно ударилась головой.

Нет, коврик все же был. Сложенный из небольших светлых плиточек, кажется, прошитых между собой, он ощущался невероятно приятно под ногами. Еще раз внимательно осмотрев комнату, заметила небольшой столик под окном и табурет, на котором лежала одежда.

Решив, что начать стоит с малого, я сперва заглянула в уборную, которая была, кажется, точной копией вчерашней, Предстояло что-то сделать с волосами. Пусть от них не пахло болотом, а только корицей, длинные пряди спутались так, что я не могла расплести косу. Потратив прорву времени, только сильнее все запутав, я тяжело вздохнула и отправилась переодеваться. Разгуливать в ночном платье по дому, в котором живут мужчины-не-родня, не позволяло воспитание.

Стоя посреди комнаты, я на вытянутых руках рассматривала сегодняшний наряд. Тонкие брюки и длинная, почти что по колено, прямая рубаха. Ткань была простая, но тонкая и добротная, тут я поспорить не могла. Но ходить в таком виде?

Я, приученная к длинным и широким юбкам и платьям с глубоким декольте, никак не могла смириться с тем, что мои лодыжки будут выставлены напоказ. И это с воротом под горло!

Но не ходить же в ночной рубахе, в самом деле?

 Тяжело вздохнув, посетовав Корице на несправедливость и глупые нравы местных дикарей, я все же переоделась. Наряд был великоват, но на удивление удобен. Ничего не сковывало в талии, не зажимало в плечах. Только обнаженные лодыжки нервировали страшно. Хотелось одернуть штанины ниже, но тогда я рисковала потерять половину наряда при неверном шаге.

Оглядев комнату еще раз, я вернулась к табурету. Мягкие туфли, без каблука, но с вышивкой, я даже примерять не стала. Хватило одного взгляда, чтобы понять – они больше, чем надо почти на пол-ладони. А вот широкий и длинный шарф, в тон песочному наряду, сотканный из какой-то полупрозрачной ткани, меня все же заинтересовал.

Решив, что на крайний случай смогу прикрыть им безобразие на собственной голове, я подхватила искусно украшенную накидку, и позвав Корицу, вышла из комнаты.

В первый миг мне показалось, что коридор все тот же, но уже после двух поворотов, я окончательно потерялась и потребовала у пса отвести меня в кухню. Как бы там ни было, а голодать  было просто глупо. Да и не хотелось вовсе.

Живот согласно заурчал.

– Так и сил на повторное купание в озере не останется, – фыркнула я вслух, таким образом признавая вчерашний поступок глупым. Мысли, что в любом случае попробовала бы этот вариант, я не позволила засесть в своей голове. Было не до того, так как меня стало вдруг тянуть куда-то к лестнице на первый этаж.

Быстро спустившись, едва ли не подпрыгивая на шуршащих под ногами листьях, я шла на запах какао и свежей выпечки.