Текст книги "Тайна Некроманта(СИ)"

Автор книги: Александра Меньшик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Annotation

Обновлено: 24.08.16

Жизнь Элли перевернулась с ног на голову, как только началась война, и отцу пришлось отдать ее старому другу – таинственному графу Кадаверу, наводящему ужас на всех вокруг. О нем рассказывают страшные байки. Его боятся. В замке графа работает странная прислуга. О, этот пристальный взгляд. Элли должна как можно скорее сбежать, иначе... Он не отпустит.

Меньшик Александра

Меньшик Александра

Тайна Некроманта

Страх. Перед Ним.

Ненавижу все в себе: длинные, золотые волосы, прозрачные глаза и нелепую угловатую фигуру. Но больше всего – имя. Да-да, вы не ослышались. Более глупое и простое придумать невозможно. Элли. Мама не успела выбрать что-то другое. Рожая меня, она хотела иметь дочку с самым нежным именем на свете. Элли. Глупо. Но еще глупее, как его произносят мои сверстники – оборванцы из Нижнего Квартала. Специально проговаривая две согласные. Получается нечто вроде преграды для слуха. Один из этих оборванцев – Джон – ненавидит меня больше всех. Долговязый, с мышиным цветом волос. Он умело пользуется любым случаем, который попадется, чтобы сделать маленькой двенадцатилетней девочке больней. Грязными руками Джон хватает за нежно-розовую юбку, оставляя на ней два уродливых следа, и тянет на себя. Волосы испачкались помоями. Теперь в светлых локонах запутались огрызки яблок и деревянные стружки. Слеза стекла по черной щеке и упала с подбородка.

– Принцесса! – кричит Джон. – Почему замерла?

Больно. Обидно. Плохо. Ему хорошо. Он играет.

– Ответь мне, красотка, – последнее, естественно, в шутку. Наверняка сейчас нет девочки хуже меня, даже подмастерье выглядит получше. А он точно не является Леди Эллион – младшей дочерью Лорда Снежной Равнины.

– Прекрати, – голос слегка осип.

Джону было пятнадцать, но выглядел он на восемнадцать. Из-за развитой мускулатуры парень словно давил на меня, и ему это явно доставляло удовольствие.

Садист.

– Гребанный садист, – еще тише. Элли, он слышит.

Джон обернулся и поразил меня своей ужасной улыбкой – почти всеми выбитыми зубами. Не мудрено.

– Знаю, – самодовольно ухмыльнулся.

Из бараков вынырнули еще трое мальчишек с сучковатыми палками. Их вид был недоброжелательный. Самый низкий подошел к Джону и ткнул его костлявым пальцев. Тот величественно (возомнил себя, забавно) махнул рукой.

– Принцесса, я хочу поиграть. Мы будем считать до трех и ты должна спрятаться, идет?

Кусаю губу до крови. Нет, не идет.

Садист принял мое молчание как согласие и сделал твердый шаг. Затем еще один. Еще.

– Остановись, – боже, руки в синяках. Некогда ухоженные ноготки сломаны.

Его не останавливают мольбы, дрожащий подбородок, изорванное платье. Он похабно улыбается, продолжая стремительно приближаться.

– Нет.

Я знала, что проиграла. На ватных ногах поднимаюсь, от легкого дуновения ветра опасно кренюсь – пора бежать, иначе кошмар повториться. Мальчишки будут измазывать грязью и тетя Энн сильно разозлиться. Няня терпеть не может испачканный пол. Рядом с фермой лес. Густой. Там водятся разные животные, преимущественно дикие. Домашний скот боится колючих веток, больше похожих на проволку. Зато я неслась вперед. Эти самые ветки больно царапали щеки. Солоноватый вкус крови. Тот самый низкий мальчишка совсем рядом. Нет сил. Дыхание тяжелое. Волосы длинные, растрёпанные. Когда-нибудь я осмелюсь взять ножницы и отрежу их.

– Она тут! – слышу сзади.

За что? Больше не могу!! Мешком падаю на мокрую землю. Руки уперлись чуть шире плеч. Кукольное платье безнадежно испорчено. Вижу, как оборванцы кругом оцепили меня. Раз... Два... Три... Громкий стук копыт, от которого сердце затрепетало. Отрывается со скрипом дверца.

– Леди Эллион, подайте, пожалуйста, руку.

Боже, глаза застилает кровь и последнее, что слышу:

– Ей больше не придется торчать тут. А этих поймать и повесить.

***

Когда я проснулась на белоснежной перине, то несказанно обрадовалась. Сон. С того момента прошло ровно четыре года. Теперь мне шестнадцать. На самом деле, мало что изменилось – те же самые острые плечи, тусклый взгляд, фарфоровая кожа, золотые веснушки. Только... Нет больше никаких «принцесса», как и нет того человека, издевающегося надо мной. Почему спустя четыре года я вспоминаю Джона? Потому что вчера началась Война. Джон говорил о ней. Давно говорил. Зачем ставить напротив кровати зеркало? Чтобы я каждое утро видела помятое лицо и слипшиеся глаза? Мы происходили из небогатого рода, несмотря на то, что имели громкий титул. В Снежной Равнине вообще с этим трудно. Пора менять законодательство. Проживая с двумя старшими братьями, я привыкла к насмешкам и дурацким играм. Благо, здесь есть хорошие служанки, не унижающие тебя. Иначе я бы давно...

– Леди, вас ждет за завтраком отец, Фред и Карл. Спуститесь?

– Конечно, – фыркаю. – Куда я денусь?

– Замечательно! – обрадовалась горничная и тихо прикрыла за собой дверь.

Помолвку объявят что ли? Платье серого цвета быстро оказалось на мне. Как и скромные туфли. Умылась и причесалась – волосы разрешили отстричь, они болтались на уровне бедер. Но все-таки этого было мало.

Спустилась вниз с винтовой лестницы, на ходу убирая за ушко выпавшую прядь.

Гостиная сияла. Сияли ложки, (увы, далеко не золотые), сияла люстра (идентично), и папино лицо. Там все понятно. Хотя... Чему радоваться, если на дворе Война?

– Пап? – спрашиваю неуверенно. – Что стряслось?

Грузный, неплохо сложенный человек встает из-за стола и берет мою руку.

– Я рад тому, что смогу обеспечить тебе жизнь, вдалеке от военных действий. У человека, к которому никто не рискнет пойти поход.

Мне страшно. Раздались смешки. Карл изобразил удивление. Фред упал головой в салат.

– Старый друг.

– Колдун! – крикнул Фред и мгновенно заткнулся, потому что отец метнул молнию.

– Чтобы больше я подобного бреда не слышал!

Доброе утро.

– Элла, прошу, ты согласна?

– Выйти замуж, – вот это уже Карл.

Выражение лица Лорда того стоило.

– Пап, это он сказал, – Фред указал пальцем на брата.

– Заткнитесь!

На столе листья салата и сок из какой-то редкой ягоды. В животе заурчало. С каждым годом еды все меньше. Денег тоже. Я сама хожу за продуктами. Экипаж сняли. Дом убирают пара горничных. Лишь братья радуются – им позволено слишком много. Карлу двадцать три, а Фреду девятнадцать. Они не разлей вода. Пожалуй, я одна осталась без опеки. Кому нужна хрупкая, неумелая девушка? Да еще и жуть какая молчаливая. Ни-ко-му.

Не обращаю внимание на жестикуляцию отца, сажусь и беру вилку.

– Элла. Ты должна пожить у графа Кадавера пока не кончится война.

Подавилась. Я слышала про него! Странный интроверт. Богатый. Но зачем именно к нему? Вопрос задала вслух.

– Я доверяю Теодору.

Вот как.

– Пап, не хочу, только не с ним, – умоляюще смотрю на него.

– Тебя никто замуж не зовет, судя по двойственности твоего вопроса. Просто побудь там и успокой мое старое сердце.

Возможно все обойдется. Возможно, это – просто дурацкие байки, завистливых рабочих.

– Хорошо, – согласилась. – Когда уезжать?

Отец довольно ответил:

– Завтра вечером. Будь готова. Надень самое лучшее. Не хочу показаться жалким в глазах Кадавера.

– Сколько ему лет? – стало интересно.

– Двадцать девять. Намного моложе меня. Тебе это важно?

– Нет, – как можно равнодушней сказала.

Погода почувствовала мое настроение и заморосил дождь. Осень. Деревья стоят в золотых нарядах. А небо серое. Скрупулезно придумываю побег из замка графа. Решив покончить с бесполезным занятием, принялась укладывать вещи в аккуратную сумку из кожи. Черные прутья на окне напоминали решетку. Скоро я покину отцовский дом. Больше не будет веселых шуток братьев, красивого сада, доброй служанки. Впереди неизвестность. Пугающая и манящая одновременно.

1. Расческа

2. Платье (выходное)

3. Ленточки (для этих чертовых волос)

4. Туфли (единственные)

5. Приключенческие книги.

6. Перчатки

Список получился уж слишком маленьким. Думаю, можно обойтись одной книжкой.Возьму самую любимую про пиратов. Поискала её на полке с мамиными любовными романами. Читая очередной, можно с точностью предсказать исход финала. Одинаковый. Хороший. Такого быть не может!В Снежной Равнине не верят в сказки. Отец называет их «очередной чепухой, отвлекающей от тяжких мыслей». Про пиратов не нашла. Нужно идти в библиотеку. Взяла подсвечник и отправилась на нижний этаж дома. Дело в том, что библиотекаршу пришлось сократить, а вскоре она сама ушла, недовольная (очень) мизерным жалованьем.

Проход в библиотеку лежит через открытый двор. Стрелка гигантских часов на траве остановилась посередине. То есть на Луне. Это полдень. Небо стало более солнечным. Ушли тяжелые облака. Ожили птицы. Внезапно ленточка, крепко удерживающая мои волосы порвалась.

– Проклятье! – подобное произношу крайне редко. Просто не хватает смелости.

Золотая копна тяжело свесилась. Как же я хочу их отстричь! Правда, в тот момент я серьезно намеревалась украсть у портной ножницы и...

– Какая печаль, – узнаю голос Фреда.

Поднимаю глаза на высокого загорелого юношу. Его каштановые волосы мечет буйный ветер. Еще один недостаток – рост. Приходится смотреть снизу-вверх на братьев. И на отца.

– Не издевайся, прошу.

– Даже не думаю, – Фред невозмутимо стоит на ленте.

Неужели опять хочет поговорить об отношениях?

– Ты – мой брат. Я тебя никогда не полюблю как мужчину, – выпаливаю, поднимаясь для стойкости.

– Жаль, – он смотрит прямо в глаза.

– Голубые, – констатирует. – Почему?

Дело в том, что вся семья носит исключительно карий цвет. А я родилась с голубым. Теперь неофициально считаюсь ошибкой.

– Думаешь, я знаю? – одергиваю его руку.

Фред щурился от ветра.

– Кадавер – не человек, Элли. Он держит в прислуге армию зомби. Считается, что именно Кадавер – последний некромант на всей Мерзлой Земле. Остальные есть в теплых местах.

– Спасибо, что просветил. Некромантов не существует, – высокомерно заявляю.

– Да? Ну допустим. Ты хочешь к графу?

Брат отговаривает не ехать. Понятно. Только я ничего не могу поделать.

– Нет, – новый сильный порыв дернул за волосы. Ветер здесь вроде избалованного ребенка. – Не хочу.

– Тогда откажись, – с нажимом говорит Фред. Его лицо оказывается слишком близко с моим. – Иначе...

– Что? Что ты сделаешь, Фред? – хватаю палку. – Трус. Всегда таким был.

Он выбивает палку и заламывает мне руки. Сердце неистово бьется. Удары слышны в ушах.

– Элли, перестань. На нас смотрит горничная, видишь? Хочешь, чтобы я тебя поцеловал при ней? Могу. Браки между родственниками в Северной Равнине разрешены, сама знаешь.

Глаза стали влажными. Слышу тяжелое дыхание. Слеза сорвалась с ресницы.

– Не плач, – Фред платком убирает слезу. – Я не такой уж и страшный, если приглядеться.

Красавец. Первый жених города! Только мой брат. Который издевался столько лет. Раньше думала, что он просто так меня задирает и обзывает, а потом цветы носит. Теперь – нет.

– Фред.

– Мм?

– Скотина.

Его тихий смех.

– Год назад ты так же говорила, когда я прижал тебя при отце.

– Это смешно? – искренне недоумеваю.

– Да.

Пока женщина не замужем на нее имеют право все. Тут смотрят еще и на мужа. Например, воровать у герцога девушку – самоубийство.

Фред резко отпустил. Руки испачкались в траве.

– Я всегда буду тебя любить. Граф – ужасный человек. Сама подумай, даже пехота к нему не явится.

– Байки! – суеверные люди. Ими легко управлять.

– Тогда удачи, – Фред подхватил стилет, шляпу, и направился к Большим Воротам.

Сходила за книгами, называется.

***

На самом деле моя жизнь – сплошной уход за цветами. Их я обожаю. Особенно розы. Особенно после дождя. Красные. Пахнущие. С кучей капель на лепестках. С острыми шипами. Боль равно красота. Однажды я изо всех сил сжала розу, чувствуя боль. Кровь испачкала запястье и платье. Служанка долго спрашивала, что случилось.

– Случайно поранилась.

– Хватит с колючками возиться, – Энн взяла таз с бельем и недовольно поставила на пол.

– Розы красивые, – по-детски оправдываюсь. Знаю, не сработает.

– Фред тоже красивый.

Делаю страдальческое лицо.

– Элла, он – второй наследник престола. Хорош собой. Образован. Чего ты хочешь? Боли? – Энн со злости бросает тряпку.

Возможно.

– Да.

– Выброси чушь из головы, мазохистка. Тоже мне, – Элли посмотрела, словно видела первый раз. – Тонкая как... как... камыш.

– Почему камыш? – спрашиваю смеясь.

– Не знаю, право. Первое, что пришло на ум, – оправдалась горничная.

– У камыша большая голова, – сажусь на край стула.

– То-то же смотрю, действительно, камыш, – Энн улыбается. – Фреду тебя не сломать, моя сильная девочка.

Мама. Скучаю по тебе.

Ночь до переезда.

Еще одно воспоминание. Сон не хочет обнимать, отчужденно ютясь где-то в другом месте. На тумбе стоит уменьшения версия уличных часов. Стрелка на Солнце. Полночь. За окном настойчиво звенит цикада. Я боюсь. Боюсь перемен. Неужели ничего нельзя сделать? Я прекрасно знала, остаться дома – не лучший вариант. Оставить отца – тоже. Свеча почти догорела. Скоро комната погрузится во мрак. Боюсь темноты. Руки тянутся из черной материи, обхватывая тонкую шею. Кричать нет смысла. Пора становиться взрослой, Элли. Папа больше не придет тебя успокаивать. Как же будет страшно в чужом замке. Б-р-р. Я отчетливо видела мраморные стены, камин, золотые подсвечники. Видения. Они преследуют меня с того самого удара головой, когда я полезла за очередным цветком на дерево. После того момента, я два раза падала в обморок. Карл рассказывал, как я говорила на непонятном языке, показывая пальцем в окно. Вызывали лекаря. Тот оказался бессилен. "На все – воля Божья", – говорил он. Теперь я изменилась. Видения не пугают, они завораживают. Иногда в замке шарахаются прозрачные фигуры. Проходя сквозь них, чувствую спирающее дыхание. Остальные же ничего не видят. Наверное, поэтому у меня никогда не было друзей. Эти тени иногда говорят. Их голос словно звучит во мне. Они могут делать странные вещи. Например, двигать предметы. В десять лет моя кровать взмыла в воздух. Пришлось долго внушать отцу, что ему почудилось. Но все-равно я вызываю опасения. С детства только Фред обращал хоть какое-то на меня внимание. Болезненное внимание. Опять же в десять лет он захотел поиграть. Повел в пустую комнату с одним лишь шкафом и закрыл там.

– Фред, умоляю, пусти.

Из шкафа вышли два человека. Мужчина и женщина. Они тянули ко мне руки.

– Фред!

Звуки смолкли. Призраки исчезли. Это был второй обморок. Позже мне рассказали, что к лекарю меня принес именно Фред, крепко прижимая. Ненавижу эту мразь. Зато с Карлом наши отношения отличные – он делает вид, что у него нет никакой младшей сестры. Лучше, чем другой брат.

После второго инцидента Фреда наказали. Жить стало легко. Отчасти. Общалась лишь с Энн и Зизи. Зизи – та самая вторая горничная. Она мыла меня до четырнадцати. Также мы вместе читали книги. Про любовь, про драконов, про магию. Жутко интересно было разглядывать картинки с фиолетовыми мантиями волшебников. Свои странности я считала просто "болезнью".

Кончились хорошие деньки. После пятнадцати я выросла. Превратилась в женщину. По меркам жителей.

Сон пришел. Глаза слипаются.

Утро. До отъезда шесть часов (планировалось).

– Завтрак готов. Спуститесь?

– Нет, – трудно вставать.

– Но ваш брат требует...

– Пошли его к... – договорить не успела.

Карл ворвался в спальню. Первый раз в жизни. Воровато оглядываясь, он заговорил:

– Элла, твои вещи готовы. Похоже, на нас скоро нападут.

Что?!

– Карл, через сколько? – хватаю часы.

– Когда стрелка будет на Земле. Через двадцать минут. Беги в карету. Мы с Фредом задержим их.

– Вы же погибнете!!

– Хватит языком трепать, беги, дура, пока можешь!

В этом весь Карл. Хватаю сумку, натягиваю платье (благо, без корсета и рюшек) и выскакиваю из комнаты. На пути встречаю Зизи. Мы кидаемся в объятия. Умоляю ее пойти со мной.

– Нет, – плачет подруга. – Уходи.

Не могу отпустить. Не могу.

– Я не отпущу тебя.

Зизи смотрит грустно.

– Спасайся, Элли. Я должна тебе давно была рассказать.

Я хмурюсь. Почему не раньше, а именно сейчас? Когда в замок вот-вот ворвется отряд с лучниками и наездниками.

– Я больна. Сильно. Должна умереть примерно через год-два. У меня порок сердца.

– Что? – Боже. Как же так?

– Прости меня за все, Элли.

Слышу громкий топот. Срываюсь с места и, спотыкаясь, бегу к карете. Рядом с ней стоит отец. Одетый в нарядный костюм. Неужели он тоже собрался сражаться. За что? Почему так? Почему люди убивают друг друга? Рушат семьи. Отец коротко поцеловал меня в лоб, буквально затолкнул в карету и с силой ударил лошадь. Меня хорошенько тряхнуло. Карета натыкалась на камни. Мы ехали через задний вход. Должно быть, его давно открыли специально для этого случая. Они знали! Все знали! И не спаслись.

– Почему братья и отец остались там? Был же выход.

– Нет, госпожа, не было. Эта армия непобедима. Говорят, будто лучники у них – ведьмы. Всегда попадают в цель.

– Я хотела бы спасти Энн и Зизи.

– Это их выбор, – ровно ответил кучер.

– Что было нужно армии?

Меня действительно мучил этот вопрос. Деньги, украшения, ценные артефакты – давно утеряны. Война идет из-за недовольства крестьян правительством. Вероятно, простая расправа.

– Вы.

Внутри что-то оборвалось. Я замолчала. Как и замолчал кучер. Время бежало со скоростью света. Солнце садилось. Мир погружался во тьму. Руки дрожали, единственное платье порвалось на спине – зацепила за корягу. Вероятно, братьев и отца нет в живых. Зизи тоже. Скучаю по ним, даже по Фреду. Хотя, нет, погорячилась. При первых звездах мы въехали в сразу поразивший меня замок. Готичный. С синими башнями, балконами, большим придорожным садом, фонтаном. Герцог даже так, по-моему, не живет. Появился стыд. За платье и остальное. Как служанка, прав был отец.

Сад действительно огромный.

Дверцу открыл старичок во фраке. Он галантно подал мне руку. Я в свою очередь смущенно вышла, едва не споткнувшись о ступеньку. Осмотрев округу, заметила движение около одной из штор.

– Леди Эллион, добро пожаловать в замок графа Теодора Кадавера.

– Благодарю, – делаю книксен. Немного кособокий. Ужасно устала. О смерти близких не думала, иначе вновь заплачу.

– Хозяин примет вас завтра. Сегодня он в лаборатории.

Надо же, видно ему все-равно. И хорошо. Я буду тихой как мышь. Пока... Не смогу уехать.

– Я вас проведу, о, нет-нет, извольте, сумку заберет другой дворецкий.

Другой дворецкий? Могла бы, присвистнула.

Вдыхаю ночной воздух и уверенно шагаю к светлому будущему.

Вечер того же дня.

Дворецкий отправил меня в просторную комнату с собственным шкафом для одежды, небольшой гримерной и дополнительного этажа с еще одним шкафом. Граф, должно быть, подумал, что я избалованная маленькая девочка. Думающая лишь об одежде и собственной красоте. Но не отблагодарить его просто невозможно. Столько просторного места! Какое хорошее окно. За ним видно густой темный лес. Подсвечники здесь получше, чем у нас. Ими не сожжешь шторы. Ноги буквально не держат. Новая мантра: "старайся ни о чём не думать", слабо помогает. В голову лезут разные мысли, картины трупов, прошлая жизнь и прочее. Плевать, что дворецкий смотрит, снимаю туфли и ложусь на кровать.

– Позвать горничную? Она поможет вам раздеться, госпожа.

Госпожа, приятно. Горничная, которая раздевает? Не припомню такой роскоши.

– Нет. Спасибо. Я сама.

Запах каких-то благовоний. В этой комнате отстраненный оазис. Остальной замок – холодный камень. Как и его хозяин, почему-то пришла мысль на ум. Не может человек, подаривший столь очаровательное жилье быть плохим. Под родной звук цикады засыпаю. Даже не понимая, что цикад тут быть не может.

Утро. Два часа до Земли.

Наконец-то выспалась! Похоже, слуги забыли про завтрак. Или отцу я надоела. Не открывая глаз, подумала. Жуткий кошмар. Никогда бы такого не произошло. Не могли умереть близкие. Разумеется, это кошмар. Самый страшный за все время. Зизи... Обязательно спрошу её про сердце. Клянусь, больше никогда не нагрублю Карлу. Бред. Скорей бы забыть. Лишь открыв глаза, я отчетливо ощутила ком в горле. Не сон. Чёрт возьми. Почему? Странная комната. Шторы будто детские. Действительно, Кадавер считает меня ребенком. Давно он выходил из замка? Но самое интересное – рядом со шкафом, ближе к выходу, висит пышное желто-белое платье. Вот это да! Вскакиваю. Руками трогаю тонкую тюль. Какая искусная работа. Настроение испортила записка: "Господин не любит плохие вещи". Это они про мое платье? Да, не королевское. Зато сколько в нем я прожила. Принялась считать. Дверь неистово открылась. Не успеваю отреагировать. Вносится слуга и истошно вопит:

– Леди!! Сколько можно спать?! Вы хоть смотрите на часы? Граф Кадавер нас всех убьет. Он ненавидит ждать.

– Ч-что? – сейчас упаду в обморок. Третий.

– Нам конец, – страдальчески говорит слуга и закрывает за собой дверь.

Смотрю на платье. Корсет. Нужна помощь. Словно под мысли заходят две девушки, молча сажая перед зеркалом. Рыжая и пониже, сноровисто заплетает волосы. Высокая блондинка расшнуровывает корсет. Она натыкается взглядом на мои туфли и её глаза вылезают из орбит. Кидает платье и судорожно ищет в комоде что-то, через пару секунд доставая пару красивых туфелек на невысоком каблуке. Они потрясающе подходят к платью. Блондинка хватает мою лодыжку и приравнивает к туфле. Вроде сходится. Та счастливо достает железный каркас платья. Каркас. Мамочки. Я на это не подписывалась. Тем временем рыжая заканчивает с прической. Получилась длинная коса. В ней виднеется жемчуг.

Обе служанки натягивают на меня панталоны. Затем каркас через голову. После само платье.

– Втяни воздух, – советует блондинка.

Ладно. Попробую. Что-то железное давит на ребра. Сильнее.

– Не могу! – шепотом кричу.

– Все, – махнула рукой рыжая.

В зеркало смотрела настоящая герцогиня, не иначе. Никогда не носила глубоких вырезов.

– Желтый плохо смотрится, – заметила блондинка. – Пошли к столу.

***

Кто придумал ступеньки? Правда. Найду и закопаю. А если умер, то повторно захороню. Платье не пролазит через арку. Кошмар. Не хватало только застрять в проходе. Сейчас, наверное, обед. Хотя, может, и нет. Или да. Пролезла! Столовую по запаху удалось найти быстро. Во главе сидел граф (сразу поняла). Кадавер что-то читал и пил кофе. Не замечает. Отлично. Сажусь подальше. Тут он говорит, не отрывая глаз:

– Ты опоздала ровно на двадцать минут и двадцать четыре секунды.

Ничего себе. Перфекционист. Молча беру вилку.

– Не ешь, – убирая книгу, приказывает граф.

Его глаза. Темно-синие. Никогда таких не видела! Откладываю столовый прибор.

– Культурные люди сначала приветствуют друг друга. Доброе утро.

Молчу удивленная. Очень удивленная.

– Ты немая? – интересуется он.

– Нет, сэр, – выдавливаю.

– Как тебя зовут, девочка?

– Эллион. Элла. Элли, – простодушно отвечаю.

– Эл-ли, – повторяет Кадавер. Причем у него это получается очень интересно. От такого произношения внутри теплеет.

Он встает из-за стола и подходит ко мне. Шарахаюсь. Резко останавливается и задумчиво всматривается.

– Не похожа на отца, ни капельки.

Не знаю, что сказать.

После его теплота испаряется. Кадавер брезгливо берет прядь волос и наматывает на палец.

– Выглядишь старше, чем я думал. Ничего страшного. Броди по замку, делай все, что хочешь. У нас есть библиотека, гольф, шахматы. Платья выбирай душе угодные. Тебе сошьют любые, – останавливается, ожидая реакции. – Желтый не идет.

– Уже говорили, – стараюсь сохранять спокойствие.

– Какой цвет предпочитаешь? – спросил граф.

Задумалась. Предельно искренне ответила:

– Черный.

Кадавер оставил прядь в покое. Он выше меня на две головы. Похож на кота. Изящный, высокий, слегка высокомерный. Типичный аристократ.

– Тоже люблю черный. Идеальный цвет. Чего в природе, поверь, мало.

В замке холодно. Зябко пожимаю плечами.

– Мне жаль.

Смотрю туманным взором. О чем? Потом осознала. О могущественности графа ходили легенды. Если бы захотел – помог.

– Почему вы не спасли их? – осторожно спрашиваю.

Молчит. Так и думала. Просто стоит и хладнокровно смотрит. Первый раз в жизни чувствую накатывающий приступ истерики.

– И не стыдно?

– Нисколько.

Хочется сорвать злость. Чувства трудно контролировать. Слишком трудно.

– Люди были правы. Вы – монстр.

Кадавер сжимает зеленый кулон на шее и отступает назад. А я не закончила.

– Зачем спасать меня? Тоже бы оставили. Вам ведь не жалко остальных.

– Не знаю, – его челюсть напряженно сжимается.

Заношу руку для удара. Но её он мгновенно перехватил. Чувствуется сила. Не физическая. Сила подчинения. Кто-то в мозгу настойчиво твердит: прекрати, прекрати, прекрати. Граф не стремится показать свою силу, наоборот, ослабляет хватку. Вспоминаю про собственную хрупкость и одергиваю запястье.

– Хватит. Я не хочу причинить тебе боль.

Собственный порыв слабеет.

– Извините, – смотрю в пол. Поведение недостойно леди. Папины слова.

– Ты хорошо будешь смотреться в саду?

Как это понимать?

Граф ничего не объяснил, сел за стол и принялся за еду.

На завтрак подали омлет, огурцы и чай. А еще яйцо всмятку. Красиво украшенная еда готовилась к своей смерти от моей вилки. Знал бы спереди сидящий мужчина о чем я думаю. Клянусь, убежал сразу.

Стараюсь не шуметь. Солнце с трудом попадает внутрь через тяжелые бархатные шторы красного цвета. Зря подумала, что Кадавер будет есть. Он продолжил читать.

– У вас есть розы с острыми шипами? – стало интересно.

– Именно с острыми? – он усмехается. – Ради тебя приказал обломать все шипы.

– Спасибо за заботу.

В следующую секунду возникла поразительная картина.

Над графом нависает прозрачная фигура. Мужчина. Как же страшно. Затем еще женщина. И... И... Много кого. Странный тип с собственным замком – убийца.

Омлет показался сырым. Именно показался.

Пора бежать, пока не поздно. Изображает из себя галантность, а на самом деле – убийца.

Оставляю туфли.

Привел незнакомую девушку ради благодетели? Конечно.

– Я... Должна идти. Приятного дня, – он не успевает что либо сказать, как за мной закрывается дверь. Дурацкий корсет. Воздуха не хватает для бега. Каркас платья ломается. Тюль безнадежно порвана. На белых колготках проступает кровь. От дороги. Паника. Просто паника. Не могу взять контроль в руки. Первый раз такое. Вокруг деревья, перепуганная прислуга, лунки для гольфа. Я не сумасшедшая! Страх сковывает цепью. Между горничных протискивается граф собственной персоной. Он подскакивает ко мне и валит на траву.

– Ты меня слышишь?!

Неуверенно киваю.

– Приди в чувство. Что стряслось? Что ты увидела?

– Мертвых.

После обморока. Больничное крыло. Ближе к утру.

Белый потолок. Открытое окно. Холодный ночной ветер поднимает листы газеты, лежащей на тумбочке. Мысли мухами летают над головой. Скоро рассвет. Трудно пошевелиться, но со временем оцепенение спадает. Осторожно приподнимаюсь. Я в какой-то белой сорочке. Рядом со мной еще несколько коек. В помещении стоит вязкая тишина.

– Элли, тебе нравятся орхидеи?

– Ого, где ты их нашел? – детские глаза светятся счастьем и удивлением.

– Не важно. Главное – тебе приятно, – Фред протягивает одну. Фиолетовую.

Аккуратно беру.

– Мышонок, она не укусит.

А вот ты можешь.

– Спасибо.

Фред убирает лезущую в глаза челку и улыбается.

– Поцелуй меня?

– Что-о? – смеюсь.

– Ты же должна как-то отблагодарить, – серьезно говорит он.

Встаю на цыпочки и быстро дотрагиваюсь губами до его щеки. Солнце светит так ярко!

– Схожу за велосипедом, подожди.

– Давай, – хлопаю в ладоши.

Мир детства, беззаботный и наивный, обернулся жестоким монстром, скалящим ужасные зубы. Фред. Мой Фред хотел жениться на своей сестре. Благо, отец запретил.

И вправду, только мухи летают. Долго отдыхать не пришлось. Через секунду тяжелый засов отворился.

– Госпожа, вы проснулись! – воскликнул старый мужчина в лекарском халате. – Как себя чувствуете?

– Не очень, – призналась я.

Врач открывает окна, заодно весело протирая подоконники.

– Пройдет. Корсеты – враги женщин. Из-за недостатка кислорода в мозгу, появились галлюцинации с последующим обмороком. Оклемаетесь.

Галлюцинации?! То есть мертвые – результат туго завязанного корсета.

– Граф приказал разместить вас в больничном крыле и не выпускать пока полностью не поправитесь.

Тоже мне, заботливый.

– Также просил передать, – лекарь протягивает кремового цвета конверт с едва застывшей печатью.

Мгновенно вскрываю.

"Дорогая леди Эллион, прошу Ваше прощение за подобный инцидент. Мне стоило догадаться, что у вас настолько тяжелое состояние. Я лишь усугубил его, позволив чувствам взять верх над самоконтролем. Увы, пару дней я вынужден отсутствовать. Пока Вашим воспитанием займется Крокус,

С наилучшими пожеланиями и скорейшем выздоровлением,

Граф Теодор Кадавер."

– Не припомню, чтобы граф так любезничал, – заглянул в письмо лекарь. – Кстати, мое имя Крокус. Очень приятно.

Не могу осмыслить сказанное, потому что думаю над текстом. Он говорит о чувствах. Каких? Вероятно, я настолько глупа или недогадлива, так как не могу понять.

– Элла, – кидаю. – Взаимно.

Крокус выдает широкую улыбку, (чем сразу понравился), и произносит:

– Здесь работает мой сын. Примерно с тобой возрастом. Подумал, может подружитесь. Парень смышленый, много читает. А то замок – сплошная мертвая... – Тут он запнулся.

Удивленно оглядываюсь.

– Вы любите сливу? – огорошивает Крокус.

В прежнем доме росло очень много сливовых деревьев. Каждое ветреное утро их ветки царапали стекло моей спальни.

– Да. Она напоминает о детстве, – грустно вздыхаю.

– Теперь твой дом тут, солнышко, – лекарь гладит меня по голове. Какие шершавые руки. У отца тоже такие были...

– Где ваш сын? – почему бы и нет. Не умирать же со скуки.

– Ты найдешь его на крыше замка. Там пыльно. Прибереги хорошую одежду. Зачастую он бродит по вечерам. Сегодня сходи, думаю, найдешь.

– Спасибо, – искренне благодарю.

– Выпей молоко с маслом, – Крокус ставит деревянную кружку на тумбу.

– Фу.

– Никаких "фу", хорошо силы восстанавливает.

С видом пленника глотаю противную теплую жидкость. Там еще какая-то пленка. Гадость.

– Не кисни, скоро выпишу. Вечером будешь свободна, – подмигнул Доктор.

***

... И сдержал свое слово. Вышла из больничного крыла ближе к Венере. В той самой белой сорочки. Слава Всевышнему, прикрывающей острые коленки. Розовый закат накрыл ближние холмы. Красивое зрелище. Безумно хотелось запечатлеть этот момент на картине. Эдаком фотографическом пейзаже. Сверху упала градина, вторая, третья.

– Эй! – прикрывая глаза от лучей, крикнула я.

По крыше скакал конопатый мальчуган в дырявых штанах и легкой белой майке. Подобно мне, прикрывая лицо рукой. Другой – кидал камни или что-то похожее.

Переодеться не успела. Длинными и частыми шагами пересекла поляну и забралась на самый верхний этаж. Ступеньки доставили массу хлопот. Добраться до верхушки – новый квест. Пыхтя, чертыхаясь, вывалилась в сомнительно просторное помещение с одним маленьким запачканным многолетней пылью окошком. Первое, что кинулось в глаза – много вещей: сломанные рамы, склянки непонятного происхождения. Содержимое таинственно блестело, притягивая глаз. Возьми меня, возьми! – кричали они. Но я не из робких. Показав язык мнимому призраку, схватилась за хлипкую лесенку ведущую на крышу.