355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александра Лисина » Первый удар (СИ) » Текст книги (страница 1)
Первый удар (СИ)
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 15:18

Текст книги "Первый удар (СИ)"


Автор книги: Александра Лисина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Александра Лисина
Первый удар

Пролог

«В чужом храме не ищи своего бога. Для этого существует твоя собственная душа».

Совет священника.

Ас
Бер
Гор
Ван

– Ну вот, дождались, – странным голосом сказал Фаэс, откладывая в сторону срочную депешу. – Радуйся, Гай: недолго тебе осталось грустить.

Я обернулась от окна, возле которого битый час рассеяно изучала царящую во дворе Гильдийного Дома суету, и невесело хмыкнула.

Грущу, он сказал?

Что ж, возможно и так. В последнее время у меня внутри держится настолько непонятное ощущение, а сама я так часто стала надолго задумываться и выпадать из реального времени, пытаясь в себе разобраться, что стороны может показаться, что действительно грущу.

За прошедший месяц в Фарлионе многое изменилось. Смертоносный Харон перестал быть средоточием мрака, укрывающая его сплошной пеленой зловещая аура Темного мага давно погасла, Печати взломаны, древние алтари разрушены, а работы для рейзеров значительно поубавилось. Конечно, это не значило, что Твари исчезли совсем. Отнюдь. Просто нежити стало заметно меньше, она перестала нападать на людей стаями. Лишившись твердой руки прежнего Хозяина, она стала разрозненной, вялой, растерянной и больше не доставляла рейзерам серьезных проблем. Тем более что всех Старших и Высших Тварей безвозвратно уничтожили высвободившие свою силу Печати, а если кто и остался еще непришибленным, то зарылся в такие глубокие норы (а может, и спешно переполз через Серые горы, чтобы не достали), что мы о них даже не слышали. И когда это стало ясно даже самым отпетым скептикам, рейзеры повеселели, рейды в Харон резко участились, опасность их снизилась на порядок, количество смертей среди охотников скатилось до абсолютного нуля, потому что теперь даже редкие оставшиеся кахгары потеряли львиную долю своей привычной силы, а вот добычи для охотников, наоборот, заметно поуменьшилось. Просто потому, что теперь Твари не стремились набрасываться из засады – их в кои-то веки приходилось долго искать, старательно выманивать, подстерегать, откапывать и потом с веселым смехом забивать, не в силах поверить, что когда эта испуганная, одинокая, истошно воющая гадость наводила ужас на все окрестные земли.

Фаэс был счастлив. Рейзеры довольны. Казна перестала рассеиваться с такой скоростью, как раньше. Во всех шести крепостях очень долго царило недоумение вперемешку с недоверчивой радостью, которая постепенно, медленно, но неуклонно переходила в бурные восторженные возгласы и торжествующие салюты, от которых что ни ночь, то загоралось небо Фарлиона.

Люди, наконец, увидели конец этой долгой, кажущейся бесконечной войны. Они, наконец, почувствовали, что могут… могут и обязаны добить всех Тварей, кто еще остался. Они воодушевились. Расслабились. Вспомнили о том, что, помимо крови и скорби по погибшим, в этой жизни есть место радости, гордости за свою тяжелую работу и удовлетворению при виде того, как стремительно и к лучшему меняется Фарлион.

Уже не раз и не два я слышала на улицах, что в Долину возвращаются их древние символы – знаменитые Фарлионские коты, которых уже много лет считали, что истребили. То здесь, то там люди видели громадных хищных кошек, ожесточенно расправляющихся с самыми опасными Тварями Харона. С их приходом и сам лес неуловимо изменился – утратил пугающую ауру угрозы, перестал выглядеть, как озлобленный и голодный зверь, в нем стало легче дышать, деревья перестали закрывать небеса своими ветками, сквозь их кроны впервые за много лет начало пробиваться утреннее солнце. А внизу, где раньше мог выжить только неприхотливый мох, день ото дня все быстрее пробивалась первая зеленая травка, все чаще можно было заметить самых обычных кузнечиков, все увереннее сновали проворные лесные мыши, а в ветвях, осторожно присматриваясь, то и дело высовывали разноцветные головки первые возвращающиеся птицы.

Фарлион оживал – это почувствовали все. Причем, происходило это буквально на глазах. Он оживал так стремительно и явно, что даже текущие с гор реки приобрели какой-то новый, совершенно особенный вкус. Здесь сам воздух стал иным. Здесь начали расправлять плечи люди. И здесь, наконец, зажглась всеобщая надежда, которой эти земли так долго были лишены.

Что же касается нас, то мой отряд нежданно-негаданно увеличился еще на две боевые единицы: Дей и Рорн, стоило нам вернуться в Нор, в первый же вечер заявились ко мне и дружно удивили, когда смиренно опустили красивые глазки и взволнованными голосами попросили взять в команду.

Я хмыкнула: вот уж чего не ждала, так именно этого. Мне-то казалось, они меня уже подозревать начали черт-те в чем, все косились, сомневались, шушукались, когда оставались одни. В последний рейд вообще будто воды в рот набрали. Дей так уверенно и ловко провел над нами грозу, а потом так скромно и выразительно промолчал, что я было решила – все, сговорились, птенчики, и назавтра же явятся к Фаэсу, требуя посадить меня на дыбу, чтобы выпытать, каким-таким способом я умудряюсь вскрывать эти долбанные Печати, оставаясь при этом в живых. А они – фигу, неожиданно прониклись и вдруг решили, что хотят войти в долю. То ли любопытство уже съедало их живьем, то ли еще чего. Не знаю. Но, поскольку я уже обещала Дею, что хотя бы часть тайны ему открою, то не послала к Айду сразу, а сперва отправила к Фаэсу, мысленно гадая, сколько милых и душевных фраз он скажет предателям-рейзерам, решивших следом за Локом бросить его уютное гнездышко.

Однако Фаэс тоже изумил меня до невозможности, потому что вдруг не прогнал этих обормотов в шею, а явился ко мне вместе с ними, лично, и грозно спросил: а не шутка ли это? Я честно ответила, что если и шутка, то точно не моя, на что он сердито сверкнул глазами и протянул две свеже написанных грамоты, на которых были указаны имена его «беглецов», но пока еще не имелось названия команды, которая соглашалась их взять.

Тем же вечером мы с Тенями собрали военный совет, где путем недолгих обсуждений приняли решение сказать ребятам все без утайки. Даже насчет Ишты. Предварительно, конечно, взяв с них страшную клятву молчать до скончания дней. И уж если они после этого захотят остаться, рискуя шкурами ради моей сомнительной славы, то тогда – да. Тогда возьмем.

И что вы думаете?

Они согласились!! С ходу, не раздумывая и даже не дослушав до конца!! Причем, Дей даже вздохнул с облегчением и заявил, что теперь понимает, почему мы так легко (ага, для него легко!) управились с Печатями. Более того, сообщил, что готов следом за Локом принести Клятву верности, после чего мне оставалось только развести руками, сказать, что принимаю с радостью, выслушать сбивчивые слова Клятвы, на которую они сами напросились, печально вздохнуть, покоситься на Теней и… снять из вредности маску.

Над выражениями их лиц мы, честно признаюсь, смеялись громко, долго и с удовольствием. А потом еще недели две гнусно измывались, потому что такой смеси изумления, растерянности, непонимания и стыдливости я еще в жизни ни у кого не встречала. Даже Тени впечатлились и позволили себе мерзкие намекающие смешки, а оборотни вообще со смеху покатывались, когда первое время наши новые напарники шарахались от меня при каждом удобном случае. Но потом все постепенно наладилось. Потом они снова привыкли. Потом мы сходили вместе в пару-тройку рейдов, и они сообразили, наконец, что в наших отношениях не изменилось абсолютно ничего. После этого все вздохнули с огромным облегчением. Все научились обходиться друг с другом, как раньше. Затем постепенно переселились к Берону, который ужасно гордился такой высокой честью. И надели надоевшие мне до зубной боли маски, став уже не просто рейзерами или вольными охотниками, а Фантомами. Призраками. Самыми известными личностями в Норе и, наверное, во всем остальном Фарлионе.

Теперь нас узнавали издалека. С нами здоровались совершенно незнакомые люди. Нас охотно приглашали в трактиры такие же малознакомые или совершенно незнакомые рейзеры. Нас стали уважать. Нас оценили и вежливо сторонились, когда наша слаженная команда решала появиться на улицах. К нам быстро привыкли. Нам больше не задавали никаких вопросов касательно закрытых лиц. Нас начали воспринимать, как должное. И ни разу не было случая, чтобы кто-то рискнул сделать непристойный намек. Зато теперь нам, что меня дико раздражало, везде уступали дорогу. На нас не косились с подозрением, но во взглядах нередко чувствовалась опаска. Нас, кажется, считали какими-то жутко умелыми воинами, к которым просто так не подойти – укусят. Но зато теперь для нас в принципе не существовало очереди на прием к Фаэсу, с нами советовались даже бывалые рейзеры, а Дом Гильдии вообще стал для Фантомов чем-то вроде личной штаб-квартиры, в которой мы чувствовали себя почти как дома.

Разумеется, по негласной традиции все переговоры по-прежнему вел Ас… на людях, конечно же… но когда Фаэс оставался один, я немедленно выходила на сцену, уже не скрывая, что именно вокруг меня сплотился этот опасный, но весьма разношерстный народ. Да эрдал и сам отлично это понимал. Умный он был мужик. Сразу просек, что тут, как и почему. Но, что самое главное, он не задавал лишних вопросов. И до сих пор не начал допытываться, каким-таким чудом нам удалось всего за несколько дней вскрыть шесть полноценных Печатей и остаться при этом в живых. Так, намекнул деликатно, что был бы не прочь узнать, но не обиделся, когда я так же деликатно перевела разговор на другую тему. Только вздохнул и сокрушенно развел руками, в пустоту заметив, что просто понятия не имеет, что сказать королю и наместнику в Лавере, когда ему зададут вполне закономерный вопрос: КАК?!!..

Мне на такое заявление оставалось только плечами пожать: вот уж это – точно не мои проблемы. Пусть сам придумывает правдоподобное оправдание. Тем более что мы вряд ли мы задержимся в Фарлионе надолго.

Мысль об отъезде, признаюсь, начала формироваться у меня с тех самых пор, когда стало ясно, что наше непременное присутствие в Долине больше не требуется. Со всем, что осталось, вполне справятся обычные рейзеры. Хозяина тут пока не было. Риа обещала, что постарается привести эти леса в порядок. Серые коты нас больше не тревожили, занимаясь своими непонятными делами и не снисходя до общения с чужой Иштой… в общем, по большому счету делать мне тут было больше нечего. И, собственно, именно по этой причине я начала так напряженно размышлять о дальнейших планах.

Но вот тут-то и принесла нелегкая королевского гонца со срочной депешей.

Фаэс, пока ее читал, успел раза три поменяться в лице и весьма недобро сверкнуть глазами. Потом, будто не веря, он перечитал снова. Сжал кулаки. Медленно поднялся из-за стола. И только потом, наконец, внимательно посмотрел на меня.

– На границе со Степью произошел новый Прорыв, Гай. И настолько крупный, что Его Величество приказывает прислать ему хороших рейзеров. Столько, сколько возможно без угрозы для Долины. Я знаю, что ты не являешься подданным Валлиона, и знаю, что ничем ему не обязан… но все-таки ты принят в Гильдию. Поэтому я хочу спросить: что скажешь? Фантомы помогут?

Я ненадолго задумалась: вообще-то, я как раз сегодня решила, что все-таки должна уехать, серьезно огорчив этим Берона и наверняка расстроив самого Фаэса. У меня еще на Равнине остались неоконченные дела. Я с Хранителями давно не общалась. Да и вообще, непростительно мало уделяла им в последнее время внимания. Слова Ура неожиданно крепко засели у меня в голове и, глядя на то, как приходит в порядок Фарлион, я как-то внезапно осознала, что должна навестить и другие земли. Не Эйирэ, конечно, потому что для визита туда я пока не созрела. Но хотя бы Равнину проведать надо.

Я только не решила, когда именно туда вернусь.

Однако Прорыв… да еще такой, что там требуется наша помощь? Такой, чтобы король слал сюда срочного гонца? Кхм… любой Прорыв для Валлиона – это большая проблема. Прорыв вблизи Равнины – это уже ОЧЕНЬ большая и ОЧЕНЬ серьезная проблема. Для меня. Тем более, если он так велик, как полагает король. И моя прямая обязанность не только на него взглянуть, но и разобраться как можно скорее, потому что если эту дрянь не закрыть, а Тварей не уничтожить, они расползутся оттуда, как тараканы. И выковыривать их по всей Равнине будет гораздо сложнее, чем на месте. Что я, зря колесила по всему югу, что ли? Зря рисковала? Зря ночей не спала? Да разве допущу я повторения такого вояжа? И разве смогу отказаться от взятых на себя обязательств?

– Когда? – наконец, спросила я эрдала, лихорадочно размышляя я о сроках.

Фаэс чуть сузил глаза.

– Король дает мне дюжину дней, чтобы собрать людей и привести к месту. Сам Прорыв недалеко, по ту сторону Серых гор и почти возле Айдовой Расщелины. Но напрямик мы не пройдем – придется обходить, поэтому у нас всего день-два на сборы. Так что ты скажешь?

– Дюжину? – я быстро прикинула свои планы, а потом кивнула. – Хорошо, Фаэс. Ровно через дюжину дней я там буду.

Глава 1

Ночное небо Во-Аллара всегда приводило меня в благоговейный трепет. Непроницаемо черное, бесконечно далекое, загадочно мерцающее крохотными точками незнакомых звезд… как далеко оно простирается? Как долго от него лететь до совсем другого неба? Никто не скажет. Наверное, только две крупных луны, смотрящих с противоположных краев небосвода, и знают ответ. Но пока не спешат делиться этим знанием со смертными.

Я покрепче сжала шею Лина и быстро покосилась вниз: мы летели настолько быстро, насколько позволяли его огромные крылья. И мы спешили – времени было всего до рассвета, после чего опять придется искать подходящую для приземления поляну, менять облик (и мне, и ему), а потом мчаться по обычной дороге в виде сурового всадника, закованного в непроницаемо черную броню.

Да, Дарн, наконец, закончил с моим доспехом, и теперь я могла не беспокоиться за свое драгоценное тело. Упрятанное в адарон, как нежная устрица в крепкую раковину, достать его оттуда насильно стало очень трудно. Длинная, плотная, невероятно прочная чешуя отлично закрывала грудь, спину и живот, защищая от удара, огня, яда и вообще, чего угодно, потому что пробить ее даже с ходу и даже копьем было крайне сложно. Если не сказать, что вообще невозможно. Чуть ниже имелась подвижная, составленная из продолговатых и таких же легких, как наверху, пластин, достигающих коленей, которые прекрасно хранили от чужих когтей мои бедра и легко расходились в стороны, позволяя без помех сидеть верхом. Ниже шли прочные наголенники, оканчивающиеся специальными пластинами, защищающими тыл стопы. Точно такие же пластины красовались на наручах, благодаря чему я смогла выбросить неудобные кольчужные перчатки и заменить их на простые, из плотной ткани. Наружную поверхность предплечий закрывали литые пластины, крепящиеся удобной системой ремней, а дальше до самого плеча шла тонкая, но не менее прочная и дарящая гибкость суставам кольчужная сетка, которую сверху прикрывали длинные, доходящие до локтей, наплечники. Добавьте к этому еще нагрудник, подходящий под самое горло. Плюс шлем, с которого за ненадобностью мы все-таки решили убрать тонкую бармицу. Плюс два меча, закрепленных на поясе: один покороче, сантиметров пятьдесят всего длиной, а второй уже полуторник, повнушительнее и поопаснее. Причем, тоже непростые, с адароном на лезвии. Плюс обязательную маску, из-под которой виднелись только глаза… и тогда поймете, почему в нашу с Лином сторону даже редкие разбойники не решались дергаться. Тогда как крестьяне издали гнули спины, а проезжающие мимо воины окидывали уважительными и откровенно завистливыми взглядами.

Еще бы. Мой доспех стоил столько, что на него, наверное, ушла бы половина казны Его Величества Эннара Второго. И это – не считая стоимости оружия, притороченного к седлу щита, который Ас все-таки потребовал, чтобы я взяла с собой, и не зная той работы, которую пришлось проделать лучшему (бесспорно) кузнецу Фарлиона, чтобы доспех сидел, как влитой, и чтобы я могла в нем даже танцевать, не опасаясь прищемить себе чего-нибудь важного. Ради этого чуда я даже стерпела все насмешки, гнусные намеки и грязные ругательства старого гоблина. Ради этого день и ночь торчала у него в кузнице, примеряя, сбрасывая и снова надевая отдельные детали. Ради этого позволила Теням себя мучить, терзать и гонять, как сидорову козу, так как к новому обмундированию еще надо было привыкнуть. И ради этого же заплатила такие сумасшедшие деньги, которые мало кто видел за раз и в таком количестве.

Правда, с деньгами-то проблем у меня как раз не было: пока мы развлекались в Долине, Фаэс задолжал нам столько, что мы уже даже не требовали с него наличные. Просто каждый раз, когда Фантомы приносили с собой добычу, эрдал выразительно возводил глаза к небу, с тяжелым вздохом вытаскивал из стола огромную бухгалтерскую книгу, которую обязан был вести, и регулярно вписывал туда все, что нам причитается. Проще сказать, добавлял к уже имеющейся сумме очередной, дополнительный нолик. Так что – да, теперь мы были сумасшедшими богачами, и когда требовалось, Фаэс безропотно выделял нужное количество денег, не больно интересуясь тем, куда они будут потрачены. Более того, даже заявил, что за Печати Гильдия все равно с нами никогда не расплатится, поэтому, в конце концов, махнул рукой и позволил нам копаться в своей казне хоть до умопомрачения.

И некоторые, кстати, этим бессовестно воспользовались!

Честно слово, когда я впервые надела свои новые доспехи, когда впервые взяла руки и опробовала новые мечи; когда без слов выложила перед довольным до безобразия кузнецом двойную сумму за это чудо, сверх того, на что мы договаривались раньше… а потом крепко обложила его по всей родне, чтобы знал, что спускать его мерзкий характер даже ради этого я не стану, за что заслужила один задумчивый, слегка удивленный, но зато уважительный взгляд… так вот, когда я все-таки осуществила свою мечту и вышла во всем этом великолепии на улицу, собираясь похвастать перед друзьями…

То, мягко говоря, обалдела.

Потому что эти негодяи… эти наглые, бессовестные, беспринципные и упрямые мерзавцы… эти восемь скрытных и ужасно довольных моей растерянностью гадов… стояли перед воротами ровным рядком и выглядели так, что мне пришлось тихо сесть в сторонку и схватиться за голову.

Не знаю уж, кто был инициатором этой идеи, однако они ее, сволочи белозубые, приняли на ура. Даже Тени. И, пока я возилась со своими делами, втихаря же и осуществили. Иными словами, полностью перешли на вороных. Все сразу, включая запоздало присоединившихся Дея и Рорна. Все до одного привезли Дарну свои доспехи… а надо сказать, что у Теней они и так были сплошь из адарона, а остальным я отдала на разграбление свою захоронку, где очень быстро отыскались и нужный сплав, и подходящие размеры. Горлопан самым бессовестным образом обработал их таким же составом, что и мой, сделав матово черными и какими-то зловещими. Подровнял края, подправил форму шлемов, сделав практически одинаковыми, и, заодно, выправил все остальное. В тон. И в масть. И в итоге теперь сам дьявол не смог бы отличить этих мерзавцев друг от друга. А если бы вдруг встретил этих чертей в темном переулке, то вежливо бы раскланялся и попросил не пугать ему клиентуру.

Клянусь, я была в шоке.

Они, напротив, дружно заржали.

А когда, ехидно посмеиваясь под своими черными масками, они соизволили чуть повернуть головы, то я окончательно впала в прострацию. Потому что эти негодники, заимев теперь совершенно одинаковые науши, на левой стороне каждого из шлемов уговорили Дарна поставить клеймо – простенькое такое, крохотное, совсем незаметное, если смотреть на него прямо. Самый обычный, незатейливый, символично изображенный шестилепестковый цветок. Шестилистник, одним словом. Точно такой, какой все они (и Дей с Рорном тоже, разумеется) носили теперь на своей коже. Отпечаток моего Знака. Клеймо Ишты. Причем, хитрый кузнец намеренно сделал его очень тонким и глубоким, а внутрь поместил светлую сталь, так что теперь она начинала бликовать только тогда, когда они поворачивали головы, или же если солнечные лучи падали на шлемы под определенным углом.

Более того, весь оставшийся сплав, который Дарн получил, добавляя в обычное железо порошок из зубов выверны (а он, в основном, пошел на скрепляющие кольца для доспехов, чтобы их нельзя было разрубить обычным мечом), был использован для декора. Благодаря чему (и, разумеется, фантазии кузнеца) у всех моих Фантомов появились на бронях небольшие, похожие на тонкие полоски из серебра, вставки. Немного, потому что адарон сам по себе не нуждался ни в каких украшениях, но этого оказалось достаточно, чтобы превратить простую броню в настоящее произведение искусства.

Конечно же, больше всего Горлопан постарался над моей броней, так что я не смотрелась так уж мрачно и угрюмо. Но все равно – по-моему, это уже слишком. Хотя никто из ржущих, как кони, парней меня, конечно же, не поддержал. Ревнители высокого искусства… блин.

Но и это еще не все, господа присяжные заседатели. Потому что Лин тоже не пожелал остаться в стороне и теперь, какой бы облик ни принимал, неизменно раскрашивал себя тонкими серебристыми полосками. В тон тем, что были теперь у меня. Скажем, если конем становился, то добавлял серебра в гриву и хвост, плюс на носу длинный мазок оставлял, чтобы полностью соответствовать образу. А если крылатым ящером, как сейчас, то красил не волосы (которых у него просто не было), а костяные пластинки на хребте. Отчего иногда казалось, что его тело отлито из разноцветного металла.

Надо сказать, что в последнее время у шейри появилась еще одна идея-фикс: он захотел стать настоящим драконом. И тренировался по каждому удобному случаю, хотя пока у него не больно-то получалось. Громадный ящер почти всегда выходил страшненьким, немного неуклюжим и слишком уж зубастым. Хотя, конечно, сильным и выносливым. Но Лин не расстраивался и был уверен, что когда-нибудь сумеет и это. Он вообще, после того, как я однажды приказала стать ему демоном (а он послушно стал и сам этого потом испугался), стал гораздо увереннее в себе. Так, будто в ту ночь неожиданно нащупал грань, за которую не следует переступать. И теперь, даже когда менял облик, я больше ни разу не видела у него таких страшных глаз и ни разу не ощутила, что внутри него вместе с новой шкурой что-то изменилось. А когда как-то рискнула спросить, почему так случилось, он очень долго на меня смотрел и после этого очень твердо ответил:

– Я больше не хочу быть демоном, Гайдэ. И не хочу чувствовать то, что когда-то испытал. Это разрушает меня изнутри, это приносит боль, ярость, желание убивать. А я не хочу. Я рад, что ты видишь во мне не только демона. Мне кажется, что я могу быть не только порождением мрака. И я тоже хотел бы посмотреть на то, каким могу стать, если запру своего демона внутри и однажды все-таки сумею его победить.

Больше мы на эту тему не разговаривали. Однако Риа, которая случайно его услышала, с тех пор стала смотреть на шейри очень странными глазами. Мы больше не слышали от нее недобрых слов в адрес моего изменчивого друга, и ни разу с того самого дня она не позволила себе показать, что испытывает к нему прежнюю неприязнь.

А вот теперь мы покинули Фарлион, чтобы я смогла, наконец, закончить дела на Равнине. Покинули его одни, вдвоем, потому что хотели обернуться туда и обратно всего за дюжину дней. А парни, хоть и хорошие у них теперь кони, нас бы непременно задержали. Потому что с Лином мы могли днем бежать по обычной дороге, а по ночам преодолевать огромные расстояния, уже не завися от Трактов, попутчиков, эрхов и всего остального. Поэтому решили ехать в одиночестве, а с Фаэсом договорились так: он уезжает к Прорыву один, вместе с Фантомами изучает обстановку, я стараюсь к обозначенному сроку вернуться, и потом мы вместе соображаем, что предпринять. Разумеется, при этом Фаэс поддерживает наше инкогнито, а Фантомов везде и всюду представляет, как свой элитный отряд, которому не страшны ни волки, ни Твари, ни Старшие демоны. Что, если честно, почти соответствовало истине. Да и кто бы стал его ловить на лжи? Мало ли какие у него люди имеются в подчинении? Фарлион стоит на отшибе, народу там всегда много, хорошие воины ценятся… почему бы и не быть у Фаэса элитному отряду? Тем более, слухи все равно скоро доберутся до Рейданы…

На том и порешили, ко всеобщему удовлетворению.

В итоге, теперь у меня появилось время разобраться со своими проблемами, Фантомы оставались при деле. Прорыв в их присутствии гадостей сделать никаких не успеет, Тварей ребята задержат до моего прихода, спуску тоже никому не дадут, поддержат хорошую репутацию рейзеров и, заодно, окажут Фаэсу ту помощь, в которой он так нуждается.

Что, собственно, нам и требовалось.

Остановиться мы с Лином, недолго думая, решили на том самом холме и возле той самой пещеры, где я почти полгода провела в гордом одиночестве, постигая нелегкую науку своих братьев-скаронов. За время нашего отсутствия она немного изменилась, конечно, однако и тренировочная площадка, и моя «разминочная» беговая дорожка сохранились. Даже чурбаки, которые я использовала для отработки ударов, остались на месте. Только поросли капитально зеленью, занеслись опавшими листьями, запылились, слегка пришли в запустение. Так что теперь и при близком рассмотрении было нелегко понять, что здесь когда-то побывал человек.

«Узнаешь?» – со странным смешком спросил Лин, складывая крылья.

Я огляделась и невольно улыбнулась.

– А то. Здесь, кажется, осталась какая-то частичка меня. Полгода жизни прошло. И знаешь… у меня такое чувство, будто мы вернулись домой.

Шейри тут же погрустнел, и я ласково погладила его по сильной шее.

Мы помолчали, вспоминая недавний визит в дом тетушки Айны, на котором настояла именно я. Дружно вздохнули, когда снова вспомнили, с какой осторожностью подходили к ее осиротевшей землянке, испытывая странное чувство, что на самом деле старая Ведьма не умерла. И что вот-вот изнутри раздастся ее спокойный голос, а потом и сама она выйдет наружу, после чего взглянет на нас пристально, вздохнет и, покачав головой, неодобрительно скажет:

– Ну что, нагулялись, бродяги?..

Ее мертвое, высохшее от времени тело мы нашли сразу, как только рискнули заглянуть в покосившийся проем. Она лежала на единственном топчане, сложив руки на груди и до сих пор, кажется, загадочно улыбаясь. Ее тело не подверглось гниению, в землянке не стоял тяжелый запах мертвечины. Старая Айна, хоть и была Ведьмой, все же ничем не оскорбила эту землю, поэтому даже после смерти выглядела так, будто просто закрыла глаза и надолго уснула.

– Спасибо тебе, – прошептала я, не рискуя потревожить покой умершей. – За все тебе спасибо. Пусть твоя душа останется в свете.

По спокойному лицу Ведьмы игриво скользнул невесть откуда взявшийся солнечный лучик, и я вздрогнула, когда от моих слов ее тело, будто только и ждало разрешения, внезапно рассыпалось в мелкую пыль. Которая тут же была подхвачена ворвавшимся внутрь ветром и унесена в неизвестные дали, где и развеялась, постепенно сливаясь с землей, растворяясь в воде и соединяясь с тем прахом, откуда все мы когда-то выходили. И куда, в конце концов, снова когда-нибудь уйдем.

Но лишь после этого я неожиданно ощутила, что таящееся где-то в глубине души чувство вина, наконец, исчезло. И лишь после этого смогла освобождено улыбнуться и, поклонившись могиле своей почти что матери… ведь это именно она приняла меня в этом мире, как новорожденную… с легкой душой уйти, больше не чувствуя ни горечи, ни печали, ни сожаления. Потому что смогла, наконец, отдать последний долг этой необыкновенной женщине. И смогла отблагодарить ее светлую, теплую и любящую душу.

– Теперь она быстро возродится, – задумчиво сказал Лин, когда мы снова выехали на дорогу. – Ты, как Ишта, подарила ей эту возможность, так что со временем ее душа вернется сюда. И снова увидит свет на твоей… теперь уже твоей земле…

Стоя на вершине холма и глядя на медленно разгорающийся рассвет, я невольно улыбнулась, вспоминая все то, что со мной случилось в этом мире. Потом глубоко вздохнула. Быстро разделась, потому что то, что я собиралась сделать, требовало полной отдачи. Потом улеглась на мягкую, ласкающую кожу траву, закрыла глаза и мягко, осторожно, настойчиво потянулась Знаком к земле. К той самой Равнине, у которой только сейчас в действительности готовилась появиться Хозяйка.

Так странно было чувствовать себя всем сразу. Странно слышать и видеть то, что происходит за многие километры отсюда. Странно не ощущать собственного тела. Странно чувствовать вместо него огромные, радостно трепещущие просторы, величаво текущие реки, освобождено вздыхающие леса, колышущиеся на ветру травы, ветер, играющий в догонялки с пушистыми клочьями облаков… сейчас я была всем. И все это было мной. Мы стали по-настоящему едины: земля, реки, ветер, подземный огонь. Я слышала их. Видела сотнями и тысячами глаз. Ощущала как себя саму. Понимала. Лежа на вершине холма, ставшего мне вторым домом, я постепенно сливалась с этой удивительной природой. И лишь сейчас, отдавая ей себя полностью… лишь теперь, соединяясь с ней, становясь единым целым… только так, растворяясь без остатка… я неожиданно осознала, чего именно она от меня так ждала. На что надеялась, отдавая самое главное свое сокровище. Что теряла, соглашаясь принять над собой мою слабую руку. И что в итоге обрела, когда внезапно стало понятно, что после стольких месяцев колебаний я все-таки вернулась. Принимала ее в себя. И тихо обещала, что не покину больше, потому что услышала, поняла, почувствовала. И потому, что лишь теперь осознала, что же для нее такое на самом деле – Ишта.

Наверное, мне надо было перед этим побродить по чужим дорогам. Надо было нос к носу столкнуться с нежитью. Отправиться в Фарлион, увидеть своими глазами изуродованный Темным магом, брошенный на колени и почти погибший Харон. Надо было пережить шесть проклятых Печатей. Надо на собственной шкуре ощутить, как больно ранит энергия смерти. Надо было шесть раз заново возродиться из пепла умерших в ней душ. И снова вернуться, чтобы прильнуть к своей истинной матери и тихо прошептать:

– Прости. Я больше никогда тебя не покину…

Я не знаю, сколько времени провела, лежа в уютной колыбели из трав и лаская проснувшимся Знаком обнявшую меня теплую землю. Не знаю, сколько сил перешло из него в окончательно проснувшуюся и встрепенувшуюся в надежде Равнину. Я не видела, как неуловимо меняется вокруг меня лес, как неуверенно замирают на ветках птицы, как оставляют незаконченную охоту волки, перестают убегать от них озадаченные остроухи, как растеряно садится на цветы мошкара и как торжествующе сияет надо мной добравшееся до зенита солнца, под лучами которого все быстрее и быстрее во мне разгоралось совершенно новое чувство.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю