Текст книги "Ищейки: Часть первая (СИ)"
Автор книги: Александра Кессель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
Он смотрел со странным выражением на лице, растерянным и одновременно отчаянным.
Последний кусочек мозаики со щелчком встал на место, и вся картина, во всем ее ужасе, явилась перед внутренним взором Эреха. Десятилетняя девочка, которая кричит по ночам и семилетняя, у которой на ноге след от удара хлыстом. И их брат, зарабатывающий на жизнь тем, что только и умеет делать.
– Я могу, – кивнул Эрех, надеясь, что по его лицу не прочесть ничего. – По крайней мере, с кошмарами я справлюсь. Встретимся здесь после представления?
Тэфе улыбнулся, впервые за все это время.
– Обязательно! Давай, мастер!
Они с сестрой побежали налево, а Эрех, выждав несколько секунд, выскочил наружу и со всех ног бросился искать сыщика Рейке. У него оставалось полчаса, чтобы найти его и все рассказать.
Йон некоторое время постоял, глядя как акробаты перед большим красным шатром выделывают всякие штуки, невозможные для обычного человека, потом купил на мелочь жареную лепешку в промасленной бумаге и, сдвинув шляпу на затылок, побрел в толпу, делая вид, что просто прогуливается, как и все тут. Обычный зевака, столичный житель, охочий до небольших развлечений. Вон, многие даже детей с собой привезли.
На самом же деле он искал. Цирк – хорошее место для тайных дел. Закрытое для посторонних, очень тесное, замкнутое профессиональным недоверием к чужакам. Актеры цирка, маги, шарлатаны, уродцы, все они – отбросы общества, и потому к ним никогда не приглядываются, потому что не принято у приличных людей пристально глядеть на неприличное. Да даже говорить о том, что посещаешь такие места стыдно, разве что с прихихикиваниями. Почти два месяца катался сюда Ойзо, значит и цирк тут стоит два месяца, а слышал ли об этом он, сыщик Рейке? Нет. Что и требовалось доказать. Оставалось только понять, кто и как может организовывать здесь торговлю детьми, и дело будет в шляпе. Вместе с предлагающимися к нему пятью сотнями лян.
Хотя, если по-честному, последние несколько часов от мысли про деньги за возвращение тела Читела Ойзо безутешному папаше становилось не по себе. Гнил бы он где-нибудь, этот сынок. Или, вон, пусть док себе из него препаратов нарежет, сердце и печенку по банкам рассует.
А пока нужно найти детей. Воровать они их тут не воруют, такое бы мигом всколыхнуло всех и дошло до самых незначительных ушей вроде его, сыщицких, значит, торгуют своими.
Йон повертел головой и ухватил за локоть пробегавшего мимо парня с разрисованной рожей и в разноцветных портках в облипку.
– Эй, любезный, а где я могу узнать, какие представления вы тут даете?
Парень с готовностью ткнул пальцем в сторону расписной кибитки.
– А вон там, уважаемый, стоит специальный человек и раздает программки всем желающим.
Йон поблагодарил и целеустремленно, закусывая шаг лепешкой, направился в указанном направлении. Сгреб бесплатную, на дешевой бумаге, программку и внимательно с ней знакомился.
Мастер Тулли на аттракционы не скупился. Он представлял двенадцать павильонов, со странными названиями вроде «Девушка одна из двух» или «Человек-стрекоза», пять гадателей всех мастей, одну провидицу, кабинет диковин, мага и целый набор уличных актеров. Помимо этого, каждый вечер, под занавес, в главном шатре давали большое представление. Йон еще раз просмотрел перечень и спросил у человека, который раздавал программки:
– А где я могу найти самого мастера? – и, прежде чем недоверие вспыхнуло в глаза собеседника, добавил. – Я из газеты «Эхо Альмейры», по поручению главного редактора, хочу договориться о большом репортаже на две полосы. Так где?
Парень явно растерялся, и потому указал на пристроенную за шатром обычную цирковую кибитку, только невзрачного серого цвета.
– Там. Кабинет мастера Тулли там.
Йон сунул программку сунул в карман и прогулочным шагом пошел к так называемому кабинету. Он еще не решил, будет ли и впрямь договариваться об интервью – его-то он потом может и в газету продать, – но вот что подглядывать и подслушивать он точно будет, был совершенно уверен.
В маленьком окошке горел яркий свет. Йон, оглядевшись, нырнул в темноту за складками палатки, обнаружил приставленную к задней стенки кибитки бочку и подкатил ее к окну. Устроив себе импровизированный насест, вскарабкался на него лицом к проходу, чтобы углядеть, в случае чего, опасность, извлек из кармана верный Глаз и приложил его к углу окошка. Глаза закрывать не стал, но уши навострил.
Внутри «кабинета» находились двое. Один говорил скрипучим громким голосом, явно сам мастер Тулли, другой бормотал что-то неразборчивое, нервно, но непреклонно. К сожалению, все обсуждалось на эфесском, которого Йон практически не знал и понимал одно слово из дюжины. И еще названия. Например, Товайхо, произнесенное несколько раз. И слово «садак» – дорога, которое почему-то часто произносили вместе с названием деревни. Очень интересно. Товайхо кхе лие садак, значит. Дорога на Товайхо.
Ну и пусть, что Йон не понимает, зато у него есть масса благодарных эфесских клиентов, которые ссудят бедному сыщику свои знания родного языка. Тут, главное, сидеть и позволять Глазу все запоминать. Не зря в свое время Йон выложил за него целое состояние. Спасибо, опять же, Катрионе, которая умудрилась сохранить все это, вместе с Миротворцем и еще рядом вещей из прошлой жизни.
Разговор оборвался через четверть часа, очень напряженно, скрипнула дверь кибитки и Йон успел соскочить с бочки и спрятаться в тень между колесами. Лица посетителя он не увидел, только силуэт невысокого полного человека в темном костюме и широкополой шляпе. Следом, спустя непродолжительное время, вышел и второй – высокий седой старик в длинном бархатном кафтане, с тростью в руках. Замкнул дверь на засов и пошел в сторону входа в шатер. Йон, посчитав для порядка до ста, вылез из-под дна кибитки и осмотрелся. Окна не горели, замок на двери был мощный, с двумя отделениями для разных ключей. Небось, еще и магический. В принципе, логично для владельца цирка, который и кассу тут должен держать. Но дорого же. Не менее трех сотен такое чудо стоит. С досадой цыкнув, он тоже направился на выход.
Чтобы с грохотом врезаться в Эреха.
Йон еле успел увернуться от удара головой под дых, ухватил клиента за шиворот и встряхнул.
– Эй, мелкий, ты чего так несешься? Случилось что?
Док трясся и смотрел на мир перепуганными круглыми глазами.
– Я нашел его! – выпалил он страшным шепотом.
– Кого?
– Ну, его! Его! – руками изобразил кривую линию, совершенно не похожую на зигзаг. – И отпустите вы меня, что за день сегодня такой, все за ворот хватают!
Йон послушно выпустил воротник тужурки.
– Молодец. И где?
– Там, – он ткнул пальцем в неизвестном направлении.
–Ты бы успокоился, а? Он тебя что, заметил?
– Лучше! Я с ним познакомился и он мне билеты на представление дал!
Йон еле слышно застонал и провел ладонью по лицу. То, что он принял за испуг, было восторженным возбуждением. Просто у некоторых дураков вот такой восторг.
– Что ты сделал? – уточнил он на всякий случай. Еще оставался шанс, что он что-то не так понял.
– Познакомился с ним! Его зовут Тэфе, он с Белых гор, ему восемнадцать.
Шанса не было.
Грохнуть и прикопать, чтобы не мучился?
– Так, давай по порядку. Билеты нам зачем?
– Так я вам его покажу! Он здесь выступает.
Йон призвал все свое терпение, ухватил паршивца еще раз, теперь за плечо и потащил в сторону входа.
Билеты оказались хорошие, на первый ряд. А вот новости – не очень. Картинка складывалась такая, что волосы дыбом вставали. Просто калейдоскоп, малейшее движение – и стекла перемешались, сложившись в новый рисунок. И теперь вместо кровавого севрасского убийцы у него на руках подросток с двумя сестрами, одна из которых немая, а другую покойная скотина Ойзо напугал так, что у ребенка кошмары. А еще – потенциальный торговец детьми и странный господин в шляпе, которого так интересовала дорога на Товайхо. Вряд ли по вопросу подорожных платежей. Крышевой? Йон с досадой откинулся на спинку сиденья. Это было самой вероятной версией на сегодня, он восемь лет безвылазно торчит в Альмейре и за это время ни разу не слышал имени Тулли. Как тот смог выйти на клиентуру уровня сына магистра и уездного судьи? Только через хорошее и крепкое знакомство, которое, скорее всего, прикроет его от магистрата и прочих. И уж точно – от сыщика с правом свидетельствовать в суде.
Впервые за восемь лет Йон пожалел, что он уже не прежний. Прежний он сожрал бы мастера Тулли вместе с его крышей и его тростью, даже не подавившись.
Занавес на противоположном конце арены распахнулся и на утрамбованную песчаную площадку вышел человек в бархатном костюме ослепительно-голубого цвета. После притона Боро Кутираи у Йона к этому цвету развилось непередаваемое отвращение.
– Доброй ночи, уважаемые! – выкрикнул бархатный костюм, голос вознесся вверх и разлетелся по всему шатру. – Позвольте приветствовать вас под куполом знаменитых Павильонов чудес и диковин мастера Тулли! Мы предлагаем вам на два часа переместиться в мир фантазий, созданных под руководством нашего мастера! Увидеть чудеса со всего света! Окунуться в океан магии! Познать непознанное! Изведать неизведанное! И все это – благодаря великому мастеру Тулли!
Он взмахнул руками, и все зрители послушно развернулись в сторону, куда он указывал. На самом высоком уровне расположенных ступеньками сидений была скрытая в складках купола площадка. Мастер Тулли выступил из темноты, и Йон увидел бархатный кафтан, трость с костяным набалдашником и костистое лицо в окружении седых волос, с глубоко посаженными бесцветными глазами, отпечатавшееся в его памяти как раскаленное тавро на коже. Тилеец как и сам Йон. А вот имя искажено на островной манер. Интересно.
– А теперь позвольте же нам перейти к представлению. И пусть первой вас поприветствует прекрасная Белая госпожа и ее птицы.
Свет вокруг погас, очертив только круг арены, Рейке мысленно присвистнул. Это был не первый его бродячий цирк, но никогда ранее он не видел такого освещения. Магическая технология, стоит соответственно.
– Покажи-ка мне билеты, – прошептал он на ухо Эреху и тот, не отрываясь от происходящего, протянул ему бумажный квадратик.
Два ляна за штуку. Недешево. Но, учитывая, что дальние ряды, скорее всего, дешевле минимум вдвое, и не дорого. Уж точно не могут окупить магически настроенное освещение.
Белая госпожа и ее птицы оказались группой эфесских акробаток, летавших под куполом под аккомпанемент скрипок, на которых они сами и играли, ни на миг не сбиваясь с ритма сложных трюков. Роскошные белые костюмы, подчеркивающие изгибы тел, переливались в магическом свете.
Зал взорвался аплодисментами, когда они уходили, а на смену им из-за кулис выплыли огненные жонглеры. Вспыхнули факелы.
– Эй, ты чего с таким лицом? – Йон нагнулся к Эреху, тот сидел прямо, словно палку проглотил, губы сжаты в прямую линию, брови сведены. – Не любишь цирк?
– Терпеть не могу, – признался док, голос был низок и глух. – Но дело не в этом. Я не понимаю... вы не чувствуете?
Йон незаметно обернулся, мазнул глазами по сидящим людям, чье внимание было приковано к кругу желтого песка. Там взлетали, крутились, падали и вновь взлетали зажжённые факелы, плясали в танце огня полуобнаженные эфесские жонглерки. Традиционное представление, Йон видел на островах. Но зрители счастливы. А вот мелкий нет. Сам Рейке ничего не чувствовал, но Эреху верил. Посвященные живут немного по другим законам, чем обычные люди и, если он говорит, что что-то происходит, значит так оно, скорее всего и есть.
На арене, поочередно, сменялись мимы, дрессировщики собак и обезьян, клоуны и эквилибристы. Йон на них не смотрел, Йон разглядывал зрителей. И отвлекся только тогда, когда человек в голубом бархате выкрикнул:
– А теперь, уважаемые, вашему вниманию представляется уникальный номер! Тайные ритуалы Белых гор и небывалая высота смешались в нем. Впервые во всем королевстве и за его пределами тайна Братства Бойцовых котов и его лучший воин, Тэфе Зимний! Танец с ножами под куполом!
Йон с Эрехом как по команде поглядели вверх. На невероятной высоте на узеньком трамплине стоял новый приятель мелкого и заключенный в пределы арены столб света серебрил его волосы.
– Что он будет делать? – обеспокоенно спросил Эрех.
– Ничего особенного. Насколько я знаю, это просто часть традиционной тренировки, он с детства этим занимался. Прыжки и балансирование на канатах на высоте. Сейчас оттолкнется, зацепится, покажет нам серию трюков и уйдет обратно. Ты что, беспокоишься о нем, э?
Док пожал плечами. Йон усмехнулся, а про себя подумал, что тоже беспокоится. Этот парень – жертва, прежде всего. Наверное поэтому. Или... Додумать он не успел. Севрассец вдруг пошел вперед по трамплину и даже на таком расстоянии было видно его напряженное лицо, устремлённый в одну точку взгляд. Йон резко обернулся, но ничего не увидел. А парень дошел до края, остановился, все так же неотрывно глядя вниз.
Зал замер, в оглушенной тишине было слышно как потрескивает сухое дерево сидений.
Стоящий на краю бездны севрасский мальчик вдруг улыбнулся отчаянной улыбкой. Док все понял первым, вскочил и закричал:
– Нет!
Йон вскочил следом.
Тэфе с Белых гор оттолкнулся двумя ногами, раскинул руки и стремительной черно-серебряной птицей рухнул вниз.
Глава 6. Святой
– Где дежурный врач?! – рявкнул Йон, как только двери госпиталя распахнулись.
За ним на растянутой тряпке двое фермеров волокли то, что еще можно было назвать Тэфе с Белых гор, восемнадцатилетним парнем. Следом, в сомнамбулическом состоянии шагал Эрех и держал. Только благодаря его усилиям, да еще чуду и доброте совершенно посторонних людей сиганувший с высоты идиот был жив. Мелкий ухватил его сразу, как только добежал до распластавшегося на арене тела даже не проверяя пульс. И, надо думать, в последнюю секунду за шкирку выволок с того света, потому что после такого не выживают, исключено. И держал его все время, что изломанное бессознательное тело перетаскивали на кусок бархатного занавеса, пока несли сквозь толпу переполошенных людей, водружали на телегу и, сквозь густую летнюю ночь, летели в город, в единственный госпиталь, который пришел в голову.
А Йон не менее крепко сжимал в руке верного Миротворца. Потому что прекрасно помнил пристальный, сосредоточенный взгляд внезапного самоубийцы, направленный за спины сидящим. И то, что сам Йон в том направлении ничего не разглядел, еще ничего не значило. А вот близость огнестрельного оружия, против которого не придумано защиты, добавляла уверенности. Йон выпустил рукоять только когда за ними закрылись двери госпиталя.
– Так я не понял, врач где? – повторил он, глядя в вытаращенные глаза юной санитарки. – У нас умирает человек! И, кто-нибудь, дежурного целителя сюда, а то этот дурак...
Дежурный целитель, высокий парень в очках, уже бежал по коридору. Оттеснил Эреха, профессионально занял его место, так, что севрассец даже не дернулся. Штора, которую все еще удерживали за углы дюжие фермерские сынки, пропиталась кровью, тяжелые красные капли падали на чистый мраморный пол, расплываясь неопрятными темными пятнами.
А врача все не было.
Рейке выругался и ухватил стоящую у стены каталку.
– Грузите сюда! – приказал он, потом вновь обернулся к стойке регистрации. – Еще раз спрашиваю – где врач?
– Врач... не поможет... – выдавил пришедший в себя Эрех, пошатнулся, ухватился рукой за стену, оставляя красный отпечаток. – Там...нечего... нужны все целители... исцелять...
Из носа дока текла кровь и он размазывал ее по лицу.
– Да вы с ума сошли! – вдруг взвизгнула девица за стойкой, белая крахмальная шапочка латунной булавкой в виде сердца подпрыгнула. – Кто вам позволил врываться?! Немедленно убирайтесь! У нас приличная лечебница! Ты, но-Тьен, как ты позволил им...
Йон, не терпевший женских и бюрократических истерик, шарахнул ладонью по полированному дереву. В принципе, нечто подобное им и ожидалось.
– Заткнулась, живо, – тихо сказал он, пристально глядя в округлившиеся от страха глаза. – И быстро ответила, сколько будет стоить полное исцеление?
– Нисколько, – ответил за девицу мужской голос.
Йон обернулся. В проеме двери, ведущей в правое крыло госпиталя, стоял важный седой мужчина белом халате поверх дорогого костюма.
– Госпиталь Чистого Сердца не принимает пациентов без предварительного договора с ними или с магистратом. Для всех остальных есть Восточный госпиталь и лечебница при храме Наэмы, почему вы приехали к нам? Мы сегодня даже не дежурим!
Последние два слова он выделил особо. Лицо у него было крайне неприятное, презрительная складка у рта – привычной, а глаза – водянистые.
– Все остальных – это которых? Что рылом вышли? – сыщик говорил зло, чувствуя как поднимается внутри, вызванная всеми событиями, глухая ярость. Есть слова, что срабатывают, как собачьи команды. Мужчина в белом халате, похоже, умел их находить. – Мы же не отказываемся заплатить, сколько бы это не стоило! Просто назовите цену. Мы не довезем его на другой конец города.
– Доктор Бак... – мелкий все еще захлебывался дыханием, – это очень важно! Вы не понимаете!
Он зашелся в кашле, не смог договорить.
– Послушайте, мастер доктор, – начал было сыщик, с тревогой заметив, что к крови из носа у дока добавилась и кровь изо рта. Были все основания предполагать, что скоро в приемной может оказаться двое умирающих.
Доктор Бак прервал парня коротким пренебрежительным жестом.
– Мальчик мой, – Йон с удивлением понял, что этот лощеный хлыщ знает Эреха в лицо и по имени. – Я думал, ты понял предназначение нашего госпиталя... Мы оказываем помощь всем людям, но, так случилось, что воля Богов не позволяет в равной мере оказывать ту ее часть...
Йон оторопел.
– Воля Богов? – вдруг тихо и яростно спросил Эрех глухим голосом.
И даже кашлять перестал. Йон вдруг кожей почувствовал, что сейчас что-то будет. А вот доктор явно ничего такого не ощущал и затыкаться не собирался.
– Мы можем помочь этому бедному мальчику уйти без мук...
– Его зовут Тэфе! – с каждым словом голос целителя становился все ниже и ниже. – Ему восемнадцать лет и он приехал сюда с Белых гор! У него две младшие сестры и нет родителей. А у его сестер – нет никого, кроме него! И вы предлагаете мне просто дать ему умереть?! Потому что на то есть воля Богов?!
С грохотом захлопнулись тяжелые створки главного входа.
– Эй, док!
– Мальчик, ты забываешься!
– Да что вы знаете об их воле! Где вы ей учились? Или вы думаете, что ваш университетский диплом позволяет вам выбирать, кто будет жить? Это вы забываетесь!
По стенам, оббитым красивыми панелями из темного дерева, поползли тонкие трещины. Закачались магические светильники под потолком. Йон понял, что уже поздно и шагнул в сторону, сгребая за плечи ни в чем неповинных фермеров, которые застыли, что от выступления персонала Чистого Сердца, что от пронзительной истерики мелкого блондина в потертой тужурке.
– Вы ничего не понимаете в Богах, хирург Бак, ничего! – на то, чтобы оттолкнуть коллегу выше его на две головы, Эреху хватило одного легкого движения рукой. – Что ж, я вам покажу.
А у него глаза светятся, подумал вдруг Йон. И меняют цвет.
Эрех положил обе ладони на плечи лежащему на каталке парню и вскинул голову, подняв к потолку бледное лицо, измазанное в крови и пыли.
И вспыхнул.
Свет прорвался изнутри, сквозь кожу и одежду, охватил целиком щуплую фигурку, налился, как персик летом и выплеснулся наружу, огненными лучами, обжигающими глаза. Тонкие трещины на стенах, которые в пылу спора никто, кроме Йона не увидел, расширились, побежали вниз, к полу. Вздыбились мраморные плиты, и сквозь них тонкими зелеными стрелами вверх, к импровизированному солнцу люстр устремились зеленые ростки, утолщаясь на глазах, обрастая ветвями. Доктор, пытаясь увернуться, споткнулся о проломивший мрамор корень и рухнул Йону под ноги.
А Эрех полыхал. Вернее не он, он был где-то там, в сердце этого ослепительного света, а свет рос и ширился, как прорастающая посреди приемной роща, свет менялся, распрямляясь и обретая форму.
Сотканная из солнца женщина поднялась, заполнив собой все пространство, взгляд золотых глаз полоснул по каждому из стоявших, упавших и спрятавшихся, одновременно видя все и всех. Плеснули на невидимом ветру длинные рукава, сияние достигло апогея, затопив помещение и рассыпалось, разлетелось дождем огненных искр. Пискнула медсестра, рухнули на колени фермеры. Йон протянул руку, безуспешно пытаясь поймать на ладонь частички чуда, словно ребенок снежинки.
И огляделся.
Приемная превратилась в сад. На шелестящих листвой деревьях наливались персики. Пришедший в себя очкастый дежурный целитель ошеломленно озирался по сторонам. Вернувшийся к привычному виду Эрех стоял, опираясь обеими руками о каталку, и кровь из носа у него больше не шла.
Раздавшийся вздох заставил всех вздрогнуть. Минуту назад умиравший севрасский мальчишка открыл глаза, а потом сел плавно, красивым гибким движением тренированного бойца.
– Знаете, доктор, – задумчиво сообщил Йон Баку, впрочем, на него не глядя. – Кажется, целитель но-Тьен сегодня от вас уволился. Ваш госпиталь слишком обычен для святого.
– Я все сделал, – сообщил Вадэ Баккари и поклонился. Плешь на макушке весело блеснула в лучах восходящего солнца.
Теон Делко внимательно осмотрел подготовленную сцену.
Покосившиеся домики вдоль обрывистого берега реки Яблочной, вытекавшей из Красного озера стояли на расстоянии, объясняющем, почему ничего не могло быть обнаружено ранее. Старые рыбные сушильни, где уже лет пятнадцать ничего не сушили, добавляли к объяснениям достоверности. Здесь никто не ходил, особенно ночью, разве что играли окрестные дети, но кто же будет спрашивать детей. Дорога была много дальше, так что и заблудившийся путник не мог случайно завернуть в эти всеми забытые окраины Товайхо. А песчаный берег, спускавшийся к бутылочного цвета ленивой воде, как раз часто подмывало и он уходил в воду длинными, поросшими травой пластами. Если закопать что-то в здешнюю почву, оно может быть в равной степени потеряно на долгие годы и обнаружено через пару тройку-дней.
Идеально.
– Ты точно уверен, что опознание невозможно? – с подозрением уточнил он, в который раз, у исполнительного штабс-капитана.
– Абсолютно, мой полковник, – успокоил его Баккари, тоже в который раз.– Тело подобрано по внешнему и возрастному сходству, вес и рост полностью соответствуют. А все остальное сделали огонь и смола. Ну и мы подкинули кое-какие вещицы, личного характера, так сказать...
– А этот – он не сломается?
– Не за такие деньги. Я оплатил половину, вторую его семья получит после суда. У него такие долги, что он признается в чем угодно, тем более, работать он уже не может. Недавний несчастный случай сделал его калекой, так что даже жена была счастлива моему предложению. Не стоит беспокоиться, все совершенно достоверно.
Полковник Делко кивнул. Еще раз внимательно оглядел сложившуюся картину: полуразрушенные рыбацкие причалы, серые доски и подъеденные водой и временем сваи, осыпавшийся склон, выступающее из песка тело, обугленное до состояния головешки. Смола и огонь способны до неузнаваемости изменить что угодно, это точно.
– Замечательно, – оценил старания Вадэ Баккари полковник. – Пора сообщать магистрату, что его несчастный сын найден.
Причина, по которой раздетый труп Читела Ойзо валялся около развалин старой резиденции оказалась проста – так Тэфе с Белых гор пытался изобразить ограбление на ночной дороге.
Вообще, выслушав его историю, Йон не знал, плакать ему или смеяться. А, может, плюнуть на волю Целительницы и пристрелить бедолагу, чтобы больше не мучился и других не заставлял. Мальчишка, чуть с ума не сошедший от свалившейся на него ответственности за сестер, а также всего ужаса ситуации, ничего не утаивал и был только рад поделиться хоть с кем-нибудь. Сидя на полу в комнате Йона, он смотрел в одну точку и рассказывал, спокойно, сухо, без лишних эмоций.
О том, что сестер продали он узнал в ту же ночь. Он тогда не выступал и потому на вечер уходил в Лааль, а когда вернулся, увидел, как разодетую в шёлковое платье Нору усаживает в коляску молодой человек в дорогом костюме и шляпе, и везет прочь. Тэфе побежал следом и в дом на Розовой улице ворвался как раз тогда, когда сестра, пришедшая в себя, сопротивлялась насильнику, как пойманный волчонок схватившему его охотнику. И тогда Тэфе впервые убил человека – как учили отец и дед, сплошным ударом слева-направо-налево. Опыта у него не было и потому Ойзо успел уделать кровью всю гостиную.
После этого Тэфе, замотавшись в какой-то плащ, загрузил во все еще стоявшую у дома коляску труп и сестру, вывез все это из столицы и оставил Ойзо недалеко от дороги на Товайхо, в надежде, что, когда труп найдут, подумают, что он стал жертвой разбоя. Он понятия не имел, с кем свела его Судьба и, естественно, даже в самых страшных кошмарах не мог предположить, что зарезал сына магистрата Альмейры.
Ниму, вторую сестру, он встретил у ворот. Судья Карре, в отличие от Ойзо, оказался сволочью трусливой, и потому не стал преследовать вырвавшегося от него ребенка. Зато отсутствие смелости он явно компенсировал жадностью. Нуна запомнила место, куда ее привезли и когда на следующую ночь Тэфе отправился туда в поисках хоть каких-то следов незнакомца, он сам заявился и стал требовать, чтобы ему вернули уплаченные деньги. Две тысячи лян, уплаченные за возможность изнасиловать семилетнюю девочку. Во второй раз Тэфе не колебался и судья даже толком не понял, когда его убили.
– Да уж, – только и смог сказать Рейке, дослушав до конца всю историю. – Повезло тебе, парень.
Парень, вернее оба мальчишки, вскинулись, не понимая, как это и о каком везении речь, а Йон продолжать не стал. Подпер голову рукой, с тоской думая, что костюму конец, ботинки тоже, скорее всего, придется выбросить, а награда в пятьсот лян, на которую он так надеялся, точно не окупит всех моральных затрат. Мало того, что убиенный магистратов сынок превратился из перспективного студента из приличной семьи в мразь, движимую лишь жаждой новый ощущений, так еще и кровавый севрасский кот на деле оказался перепуганным пацаном с двумя девчонками на шее и перспективой веревки. За судью, любителя детей, его бы никто и пальцем не тронул, а вот магистрат за сына...
И, все же, повезло ему. Повезло, что в ту ночь еще один идиот тащился через лес и не придумал ничего лучше, как украсть брошенный там труп для опытов, чем помешал свести воедино убийство Ойзо с убийством Карре. Студент недоделанный! Вон, сидит теперь с возмущенной рожей на стуле, придурок лопоухий. Эх, взять бы его за эти ушки, да на солнышко! А решать все теперь должен немолодой и, не сказать чтобы зажиточный, сыщик с туманными перспективами на будущее. За, фактически, двадцать восемь лян гонорара мелочью.
– А прыгать ты с чего собрался? – Йон вернулся к нерешенному вопросу, заключавшемуся в сосредоточенном лице и пристальном взгляде в одну точку.
Тэфе не ответил. Некоторое время сосредоточенно смотрел в одну точку, привычными движениями вертя в пальцах коготь. Изогнутое лезвие бросало солнечные блики на стены комнаты.
– Я не помню, – в итоге недоуменно признался он. Нахмурился, между длинными бровями пролегла морщинка. – Я помню как встретил апэ Эреха... потом забрал сестру и пошел готовиться к выступлению... там кто-то был, я помню, что кого-то встретил... А дальше... все.
Он изумленно оглядел Рейке и Эреха.
– То есть ты не хотел кончать жизнь самоубийством, я правильно тебя понял? – Йон подался вперед. – Ты просто не помнишь, почему это сделал? Точно не помнишь?
Фразу «не врешь» он опустил. Читать Тэфе можно было как открытую книгу и врать он, похоже, не умел вовсе, в отличие от танцев с ножами. Сейчас он был испуган и растерян.
– Нет. – он тряхнул хвостом, как лошадь. Поглядел с отчаянием. – Совершенно!
Мелкий выглядел изумленным. Сам Йон, раскачиваясь на стуле, прикидывал возможные причины такой потери памяти. Вариантов было несколько, все очень неприятные, но ему отчего-то казалось, что за этим всем стоит что-то еще. Что-то, что зацепилось на границе памяти и вызывает сейчас назойливый зуд, как всегда бывает, когда знаешь, но вспомнить не можешь.
Слишком много событий сменяли друг друга за эти дни. Слишком много информации.
– Ладно, – он поднялся на ноги. – Вставай, док, пошли, заберем из цирка девочек и нашу лошадь.
Которая, между прочим, сейчас будет стоить вдвое дольше, к утру они ее не вернули, а сама она точно отвязаться не могла.
– А я? – вскинулся севрассец.
Ишь, опять хвостом тряхнул. Ну, чисто боевой скакун при звуках трубы.
– А ты будешь сидеть тут и не высовываться. Наворотил уже, хватит. Ты уясни, что если бы не этот вот любитель анатомии, – Эрех от этих слов обиженно надулся, – то военные, какими бы тупыми они ни были, в два счета сложили б и твою манеру резать людей, и то, где ты их бросал. Найди они два трупа подряд, ты бы уже болтался на виселице в тюремном дворе.
Мальчишка протестующе вскинулся, но Йон остановил его одним взглядом.
– И нечего сверлить меня глазами, парень. Не приведи Боги, эрл Ойзо тебя найдет – ничто, никакие грешки его ублюдочного отпрыска не спасут твою шею. И наши заодно. Ладно, мне ты ничего не должен, согласен. Но есть еще и док, который несколько часов назад вытащил тебя из рук Смерти. Уважай свой второй шанс и его усилия. Усек, э?
Судя по потухшему взору, да.
– Так что, отдыхай и ничего не делай. А ты, док, хватит губы дуть. Собирайся, у нас еще уйма дел.
– Это каких? – задать ему вопрос мелкий решился только на улице.
– Для начала, денежных. Или у тебя в кармане источник монет забил? Учитывая, что зарплату свою ты мне еще в первую ночь отдал, сомневаюсь.
Одна надежда, что главный редактор, тот еще жмот, раскошелится на аванс, если помахать перед его носом аппетитным скандалом. Помнится, он и магистрат состоят в разных партиях, более того, свояк редактора в свое время пытался даже какую-то интригу провернуть по смещению Ойзо с насиженного места. Йон просто спиной чувствовал, всей своей неоднократно битой шкурой, что без страховки, на одном праве свидетельствовать в суде, он не выедет. Вряд ли магистрат не знал, пусть и частично, о подвигах сынишки. Знал, конечно, старый хмырь. И прикрывал отпрыска, чего уж стесняться. И дальше прикроет, тем более, что дети живы. Так что выход один – сначала поднять волну народного гнева, а потом на этой волне въехать в Дворец Правосудия. А что лучше всего помогает в таком деле? Длинные языки газетчиков, что же еще.
