Текст книги "Настоящая принцесса и Наследство Колдуна"

Автор книги: Александра Егорушкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

* * *

Сгущались сумерки, тонко и сильно пахло сиренью и жасмином, уже выпала роса, и трава была мокрой, так что семилетняя Уна промочила не только ноги в легких туфельках, но и подол платья. Тринадцатилетний Инго, которому в крепких сапогах никакая роса была не страшна, предлагал понести названую сестренку на руках – отказалась. Всю дорогу от реки она сосредоточенно смотрела перед собой, тихонько сопела конопатым носом и напряженно о чем-то думала. Принцу тоже было о чем подумать, поэтому шли молча.

Королевская воспитанница и наследный принц карабкались в гору по отвесной тропке, которая выводила прямиком к неприметной калитке в один из самых глухих уголков дворцового сада.

– Погоди-ка! – Принц замер и вслушался. – Никак, сторожа перекликаются? – Он приподнялся на цыпочки, вытянул шею. – И фонарики мелькают. И в городе то же самое было, хорошо еще, что мы огородами пробрались.

Уна не ответила.

– Наверно, нас ищут, – упавшим голосом сказал Инго. – Шуму будет! Пойдем быстрее!

– Ой! – Уна остановилась на бегу, как вкопанная. Но вовсе не потому, что испугалась. Она ничего не боялась, зато, если ей что-то приходило в голову, она, как все маленькие дети, сразу жаждала об этом поговорить. – А зачем нам этот ключ, а, Инго? Почему Садовник нам его дал? Он ведь говорил, всегда впущу, ждать буду…

– Про ключ я тебе потом все объясню! Не стой, пойдем! – Инго даже дернул ее за руку. – Мы же неизвестно сколько там пробыли, мама, наверное, с ума сходит! – На ходу он заглянул Уне в лицо и настойчиво сказал: – И давай договоримся, про Сад – держи рот на замке! Поняла? Я придумаю, как не рассказать про него маме.

– А это не получится вранье? – малышка напряженно наморщила лоб.

– Нет! Садовник ведь взял с нас слово до поры до времени молчать… Ты быстрее не можешь? – Инго заметно нервничал, а когда он нервничал, то всегда забывал, что он старше Уны на шесть лет и выше на две головы.

– Не могу! – обиделась Уна. Она-то совсем не нервничала. – Я устала! А тебя вон ноги какие дли-и-инные!

– Потерпи, мы уже почти пришли. – Инго распахнул калитку. Голоса впереди зазвучали громче. По всему парку и впрямь бегала дворцовая челядь с фонарями, перекрикиваясь охрипшими голосами, заглядывая в гроты, в беседки, в закоулки зеленого лабиринта. Особенно усердные смотрели даже под кустами и в чашечках цветов.

– Вон, смотри, мама! – тихо сказал принц. – Ты запомнила? Про Сад – ни звука!

Королева Таль, шумя пышными юбками, неслась прямо на них, как корабль на всех парусах.

– Где вы были? – надломленным голосом крикнула она.

Инго в ужасе увидел, что у нее слезы на глазах. А королева Таль никогда не плакала и другим говорила «побереги свои слезы для более серьезного случая». Видимо, сегодня был серьезный случай.

– Я с ног сбилась! Уже скоро стемнеет, а вас с утра нет!

Она схватила детей и судорожно притиснула к себе. От нее вкусно пахло. И было слышно, как сильно колотится у нее сердце. Инго украдкой вздохнул с облегчением. Он боялся, что их не было несколько дней. А если только с утра, так, может, и ничего.

– Мы заблудились, – приглушенно сказала Уна в теплый атласный бок. – Мы гуляли по берегу и заблудились.

– Так. – Таль отстранилась, выпрямилась и сверкнула глазами. – Инго, где вы были?

– Уна же сказала…

– Инго! Тебе уже тринадцать лет! Где тут заблудиться можно, я тебя спрашиваю? Что за чушь?!

– Мы заблудились, – повторила Уна.

– Мама, это правда, я… – Инго вдруг понял, что такую правду он не смог бы объяснить не только маме, но и Филину. И все равно очень жалко, что Филин уехал. Но про лодку сказать придется. – … Я тебе все объясню. Мы на лодке…

– Объяснишь-объяснишь, – кивнула Таль. – Уна, что это у тебя? Дай сюда!

Девочка потупилась и неохотно протянула королеве длинный ключ, выкованный в виде розы. Всю дорогу Уна не выпускала его из рук.

– Мне подари-или, – протянула она, округлив и без того большие глаза.

– Кто подарил? Дети, что вы натворили?! – Таль рассматривала розу – серебряный бутон на латунном граненом стебле. В серебряных лепестках посверкивали бриллиантовые росинки.

– Уна, кто тебе это дал? Это же настоящая драгоценность! – Она с упреком посмотрела на сына – мол, как же ты недоглядел? А потом в упор взглянула на девочку. – Уна, малышка, так нельзя! – И добавила, уже тише и мягче: – Я понимаю, розочка очень красивая, но такие подарки принимать не годится. Ты должна ее вернуть. Расскажи мне, кто тебе это подарил, и мы с тобой завтра обязательно вернем… – Она вдруг умолкла, а потом резко спросила: – Уна, а тебе вообще разрешили это взять?

– Отдай ключ. Пожалуйста, – насупившись, попросила, нет, потребовала у Таль малышка.

– Потом, – отрезала Таль, и Уна вдруг, сама не понимая как, услышала, что королева говорит неправду. Не отдаст она ключ, заберет насовсем.

Узкое веснушчатое лицо королевской воспитанницы вдруг побелело. Тонкие пальчики переплелись на пояске платья.

Она что-то коротко шепнула, вытянув губы трубочкой, как для свиста.

И ключ исчез из рук Таль. Не полетел по воздуху, не растаял, – просто пропал, будто его и не было.

– Уна! – сдавленно ахнул Инго.

Таль сжала виски ладонями.

– Какой кошмар… – проговорила она. – Какой кошмар… Уна, иди в свою комнату. Ужин я велю тебе принести, ты, наверное, проголодалась. До завтра я с тобой не разговариваю. Инго, проводи сестру и приходи ко мне, да постарайся побыстрее, я жду. Ах, Филина на вас нет! – Она развернулась, взметнув юбками песок на дорожке, и, не оглядываясь, зашагала к дворцу.

– Уна, что ты натворила? – набросился Инго на девочку. – Зачем ты так с мамой? Она волновалась, а ты…

– Она же решила, что я украла ключ, – всхлипнула Уна. – А я не украла, нам Садовник сам его подарил! А мама мне не поверит! – Она всхлипнула еще раз, уже громче, и вытерла нос рукавом. – А ты… ты не вступился даже!

– Ты не понимаешь, если бы я вступился, пришлось бы и про Сад рассказать. – Инго присел перед Уной на корточки, взял ее за вздрагивающие плечики. – Я сейчас пойду к маме и по дороге придумаю, как нам быть. Только скажи, куда ты дела ключ? Как у тебя получилось?

Уна вырвалась и затопала ногами, так что песок полетел.

– Я его спрятала! Спрятала! Я слова такие знаю, вот! И мама не найдет! Мой ключ, и мама не найдет, и ты не найдешь! И ничего вы знать не будете, ни-че-го-шень-ки! Иди к маме, иди, я сама в свою комнату пойду! – Рыжие косички на плечах Уны обиженно подпрыгивали.

– Слова знаешь? – поразился Инго и встал.

Уна сверкнула глазами – получилось у нее не хуже, чем у Таль:

– Еще и не такие знаю!

– Уна, успокойся, – оторопел Инго. Он набрал побольше воздуху, крепко взял ее за руку и повел к дворцу. – Извинись перед мамой завтра, вот что.

Он нагнулся и посмотрел приемной сестре в глаза.

– Ты хоть мне скажи, куда ты дела ключ? Ведь нам его на двоих дали, верно?

– Не скажу! Ты маме проболтаешься! – упрямо повторила Уна и горько разрыдалась.

– Не буду, – пообещал Инго. – Сказал же, значит, не буду.

Уна выдернула у него руку, гордо выпрямила вздрагивающую худенькую спину и побежала вперед. Инго вслед за ней прошел по парадной галерее и увидел, как девочка, всхлипывая, шмыгнула в дворцовую гардеробную – отсидеться в сумраке и поплакать. Он потоптался на месте. Пойти утешать? Нет, Уна хоть и маленькая, но страшно гордая, и не захочет, чтобы он, Инго, видел, как она плачет.

Инго тяжело вздохнул и поплелся к маме Таль. Он нарочно шел как можно медленнее, чтобы подумать. Мимо него проплывали знакомые створчатые двери, гобелены, картины, статуи, но Инго их точно и не видел – ему все казалось, что мимо плывут те зеленые берега, которые они с Уной миновали утром на лодке.

Лодку они взяли без спросу, и нарочно поплыли по самому тихому их трех рукавов реки Глен – тому, над которым склонялись плакучие ивы, где не было ни рыбаков, ни пастухов по берегам, только птицы, звонко щебетавшие в ветвях, да мерно жужжавшие насекомые. Инго греб, гордясь тем, что ничуть не устал, а Уна сидела на корме и смотрела в воду, где мелькали рыбки.

А потом над лодкой ни с того ни с сего соткался густой туман и она резво двинулась против течения – как принц ни старался ее развернуть веслами, ничего не получилось, – и, вместо того, чтобы вернуться мимо мельничной запруды в город, почему-то приплыла совсем непонятно куда.

В яблоневый сад посреди зеленой долины, окруженной заснеженными горами. В сад за кованой оградой, увитой металлическими розами.

И калитка сама отворилась.

А под цветущими яблонями детей встретили хозяева – загорелый, яркоглазый Садовник и его уютная, румяная жена. Встретили не как незваных пришельцев, а как долгожданных гостей и давних знакомых. Накормили, напоили, расспросили, откуда явились мальчик и девочка, как попали в уединенную долину. И вот что растолковали Садовник с женой своим гостям. Обычному человеку попасть в потаенную долину не под силу. И раз Уну с Инго сюда принесло по воде, по той Реке, которая течет через все миры, но везде носит свои имена, – значит, это не случайно. Не хотят ли они со временем сменить Садовников? Конечно, при условии, что, когда вырастут, согласятся на всю оставшуюся жизнь поселиться в Саду, заботиться о нем и о Библиотеке, следить за магическим равновесием на свете. Библиотеку детям тоже показали, и Инго с Уной просто ахнули, когда увидели бесконечные ряды книжных полок, уходящих вдаль, и тысячи книжных корешков, на которых танцевали солнечные зайчики. Принц не успел задуматься о том, что же поняла из объяснений Садовников маленькая Уна, но ключ она приняла охотно и горячо пообещала, что обязательно вернется в Сад…

… Наследный принц ускорил шаг и в покои Таль влетел неподобающей рысцой. Уж если будут ругать, так пусть все это поскорее начнется и поскорее кончится.

Первое, что он увидел, было побледневшее лицо мамы – растерянное, но уже не сердитое. Королева Таль сидела, уронив руки в перстнях на колени, смотрела прямо перед собой, и сына заметила не сразу. А когда заметила, то встряхнулась, словно отбрасывая какие-то воспоминания, и твердо сказала:

– Прежде всего, дай мне честное королевское слово, что эта история останется между нами. Никому ни слова, особенно Филину.

Инго понял, что сейчас будет нелегкий разговор. И надо как-то исхитриться, чтобы не врать маме, но и не выдать тайну. А хитрить Инго терпеть не мог.

Но почему, почему мама так огорчилась, что Уна, оказывается, умеет колдовать? Ведь в Радинглене столько волшебников! И Филин мог бы распрекрасно Уну учить!

Не поймешь этих взрослых.

* * *

Как только Фифи ушла, Лиза со всех ног помчалась проверить, не приехал ли Филин. О счастье, Андрей Петрович как раз вернулся. Лиза пробыла у волшебника ровно три минуты, побеседовала с ним наедине и вышла от него обескураженная.

Во-первых, в кои-то веки Филин ничего не знал – ни о маминых способностях, ни о том, как Уна с Инго пропадали, ни о том, как Уна потом болела и бредила садами и яблоками, ни о загадочном ключе. А когда выслушал Лизу, ужасно из-за этого расстроился, даже скрыть не пытался, и хотел сразу же идти к Бабушке все выяснять, так что Лиза с трудом его отговорила.

Ведь Бабушка просила ее не беспокоить.

А во-вторых, фриккен Бубендорф Филин не привез. Ее рейс задержался где-то на пересадке в Норвегии.

И неизвестно было, доставит ли она для Бабушки лекарство от амберхавенских волшебников или нет.

Оставалось только ждать. А это самое тяжелое, особенно когда ничего не можешь сделать.

* * *

… Пробило половину десятого. Выпускники, которых Богданович напоил глинтвейном, давно уже разошлись – они бы посидели и дольше, но слишком устали после церемониала посвящения. Тем не менее публики в «Жабах» все еще хватало. Коротал в углу вечерок ушастый профессор с очередной хорошенькой аспиранткой, преданно заглядывавшей ему в глаза. Изысканная дама в черном, изогнув руку, будто шею умирающего лебедя, мерно подносила ко рту крошечную чашечку кофе. Небольшая компания старшекурсников устроилась в уголке и вполголоса спорила, отпихивая друг друга от толстой потрепанной тетради. Иногда парок над их чашками вдруг начинал складываться в причудливые трехмерные схемы, но не более того: эти студенты уже прекрасно знали, что разбазаривать магию попусту – отменная глупость. Пришла немолодая солидная пара, обвешанная какими-то амулетами поверх мантий, испещренных рунами и знаками Зодиака. Пара заняла лучший столик и, вытаращив глаза, завертела головами – не иначе, с трепетом ожидая, пока кто-нибудь кого-нибудь разразит громом или превратит сидящую в аквариуме жабу в хризантему. Туристы, с неприметным вздохом понял бармен, – не будет же настоящий маг изображать из себя новогоднюю елку. Богданович подавал кофе, глинтвейн, шоколад, протирал бокалы, но что-то не давало ему покоя. Он прислушался, вернулся к двери и выглянул в ближайшее окошко, занесенное снегом.

Высокая фигура в белой куртке ходила под дверью взад-вперед. На плечах куртки и на капюшоне лежал снег, который Инго не стряхивал. «Это что же получается, – прикинул бармен, – сколько он так ходит? Целый час! И о чем он раздумывает? Ему ведь все равно нужно у меня кое-что забрать…» Богданович прислонился к стене и стал ждать. Наконец в дверь постучали.

– Входите, открыто, – буркнул бармен.

– Извините, Богданович, я ненадолго, – Инго пригнулся, чтобы не задеть головой притолоку. В руке он рассеянно подбрасывал эмалевое яблоко.

Посетители «Жаб» не обратили на рыжего студента никакого внимания, даже туристы, которые были слишком зачарованы призрачными схемами, клубившимися над чашками старшекурсников.

– Ты за Мэри-Энн? – Богданович вынул из-под стойки сумку с говорящим ноутбуком – амберхавенским изделием, при отличных мозгах отличавшимся сварливостью и неуемным аппетитом. Перед началом церемониала Инго оставил ноутбук в «Жабах» и поручил заботам бармена. – Забирай, я ее накормил до отвала, она еще и плитку шоколада на десерт умяла, будет просить добавки – не давай. И вот тебе, как договаривались, – Богданович вручил королю небольшой пакет. Инго заглянул внутрь: даже сквозь темно-зеленое стекло склянки было видно, как внутри что-то мелко вспыхивает.

Инго удивленно поднял брови.

– Да светляки же! – напомнил Богданович, и король хлопнул себя по лбу. Инго решил в качестве новогоднего подарка позаботиться о радингленских гномах, которые исправно снабжали королевство всем, чем были богаты, и по просьбе Инго в Амберхавене вывели особых крупных светляков – они быстро размножались в подземельях и совсем не жужжали. Теперь Инго предстояло отвезти домой два десятка этих редкостных насекомых, чтобы гномам было поменьше возни с факелами и масляными светильниками.

Инго поблагодарил и сунул склянку за пазуху.

Богданович подвинул к нему эмалевое яблоко, которое король положил было на стойку.

– Смотри, не забудь.

– Такое, пожалуй, забудешь! – Инго покачал головой. – Я так и не понял, что это было и куда меня заносило. Туман как вата, в трех шагах ни зги не видно, какие-то мокрые деревья… кажется, какой-то сад… И яблоко сначала было живое, а как я сюда вышел, оно вдруг превратилось в неживое.

– Может, тебе примерещилось. Я вот уже ничему не удивляюсь, во время посвящения и не такое бывает, не принимай всерьез, – бармен отмахнулся, да так равнодушно, что Инго это неприятно поразило. И очень ему не понравилось, какие пустые глаза на миг стали у Богдановича.

Именно так выглядели жители замороченного Радинглена, которым мутаборская магия мешала вспомнить нечто очень важное.

– Спроси фриккен Бубендорф, она тебе точно растолкует. – посоветовал Богданович. – Кто у нас главный знаток пространственных аномалий? Она. Кто вам Петербург с Радингленом в прошлом году распутал? Она.

Инго кивнул.

– Без Амалии мы бы пропали, – согласился он.

– Она оставила тебе вот это – сама уже улетела в Петербург, но сказала, что ты тоже туда собираешься, причем срочно, так вот тебе в помощь. – Богданович положил на стойку зеркальный кружок не больше монетки, оправленный в потемневшее серебро.

– Добраться отсюда до соседнего мира я и сам могу, – взъерошился Инго. – Не первокурсник.

– Не скажи, – покачал головой Богданович. – Самолеты не летают совсем, Амалия улетела спецрейсом – два пилота, одна волшебница, а без нее самолет и в воздух бы не поднялся. Поэтому не отказывайся.

– Хорошо, не буду. – Инго повертел в пальцах зеркальный пятачок, и Богданович заметил, что пальцы у короля слегка подрагивают.

– Отчего ты такой взвинченный? – Богданович вопросительно поднял брови.

– Видите ли, кое-кто в университете предлагал посадить меня под замок, решив, будто я сбегаю от ответственности.

– Странно, что тебя вообще отпустили, – как бы между прочим заметил бармен.

– Меня никто и не отпускал, но я ведь не обязан ни у кого отпрашиваться, как школьник на уроке в туалет, верно? – холодно ответил Инго.

– Так что они от тебя хотят? – Богданович отмерил в турку кофе и теперь мерно возил ее по раскаленному песку в поддоне.

– У здешней профессуры это называется «убрать за собой», – объяснил Инго. – В сущности они правы. Я действительно виноват и про свои долги все знаю. Ведь свистопляска с границами миров – это не только последствия мутаборской магии, она усилилась после того, как я в прошлом году применил заклятие «время, назад», чтобы остановить Мутабора. У меня не было другого выхода! А последствия оказались даже серьезнее, чем все ожидали. И еще местные маги считают, будто именно я и никто другой должен разобраться с Черным замком, и это тоже правильно.

– Как они удобно устроились! Мир дал трещину, но наши светила и пальцем не шевельнут, а вывозить все на своих плечах должен ты, – скривился Богданович. Он хорошо знал амберхавенских магов, и ему было прекрасно известно, что среди них попадаются, увы, самые разные люди, в том числе бессовестные, трусливые и жадные. Если бы все волшебники в мире были сплошь добрыми и порядочными, мир был бы устроен совсем иначе.

– По-моему, все вполне справедливо, – вымолвил Инго. – Только тот, кто запутал, может распутать – второй закон Стоуэна. По их мнению, я ходячий уникум – провел столько лет в замке и был лично близко знаком с Мутабором, и кому как не мне понять, как себя поведет Черный замок, чего хочет, к чему стремится. Ведь после смерти Мутабора эта магическая махина осталась без присмотра и разгуливает на свободе.

Богданович наклонился к Инго:

– Тогда я тебе кое-чем помогу. Ты, возможно, не слышал, но замок показывается то в одном мире, то в другом. Хранители городов не знают, что и делать. В Праге замок видели в ночь пожара, когда сгорела церковь святого Томаша, а это невосполнимая потеря. В Дельфте пострадал дом-музей Вермеера, в Манчестере – детская больница, которую только что отстроили, но еще не открыли… К счастью, жертв не было, но это пока… Говорят, есть гипотеза, что замок ищет себе нового хозяина, но никто не может предугадать, где он появится в следующий раз.

– Я могу, и даже не предугадать, а точно сказать, – тихо произнес Инго. – Потому что ищет Черный замок меня и в хозяева себе хочет меня. Я и магам сообщил – ведь я видел его осенью в Венеции, не стану же я отмалчиваться! Понимаете, в чем штука: получается, что я его и притягиваю, и отпугиваю. Он же ко мне привык… наверно, Мутабор каким-то образом внушил ему, что я его наследник, будущий хозяин замка. – Инго нахмурился. – Ну, Мутабор-то напрасно питал такие надежды, но Черный замок их запомнил. Знаете, как он себя вел? Покажется, будто подманивает, а стоит подойти – ускользает прочь! Потому что помнит еще и то, кто уничтожил его хозяина, – и боится.

– И ты все это выложил нашим профессорам? – поразился Богданович. – Смело.

– Это ведь чистая правда, – Инго невесело улыбнулся и потеребил рыжеватую бородку. – А профессора после моих слов чуть не передрались – из-за замка.

– Почему? – в недоумении спросил Богданович.

– Одни требовали, чтобы я его срочно уничтожил, – Инго рассказывал все это будничным тоном, глядя в чашку с кофе, которую поставил перед ним бармен. – А другие… Нашлись умники, которые потребовали укротить Черный замок и привести им, как корабль в гавань, желательно вместе с несметными сокровищами, которые, по слухам, скопились в замке. Так и так, редкое пространственное образование, хотелось бы изучить поближе, бесценная жемчужина в нашу университетскую коллекцию… к тому же ведь к ней и золото прилагается. Неймется кое-кому заполучить это золото, не брезгают, не боятся, даром что оно грязное, ядовитое и его бы уничтожить вместе с замком… Этих неугомонных я отговаривал как мог, но они обиделись: легко вам, ваше величество, отмахиваться от чужих сокровищ, раз у вас своих полно.

– Вот жадюги. Лучше бы следили за своими магическими запасами и ловили контрабандистов! – Богданович сверкнул глазами, как рассерженный кот. – Да, да, об этом студентам не сообщают, и это уже не первый случай, но недавно из Амберхавена опять вывезли крупную контрабандную партию заклятий. Говорят, что среди них и уникальное старинное заклятие, которое наводит на врага забывчивость – так называемые «ширмы». Оно вообще существовало в одном экземпляре, и восстановить его невозможно! А контрабандисты сбудут его какому-нибудь негодяю, и все!

– Спасибо, что предупредили, – серьезно сказал Инго. – Если столкнусь с чем-то подобным, по крайней мере, пойму, что дело нечисто.

– В том-то и загвоздка, что не поймешь, потому что забудешь… Разве что увидишь того, кто его применил, лицом к лицу, тогда оно должно развеяться. – Богданович оглянулся через плечо на часы. – Без четверти одиннадцать. Тебе пора, – сказал он. – Возьми зеркальце и отправляйся. Фриккен Бубендорф предупредила, что после полуночи чары ослабеют.

Он раскрыл перед Инго толстую потертую телефонную книгу в кожаном переплете и кивнул на маленькую, исцарапанную от времени грифельную доску над стойкой, где обычно писал меню на день.

– Вот тут, внизу, напиши код страны и города, – Богданович протянул Инго кусочек мела.

Инго перекинул ремень сумки через плечо, сжал в ладони зеркальце и старательно вывел на доске несколько цифр.

Миг – и мел завис в воздухе, который задрожал, будто марево над костром. Там, где только что стоял рыжий юноша в белой куртке, никого не было. Бармен ловко поймал мел в подставленную ладонь и аккуратно стер с доски надпись.

Обвешанные сувенирными амулетами туристы ахнули и торжествующе переглянулись. Они получили свой аттракцион.