Текст книги "Диагноз (СИ)"
Автор книги: Александра Захарченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Глава 9
Елена
– Что-то я уже сомневаюсь, что это хорошая идея, – с сомнением протянула я, задумчиво глядя в потолок.
По взъерошенным, слегка влажным волосам скользила мужская рука, то ли приглаживая петухи, то ли спутывая мне еще больше гнездо на голове. Под затылком был твердый живот, а когда он заговорил, я ощутила вибрацию:
– Да брось, – расслабленно проговорил он, подкладывая под голову свободную руку, – Это же классно, что ты сама сможешь выбрать себе место.
– Просто я подумала, – я неловко кашлянула, в очередной раз теряясь со словами, – А вдруг, когда мы приедем, там будут кого-то хоронить? – спросила я, поворачивая голову и пытаясь заглянуть в лицо собеседнику, – Что-то я не очень хочу стать свидетелем этого зрелища.
– Сегодня понедельник, – напомнил он и уверенно добавил, – Не будут.
– Как-будто люди по выходным прям не умирают, – возмутилась я, изогнув бровь и сложив поверх одеяла на груди руки.
– Типа того, – хмыкнул он, лениво приоткрыв глаза, – На старое или на новое поедем? – уточнил он.
– На новое, конечно, – пожала я плечами, – На старом похоронен отец, ну знаешь…
– Да понял я, – отмахнулся Сергей, приподымаясь на руках вынуждая меня тоже начать шевелиться, хоть и не очень-то хотелось, – Собирайся давай.
– Я уже собралась час назад, – недовольно пробурчала я, зачем-то распахнувшимся одеялом то, что ниже спины, – Но кто-то с меня всю одежду стянул.
– Ты выглядишь очень привлекательно в этих обтягивающих джинсах, – нашел он себе оправдание, но лучшая защита, как известно, нападение, поэтому он вздернул подбородок и самодовольно продолжил, – И вообще, не больно-то ты сопротивлялась, – после чего немного подумав и подав мне эти самые джинсы, добавил с ухмылкой, – И кричала уж точно не от возмущения. Ты готова?
– Всегда готова, – громко и четко ответила я, вздернув нос и гордой походкой направилась в прихожую.
Не знаю, уместно ли это описание касаемо кладбища, но оно было уютным. Мне даже на секунду перестало быть страшно – зная, что будешь похоронена в таком месте… Солнышко светит, птички поют. Золотой настил украшал все дорожки, серые надгробья и чернеющие стволы сильно полысевших деревьев. Кладбище было новым уже лет пять, но сохранило еще обширные пустующие территории, на которых можно было бы писать пейзажи. Мне здесь нравилось, но…
– Ну, слушай, прям место для пикника. – Сергей вертел головой по сторонам, изучая, где что, – Елочки-березки, ручеёк… – перечислял он, но вдруг остановился и указал на одну из фотографий, – О, гляди, какой мужчина! – он уставился на фотографию с задумчивым видом, – Он бы мог неплохо скрасить твое одиночество.
– Ты на циферки-то посмотри, – фыркнула я, – Этот красавчик скончался, когда ему было девяносто два, – насмешливо поясняю и с отдельным удовольствием отмечаю, как киснет Сергеева мордашка, – А на фотографии ему лет тридцать. Не хочу скрашивать одиночество почти с вековым старичком, да и вообще, зачем мне его скрашивать?
– Как зачем? – возмущенно выдохнул мужчина, потянув меня за руку дальше, – Тебе же меня ещё лет пятьдесят ждать придется, поразвлекаешься, пока меня не будет.
– Ты… – я покачала головой, не в силах подобрать нужного слова, – Ты способен испохабить что угодно.
– И горжусь этим, – хмыкнул он и вновь остановился напротив могилы, – Кста-а-ати, а как тебе вот этот? – а после, оценив выражение моего лица, недовольно заговорил, – Ну что ты кривишься, ты должна лежать рядом с приятными людьми. Тут и место самое живописное, центр, считай. Хоть где-то в центре поживешь… – он на секунду притих и воодушевленно затараторил, привлекая мое внимание, – О-о-о-о, посмотри на эту бабулю! Она жутко похожа на мою учительницу по математике, я ее терпеть не мог… – но присмотревшись к фотографии поближе, он с ужасом прохрипел, – Кажись, это она и есть, – после чего схватил меня вновь за руку и потащил подальше оттуда, – Не, к черту, пойдем поищем тебе место получше, а то будешь вместо того, чтоб развлекаться с классными парнями, слушать о том, что математика – царица наук. Эй, ну ты чего кислая-то такой, это же была твоя идея!
– Знаю, – я покачала головой, – Просто… просто мне страшно. Мне казалось, что это прекрасная идея – посмотреть на это вот всё, но оказалось, что это совсем не так. Не могу представить, что однажды здесь будет надгробие с моей фотографией. И вообще, откуда мы можем знать, что будет там, на той стороне? А вдруг не будет вообще ничего, кроме пустоты и темноты, а вдруг…
– Эй, – Сергей притянул меня к себе, крепко обнимая и прерывая подкатившую к горлу панику, которую я была не в силах контролировать самостоятельно, – Тише, стоп истерика. Мы не можем знать, что будет там – это правда. Но предполагать никто не запрещает, а мысли материальны. Я, например, верю в теорию про реинкарнацию.
– Переселение душ? – глухо переспросила я, подняв на него глаза.
– Ага, – кивнул он и пустился в нудные пояснения, – В зависимости от твоих поступков. Чем лучше были поступки, тем лучше твое будущее пристанище. Короче говоря, что посеешь, то пожнешь.
– Думаю, моих хороших поступков хватит только на лягушку, – вздохнула я.
– Тогда я скуплю всех лягушек в ближайшем зоомагазине, – решил он и улыбнувшись, поделился предположениями, – Мне кажется, я сразу тебя узнаю. Ты будешь самой красивой лягушкой с обесцвечиванием и амбрешкой.
– Дурак, – я уткнулась носом ему в шею, вдохнула знакомый, родной запах и… поплыла, – Спасибо тебе, Сереж. Я даже представить себе не могла, что все так получится. С тобой… все приобретает смысл.
– Лен, ну прекращай уже говорить мелодраматическими фразочками, а то у меня глаза слезятся, – проворчал он не своим голосом.
– От отвращения? – предположила я.
– Именно, – кивнул он и добавил, – Другой причины быть не может, – он шмыгнул носом, – Видишь, аллергическая реакция пошла. Так что завязывай. И пойдем выберем тебе самый офигенский гроб. Я угощаю.
– Сереж? – тихо позвала я.
– Что? – так же тихо спросил он.
– Я люблю тебя. Очень.
– Я тоже тебя люблю.
***
Я была на все сто десять процентов уверенна, что консультант в ритуальном магазине принял нас за парочку извращенцев. В принципе, не так уж он был далек от истины, потому что двое хохочущих молодых людей, то и дело порывающихся полежать в понравившемся гробу на звание психически здоровых, претендуют едва ли. В итоге мы выбрали шикарный гроб из темного дерева. Стоил он столько, что впору было брать его в ипотеку, но, как и обещал, оплатил покупку "жених”.
– Может сыграем в Графа Дракулу? – вдруг предложил он, задумчиво глядя на новое приобретение и с видом великого мыслителя, поглаживая подбородок, – Мы ролевые игры ещё не пробовали, по-моему, самое время.
– По-моему, консультант нас слышит, – шепотом заметила я, наблюдая за стоящим рядом консультантом, который может и делал вид, что ни капли не заинтересован в диалоги, но я-то видела, как периодически он искоса бросает взгляды.
– Думаешь, он слышит, что мы в гробу непотребствами заниматься будем? – нарочито громко осведомился Сергей.
Консультанта как ветром сдуло обратно за стойку продавца. Бедолага едва не сшиб на своем пути ни в чем неповинные венки, которые стояли у стены и да, мешали всем. Я лично едва о них не убилась… Два раза.
– Кстати, – заметила я, зацепившись за предложение, – Не думаю, что ролевые игры и вампиры совместимы, – заявила я, когда мы покинули бюро ритуальных услуг.
– И почему это? – недовольно уточнил Сергей, направляясь к, по всем траурно-готическим традициям, черным кованным воротам, – Чем это они тебе не угодили?
– Просто вампиры – они же вроде как мертвые, у них кровь не циркулирует, а поэтому стоять у них не может, – пояснила я, – Так что увы и ах – никакого интима. Только укусы в шею.
– Ничего подобного! – возразил он горячо, открыв передо мной дверь машины, – В «Сумерках» у этого дрыща очень даже все получилось!
– Ты что, смотрел это? – ошарашенно спросила я, когда он занял водительское место.
– Лена, у меня две сестры, – напомнил он, – Я пересмотрел с ними все части “Сумерки”, “Дневники вампира” и “Шерлок” с Камбербэтчем.
– Ну допустим, последнее еще ничего, – согласилась я, – Но “Дневники вампира”…
– В какой-то момент мои сестры тоже поняли, что это нескончаемая “Саната Барбара” и сериал мы забросили, – с каким-то затаенным облегчением проговорил он, следя за дорогой, – Потом они переключились на “Сумеречные охотники”, но я, к счастью, уже свалил на квартиру.
– Веселое у тебя было детство, – тихо засмеялась я, – “Винкс” не смотрел?
По тому, как болезненно скривился Сергей, я поняла, что попала в самую точку и не сдержала смех.
***
– А погода портится, – заметила я, выбравшись из машины и кутаясь в свое осенние пальто.
– Гидрометцентр присылал уведомление о грозе и, кажется, урагане, – пожал он плечами и взяв меня за руку, потянул за собой к уже знакомой изящной ограде.
– Наверное летом здесь очень красиво, – заметила я, оглядев унылые в такое время года клумбы вокруг дома.
– О да, – согласился Сергей, – Мама жить не может без цветов и обязательно засадит ими все вокруг.
Выбежавшая нам навстречу Вика, как всегда, была рада гостям и порывалась прям с порога утащить меня к себе, чтобы что-то показать:
– Как девочка, ты должна меня понять, – заявила она.
Оказалось, что в гости из другого города приехала Оксана с мужем и ребёнком, так что Ларисе Анатольевне не терпелось собрать всех детей на семейный ужин. Глава семейства обещался быть позже, поэтому мы разбрелись кто куда и соскучившиеся за время разлуки родственники смогли пообщаться.
Единственный в нашей компании ребенок выбрал себе в жертвы почему-то меня, аргументируя это тем, что я “Новая”, а “Старые” ему надоели. Вика таки затащила меня к себе в комнату и ее даже не смутило наличие у меня любопытного “Хвостика”. И мы около часа выбирали ей наряд на первый в ее жизни благотворительный вечер, который она организовала в помощь приютам для бездомных животных. Сергей коротко рассказал, выкрав меня у “хвостика” и сестры, что за короткий промежуток времени, Вика смогла набрать колоссальное число добровольцев в свою команду “Миротворцев”.
***
Сергей
Ее тонкая просторная рубашка трепетала на прохладном ветру, и я поспешил закрыть окно, напротив которого мы и стояли. Лена глазами изучала мою комнату, в которой никто ничего даже не думал изменять, хотя не жил я здесь уже очень давно.
Мы подумывали остаться на ночь у родителей – небо становилось все страшнее и страшнее, пугая неестественным иссиня-черным цветом. Ветер гонял по пустому двору золотые листья.
Я любовался ею.
Мне было плевать, что там за окном вот-вот начнется что-то страшное. Я знал, что она рядом и когда начнется буря, я смогу успокоить, обнять и согреть.
Единственное, чего я боялся – это то, чего в тайне от меня боится сама Лена. Мы как маленькие дети закрывали руками глаза: “Не вижу – нету” и отказывались верить в неизбежное. С каждым днем она все отчаяннее цепляется за жизнь, и я вместе с ней. Что-то очень тяжелое и болезненное внутри нашептывает мне по ночам, когда я лежу рядом с ней без сна, что умрет она – и моя жизнь закончится тоже. Я четыре года жил ей одой, а она даже не догадывалась.
Я никогда не дарил ей цветы, мы никогда не смотрели вместе фильм, и я хочу успеть это сделать. Хочу показать свое любимое место за городом, свозить к океану и канадским горам. Так много всего хочу успеть…
– Ты чего? – спрашивает она, с недоумением разглядывая мое лицо и я просто теряюсь, потому что я не должен сейчас обо всем этом думать, а она не должна видеть мои страхи, только позитив, только радость.
– Да вот думаю, – задумчиво изрекаю, с видом мыслителя поглаживая подбородок, – Нас будут искать, если мы пропадем на полчасика.
– А раньше ты мог дольше, – фыркает она и я невольно улыбаюсь тому, какой иногда язвой она бывает, – И больше.
– Мне засечь таймер? – изгибаю бровь и поймав за руку, притягиваю к себе.
– Секундомер, – ехидно отвечает она и я уже было выплевываю нечто настолько ехидное…
Как дверь открывается, я это замечаю боковым зрением и в проеме появляется Оксана, которая краснеет, бледнеет и неловко потоптавшись, сообщает что:
– Мне не хотелось вас прерывать, но отец уже приехал, и мама зовет всех к столу, – выговаривает кое-как она и мигом скрывается в коридоре.
За три года в браке она так и не набралась ни капли наглости, а было у кого поучиться – хотя бы у свекрови, с которой один раз неприятно пришлось поговорить даже мне. Сестренка была не готова к реалиям жизни и не ожидала, что за словом “БРАК” кроется неведомое ей чудовище, готовое ежесекундно пасти любимого сыночку, а то не приведи Господь его женушка обидит. Оксана уже была на первых месяцах беременности и в дом родителей бежать побоялась – мама только отходила от первого инфаркта в своей жизни, и сестренка побоялась сделать хуже. Поэтому она прибежала ко мне просить политического убежища. После моего личного разговора с Любовью Георгиевной молодая пара уже три года живут прекрасно. Хотя я никогда не одобрял ее выбор, но любовь зла, как говорится.
Вниз мы спускались, дурачась и обмениваясь любезностями. В столовой нас уже все ждали, и вечерняя трапеза началась незамедлительно.
Давно у нас не было таких шумных и веселых вечеров всей семьей. Лена, так идеально вписывающаяся в нашу компанию, довольно быстро освоилась и нашла общие темы с девочками, в числе которых была и мама, кажется позабывшая вообще о своем возрасте, веселая и будто помолодевшая на глазах.
Наверное, Лене не хватало таких душевных моментов в детстве и, если бы не брат, которого она так любит и о котором всегда нежно отзывается, я даже представить не могу, какой бы в итоге она была.
Упускаем момент, когда по стеклам начинают стучать крупные дождевые капли, а небо расчерчивает яркая ломанная полоса, озаряя сырую землю холодными вспышками. Первый раскат грома особенно громкий, пугает моего племянника и Оксана, извиняясь, уходит с ним наверх, чтобы уложить спать, а мне что-то не дает покоя. Какое-то нехорошее предчувствие, заставляет меня бросить обеспокоенный взгляд на Лену и увидеть хмурое выражение лица.
– Что такое? – интересуюсь тихо, – Тебя что-то беспокоит?
– Голова очень болит, – не хотя признается она и виновато опускает голову.
– Почему ты мне сразу не сказала? – касаюсь щеки рукой и заставляю смотреть на меня, – Лен, ты горячая.
– Сереж, – неуверенно завет она.
– Лена, ты меня пугаешь, – подбираюсь ближе и подняв лицо, замечаю, как она бледнеет, а в следующую секунду, ее глаза закатываются, а тело становится безвольным.
Успеваю перехватить и поднять на руки, прижимая к себе. Только не это! Нет!
– Сережа, – испуганно кричит мама, – Я вызову скорую!
– Нет, – возражаю и обращаюсь к отцу, – Пап, подгони машину к выходу, скорая будет долго ехать!
Отец скрывается на выходе так скоро, что едва ли все слышит. Кутаю Лену в свое теплое пальто, а мама держит над нами зонтик пока мы добираемся до машины.
На заднем сидении мне плохо видно дорогу, но я доверяю отцу, как себе. Ежесекундно проверяю ее дыхание и каждый раз радуюсь – дышит. Не знаю, когда мама успела сесть на переднее пассажирское сидение, ведь отчетливо помню, что отец велел остаться дома.
С ужасом считаю минуты до прибытия в больницу и прижимаю к себе бережно бессознательное тело. Кажется мне до ужаса хрупкой и болезненно маленькой. Мой разум играет со мной злую шутку, подкидывая образы самого страшного исхода.
Не помню, как оказался в приемном отделении и как передавал ее врачам на стерильно-светлую каталку. Естественно, дальше приемных покоев нас не пустили. Мама что-то успокаивающе мне говорит, а я как в тумане даже не понимаю что, но позволяю себя усадить на одну из обитых кожей лавок.
Они сидят рядом и не отходят он меня. Нестерпимо зудит закурить, но я никуда не отхожу от этих треклятых двустворчатых дверей.
– У Леночки были проблемы со здоровьем? – тихо интересуется мама, поглаживая меня по голове.
– Месяц назад у нее нашли опухоль в голове, – не хотя давлю из себя.
– А лечение? – после недолгого испуганного молчания, уточняет она.
– Слишком поздно, – каждое слово комом в горле.
– Ты знал о ее диагнозе, но все равно остался рядом, – негромко проговаривает отец, но без осуждения, что-то другое в его голосе, и я поворачиваю голову. В его взгляде гордость и сочувствие, он одаривает меня грустной улыбкой и сжимает плечо.
Проходит целая вечность, прежде чем эти светлые двери вновь распахиваются. Проходит целая вечность, прежде чем я вновь вижу врача. Он стягивает маску с лица и тяжело вздыхает.
Эпилог
Сергей
Холодные порывы ветра лижут онемевшие от холода скулы и пробираются под широкий воротник кожаной куртки. Сжимаю в руках длинные твердые стебли и их шипы впиваются в замерзшую кожу моих ладоней. Темно-алые, почти черные пышные бутоны кажутся тяжелыми. Она их так любила…
Опускаюсь напротив гранитного камня, на котором самая светлая из всех фото, что я мог найти. Эту фотографию сделал я. Сделал в самый счастливый день в своей жизни. В тот день она сказала, что любит меня.
Белые цифры размазываются перед глазами, становятся нечеткими, и я укладываю цветы на уже осевшую землю. Думаю, что пора обложить камнем и обновить оградку. Смотрю на изящные кустики роз, которые уже давно отцвели… Снова осень. И как год назад, в этот день идет дождь, изредка затихая.
Я так часто здесь бываю. Чаше, чем в родном доме. Не смог отпустить… Не смог начать заново.
Разрывает изнутри. Боль потери. Такая свежая, ничуть не притупилась. Не стало легче. Говорят, время лечит… Ни черта оно не лечит! Сжимаю руки и сотый, нет, тысячный раз думаю, мог ли я что-то сделать? Стоило ли заставить ее цепляться за те мизерные несколько процентов успеха на выздоровление?
Глаза печет, и я опускаю голову, прикрыв веки. Касаюсь лбом холодного камня. За что, Лен? За что с нами так?
Голова кружится, и я будто теряюсь в пространстве… Боюсь перестать цепляться пальцами за твердый узкий угол, словно могу куда-то упасть и… Падаю.
Подскакиваю от неожиданности и дыхание сбито. Кругом темень и глаза не сразу ориентируются, медленно проявляя очертание предметов. Холода нет, но по обнаженной спине проходит холодок, заставляя нервно дернуть плечом.
Рядом раздается сонное мычание и хрупкое тело, наполовину укрытое одеялом, меняет положение, придвигаясь ближе и рука, покоившаяся на подушке рядом с головой, оживает, что-то слепо ищет на моей подушке. Аккуратно касаюсь ладони, и она тут же цепко хватается за мою, тянет к себе под щеку, и я опускаюсь обратно, потихоньку успокаиваясь.
Всего-лишь сон.
Свободной рукой убираю с ее лица непослушные локоны и натягиваю одеяло по самую шею, поправляю аккуратно, стараясь не будить. На часах четвертый час. Пусть спит.
Все еще не могу отойти ото сна и прижимаю к себе девушку. Ощущаю ее тепло, дыхание на своих ключицах и борюсь с желанием зацеловать лицо. Потому что тогда она проснется, а мы, итак, недавно легли.
С того дня, когда я, кажется, постарел на десять лет вперед, прошло уже два месяца. Кошмары меня не мучали уже давно, не знаю, что послужило сегодняшней причиной.
Вспоминаю тот день одновременно с ужасом и облегчением:
Мы бросились к врачу, который выглядел уставшим. Он стянул маску и тяжело вздохнул:
– Что же вы раньше в больницу не обратились? – укоризненно посмотрел он на нас, – С гипертонией не шутят.
– Какой гипертонией? – не понял я.
– Это я вам скажу после тщательного анализа, – улыбнулся устало мужчина, – Я бы посоветовал вам оставить девушку в больнице на какое-то время, давление мы нормализовали, но оно может снова подняться.
– Ничего не понимаю, – признался я растерянно, – Месяц назад врачи диагностировали у нее рак…
– Молодой человек, – как добрый дядюшка протянул он, – Я двадцать лет работаю врачом и уверяю вас, девушка здорова, если не считать небольших проблем с давлением, но это поправимо.
У меня перехватило дыхание, я был одновременно растерян и невероятно счастлив. Позже мы узнали причину, по которой Лена напрасно считала себя потенциальным трупом… Врач в поликлинике, в которой Лена проходила комиссию, очень удивился, когда узнал, что она здорова, но очень расстроился, когда понял, что другой девушке с такой же фамилией и инициалами поставил не тот диагноз. Та другая не подозревала даже…
Елена
Лучи солнца нежно касаются лица. В воздухе уже витает аромат ранних весенних цветов, и природа постепенно просыпается. А я отрываюсь от созерцания пейзажа и поворачиваюсь на голос Ларисы Анатольевны:
– Милая, в твоем положении тебе надо хорошо кушать, – воркует любимая свекровь и мама, как она велела себя называть.
– Мам, в меня уже не лезет, – капризно протянула Оксана, которую мне уже немножко было жалко, ведь пичкали ее чем-то постоянно, – Лена, умоляю спаси, чего тебе стоит, а? – торопливо затараторила девушка, поглаживая большой круглый животик, – Пять минут удовольствия и целых девять месяцев сытной беззаботной жизни…
– Оксана, – засмеялась мама, опуская на столик изящную миску, – Как бы мы не уговаривали, Леночка с Сережей сами решат…
В такие моменты я особенно любила эту женщину. Мне ни разу не сказали здесь, что я что-то должна, как это всегда было в моем родном доме. Я всегда могла обратиться к Ларисе Анатольевне по любому вопросу, хоть днем, хоть ночью. Она всегда была рядом, когда Сережа не мог вырваться с работы и сходить со мной к врачу, всегда была рядом, если я заболевала и помогала сыну меня лечить и еще столько всего… Я видела в ней маму, которой у меня никогда не было.
Кстати, моя биологическая мать вновь всех удивила. Она вновь вышла замуж, и ее избранник шокировал всю общественность. Нами горячо любимый Ванечка на добрых восемнадцать лет ее младше, но вдову это не смутило. Приглашение пришло и нам, но мы, недолго думая… Отправили его в мусорку. Мы не видели смысла участвовать в этом цирке.
– А ведь я ей сказала, что раз им так натерпится породниться, то она может попытать удачу с… – я удивленно замерла тогда, не донеся ложку до рта, – Но я говорила про его отца!
– Она пыталась, – хмыкнул осведомленный о всем и вся Сергей, – Но дядя Толя ее послал.
Я тогда лишь посмеялась. Тем более что ничего путного из их союза не вышло. Компания развалилась окончательно, растеряв всех своих спонсоров, а разновозрастная парочка уже полгода делят имущество по судам.
Как быстро идет время. Я прокрутила на пальце кольцо и обернулась в поисках мужа. Он стоял на веранде с отцом, они что-то активно обсуждали, но заметив мой взгляд, он улыбнулся шире и что-то сказав отцу, направился к нам.
– Лен, прохладно еще для маечек, – сказал он, стягивая с себя кофту и накинул на мои плечи.
– Вот и я это говорю, – подхватила его мама, – Поругай ее, сына.
Я тихо засмеялась и оказалась в крепких согревающих объятиях.
Вот так я хотела прожить долгую и счастливую жизнь, рядом со всеми этим… Стоп, а где Вика?
– Зацените! – прилетело со стороны, и мы все обернулись на веранду, на ступеньках которой стояла Вика.
Ее светлые волосы уже неделю были выкрашены в черный. Накрашенная темными цветами, в черной одежде и с огромным количеством цепей, она включила музыку, с трудом попав нереально длинными ногтями по кнопке и стала дрыгаться как робот. Танец робота в исполнении гота… Мама перекрестилась, отец заржал.
Сережа говорил, что Вика натура увлекающаяся, вся в мать… За ней нет-нет бегает по ночам один лейтенант и приводит непутевого гота домой. Кто знает, что из этого получится…
О чем это я? Ах да, так вот… Я была как никогда счастлива оказаться среди всех этих людей. Они стали мне самой настоящей семьей! А Сережа… Я просто не представляла своей жизни без него.
