Текст книги "Разная доля нас ожидает"
Автор книги: Александра Черчень
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 8
ИМПЕРАТОРСКИЕ РЕГАЛИИ
Черные двери его покоев показались в конце коридора. А я все еще не знала. Не знала, когда кивала лакеям, которые с поклоном просили подождать, не знала, когда входила в комнаты, не знала, когда увидела отца.
– Мне нужны королевские регалии, – сами произнесли мои губы.
– Ты пока не Императрица, – усмехнулся Александр, неприязненно глядя на меня.
– А вы уже не Император, – тихо ответила, не опуская взгляда. – А я стану ею совсем скоро, более того, я имею на них право! Потому извольте, дорогой отец! Мне нужен весь комплект, в том числе кольца Голоса.
Старик перевел взгляд мне за спину и почти с ненавистью прошипел:
– Мерцающий… Ренегат!
– Всего лишь Белый, – услужливо поправил его Коршун. – Особенности Клана… экс-император Александр. Или мне уже именовать вас герцогом?
Я про себя хмыкнула. Похоже, моему вассалу бывший господин набил оскомину.
– Регалии, – жестко напомнила я.
– В кабинете черная шкатулка. – Александр прищурил глаза. – Если пришла отбирать, иди до конца… дочь.
– Я пришла взять то, что принадлежит мне. Без чего не смогу работать. – Развернувшись, направилась к двери. Через несколько шагов остановилась и спросила: – Папенька, а что за сюрприз меня там ожидает? Не могут эти вещи быть без защиты.
– Ну ты же Проводник. – Неприятный смешок был мне ответом. – Сильнейшая волшебница, не думаю, что тебе можно навредить.
Вот… У меня не было слов!
– Мелочно, папенька. – Я стояла не оборачиваясь, говорила очень тихо, но… была уверена, что он не пропустит ни единого моего слова. – Вот представьте, если я сейчас туда войду… и вдруг превращусь во что-то непотребное. Ну это в лучшем случае, в худшем – будут торжественные похороны. – Медленно повернулась, услышав даже шорох, с которым подол платья скользнул по ковру. С улыбкой посмотрела на отца и вкрадчиво произнесла: – Позвольте напомнить, что мне благоволят все Стихии и Хранители принесли мне клятву верности. – Александр побледнел, но ничего не сказал, а я продолжила, словно невзначай и ни на что не намекая, перечислять все минусы и последствия моей возможной кончины. – Еще хочу напомнить о том, кому вы меня вручили и что из себя представляет Евгран Пламенеющий и стоящий за ним Клан. Или надеетесь на фаворитку? – Тут я мерзко ухмыльнулась. – Не хочу вас расстраивать, но бабочка Лилит не останется с вами, дабы скрасить вашу старость. Не в ее правилах, знаете ли. Да и вообще, на такое пойдет только влюбленная молодая женщина. Позволю себе заметить, что Лилит не из таких.
Закончить я не успела. Правитель побледнел от ярости.
– Замолчи, девчонка! – зарычал он.
– Правда глаза колет? – невинно поинтересовалась я. – Так вот… продолжу! Вот, допустим, меня нет… Кланы передерутся, и на ближайшие лет десять – пятнадцать в стране воцарится смута. Неужели вы считаете, что вас это не коснется?
Александр рухнул в кресло, почти с ненавистью глядя на меня, затем шепнул слова заклинания и метнул черную искру в сторону дверного проема, который на миг подернулся дымкой.
– Забирай регалии и уходи, – устало сказал он и обессиленно прикрыл глаза.
Я бесшумно прошла в кабинет и осторожно дотронулась до большого ларца из черного дерева. Мои пальцы окутала радуга цветов стихий, которая тут же погасла, и раздался тихий щелчок. Приподняла крышку и бегло осмотрела внутренние отделения. В первую очередь меня интересовала императорская печатка, ну и кольца Гласа Власти, одно из которых я намеревалась отдать Кейрану.
Восемь перстней с разноцветными камнями лежали в маленьком бархатном мешочке. Ослабила тесемку и высыпала их на ладонь, выбрала тот, что с белым камнем, немного покрутила в руках и повернулась к Кейрану, изваянием застывшему возле дверей.
– Лорд Мерцающий…
– Да, госпожа? – Повинуясь моему жесту, он приблизился.
– Теперь это ваше. – Отдала ему кольцо.
– Это честь для меня, кронпринцесса.
Я даже вздрогнула от того, как он меня назвал. Непривычно…
Сложила украшения государственной важности в ларец, взяла его, и он неожиданной тяжестью лег в руки. Моя ноша. Во всех смыслах.
С высоко поднятой головой я вышла из кабинета, вежливо попрощалась с родителем, который, хоть и не скрывал яда в голосе, но завершил нашу встречу согласно этикету и вполне пристойно.
– И что теперь? – спросил Кейран, когда мы удалились от апартаментов экс-Императора.
Я молчала долго. Я вообще была какой-то очень рассеянной, но одновременно сосредоточенной настолько, что даже знала, что с момента, когда он задал вопрос, уже прошла ровно двенадцать шагов. Тринадцать… Четырнадцать…
– Не знаю. – Побелевшими от напряжения пальцами сжимала дерево шкатулки. – Не знаю…
– Все будет хорошо, – успокоил Кейран, и я ему почему-то поверила. Иногда так важно, чтобы кто-нибудь, пусть даже посторонний, сказал, что все будет хорошо. Часто посторонним мы верим больше, чем себе.
Я на миг замерла, потом решительно повернулась к Белому:
– Не смею вас задерживать. Прошу не забыть про мою просьбу о секретаре и… завтра утром жду вас у себя в кабинете.
– Как прикажете, – кивнул головой советник и, развернувшись, направился в противоположную сторону. А я… я пошла в свой кабинет, изучать сокровища. Надо привыкать, твое высочество, надо привыкать.
А потом – резиденция Хранителей!
В голове обрывками крутятся мысли, и мне интересно, насколько они дельные. Но с Коршуном я их пока обсуждать не решусь, ибо вассалы должны быть уверены в силе своего господина. А если еще не уверены, то это надо исправлять. Верность Мерцающего я практически купила. Уважение – не продается.
А от Хранителей мне скрывать нечего. Они прекрасно знают, что я из себя представляю. Потому как сами это выплавляли.
Он.
Да, говорить придется с Лирвейном, и только при мысли об этом мне почему-то становится страшно. Или это не страх? Я сама себя уже не понимаю. Мамочка, как же сильно я запуталась!
За спиной захлопнулась дверь кабинета, я села в кресло и поставила на стол перед собой ларец. Вот… пороемся в императорских цацках, заодно отвлекусь от мыслей. Нет, конечно, почти все фамильные украшения хранятся в сокровищнице, а тут именно магические штучки, знаки власти.
Подняла крышку и невольно залюбовалась блеском драгоценных металлов и камней. Первым в руках оказался венец тонкой работы. Так называемая малая корона. Большая находится в казне и извлекается исключительно по праздникам. Сделана из редкого дорогого и невероятно тяжелого металла, потому носить ее постоянно невозможно. Голова болит! А на голову больной правитель никому не нужен.
Я даже хихикнула от такой формулировки.
Малая же – небольшая, правда, несколько более массивная, чем «просит» женская головка, ну да ладно! Я покрутила ее в руках и решила примерить. Неприятности начались почти сразу. Корона оказалась мне велика! На нос не сползала, конечно, на ушах держалась. М-да… вот тебе и Императрица.
«Только сдвинь корону набок, чтоб не висла на ушах». Вот и фразочка, услышанная от кого-то из переселенцев в «Триэле», пригодилась.
Аккуратно положила венец на стол и зарылась в остальное богатство. Снова решила полюбоваться на кольца Гласа. Обнаружила, что колечки имели такую удобную функцию, как… устранение ставшего вдруг ненадежным человека. Но и резерв увеличивали, помогали выходить на мысленную связь с владельцем кольца-доминанты. А вот, кстати, и он, императорский перстень с радужным камнем. Он тоже оказался очень большим, явно под мужскую руку, но когда я, поддавшись порыву, надела его, он нагрелся и словно уменьшился, не просто плотно обхватывая фалангу, но и смотрясь гармонично на женской руке. Приняло.
Так, а это печатка, и тоже громадная и не уменьшается, в отличие от кольца Стихий, а значит, оставим тут, просто буду использовать по мере необходимости.
Остальные украшения были интересными и не очень, несли в себе разные функции. В основном, конечно, тут были кольца, браслеты, подвески и даже серьги, но почему-то только одиночные. Какие-то вещицы защищали от ментального воздействия, какие-то помогали видеть ночью, некоторые увеличивали скорость реакции, помогали распознавать яды, встречались и лечебные! И конечно же наполненные силой разных стихий.
Я так увлеклась, перебирая всю эту сверкающую прелесть, что даже успокоилась.
Вот уж точно: лучшие друзья девушек – это бриллианты. Впрочем, гранаты, сапфиры, изумруды, рубины и прочее – тоже красота!
Итак, складываем все обратно, потом наводим чары, кроме естественной защиты, и телепортируемся в резиденцию Хранителей. Надеюсь, что все пройдет хорошо, мне почти все чары после испытания даются легко.
Хоть какая-то польза от этой пакости.
Я отложила колечко-распознаватель ядов, потом брошку от ментальных атак и браслетик-врачеватель. Сам следит за состоянием организма и по мере надобности влияет. Надо отдать Стали, пусть посмотрит, нет ли каких сюрпризов. Ведь тот же браслет, если его надеваешь добровольно, может влиять не только положительно.
Уже через две минуты я сотворила портал и, с опаской поглядев на серую дымку, решительно выдохнула и шагнула в темный проем.
И тотчас на кого-то рухнула. Этот кто-то выругался, и не прошло и секунды, как я оказалась внизу, а у горла ощутила холодок стали.
Какая-то очень знакомая ситуация!
Глава 9
КРИВАЯ ДОРОЖКА
Мягко – то есть, скорее всего, это постель, темно – стало быть, человек спал. Ну и ножик, да…
Впрочем, моя растерянность длилась недолго. Миг – и я сбросила весьма массивного человека и, вскочив, попыталась построить портал хоть куда-нибудь! Сходила Аля к Хранителям!!! Естественно, закончить мне не дали, в темноте сверкнула голубая сеть и накинулась на меня так стремительно, что я даже ничего предпринять не успела. Это же заклинание высшего порядка, очень энергоемкое и сложное! И тут меня осенило. Телепортировалась к Хранителям, сложнейшее заклинание, голубое сияние… Эм…
– Лир? – робко позвала я, спеленутая «сеткой».
– Молодец! – ехидно донеслось из темноты охрипшим со сна голосом, потом вспыхнул светлячок, и полуголый, встрепанный блондин рассерженно рявкнул: – Ты меня едва не прибила!
– Вот видишь, как мы меняемся ролями, – не нашла ничего лучшего я.
Уж лучше бы язык придержала! Впрочем, кто же знал, что он меня по-прежнему невероятно бесит?! Мгновенно вспоминаю, что он натворил за время нашего знакомства! Хотя, судя по виду Лирвейна, его обуревают аналогичные чувства и воспоминания.
– Вот почему я из-за тебя даже поспать не могу?! – зло рыкнул блондин и, ни капли не стесняясь того, что он в одних трусах, пошел ко мне. – Ну что, освободить тебя или снова вредить будешь?
– Не буду, – сдалась я.
– Хорошо, тогда сначала извиняйся, – кивнул Лирвейн, останавливаясь рядом. И все бы нормально, если бы я не висела на уровне его пояса! А на уровне пояса было много интересного: смуглая кожа, кубики пресса, кончики белоснежных прядей, которые доставали аккурат до резинки трусов.
Я немедленно покраснела, но взгляд почему-то не отвела… а перевела повыше, на широкую мускулистую грудь. Потом добралась до самодовольной морды, которая так понимающе улыбалась, что захотелось что-нибудь сделать!
– Прости, извини, больше не буду! – мигом выпалила я, согласная на что угодно, лишь бы уйти из полутемной спальни.
Спальня…
Перед глазами полыхнула какая-то совсем странная картинка. Декорации почти те же, вот только голая я…
«На мне остались только короткие панталоны и сорочка, но и ее бретельки медленно спускает с плеч сидящий за моей спиной блондин».
Я встряхнула головой, отгоняя невероятное видение… Что это было?!
– Что-то не так? – иронично осведомился Хранитель и присел на корточки. Оказался так близко, что я уловила присущий ему аромат холода и сосны. Тем временем он прогулялся взглядом по декольте, которое выглядело вполне прилично, когда я стояла, но вот сейчас… виды были более чем роскошные.
Запах… его запах. Взгляд, руки, длинные пальцы, которыми он сейчас задумчиво поглаживает подбородок, а раньше…
И снова какая-то непонятная сексуальная фантазия.
«Осознала, что уже сижу к нему лицом, лихорадочно перебираю гладкий шелк волос, прижимаюсь обнаженной грудью и жадно отвечаю на поцелуй. Скул касается светлая даже во тьме прядь его волос, окутывая меня сводящим с ума ароматом мороза и хвои».
Мамочки, да что же это?! Я не должна о таком думать. Откуда вообще эти неприличные мысли взялись?!
– Лир, немедленно меня отпусти! – потребовала я, очень-очень стараясь не сгореть от смущения.
– Я тебя не держу, моя госпожа. – Он как-то совершенно по-особенному улыбнулся и повторил, словно пробуя на вкус: – Моя госпожа…
Даже тембр голоса изменился, стал более низким, хриплым… возбужденным. И это, демоны его побери, тоже с чем-то у меня ассоциировалось!
– Пожалуйста, – почти взмолилась я, мечтая поскорее остаться одной, чтобы спокойно все обдумать.
– Ты так просишь, – серые глаза почему-то потемнели, он встал и обвел взглядом мою фигуру, – что хочется, чтобы просила о другом.
Встал он совсем близко, и я… эм… наткнулась взглядом, так сказать, на это самое… Свидетельствовавшее о том, что возбуждение в голосе мне явно не почудилось. Он выдохнул, на миг сжал кулаки, порывисто развернулся, при этом белоснежные пряди плетьми ударили по спине, и пошел в другую сторону комнаты. Распахнул дверцу шкафа, вытащил черный халат и… голубые тапки. Лир, в чем-то ты себе не изменяешь!
Кстати, на трусах и в этот раз какой-то рисунок, но вот разглядеть не успела.
Так, это что такое, куда это он?!
– Я тебе сказала – немедленно меня освободи! – повысила голос, стараясь выкинуть из головы недавнюю откровенную картинку. Не удержалась и съязвила: – Или у нас что, очередной урок?!
Лирвейн сел в кресло, щелкнул пальцами, зажигая все магические светлячки в комнате, и пожал плечами:
– Почему бы и нет? Раз моя госпожа… – Снова эта кошмарная двусмысленная улыбочка и голос, понизившийся почти до интимного шепота: —…Раз моя госпожа изволила сама прийти, да еще и настолько… решительно… – Он прекратил паясничать и уже серьезно сказал: – А вообще, то, что ты даже грубой силой порвать ее не можешь, никуда не годится. Раз уж сама подняла эту тему, то да – у нас экзамен!
– Ты сдурел?! – реально опешила я.
– Не-а. – Лир прогулялся по мне откровенным взглядом. – Итак, времени у тебя мало, каждые десять секунд будет гаснуть один светлячок.
– А когда погаснут все? – подозрительно осведомилась я.
Он откинулся на спинку и произнес почти неслышно, обжигая меня абсолютно черным взглядом.
– Тогда я… сниму маску учителя.
Я нервно сглотнула, на миг представив: я, темная комната и этот… сложивший с себя полномочия учителя.
– А ну, прекрати! – разозлилась я.
Он только улыбнулся и щелкнул пальцем по висящему рядом фонарику, и тот… медленно погас.
Мамочки!!!
– Лир, – я нервно завозилась в путах, изгибаясь, – ты же пошутил, правда?
– Разумеется, – с готовностью согласился Водник, развязывая пояс халата. – Что-то мне жарковато.
Он совсем с ума сошел?!
– Ты-ты-ты!!! – Не находила слов, чтобы выразить свое мнение. – Ты ведешь себя неприлично!
– О, да! – с готовностью согласился блондин, потом посмотрел в сторону, и, проследив за его взглядом, я увидела, как второй светлячок сначала весело замигал, а потом погас. А Лир вновь перевел на меня глаза цвета грозового неба, и от его взгляда по телу почему-то прокатилась легкая дрожь и перехватило дыхание. Неужели слишком туго корсет затянули? Но почему почувствовала только сейчас? Да на мне же нет корсета! – Да, я веду себя неприлично, – самодовольно повторил Хранитель и поинтересовался: – А знаешь, что самое интересное, моя госпожа? Я собираюсь продолжать в том же духе!
Сразу после этих слов рядом с ним появилась голубая лента силы, она змеей метнулась ко мне, погладила по щеке, шее, коснулась груди… а потом и первой пуговицы. Которая просто исчезла, словно ее там и не было! Я рванулась в попытке разнести удерживающие меня путы, но волна силы прокатилась по комнате, опрокидывая легкие вещи, разметала волосы этого… педагога, и не причинила ни капли вреда сетке!!!
– Я не могу! – с отчаянием прошептала я и, зажмурившись, повторила попытку. Услышала, как попадали гораздо более крупные вещи. Потом последовала приглушенная ругань, и, приоткрыв глаза, я сначала потрясенно их округлила, а потом нервно рассмеялась. Одной из «крупных вещей» оказалось кресло вместе с хозяином. Который, конечно, вскочил моментально, но… халат держался только на полуразвязанном поясе и внутренних завязках. Как итог, широкая грудь была открыта на обозрение, и кубики пресса… Мамочки…
Дыхание у меня перехватило!
– Вредительница! – зло глянул на меня безопасник. – Вот почему, с тех пор как ты появилась, я все время страдаю?! – Он возвел взгляд к потолку, словно что-то подсчитывая, кивнул своим мыслям… и в комнате один за другим погасло сразу три святлячка!!!
– Лир! – взвыла я.
– Да… моя госпожа? – лукаво глянул на меня орвир, опираясь на столбик кровати. – Кстати, Аля, солнце мое… я говорил, что тут жарко? А я должен о тебе заботиться, госпожа…
Змея, которая замерла на моей груди, снова ожила, и я недосчиталась еще двух пуговиц. Ситуация стала совсем уж неприлично выглядеть! И картина в общем, и декольте в частности!
– Знаешь, зайка, – Лир приблизился, щелчком пальцев создал рядом такую же сеть, устроился в ней, как в гамаке, и повернулся ко мне, – а ведь ты не хочешь ее рвать.
Я даже не посмотрела на него, продолжая мысленно перебирать варианты, сотворила «нож стихий» и, едва дыша, попыталась поднести его к сияющей нити. Это было сложно, так как левитация – не мой конек, да еще и Хранитель, что-то прошептав, просто перехватил лезвие и рыкнул на меня:
– А вот давай без кровопролития?! Ты не только сеть, но и себя порежешь!
– Да мне все равно! – брыкнулась я, и, так как разместился этот гад очень близко, он, неловко повернувшись, пропорол ножиком свой же «гамак» и свалился на пол.
– М-да, – на удивление спокойно выдал блондин и вполголоса, словно самому себе, сказал: – Ладно, терпение… Никто не говорил, что будет легко!
– Ты, сумасшедший! Отпусти меня, мучитель!
– Мучитель? – Водник скосил на меня серые глаза. – Детка, да ты все еще многого не помнишь!
– Ты о чем? – с подозрением спросила я и снова попыталась если не порвать сеть, то хотя бы ликвидировать ленточку, которая избавляла меня от пуговок! Не получилось. Хоть бы хны. Так… это, похоже, низшая элементаль Воды… а создадим-ка мы огненную! И испарим эту голубую пакость!
Сказано – сделано!
Я довольно оглядела материализовавшуюся яркую оранжевую змейку. Помельче той, что сделал Лир, но ладно! Огонь же сильнее воды? Но… все пошло как-то совсем не так!
– Да-а-а… – со вздохом протянул Водник. Он сел, прислонился к моему боку, а голову вообще на живот положил. – Учитель из меня, наверное, и правда был не очень.
Я пошевелилась, пытаясь как-то минимизировать физический контакт, от которого тело почему-то стало чрезвычайно чувствительным. Маневр ничего не дал. Разве что ему стало еще удобнее!
– И с чего такая самокритичность? – едко вопросила я.
– Ну… – Он задумчиво посмотрел на змеек, которые… как-то странно себя вели. – Вообще, не хочу тебя смущать, но у элементалей в это время года брачный период. И вызвала ты… самку. А мой, как ты можешь догадаться, самец.
Я неверяще уставилась на элементалей. Нет, ну что такое?! У меня трагедия, а они!!! Другого места для любовных игр не нашли?!
– Знаешь, никогда не поздно исправиться! – воодушевленно начал Лир, все так же игриво на меня поглядывая. – А не изучить ли нам прямо сейчас физиологию… – Он отстранился, глаза его вспыхнули светом силы, и моя сеть стала неожиданно гибкой и подвижной и позволила мне сесть, а потом и вовсе опустила на пол перед Лирвейном, он придвинулся вплотную, деликатно обнял, положил голову на плечо и хриплым полушепотом закончил: – Изучить физиологию… пресмыкающихся.
От бешенства я дернула головой, рассчитывая от души ударить его по длинному носу.
– Отпусти меня немедленно! И по поводу сетки ты все лжешь! Я просто не могу ее порвать!
– Знаю. – Лир легко увернулся и тут же прижался еще ближе, вдобавок прихватил зубами ушко и чувствительно, почти до боли его цапнул. – Это моя родовая магия, смешанная со стихийной. Пока я не захочу – не порвешь.
От его горячего дыхания у меня зашлось сердце и в глазах потемнело, аромат тела одурманил. До разума с трудом доходили слова. Но когда дошли…
– А может, ты захочешь? – робко спросила, стараясь дышать как можно реже. И не смотреть на змеек, чтоб их, гадов! Они пока просто извивались вокруг друг друга, но смотрелось это… ну очень откровенно! Любовная игра.
– Я и так… – Еще один поцелуй, на сей раз нежный, в шею, и из моей груди невольно вырвался прерывистый выдох. – Да, я хочу. Тебя хочу.
– Я люблю Рыжа!
Я была уверена, что, услышав это, он немедленно меня отпустит. Но я была настолько наивна!
– Я знаю, – спокойно ответил Лирвейн, невесомо лаская мою шею, скользя по плечам, груди. – А я люблю тебя, представляешь? Ирония судьбы!
Меня как пыльным мешком из-за угла огрели. Даже желание схлынуло, я просто сидела и хлопала ресницами, пытаясь отыскать в памяти доказательства этому заявлению.
Хранитель Воды не молчал…
– И ты меня любишь. – Снова поцелуй в изгиб шеи, и я вздрогнула от горячей патоки, медленно разлившейся по позвоночнику, и поняла, что с утверждением «желание схлынуло» погорячилась. – Иначе все бы было гораздо больнее для одного не самого умного орвира. Будь ты равнодушна, я бы уже с ума сошел.
– Н-н-не понимаю, – судорожно покачала головой я.
– А хочешь вспомнить? – вкрадчиво спросил он. – Ты ведь чувствуешь, что что-то не то, верно? И не помнишь, что было в ночь после испытания.
– Отпусти, – тихо попросила я. – И… нет, и я не хочу вспоминать.
Не хочу. Правда не хочу. Я сейчас предаю. Его предаю, мою рыжую осень. Тем, что даже не вспоминала о нем последние минуты, тем, что сейчас дрожу от чувств к другому мужчине, тем… что хочу закрыть глаза и отдаться на волю мороза и хвои.
Так нельзя, неправильно.
– Как же с тобой сложно, сокровище мое! – рыкнул Водник и, стремительно развернув меня к себе, коротко и властно поцеловал. Так, что я вскинула руки, обнимая его, так, что губы заныли, так, что внизу живота стало горячо. Так… правильно. – Не отпущу, – шепнул Лирвейн, снова целуя меня, перехватывая мою руку, которую уже почему-то не сковывала сеть, и переплетая наши пальцы. Сжимая крепко, почти до боли, как будто боялся потерять. – Глупая, неужели ты думаешь, что, пока горишь мной, пока дрожишь в моих руках и тело твое говорит «да», я послушаюсь? И да, моя принцесса, ты уже даже не связана. А ведь после испытания ты сильнее, госпожа, более того, ты можешь мне приказывать. Но не делаешь этого!
– Отпусти меня! – бесстрастно сказала я, но… он положил руки мне на грудь и сжал, отчего я затрепетала в его руках, а с моих губ сорвался длинный стон.
– Неубедительно. – Последовал смешок, и мочку уха сначала нежно поцеловали, потом пустили в ход язык, отчего у меня вообще звезды под закрытыми веками зажглись. – Что же ты такая чувствительная, милая? Слишком чувствительная для женщины, которая провела ночь с любимым мужчиной. Или ты так и не получила удовлетворения? Ой, какая же досада… Исправим?
– Не смей!
– Да ты что? – Снова низкий смех, и снова поцелуй. Ладонь, занесенную для удара, перехватили, быстро перецеловали каждый пальчик, потом Лир взял в плен вторую руку, соединил обе над головой… и спустя миг мои запястья словно окоченели, я не могла даже пошевелить ими. Он заставил завести руки ему за голову и шепнул: – Сцепи пальцы.
Я уже открыла было рот, чтобы рассмеяться, но похолодела, ощутив, как руки зарываются в шелковистые волосы и послушно переплетаются в замок.
– Алька-зайка, а вот теперь поиграем. Ты уже поняла, что сейчас целиком в моей власти?
– Да… – выдохнула я. – Но почему, как?!
– Избранница, – совсем невесело хмыкнул орвир. – Видишь ли, мой народ имеет такое свойство… если чувства взаимные, мужчина может иногда влиять на свою женщину. Подчинять ее.
Слов у меня не нашлось!
– Козел последний! – Нет, я погорячилась, слова все-таки отыскались.
Но тут… у меня будто свет в глазах померк, и снова возникла картинка моей спальни в резиденции. Я и этот мужчина. Он ласково обнимает меня, я доверчиво прижимаюсь и чувствую себя очень счастливой от того, что он рядом. От того, что он такой. От того, что сейчас между нами… Что все страхи и сомнения остались где-то в другой жизни, скрытой туманом забвения.
И его слова…
«Я орвир. Орки – однолюбы. Мы не сразу влюбляемся, но если это случилось… Это чувство – высший дар и проклятие. Потому что, если что-то идет не так, – мужчина сходит с ума».
– Ты понял давно… И не воспользовался.
– Я верил, что успею, – спокойно ответил Лирвейн. – Но первым успел мой заклятый друг.
– И не смущает, что я уже принадлежу ему? И хочу, чтобы все так и осталось.
– Ты сама не знаешь, чего хочешь, – жестко ответил Лир. – Иначе сейчас просто разнесла бы тут все. А так, родная, ты желаешь меня. Ты хочешь быть рядом, но злишься, боишься и неизвестно что еще. Потому… я пользуюсь своей властью. Как и ты своей, когда держала меня на расстоянии. Но сейчас, зайка, есть еще одна проблема. Стихии. А ты нервная и как струна дрожишь. Ты не сможешь играть и выигрывать на той арене, куда вышла, если не будешь спокойна. Поэтому сейчас… сейчас можешь кричать, вырываться, но в таком случае я не буду сдерживаться и просто возьму тебя. – Он с очевидным удовольствием провел рукой сначала по лицу, а потом сразу распахнул ворот платья, лаская грудь под тонкой сорочкой. – Или ты позволяешь сделать то, что нужно. И тогда не произойдет главного.
– Я вернусь к…
Он склонился, закрыв мне рот поцелуем и, как только оторвался, яростно прошипел:
– Ты не поняла? Я хочу сегодня быть с тобой, и мне не важно, чем придется «прикрыть» это желание. И еще я знаю, что ты хочешь быть со мной. У тебя выбор только один, Александра. Все… или не все.
Ответить я не успела. Меня осторожно опрокинули на ковер, и Лирвейн, склонившись, скривил губы в горькой усмешке.
– Знаешь, как больно, – прошептал он, нежно поглаживая мои брови, касаясь скул, губ, – знать, чувствовать, что ты с другим. Знать, что можешь забыть. Понимать, что можно приказать, и ты будешь со мной и моей. Будешь… но надолго ли? Любовь – такая хрупкая вещь, моя девочка. Твоя любовь. Это я привязан узами крепче стального троса – не порвешь, не вырвешься, не убежишь. А вот ты… счастье, что хоть что-то есть.
– Тогда зачем ты сейчас… так?! – с горечью спросила я. – Понимаешь мои чувства к нему? Как я себя буду чувствовать!
– Эгоист, – тихо выдохнул он. – Я боюсь, что та ночь так и останется первой и последней. А мне хочется хоть немного для себя. Хочется такого разного, горько-сладкого, но счастья. Того, что сведет меня с ума гораздо быстрее. – Он внезапно рассмеялся и, приподнявшись на локтях, лег рядом, а потом добавил: – Ты сможешь уйти отсюда только через полчаса. Но сопротивляться тоже пока не сможешь.
– Цензурных слов нет, – как-то очень спокойно произнесла я.
Он повернулся на бок, провел рукой по моему телу, очерчивая грудь, задевая сосок, отчего я сжала зубы, чтобы сдержать выдох, но…
– Я хочу видеть твою настоящую реакцию, – так же спокойно сказал Лирвейн и дернул за шнуровку, распуская завязки сорочки, сдергивая ее ниже, полностью открывая одну грудь. Склонился, накрыв ртом розовый сосок, обвел его языком и легонько прикусил. По телу прокатилась дрожь, а рука сама взметнулась вверх, запутываясь пальцами в белоснежной гриве, прижимая его еще ближе.
Тихий смех, и, оторвавшись, он продолжил:
– Моя девочка.
– Я не твоя.
– Ты уже была моей, хоть и не физически, – спокойно возразил светловолосый. – Стала бы в ту ночь и женщиной, будь я менее щепетильным. Видишь ли, едва ли не впервые в жизни я решил поступить по совести, ведь между нами было столько плохого и непонятого, что брать тебя там, одурманенную силой и зельем, показалось мне неправильным. – Нежный поцелуй в губы, и он снова лег рядом. – Я бы хотел как-то все исправить. Ведь было у нас и иное. Были моменты, когда все было хорошо. Когда мне не приходилось разрываться, прятаться под масками, сбегать от тебя, потому что я понимал: еще немного – и тебя не спасет ничего.
Я вспомнила, как он неожиданно вскакивал и уходил, и это обижало меня почти до слез, потому что мне казалось, что вот оно, настоящее. Иное, другое, не жестокость и холод. А у него тоже, оказывается, свои демоны.
Хранитель подтянул мою сорочку, частично прикрыв наготу.
– Наш чистый лист остался в прошлом, – тихо сказала я и прикусила губу, потому что стало… опять стало обидно. Почти до слез.
– Я же сказал, – мягко, но твердо произнес Водник, – ты любишь меня, моя госпожа. Что бы ты ни говорила, как бы ни бежала. Хотя сам не понимаю за что… Ты права, и я, порой отталкивая тебя в попытках оборвать свою привязанность, был порядочным негодяем. Но, видишь ли, милая… от твоих горящих, восхищенных взглядов во мне неизменно поднималось желание сначала очень долго тебя целовать, а потом положить хоть на тот самый пол, по которому недавно валял в тренировочном поединке, и сделать все то, что в голову приходило. Потому что ты всегда так близко. – Он лизнул мочку уха, обнял за талию, рука его скользнула на бедро и властно смяла тонкую ткань. – Запах, мягкость тела, ты!
– П-п-прекрати, – заикаясь, выдохнула, не в силах активно сопротивляться, потому что стоял запрет. Но, создатель, почему же я, предательница, в глубине души была рада этому?! Была рада, что за меня все решили! Что сейчас я могу остаться и не винить себя за это. Он дал мне такую возможность. Обвинять его. Притом обещал не доводить до конца, чтобы я могла… сделать выбор сама.
– Не могу, – безнадежно признался Хранитель. – Да и не хочу. Откровенность – это такая роскошь, моя хорошая. Примерно такая же, как право называть тебя «моя». Взойдет солнце, и все закончится. Даже раньше.
Я внезапно всхлипнула и сильно прикусила губу, чтобы не дать этому повториться.
– Расскажи, – попросил Лир.
– Я его люблю, – призналась и почувствовала, как по щеке скользнула горячая капля. – Правда люблю. Он был светом в воспоминаниях, он был якорем, когда твое море топило меня в отчаянии, он был воздухом и полетом, когда это было мне нужно. А я его предаю! Предаю, понимаешь?! А знаешь, что самое страшное? Не могу иначе, Лир! Не могу! Я все еще таю от того, что ты рядом! Я все еще тебя люблю.
– Не мучайся, любимая, – вздохнул блондин. – Все решится. Мы решим… и, поверь, никто тебя не обвиняет. Думаешь, когда Евгран разворачивал эту игру, он не знал, что ты не только ему принадлежишь? И что я не пойду ко дну так просто? Поверь, он был уверен, что ты не будешь принадлежать только ему.
