Текст книги "Курсовая работа по обитателям болота"

Автор книги: Александра Черчень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Так, – я решительно развернулась лицом к бессовестному лгуну. – У тебя близкий круг состоит как минимум из троих. И были еще. И ты уверяешь, что тебе нужен был ВТОРОЙ?! И что ты не знаешь, как общаться?! Ты не одинок, бессовестный зеленый обманщик! – прошипела, подавшись вперед.

Он несколько мгновений скучающе меня оглядывал, потом усмехнулся и вкрадчиво продолжил:

– Юленька, ты сейчас рискуешь нарваться на еще один поцелуй. Искушение велико…

– Хватит! – сжала кулаки я. – Хватит играться! Я тебя не понимаю! Зачем ты так поступаешь, ведешь себя агрессивно, если нам еще сосуществовать как-то надо умудряться?!

Несколько секунд он пристально смотрел на меня, потом поморщился и отрывисто сказал:

– Ладно! Значит так… Дело в том, Юля, что если бы ты не вынудила меня снять кольцо,  решение было бы простым и легким для всех – просто извиниться и наговорить много интересного про мужскую психологию, преобразование ярости в сексуальную энергию, и прочую ерунду, – он ухватил мою косу, пропустил кончик между пальцами, потом перекинул мне на грудь и продолжил: – Но! Правда, по моим наблюдениям ты девочка умненькая, а значит не должна закрывать глаза на очевидное. А очевидно то, что мои чувства платоническими назвать никак нельзя.

– И что теперь? – пискнула я, начиная понимать весь масштаб моих проблем.

– А вот теперь выходит на сцену то самое великое «но», – угрюмо сказал Ла-Шавоир. – Если бы ты не была риале, то проблемы вообще не стояло. Совратить и все. Но Я имел глупость повестись на хитрую провокацию Маэжи и провел ритуал, наивно надеясь, что мнение  о том, что есть" женщины для общения духовного", а есть для «бесед» телесного плана»  верно, – он рвано выдохнул, а потом неожиданно упал на спину, и теперь, недовольно щурясь, смотрел в небо. Впрочем, голубой свод не удостоился длительного внимания, и Кик снова перевел на меня колючий светлый взгляд.  – Плюс ко всему, некоторые девушки умудрились надеть на меня лал, который эмоционально ориентирует на владелицу парного браслета.

– И что теперь? – тихо спросила, ощущая робкую надежду, что зеленый не стал бы меня посвящать в свои развратные планы, если бы собирался их реализовывать.

– А ничего, – ответил Феликс, с иронией глядя на меня, потом сорвал травинку, закусил кончик стебелька и продолжил. – Мне оно надо? Юленька, тебя можно куда-либо тащить только имея самые серьезные дальнейшие планы! – он передернулся и закончил. – А я пока как-то морально не готов к венцу и кольцам, невзирая на то, что, судя по всему, ты мне, и правда, идеально подходишь, – он резко сел, обнял меня за плечи, притягивая к себе, и весело проговорил. – Потому, можешь успокоиться и дышать нормально, а не через раз! Я не заинтересован в усложнении и так непростой жизни, да и думать предпочитаю именно мозгом.

– Радует, – ошеломленно проговорила, даже не пытаясь высвободиться.

– Потому предлагаю тему закрыть и перейти к вопросам, – Феликс решил, что сидеть неинтересно, и снова упал на траву. Так как он и не подумал отцепиться, то утянул меня за собой, и я теперь круглыми от удивления глазами смотрела вверх, ощущая под головой сильное плечо мужчины и хватку его пальцев на руке. – Что ты хотела знать?

Немного подумала и решила начать с самого главного.

– Когда ты меня во дворец сопроводишь?

– Хоть сейчас, – щедро пообещал болотник.

– В чем подвох? – закономерно заподозрила неладное.

– Да, собственно, почти ни в чем, – рассмеялся болотник. – Но дело в том, что в связи с присутствием делегации эльфов, сейчас весьма проблематично с помещениями. Ведь гостей сопровождают также и слуги, потому, со свободными кабинетами у нас сложно.

– И что, совсем нет вариантов? – поразилась я.

– Подходящих только два, – развел руками Кикки. – Один – почти в подвале, и на отшибе, вдобавок там недалеко сбор призраков, то есть весьма холодно и ничего не спасает. А второй хорош всем, кроме соседа. Мастер Смерти.

– Оптимистично, – нервно рассмеялась я и спросила. – А он что, и правда, настолько страшный?

– В свое время только при слове «Мастер» вздрагивали, – честно признался Феликс. – А в День Мастеров и сейчас предпочитают дома отсидеться. Потому что им в эту пору позволено совершенно все.

– Боятся до писка, – резюмировала я. – А ко мне пойдут на прием в таком свете?

– А куда они денутся? – искренне удивился управляющий. – Не волнуйся, пациенты тебя не минуют!

Мне почему-то невольно вспомнилась фраза «Согнать к нам гостей!»

– Тогда я согласна, – решительно заявила, от души надеясь, что не пожалею в дальнейшем, и что Мастер Смерти не соответствует экстремально названой должности. Или хотя бы не практикует свои ценные для Малахита навыки на соседях-психологах.

– Как скажешь, – пожал плечами Кик, резко встал и подал мне руку, которую я уже совершенно естественно приняла. Мужчина, непонятно почему, довольно улыбнулся и рывком поднял меня с земли, потом нагнулся за изрядно помятым и даже немного испачканным пиджаком, встряхнул и критически оглядел его. Потом – меня.

– Сплошные расстройства!

Не оставляя мне шанса выяснить причины такого вердикта, он развернулся, и все еще не отпуская моей руки, пошел обратно к машине. Как оказалось, не отпускали меня по вполне оправданной причине. Склон был весьма крут, и если рифленые ботинки мужчины его одолевали вполне результативно, то моим туфлям это оказалось не по зубам, без помощи Феликса, было бы сложно.

Когда мы выбрались, я оглядела встрепанного, помятого и местами даже немного грязного мужчину, белая рубашка которого была в зеленоватых и бурых пятнах травы и земли.

Мда, неоднозначный видок.

– Ты не лучше! – «добро» заверил меня риалан, распахивая пассажирскую дверцу.

Уже через пару минут мы отъезжали от берега реки, но теперь за рулем сидел тот, кто и должен был.

Правда, спустя несколько минут молчания, Феликс тихо рассмеялся и проговорил:

– Водить ты определенно умеешь, но надо официально сдать на права. Потренируемся, и как буду в тебе уверен – отправлю.

– Спасибо, – радостно воскликнула, мысленно прикидывая, сколько тут стоят машины и смогу ли я себе позволить такую роскошь. Эх, ладно! Все потом!

То, что мы с риаланом сейчас малость не одеты для дворца, я осознала только по дороге в Изумрудный, когда уже показались стены города.

– Феликс… – нерешительно начала. – Мы с тобой немного…

– Грязные, помятые и, судя по состоянию одежды, невесть чем занимавшиеся, – усмехнулся зеленый, с иронией покосившись на меня. – Я в курсе.

Я покраснела и отвела взгляд, расслышав смешок Ла-Шавоира. Вот… жаба зеленая!

– Поэтому мы с тобой сначала едем переодеваться, а потом уже во дворец, – уже нормальным тоном продолжил болотник. – Мне еще к правителю… Этот Гудвин, конечно, принес стране немало хорошего, но и ходы у него, как правило, на грани фола! А нам – подготавливай и разбирайся.

– Что значит «этот Гудвин»?

– «Гудвин» – титул, а не имя, – коротко ответил мужчина, проезжая под темной аркой в Изумрудный. – В Малахите своеобразная система наследования власти. Есть артефакт, который указывает на нового Гудвина, как только умирает старый. Правда, только из правящего клана Ла-Дашр. Исключений было всего несколько.

– Но почему так? – удивилась я. – Ведь получается, что на трон садится новичок, который не имеет ни малейшего представления об управлении государством!

– Имеет, – возразил Феликс. – Всем представителям правящего клана дают великолепное образование по специальной системе, которое потом можно быстро и относительно легко вывести на необходимый для Гудвина уровень.

– Забавно, – хмыкнула и откинулась на сидение, наблюдая, как закатное солнце разливает медовую патоку последних лучей по крышам домов,  искрится в темном камне, и просвечивает насквозь тонкие элементы декора, что придавало утопавшему в мягком полумраке городу поистине восхитительный вид. Волшебно… Я хочу погулять тут вечером… Очень хочу!

– Зато Малахит процветает, потому как во главе сектора стоят те, кто может с этим справиться. Это лучше, чем наследуемая власть.

– А почему правителями становятся в большинстве своем Ла-Дашры?

– Воспитание, – пожал плечами Феликс. – И нужные качества.

Я замолчала, размышляя о том, что, кажется, начинаю понимать, почему тут такие жители. Если страной уже много поколений правят те, кто имеет к этому дар, кто не сломается под гнетом власти, не станет тираном или, наоборот, превратится в ничтожество, то сектор обречен на благополучие.

Какая чудесная система…

Пока я размышляла, мы свернули на неширокую улочку и остановились у знакомого особняка. Уже за десяток метров я услышала какой-то странный шум и, не в силах определить его природу, начала с любопытством оглядываться. Кик остановил автомобиль, замер и нахмурился, потом тряхнул головой, буркнул что-то вроде «Да быть того не может!» и вышел из машины.

Когда мне помогли выбраться, я изумленно замерла, потому что какофония звуков слилась во что-то более-менее цельное, и меня посетил абсурдный вывод. Это тяжелая музыка. Рок, проще говоря. Но откуда ТУТ рок?!

Я покосилась на мрачного риалана, но спросить ничего не успела, потому что он отрывисто бросил:

– Если это то, о чем я думаю, удавлю своими руками, и плевать, что это в принципе невозможно!

Не позволяя поинтересоваться причинами такой злости, он взял меня за руку и повлек к дверям особняка,  в котором от громкости музыки уже дрожали стекла.

Двери оказались приоткрыты. Кик стал еще более угрюмым, а потом наградил их сильным пинком, отчего створка сильно стукнулась о стенку, а с потолка на пол спланировало несколько хлопьев штукатурки. Я нервно сглотнула.

Мы вошли в холл. Я задумчиво оглядела дребезжащую и качающуюся люстру, прислушалась и одобрительно хмыкнула, так как соло гитары, воющей откуда-то из глубины дома, вызывало уважение. Неплохо кто-то играет!

Феликс тихо, но очень отчетливо зарычал.

На этом этапе двери распахнулись с другой стороны, и в зале появилась Даромира Скелетоновна. Соклетоновна, то есть.

Достойная дама потрясала черным в заклепках и перьях нарядом, экстремальным макияжем и несколькими недвусмысленно булькающими бутылками, трепетно прижатыми к объемной груди. Увидев хозяина, она улыбнулась, потом всхлипнула, вытерла уголок глаза и направилась к лестнице на второй этаж:

– Вот, уже чудеса мерещатся.

– Даромира! – раздался оглушительный рев зеленого чуда. – Что тут происходит?!

Скелетоновна обернулась и скорбно «просветила».

– Цветы! Мрачные…

Я проводила взглядом пошатывающуюся фигуру  и недоуменно взглянула на кикимора. Кикимор был в ярости, и мне даже не нужно было снимать кольцо, чтобы это почувствовать.

– Это она о чем? – почему-то шепотом спросила и сдавленно зашипела, вырывая руку, которую мужчина слишком сильно сжал.

Кик встревоженно на меня посмотрел, перехватил пострадавшие пальчики и провел над ними ладонью, засветившейся голубоватым светом, после чего несчастные косточки сразу перестали ныть.

– Прости, – извиняюще улыбнулся  Ла-Шавоир, потом выразительно поднял глаза к шатающейся люстре и пояснил. – Это «Мрачные цветы». Рок-группа и глас оппозиции.

– У вас тут и оппозиция есть? – удивилась я. Хотя, да... недовольные системой имеются всегда.

Наверху прекратили мучить гитару и взялись за виолончель. Красиво, кстати… Играть эти цветики, и правда, умеют. – И, самое главное, что этот глас делает у тебя дома?!

– Пьет, – мрачно поведал кикимор. – Развращает слуг и бьет коллекционные сервизы.

– Пьет, как я понимаю, тоже что-то коллекционное? – нервно хихикнула я.

– Верно, – кивнул Феликс. – Юль, мне кажется, тебе стоит пойти в Нефритовый, а я пока разгоню эту гоп-компанию!

И тут… мне очень не захотелось уходить! Я должна ЭТО увидеть!

И еще, виолончель мучают, и правда, восхитительно! А хорошую музыку я всегда уважала.

Тем временем рокерские мотивы наверху сменились на рок-н-ролльные, и люстра заскакала гораздо интенсивнее. С потолка романтично посыпалась штукатурка.

– Феликс, – я улыбнулась, стряхнула с рукава риалана белую частичку побелки и просительно заглянула в глаза. – Возьми меня с собой, а?

– Ты что, хочешь ЭТО видеть?! – изумился Кик.

– Ты сам подумай, – развела руками. – Это тоже сторона твоей жизни, и, судя по всему, избавиться от нее не получится, верно? Ведь почему-то ты терпишь эту вакханалию.

– Там представители моего ближнего круга, – поморщился болотник. – А им позволено очень много.

– Тем более, – все увереннее продолжала я, потихоньку подталкивая его к лестнице на второй этаж. – То есть, рано или поздно, я все равно с ними столкнусь. Так почему бы не «рано»? Раз так все складывается!

– Ну, ладно, – сверкнул глазами кикимор. – Но в обморок не падать!

Хих! Напугал?

Заинтриговал!

Мы  быстро поднялись на второй этаж и вот уже стояли перед дверью, за которой слышались все признаки бурного веселья. Музыка, веселый смех, топот, свидетельствующий о том, что люстре впору ставить памятник. За стойкость.

Снизу раздался грохот, подтверждающий, что всему есть предел. Стойкости в том числе.

Потом с той стороны в дверь что-то врезалось и разбилось, последовала секундная пауза в веселье, которое, впрочем, тут же возобновилось с удвоенной силой, и среди этого шума раздалось восклицание «Ему все равно никогда не нравилась эта ваза!»

Последовал очередной пинок, и я, наконец, узрела… дымовую завесу, в которой бродили какие-то неясные тени.

Когда присмотрелась, поняла, что все не так плохо. Просто я не привыкла к тому, что так накурено.

Из «тумана» вынырнула разукрашенная морда с едва ли не дыбом стоящими светлыми волосами, схватила нас и затащила в помещение. Я почувствовала, как под подошвой что-то хрустнуло, поняла, что это осколки разбитой вазы и порадовалась, что они недостаточно острые, чтобы пропороть обувь.

 За спиной многозначительно захлопнулась дверь, придав ситуации мистического ужаса. В подтверждение со всех сторон раздался зловещий  хохот, и я неосознанно прижалась к кикимору.

С видимостью тут оказалось не так плохо, как мне сначала показалось. Музыкантов, играющих зажигательный рок-н-ролл, я видела отлично, как и несколько скачущих пар, которым мы, видимо, и обязаны рухнувшей люстрой.

Также заметила полупрозрачную парочку призраков, весело отплясывающих на высоте в полметра над полом.

В полуголой красотке, как раз закидывающей ногу на талию рыжему привидению из сада, я с трудом признала Мерилин. Ребята танцевали просто невероятно. Хотя бы потому, что полом они не ограничивались. Как и вертикальным положением… И надо заметить, что рок-н-ролп без ограничения вертикалью, это уже почти интим!

На большой люстре качался мелкий йети, размахивал длинными руками в такт музыке и что-то завывал хорошо поставленным баритоном. Что именно, я не поняла.

На фоне этой вакханалии, сидевший в кресле растрепанный, хмурый брюнет в кроваво-красном плаще и перчатках, которые он не потрудился снять даже в помещении, смотрелся на диво здраво и оптимистично.

Тот псих, который нас «встретил», поднял руки вверх и завопил!

– Наро-о-од! У нас радость! Пришел Феликс! – последовали овации по этому поводу, среди которых я, с замиранием сердца, различила пару выстрелов. Белобрысый клоун, в котором я с опозданием опознала совершенно невменяемого Леля, снова заорал. – А также дорогой друг, зная наши слабости, привел девочек!

У меня отвисла челюсть.

Вокруг разразилась буря ликования и радости. Шут тем временем обвел нас мутным взглядом и спросил.

– Кик, а почему их  всего две? Маловато будет… – тут он посмотрел куда-то в сторону и воскликнул: – Нет, уже три! – нахмурился и пробормотал. – Хм… четыре. Почкуются, что ли?

– Лель! – рявкнул Феликс.

Вдруг с люстры ко мне протянулась волосатая лапа с блеянием:

– Дэээвочки!

Я завизжала и дала по лапе тем, что держала в руках. Сумочкой. Получилось не очень результативно, так как лапа этого даже не ощутила, лишь слегка сменила траекторию движения, и, в итоге, по волосам погладили именно Феликса, а потом с комментарием «Нэээжненькая» еще и потрепали за щечку.

«Нежненький» прищурил глаза, аккуратно оттолкнул меня в сторонку, не менее спокойно взялся за наглую пушистую конечность и резко дернул вниз и на себя. Йети взвыл и свалился вниз, а Лель осуждающе покачал головой.

Волосатик встал и возмущенно выкрикнул:

– Если себе присмотрел, то так и скажи! Зачем ронять?! Мы же знаем, что не делишься, как правило!

– Убъю, – тихо пообещал Кик.

Музыка стихла окончательно, потому я и услышала, как распахнулось окно, и чей-то ленивый голос сказал:

– Накурили-то как... Я гулять!

После этого двинутый тип в темно-красном плаще снял с мраморного бюста шляпу, надел и сиганул куда-то вниз.

– Мои розы… – скорбно протянула обвешанная цепями Скелетоновна, сидящая на круглом столе в обнимку с бутылкой и ананасом. Потом она перевела взгляд на нас и поведала. – Ананасы с шампанским… Ик! Будете?

– Дара! Какие на… – тут разгневанный кикимор покосился на меня и уже более спокойно, и что радует, цензурно закончил. – Ананасы!

Вздрогнувшая от окрика Ла-Шавоира Скелетоновна, выронила бутылку, которая от встречи с мрамором пола, разумеется, разбилась. В месиво вина и осколков грохнулся ананас, и после этого наступила испуганная тишина, в которой почти оглушительно звякнула одна из тарелок барабанной установки, когда из-за нее выползал похожий на гигантского варана музыкант.

А потом заржал Лель.

– Дарочка, да ты прелесть! Были ананасы С шампанским, стали В шампанском, – и шут снова ушел в хохот.

Го-о-осподи, кошмар какой!

Я, конечно, слышала, что все музыканты ненормальные, а про шута так вообще прямым текстом говорили, что он псих даже по местным меркам. Но это же жуть!

Но это еще и весело! Очень весело!

Потом синий взгляд светловолосого весельчака стал чуть более осознанным, сфокусировался на мне, шут протяжно присвистнул, дернул стоящего рядом с ним «йети» за пушистое ухо, наклонился и громким шепотом поведал.

– Шан, это же его риале!

Шан округлил черные глаза и протянул:

– Мра-а-а-к! – потом посмотрел на шута. – Так это что…

– Это все, – скорбно поведал Лель. – Ты ведь знаешь… Баба в доме – прощай, вольная жизнь!

– Так это разве первая ба... – возмущенно начал пушистый, но блондин зажал ему пасть и страшным шепотом заговорил:

– Это же постоянная! Нельзя рассказывать!

– Вы совсем офонарели? – холодно спросил кикимор, потом вздохнул, повернулся ко мне и более мягко проговорил.  –  Юля, я бы просил тебя минут десять погулять, к себе сходить, переодеться или еще что… мне нужно привести этот сумасшедший дом в приемлемый вид. А потом возвращайся, придется знакомить… – он поморщился. – Мне не хотелось, чтобы ты увидела мой ближний круг в таком…. состоянии!

Мда… Я оглядела народ и поняла, что ближний круг в состоянии нестояния!

Но послушно вышла, краем уха уловив, фразу Леля:

– Но Кик, там же…

– Молчать! – последовал рык Ла-Шавоира, перекрывший поток теоретически ценной информации.

– Так он же в полном неаде… – снова попытался вмешаться шут, но его не слушали.

На этом дверь за мной закрылась, а так как подслушивать было неэтично, я начала спускаться вниз, непонятно почему сдавленно подхихикивая. Хотя, почему непонятно? Судя по поведению «цветочков», дымок был не только от табака. То есть, могла и надышаться!

Когда я вышла из дома, вскинула голову к окнам второго этажа, откуда доносился злой, отрывистый голос риалана, но разобрать слова с такого расстояния не получалось.

Огляделась, раздумывая, чем заняться, ведь в Нефритовый идти не хотелось, а я сейчас вряд ли смогу спокойно сидеть на месте!

После секундного раздумья направилась по дорожке вглубь освещенного небольшими, разноцветными фонариками сада.

Глава 13

То, что мы с риаланом сейчас малость не одеты для дворца, я осознала только по дороге в Изумрудный, когда уже показались стены города.

  – Феликс... – нерешительно начала. – Мы с тобой немного...

  – Грязные, помятые и, судя по состоянию одежды, невесть чем занимавшиеся, – усмехнулся зеленый, с иронией покосившись на меня. – Я в курсе.

  Я покраснела и отвела взгляд, расслышав смешок Ла-Шавоира. Вот... жаба зеленая!

  – Поэтому мы с тобой сначала едем переодеваться, а потом уже во дворец, – уже нормальным тоном продолжил болотник. – Мне еще к правителю... Этот Гудвин, конечно, принес стране немало хорошего, но и ходы у него, как правило, на грани фола! А нам – подготавливай и разбирайся.

  – Что значит 'этот Гудвин'?

  – 'Гудвин' – титул, а не имя, – коротко ответил мужчина, проезжая под темной аркой в Изумрудный. – В Малахите своеобразная система наследования власти. Есть артефакт, который указывает на нового Гудвина, как только умирает старый. Правда, только из правящего клана Ла-Дашр. Исключений было всего несколько.

  – Но почему так? – удивилась я. – Ведь получается, что на трон садится новичок, который не имеет ни малейшего представления об управлении государством!

  – Имеет, – возразил Феликс. – Всем немногочисленным представителям правящего клана дают великолепное образование по специальной системе, которое потом можно быстро и относительно легко вывести на необходимый для Гудвина уровень.

  – Забавно, – хмыкнула и откинулась на сидение, наблюдая, как закатное солнце разливает медовую патоку последних лучей по крышам домов, искрится в темном камне, и просвечивает насквозь тонкие элементы декора, что придавало утопавшему в мягком полумраке городу поистине восхитительный вид. Волшебно... Я хочу погулять тут вечером... Очень хочу!

  – Зато Малахит процветает, потому как во главе сектора стоят те, кто может с этим справиться. Это лучше, чем наследуемая власть.

  – А почему правителями становятся в большинстве своем Ла-Дашры?

  – Воспитание, – пожал плечами Феликс. – И нужные качества.

  Я замолчала, размышляя о том, что, кажется, начинаю понимать, почему тут такие жители. Если страной уже много поколений правят те, кто имеет к этому предрасположение, кто не сломается под гнетом власти, не станет тираном или, наоборот, превратится в ничтожество, то сектор обречен на благополучие.

  Какая чудесная система...

  Пока я размышляла, мы свернули на неширокую улочку и остановились у знакомого особняка. Уже за десяток метров я услышала какой-то странный шум и, не в силах определить его природу, начала с любопытством оглядываться. Кик остановил автомобиль, замер и нахмурился, потом тряхнул головой, буркнул что-то вроде 'Да быть того не может!' и вышел из машины.

  Когда мне помогли выбраться, я изумленно замерла, потому что какофония звуков слилась во что-то более-менее цельное, и меня посетил абсурдный вывод. Это тяжелая музыка. Рок, проще говоря. Но откуда ТУТ рок?!

  Я покосилась на мрачного риалана, но спросить ничего не успела, потому что он отрывисто бросил:

  – Если это то, о чем я думаю, удавлю своими руками, и плевать, что это в принципе невозможно!

  Не позволяя поинтересоваться причинами такой злости, он взял меня за руку и повлек к дверям особняка, в котором от громкости музыки уже дрожали стекла.

  Двери оказались приоткрыты. Кик стал еще более угрюмым, а потом наградил их сильным пинком, отчего створка сильно стукнулась о стенку, а с потолка на пол спланировало несколько хлопьев штукатурки. Я нервно сглотнула.

  Мы вошли в холл. Я задумчиво оглядела дребезжащую и качающуюся люстру, прислушалась и одобрительно хмыкнула, так как соло гитары, воющей откуда-то из глубины дома, вызывало уважение. Неплохо кто-то играет!

  Феликс тихо, но очень отчетливо зарычал.

  На этом этапе двери распахнулись с другой стороны, и в зале появилась Даромира Скелетоновна. Соклетоновна, то есть.

  Достойная дама потрясала черным в заклепках и перьях нарядом, экстремальным макияжем и несколькими недвусмысленно булькающими бутылками, трепетно прижатыми к объемной груди. Увидев хозяина, она улыбнулась, потом всхлипнула, вытерла уголок глаза и направилась к лестнице на второй этаж:

  – Вот, уже чудеса мерещатся.

  – Даромира! – раздался оглушительный рев зеленого чуда. – Что тут происходит?!

  Скелетоновна обернулась и скорбно 'просветила'.

  – Цветы! Мрачные...

  Я проводила взглядом пошатывающуюся фигуру и недоуменно взглянула на кикимора. Кикимор был в ярости, и мне даже не нужно было снимать кольцо, чтобы это почувствовать.

  – Это она о чем? – почему-то шепотом спросила и сдавленно зашипела, вырывая руку, которую мужчина слишком сильно сжал.

  Кик встревоженно на меня посмотрел, перехватил пострадавшие пальчики и провел над ними ладонью, засветившейся голубоватым светом, после чего несчастные косточки сразу перестали ныть.

  – Прости, – извиняюще улыбнулся Ла-Шавоир, потом выразительно поднял глаза к шатающейся люстре и пояснил. – Это 'Мрачные цветы'. Рок-группа и глас оппозиции.

  – У вас тут и оппозиция есть? – удивилась я. Хотя, да... недовольные системой имеются всегда.

  Наверху прекратили мучить гитару и взялись за виолончель. Красиво, кстати... Играть эти цветики, и правда, умеют. – И, самое главное, что этот глас делает у тебя дома?!

  – Пьет, – мрачно поведал кикимор. – Развращает слуг и бьет коллекционные сервизы.

  – Пьет, как я понимаю, тоже что-то коллекционное? – нервно хихикнула я.

  – Верно, – кивнул Феликс. – Юль, мне кажется, тебе стоит пойти в Нефритовый, а я пока разгоню эту гоп-компанию!

  И тут... мне очень не захотелось уходить! Я должна ЭТО увидеть!

  И еще, виолончель мучают, и правда, восхитительно! А хорошую музыку я всегда уважала.

  Тем временем рокерские мотивы наверху сменились на рок-н-ролльные, и люстра заскакала гораздо интенсивнее. С потолка романтично посыпалась штукатурка.

  – Феликс, – я улыбнулась, стряхнула с рукава риалана белую частичку побелки и просительно заглянула в глаза. – Возьми меня с собой, а?

  – Ты что, хочешь ЭТО видеть?! – изумился Кик.

  – Ты сам подумай, – развела руками. – Это тоже сторона твоей жизни, и, судя по всему, избавиться от нее не получится, верно? Ведь почему-то ты терпишь эту вакханалию.

  – Там представители моего ближнего круга, – поморщился болотник. – А им позволено очень много.

  – Тем более, – все увереннее продолжала я, потихоньку подталкивая его к лестнице на второй этаж. – То есть, рано или поздно, я все равно с ними столкнусь. Так почему бы не 'рано'? Раз так все складывается!

  – Ну, ладно, – сверкнул глазами кикимор. – Но в обморок не падать!

  Хих! Напугал?

  Заинтриговал!

  Мы быстро поднялись на второй этаж и вот уже стояли перед дверью, за которой слышались все признаки бурного веселья. Музыка, веселый смех, топот, свидетельствующий о том, что люстре впору ставить памятник. За стойкость.

  Снизу раздался грохот, подтверждающий, что всему есть предел. Стойкости в том числе.

  Потом с той стороны в дверь что-то врезалось и разбилось, последовала секундная пауза в веселье, которое, впрочем, тут же возобновилось с удвоенной силой, и среди этого шума раздалось восклицание 'Ему все равно никогда не нравилась эта ваза!'

  Последовал очередной пинок, и я, наконец, узрела... дымовую завесу, в которой бродили какие-то неясные тени.

  Когда присмотрелась, поняла, что все не так плохо. Просто я не привыкла к тому, что так накурено.

  Из 'тумана' вынырнула разукрашенная морда с едва ли не дыбом стоящими светлыми волосами, схватила нас и затащила в помещение. Я почувствовала, как под подошвой что-то хрустнуло, поняла, что это осколки разбитой вазы и порадовалась, что они недостаточно острые, чтобы пропороть обувь.

   За спиной многозначительно захлопнулась дверь, придав ситуации мистического ужаса. В подтверждение со всех сторон раздался зловещий хохот, и я неосознанно прижалась к кикимору.

  С видимостью тут оказалось не так плохо, как мне сначала показалось. Музыкантов, играющих зажигательный рок-н-ролл, я видела отлично, как и несколько скачущих пар, которым мы, видимо, и обязаны рухнувшей люстрой.

  Также заметила полупрозрачную парочку призраков, весело отплясывающих на высоте в полметра над полом.

  В полуголой красотке, как раз закидывающей ногу на талию рыжему привидению из сада, я с трудом признала Мерилин. Ребята танцевали просто невероятно. Хотя бы потому, что полом они не ограничивались. Как и вертикальным положением... И надо заметить, что рок-н-рол без ограничения вертикалью, это уже почти интим!

  На большой люстре качался мелкий йети, размахивал длинными руками в такт музыке и что-то завывал хорошо поставленным баритоном. Что именно, я не разобрала.

  На фоне этой вакханалии, сидевший в кресле растрепанный, хмурый брюнет в кроваво-красном плаще и перчатках, которые он не потрудился снять даже в помещении, смотрелся на диво здраво и оптимистично.

  Тот псих, который нас 'встретил', поднял руки вверх и завопил!

  – Наро-о-од! У нас радость! Пришел Феликс! – последовали овации по этому поводу, среди которых я, с замиранием сердца, различила пару выстрелов. Белобрысый клоун, в котором я с опозданием опознала совершенно невменяемого Леля, снова заорал. – А также дорогой друг, зная наши слабости, привел девочек!

  У меня отвисла челюсть.

  Вокруг разразилась буря ликования и радости. Шут тем временем обвел нас мутным взглядом и спросил.

  – Кик, а почему их всего две? Маловато будет... – тут он посмотрел куда-то в сторону и воскликнул: – Нет, уже три! – нахмурился и пробормотал. – Хм... четыре. Почкуются, что ли?

  – Лель! – рявкнул Феликс.

  Вдруг с люстры ко мне протянулась волосатая лапа с блеянием:

  – Дэээвочки!

  Я завизжала и дала по лапе тем, что держала в руках. Сумочкой. Получилось не очень результативно, так как лапа этого даже не ощутила, лишь слегка сменила траекторию движения, и, в итоге, по волосам погладили именно Феликса, а потом с комментарием 'Нэээжненькая' еще и потрепали за щечку.

  'Нежненький' прищурил глаза, аккуратно оттолкнул меня в сторонку, не менее спокойно взялся за наглую пушистую конечность и резко дернул вниз и на себя. Йети взвыл и свалился вниз, а Лель осуждающе покачал головой.

  Волосатик встал и возмущенно выкрикнул:

  – Если себе присмотрел, то так и скажи! Зачем ронять?! Мы же знаем, что не делишься, как правило!

  – Убъю, – тихо пообещал Кик.

  Музыка стихла окончательно, потому я и услышала, как распахнулось окно, и чей-то ленивый голос сказал:

  – Накурили-то как... Я гулять!

  После этого двинутый тип в темно-красном плаще снял с мраморного бюста шляпу, надел и сиганул куда-то вниз.

  – Мои розы... – скорбно протянула обвешанная цепями Скелетоновна, сидящая на круглом столе в обнимку с бутылкой и ананасом. Потом она перевела взгляд на нас и поведала. – Ананасы с шампанским... Ик! Будете?

  – Дара! Какие на... – тут разгневанный кикимор покосился на меня и уже более спокойно, и что радует, цензурно закончил. – Ананасы!