Текст книги "Курсовая и дипломная работа по обитателям болота. Дилогия"

Автор книги: Александра Черчень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– И три из них неоконченные, – с удовольствием приземлил шута Айлар, рассеянно крутя в руках свою шляпу.

– Можетс-с-с, хватит-с?! – не выдержал Азет. – Я тут с вами обоими уже…

Далее последовал странный набор шипящих звуков, после которых все присутствующие, кроме меня, уставились на ящера, как монашки на матерщинника.

– Азет! – осуждающе покачал головой Лель. – Не при дамах!

– Дама ничего не поняла, – оскалился варан, но тем не менее поклонился в мою сторону: – Прошу прощ-щ-щения, что шокировал коллективное и… м-да, нес-с-сознательное в виде ваш-ш-шего риалана и его ближнего круга.

– Ничего страшного.

А что еще я могла ответить?

Шан по просьбе Леля передал Всаднице бубен, который, судя по всему, только чудом не оказался на хитрой светловолосой башке наглого прохвоста.

Я искоса посмотрела на Ла-Шавоира, но тот только со сдержанной улыбкой наблюдал за всем этим безобразием. Стало быть, и мне волноваться не стоит.

– Я не умею, – независимо скрестила руки на груди Мери.

– Детка, не обманывай старого, умудренного жизнью дядю, – рассмеялся шут. – Чувство ритма у тебя отличное, ведь оно нужно на тренировках. Ты успела стать лучшей до того, как тебя благополучно укокошил предок твоего нынешнего хозяина.

Судя по всему, это было сказано зря. Потому как девушка сжала кулаки и с яростью посмотрела на блондина.

– Лель! – внезапно вмешался Айлар, подавшись вперед. – Хватит…

– Я понял, – кивнул Лель и кинул хранительнице дома: – Извини, я зарвался.

М-да…

Пока музыканты рассаживались и определялись, что будут играть, я осторожно сползла со своей подушки, пересела к Феликсу, склонилась к зеленому и спросила:

– Почему у вас всех такие отношения? Язвите, обзываете, говорите гадости, а потом извиняетесь. Не проще ли избегать неприятного?

Он молчал довольно долго, я уже подумала, ответа не будет.

Шан тем временем начал наигрывать что-то на гитаре, ящер расцвечивал мелодию ударными, а Лель просто сидел с закрытыми глазами, нежно обнимая виолончель и рассеянно поигрывая смычком, который, казалось, сейчас выпадет из пальцев.

– Юля… – Я вздрогнула и снова повернулась к риалану. – Дело в том, что мы все знакомы очень давно. И было много всего в нашей жизни. И еще мы… и правда не совсем сдержанные и нормальные. То есть с языка часто срывается то, о чем лучше бы молчать. Слово назад не заберешь, но извиниться за него всегда можно. Поэтому мы никогда не пренебрегаем возможностью показать, что сожалеем о резкости и допущенной слабости. Свежую обиду можно сгладить обыкновенным «прости», а вот если не сказать его сразу, она станет застарелой… И тогда с ней уже ничего не сделаешь. – Он горько закончил: – По своему опыту знаю.

Он замолчал, я больше не спрашивала, осмысливая сказанное, наблюдая за происходящим на сцене и невольно прижимаясь к мужчине, ведь подушка оказалась недостаточно большой, поэтому меня все время клонило к нему под бок. Попыталась встать, чтобы пересесть, но мне не дали, схватив за руку и утянув обратно. Мне ничего не оставалось, кроме как остаться. Феликс не говорил ни слова, даже не смотрел на меня. Просто одной рукой сжимал мои пальцы, изредка скользя до запястья и обратно, а другой – перебирая кончик косы.

Это, кажется, и есть обязанности кошки. Ладно, раз выхода нет, то и дергаться не имеет смысла. Потому я расслабилась и постаралась отрешиться от этой ситуации, сосредоточившись на музыке и… музыкантах.

Лель… А ведь и правда почти другой человек…

Нет того издевательского ехидства, и твое лицо становится старше, уже не кажется, что ты молодой беспредельщик. Тонкие пальцы осторожно скользят по изгибу инструмента, нежно и трепетно, и невольно возникает мысль, что он даже женщин своих не касается так, как ласкает ее. Свою виолончель. И она отвечает… как и любая особа женского пола, она отзывается на любовную ласку: струны тихо стонут под первым касанием смычка, потом Лель сжимает их, проводит сильнее – и тональность меняется, задевая что-то в глубине души слушателя. Мелодия лилась едва слышно, казалось, остальные инструменты служили лишь фоном для светловолосого шута и его струнной подруги, не мешая, лишь оттеняя, подхватывая рисунок, но не претендуя на ведущие роли.

Постепенно нежность и ласка музыканта уходит, сменяясь более властными и собственническими прикосновениями, и его партнерша отвечает. Но теперь от былой томности в ее голосе не осталось и следа. Сила, воля и даже некоторая агрессия.

И музыка… Задевающая, заставляющая трепетать и почему-то не отвлекающая от прохладных рук на теле, а наоборот. Так явно и очень-очень остро ощущались пальцы Кика на внутренней стороне ладони, на волосах, когда он скользил вверх по косе, чтобы спустя несколько секунд накрыть ладонью не защищенный платьем участок кожи.

Мне всегда казалось, что ничего не может так остудить желание, как холод.

Создатель, как я ошибалась! Руки риалана были прохладными, но от их прикосновений почему-то начинало сбиваться дыхание, и мне приходилось контролировать каждый миг. Но прервать, отстраниться, одернуть его я почему-то тоже не могла. Странно…

Прекратив издеваться над нежной девичьей психикой, Феликс положил ладонь на талию, притягивая ближе к себе, вынуждая откинуть голову ему на плечо.

Я немного посидела, а потом сказала:

– Кик, ты опять идешь в неверную сторону. – Он напрягся, но ничего не ответил. Руки тоже не убрал. Я решила добить несчастного: – В свадебную сторону… Сам же говорил.

– Ты сейчас кошка, – тихо выдохнул в ответ болотник. – Потому расслабься… и мурлычь.

От шока я даже не нашла что возразить.

– Юлька, – последовал смешок мужчины, и по моей щеке скользнули прохладные пальцы. – Я же все говорил. Меня немного занесло, но это не отменяет изначальную причину, по которой я решил тебя оставить. Ты теплая. И мне очень приятно тебя касаться.

М-да, и правда как о котенке говорит: «Я решил тебя оставить!»

– А про меня ты подумал? – фыркнула, отстраняясь от него насколько это возможно. – Рано или поздно любое привычное становится необходимым. И отвыкать очень трудно.

– Не подумал, – честно ответил Кик. – Я о себе думаю, милая. Для тебя же не новость – все мужчины эгоисты? И… ты же понимаешь, что это будет взаимно?

– Тогда нечего раздумывать, пошли сразу к алтарю! – разозлилась я, пытаясь надавить на, казалось бы, проверенное слабое место. – Если у нас с тобой все так взаимно!

– А пошли! – потряс меня болотник до такой степени, что я ошеломленно на него уставилась. Кик тоже отвлекся от сцены и сейчас внимательно меня оглядывал чуть заметно сияющими в полутьме глазами. Притом на его лице появилось то самое хищное выражение, которое было, когда он меня «просвещал» у реки. М-да, это уже не ласковый и воспитанный риалан. Это та сволочь, которая лезет с поцелуями и наглядно показывает, что может вызвать у меня ответную реакцию, всего лишь нажав на несколько точек на теле. Сволочь решила подтвердить мои выводы и заговорила, с неподдельным интересом опустив глаза на мою грудь. Да-да, на тот самый, ни капли не интересующий его четвертый размер!

– Видишь ли, Юля… – Наглая лапа оставила мою ладонь и потянулась куда-то в район ворота платья. Я от такого поворота дел вообще обалдела и только ошеломленно хлопала ресницами, пытаясь осознать вышедшую из-под контроля ситуацию. – Я на эту тему думал. Вот не так давно. И не поверишь, я, можно сказать, и не против… Так как ты мне действительно подходишь… во всех смыслах. – Последнюю фразу мне проговорили хриплым шепотом на ушко, отчего я отчаянно покраснела и попыталась отодвинуться, но это не получилось, потому что зеленый гад ухватил меня за прядь волос. – Тем более на грядущие три месяца мне даже интимную жизнь не наладить без твоего непосредственного участия. Поэтому все складывается как нельзя лучше. А уж если учесть, что мы все равно до конца жизни теперь связаны…

– Феликс, – пробормотала, пытаясь вытащить из цепких пальцев волосы. – Я как бы…

– Вот в тебе и дело, – ухмыльнулся болотник. – Я – мужчина темпераментный… А ты испугалась, драгоценная. Да и вообще, есть подозрение, что сегодня твоих чувств не было ни на грамм.

– Ну да, – облегченно закивала, радуясь, что не придется самой объяснять эту щекотливую ситуацию.

– Я-то не против. – Он осторожно коснулся губами виска, крепче сжал в объятиях, притягивая еще ближе и скользя одной рукой все ниже и ниже по талии, пока не достиг бедра. – Очень даже не против. Вопрос, готова ли ты?

– Нет!

Отпустил почти сразу и весело хмыкнул:

– Почему-то я так и подумал! – Потом легонько щелкнул меня по носу и продолжил: – Маленькая ты еще… Так что, Юленька, не играй со взрослыми дядями и тем более не пытайся брать их на «слабо», особенно в тех областях, где ты ничего не смыслишь. Да, я могу и даже, наверное, хочу… но я тебя уважаю.

– Мы неделю как знакомы. – Я развела руками, пытаясь осознать все сказанное.

– И что? – откликнулся Кик. – Основания есть, Юла. Поверь, я и правда не мальчик, потому чутью своему доверяю, оно почти никогда меня не подводило.

– Почти?

– Да, – нахмурился Феликс и отвел взгляд. – Собственно, прошлый раз я едва не женился именно потому, что чутье не сработало. – Тут он яростно прошипел: – Но спасибо другу! Открыл глаза!

– Спрашивать неуместно, как я понимаю? – осторожно предположила я, пытаясь не обращать внимания на ладонь, все еще лежащую на бедре. И, судя по всему, убирать руку Кик не собирался.

– Сейчас да, – кивнул болотник.

Нашу милую беседу нарушили весьма бесцеремонно и очень ехидно. Один вредный тип в красном.

– Феликс, хватит шептать на ушко свой краснеющей риале всякие непристойности и так бесцеремонно ее лапать! – громким шепотом попросил Смерть. – А то мне завидно, ей-богу! И вообще, я на вас отвлекаюсь!

– Завидуй молча и в другую сторону! – раздраженно рыкнул Ла-Шавоир на ухмыляющегося брюнета. Но руки убрал и скрестил на груди, неприязненно глядя на друга.

– Да не могу! – развел руками Мастер, незаметно подмигивая мне. – Завидно, говорю же!

– Так сделай уже что-нибудь со своей зазнобой, а то только молча страдаешь в сторонке, даже лапку к ней протянуть не решаешься!

– Замолкни! – внезапно полыхнули красным доселе едва заметно мерцающие глаза Хранителя стихии. – Ты прекрасно все знаешь!

Кикимор осекся, замолк, со вздохом взъерошил волосы и виновато посмотрел на Айлара:

– Я зашел слишком далеко.

– Рад, что ты это понимаешь, – сухо откликнулся Мастер, снова отворачиваясь к сцене.

– Может, хватит? – не выдержала я, и оба мужчины с удивлением на меня уставились. – Зачем вы так задеваете друг друга? Намеренно. Нельзя до бесконечности говорить гадости и надеяться, что извинение все решит и потом отношения вернутся на круги своя!

– Юля, ты опять пытаешься влезть в совершенно непонятную и новую для тебя область, – тихо проговорил Кик. – Мы близкие именно потому, что мы откровенны. И так много друг о друге знаем, что можем простить резкость. Поэтому извинения – это скорее ширма, они не обязательны для ближнего круга. У нас иная психика.

– Мы знаем причины резкой реакции, – продолжил мысль риалана Мастер. – И потому все это решается просто. Юля, вы и правда не знаете тонкостей взаимоотношений и наших особенностей. Не спешите с выводами. Это ошибка.

Прервав этот странный диалог, раздалась резкая мелодия виолончели. Мы вздрогнули и перевели взгляд на недовольного Леля.

– Господа, вам кто-нибудь объяснял правила поведения на концертах? – недовольно бросил шут. – Если желаете поговорить, то выйдите.

– Прости, – почти хором сказали мы. Я осознала эту фразу и нервно рассмеялась, прижимая ладони к горящим щекам.

Господи, сумасшедший дом! Я не понимаю! Я ничего тут не понимаю! И никого! Сумасшедший дом и ненормальные люди.

Похоже, сойти с ума до нужной кондиции у меня так и не получилось. После того как внимание зрителей опять было сосредоточено на музыке, а не друг на друге, концерт продолжился.

Надо отметить, он был необычным. Просто музыка. Очень разная. От лиричного блюза, который заставлял грустить и вспоминать, до зажигательных мелодий, под которые невольно начинаешь прищелкивать пальцами.

И, конечно же, проникновенные, берущие за душу мелодии. То мягкие и нежные, то набирающие громкость, потрясающие, чтобы скоро вновь вернуться на прежнюю волну.

Но лично мое внимание неудержимо приковывал Лель.

Я всегда любила все необычное, а шута можно было смело отнести к этой категории. И еще – тут возникло то самое притяжение, которое не так давно сработало с Ришей. Мне очень-очень хотелось познакомиться с ним поближе. Но не с тем бабником, который подходил не так давно, а с НИМ. Тем, кто сейчас на сцене. Хотя это наверняка две стороны одной медали. Даже если это маска, она не могла стать такой естественной, если бы безумный блондин с ней не сжился. Кошмарненький тип, если честно. Но этим и притягательный.

Потому я как зачарованная наблюдала за синеглазым музыкантом, который невидяще смотрел перед собой, порхая пальцами по грифу инструмента, сжимая смычок до побелевших костяшек, но в следующий миг расслабляя руку, словно вспоминая, что так нельзя. Виолончель пренебрежения не прощала и отзывалась резкими нотами, которые тем не менее гармонично ложились на общую канву мелодии.

Неяркий свет играл медовыми переливами на изгибах красавицы виолончели, своевольной подруги Леля, скользил стальными бликами по белым волосам музыканта, заставлял сверкать бриллиантами капельки пота на высоком лбу. Терялся и растворялся в бездонных синих глазах, которые сейчас казались почти черными. Как самое темное небо полуночи.

Да, я никем так не восхищалась, как им.

– Юля, – раздался недовольный голос зеленого, вырывая меня из мира грез. – Отомри.

– Не мешай, – беспечно отмахнулась я, и не думая отводить взгляд от пленительного блондина.

Кикимор действительно замолк и до конца концерта уже не мешал мне наслаждаться прекрасным. А прекрасное бы-ы-ыло! Ух, какое! Лель, начинаю понимать, почему ваша группа популярна! Если ты на сцене и с виолончелью, то у дам в зале нет ни малейшего шанса! На фоне этого я очень рада, что шут не в моем вкусе. Вернее, он привлекательный и интересный, но вот манера поведения… совершенно не мой типаж. Да и не люблю я бабников. Вернее, несомненно, у любого интересного мужчины весьма богатый интимный опыт, но вот терпеть не могу тех, кто позволяет не только об этом догадываться, но и видеть.

Концерт закончился, уставший Лель осторожно положил виолончель в футляр и только после этого спустился в зал.

– Я думаю, что мне уже пора, – хмыкнул Смерть, резко поднимаясь и подцепляя шляпу с уголка подушки. Подошел ко мне, склонился в поклоне и, коснувшись поцелуем пальцев, проговорил: – Было очень приятно познакомиться, Юлия. Надеюсь, встреча не последняя и наша компания произвела на вас, может, и несколько странное, но в большинстве своем положительное впечатление.

– Мне очень понравилось, – искренне ответила я.

– Чудесно, – улыбнулся Мастер, выпрямляясь. – Позволите примкнуть к вашему третьему кругу?

– А что это значит? – осторожно спросила у красноглазого и сделала знак открывшему было рот кикимору о молчании. Я хочу, чтобы объяснил тот, кто заговорил на эту тему.

– Круг хороших знакомых. Которым позволено обращаться на «ты» и придерживаться более вольного стиля в общении, – спокойно пояснил Айлар. – Без витиеватостей.

Посмотрела на Феликса, и тот недовольно поморщился, но кивнул.

– Хорошо… Айлар, – первая начала я.

– Я рад, Юля, – таинственно усмехнулся непонятный тип, еще раз поклонившись, пассом создал клубившуюся тьмой воронку, махнул музыкантам и шагнул в телепорт. – До встречи!

Следом откланялись остальные, правда, ушли они как нормальные люди, через дверь. Лель на прощание подмигнул и шепотом сказал, что следующий ход за ним. О чем говорил блондинистный сумасшедший, я не поняла, но было интересно. Ну что же, сударь… ходите! А мы посмотрим, делать ли ответный шаг.

Все же насколько интересная компания! Совершенно ненормальная, но в этом и прелесть!

Оказывается, мне в жизни не хватало именно капельки безумства… М-да, теперь его хоть топись!

Как только за последним из «мрачных цветов» закрылась дверь и я собралась было тоже уходить в Нефритовый, за локоть меня сцапали знакомые хваткие ручонки и порывисто развернули к крайне злобному риалану. А мне было поооо фигуууу! Видимо, заразилась… Тут столько «разносчиков заразы» сегодня было, что грех не подхватить!

– Ты головой думаешь? – с показным спокойствием осведомился Феликс. – Ладно Лель, от него все девушки в восторге – это не тайна, но, надо признать, я думал, что ты несколько умнее.

– С чего это? – весело спросила я, освобождая руку. – Поводов вроде не давала. И вообще… Кик, не мешай мне, а? Я вот тебе совершенно не помеха, так вспомни про недавно упомянутое тобой уважение и позволь мне барахтаться самой. Мне тут очень интересно. Мне очень любопытен этот шут. И я буду с ним общаться, если он сам будет не против!

– А Мастер? Зачем ты согласилась?

– А я что, дура? – с искренним изумлением воззрилась на покровителя. – Во-первых, Айлар очень интересный, во-вторых, он из категории тех, кому не отказывают. Или мои выводы неверны?

– Ты моя риале, – сухо ответил Ла-Шавоир. – А значит, могла это сделать.

– Не собираюсь вечно сидеть у тебя под колпаком, – независимо пожала плечами. – Кик, я хочу сама! Это новый мир, и я должна научиться плавать в болоте без спасательного круга в твоем лице. Вернее, я сделаю это. Хочешь ты того или нет!

Несколько секунд он стоял, пристально глядя на меня, а потом тихо спросил:

– В том окружении, куда я невольно тебя вовлек, нет обыкновенных, ты это понимаешь? Тут все с тройным дном и ничего не делают просто так.

– Понимаю, – честно кивнула я. – Так же, как и понимаю, что волей-неволей я всегда буду под защитой твоего имени. И осознаю, что они сейчас лишь увлечены необычной зверушкой. Хотя немного неясно, чем же я так интересна. Но пока наши интересы совпадают, – немного помялась, вспоминая верное выражение. – Как говорится: «Мы смотрим в одну сторону».

– Ты такая маленькая, – неожиданно сказал кикимор. – Именно морально. И очень-очень доверчивая. Тянешься к любому теплу хорошего отношения и без малейшей опаски идешь «в руки».

– Кошка, – развела руками, непонятно почему светло улыбаясь. – А если маленькая, то котенок. А они именно такие. Настороженность приходит с возрастом и опытом. Но знаешь… жить так, как я живу сейчас, – чудесно, ведь это позволяет погружаться в хорошие эмоции без остатка, растворяться в них и не думать о плохом, которое неизбежно держит якорем.

– Без якоря можно потеряться, – задумчиво проговорил Феликс. – И разбиться.

– Но у меня есть ты, – подмигнула в ответ. – Не позволишь ведь, верно?

Не давая ему ответить, я порывисто подскочила, встала на носочки, чмокнула его в щеку. Подмигнула ошеломленному кикимору, развернулась, подбежала к двери, но уже на пороге обернулась и с улыбкой попросила:

– Только не обижай меня больше, ладно?

Глава 15

Утро началось замечательно. Рано, солнце только-только встало и теперь золотило макушки деревьев. Я встала, поплескалась в душе, заплела слегка влажные волосы в очень-очень плотную косу, оделась построже и спустилась вниз, мимолетно сожалея, что тут нет никаких продуктов, – чашка какао с теплыми гренками сейчас казались пределом мечтаний. Идти в основной дом для того, чтобы завтракать в большой гулкой столовой, совсем не хотелось.

Я замерла на лестничном пролете, услышав тихий звон фарфора, и осторожным скользящим шагом спустилась на несколько ступеней, пока не увидела сидящего за столиком в гостиной Феликса. Он был в строгом, видимо, рабочем костюме и сейчас подносил к губам чашку с темным напитком, параллельно просматривая какие-то документы.

– Молодец, встаешь рано, – не глядя на меня, «пожелал доброго утра» этот воспитанный человек. – Садись завтракать, и нам пора во дворец.

– Доброе утро. – Я решила все же начать беседу, как полагается. – Спасибо, я рада.

Присела за стол, любопытно заглянула под крышку блюда, обнаружила там овсянку и, поморщившись, закрыла обратно.

– Ешь, – не поднимая глаз от документов, произнес Ла-Шавоир. – А то никуда не пойдешь.

Я возмущенно воззрилась на вконец обнаглевшего риалана.

– Феликс, а не много ли ты на себя берешь? – вкрадчиво осведомилась я. – Это уже слишком.

Он, по-прежнему не удостаивая меня вниманием, аккуратно закрыл папку, положил на стол и даже ленточки с краешка завязал, и только после этого поднял на меня глаза. Взял в руки чашку и откинулся на спинку стула, все еще не отрывая от меня взгляда. Наконец отпил, усмехнулся и снисходительно сообщил:

– Забочусь, – потянулся за булочкой, уже намазанной маслом, и продолжил: – А ты опять не ценишь.

– Овсянкой? – выразительно щелкнула ногтем по зазвеневшей в ответ крышке.

– Могу распорядиться, и принесут манную кашу, – невозмутимо ответил зеленый, с любопытством глядя на меня.

– Ты догадываешься, где она окажется через минуту? – с таким же любопытством осведомилась я.

– И где?

– В мусорном ведре! – решила не отвечать то, что, по всей видимости, от меня ожидали. Все же на голову своему покровителю я ничего опрокинуть не решусь. – Не люблю я такую кашу, – уже относительно спокойно ответила. – С чего такое рвение и трепетная забота?

– С того, что питаться надо нормально, – пожал плечами кикимор. – Я, к твоему сведению, тоже, как правило, ем на бегу, но надо хоть завтракать по-человечески. Ну и… еще есть такой закон жизни: на сытый желудок необъективная реальность воспринимается проще!

– Намекаешь, что мне будет нелегко?

– Я тебе это прямо говорю, – улыбался болотник. – Мало того, что придется знакомиться с дворцовым штатом, выдерживать любопытство слуг и общаться с клиентами, так у тебя еще и Мастер Смерти под боком будет. Который вчера был переведен тобой в третий круг и, поверь, станет этим пользоваться.

– Мои проблемы. И вообще, я хочу какао и гренки, – непонятно почему решила покапризничать.

– После каши, – невозмутимо отозвался кикимор, откусывая первый кусочек булочки. – Тем более что она вкусная.

Мы несколько секунд смотрели друг на друга. Прямо так – глаза в глаза. Первым не выдержал Феликс, уголки губ мужчины начали подрагивать, а я так вообще открыто рассмеялась.

– С чего такое поведение образцового папеньки? – осведомилась, покорно подтягивая к себе тарелку каши, и зависла, вдыхая аппетитный аромат и критически осматривая содержимое. Варенье и кусочки фруктов. Теперь надо пробудить в себе желание это скушать. Не то чтобы я не любила кашу, но вот с самого утра есть хотелось совсем другое. Мама всегда едва ли не силком заставляла меня питаться нормально. Мама…

– Почему загрустила? – мигом ощутил перемену в моем настроении Кик.

Я вздохнула, помялась, но все же рассказала про бредовую надежду, что пропавшая мама оказалась в этом мире.

– Конечно, я хватаюсь за соломинку, – спокойно кивнула, решаясь и отправляя в рот первую ложку овсянки в надежде, что аппетит приходит во время еды. – Но иных вариантов… у меня нет.

– Я дам отмашку своим. Если ее в самом деле занесло к нам, то рано или поздно найдем. Только переселенцев выносит по всему миру, а стало быть, Малахитом зона поисков не ограничивается…

– А у тебя есть доступ к остальным? – осторожно спросила я, сжимая ложку и стараясь сдержать эмоции. Я уже давно отплакала и отстрадала, и сейчас не время возрождать тот период. Нельзя! А значит, возьми себя в руки, Юля. Кушай чудесную питательную кашу.

– В Янтаре контакты есть, – кивнул Ла-Шавоир. – С Охрой сложнее, но можно послать официальный запрос, при этом надавив на нужных работников. А вот с Аквамарином еще хуже. Туда придется ехать, если мы не хотим получить ложные данные. – Он поморщился: – И просить аудиенцию у Серебряной Хозяйки, а лучше вообще у Многоцветного Владыки.

– Почему? – удивленно посмотрела сначала на риалана, а потом на почти пустую тарелку. И когда успела?

– Потому что некто в верхах департамента переселенцев меня очень не любит, – поморщился кикимор. – И, надо признать, за дело. А запросы такого уровня никак не пройдут мимо руководства. Поэтому важные запросы предпочтительно проконтролировать.

– Это очень важно. – Я закивала, подаваясь вперед: – Почти жизненно!

– Да-а-а-а? – коварно протянул Феликс и полушепотом спросил: – А что мне за это будет?

– Мм-м… – Напрашивающееся «в морду» я озвучивать не стала. – Не знаю. Есть пожелания?

– Подумать надо, – мечтательно закатил глаза болотник. – Ну… например, то же, что и вчера перед уходом.

– Это что? – подозрительно спросила, напряженно вспоминая события вчерашнего вечера. Вариант был только один.

– Поцелуй, – озвучил мои догадки мужчина.

– Феликс… – осторожно начала я. – А ты не обнаглел?

– Пока нет, – сощурился Ла-Шавоир, многозначительно улыбаясь. – В щечку же…

Глазки стали большие-большие… У меня!

– Кик… ты что?

– Ничего, – скрестил руки на груди этот бессовестный товарищ. – Так ты согласна?

Как я могу быть не согласна?!

– Разумеется, – поджала губы, неодобрительно глядя на затеявшего очередной тур непонятной игры болотника. – Рассказывать не будешь?

– Нет, – покачал головой он и налил в пустую чашку не так давно затребованный мной напиток. – Пока рано, риале. Да и… у тебя на руках все карты, если захочешь, вполне можешь сложить расклад. Думай, это полезное занятие.

– Ну, ты и… – расстроенно проговорила я, принимая какао из его рук.

– А вот и не права.

Завтрак закончился в молчании. Моем – обиженном и его – ироничном. Так и не придя к консенсусу, мы встали из-за стола, я забрала соломенную шляпку и очки, которые вчера оставила в прихожей, и мы вышли из Нефритового.

Ну что же… Вперед, на рабочие поля!