Текст книги "Внеклассная алхимия"

Автор книги: Александр Силаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Самоопределение

В учебных целях можно предлагать следующее упражнение: выписать 100 близких вам явлений, и 100 ненавистных. Неважно, что напишут. Тест на самоопределение.

У каждого таких вещей сотни и сотни. Но большинство зависнет с заданием. Всерьез и надолго.

Не зря давали.

Абсолютное ругательство

Условиться бы о некоем абсолютном ругательстве, страшнее которого ничего нет. После которого все уже ни о чем. Чтобы закрывать им интернет-полемику, например.

Униженные и оскорблённые

Что значит – «оскорбить»? На каком языке это делается, у людей ведь разные языки? Когда «засчитывается»? Если гопа взять и назвать «мерзавцем» – он же даже не расхохочется; он удивится, как если бы ему обронили «сударь-с». Слово не найдет себя в тезаурусе адресата и совершено неприменимо. Но равным образом оно должно быть и в тезаурусе отправителя, с той же самой функцией.

Когда я был маленьким и вовсе невинным, я назвал кого-то безобидным словом с матерным корнем. Я не знал, чего это такое. Какого рода и корня. Просто впервые услышал новое слово. Адресат как-то понял, что я сам не понимаю послания – и все обошлось.

То есть первое условие: чтобы полноценно оскорбить человека, надо сделать шаг ему навстречу, в его мир, в его слова (высший пилотаж, конечно, утянуть его в свое пространство, в мир своих значений, – по полной проименовать его там, чтобы он понял, кем именно – но синтез образовательной услуги и оплеухи требует ряда условий… например, учитель может отчитать ученика так, что он узнает одновременно – и новые смыслы, и что он урод – но не все же твои ученики). Короче, бросьте ваш испанский, ругаясь с русским.

Отсюда, кстати, следует: возможна принадлежность сторон к настолько непроницаемым мирам, что им нечем оскорбляться. Люди с тараканами могут досаждать друг другу – но, конечно, не оскорблять. А если ты считаешь кого-то тараканом (или он тебя)? Высшая степень не держания кого-то за человека исключает возможность рассказать ему о том… Его можно только как таракана… Морить. Или не замечать.

Второе: адресатом оскорбительного послания является не столь оскорбляемый, сколь гипотетическое третье лицо, перед которым тот и унижается, даже если никого рядом нет. Оба чего-то делают, подразумевая общего всем хозяина дискурса, перед которым и выкаблучиваются.

А если ты не веришь в общего всем хозяина дискурса? Хотя бы в силу того, что он – фигура воображаемая?

Тогда ты, ясно дело, теряешь общий язык с конфликтером: но кто тогда победил в конфликте?

Или хозяина дискурса нельзя потерять?

А как же сумасшедшие? Человек может счесть, например, что слово «сетка» – жуткое оскорбление, что сетка – это предел. Чтобы такое оскорбление смыть, можно только зарезать.

Положим, вы знаете, что такое для него сетка. Вы – сетка. Вас так назвали.

Что с этим делать? Ну понятно: звать санитаров… А если у него есть друг-псих, которому «сетка» тоже значима? Санитары справятся с двумя?

Хорошо. А если это целая секта или культура? Если «сетку» употребляет тысяча человек и вы на их территории?

Будете обижаться и отвечать? Хорошо, но тогда назовите роковое число, с которого начнете. С одного – не будете. С двух? С трех? С пятнадцати?

Честный ответ тут, что начать обижаться надо либо с одного, либо с двух. Три уже ничем принципиально не отличаются. То есть – санитары отменяются? Будете играть по правилам психов, как только они появятся?

Второй ответ: не будете обижаться и отвечать. Даже если тысяча, даже если на их территории. По модели: «это не моя репрезентативная группа». Ага. Если вы считаете, что тысяча идиотов ругаются своей «сеткой», и это их дело, и вы-то выше (или просто иной) – чего тогда злитесь на… поставьте тут самое обидное вам сочетание слов? Или вам несколько сот миллионов человек, для которых это значимо – репрезентативная группа? Вы с ними не иной? Со всеми-то? Или тысяча – это одно, а сто миллионов – это другое? А где, простите, численная граница? Вы начнете воспринимать дискурс всерьез – на 1 736 259-м его поклоннике? Или на котором?

А если ты сам – ругаешься «сеткой»? Пусть вас таких немного, пусть всего тысяча человек – но это самые умные и самые дорогие вам люди. И у вас языковая конвенция вокруг этой «сетки». И вот к вам приходит чувак из большого мира: «вы мрази поганые». – «Да ты сетка», – с улыбкой говоришь ты, чувствуешь, что уделал его по самые уши… Может, даже переборщил… Можно было и просто в морду – чего сразу «сеткой»-то?

Человек не понимает – его проблемы. Рядом стоят самые умные и самые дорогие люди, которым все ясно. Для них чувак из большого мира – уделанный по самые уши.

А если не стоят рядом, но просто где-то есть? Стоять рядом – принципиально? Вроде бы нет. А если их не тысяча, а десять человек? А если не десять – но два? Но самых своих? Можно ли тогда весь мир покрыть «сеткой» – с чувством выполненного долга?

Нельзя – почему?

А если можно – чего еще не покрыли-то? Договориться не можете? Какую-то «сетку» изобрести – как универсальное оружие возмездия?

Восставшее чмо в морали

Оскорблять, как правило, начинает тот, кто хотел бы пересмотреть текущее положение. «Эй, холоп, подь сюды», – для боярина, легально и легитимно имеющего холопов, это не оскорбление, равно и для холопа. Это он просто позвал, как принято. Все в рамках конвенциональной вежливости и общественного консенсуса. Даже «грязный холоп», если так звать принято, – вежливость и консенсус. А вот если принят просто обращаться «холоп», а ты зовешь «поганый вонючий холоп», и тычешь сапогом в харю – уже наезд.

Ибо пересмотр текущей конвенции. Правда, зачем ее пересматривать – боярину? У него, по конвенции, и так все хорошо. Начнешь пересматривать – вызовешь нестабильность – еще и огребешь.

Начать кампанию всегда естественнее для холопа. Терять нечего. Был никем. Раскачал стабильность, в худшем случае будешь никем в большей степени, только и всего. А вдруг – выиграешь? Зажмешь в уголочке барина и изменишь социальные статусы – в конкретно историческом месте-времени, на минутку-то в уголочке?

Оскорбление – восстание рабов в морали, ницшевски выражаясь. Аморальными технологиями, как водится, оттяпать себе площадку в морали. Но, как правило, заведомо проигранное восстание. Я бы сказал, что и львиная доля уголовной преступности – заведомо проигранные восстания рабов в морали (типичный преступник, чего бы себе не думал, всего лишь взвинченно-агрессивный лох, освоивший некие конфликтные технологии).

Восставая против определенного места, они воспроизводят и сами место. Оскорблять имеет смысл то, что выше тебя. И это высшее место как-то непроизвольно воспроизводиться… Обгаживать можно не обязательно свято место, но обгаживание как массовое стратегия, как жизненный стиль – подразумевает, что где-то свято место еще осталось.

В мире абсолютно подоночном оскорблять было бы абсолютно нечего. И незачем. Там бы все говорили руганью, тыкали бы ножами, устраняли, опускали, разводили, кидали, прессовали и т. п. – но это не оскорбления.

Тоска по фанатизму

Стать бы ярым адептом какой-нибудь идеи, чтоб «жизнь за нее». Я серьезно. Стал бы лучше себя чувствовать. Не мучился бы по пустякам. Но это тяжелее, чем кажется… Было столько идей, или, точнее, у стольких идей был я… «Знающий слишком много богов в конечном счете становится атеистом». На фиг, на фиг.

Невменяемые, но адекватные

Есть такие совершенно невменяемые люди, полностью при том адекватные. Ни хрена вроде не соображают, но им это не мешает (метафора тут: рок-музыкант – укуреннный, бухой, обдолбанный – но ведь зажигает, и потрясающе). И масса таких бытовых Джим Моррисонов. У меня-то все занудно. Пока не вымучу общее представление, пока не положу туда метод… Человек уже дом построит, пока я согласую чертеж – сам с собой.

Рай постфактум

Рай он какой-то всегда потерянный. Думаешь, например, что он был тебе весной 2000-го или там весной 2002-го. Но самой весной, – если тебя спросить, – было вполне обычно. Все счастье навешивается постфактум.

Расчётливость психопата

Сумасшедший – самоубийца не насовсем. Он убивает в себе «политическое животное», он схож в мотивах с подлинным самоубийцей. Но более расчетлив и осторожен. «Я пока вышел, а там посмотрим». Поэтому, кстати, не бывает безнадежных психов: свободное решение можно взять обратно. Но если это действительно с-ума-с-шедшие, то есть они имели то, с чего сошли – а не родились с патологией.

Подлинность врага

Люди вообще различают, что в их раздражении – повод, а что причина? Мы не любим власть, потому что не задалась семейная жизнь – или гоняем домашних, потому что обречены социальным строем? Различие не так просто, как кажется. Может быть целая наука – о подлинности врага. И причинах не подлинности.

Бабло, добро и зло

Странное отношение к деньгам. С одной стороны, я чувствую, – а не просто знаю, – что это универсальный эквивалент. Не понимаю тех, кто их якобы «презирает». Все равно что презирать время жизни… В этом смысле я – меркантилен. Но идеал: работать не за деньги вообще. Кто в этом идеале, тот свой по стратегии, по жизни. А кто буржуазен на мой манер, тот свой, но в пределах тактики. Вполне же меня поймет ухитрившийся пожить на оба эти лагеря.

Засунь себе «смысл жизни»

От «смысла жизни» – к ее ценности. Не тогда ли мы ценили существование, когда в нем не было еще – смысла? Детьми? Которые смысл еще не изобрели, не успели, им не рассказали, или они не поверили. И наоборот: все может быть очень осмыслено, но хочется-то – в петлю. Я не к тому, что смысл и ценность – антонимы. Просто разное. И второе важнее.

Мозаика годности

Мы как-то считаем, что хороший человек должен быть хорош во всем. А если слово хороший – заменить понятием адекватный? Адекватный такой-то роли, такому-то назначению в твоей жизни. Вот с этим – можно в горы идти, с этим – водку пить, с третьим – спать, с четвертым – детей рожать, с пятым – за смыслы говорить, и т. д. И какая разница, почему человек не способен к роли – потому что он гад, или просто потому, что он этого не умеет? Можно без морализма: просто ставить прочерк в графе, и все. Вот с таким-то нельзя идти в разведку – сдаст. С таким-то нельзя играть в преферанс – не умеет. С таким-то нельзя подписывать договор, даже не понятно почему, но лучше не надо.

И тогда вместо лишних, ложных и впоследствии болезненных обобщений – будет что-то адекватное. Эдакая мозаика универсального человека, которую каждый недосложил… Не важно, почему. Его дело.

Твое дело – не мучить себя и других прорехами чужой картинки. Сразу ее увидеть, принять. И определится – чего тебе с нее? И предъявить свою мозаику – как есть. Нате, кушайте. Сразу оговорив: деликатес на любителя. Каждый из нас – деликатес на любителя. Просто не все признаются. Легче убиваться по универсальному человечку.

Мыслить дорогих людей паззлами – грустно. И опыта требует. И цинизма, кстати. Ну да, как говорится, лучше циником поначалу – чем хрен знает чем опосля.

Негативное счастье

«Несчастье позитивно, счастье негативно» – сходятся почти все религии и философии. Это можно всяко доказывать. Ну даже на уровне простой стратегии жизни – видно. Борьба с неудовольствием, скорее всего, повысит тебе удовольствие жизни. А стремление к удовольствиям – не факт. Особенно в перспективе.

Бестии и декаденты

По ницшевской классификации я, разумеется, декадент.

Как и сам Фридрих Вильгельм Ницше.

А с какой еще жизни – тянет на философию? Белокурая бестия живет так, что не испытывает потребности в рефлексии, ибо у нее ничто не болит. А не болит, потому что она – погружена в изначально благоприятную окружающую среду, точнее, изначально соответствует среде. И вершит там подвиги за здорово живешь.

В некоем смысле «бестия» – совершенный ребенок и невинный дурак.

Апология трусости

«Меня, Саш, лень спасла от многих плохих вещей», – говорил писатель Михаил Успенский. Например, от некоей работе на телевидении, что, по мнению Успенского, вполне себе плохая вещь.

Меня тоже спасало черт знает что. И лень тоже. Особенно же – трусость. Я смелею с годами, раньше-то было – совсем труба. Вот уже осмелел – признался.

Но если бы мне тогда и смелости – бр-р-р. Наворотил бы. Лишнего и ненужного. Все-таки, чего бы не писал Ницше, дикое животное должно делать больным – если это единственный способ… Или самый экономичный. Нули все-таки больше отрицательных чисел, чего бы ни говорила народная арифметика.

Стратегия познания

Как научиться и воспитаться – если нигде особо не учат и тем более не воспитывают? В таком случае говорят: жизнь научит. Но не сама же вот придет и научит? Должна же быть какая-то формула? Ну вот например: пытаться делать карьеру, однако ж не предавая себя.

Мне скажут – так не бывает. Ясно дело, так не бывает. Это почти взаимоисключающие требования. Это жуткое напряжение и натяжение, Сцилла и Харибда. Сорвешься обязательно. Рано или поздно ощутишь себя либо лузером, либо проституткой. Либо и первым и вторым сразу.

Так начальная задача и не в том, чтобы сделать карьеру. Или остаться чистым. Реальная задача тут скорее когнитивного плана. Как вести себя так – чтобы что-то узнать? Ибо вопрос знания, прежде всего, вопрос места, в котором тебе можно знать.

Дельвиг и орки

Знакомый ролевик говорил: «Не могу в этом мире. Хожу по улицам, смотрю на все – не могу. Где я, и где, например, какой-нибудь Дельвиг? А вот когда я лейтенант орков – это еще не Дельвиг, но уже ближе».

«Минус на минус даёт плюс»

Раздражительность мешает раболепию, и наоборот.

Трусость гасит агрессивность.

Злоба лечит безволие.

Лень тормозит суету.

Глупость ослабляет зло.

Тщеславие работает против вредных привычек.

Вредные привычки отбивают конформизм.

Интересно, есть ли такой порок – который не кроется другим?

И есть ли такой, которым нельзя ничего покрыть, как-то приспособить в хозяйстве?

Шугать любящих

Я не часто способен на сострадание, и мало что делаю исходя из него. Если это действительно так, то это лучше знать и честно признать. Но вот чего интересно: насколько от сочувственности зависит – хорошее отношение к людям? Это ведь не прямая пропорциональность? Можно ведь очень любить человека, и замучить его до смерти. Запросто. Тому масса примеров: у детей, родителей, влюбленных. И можно наоборот. Хотеть чего-то чуждого, и приносить благо.

Мне ценнее равнодушный, несущий пользу, чем любящий, несущий хрен знает что. Это бесчеловечно, и шугает нормальных любящих: им так не интересно.

Куда лезть?

Можете судить человека еще по намерениям, но, пожалуйста, не надо судить по желаниям. Целее будем – все вместе. Что касается «вмешательств в частную жизнь» – та же логика. За полную приватность чувств, и полную прозрачность того, что мы натворили.

Логика морали

Если человек бьет себя в грудь и стонет – «какое же я конченое дерьмо» – он ведь не может быть конченым дерьмом? Или все-таки может?

Сцилла, харибда, брахман

Тезис: жертвовать свободой ради реальности. Встраиваться в чьи-то схемы, в скучное и чужое, но что-то значить. Иметь вес ценой отчуждения. Антитезис: жертвовать реальностью за свободу. Уйти в фантазию, в бред, в свой мир. Аутист не значим, но выбрал себе свободу. Синтез: мышление. Ты свободен, но не сказать, чтобы совсем уж ноль… В пределе ты вообще пуп земли: брахман, с которого общество начинается.

Верования не людей

Крайний пессимизм кое в чем мог бы совпасть бы с крайним оптимизмом: оба производили бы впечатление чего-то жуткого. Допускаю, что какие-то поведенческие модели – находили бы их обоюдное понимание. Допустим, они бы договорилось в отношении к смерти.

К состраданию. К жестокости. И это был бы консенсус, совершенно невыносимый для большинства.

Реальный возраст

Понятно, что календарный возраст не совпадает с реально прожитым. Тебе формально двадцать, но где-то ты на тридцать, где-то на пятнадцать. Но тусовки обычно все-таки по календарному возрасту. А как бы, интересно, выглядели сообщества по реальному опыту? Например, сообщество политологов, имеющих реальный опыт тридцатилетнего, и не больше? Сообщества любителей философии – с опытом мышления двадцатилетних? Сообщество людей с реальным сексуальным опытом на семнадцать лет? Сообщество людей, имеющих опыт дружбы – на уровне пятнадцатилетнего? Сколько бы во всех этих тусах было седых людей? И кто бы, интересно, там все-таки превалировал?

Любое слово

Если взять любое слово, точнее, любое сочетание звуков, и начать его говорить как характеристику, она довольно быстро обрастет смыслом. Вас все равно поймут, даже если вы ничего не имели ввиду. Все будут знать, что такое уплет, бубун, ярпа, диглово, ратительно, небетать – даже если вставлять их в разговор там, где подскажет генератор случайных чисел.

– Дигловый какой-то ярич… Разве так – стоян небетать?

– Я с вами почти согласен, кроме одного пункта…

Роскошь в общении

Роскошью духа была бы фраза «он меня презирает, я это знаю, но я им – восхищаюсь». Ни разу не слышал, и сам так сказать не могу. То ли действительно не о ком, то ли я слабак.

Половой вопрос

Тексты Розанова замечательны, но какие-то они… шибко «половые», что ли. И вот чего не могу понять – то ли шибко мужественная манера, то ли шибко бабская. Понятно только, что шибкая. Вроде бы стоящий по тексту член должен указывать на мужественную окраску дискурса, но вот то, как это все любовно облизывается – в том уже скорее женственность мирочувствия. Словно мужик, смотрящий на свою мужиковость глазами бабы, и весь, как-то незаметно, пропитанный бабским. Что не беда. Писал же, кажется, Бердяев, что страна женственная. И лучшим ее авторам – а Василий Васильевич, несомненно, очень русский, и вполне себе лучший – вполне к лицу. Так что не беда – констатация.

Более мужественным автором кажется какой-нибудь Кант. Или кто-то еще, по жизни производящий впечатление импотента.

Но какая разница – чего там по жизни? Мужественность – она ведь, ко всему прочему, в этом безразличии.

2,5 миллиарда

Замечательные бывают цифры. 2,5 миллиарда ударов сердца – вот и вся человеческая жизнь.

Почему ты не самый бедный?

«Если ты такой умный, почему ты не богатый?». Можно представить себе культурный контекст, где звучало бы – «если ты такой умный, почему ты не самый бедный?». Можно, конечно. Взять какого-нибудь саньясина…

Зверство про запас

Подчас жестокость – последнее оружие слабого. Нет избыточного ресурса, чтобы воевать красиво. Известна история, как вьетнамские солдаты отрубили руки вьетнамским детям, которым поставили прививку американцы. У вас танки, зато мы звери. Если у вас автоматы и вас десять, а у меня топор и я один… буду отлавливать и рубить ваших жен и деточек. На кусочки. По одному. Жестокость как ресурс – а чего делать-то? Это типически иное, чем жестокость «вообще». У каждого про запас.

Таблицы про динамику

Человек никогда не имеет, но всегда теряет или находит, усиливается или ослабляется. Мы умеем считать собственность, статус, умения, связи. Но умеем ли мы также четко мониторить динамику? Чтоб сводить в общие таблицы? Чтобы к одному знаменателю? Динамика-то – важнее.

Бытовые эзотерики

Спросили, чего думаю об эзотерической литературе и ее магазине. «Если бы оно была правдой, миром давно бы правили завсегдатаи магазинов эзотерической литературы». Это было политическим фактом. Специально оговорю, что это не ответ, чего я думаю об эзотеризме. Тут серьезнее, конечно. Тут я не знаю. Ответ был, собственно, про книжную лавку и ее авторов.

Суета – суёт первой

Ницше писал, что особенность сильной организации психики – способность не реагировать. То есть там, где невротик уже на нервах, а психотик на психах, сильный еще молчит. То есть некоторая «тормознутость»?

Большая часть бытовых конфликтов большого города оформляются на пустом месте за пару секунд. Чтобы ответить, надо вступить раньше, чем понял, что произошло, кто не прав и почему. Гамлетовский такт – «быть или не быть» в миниатюре – пропускается. Можно ли сказать, что сильный – не может пропустить этот такт? То есть он может сотворить ответ любой степени жесткости, но сначала должен понять. И пока не понял – не действует. Правда, пока он понял, ситуация заканчивается… Или все-таки отвечать на нервах? Или на специально тренированных к тому нервах? Или некоторые нервы – тренированы к тому с рождения? А некоторых – бесполезны учить?

Великий отмаз

Из «Воли к власти»: «Ничто воли обращается в волю к ничто». И это как бы хорошо, пассивный нигилизм становится активным. Если бы я был наркоманом или совсем уж алкоголиком, всем бы это цитировал… Вы, мол, обыватели – ничто воли… А я – следующая ступень… Лучшее, что вы можете – стать по-моему.

Нормальные герои

Масс-культура понимает под героем не то же самое, что культура. В культуре это человек, попавший в какую-то апорию, вставший против судьбы, общества, самого себя – обязательно это понявший и, вполне возможно, погибший. В масс-культуре – обезьяна, развитая количественно, и при том еще добронравная. Существо волшебно: по жизни обычно не бывает ни такого количества, ни такого добронравия.

Еще есть пафосно-житейское измерение, там героем готовы считать любого солдата, которого умирал с особой жестокостью. Но вообще-то умирать – контракт ряда профессий. Которых кормят не за постоянную работу, а скорее за то, что они иногда умирают. А особая жестокость или нелепость – скорее чье-то преступление, а не чей-то подвиг. Подлодка «Курск», например, потонувшая на всю страну в 2000 году. Погибшие там в плане их героизма мало отличны от жертв маньяка.

Познанная слабость как сила

…Я бы хотел видеть произведения с такой примерно идеологией: человек слаб, но делится на два подвида. Совсем слабые – которые этого не знают, и менее слабые – это осознающие. Последних, при желании, можно считать героями. Знать, какое ты слабосильное ничтожество, терпеть это, работать с этим. Выносить эту беду на своих плечах.

К дефиниции суицида

Кто вообще понимает, что эвтаназия или сэппуку – имеют мало общего с самоубийством? То есть они не «отказ от жизни, полной всех ее возможностей». С эвтаназией вроде ясно. А сэппуку – скорее ритуал казни. Попробуй самурай не сделай себе сэппуку, когда положено. Его, скорее всего, прирежут как бешеную собаку. То есть все равно помрешь, только не самураем.

Двинутые на всю башку

Дурак это одно, а безумствующий, как сказали бы раньше, другое. И если с первыми делать совершенно нечего, то вторые могут быть людьми симпатичными, интересными. Даже, каким-то чудным образом, дельными. Многое тут зависит от тонкостей, но как вид они в целом выше. Путать эти виды, кстати, может только дурак.

Сам себе элита и быдло

После просмотра одного фильма: мне понравился фильм, но не понравился тот я, которому понравился фильм… Так бывает. То ли здоровая реакция организма на классно сделанное, но все же плохое, то ли духовность – на-понту.

Знаю кое-что

Есть вещи, в которых я понимаю ровно настолько, чтобы понимать – я в них не понимаю вообще ничего. В музыке, например. При этом я маленько горжусь вот этим вот пониманием, и стыжусь этой гордости, а вот непонимания, про которого мое понимание – вообще не стыжусь. И та же самая схема дальше: горжусь отсутствием стыда, но немного стыжусь этой гордости.

«Только без оскорблений»

Человека, ориентированного только на результат и более ни на что, оскорбить вообще невозможно. Ему можно только мешать. У лучших агентов, будь то агенты Бога или Дьявола, не бывает чувства собственного достоинства. И задеть его невозможно. Но, целя в него, можно задеть и что-то иное – и получить по-полной в ответ.

Зверушки

В Бога не верую, но позволю себе использовать слово «Бог» как некую смысловую фигуру.

Перед Богом люди вряд ли делятся на сильных и слабых. На умных и глупых тоже особо не делятся. И даже на плохих и хороших. Все мы слабые глупые испорченные зверушки.

Но есть зверушки забавные и не очень. Есть прямо-таки совсем не забавные. Это даже не зверушки, а какушки.

То же самое, но высоким штилем: мера твоей ценности перед Вечностью, которая все сметет – в неповторимости твоей жизни. То есть существование все равно заранее обречено, а в бытии ценится только это. Иметь не профессию, но такое дело, которое не повторяло бы ничто в прошлом, не копировало бы настоящее, и не будет повторено в будущем. Вот оно осмыслено перед Вечностью. Непохожесть, уникальность, интересность – примерно такой ряд.

Тут маловажно быть «добрым человеком», «хорошим семьянином», «успешным лидером», «настоящим мужиком» и т. п. Ну если очень хочется, можно быть. Если тебе от этого кайфно. Только тут нечем гордиться, не к чему призывать. Повторюсь: все мы глупые и слабые. Это просто понять. Не сравнивайте себя с людьми. Медитируйте на Вечность, на косу, которое все рвет и метет.

Вы же не настолько слабы, чтобы оправдать избегание такой процедуры?

Ну и вот. Зверушка она зверушка и есть. Если можно чего-нибудь попросить – пусть я буду вконец неповторимой зверушкой, единственной в своем роде.

Отсюда, кстати, следует и некая педагогика. Можно, конечно, пестовать у ребенка «лидерские качества» и «волевые черты». Можно гнать его палкой в «коллектив», чтобы он «нашел себя» и «понюхал жизни».

Только зачем. Жизни всегда успеешь понюхать, никуда от жизни в этом смысле не деться. Чем ее, родимую, позже нюхнешь – тем оно тебе лучше. До некоторого периода в жизни ее вообще трогать запрещается. В том смысле, где жизнь ассоциировано с подлостями, трудностями и мерзостями. Лет до 15, до 17 лучше жить придуманной, абсолютно искусственной жизнью. Побольше с взрослыми и книгами.

Главное, что должно быть вынесено – способность к фантазии и залог некой дальнейшей нетривиальности. Остальное – технологии, воля, знание жизни – потом приложится. Это можно успеть. А вот если пропустить момент с фантазией и мышлением, то можно и опоздать.

В детстве не мечтал, не читал, не выдумывал – потом времени не будет. А на все остальное, включая добор знаний и волю, будет.

Кубик Рубика

Было бы, наверное, особым кайфом сочетать эффект с эффективностью. Обычно это все-таки разное. Но вот представим себе, что жизнь вертится, как кубик-рубик, то есть – почти собранная картинка рушится в какой-то видимый хаос, кубик кажется разобранным на фиг, а потом, внезапно для дилетанта, собирается в полный порядок. И весь хаос – был маневром порядка. Эдакая модель неожиданной эффективности. Умеет кто-нибудь так?

Восхищаясь сволочью

Когда человек спокойно и подробно признается в стыдном, не ободряемом – «я могу легко предать своих друзей», «меня не волновала смерть моих родителей» и т. п. – что положено чувствовать к нему «моральному человеку»? Восхищение честностью и бескорыстием, он ведь абсолютно проигрывает в своем признании? Негодование – самим содержанием признания? А в первую очередь?

Мне кажется, что мог бы чувствовать к таким людям – по своему настроению. Или по сумме дополнительных обстоятельств. Но если он точно проигрывает в своем признании, и знает это, и при том не дурак, то, скорее всего, первым чувством будет все-таки восхищение.

Дефиниция-с

К определению одной из сторон явления… Цинизм как опьянение трезвостью.

Следователь небесной прокуратуры

Роль Критика Жизни – не самая, вероятно, скучная роль. Ходить и методично записывать, какое вокруг уродство. Писать этакую Книгу Ненависти, творческую, гуманную и разумную. Некоторые говорили, что я того… «критик по жизни». Да нет. Если бы я принял такую роль, я бы немного изменил поведенческую модель. Подстроил бы под оптимальный результат – стал бы Идеальной Невинной Жертвой. Был бы абсолютно вежлив, не противился злому, и сам ходил к нему в пасть. Именно таким должен быть Критик Жизни. Он должен, прежде всего, сознательно подставляться. И не сильно реагировать, когда его лупят по нарочно подставленному.

В общем, это должен быть по модели – пассивный святой. Только очень злобный. Точнее, справедливо озлобленный. И тогда все у него получится. В смысле, его работа. Можно считать его следователем прокуратуры бога, устроившим из жизни – перманентный следственный эксперимент. Это у дьяволы адвокаты, а у бога, значит, прокуроры… Творческая, интересная роль. Наверное, востребованная, даже необходимая – для самой Жизни. Грамотно и толково ее ненавидеть.

Но я же не такой. Я ленив, труслив и масса еще особенностей.

Гламурная звезда

– Читайте классику… Знаете, кто самый гламурный в мире? Люцифер! Это же эталон. И внешне, и внутренне. Не Дьявол, не черт, а именно Люцифер.

– Это разные персонажи?

– В чем-то даже противоположные.

– А Христос тогда какой?

– А это антигламур. Христос, по гламурным канонам, недоразумение. А уж Будда… А уж Мухаммед…

– А что ж тогда гламурье – сплошь люциферское?

– Нет, конечно же. Они же так, понтовщики. Куда им до своего идеала.

Думать зло, и наоборот

Более всего радуюсь типу людей, думающих крайне озлобленно, даже зло, но действующих корректно, по-человечески… Слушаешь речи – всех ненавидит, всех. Попросишь денег занять – займет. Пообещает чего – выполнит. Никого, что случается крайне редко, по жизни не насилует, вообще никак. Но человеконенавистник. Как минимум, такой «ненавидит власть», «презирает общество». А ежели образованный, то не стопорится на социалке, и делает онтологические выводы из наблюденного.

А более всего не приятен – его антипод. «Позитивно мыслящий» тростник, риторический стоящий за любовь, порядки, за любовь к порядкам и порядочную любовь, но… мало сносный в личном обращении. Не вежливый с малознакомыми, например.

Кажется, что это противоречие. Вряд ли. Если твоя позиция «все вокруг говно», то логично, в целях позиции, не быть говном самому, немного не совпадать с окрестностью, чтобы ее понять. А если все вокруг и так зашибись – фиг ли церемониться, а?

Паразиты имени Достоевского

Не помню, чье это обвинение, но кого-то известно – как высматривать «русскую душу» у Достоевского, если у него почти все персонажи не трудятся, а русский человек, обычный, он все-таки работает? Но совершенно прав Достоевский, тот факт, что русский человек работает – очень плохо для русского человека (как и для любого другого). Это не дает ему не то, что подумать, но даже толком пожить. Кроме случая тех умельцев, что превратили работу в продолжение жизни… О работе и работном народе пусть пишут пособия по тайм-менеджменту. Даже такая вещь, как боль жизни, начинается за рамками «менеджмента». А если болит в рамках, то мало того, что боль, это какая-то боль не жизни. То есть Достоевский пишет так, как будто бы уже вокруг рай земной, и проблемы, о которых скулит простой человек, ему решены – и начинаются проблемы настоящие.