Текст книги "Логофет Василевса (СИ)"

Автор книги: Александр Сапаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

С большим трудом, мне удалось уговорить всех, заняться неотложными делами. Нужно было сделать так, что бы никто не догадался, куда исчез санный поезд Белозерского князя. Вейкко расставался с каждой вещью, как с родным ребенком, долго ее вертел в руках, чуть ли не обнюхивал, а потом кидал в костер. Пришлось также зарезать коней и сжечь сани, но всю мелочевку и еду, скупой хозяин припрятал. Меня после этого события они, наконец, по-настоящему зауважали, а две девушки, раньше даже не спрашивающие, кто будет сегодня ночевать со мной, предоставили право выбора мне.

Вейкко после случившего вел себя странно, ходил в задумчивости, и все повторял, что мое появление это непростое событие. И в один прекрасный день он завел разговор, что нам нужно поехать к волхву Яровиду, который живет в неделе пути от него и сейчас самое время это сделать, пока болота, замерзшие, и к нему можно проехать. И хотя не всем удается увидеть Яровида, но у такого воина, не боящегося сглаза, как я – это получится без труда. Зато волхв точно сможет сказать, зачем я здесь появился.

Собирались мы не один день, а вот проводы были недолги, только обе девушки были грустны, а младшая Айне, тихонько шепнула мне на ухо, что у нее будет ребенок, и она очень надеется, что это будет мальчик и такой же большой, как его отец. Я, конечно, прекрасно понимал, зачем родители заставляют своих дочерей спать со мной, и хотя к ним я страстной любовью не проникся, но все равно было грустновато оставлять этот дом, где будет расти моя дочь или сын, которых, скорее всего, я никогда не увижу.

И вот снова, как совсем недавно, я иду по лесу, но теперь уже вдвоем с Вейкко. Вот только одеты мы с ним были совсем по-другому, теплые волчьи куртки, на ногах меховые штаны из овчины, унты из собачьих шкур с загнутыми носками, которые очень удобно вставлять в ременные крепления широких лыж, подбитых камусом. (шкура с лосиного бедра) На голове рыжие лисьи малахаи. Только в этом походе до меня дошло, что семья вепса не только крестьянская, охота тоже его стихия. Небольшой лук Вейкко с деревянными стрелами без наконечников ловко сбивал на землю тетеревов, глухарей, которых тут же подбирали две небольшие рыжие лайки. Я несколько раз пытался выстрелить из этого лука, но в цель так ни разу не попал.

Вечером у костра мы уже вполне свободно разговаривали с ним на бытовые темы, но вот описать ему то место, откуда я пришел, просто не хватало слов, и он меня абсолютно не понимал. Но это его интересовало в последнюю очередь. Гораздо больше Вейкко заинтересовало мое умение драться, он сказал, что никогда не видел такого, даже, когда он лет пятнадцать еще молодым парнем бывал в Новгороде. И, похоже, он начал считать меня умелым воином, хотя если бы он посмотрел, как я держу меч, то это мнение наверняка резко упало.

Снег уже был достаточно плотный, и мы спокойно без труда шли по двадцать– тридцать километров за короткий световой день, и скоро вступили на территорию волхва Яровида. Со слов Вейкко, волхв жил здесь уже лет тридцать и завоевал репутацию своеобразного человека. Так, например он мог просто так вылечить нищую сироту и повернуться спиной к князю. Но трогать его боялись, потому, что те, кто специально или по незнанию обижал его, долго не жили и умирали страшной смертью. Все монахи, которые периодически появлялись для того, чтобы изгнать идолопоклонника исчезли бесследно и последние годы почти не появлялись в этих местах.

На следующий день к вечеру характер окружающего леса изменился, вместо смешанного прозрачного леса в котором было легко и радостно скользить на лыжах, появились высокие ели, застилающие, тусклый свет зимнего дня. Откуда-то раздавалось уханье филина. Вейкко извлек из-под ворота куртки деревянный оберег, похоже, смазанный кровью и держал его в руке. Мы шли по такому лесу практически до темноты, когда неожиданно ели разошлись в сторону, на небольшой поляне стоял приземистый дом, из трубы которого курилась тонкая струйка дыма.

Никакого тына не было и в помине.

–Вейкко, а почему у Яровида вокруг дома даже оградки нет?

Тот посмотрел на меня, как на умственно отсталого.

–А зачем ему ограда, кто его здесь тронет? С ним никто не связывается. Старики говорили, что когда-то князь Белозерский сюда с воями пошел. Так после пришлось нового князя кликать, да воев набирать. Никто не знает, что с ними случилось.

И тут перед нами появился сам Яровид. Даже я со всеми моими навыками не заметил момента, как у нас на пути выросла фигура крепкого длиннобородого старика в хламиде, чем-то напоминающей монашескую рясу и в теплом лисьем колпаке.

–Ну, поздоров будь вой молодой, чего ходишь, чего пытаешь?

Я еще не в силах придти в себя от внезапного появления старика, не мог произнести ни слова. Волхв язвительно улыбнулся:

–Что язык к губам присох, говорить не можешь?

Я прокашлялся, и с трудом, шевеля губами, спросил:

– Что-то не пойму, ты, что по-русски говорить можешь?

–Не знаю, что такое по-русски, я с тобой по-человечески разговариваю. Ты меня понимаешь, я тебя понимаю. Еще раз спрашиваю, зачем сюда пришел?

–Так вот, Вейкко сказал, что надо идти, мол, помочь мне сможешь.

И я ткнул молчавшего спутника в бок. Тот в ответ на мой толчок мягко упал в снег.

–Эй, ты, что с моим другом сделал?– закричал я.

Волхв пожал плечами:

– Проживешь с мое, еще не так научишься.

Он нагнулся и щелкнул пальцами над головой вепса. Тот зашевелился и сел, с недоумением оглядываясь кругом.

–Держи его, сейчас упадет!– закричал Яровид. Но не я успел нагнуться, как Вейкко захлопал глазами и повалился в ноги Яровиду.

Тот недовольно поморщился и сам поднял мелкого вепса на ноги.

– Проходите в дом,– предложил он,– Посидим, выпьем взвару малинового, поговорим, может, чем и помогу.

В доме у волхва было неожиданно чисто и тепло, когда я с недоумением смотрел по сторонам на большую комнату с настоящей печкой, и каменной трубой меня не оставляло чувство, что эта комната больше всего дома, который мы только, что видели. Кроме того, в комнате была еще дверь, которая вела неизвестно куда. В комнате пахло смолой и сухими травами, запах которых вызывал легкую сонливость и спокойствие.

–Садитесь за стол гости дорогие, в ногах правды нет.– Радушно произнес хозяин.

Вейкко, который с самого начала встречи не произнес ни слова, бухнулся на грубую тесаную скамью, которая, стояла около почти круглого стола, сделанного из распиленного пополам огромного березового капа, и продолжал поедать глазами Яровида.

Я последовал его примеру и присел на такую же скамейку, размышляя, сколько дней, понадобилось волхву, чтобы распилить этот кап. По моему взгляду тот сразу догадался, о чем я думаю.

–Хе-хе, – сказал он довольным голосом,– думаешь, как долго я его пилил. И зря, для такого дела есть у меня работники . Твой приятель, небось, рассказывал о таких..

Волхв подошел к печке и достал из темного нутра большой глиняный горшок, закрытый деревянной обгоревшей крышкой. Сразу аппетитно запахло.

В горшке оказалась вареная медвежатина. Сначала мы немного стеснялись, но уже через несколько минут, при виде еды, вепс пришел в себя и показал, как надо расправляться с мясом. Запивали все кислым брусничным морсом, и малиновым отваром. Чавканье стояло на всю комнату. Я же ел спокойнее, мне было неудобно перед хозяином, продолжавшим с улыбкой смотреть на меня.

Когда мы наелись, Вейкко устало отрыгнул, встал и, поклонившись Яровиду, что-то быстро заговорил по-вепсски, так, что я не понял ни слова. Яровид поднялся, подошел и, распахнул дверь, за которой оказался сеновал, Вепс отправился туда и, рухнув на ароматное сено, захрапел.

Когда мы остались вдвоем, Яровид нагнулся и вытащил из-под топчана бурдюк, в котором, что-то булькало. Он развязал затянутый узел и налил по трети деревянных кружек, оттуда немедленно запахло цветами и ароматом жаркого летнего дня.

–Медовуха,– подумал я, – да какая ядреная.

–Ну, вой, расскажи мне, откель ты тут взялся, чего ищешь,– отхлебнув приличный глоток из кружки, спросил Яровид.

Я, путаясь, начал объяснять. К моему удивлению волхв меня понимал.

–Во, как хитро Макошь твою нить прядет,– сказал он,– слыхал я про таких, как ты. Иногда не зря вы в этот мир приходите. Сегодня буду глядеть, нужен ты этому миру или нет?

–Послушай Яровид, а если не нужен, что тогда?

–А что тогда, сгинешь ты здесь просто и все,– спокойно отвечал старик,– а пока иди ты паря, на сеновал, там пердун этот уже храпит. Утро вечера мудренее. Завтра все тебе и обскажу.

Я, слегка шатаясь, после приличной дозы медовухи, отправился на боковую, и сразу провалился в сон.

Я видел очень хороший сон, в нем обнимал свою последнюю любовницу, страстно целующую меня и уже устремился к сокровенному, но был разбужен приличным пинком в бок. Мгновенно вскочив, я принял боевую стойку и увидел перед собой огромного седоусого воина, ростом он все-таки уступал мне сантиметров двадцать, но в плечах был в полтора раза шире. Тот стоял, и, глядя на меня, довольно усмехался:

–Ну, ты паря здоров, спать, только пинками и разбудишь.

Я озирался в недоумении, вроде бы вчера заснул в сене рядом с, активно пердящим во сне, Вейкко, а тут было какое-то длинное помещение с рядом топчанов, и несколькими узенькими окошками, затянутыми непонятно чем, через широко открытую дверь задувал морозный воздух, выдувая ночную вонь.

–Это что?– Удивленно, озираясь вокруг, спросил я, удивляясь, как легко слетают с моего языка слова древнерусской речи.

–Это? Это место, где из таких увальней, как ты, воинов делают. А за тебя сам Яровид попросил, ужо для него я постараюсь.

И с этими словами он, кулаком, одетым в латную рукавицу, ловко ткнул мне под ложечку.

Я, совершенно не ожидавший такой подляны, упал, скрючившись, и широко открытым ртом пытался вдохнуть воздух, который никак не шел в мои легкие.

Горестно покачав головой, старик сказал:

–Чтобы сейчас же был во дворе!– И вышел. Я потихоньку, кряхтя, поднимался с пола. В голове была сумятица. Проснуться после хорошего ужина в какой-то казарме, сразу получить в поддых, да еще каким то чудом понимать древнерусский язык и говорить на нем.

– Да,– подумал я,– без магии здесь не обошлось. Что же ты Костя так расслабился, специалист по убийствам называется, дожил, простецкие удары пропускаешь.

Когда я, покачиваясь и держась за живот, вышел во двор, то меня встретил дружный хохот двух десятков здоровых парней, одетых в кожаные куртки и штаны, на ногах у них были легкие поршни.

–Десять кругов вокруг града!– рявкнул дядька или, кто он там был, и толпа понеслась к воротам небольшой крепостицы, в которых был хорошо виден берег широкой реки. Снег около деревянной крепостной стены был хорошо утоптан, было видно, что бегают тут много и долго. Я бежал вместе со всеми по скрипящему снегу, вдыхая свежий морозный воздух, и даже появилось давно забытое ощущение, как в первой молодости. Когда также бежал марш-бросок на тридцать километров и появлялось такое же ощущение бездумья, потому что знаешь, что когда достигнешь цели, тебе поставят задачу, и уже тогда ты включишь свою соображалку и будешь думать, как с меньшими потерями и большей удачей ее выполнить. А пока тебе командуют, беги, бежишь с пустой головой и ни чем не размышляешь.

Я бежал вместе с моими товарищами нисколько не отставая, дыхание не сбивалось, и даже захотелось прибавить темп и прибежать первым. Что я и сделал, обошел размеренно бежавших парней и чуть ли не на круг обошел их на последних минутах.

–Что бегать умеешь?– Нахмуря брови сказал наставник.– Это хорошо, убежать сможешь, если, что, а вот чтобы догнать придется тебе еще десять кругов пробежать.

–А ну, тихо!– Прикрикнул он на вновь заржавших парней.– Сейчас еще и вы сбегаете.

Я вздохнул и отправился на новую пробежку.

Когда я, высунув язык, прибежал во двор казармы, там вовсю шли бои на деревянных мечах. Мне тоже был выдан меч и напротив меня встал щупловатый паренек, который за пару минут показал чего я стою в этом деле.

–Стой, стой!– Завопил Ратибор, мой мучитель, которого, уже несколько раз при мне так назвали. – Все с тобой ясно. Я то думал, Яровид такого неумеху не пришлет, но видно правду сказал, с самого начала, надо тебя учить.

Но тут раздался звон колокола, оказывается к обеду и все нестройной толпой отправились в казарму, у всех там уже были и деревянные миски и ложки, и угрюмая бабка быстро из котла наложила полные миски кулеша. У меня же ничего не было, и я озирался по сторонам, пока Ратибор не ткнул меня носом под топчан, где лежал заплечный мешок. В мешке лежали, какие то припасы, в том числе и миска и ложка, которые тут же пошли у меня в дело. В ходе обеда, я пытался переговорить со своими товарищами, но те, на контакт не шли и быстро сворачивали разговор, не отвечая на вопросы.

Подошедший Ратибор прояснил ситуацию:

–Они тебя Костяй еще долго дичиться будут. Ты ведь не просто так пришел. За тебя сам Яровид просил, привез тебя спящего на волокуше, неделю, сказывал, вез. Сказал, что во сне тебя научил разговаривать по-людски. Этакого дива сроду не слыхивал. Вот смотрю на тебя и думаю, чо в тебе такого? Ну, дубина здоровенная, и все, ни умений воинских, ни ухваток.

–Это как это ухваток никаких, а давай Ратибор на ножах с тобой сразимся, – обиделся я.

–Хо-хо, да ты обидчивый, а ведь на сердитых воду возят,– засмеялся Ратибор.– хорошо, может, чем и удивишь старого вояку. Вот часок передохнем, и покажешь свою удаль молодецкую.

–Ратибор, уж раз начали разговор, то хоть объясни, где я нахожусь, что это за место?

Тот выпучил на меня глаза:

–Да что же тебе Яровид даже не сказал, куда отправил?

–Ратибор, ты лаптем, тоже не прикидывайся, сам наверно видел, как я здесь очутился.

Старик улыбнулся себе в усы:

–Да, велик волхв Яровид. Наши монаси в бессильной злобе на него ходят, а сделать не могут ничего.

А сейчас ты в Аладъёки находишься, только не в самой крепости, а в малой крепостице для новиков. Чтобы пока они сноровку военную получают, никто их до смерти не довел, а то народ разный у нас бродит.

Я слушал и прикидывал, Аладъёки, это что же старая Ладога? А река наверно Волхов.

–Ратибор, а год, то ныне какой?

Тот опять с удивлением посмотрел на меня:

–И где тебя такого Яровид откопал, говоришь, как каши в рот набрал, меч держишь, как пастух, и даже годины не знаешь.

А ныне год от сотворения мира 6624.

Снова я сидел и соображал, где-то в уголке моей памяти оставалось, что надо отнимать толи 5550 то ли 5500 лет, чтобы перевести эту дату в современное летоисчисление. Но в любом случае забросил меня Яровид далековато.

Небольшой перерыв после обеда я потратил на разборку своего мешка, который, как я понимал, был подарком Яровида. Ничего особенного там не было. Смена одежды из хорошо выделанной кожи, а на самом верху лежал амулет – серебряная фигурка женщины на волосяном шнурке. Когда я взял его в руки, то неожиданно для себя решительным движением одел на шею и спрятал под кожаную рубашку. В этот момент меня, как будто тряхнул слабый удар электричества, тело окатило ледяной волной и через секунду все прошло. Под сменой одежды лежал нож. Я медленно вытащил его из ножен. Да это был Нож, не нож в понимании моих современников, а нож, которым можно делать все, от убийства и выстругивания свистка, до рубки дров. Яровид, как знал, что у меня уже сегодня будет испытание. Я взялся за рукоятку и проверил баланс. И нож слился с моей рукой, как будто являлся ее продолжением. Я вскочил с топчана и махнул ножом перед собой, проверяя дистанцию и вспоминая давно забытые в суете жизни навыки ножевого боя. Молодое тело упруго отзывалось на команды, и мои движения все убыстрялись.

–Ого!– Послышался сзади возглас Ратибора, – Ты что-то действительно можешь!

И вот мы с Ратибором стоим напротив друг друга, а вокруг нас возбужденные новики, рассуждают, за сколько ударов сердца я буду повержен.

Но Ратибор в этом уже так не уверен. Я стою перед ним в своей любимой стойке. Даже пригнувшись, я смотрю прямо ему в глаза, моя правая рука, держащая нож прямым хватом находится в районе бедра, а левой я могу, используя разницу в длине рук имитировать удары в голову. Ратибор наверно давно уже не пользовался ножом в бою и, несмотря на попытки спрятать руку с ножом, она все равно идет у него вперед, как будто он хочет нанести мечом рубящий удар. Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза, как бы проверяя противника на слабину. И затем я бросаюсь вперед, отбиваю локтем левой руки, его неосторожно вытянутую руку с ножом и продолжаю движение раскрытой ладонью к его глазам. Ратибор непроизвольно отшатывается и в этот момент моя правая рука с ножом вылетает от бедра и упирается ему в левое подреберье.

Новики вокруг разочарованно загудели, послышалось звяканье мелких монеток, видимо, кто-то все-таки рискнул поставить на меня медяк.

Ратибор, между тем нисколько не расстроился.

–Это так, забава для детей.– Объяснил он.– Главное, что ты не ссыкун оказался, ведь я больше это проверял. А теперь все развлечения закончились, все за работу.

Потянулись дни, наполненные упражнениями, бегом, наш наставник особо нас не жалел и давал все по максимуму. И вскоре я почувствовал изменения в себе, меч и щит перестали быть лишними предметами у меня в руках, а с моим соперником , который размазал меня в первой схватке, я уже сражался на равных. Единственное, что огорчало Ратибора, не получалось у меня биться в строю. Все-таки разница в росте была настолько велика, что парни рядом со мной выглядели, как дети и инстинктивно увеличивали дистанцию, когда я начинал работать оружием, и разрывали этим строй. Да, к тому же стали они побаиваться меня в оружейных схватках, и теперь Ратибор был вынужден лично заниматься со мной, чему я был только рад, потому, что многому мог научиться у этого воина прошедшего огонь воду и медные трубы. Я же теперь, кроме работы соружием этого века пытался восстановить все мои навыки, котоые мне были необходимы когда-то.

Сегодняшний вечер ничем не отличался от всех остальных, вот только легла на сердце какая– то тоска и печаль. Новики еще переговаривались о чем-то, вспоминая беззаботную жизнь в деревне, а я лег на топчан и закрыл глаза. Наверно я заснул, потому что неожиданно перед моими глазами возникло встревоженное лицо Яровида, и он прошептал:

–Костяй, просыпайся, только тихо.

Я не пошевелившись, приоткрыл глаза. В почти полной темноте, чуть-чуть просветленной лучами Луны, проходящими через замерзший бычий пузырь в окошке, было видно какое-то шевеление. Я, стараясь не двигаться, нащупал рукой свой нож лежащий под подстилкой топчана с правой стороны и крепко сжал рукоятку. Слева, где спал мой пока единственный приятель Ефимка, который смог преодолеть страх перед посланцем Яровида послышался небольшой шум, а потом на пол начала капать жидкость.

–Перерезали горло.– Пронеслось в голове. И тут надо мной наклонилась бородатая голова в шлеме, пахнущая рыбьим жиром, и я со всей силы вогнал ей нож прямо в приоткрытый рот, труп убийцы молча мягко упал на меня, я как мог, старался принять его тише, но это плохо получилось, и с другой стороны послышался тихая финская речь.

Я нырнул между топчанами и резким взмахом ножа ударил туда, где по моим предположениям находилась нога второго душегуба, попал я удачно и сразу перерезал сухожилие. Раздался громкий крик, и тяжелое тело упало около меня. Этот крик, разбудил всех оставшихся в живых, и в помещении началась жуткая давка. Распахнулись двери и внутрь кинули горящий факел. Где-то ударили в набат. Раздались крики:

–Сумь ! сумь войной пришла! Новиков всех перерезали!

Я быстро оделся, кашляя от дыма, разъедающего глаза и горло, и надев свой сидор за плечи и схватив в одну руку нож в другую меч, выскочил на улицу, по пути расшвыривая всех, как котят. Выскочив из освещенного горящим факелом помещения, я почти ничего не видел и только чудом увернулся от свистнувшего рядом меча. Ткнув противника ножом в печень, я скользнул за него и попытался сориентироваться в происходящем. А дела были не уха. Почти весь двор крепостицы был заполнен здоровыми, бородатыми суомалайненами, дорубавшими нашу молодежь и только в дальнем углу, где в каморке жил Ратибор слышалось ругань и удары мечей.

Крикнув во весь голос:

–Ратибор я иду к тебе.– Я ринулся в ту сторону. Здоровая для наших ребят сумь, были для меня почти подростками и разлетались в стороны, как кегли. Когда я уже приближался к нему, Ратибор что-то крикнул мне, я не понял и продолжал пробиваться к нему. Когда я был почти рядом, с ним он снова крикнул мне:

–Придурок, где кольчуга, или берсерком себя возомнил!?

И ловко метнул нож мне за спину. Обернувшись, я увидел финна с арбалетом в руках, который медленно падал вперед прямо на свое оружие.

Ратибор крикнул мне:

– Прикрывай спину сейчас пойдем косить!– И выхватил второй меч, и, работая двумя мечами устремился вперед, Я, в меру своих сил, старался уберечь его от ударов с флангов, и пока мы обходили двор, остатки новиков, становились справа и слева от меня и с Ратибором на острие атаки мы вырвались из крепости, чуть не ставшей нашей ловушкой.

За нами, в общем, никто не гнался. В крепости начался пожар, и финны стремились, как можно больше набрать добра, пока все оно не превратилось в пепел. Мы остановились сразу, как только вошли в лес и скрылись за большими елями. Нас было всего семь человек. У большинства были мелкие поверхностные раны и синяки. Я к моему удивлению не получил ни царапины. Но новики таращились на меня в ужасе, пока Ратибор не предложил мне вытереть лицо снегом. Оказывается, все оно было покрыто кровью, вытекшей из зарезанного мной ночного татя.

Мы молча смотрели, как усиливается пожар, и скоро из ворот потянулась вереница свеев нагруженных добром. Из-под высокого берега показался санный обоз, и они со смехом и шуточками начали скидывать добычу на сани.

В свете Луны было хорошо видно, как все было погружено, и пеший отряд быстрым шагом направился в сторону Аладъёки, а обоз пока оставался на месте.

Ратибор, даже затаил дыхание, подсчитывая количество обозников:

–Вот гады, нас даже за людей не считают, думают, мы уже к Аладъёки подбегаем. А мы сейчас этот обоз и прихватим. Вот смотрите, там десять саней, остальные уже ушли с главными силами. Значит десять возчиков, раненых, по-моему, они дорезали, никого в сани не принесли. Эх, Ефимку кончили, хороший лучник был. Ну, ничего и мы не лыком шиты. Давайте хлопцы, за мной.

И мы тихо, как могли, начали спускаться с высокого берега к Волхову.

Санный след ушедшего вперед другого обоза был хорошо виден, и мы бежали по нему за Ратибором, когда он резко остановился, то мы в горячке налетели на него.

–Стойте! Здесь их перенимать будем.

Место действительно было хорошее, Волхов делал крутой изгиб и нависшие над берегом ели при повороте скрывали идущие впереди сани.

–Так первых всех режем, с последним надо поговорить.– Скомандовал Ратибор.

Укрывшись за елками, мы молча ждали. Уже начало светать, когда мы услышали скрип упряжи и негромкие голоса возчиков. Сидящий на первых санях напевал нехитрый мотивчик.

Услышав эту песню Ратибор, тихо выругался:

–Костяй, сможешь напеть это, когда я кончу этого певуна.

–Я попробую, может, получиться?

–Надо, чтобы получилось!

И действительно, когда первые сани повернули за ели, мы с Ратибором одновременно прыгнули в них, и Ратибор одним взмахом ножа перехватил глотку пожилого финна, и спрыгнул, а я, схватив вожжи, продолжил напевать этит мотив, повел сани к берегу. Сзади меня слышались негромкие звуки и, наконец, раздался чей-то истошный крик, видимо один из новиков с первого раза не смог зарезать своего врага.

Когда я обернулся, позади меня стояли восемь саней. В последних, Ратибор держал за шкирку молодого парня, А десятые, сделав крутой поворот по речному льду, быстро удалялись в обратную сторону.

Когда я спросил, почему бы нам не догнать и эти, Ратибор махнул рукой:

–Пущай едет, далеко все равно не уйдет. А у нас сейчас будут дела поважней. Надо будет разузнать, что за гости такие к нам пожаловали. Эй ребятки! Давайте костер быстро запалите!

Через двадцать минут у нас горел хороший костерок, на котором грелся докрасна, нож, отобранный у последнего возчика. Тот сидел связанный у дерева и насмешливо глядел на нас.

–Смотри, смотри.– Пробурчал Ратибор.– Сколько таких смотрело, а потом, как соловьи заливались.

Но пытать парня не пришлось, когда желто – красный кончик ножа остановился у его глаза, который держал раскрытым один из новиков, возчик действительно запел, как соловей, один из наших новиков неплохо понимал по-фински и переводил.

А ничего интересного он и не рассказал. Это не была война, как подумал Ратибор. Еще осенью, шведские купцы узнали, что в Аладъёки будет строиться новая каменная крепость. Новгородский посадник Павел, предчувствуя неприятности, решил сделать город неприступным. И старая деревянная крепость уже разбиралась. Никто не рассчитывал, что финское племя сумь зимой попрется через Ладогу, узнав, что город беззащитен. рискуя своими жизнями, чтобы неизвестно, что получить в результате. Ведь зимой торговли почти не было. Сам возчик тоже был еще тот прохиндей, но ему не повезло, во время перехода он повредил ногу, и его посадили в обоз. Возглавлял всю эту шайку из примерно ста пятидесяти человек, мелкий вождь, имя которого мы так и не поняли, парень от страха так заикался и хрипел, что понять его было временами трудно. Нашу крепостицу они сначала даже не заметили, но потом решили все-таки захватить. Им удалось тихо снять часовых и начать тихо убивать новиков, но потом дело не заладилось. Потеряли они на этом около десяти человек. Но полученный результат таких потерь не оправдал.

Допросив возчика, Ратибор вытащил свой нож и спокойно, как будто это буханка хлеба, его прирезал.

–В другой бы раз в холопы продали, а сейчас недосуг с ним возится. – Коротко объяснил он нам.

Выкинув тело за ближайшие деревья, мы начали генеральный шмон по всем саням. Особо ценного там ничего не было, в основном одежда, продукты, Оружия, которое нам было так необходимо, не было совсем.

Быстро перекусив, обнаруженными в санях припасами, мы уселись в них и с комфортом отправились в сторону города, до которого было всего несколько километров.

Когда спереди стали доноситься звуки боя, Ратибор скомандовал завести обоз в лес и замаскировать. После этого мы начали выдвигаться к городку.

Похоже, что у наших соседей по озеру Нево, штурм Аладъёки не задался. Старая крепость была еще практически цела, и ее защитники успешно лили кипяток и кипящую смолу на немногочисленных финнов, штурмующих крепостные стены.

Ратибор, глядя на такое дело, даже просветлел лицом:

–Эх, засады на обратном пути у нас нет. Всех бы там положили.

В это время в нашу сторону со стороны городка быстро направились сани, запряженные тройкой лошадей.

–Веревку через дорогу натянуть, быстро!– скомандовал Ратибор.

И через несколько минут, подсеченные веревкой, кони валялись в снегу, а из перевернутых саней с руганью выбирались два финна. Двумя ударами наш наставник положил обоих. Но там еще кто-то шевелился. Когда мы начали разбирать рухлядь, накиданную в сани, то обнаружили женщину, завернутую в медвежью шкуру. Когда мы развернули ее то в утреннем свете увидели молодую девушку, испуганно глядящую на нас:

–Евдокия, ты как сюда попала?– воскликнул Ратибор.

–Ой, дядька Ратибор!– Обрадовано ответила девица.– Так отец, когда все началось, думал сумь войной пошла, решил меня отправить в Новогород, а эти уроды нас на выезде перехватили. Допытались, что я дочь посадника и решили увезти. Потом наверно выкуп требовать хотели. Слава господу, вы навстречу попали.

И она любопытным взглядом посмотрела на нас. Когда она запрокинула голову, чтобы взглянуть на меня в ее восхищенных глазах мелькнула искра интереса.

–Дядька Ратибор, а кто этот вой, я таких здоровых у нас не припомню?

–А вот это Дуня, не твоего ума дело.– Кратко ответствовал наставник.

–Эх, Ратибор в битве ты конечно опытен, а вот так отвечать девушке, только разжечь ее любопытство. Теперь от новиков не отстанет, пока всю подноготную не выпытает,– подумал я.

Между тем битва у стен Аладъёки заканчивалась. Незадачливые грабители, нестройной толпой устремились к реке, по которой они еще ночью шли в надежде на хорошую добычу. Ратибор с сомнением посмотрел на нас и махнул рукой.

–Нет. Не пойдем, и так не знаю, каким чудом выбрались из заварухи, ничего еще не умеете. Пусть дружина дело заканчивает, если догонит.– Высказал он свое мнение.

–А мы еще немного подождем и поедем, благословясь, в город. Думаю, посадник нас за свою дочь отблагодарит.

Пока любопытная Дуня расспрашивала новиков обо мне, а те краснели и бледнели перед дочерью посадника, Ратибор отвел меня в сторону, лицо его стало озабоченным:

–Костяй, у тебя я видел, крестик на шее висит правда с оберегом, но ведь тебя Яровид прислал, а он вере нашей древней предан. Я думал до весны тебя подучить, а дальше Яровид решит, а вишь, как получилось. Придется тебе теперь в дружину городскую идти. Так ты смотри, чтобы про Яровида там молчал.

–Ратибор, так ведь Евдокия уже наверно все у наших парней выпытала, они все знают.

–Что они знают, ничего! Скажи, Яровид тебя в лесу больного нашел, память ты потерял, только имя и помнил. А имя то у тебя кесарское, простых, то так не называют. Император ромейский так звался. Ты главное креститься не забывай, и в церковь, как все ходи, молитвы, то хоть знаешь?

Еще бы, молитвы я знал. Когда побегаешь два десятка лет по горам и пустыням за моджахедами и от них, посидишь без воды неделю в обрушившейся пещере, то выучишь все молитвы, потому что есть ситуации, когда надеяться больше не на что.

–Знаешь и хорошо. На исповедь не забывай ходить. Тебе легче, раз ничего не помнишь, то и грехов пока нет.– И, развеселившийся Ратибор, подмигнул мне.

–Похоже мой наставник не очень усерден в вере Христа.– Подумал я. – Видно долгое общение с Яровидом дает себя знать.

Наш обоз из девяти саней , въезжающий в Аладъёки, особого внимания не привлек. Все были заняты ликвидацией последствий налета финнов. Еще кое-где догорали пожары и люди поливали окружающие дома и забрасывали их снегом, чтобы не дать загореться окружающим постройкам. Специальные команды собирали трупы местных жителей и отдельно бандитов, которых, как я понял, просто сожгут. Но когда мы подъехали к дому посадника, то у высоких ворот стояла охрана. Однако суровое выражение лица старшего исчезло, когда он увидел Ратибора.