Текст книги "Человек с мешком"

Автор книги: Александр Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Самочувствие вообще-то не того… Да и немудрено. Как говорил один мой знакомый, не люблю летать на двигателе. А я как раз на двигателе и лечу. Больше ни на чем.

Круче этого уже только прыжки с самолета без парашюта. Есть, говорят, такое развлечение у адреналиновых наркоманов. Потом напарник прыгает следом затяжным, нагоняет – и передает первому спасательное средство.

Н-да. Вот если у меня обрежет сейчас движок – так я окажусь точно в такой ситуации. Поскольку надеяться можно будет только на моих благодетелей неведомых. А смогут ли они чего сделать в таком случае – еще неизвестно. Так-то вот.

Хотя до сих пор они держали себя более чем на высоте. Даже и с этим вот джет-ранцем. Могущество их, очевидно, весьма и весьма велико. Впечатляет. Знать бы еще, что все это вообще означает. Кстати, а это что там подо мною?

Подо мною же был город. Ни много ни мало. С мощными стенами, башнями, причалами у берега широкой реки. Река была с километр. Ого! Не иначе как на торговом пути стоит поселение-то!

Меня моментально вынесло аж на середину русла, и пришлось энергично выруливать обратно. Над водой было неуютно. Да и на тот берег мне совсем не требовалось. Похоже, я нашел то, что хотел.

И весьма кстати – у меня уже горючка кончалась. Ранцы прожорливы. И проверять, кончится ли она на самом деле, мне отчего-то совершенно не хотелось. Ну никак! Найти сейчас тихое местечко – и сесть. Где-нибудь не так далеко от города. От места старта я успел усвистать уже порядочно, вряд ли меня тут станут искать. Ни за день, ни за два оттуда сюда не доберешься. К тому же ведь знать надо – куда! А это еще вопрос.

Сесть оказалось делом хлопотным. По многим причинам. Не в последнюю – потому что требовалось действительно укромную площадку найти. Такую, чтоб я по крайней мере не убился при посадке.

Потом – зарулить на нее. Тоже непросто. Недаром посадка в авиации – самый ответственный этап полета. Но наконец я нащупал землю носком вытянутой ноги, опустился еще чуть-чуть, встал обеими и полностью убрал газ.

Этого делать не следовало. Моментально все полсотни килограммов дополнительного веса обрушились на меня, и я увидел редкое зрелище: мои собственные ноги в необычном ракурсе – задранные чуть не вертикально в небо.

С толчком и звяканьем все остановилось. И меня перекосило перегрузкой еще раз – ноги вернулись в горизонтальное положение. Лежа на земле. Мне от этого, правда, не стало лучше.

Несколько секунд я даже со страхом считал, что сломал себе что-нибудь. Шею, например. Но время шло, а ничего не менялось в ощущениях. Так что я наконец понял, что лежу, нелепо изогнувшись, поверх своего реактивного «горба».

С благополучным, значит, прибытием. Я отпустил рукоятки управления, в которые, оказывается, намертво вцепился, и попробовал встать. Это удалось, только вдоволь наелозившись на спине.

Но в конце концов я вспомнил все-таки о том, что можно просто расстегнуть ремни подвесной системы, и сумел подняться. Заодно отцепив от себя и рюкзак. И чего теперь дальше?

Спина все-таки побаливала как плата за благополучную посадку. И в качестве, видимо, компенсации за руку: та, кстати, болеть перестала. Очевидно, клин клином вышибло. По методу народной медицины.

Ладно. Что делать-то? Ночь. В город идти никакого смысла нет. Наверняка там на ночь ворота запирают. Но поближе перебраться к очагу цивилизации, пожалуй, стоит. Я нацепил неожиданно легонький как пушинка – после ранца-то! – рюкзак.

Повесил снова на шею автомат. Потом вспомнил про ранец. Ну что ты будешь делать! Пришлось снова снимать все обратно. Опять лезть в рюкзак, вынимать необходимые причиндалы…

Возня с ранцем заняла почти столько же времени, сколько я на нем летел. Но зато уж нашпиговал я его взрывчаткой под самую завязку. Довершив работу химическим запалом на четверть часа.

После этого только, снова собравшись, двинулся в путь. Через положенный промежуток времени позади неожиданно сильно грохнуло. Я даже не ожидал. Или с зарядом переусердствовал?

Но в любом случае пускай теперь по мелким осколкам гадают, все, кто этого захочет, что это такое было? Я отошел еще на несколько километров, потом почувствовал усталость.

Возбуждение прошедшей гонки начало проходить. Что ж… Я отыскал себе подходящее убежище под ветвями густой ели, устроил там лежбище, забрался на него и уснул. Я очень устал.

Эту ночевку под еловым шатром я долго не забуду!

Не по каким-то особым причинам, а просто в силу обстоятельств. Спал я плохо. Отвратительно даже, можно сказать. Хотя мне никто и не мешал. Самочувствие было самое гадостное.

Я сперва долго думал, что просто устал. Пока среди ночи не сообразил, что симптомы не те. Слабость, температура. Высокая очень, судя по всему. Какой уж тут сон!

До утра я имел весьма увлекательные переживания. Особенно когда сообразил, что встать не могу. Не было сил. Вот уж тут-то я действительно испугался! С трудом мне удалось дотянуться до фляжки и глотнуть бренди.

Это сколько-то помогло. Под утро мне удалось забыться неровным сном, постепенно перемежавшимся визитами каких-то кошмаров, которых я по пробуждении не помнил.

И только проснувшись где-то в районе полудня, я сообразил, что, похоже, просто перетрудился, обзаводясь своей летающей экзотикой. Ведь я выдернул единым махом полета с лишним килограммов! Хотя до этого добывал всего пять-шесть.

Опять же ракетный ранец – сложная конструкция. Хотя не знаю, как тут это сказывается. Но ведь контроль-то над заказом надо сохранять? Или нет? Опять же перенервничал, кроме всего прочего.

Кстати, выходит, это и есть мой предел? Или нет? Но скорей ответ утвердительный, чем отрицательный. Да и как проверишь? Кроме мешка, нет ничего. А по весу… Ну не уран же мне заказывать?

Так его больше чем под пятьдесят кило все равно не закажешь, с одной стороны. А с другой – совсем мне неохота проверять предельную нагрузку, если после такой проверки сваливаешься в предбредовом состоянии.

Мысль показалась невероятно здравой. Остаток времени до вечера я провел уже более нормально. Лечась какими-то пилюлями и. коньяком из фляжки. Лечение помогло. К вечеру я сумел даже уснуть. А к утру осталось только легкое недомогание.

Так что весь следующий день я продолжал долечиваться пилюлями. И удовлетворять, кстати, проснувшийся аппетит. Это был хороший признак. Лечение помогло.

Но помогло даже больше, чем я ожидал. К вечеру этого дня я был настолько бодр и переполнен энергией, что просто уже не мог оставаться на месте. Что делать…

Поразмыслив, я решил, что уж лучше идти, чем вертеться в надоевшей хвойной норе. Не имея сна ни в одном глазу. Да к тому же и муравьи, протоптавшие откуда-то дорогу, надоели мне уже выше всякой меры.

Провожаемый лучами затухающего солнца, я отправился в ночной поход. Признаться, эти лесные блуждания в последнее время начали мне уже слегка приедаться.

Может быть, в городе, кто знает, удастся отыскать какой-нибудь тихий уголок, где можно отдохнуть честному человеку. С вопросом оплаты, как я понимаю, у меня не должно возникнуть проблем.

Так что приближение к городу вызывало у меня даже какой-то положительный интерес. Хотя я не забывал напоминать себе, что нахожусь в другом мире. И мало ли что тут может случиться. Но, честно говоря, никаких опасений у меня на этот раз не возникало.

Идти оказалось не сложнее и не легче, чем раньше. Пару раз – за довольно короткое время, а значит, окрестность была прилично населена – мне попадались узкие лесные дороги, идущие в подходящих направлениях. Но воспользоваться ими я не рискнул. Вполне возможно, они привели бы меня к какому-нибудь постоялому двору. Но я предпочел продвигаться непосредственно к цели моего путешествия.

Лучше все же было, на мой взгляд, объявиться непосредственно у города. Хотя на дорогах можно бы и попытаться что-нибудь разузнать предварительно. Но я не рискнул отчего-то.

Ночь проходила своим чередом. А я все шел и шел, постепенно приноравливаясь к местности. Или же местность становилась более проходимой. Здесь явно был широко обжитый людьми район.

Леса поредели, стали какими-то присмиревшими. Появились в большом количестве поляны. Иные с пашнями, иные со стогами сена. Раз где-то в самой середине ночи я вышел прямо к деревне, и пришлось ее обходить вдоль огородов. Под аккомпанемент бдительно сотрясающих воздух собак. Что ж, подробности обнадеживали. Город и вправду мог оказаться крупным. Может, что в нем и выгорит – кто знает?

Ближе к трем часам я опять оказался в глухих зарослях. Как ни странно, но почувствовал я себя даже лучше. В населенных местах всегда оставалась возможность встретить человека.

Словно специально, реальность опровергла эти мои представления самым решительным образом. Поднимаясь по склону невысокого холма, я вышел на гребень и заметил чуть в стороне и ниже впереди яркий отблеск горящего огня.

Поддавшись любопытству, я свернул в ту сторону. Уж больно пламя выглядело ярким. Жгут там, что ли, кого? – даже мелькнуло у меня в голове. И я специально подкрался к месту происшествия со всеми известными мне методами предосторожности.

Вот только ухищрения мои оказались совершенно напрасными. Никто меня бы не заметил, наверное, даже грохнись я сюда с неба на своем реактивном помеле. Присутствующие были так заняты своими делами, что им было не до меня.

У подножия холма была поляна. Достаточно большая, вытянутая с запада на восток. Западную часть занимало строение, некогда бывшее сараем или амбаром – сейчас это было уже не определить – стоявшей здесь когда-то усадьбы.

Усадьба сгорела, видимо. А от амбара остались только толстые рубленые стены и часть крыши. В обращенной к поляне стене имелись ворота, точнее, оставшийся от них проем.

Перед этим проемом и горел огромный костер, на который пошла даже часть бревен сарая – откуда-то из внутренней стены, может быть. Цвет пламени был какой-то странный – зеленый. Так горит, по-моему, какой-то химический элемент.

Цирконий, что ли? Хотя не помню. Но вряд ли в любом случае обычная древесина могла бы гореть таким светом. Что-то тут было не то. Но отвлечься на этот вопрос у меня не получилось. Поскольку на открывшемся мне плацдарме выстраивалась следующая диспозиция.

Перед костром – спинами к огню, лицом к поляне – стояли трое. На плечи их были накинуты длинные широкие плащи, и в руках каждый держал по мечу.

Один, огромный здоровяк, толстый и косматый, орудовал а-агромадным двуручником наподобие японского меча для поля – но-дачи. У двоих его спутников клинки были вполне обычные. У одного узкий, у другого широкий.

И все время от времени пускали свое оружие в ход. По их несуетливым, скупым, но весьма эффективным выпадам можно было предположить, что они без излишних эмоций уверенно простоят так до утра. А если понадобится, и до вечера. Или вообще сколько потребуется. Я невольно залюбовался самообладанием этой троицы. А бояться им было кого. Полукрутом к ним, охватывая со всех сторон, поляну занимали собаки. Стая.

Несколько десятков, как я мог определить, не пересчитывая каждую псину специально. Здоровенные серые звери сидели, стояли, возбужденно перебегали с места на место. Ни на миг не выпуская из виду троих у костра. А время от времени свирепо и молча бросались с разных сторон в атаку. Огромные твари, я таких и представить не мог. С теленка, наверное, каждая, с густой короткой шерстью, с лохматыми хвостами. Как волки.

И только тут до меня дошло, что это волки и есть! Я как-то совсем этого не ожидал. Тем более что волчьи стаи собираются вроде бы только зимой, сейчас же было лето. Впрочем, в любом случае ситуация была малоприятная.

И вполне ясная. Несколько разрубленных лохматых тел валялось на земле вблизи костра. Но решимость своры это заметно не колебало. Скорей даже наоборот. Четвероногие разбойники проявляли все большее возбуждение.

Так что судьба окруженных ими людей начала мне представляться печальной. Слава богу, в этой ситуации не надо было раздумывать, на чьей стороне выступать. Волки есть волки. Что зимой, что летом. Тем более сбившиеся в стаю.

Я приготовил «аксушку» к стрельбе. Расположившись, правда, так, чтобы в случае чего быстренько взобраться на дерево. Мало ли что. Хотя это только на капитана Гаттераса белые медведи вели правильную осаду. Неоднократно при этом бросаясь на ожесточенные приступы… Но все же, кто этих серых знает? Сбились же они отчего-то в стаю, хотя вовсе не сезон? Автомат заговорил сухими, короткими строчками. Четыре-три выстрела.

Светящиеся полоски трассеров эффектно расчертили темноту. Поднялся вой, визг, скулеж… Я такого воя в жизни не слыхивал. У меня мгновенно вся спина вдоль хребта покрылась инеем.

Сердце попробовало забиться куда-то в ботинок. Леденящий душу, жуткий крик. Не представлял даже, что волки на такое способны. Впрочем, звуковой эффект меня скорее ошеломил, чем напугал. Стрелять я не прекратил.

На поляне обе враждующие стороны настолько увлеклись перед тем друг другом, что мое появление прозевали напрочь. Выстрелы прозвучали для них как откровение. По крайней мере для стаи – точно.

Я перебил десяток, не меньше, прежде чем звери поняли, в чем дело. И как я и опасался, хотя и не верил, вместо того чтоб разбежаться, кинулись дружно как раз в мою сторону. Больше всего это действительно напоминало атаку. Этакую мини-кавалерийскую лаву. Я не успел даже подивиться такому подтверждению своей прозорливости. Вместо этого в памяти всплыла знаменитая сцена из «Чапаева». Там, где Анка-пулеметчица расстреляла все патроны как раз перед тем.

Ну у меня-то другой расклад. С мстительным удовольствием – интересно, с чего бы это? – я разразился, как давеча в замковой караулке, длиннейшей, бесконечной очередью «на расплав ствола». Щедро полив накатывающий на меня шерстяной вал. До расплава, впрочем, дело не дошло. Вряд ли я выпустил больше пары полных магазинов. На полпути атака захлебнулась в вое и визге. Кубарем покатились дергающиеся звериные тела.

Вот опять же пример достоинств автоматического оружия. В свое время как раз на опыте какой-то южноамериканской войны военные и пришли к выводу: любую атаку можно остановить в ста-двухстах метрах от переднего края. Если иметь на вооружении достаточное количество пистолетов-пулеметов. Это была заря эпохи современных автоматов… Тридцать четвертый или тридцать шестой год… Вот только напрочь не могу вспомнить, кто с кем воевал.

Не то Уругвай с Парагваем, не то Боливия с Эквадором. Помню только, что именно там воевали русские эмигранты из Белой армии. И, надо отметить, исключительно хорошо воевали.

Снова рванул нервы давешний жуткий вой-вопль – и уцелевшие хвостатые дунули по сторонам. Только их и видели. То-то же.

Добивать я никого не стал – не разбойники, чай. И так две трети положил здесь, не меньше. Пойти, пожалуй, с народом познакомиться, что ли? За жисть покалякать. Что, где и почем, как говорится.

Народ прохожий, могут знать чего-нибудь интересное. Да и репетиция перед городом, раз уж подвернулось. Но я их недооценил. Троица опередила меня, двинувшись от костра. Короткими взмахами добивая по пути раненых.

Один из троих, выпрямившись, крикнул в мою сторону:

– Будьте осторожны, сударь! Эти твари могут зайти к вам со спины!

Я с этим не очень был согласен. Особенно после того, что учинил только что. Но предосторожность не выглядела лишней.

– Благодарю! – Получилось несколько суховато, зато конкретно.

– Вы их можете продержать еще какое-то время? – вопросительно крикнул второй, кратковременно расставаясь с обязанностями «гасильщика». – Пока мы их не перебьем?

На этот раз я просто не понял. Лишь несколько секунд спустя до меня дошло, что речь идет о валяющихся подстреленных волках. Я едва не ответил: «Да не надо!» – чего там было добивать после «пять сорок пять»?

Но тут одна из лежащих зверюг прямо передо мной зашевелилась, дернулась, скуля. Попробовала подняться. Я увидел, как вполне осмысленным движением животное разворачивается ко мне. Явственно донесся хрип.

Да ведь он же мертвее мертвого был! Я же в него в упор садил – не меньше пяти пуль! Там же фарш мелкокрученый остаться должен! Не может того быть! А почему «не может»?! – рванулась в голове встречная мысль. Ты тут уже много чего насмотрелся! Не стой, болван!

В лежащих трупах явно наметилось еще некоторое шевеление. Я не стал ждать, что произойдет дальше. Ох, хорошо, что перезаряжать мне не надо! А равно как и чистить потом от корки нагара после такой-то заполошной стрельбы!

Я с тщательностью проследил, чтобы ни одна недобитая тварь не поднялась. Покуда вооруженные мечами трое не обошли всех и не порубили каждого напополам. А потом еще растащили половинки в разные концы поляны.

Странная какая-то методика, если подумать. Но у меня с этим делом как-то не очень ладилось последнее время. Особенно как сюда попал. Ничего не понимаю. И понять не могу. Причем чем дальше, тем больше. И похоже, уже привыкать начинаю.

К догорающему и значительно ослабевшему костру мы подошли уже как вполне знакомая друг с другом компания. Впрочем, так, по сути, оно и было: повоевали малость в одной команде, я им себя показал, на них тоже посмотрел.

Можно было начать и знакомиться. Теперь я глянул на этих троих вблизи. Пришлось поднять ноктоскоп на лоб. Причем наличие прибора и прочего снаряжения не произвело на них никакого заметного впечатления.

Внешне, по крайней мере. Забавно. Потурова гвардия да люди Рэры относились несколько иначе. Эти же встреченные мной посреди ночного леса незнакомцы реагировали на редкость индифферентно.

Выглядели они, впрочем, вполне в духе местного колорита. Ничего неестественного в их облике не замечалось. Одеты в обыкновенные плащи из плотной ткани. Нормальная дорожная одежда.

Под плащами, правда, виднелись кольчуги, чего раньше я здесь, кажется, не наблюдал. Камзолы, штаны, сапоги… Что-то еще, что я не осознал на ходу. Владелец же местного варианта но-дачи ошеломил меня совершенно.

Этот человек был облачен почти в полный рыцарский до-спех! Панцирь, железные штаны и рукава, только наплечники и юбка кольчужные. Понятно, отчего он у них стоял так смело почти посреди волчьей своры! Поди прокуси железные штаны!

Лицо здоровяк имел круглое и мясистое. С маленькими глазками. И неожиданно огромными, щетинистыми, как проволока, торчащими в стороны усами. Усы впечатляли. А на непокрытой голове громоздилась не менее впечатляющая копна торчащих волос.

Но больше всего меня поразило, что при такой почти зверовидной наружности выражение лица этот медведь имел чуть ли не смущенное. Во всяком случае, именно так я истолковал его реакцию на мое бессовестное разглядывание. Я даже не поверил.

– Нашего друга зовут Ангрест, – представил обладателя железного костюма один из троицы. Тот, что повыше, вооруженный широким клинком. Улыбнувшись, добавил: – Ангрест – отличный рубака. Но в разговорах обычно немного застенчив. Поэтому не сочтите его молчание за знак невежливости, незнакомец. Пришедший так вовремя к нам на помощь.

Я был так ошарашен этим обращением, что даже не разобрал тонкого намека на собственное невежество, а уставился на говорившего. Он же, истолковав мое поведение на свой лад, слегка поклонился:

– Арх, сударь. Таково мое имя, и я к вашим услугам.

Ничего подобного этой речи я еще не слышал здесь ни разу. Но Арх явно был воспитанным человеком. И образованным. Вежливость его не казалась ни неестественной, ни натужной. Он явно всегда так говорил.

А уж его оружие и вовсе ни в какие ворота не лезло. Издалека я принял его за меч. Но это был скорее топор. Правда, такого топора я не встречал ни в одной книге по оружию. И ни о чем подобном никогда даже не слышал.

Во-первых, топор был целиком из стали. Одним сплошным куском. Во-вторых, ни у каких разновидностей топоров, по-моему, не бывает таких лезвий. Двусторонние, как у критского лаброса, но узкие, вытянутые вдоль всей длины рукояти. Присоединенные к ратовищу не всем основанием, а двумя наплывами, как корнями или перемычками. В целом пропорциями орудие напоминало не то форму ядра грецкого ореха, не то какой-то странный лавровый лист. Полированную серо-сизую поверхность густо покрывали насечка и гравировка. Сделанная, очевидно, очень давно, так что следы ее почти стерлись. Но все равно можно было судить, что отделана она была серебром и золотом. Необычное оружие.

Я машинально уже взглянул на третьего, невольно ожидая чего-нибудь из продолжающихся неожиданностей. Но, против этого, ничего такого не оказалось. Третий был невысок, сухощав и отличался разве что невероятно развитым носом. Орлиным прямо-таки. Как у Жака-Ива Кусто. Да огромными темными глазами на небольшом личике. Вооружен он был обыкновенным эстоком или чем-то наподобие. Рукоять меча щеголяла красивой отделкой.

Собственно, но-дачи Ангреста тоже отличался украшениями в виде насечки и золота на рукояти. Что-то мне помнится, ничего подобного не было ни у людей Потура, ни у сопровождавших Рэру.

Пока я по очереди на всех пялился, третий успел представиться тоже:

– Аниз, сударь. К вашим услугам.

У этого в манере присутствовало что-то легкое и бесшабашное. В бою он, пожалуй, очень опасный противник. Но мне уже ничего не оставалось, как поскорей исправить собственную оплошность:

– Гаршин, Всеволод… – Уже говоря, я понял, что имя звучит для здешнего уха непривычно. С их-то короткими прозваниями. И тут же вспомнил свою старую мечту. Вот она была в самый раз. – Можно называть меня просто Гар.

В детстве мне страшно хотелось носить такое прозвище. Вот сбылась мечта идиота…

– У вас необычное имя, – откликнулся немедленно Аниз, едва успев кивнуть в знак принятия моего представления. – Не с Островов ли вы? Там в ходу похожие имена…

Такая прыть заставила меня почувствовать себя неуютно. Надо же, посреди леса встретить мужика, разбирающегося в заморских землях! Да не одного, похоже! В интересную компанию я угодил, оказывается.

Но надо было что-то отвечать.

– Нет, – честно ответил я. – Я не…

И замолчал. Не зная, что сказать. И дело было даже не в том, что я не мог найти объяснения. Хотя так оно и было. Нет! Я просто в этот момент вспомнил, что меня уже об этом спрашивали. Как минимум дважды здесь. И потом…

Ну вот, опять влип! Дурень бестолковый! С первого же вопроса. А еще в город собрался! Как там-то объясняться станешь? Оставалось избрать единственный оставшийся ответ: что-то промычать, состроив гримасу позаковыристей.

Троица внимательно выслушала мое невразумительное, зато доходчивое объяснение. Вот сейчас они тебе зададут пару-тройку вопросов! Требующих подробного объяснения. Где и зачем вы родились, например. Л-лопух!..

– Можете не говорить, Гар, – обратился ко мне Арх. – Аниз у нас всегда спешит. Любит все время узнавать что-нибудь новенькое. Не смущайтесь. Вижу, у вас какие-то затруднения. Мы совсем не настаиваем в своих вопросах. Рассказывайте только то, что пожелаете.

Я чуть рот не раскрыл от такого заявления. Ничего себе, дремучее Средневековье! Неожиданный оборот придал мне храбрости, и я сам спросил в ответ:

– А с кем я имею честь встретиться, господа? Кто вы и куда следуете? Могу ли я об этом узнать?

Смешно, но вопрос мой, похоже, вызвал у противной стороны почти такую же реакцию, как и у меня. Троица молчаливо переглянулась в явном затруднении. Но Арх – он, похоже, был за старшего – ответил все в той же спокойной манере:

– Мы вояки короля. Идем в Терет по своим делам.

Да, похоже, собеседникам тоже приспичило поскрытничать. Вот только интересно, с чего бы? Неужели я такой страшный?

– А не в Терет ли идете и вы, сударь?

Если Терет – тот самый город на берегу… А судя по ситуации, так и есть… Я ответил в лучших традициях краткости:

– Иду. По своим делам.

И опять, уже только сказав, сообразил, что вышел слишком явный повтор. Но похоже, и на этот раз в моем ответе собеседники усмотрели какой-то свой резон. Обид не последовало.

– Тогда, возможно, – Арх улыбнулся гостеприимно, – разумней было бы провести ночь здесь. А поутру двинуться в город вместе. Нынче ночь не совсем безопасная пора путешествовать по лесам.

С этим нельзя было не согласиться. Ненормальная волчья стая могла убедить кого угодно. Я исключением не являлся. Да и запас буйства у меня на эту ночь, похоже, подходил к концу.

– Хорошо, – кивнул я, соглашаясь. – Я так и сделаю. Если вы, господа, конечно, не будете возражать против моей компании.

– Зачем возражать? – откликнулся Аниз. – Напротив! Мы приглашаем вас составить нам компанию. В ней веселей! И все ведь знают, кроме того: дорога становится короче, если встретится добрый попутчик!

Я чуть не поперхнулся, услышав эту реплику Абдулы из «Белого солнца пустыни». И только пристально взглянув на Аниза, убедился, что он вовсе не цитирует классику советского вестерна.