Текст книги "Человек с мешком"

Автор книги: Александр Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

ГЛАВА 9
Но есть дама с собачкой

Все не так, как надо!..

Ангрест всхлипывал. Плакал не стесняясь. Слезы катились по его гигантскому лицу беспрепятственно, вымывая в грязи и пыли светлые дорожки. Аниз был плох. Силач сидел с ним рядом, держа за руку, и не хотел никуда отходить.

Арх тоже тер глаза, но ему было сейчас легче – на его долю досталось распоряжаться захваченным замком. И он ушел отдавать приказания. Пришибленный гарнизон подчинился безоговорочно.

Как выяснилось, они знать даже не знали, что имеют дело с волколаками. Присутствие Хазена делало оборотней способными оставаться людьми в любое время. А в ином виде их никто никогда в замке не видел. Хитро, в общем, придумано.

Поэтому когда мы с Архом, имея за спиной Ангреста с Анизом на руках, выбрались из подвала, то были изрядно удивлены и озадачены. Зрелищем людей, сражающихся с волколаками.

И сражающихся, в общем, весьма безнадежно. Поскольку лишь малую часть оборотней им удавалось вывести из строя надолго. Так что наше вмешательство приняли как само собой разумеющееся.

Как потом выяснилось, нас просто объявили в замке врагами короля, что весьма Арха развеселило. Как председателя Королевской Контрольной Комиссии, я думаю.

Объединенными усилиями с отрядом волколаков все же разобрались. А их некоторое небольшое количество удалось даже захватить живьем и засунуть в подвал. Где они сейчас и сидели. Ветриба мы обнаружили в его покоях отбивающимся от троих оборотней сразу. Арх отправил его тоже в подвал.

После чего Аниза разместили в бывшей Ветрибовой спальне. Поскольку сделать для него не могли больше ничего. Потому что до коленей ног у него, по сути, не осталось. Торчали обугленные кости, и все. Выше колен… все равно что не было тоже. Четвертая степень, не то А, не то Б или даже еще дальше. Удивительно, как он все еще был жив при всем при этом! Обгорелые обрубки сочились кровью.

Богатая постель Ветриба моментально покрылась отвратительными пятнами. Я все время оставался при Анизе с Ангрестом. Просто от растерянности. Я не мог смотреть – и не мог уйти. Ну что можно сделать в такой вот ситуации?!

– Он хотел забрать всю мою силу, – пояснил Аниз, видя мое замешательство. Как будто это было хоть сколько-нибудь важно! – На этом я его и поймал. Он очень сильный маг… Был.

Он улыбнулся, глядя на меня. Провалиться мне! Он был в совершенно ясном сознании. И казался совершенно обычным. Только лицо невероятно побелело, несмотря даже на загар. И глаза были – зрачки во всю радужку.

– Мне очень важно было оставаться в сознании, – пояснял Аниз дальше. Губы его подрагивали, и я все же сообразил, насколько ему может быть адски больно… Какое больно?! Он умереть должен был от болевого шока уже давно! А не воспоминаниям предаваться. – Только так я мог ему сопротивляться. Но и ему важно было, чтоб я тоже был в сознании. Только так он и мог забрать у меня силу. Это старый ритуал. Приличные маги им не пользуются, – он еще усмехнулся, – зато другие… Я уверен был, что ты вывернешься, – перешел он вдруг к другой теме. – Потому согласился с ним на поединок… Никогда не думал, что действительно встречусь с таким страшилищем. Хорошо еще, что у него, кроме силы, ничего почти не было. И когда я услышал шум, я ухватил его… – Он все-таки замолчал, закусив губу, сохраняя все то же бесстрастное выражение лица. Сейчас он показался мне похожим не на Кусто, а на воина-индейца, принявшего пытку на костре врагов…

Только тут я хлопнул себя по лбу. Вспомнив хоть что-то из медицинских верхушек, которых успел нахвататься мимоходом на Земле. Как всякий читатель массовой литературы. И лихорадочно полез в свой рюкзак.

Вынул шприц-ампулу, сбросил колпачок с иглы. Оба – что Ангрест, что Аниз – взирали на меня с одинаковым непониманием. Пр-роклятие! Я и уколов-то никогда не делал… Но когда-то ведь надо и начинать, верно?

– Терпи, – сквозь зубы процедил я, всаживая иглу прямо через рукав. Вроде в полевых условиях так можно…

Во взгляде Аниза возникло слабое удивление – обезболивающее начало действовать.

– Гар, – сообщил мне через некоторое время Аниз, – у тебя очень интересный мешок, друг мой. Никогда еще не встречал такого. В нем так много необычных вещей… Моя сумка не идет ни в какое сравнение с ним.

Ну вот, разговорился! Почувствовал, что отпустило! Но что толку? Он все равно умирает! Вон уже белый стал весь совершенно… Что сделать?! Что?! Жгуты!! Пораженный пришедшей догадкой, я кинулся снова в рюкзак.

Выдернул, порывшись, нужное. Взбодрившегося Аниза пришлось укладывать, привлекши на это дело Ангреста. Здоровяк не очень понимал, чего я хочу. Но подчинился.

Присохшую одежду пришлось срезать лоскутьями. Вместе с кожей. Ох ты… Практически до паха все сплошной ожог. Да выживают ли с такими поражениями?! Сколько там процентов поверхности тела смертельно?!

Я наложил жгуты, перетянул. Весь перемазался кровью. Но остановил. Что дальше?!

Так, не ори. Тихо. Спокойно, без паники. Работаем. Или что? Кровь остановили. Что толку? Надо… Я же не врач! Спокойно. Спокойно, Герасим, я собака Баскервилей, другого выхода все равно нет. И так, похоже, все уверены, что Аниз помирать собрался. Что мне потребуется? В конце концов, партизанские врачи работали и в худших условиях. Одними ножами! У меня-то совсем другое дело.

Вот только общий наркоз давать нельзя – умрет, скорей всего. Значит, под местной анестезией. Эх! Когда ни помирать – все равно день терять! Так, кажется, выражаются селигерские плотники?

Я думал все это, а сам уже снова лез в мешок, вынимал необходимое. Неуклюже – какой опыт, откуда?! – колол новокаин, снова новокаин, сердечное укрепляющее, снова новокаин. Прикидывал, какое нужно железо, доставал. Снова колол.

Чуть не отбил себе голову – потеря крови, дурак! Перфторуглерод! Голубой баллон с катетером – в вену. Пошло. Что еще?

Держись, Аниз! Слышишь? Держись!..

Он держался-таки. Хоть и полусмутно, но следил вполне осознанно за моими действиями. Ангрест, придерживая его, откровенно таращился. Что они здесь, полевой хирургии не видели, что ли?

– Будет больно – скажи немедленно! – предупредил я Аниза, не вдумываясь, о чем именно ему говорю: об ожогах или заморозке.

Как правильно резать? Да еще живое, настоящее тело. Будь я хирургом… Сильно подозреваю, что все делал неправильно, раскраивая бедра до кости вдоль. Разбираться в анатомии у меня не было времени. Все внимание уходило на то, чтобы резать ткань, закреплять разрез, открывать кость, колоть снова и снова новокаин, обезболивающее. Еще вспомнил – тоже мне «медик» – противошоковое и противостолбнячное!

Сахарная кость в прожилках сосудов, правда, все залито кровью. Хорошо, что жгуты наложил. Но все равно салфетки пропитываются очень быстро. Я выкидываю их не глядя, кладу новые.

Ладно, еще аутокровь делать не требуется – приходит в голову сумасшедшая мысль: почем я знаю, как эту аутокровь делать надо?! То есть знать-то я знаю, теоретически, но не дай бог еще бы и эту мороку!.. Ладно. Проехали.

Так. Пила. По кости… Брр… Самому не по себе. В сторону! Не отвлекаться. Мелкие зубья вгрызаются в кость. Как положено, с запасом – ткань после ампутации атрофируется, надо чтобы кость не торчала.

А каково врачам работать? Людям в белых халатах? Второй обрубок глухо падает на пол. Все. Отреж-жем, отреж-жем Мересьеву ноги… Пропади оно все пропадом! Любой врач у меня дома сошел бы с ума от такой операции.

Не от самого содержания, врачи народ бывалый, а от того, что пациент при этом не умер. Впрочем, он и до этого не умер, хотя и должен был… Так. Теперь закрываем разрез. Попутно удаляем лишнее.

Мать-перемать – как правильно складывать разрезанные мышцы?! Ну… вроде ладно. Шьем…

– Ты… удивительный лекарь, друг Гар!.. – Аниз, полуодурманенный медикаментами, что-то там тем не менее комментирует, следя за ходом операции. – Никогда я не видел ничего подобного…

Бормочет он вполне бодро. Особенно для наполовину сгоревшего.

– Смотри-ка, труп совсем разговорился, – огрызаюсь я в ответ. Пот льет с меня не градом – ручьями. Вернее, давно перестал, пропитав насквозь всю одежду: белье, кевлар – все… Зашили. Мазь.

Тампон, еще тампон. Еще и еще. Повязка, равномерно обтягивающая сетка, как положено в современной медицине. Все. Все! Теперь уже действительно все! Сделал! И Аниз живой! Ну если все еще живой, значит, должен выжить!

Я медленно сел, отвалясь в сторону, посмотрел оценивающе на Аниза. Вроде действительно пациент скорее жив, чем мертв. Вот уж не думал, что когда-нибудь придется такое…

Еле переставляя ноги – оказывается, три часа с половиной я так и просидел, не разгибаясь! Ничего себе, – я вышел из комнаты в коридор, достал сигареты… Все немедленно оказалось в кровавых пятнах. Да и сам я, признаться…

Вытащив из кармана салфетку, я тщательно обтер руки, досуха. Выбросил испорченные сигареты. Вытащил из кармана новую пачку. Распечатал. Закурил, с трудом унимая неожиданно откуда-то взявшуюся дрожь в руках. Не хуже, чем у грузчика после смены. Сигарета не принесла даже никакого удовольствия. И только когда я, вспомнив про грузчиков, сообразил хлебнуть из фляжки, меня наконец отпустило.

Я стремительно высосал «честерфилдину» до фильтра, выбросил окурок и закурил новую. Ох, давненько я не бывал в таком напряжении! Я поймал пробегавшего куда-то слугу и вернулся в комнату, велев убрать последствия операции.

Хорошо, однако, быть важной персоной – приказания раздаю! Ангресту я велел, если что, колоть брата-вояка обезболивающим. Но не должно бы, впрочем… Хотя откуда мне знать?! Вот как начнет у него заморозка отходить!..

Раздав все мыслимые распоряжения – до каких сумел додуматься или какие смог вспомнить, – я со слипающимися глазами вырулил в коридор и пошел, не очень соображая куда.

Впрочем, одна мысль сидела у меня в голове четко: найти укромный уголок и лечь спать. Часиков на пять-шесть. Чувствовал я себя опустошенным.

И еще: помыться бы…

– Слушайте, отстаньте от меня, а? – обратился я к Арху с Ангрестом, когда они разбудили меня в комнате, где я настроился поспать. – Что еще случилось? Все же вроде сделали. А невыспавшийся я плохо соображаю.

Арх смущенно откашлялся.

– Гар, – сказал он, – но ведь совсем еще не все…

Я не успел и моргнуть, как уже сидел, ухватившись за автомат:

– Что еще?

Орки? Гоблины? Нашествие болотных кикимор? Или что?

– Успокойся, Гар, – остановил меня Арх.

– А… ладно. Как там Аниз?

– Хорошо, спасибо. Ты замечательный лекарь.

Мать-перемать!..

– Но дело не в этом, Гар, – продолжил Арх. – Речь о том, что нам делать дальше.

Так.

– А что нам делать дальше?

– Ну видишь ли, мы шли сюда, чтобы освободить… похищенную девушку – во-первых, во-вторых – арестовать похитителя. А в результате? Нет ни той ни другого. И где они находятся – только Небо знает.

Я посмотрел на бессловесную физиономию Ангреста и начал наконец просыпаться. Оказывается, был уже день. Причем вторая половина. А если по часам? Ого! Да я придавил вполне прилично! Грех жаловаться.

А мужики, похоже, вовсе не ложились. Н-да. Скотина я, однако.

– Погоди, Арх, – остановил я его. – Почему вдруг? Девушку забрал королевский уполномоченный – или кто он там? – и Потура повесил он же. Так или нет? Ветриб, по-моему, не врал, когда рассказывал. Или сейчас другое заговорил?

Арх помотал головой. Времени он, видимо, зря не терял.

– Нет. Говорит он то же самое. Орет даже. Слово в слово. Клянется. Но добавляет, что ждал нас при этом в засаде вместе с Хазеном и его, гм, отрядом.

– Каким это образом? – Я посмотрел на Арха.

– Якобы во исполнение ранее отданного Потуром приказа и его же договоренности по этому делу.

Я помолчал, соображая, потом спросил:

– А… Потура точно повесили? Могилку бы посмотреть? Там ли он?

– Могилы нет, – ответил Арх, но согласно кивнул. – А вот Потур есть. Мертвый. Тело сохранено в меду для отправки домой – семье. Ты его сам раньше видел. Не согласишься провести опознание?

То еще удовольствие. Не жаждал я созерцать лежалых покойников. Даже пастеризованных в меду. Но пришлось пойти. Худо-бедно Потура я все-таки видел. Лично и вблизи. Эх, не облеваться бы только…

– Да! А Залиба что? – вспомнил я по дороге. К нам присоединился пожилой не то сержант, не то здешний ключник. Во всяком случае, ключи у него были. И еще короткий багор. – Мы ж его под кустом оставили!

– А Залиба пропал, – обрадовал меня Арх. – Нет его там. Я посылал людей и сам ходил. Пусто. Следы есть, а самого Залибы нет. И чисто все вокруг.

Па-анятно… Сбежал то есть наш проводник. Либо унесли его. Что в данном случае одно и то же. Все равно ясно, что никакой местный Винни Пух подкрепиться им не пожелал. Вот тебе и плененный надежно!

– Я думаю, – предположил Арх, – что, когда Аниз с Хазеном схватились, контроль над Залибой ослаб…

– Что, на таком расстоянии? – не сдержался я. Что-то не очень мне в это верилось. То, что сделал с Залибой Аниз, больше напоминало обычный гипноз. А с другой стороны, и при гипнозе… Нет, не знаю.

– Пришли, господа. Здесь, – сообщил нам ключник-сержант, останавливаясь у низкой дверцы.

Повозившись, он отпер ее, и из проема пахнуло холодом. Ого, отличнейший ледник! Ключник-сержант повозил багром в большой бочке, стоящей у стены, сдвинув с нее крышку. И вытянул, напрягшись, прямо над краем, бесформенную какую-то, обтрепанную, скользкую от меда, но явно человеческую голову. Елки-деревяшки… Уж каких только способов похорон человечество не изобрело!

Но все-таки… Лучше бы что-нибудь другое. Запекли бы его, что ли… не знаю даже. Тем не менее я постарался тщательно осмотреть запрокинутое неживое лицо в густых потеках.

Что ж, именно его я видел тогда перед собой в свете факелов во дворе замка Ток. Именно этого человека. А теперь выходит, что он собой мостил дорожку кому-то другому. Кому, интересно? А ведь любопытный вывод…

– Это он, – сказал я, выпрямляясь и удерживая тошноту. Мысль, явившаяся было, ускользнула. – А что же Ветриб? Ты, часом, его не на дыбе спрашивал? Что он у тебя орет? Пошли отсюда!

Мы вышли в коридор.

– Зачем – на дыбе? – удивился слегка Арх. – Так орет. А на дыбу просится сам. Поскольку я пообещал его повесить вслед за Потуром. Вот он и стремится доказать, что говорит правду.

Я только головой покачал. Надо же, совсем по анекдоту: из подвалов Веселой башни доносились ликующие крики пытаемых…

– А люди его… бывшие его люди, – продолжал Арх, – подтверждают. И я им склонен верить. Они-то про оборотней не знали точно.

– А Ветриб?

– Сейчас не узнать. Знал, скорей всего. А наверняка уж – догадывался. Но молчит. Связь с нечистью, знаешь ли…

– Н-да, – согласился я с ним. – И что же из этого получается? Так ничего ведь! Кроме разве оборотней этих… А кстати, оборотней-то как, допрашивал?

Арх вздохнул устало:

– Да. Когда солнце взошло. Без толку. Молчат. И что с ними делать, не знаю. Да они обычно и не разговаривают в таких случаях. Может, разве пытку применить.

Я покосился на него с любопытством. Применит, нет? Но, судя по нахмуренному виду… Кто знает? А я? Интересно, я бы смог? Или как? Я вспомнил поляну в лесу. На пути от верховьев Крутички. Н-да.

– Но кое-что важное есть все же, – вернулся к основной теме Арх. – Тот самый оборотень, которого ты узнал. Ну тот, что до этого служил у Потура, помнишь?

Еще б я его не помнил!

– Я проверил. Опросил здешних солдат. Они подтвердили – так и есть, был у Потура до самого последнего дня. Понимаешь? А потом через несколько дней объявился уже с Хазеном – волколак волколаком. Не признавался вроде, но… Его ж здесь знали! И не его, одного, кстати. Еще несколько Потуровых молодцов оказались в серых душегрейках. После смерти хозяина. И знаешь, никогда раньше не слышал ничего насчет одинаковой одежды у волколаков – прямо армия какая-то, да и только. И еще Хазен этот…

– А что – Хазен? – спохватился было я. – Что про него стало известно?

Ответ прозвучал кратко и просто, как приговор революционного трибунала:

– Ничего. Никто ничего не знает. Ветрибу он назвал пароль, раньше он его не видел.

– Совсем здорово, – пробормотал я недовольно. – У вас тут что, на каждом шагу бродят неучтеные гроссмейстеры?

Арх поморщился. Вздохнул, потом спросил:

– Почему – гроссмейстер?

– А кто он тогда? – не понял я.

– Он очень сильный полный магистр. Сильнее даже оказался, чем Аниз. Но не гроссмейстер. Гроссмейстер бы не стал городить такой долгий огород… Да и не тянет Хазен на гроссмейстера, уж поверь мне…

Пришлось поверить. Но что-то не давало еще мне в этом вопросе покоя. Я спросил:

– Но откуда же он все равно взялся? Что, вот прямо так из ничего и появился?

Арх снова пожал плечами:

– А что тут, собственно, такого? Мы ведь тоже в Терет от Поставля прошли напрямую, через тайгу. Никуда не заходя. Так и он мог.

Я только выругался вяло. Похоже, я рано решил, что что-то начал понимать в здешних делах. Арх, подумав, еще заявил:

– Кроме того, он наверняка из черных, поэтому, понятно, о нем раньше никогда не слышали. Разве, может, что-то Капка… – Он почти непроизвольно покосился на меня.

Теперь настала моя очередь пожимать плечами. За прошедшую неделю они меня этим Капкой уже достали, подозревая во мне его посланца. Я возражать устал. Так точно, видимо, я в их умозаключения укладывался.

Тоже, кстати, симптом – не пора ли подумать? Ведь никакой я точно не маг, не колдун и не посланец Капки. Которого никогда в глаза не видел. Что-то надо с этим делать. Кстати, время к вечеру уже. Немедленно пойти посмотреть, как там Аниз.

С моим опытом хирурга всякое станется… Тьфу-тьфу-тьфу!.. Я ускорил шаг, направившись к лестнице. Арх не отставал. Откуда-то объявился Ангрест, пристроившийся следом.

– А что, – спросил я, просто чтоб спросить, – есть еще и черные?

И опять попал пальцем в небо. Это становилось уже забавно. Арх взглянул на меня озадаченно.

– Конечно есть, – ответил он. – Те, которые вне закона. Преступники.

– Как это?

– Ну… – Арх подумал. – Ну вот, например, как Хазен хотел забрать силу у Аниза… – Арх замолчал и продолжил только через пару секунд. – Вот такой способ… Он возможен только с мучительной пыткой, смертью даже. По закону магам он запрещен. Но есть некоторые, которых это не останавливает. Людоеды! – бросил он с отвращением. – Я бы их… Это же именно жить за счет непрерывного убийства других и их поедания!.. Во времена Древних Королей был, говорят, один такой маг черный – он достиг невероятной силы. Но получал он ее, убивая по нескольку человек в день…

– Н-да, – ответил я «социальным», по терминологии Штирлица, звуком. Сказать было нечего. – Ну каждый по-своему с ума сходит…

Тем временем мы добрались уже до бывших апартаментов Ветриба. Вошли. В окно комнаты светило солнце. У постели сидела неведомо откуда здесь взявшаяся женщина. Служанка? Видимо… Ни одной ночью не видел! Впрочем, хорошо, наверное. Не дай бог, пристрелил бы еще… При нашем появлении женщина встала и поклонилась. Отошла в сторону. Я шагнул к кровати, нагнулся…

Аниз спал. Нормальным, спокойным сном здорового человека. Что за…

– Господин очень быстро поправляется… – донесся сзади негромкий голос сиделки.

Проклятье! Да какое там «быстро»! Утром еще был при смерти!

Я, не удержавшись, отогнул одеяло. Хотя бы взглянуть на повязки. Могу предста… Повязка на одной ноге была снята!! Крови не было!! Исполосованная зажившими разрезами, розово светилась неестественно гладкая, молодая кожа.

Даже отека не было! Я только выругался. Поднял глаза и встретил смеющийся взгляд Аниза. Вот притворщик!.. .

– Ты замечательный лекарь, Гар! – заявил мне Аниз довольно. – Просто чудесный! Вчера я думал, что придется умереть, а сегодня…

– А сегодня пожалел, что вчера не помер! – прорычал я. Честно признаться, я был здорово напуган. – Ты что, может, еще себе к вечеру новые ноги отрастишь?

Аниз слегка посерьезнел.

– Нет, – сказал он. – Ноги – нет. Раньше, говорят, такое умели. Но секрет давно утрачен и… В общем, сохранилось у нас очень немного. Хватило только, чтоб заживить два небольших обрубка. И все. – Он подмигнул. – Благодаря тебе, друг мой! Непременно намекну королю, какой лекарь объявился на его территории! Братья-вояки, поддержите меня.

Деликатное покашливание Арха отвлекло нас от взаиморазглядывания. Причем я готов был уже выступать в роли чайника, выпускающего струю пара через носик и крышечку.

Но по крайней мере хорошо, что это все же не я – а то бы я уж не знал, что и думать! Я имею в виду скорое заживление ран. Да и Аниз все же не выглядел так бодро, как старался показать.

Сейчас он больше напоминал мне того раненого в избушке у бабки, которого лечил неделю назад. Еще, кстати, один магистр – и не так уж далеко отсюда… Арх еще покашлял, и я поднялся.

Действительно, еще имелись дела. Я оставил для Аниза какие-то пилюли, мысленно покрутил головой, чтоб не привлекать в очередной раз. внимания. И вышел.

– А этот древний маг, – спросил я у Арха, когда мы спускались обратно во двор, – он как, лечил кого-нибудь? Или только ел? И вообще, он что делал?

Вопрос взялся откуда-то сам по себе. Мне как-то до лампочки был этот давно сгинувший древний магистр. Но Арх воспринял мои слова спокойно.

– Да когда как, – ответил он, пожимая плечами. – Когда и лечил. Когда ему было надо. Когда – наоборот. А что делал? Он основал свое королевство. И в это королевство не мог войти ни один враг.

– Да? – Это даже интересно. – И что с ним потом стало? С этим королевством?

Арх подумал.

– Вообще-то точно я не знаю, – сообщил он. – Это было в Коруне… И очень давно. Кажется, это королевство послужило основой для Цитрианской империи. Хотя от него самого ничего не осталось. А колдун… говорят, что его зарезала любовница…

– Н-да… – еще раз признал я. – И стоило ли оно того, все это? Совершенно, между прочим, стандартная история. Королевство основал, в анналы вошел… чем же он вообще тогда отличается от обычного мага? Или даже человека?

Арх, помолчав, пожал плечами.

– Все-таки он ел больше, чем исцелял.

– А-а…

Куда-то разговор у нас ушел не туда, далеко от темы. Какие-то темные маги древности, королевства, любовницы…

– Ладно, – сказал я Арху. – И что ты думаешь насчет этих новых волколаков?

Вопрос заставил его усмехнуться.

– Думать-то я могу много чего, – ответил он. – Вот только доказать это нечем. И герцог Беран по-прежнему чист и вне всяких подозрений.

– Да? – уточнил я. – Что, значит, в столице не все сомневаются в утверждении Словинца? – про которого сам-то я почти что забыл; а ведь у меня с ним договор!

– Кто как, – ушел от ответа Арх. Угорь прямо-таки, а не человек.

Но толку-то? Все равно ведь ничего нового! Я повернулся к своему собеседнику.

– Знаешь что… Слушай, ты в самом деле считаешь, что что-то тут с этим внезапным отрядом наместника не так?

Арх молча согласно кивнул.

– Если не устал – сходим еще раз к пленным поговорим?

Подумав и поглядев на меня оценивающе, Арх еще раз неспешно кивнул. Я не уверен был, что делаю то, что нужно. Но то, что нужно делать, – откуда мне знать, какое оно?

Мы спустились в подвал. Сыроватая атмосфера погреба как-то удивила меня. Раньше я ее не замечал. Не до того, наверное, было… Молчаливые солдаты пропустили нас, предупредительно отворив дверь.

Вот тоже головная боль: а ну как гарнизон решит, что еще раз пора переменить подчинение? Тогда как? Отгоняя эти мысли, я прошел вслед за Архом в застенок, уже прибранный после вчерашнего.

Но все равно… К счастью, рядышком имелся набор вполне приличных отдельных камер. Ветриб, похоже, и в самом деле строил свой замок с необычайным размахом! В подземелье у него самая настоящая тюрьма. Для кого, любопытно?

Мы разместились в одной из камер и распорядились доставить нам оборотня. Ну вот он, первый в моей жизни допрос. Что спрашивать-то? Имя, число, год? Кто были ваши родители и почему? А также укажите место и цель своего рождения… Н-да.

Привели волколака. Он был хотя и без оружия, но все в той же меховой безрукавке, в кожаных штанах. Только вид имел несколько растрепанный. Остановившись у стены, настороженно разглядывал нас по очереди.

Арх начал задавать вопросы. Оборотень молчал. Хотя заметно было, что он все прекрасно слышит. Да и странно было бы иначе. Но вид у него при этом был как у партизана на допросе. Обиженно-недовольный. Впрочем, собственно, почему «как»? Именно что партизан и есть. И именно что на допросе. И дурака, судя по всему, готов валять ничуть не хуже, чем наши, земные партизаны.

Впрочем, посмотрим еще… Партизаны, как известно, они тоже разными бывают.

– Ну так что, молчать будем, Бунда? – произнес наконец Арх сакраментальную фразу всех киношных следователей. Допрашиваемый не отозвался. Но при упоминании имени вздрогнул. Арх покосился на меня. – Это как раз один из тех людей, что были у Потура. – И повернувшись к оборотню: – Ну что, будешь говорить?

В ответ пленный угрюмо молчал. Тоскливо даже как-то, переминаясь с ноги на ногу. Ни дать ни взять, нашкодивший пацан, терпеливо ждущий, когда закончится привычная уже выволочка.

Или как алкаш с большого похмелья. Только вот мое присутствие его, казалось, озадачивает. Да? Почему же это?

– Арх, – поинтересовался я, не спуская глаз с пленного, – а Рыбец, случаем, не уцелел?

– Уцелел, – обрадовал меня Арх. – Сидит тоже в погребе.

– А давай-ка его приведем. Не возражаешь?

– Да нет, – он, похоже, был только рад разнообразию, – действуй.

Я выглянул в коридор, кликнул солдат… или тюремщиков? Одним словом, как их тут. Распорядился привесить оборотня на стену. К вбитым как раз для такого случая в бревна кольцам – так, для безопасности. Потом велел привести Рыбца.

Что собрался делать, я и сам не знал. Так, что-то смутно чувствовалось. Но когда Рыбца привели, я только и смог придумать, что походить вокруг него, тщательно разглядывая.

Мой старый приятель в долгу не остался и исподлобья сумрачно зыркал на меня. Вид у него был такой же настороженно-упрямый, как у первого. Только Рыбец по молодости еще больше походил на обычного земного шпаненка, чем Бунда.

Я вернулся к своему месту, так чтобы видеть и того и другого. Подумал. Достал «Лаки страйк» закурил, продолжая разглядывать оборотней. Эдакие надутые мелкие пакостники. Н-да… Чем же они недовольны-то так? Чем?

Не боятся, не в гневе – именно недовольны. Очень характерное выражение застарелой обиды проступало на их лицах. Что у Рыбца, что у Бунды. Хотя Бунда и постарше и у него отчетливей… Не выдумываю?

– Арх, – спросил я. – А что вообще полагается за оборотничество? В случае поимки?

– Как – что? – удивился он. – Смерть, естественно. Осина, серебро или сожжение.

– Да? – Я смотрел в тупо неподвижные лица пленных и не видел никакой реакции. И это при всем том, что они слышали, о чем шла речь! Похоже, им было до фонаря.

– А что, – спросил я, соображая, – расколдовать таких никто не пробовал? Обратно в людское состояние?

Арх уже привык, видимо, к моим дурацким вопросам. Потому что ответил вполне обстоятельно:

– Можно, конечно. А что толку? Все оборотни, расколдованные, все равно опять становятся оборотнями. Они ведь этого хотят. Это же как болезнь. Бешенство или сумасшествие. Кому надо, чтоб он и дальше рыскал по окрестностям? Рвал встречных в клочья? Расколдовать их можно, но весь секрет в том, что это не помогает. Ведь вот сейчас они вполне в человеческом облике. Думаешь, не понимают, что с ними? Так, ребята? – обратился он неожиданно к волколакам.

Ответом ему было настороженное молчание.

Н-да. Вот, узнал, называется, новость. Какая-то физиологическая зависимость, связанная с процессом трансформации и пребыванием в ином теле. Плюс практически неуязвимость: что им пытки сейчас, днем, если ночью все пройдет? А утром они и не вспомнят, наверное. Да и болевая чувствительность У них почти наверняка снижена до минимума: трансформация-то – штука болезненная, попробуй без анестезии руки-ноги перекраивать. Да и голову тоже. Умом ведь тронешься, пожалуй! Господи, дошло до меня: да, скорей всего, эти идиоты даже и не задумываются ни о чем таком.' Им просто в голову не приходит! С их точки зрения, им даже, может быть, повезло!

Им хорошо – а на остальное плевать! И боязни погибнуть у них, наверное, напрочь нет. Потому что убивали их наверняка уже не раз. Даже этих, достаточно еще новеньких. Но помирать им, скорее всего, вовсе не хочется. Стоит отметить, суицидным синдромом здесь и не пахнет. Иначе бы все не так выглядело. Самоубийцы долго не живут. По конституции просто своей. Психической.

Хорошее наблюдение. Только ют куда бы его применить? До сих пор мне в голову не пришло ничего стоящего по поводу допроса оборотней.

– Вот что, ребята, – сказал я на пробу, – я лично вам не враг. И убивать вас не собираюсь. Скажите, что нам надо, и убирайтесь куда хотите. Идет?

– Гар… – предостерег меня Арх от своего стола.

– Слышу, – ответил я ему соответствующе.

Он умолк. Хотя и недовольно.

– Я не шучу, ребята, – повторил я, обращаясь к волколакам.

Старший молчал. А Рыбец прокололся.

– А че мы сделали-то? – проныл он. Меня он, видимо, хорошо запомнил как человека тихого и исключительно безобидного. Оттого и рискнул заговорить. Как раз в ожидавшемся мной тоне.

Старший оборотень оказался потверже. Продолжал молчать.

– Вот я и хочу знать, – обратился я к Рыбцу, – кто вас послал сюда нас ловить? И как вы в оборотни попали?

Ответ, однако, подтвердил мои умозаключения еще больше. Рыбец загундосил дальше по программе:

– Не знаю я! Никто нас не посылал! Никого мы не ловили!

Говорить такое человеку, которого вчера еще обещал лично убить… На мой взгляд, это несколько как-то слишком. Он канючил, словно сопляк, попавшийся на мелкой шкоде. Видел я таких в детстве. И не раз. У меня, честно признаться, так откровенно требовательно врать в лицо никогда не получалось. И смотреть при этом взглядом невинно оскорбленного. Это надо уметь.

Для разговора такой собеседник – полная безнадега. Он даже не слышит, о чем вы с ним разговариваете. Для него главная соль – это его собственные переживания, причем голые совершенно, без содержания. Он стонет и ноет для собственного удовольствия. Впрочем, допрос – не очень обычный разговор. О чем я вовремя вспомнил.

– Кончай дурака валять, – велел я Рыбцу. – Не то велю тебя вон во двор вывести да и вздернуть на первом же столбе. И не вынимать из петли, если вдруг вечером в волка перекинешься. Удавить тебя еще раз. А наутро, скорей всего, окажешься с перерезанной наполовину шеей. У волка и у человека шеи, понимаешь ли, разные по толщине.

Сказав все это, я моментально вспомнил, как сам Рыбец живописал мне возможные кары, коим он меня подвергнет. Как-то я на него похоже излагаю, подумалось мне. Не увлечься бы.